Дело о неуловимом призраке

Глава 13 Ложная тревога

Недаром говорится, что понедельник — день тяжелый. После трех пар уроков в Ромкином девятом «А» устроили еще и классный час с куратором, и потому из школы Лешка отправилась домой одна. Вставляя ключ в замочную скважину, она услышала телефонный звонок, и, не успев закрыть дверь, бросилась к трубке. Какой-то мальчишеский, чем-то напоминающий Венечкин, голос попросил пригласить Ромку.

— Он еще в школе, — ответила девочка. — А что ему передать?

— Ничего, я перезвоню, — ответил незнакомец и повесил трубку.

Лешка пожала плечами, заперла дверь и, присев перед Диком на корточки, надела на него ошейник и прицепила поводок, решив сначала отделаться от гулянья с псом, а уж потом поесть и приступить к урокам. Из-за каждодневной беготни она порядком запустила занятия. Но тут вдруг громко заверещал Ромкин Попка. Она оставила Дика и подбежала к клетке. Желтый попугайчик повис вверх ногами на одной ножке, запутавшись в веревке, на которой висел колокольчик.

— А зачем ты на нем качаешься? — укорила девочка птичку, аккуратно высвобождая ее из плена.

Попка вспрыгнул на жердочку, отряхнулся, как Дик, и благодарно сказал:

— Ой-ой. Омочка. Девятнадцать рублей.

Отчего он называл именно такую сумму денег, и откуда он вообще взял эти слова, произносить какие начал совсем недавно, но довольно часто, для всех загадка. Должно быть, Попка пополнял свой лексикон за счет телевизионной рекламы.

— Я не Ромочка, — проговорила Лешка. — А денег у тебя нет. И даже воды, несчастный ты мой. Конечно, при таком-то хозяине… Подожди, Дик, еще немножко, — отстранила она собаку и отправилась на кухню за отфильтрованной водой для Попки.

В это время телефон зазвонил снова. Девочка сняла трубку и, услышав немолодой мужской голос, не сразу поняла, с кем говорит.

— Это Павел Демидович, мне нужна Эля, — голос у старика явно взволнованный.

— А ее нет, она на работе, — сказала Лешка. — И придет еще не скоро. Ей что-нибудь передать?

— Боюсь, что тогда будет уже поздно. Не знаю, что и предпринять. Дело в том, что мне только что звонила Вика. С ней что-то случилось, что-то очень страшное. Она только сказала, что ей срочно нужна помощь, что она сейчас у себя дома, а потом разговор оборвался, словно кто-то у нее отобрал трубку или еще того хуже… — старик не договорил, и Лешка услышала, как он тяжело дышит. — Сколько я потом туда, к Сонечке на квартиру, ни звонил, трубку больше никто не берет. И поехать я к ней сейчас не могу, сердце что-то прихватило.

Лешка похолодела.

— Я сейчас же туда еду!

Потом она услышала, как старик с кем-то разговаривает, и в трубке раздался нежный голосок Олеси:

— Оля, ты что, одна дома? А где твой брат?

— Он еще в школе, — ответила Лешка. — А что?

— Я подумала, что вы с ним могли бы туда вдвоем съездить, но раз его нет, то с тобой поеду я. Ты где живешь?

— На «Рижской».

— А ключи у тебя от квартиры Софьи Яковлевны есть?

Лешка взглянула на гвоздик у двери.

— Есть.

— Значит, через полчасика мы с тобой внизу на «Рижской» встречаемся, — утвердительно сказала она. — А то дедушка считает, что одна ты туда ехать не должна, это слишком опасно.

Не помня себя, Лешка выскочила с Диком на улицу и моментально привела его назад. Затем заметалась по комнате и, не придумав ничего иного, достала из косметички свой талисман — перстень с горным хрусталем, подаренный ей Маргаритой Павловной прошлым летом. Она хотела надеть его, но перстень был ей еще велик, спадал даже со среднего пальца, а потому, подышав на камень, Лешка положила талисман в кармашек своего джинсового комбинезона.

«Только бы ничего не случилось, только бы ничего не случилось», — как молитву, повторяла она.

А поскольку Ромка, приходя домой, обычно бежал к своему любимцу, то она прилепила к Попкиной клетке записку: «Рома, я в Медведкове» — чтобы он сразу же ее увидел. А затем схватила свою сумку и быстро выскочила на улицу.

Олесю не пришлось долго ждать. Когда она вышла из вагона, многие пассажиры метро оглядывались ей вслед. Девушка была в ботинках на шнуровке и высоченных каблуках, в глухо черных, по последней моде укороченных брюках и пиджаке в мотоциклетном стиле: чуть приталенном, с воротничком-стойкой серого металлического цвета. Несмотря на волнение, Лешка не могла не обратить внимания на ее наряд и даже в своем любимом комбинезоне, новеньких кроссовках и спортивной куртке снова ощутила себя рядом с ней неказистой Золушкой.

— Привет, — поздоровалась Олеся. Она побледнела, глаза лихорадочно блестели. — Ключи взяла?

«Волнуется не меньше меня», — отметила про себя Лешка и похлопала рукой по кармашку:

— Не забыла. Ты мне лучше расскажи все по порядку о Викином звонке. Она ведь должна быть сейчас вместе с Элей на телевидении, так почему же она оказалась дома?

— Я совсем ничего не знаю, — потрясла кудрявой головкой Олеся. — Мне дед сказал о ее странном звонке, а сама я их разговор не слышала, находилась в то время в другой комнате. А поскольку дедушка разволновался, то я решила съездить в Медведково, чтобы все узнать и его успокоить. Мы подумали, что ключ у вас может быть, поэтому пришлось тебя потревожить. Ты уж извини.

— Да что ты, я бы и одна поехала, — возразила Лешка. — Но вдвоем, конечно, лучше.

— Не пойму я только, что там могло случиться, — продолжала волноваться Олеся.

— Я тоже, — вздохнула Лешка.

Сейчас она жалела о том, что с ними нет Ромки. Мысли ее метались: она не знала, можно ли рассказать Олесе о человеке, который регулярно приходит в квартиру Софьи Яковлевны и что-то в ней ищет, и решила пока ничего не говорить без разрешения брата. Тем более что один из их главных подозреваемых — Олесин брат. А вот о Марате она ее расспросит. Но не сейчас. Сейчас не до этого. Сначала надо узнать, что с Викой.

К концу пути Лешка стала просто сама не своя. Выйдя из метро, она сорвалась с места и побежала. Олеся на своих каблучищах едва догнала ее у самой двери, когда Лешка уже справилась с новыми замками.

В квартиру она ворвалась первой. В коридоре круглыми желтыми глазами на нее уставилась кошка. Мяукнув, она, как ни в чем не бывало, потерлась о ее ногу.

— Кисонька, что случилось? — срывающимся голосом прошептала девочка и двинулась вперед.

В первой комнате ничего необычного. Ну, совсем ничего. Она осторожно двинулась во вторую, в то время как воображение рисовало ей всякие почерпнутые из детективов ужасы: вот она входит, а Вика с пулей в груди лежит на постели. Или с раздробленной головой — на полу в луже крови. Или…

Но и во второй комнатушке не оказалось ни кровавых луж, ни остывающих трупов. Все Викины вещи разложены по своим местам, постели аккуратно застелены. Словом, никого и ничего здесь нет, кроме Кисы — та пришла следом за Лешкой и продолжала внимательно наблюдать за ней. Должно быть, скучала, снова оставшись одна.

Еще не веря своим глазам, девочка облегченно вздохнула. Потом на всякий случай заглянула в ванную комнату и в туалет.

— Может быть, Вика не из дома звонила? — спросила Лешка Олесю, молча стоящую посреди первой комнаты. Она внимательно рассматривала обстановку. Лешка проследила за ее взглядом.

Олеся молча пожала плечами.

— Ты что, никогда здесь не бывала?

— Бывала, но давно. С дедушкой, — ответила Олеся и снова огляделась вокруг. — Интересно, изменилось ли здесь что-нибудь с тех пор?

К Лешке, мяукнув, снова подошла кошка.

— Тебя покормить? Тебе сегодня мало еды дали? — Лешка наклонилась к Кисе, чтобы ее погладить, и из ее верхнего кармашка выскочил сияющий перстень и покатился по полу.

«Помог, ничего не случилось», — подумала Лешка, с благодарностью оглядывая свой талисман.

— Что это у тебя? Ты его здесь нашла? — Олеся выхватила у нее из рук перстень и устремилась с ним к окну. — Это не алмаз, — тут же разочарованно определила она.

— Не алмаз, — улыбнулась Лешка. — Это горный хрусталь. Но для меня он дороже всяких бриллиантов. Он приносит мне удачу и исполняет многие желания. Не всегда, правда, но часто.

Она замолчала, так как заметила, что Олеся утратила всякий интерес как к самому перстню, так и к ее рассказу. Она зашла в маленькую комнату, осмотрелась там тоже, затем вышла обратно и вдруг, тяжело вздохнув, опустилась на стул и полезла в свою сумочку, вывернув ее чуть ли не наизнанку.

— Что ты ищешь? — спросила Лешка.

— Лекарство, — ответила девушка. — Сердце что-то прихватило. Это у меня, наверное, наследственное. Лешка засуетилась.

— Здесь, у Софьи Яковлевны, должны быть лекарства.

В старушкиной тумбочке ей удалось отыскать валидол и корвалол.

— Мне это не помогает, — отказалась Олеся. — Мне нужен интенкордин.

«Интенкордин», — повторила про себя Лешка, чтобы не забыть незнакомое название, и предложила:

— А давай я за ним в аптеку сбегаю.

— Не стоит, — отказалась Олеся, но Лешка заметила, что ей становится все хуже и хуже.

— Почему? — испугалась она. Олеся тяжело вздохнула.

— Неудобно тебя затруднять.

— Что же здесь неудобного! — Лешка схватила свою куртку. — Повтори только, как лекарство называется.

— Интенкордин, — прошептала девушка. — Вот деньги, возьми.

Резкий звонок в дверь заставил вздрогнуть их обеих.

— Кто там? — испуганно спросила Лешка.

— Я, кому ж еще быть, — услышала она голос брата. — А чего это вы тут делаете? — войдя и увидев вместе со своей сестрой Олесю, чрезвычайно удивился он.

Лешка стала торопливо рассказывать.

— Понимаешь, Рома, Павлу Демидовичу позвонила Вика из этой квартиры и сказала, что ей нужна помощь, а потом звонок оборвался, и все подумали, что на нее кто-то напал, и потому мы с Олесей сюда приехали.

— Сначала следовало Эле по сотовому позвонить и спросить, в чем дело, — сказал Ромка. — Или самой Вике. У них же у обеих мобильники есть.

— А как? Мы же не записали их номера, — ответила Лешка, направляясь к двери.

— А куда это ты собралась? — воззрился на нее брат.

— В аптеку. Олесе вдруг плохо стало. Ромка посмотрел на девушку, в изнеможении откинувшуюся на спинку старого стула.

— Что с тобой?

Олеся снова с трудом вздохнула.

— Сердце, — прошептала Лешка и, подойдя к девушке, тронула ее за руку. — Ты подожди, я быстро вернусь. А пока лучше полежи.

Поддерживая Олесю с двух сторон, они с Ромкой довели ее до старой кушетки, уложили и укрыли пледом.

Затем Лешка ушла, а Ромка подошел к телефону и позвонил Валерии Михайловне на работу.

— Мам, ты не можешь дать мне номер Элиного мобильника? Ты, я помню, его записывала.

Валерия Михайловна продиктовала ему цифры и поинтересовалась:

— А зачем тебе понадобилось ей звонить? Она, должно быть, сейчас занята, и ни к чему тебе ее отвлекать.

— Уточнить надо, во сколько завтра мы в гости идем, — тут же нашелся Ромка и сразу перезвонил Эле на сотовый. Она откликнулась почти мгновенно.

— Привет. А что ты сейчас делаешь? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Работаю. А что? Что-нибудь случилось? Что на сей раз?

— Нет, что ты, — как можно спокойнее ответил Ромка. — Просто я хотел у тебя узнать, не знаешь ли ты случайно, где сейчас может быть Вика.

— Совершенно случайно знаю, — ответила Эля. — Она сидит рядом со мной. А что?

— Тогда спроси у нее, нет, лучше дай ей самой трубку. — Ромка услышал характерное «хеллоу» и с ходу спросил: — Вика, а зачем ты звонила Павлу Демидовичу?

— Я? Я не звонила ему. Зачем? Мы обо всем еще вчера с ним договорились, — ответила американка.

— А кто ж тогда ему звонил?

— Не знаю. Но это не я.

— Рома, да в чем дело? — перехватила трубку Эля.

— Да так, ни в чем. Ошибка произошла. Извините, что отвлек вас от работы. — Ромка положил трубку на рычаг допотопного черного телефона Софьи Яковлевны и перевел взгляд на Олесю: — Ты что-нибудь понимаешь?

Она покачала головой. Заметно, что ей очень плохо, и он не стал больше к ней приставать ни с какими вопросами.

— Потерпи еще немножко. Сейчас Лешка из аптеки придет, лекарство принесет, — с сочувствием взглянул он на девушку, беспомощно топчась возле кушетки, не зная, что еще ей сказать, как помочь.

Лешка и вправду вернулась очень скоро. Видно, она всю дорогу бежала, потому что очень запыхалась. Протянув Олесе пластинку с красными таблетками, девочка сказала:

— Вот твое лекарство. Налить тебе воды, чтобы ты его запила? У них здесь «Вера» есть.

— Налей, — согласилась девушка.

— Может быть, тебе подольше полежать надо? — участливо спросила Лешка, поднося ей стакан.

Олеся с трудом приподняла голову, выпила таблетку и нерешительно посмотрела на нее.

— Хорошо бы. — А затем, поразмыслив, обратилась к обоим: — А знаете, что? Вы можете мне ключи оставить, а завтра, когда к нам придете, их забрать. Вы же, наверное, домой спешите.

— Что ты, мы тебя одну здесь не оставим. А вдруг тебе еще хуже станет? Впрочем, Ромка может идти, а я с тобой посижу, сколько надо, — твердо заявила Лешка.

Девушка с трудом приподняла руку и посмотрела на часы.

— Да нет, пожалуй, ни к чему это. Я побуду здесь еще минут пятнадцать, пока лекарство не подействует, и тоже с вами пойду. Уж лучше я дома полежу.

— Тогда я тебя до самого дома провожу.

— Спасибо большое, ты очень добра ко мне, — тихим голосом поблагодарила ее Олеся.

Ромка потоптался в прихожей, но, услышав их диалог, решил остаться и помочь сестре доставить Олесю до дома. А пока не мешало бы разведать обстановку в квартире: не забредал ли сюда кто-нибудь снова при уже смененных замках.

Он тщательно осмотрел обе комнаты. Ничего подозрительного в квартире не заметил, напротив, она преобразилась в лучшую сторону. Викины вещи, множество приобретенных новыми жильцами банок, бутылок, пакетов, пачек в ярких упаковках придавали зашарпанному жилищу современный и уютный вид.

— Можно идти? — спросил он, увидев, что Олеся поднимается с кушетки.

Он взял у Лешки ключи, подождал, пока девчонки выйдут наружу, аккуратно закрыл оба замка, на всякий случай подергал дверь за ручку и помчался за своими спутницами.

— Эй, привет, — открывая дверь подъезда, услышал он удивленный знакомый голос.

Сердце у Ромки на миг ушло в пятки. Это же он — Юрка, сын Анны Степановны, а обращается он почему-то к Олесе.

— Здесь и живет твоя больная подружка, да? — спросил он.

— Здравствуй. Нет, не здесь, гораздо дальше отсюда, — все еще слабым голосом ответила девушка. — А здесь наша старая знакомая, бабушка Соня.

Юрка кивнул.

— Я тоже знаю Софью Яковлевну, она наша соседка. Она ведь сейчас в больнице?

— Да, а мы сюда по делу приезжали.

Олеся взглянула на Ромку, и тот сразу понял, что она не хочет посвящать Юрку в истинную причину своего появления здесь, и потому быстро проговорил:

— Кое-что взять требовалось. — А сам пристально уставился на кроссовки парня. Не отрывала от них глаз и Лешка.

Юрка поймал их взгляд, тоже опустил глаза вниз и удивился:

— Гляди-ка, а у нас с тобой абсолютно одинаковые кроссовки.

— Потому что в одном магазине куплены, — объяснил Ромка. — Только тебе они в посылке из Америки пришли, а мне их совсем недавно, тоже оттуда, привезли. Выходит, ты их дольше носишь, почему же они у тебя как новенькие? Каждый день, наверное, их моешь?

«Какой Ромка все же хитрый», — подумала Лешка.

— Вовсе не мою, — отверг Ромкино предположение Юрка. — Просто я их надевать стал совсем недавно, после того как потеплело, а до этого в ботинках ходил. И вообще мне их некогда пачкать, потому что в выходные дни я обычно езжу на дачу работать, там старую обувь надеваю. И на работу не всегда их надеваю. В институт только.

— У меня знакомые тоже на дачу повадились. Ты там и в прошлые выходные был, да?

— Ага, как в субботу утром уехал, так и до воскресного вечера там проторчал. Матери помощь нужна, а я один в доме мужик.

— И ночевал, что ли, там? С субботы на воскресенье? — уточнил Ромка. — Не замерз, случайно? По ночам-то еще жутко холодно.

Юрка пожал плечами и улыбнулся.

— Да вроде нет. К тому же я там не один был. С друзьями.

— У вас там камин, наверное, — предположила Лешка, вспомнив Артемову дачу в Медовке.

— Что ты, какой камин! Пока у нас там только неказистый сарай, но из него я хочу более-менее приличное жилье сделать.

— Пойдем, — прервала, по всей очевидности, показавшийся ей бессодержательным разговор Олеся и потянула Лешку за руку.

— Пока, — махнул им Юрка рукой, заходя в свой подъезд.

Ромка пристально посмотрел ему вслед, особое внимание обратив на мелькающую подошву его кроссовок. Черной она не была.

— Тебе не стало хуже? — участливо спросила Лешка Олесю, когда все спустились в метро. — Здесь такой спертый воздух.

— Ничего страшного, я потерплю, — ответила девушка своим нежным голоском.

— А откуда он тебя знает? — спросил Ромка.

— А он знакомый моего приятеля, Марата. Он тоже здесь недалеко живет, — ответила Олеся.

«Вот и расспрашивать ее ни о чем не пришлось, все само собой выяснилось», — подумала Лешка.

А когда они довели Олесю до самого дома, девушка предложила:

— Спасибо, что проводили. Может быть, зайдете к нам? Только дедушке не говорите, что мне плохо сделалось, ему вредно волноваться.

— Обещаем, что не скажем. Но сейчас мы заходить не станем, сама ему все расскажешь, — к Лешкиному удивлению ответил Ромка, помахав Олесе на прощание рукой.

— А почему ты не захотел к ним подняться? — спросила она брата. — Мог бы какие-нибудь улики против Димки поискать. У Юрки-то — алиби.

Ромка помотал головой.

— Как я его расспрошу? Не стану же я его пытать, не он ли в чужой квартире шарит. Еще надо выяснить, как он туда проникал. — Внезапно он хлопнул себя по лбу. — Ой, как же я сразу не понял! Раз Олеська с Юркой знакомы, то и Димка тоже. Он мог к нему в гости приходить и незаметно в соседнюю квартиру бегать. Так, что даже сам Юрка мог об этом не знать. Вот и мы с Венькой поэтому его усечь не смогли. Именно так оно и было, мне кажется.

— Запросто, — кивнула Лешка.

— А завтра мы к ним надолго придем, тут уж я и кроссовки его разгляжу как следует, и наводящие вопросы ему задам.

— А Юрку ты больше совсем не подозреваешь? А вдруг он врет?

— Вряд ли. Он же сам стал про свою дачу нам рассказывать, понятия не имея о том, что мы расследование ведем и что он у нас в подозреваемых ходит. И мать его тоже о даче говорила, они же не сговаривались.

— Значит, он у нас больше не подозреваемый номер один, — меланхолично подвела итог Лешка.

— Вот именно. Значит, один Димка остался. Здорово, да? — Ромка возбужденно потер руки, предвкушая завтрашний день. — Уж я его выведу на чистую воду.

Но Лешка никакой радости не ощутила. Она почему-то совсем не хотела, чтобы этот симпатичный Димка оказался подлым преступником.