Было три часа дня, когда Дрейк пришел к Мейсону с докладом о результатах описи, проведенной в офисе Фремонта.
— Ну что? — спросил Мейсон.
— Это было потрясающее зрелище.
— Холстед был с ними?
— Конечно.
— Он показал им тайник?
— Да. На цементном полу в офисе лежит ковер. Пол разделен на квадраты. Отодвинув ковер, видишь обычный цементный пол. Но в центральный квадрат вставлен еще один небольшой квадрат. Он пригнан так плотно, что увидеть это почти невозможно. В места соединения можно вставить лишь очень тонкую отвертку, толщиной в лезвие.
— Ну и что?
— Поднимаешь этот небольшой квадрат и видишь кольцо. Взявшись за него, поднимаешь всю квадратную плиту. Под ней металлическая коробка. Эта плита так искусно пригнана, что ничем не выделяется. Определить ее можно только по вставленному в него цементному квадрату. Но чтобы обнаружить его, нужно смотреть очень внимательно на близком расстоянии.
— Наверное, Холстед смотрел очень внимательно.
— Вероятно, что-то заподозрил и знал, где искать.
— Но этот тайник нашел и Родни Бэнкс, — заметил Мейсон.
— Да, вероятно, это так. Но, возможно, за Фремонтом потихоньку следили. Ничего отвратительнее этого офиса я не видел. На окнах решетки. Дверь, помимо замка, закрывается на тяжелый железный засов. Стены толстые, и не удивлюсь, если окна пуленепроницаемые.
— Об этом поговорим потом, — нетерпеливо перебил его Мейсон. — Сколько денег обнаружено в тайнике?
— Приготовься услышать самое невероятное. Ни цента!
— Что?
— Тайник был очищен.
— Кем?
— Никто не знает. Могу только сказать, что полицию это не удивило.
— Не удивило?
— Нет, сэр. Трегг был невозмутим. Возможно, он уже побывал там и знал, что тайник пуст. Может быть, полиция кого-то подозревает. Если кто и был удивлен, так это Ларсен Холстед. Он опустился на корточки, посмотрел, и, не веря своим глазам, стал шарить по дну коробки. Но Трегг его остановил. Вероятно, намеревается обнаружить отпечатки пальцев.
— Какова глубина этой металлической коробки?
— Около восемнадцати дюймов. Я не измерял. Может быть, пятнадцать или двадцать.
— Значит, цементный пол разбит на квадраты, стороны которых равняются восемнадцати дюймам, и цементная плита отличается от других квадратов только тем, что ее можно сдвинуть. И Трегг не был удивлен?
— Бровью не повел. Бросил взгляд в пустой тайник и хитро улыбнулся. Холстед же опустился на колени, как будто его оглушили дубинкой, и со словами: «Черт возьми! Что все это значит?» стал шарить внутри коробки. А Трегг, схватив его за руки, сказал: «Не надо нам ваших отпечатков!»
— Как на это реагировал Холстед?
— «Какая разница, — сказал он, — мои отпечатки там уже есть. Я видел деньги и считал их. Они были там. Я это знаю».
— Что ответил Трегг? — поинтересовался Мейсон.
— Он хитро, как лиса, ухмыльнулся и сказал: «Ваших отпечатков достаточно! Нельзя, чтобы оказались замазанными или стертыми отпечатки, которые могли быть оставлены другим лицом».
— Что было потом?
— Они провели опись всего имущества в офисе и заперли помещение. Холстеда увезли с собой. Вероятно, хотят получить от него дополнительную информацию. Какую — не могу сказать.
— Как они отнеслись к тебе?
— Хотели вышвырнуть. Но я предъявил доверенность миссис Фремонт и заявил, что представляю ее. Один из них обвинил меня в незаконных действиях. Я возразил, сказав, что, работая на вас, имею право представлять других клиентов. После этого Трегг отозвал полицейских в сторону, посовещался с ними и заявил, что согласен со мной, знает меня как честного, порядочного детектива и не будет возражать против моего присутствия. Затем Трегг выразил уверенность, что я-де не скрою от миссис Фремонт, что мне, как ее представителю, было оказано должное внимание, что полиция прилагает все усилия, дабы раскрыть преступление, и в дальнейшем окажет всяческую поддержку ее представителю.
— Черт возьми! — воскликнул Мейсон. — Что-то за этим кроется! Наверное, полиция располагает неизвестной нам информацией.
— Тебя это удивляет?
— В этом случае — нет.
— А что у тебя? — спросил Дрейк.
— Нэнси Бэнкс должны предъявить обвинение в убийстве первой степени и передать дело в суд. Думают, что предварительное слушание может замедлить процесс. Хотят, чтобы обвинение было вынесено Большим жюри, что позволит незамедлительно начать судебный процесс.
— А ты, конечно, попытаешься замедлить дело? — спросил Дрейк.
— Хочу тщательно изучить все показания. Мне предоставят копию показаний свидетелей, выступающих перед Большим жюри. Постараюсь их провести. Пол.
— Каким образом?
— Ты когда-нибудь наблюдал, как перетягивают канат? — спросил вдруг Мейсон. — Когда одна сторона неожиданно резко ослабляет усилия, другая, не чувствуя противодействия, легко перетягивает канат на свою сторону. Я хочу предоставить нашему дорогому окружному прокурору Гамильтону Берджеру такую возможность.
— Какую фору ты ему даешь? — спросил Дрейк.
— Достаточную, чтобы затянуть петлю на его шее, — ответил Мейсон.
— Это опасно, — предостерег его Дрейк. — Гамильтон Берджер очень сильный и хитрый противник. Если у него нет фактов, он не может выиграть дело, но если они у него есть, то борется отчаянно и выходит победителем.
— Знаю, но у меня возникла идея.