Дело Нины С.

«А по-моему, стреляла женщина», – подумал комиссар, но не высказал своей мысли вслух, потому что у него было слишком мало улик.

Когда он остался один, то решил послушать еще раз запись пространной исповеди жизни дочери Нины С. и сделать для себя соответствующие заметки. Таков был его обычай – он записывал то, что его интересовало в показаниях свидетелей.

«Купи пистолет и убей этого типа» – это слова Лилианы Сворович сестре после того, как их мать рассталась с погибшим.

Тысяча девятьсот восемьдесят третий год, после ареста матери Лилиана бьет сестру по лицу, чтобы остановить приступ истерики. Она как бы принимает эстафетную палочку, ей тогда пятнадцать лет.

Она бросает сына и уезжает учиться в Англию, потом забирает его к себе, не считаясь с чувствами других.

Смышленая дочь против негодяя.

Записи, которые сделал комиссар, ему самому показались странными, так как относились к лицу, не дающему показания, а упоминающемуся в них. Неужели он полагал, что это Лилиана Сворович могла совершить преступление? Маловероятно. Но ее мать явно кого-то покрывала, а ради кого она готова пожертвовать собой, как не ради собственного ребенка? Могло быть и так, что Нина Сворович была заказчиком убийства и только потом опомнилась и раскаялась.

Что-то, однако, у него не клеилось – подозреваемая слишком быстро призналась. Комиссар действительно зашел в тупик. Показания дочери ничего нового не внесли в расследование, это было самое обычное повествование о трех одиноких женщинах. Была ли одна из них убийцей? Очень сомнительно. Нина С. боролась в суде за возвращение ей дома, который имел для нее неимоверную ценность. Он был ее родовым гнездом – зачем ей совершать преступление? Из любви? Но похоже, любовь у нее уже прошла после всего того, что она узнала о Ежи Баране.

Комиссар думал обо всем этом, заваривая чай в своей маленькой квартирке в одной из натолинских многоэтажек [36] . Он по-прежнему был одинок, хотя дело шло к пятидесяти и, по-видимому, давали о себе знать первые симптомы кризиса среднего возраста. Он перестал уже надеяться, что в один прекрасный день на пороге его комиссариата появится какой-нибудь Рас-

кольников, а он, подобно Порфирию Петровичу, развернет свой талант и взберется на вершины криминалистической психологии. Этот Порфирий стал его наваждением. Хорошо знакомая кругленькая фигура возникала у комиссара перед глазами каждый раз, когда ему приходилось сталкиваться с каким-либо особенным унижением – например, его вызывали на место пьяного дебоша, где один мерзавец пырнул другого ножом.

Комиссар сел наконец за стол и взял в руки толстую тетрадь, которую в качестве вещественного доказательства изъяли из квартиры Нины С.