Дело об украденном перстне

Глава I КРИК В НОЧИ

Лешке снилось, как к ней, шурша, медленно подползает мерзкая черная змея. Она смотрит на девочку немигающим взглядом и приближается все ближе и ближе. У Лешки парализованы руки и ноги — она совсем-совсем не может ими пошевелить. А шорох все громче и громче. Вот сейчас змея ее ужалит! От жуткого, прямо-таки животного страха девочка покрылась липким холодным потом, а на теле выступили мурашки. Она сделала над собой усилие и… проснулась. Змея тут же исчезла, но шорох. Шорох остался. Лешка открыла глаза И сразу увидела, как от распахнутого настежь окна отделилась чья-то огромная тень и исчезла в ночном саду. Ей снова стало страшно. Может, закричать и перебудить весь дом? Может быть, ей эта тень тоже приснилась?

Она похлопала глазами и, убедившись, что это уже не сон, все же продолжала в оцепенении лежать, боясь пошевелиться. Если бы не привидевшийся кошмар, она бы лучше поняла, что же происходит в действительности.

— Я не боюсь, — прошептала Лешка.

В самом деле: стоит ей сделать лишь несколько шагов по коридору, и она окажется в комнате, где спят ее брат Ромка и их общий друг Артём. Или крикнуть — и тогда все прибегут: и мальчишки, и Нина Сергеевна — родная тетка Артема, которую родители попросили присматривать за ними на даче. Но скорее всего все эти тени и шорохи ей просто померещились, и не стоит никого напрасно беспокоить.

Девочка поворочалась в постели, откинула легкую) простыню и привстала. В саду чуть слышно шуршали деревья. «Показалось!» — подумала она, но стоило ей утвердиться в своем мнении, как тут же, разрушая тишину, совсем недалеко от окна раздался истошный крик. Такой, от которого совсем недавно едва удержалась она сама. Лешка вскочила, подбежала к окну и прислушалась, но крик больше не повторился. Все стихло. Где-то хлопнуло окно, — и отчетливо раздались недовольные голоса соседей. Кто-то из них вышел на улицу — девочка слышала, как где-то хлопнула калитка, — и вернулся назад. И снова все погрузилось в тишину.

Лешка закрыла окно, чтобы не налетели комары, ночные бабочки и другие насекомые, включила свет и первым делом бросилась к столу. Сюда перед сном она положила на блюдечко перстень, который дала ей Маргарита Павловна. Вернее, Лешка сама выпросила его вчера вечером. Но… на блюдечке было пусто. Драгоценность исчезла!

Лешка снова вся похолодела, но теперь уже от другого ужаса: что она скажет Маргарите Павловне? Что ей теперь делать?

Девочка снова обшарила весь стол, посмотрела на полу — может быть, перстень куда-нибудь закатился? — но перстня нигде не было.

— Что делать, что же теперь делать? — повторяла она едва слышно, но, как ни старалась действовать тихо, все же свалила на пол стопку книг и кассеты.

Лешка замерла, словно тишину можно было удержать таким образом, но было уже поздно. В дверях появился заспанный Ромка.

— Ты что это тут творишь? — недовольно сморщившись, он уставился на сестру.

— Ромка, перстень пропал, — испуганно прошептала девочка.

— Какой еще перстень?

— Драгоценный. Перстень. Перстень. Драгоценный, — как заведенная, повторяла Лешка.

— Да что еще за перстень? Откуда он у тебя?

— Маргарита Павловна дала. Вернее, я сама его попросила. Ненадолго.

— А зачем он тебе?

— Нужен был.

— Нет, ты скажи зачем? — настаивал Ромка.

— Ну, он мне понравился. — Лешка, снова полезла под стол.

— Странно. И куда ты его положила?

— Сюда, на блюдечко.

— А почему на блюдечко?

— Да что ты прицепился, в самом деле? — вдруг озлобилась Лешка. — Куда хочу, туда и кладу.

— Вот положила, а он с концами. Стол-то у окна стоит — и в комнату влезать не надо, чтобы с него чего-нибудь стырить.

— Что же мне теперь делать?

— Откуда я знаю, что тебе делать. Чужой перстень не надо было брать. А ты что, никого не видела и ничего не слышала?

— Видела. Тень в окне, но думала, что она лене померещилась, потому что сон страшный снился — про черную змею. И шорох был. А потом крик.

— Крик я тоже слышал, — задумчиво сказал Ромка. — Рассветет — посмотрим, есть ли следы за окном, хоть какие-нибудь. А ты что, калитку не закрыла, когда от Маргариты вернулась?

— Я думала, что вы еще позже меня придете.

— Я сразу домой пошел, между прочим, а Артем пришел минут через сорок. Больше мы никуда не выходили. Фильм такой классный смотрели по видаку — мне его Сашка Ведерников дал. А потом у себя в комнате в шахматы играли.

— А почему же вы ко мне не зашли, если дома были?

— Ты же позже нас явилась, вот и должна была сама к нам зайти.

— Сено к лошади не ходит, — высокомерно произнесла Лешка. — Какая у меня нужда к вам ходить? И потом, я думала, что Артем еще гуляет.

— С кем ему гулять-то? Он какую-то мымру на станцию проводил и назад вернулся. А ты-то что там делала так долго?

Услышав слово «мымра», Лешка обрадовалась и стала отвечать на вопросы брата более миролюбиво.

— Рома, я ходила к Дику, ты же знаешь.

— Вот уж никогда бы не подумал, что этот пес поддается дрессировке. Раньше его даже Маргарита боялась. Помнишь, как она к нему миску с едой шваброй пододвигала?

— Больше не боится, привыкла давно. И он к ней привык. А у нас с ним особые отношения. Ты думаешь, я его дрессирую? Вовсе нет. Я его просто люблю, и он это чувствует. Его, наверное, никто никогда не любил. Теперь уж и не узнать, у кого он раньше жил и как к нему там относились. Алена же его притащила только для того, чтобы он ее тайник в будке охранял.

— Да, история та еще была! — поддакнул Ромка.[1] Лешка вспомнила, как однажды зашла к Маргарите Павловне. Это было в одно из воскресений месяца два тому назад. Зашла просто так, потому что с начала весны они с Ромкой очень часто ездили к Артему на дачу в выходные дни, и после того, как вся их компания подружилась с этой приветливой пожилой женщиной и ее племянником, она довольно часто их навещала.

В тот раз Лешка, как обычно, подошла к калитке, и Дик встретил ее громким лаем. Она, как всегда, с опаской поглядывая на собаку, пробежала мимо, а он, посмотрев ей вслед, вдруг жалобно-прежалобно заскулил. Лешка тогда вернулась и, не испытывая ни малейшего страха, подошла к псу и положила руку на его лохматую голову. Дик закрыл глаза и громко вздохнул. Вот так они и обрели друг друга — девочка и собака. С тех пор она с нетерпением ждала выходных и праздников, чтобы встретиться со своим лохматым другом. А как только начались каникулы, и вовсе поселилась в дачном поселке под названием Медовка. Но, если честно, не только из-за Дика…

— Эй, ну и что же дальше? — прервал ее размышления брат. — Пошла ты к Дику, и… Почему так долго у него была?

— Мы с ним гуляли, вы нам еще по дороге попались. Забыл, что ли? Артем со мной пошел Дика отводить. Я думала, что мы с ним вместе вернемся, а он…

— А что, он? Он сказал, что эта Илона сама попросила проводить ее на станцию. Что тут такого? А ты чего ж с ними не пошла?

— Еще чего! — дернула плечом Лешка. — Ему захотелось с ней пойти, он и пошел, а мне и у Маргариты Павловны было интересно.

— Что интересного со старухой-то сидеть?

— Ромка, ты же сам к ней с удовольствием ходишь. И к племяннику ее, А вчера вообще особый случай был.

— Какой еще случай?

— Бабка этой Илоны, оказывается, давняя подруга Маргариты Павловны. Вернее, не подруга, а сокурсница. Они в институте вместе учились, в одной группе. И лет сорок не виделись, представляешь? А ведь обе в Москве как жили, так и живут. Евгения Семеновна ее зовут. На вид ну прямо Шапокляк — подбородок дальше носа, но, по правде сказать, не глупая. Они весь вечер свое прошлое вспоминали. Оказывается, в молодости у Маргариты Павловны был роман с одним французом. Только время такое было, начало пятидесятых годов, короче, они говорили: странное время. ;

— Сейчас тоже страшное.

— Вот-вот, Шапокляк тоже так сказала. А Маргарита возразила, что нельзя то и это сравнивать. Сейчас денег у многих нет, терроризм процветает, мафия развелась… Все это очень страшно. Но зато люди свободны: читают что хотят, ездят куда хотя встречаются с кем хотят. А тогда за иностранцев замуж почти никто не выходил — это знаешь как осуждалось в обществе! Шпиономания была жуткая. Когда француза этого в чем-то там заподозрили, Маргариту за такое знакомство чуть из Института не исключили, а отца ее чуть с работы не сняли. Могло все быть и гораздо хуже. К тому же еще и мать у этого француза была русской эмигранткой, об этом тоже тогда узнали. В общем, такое завертелось! Но кончилось довольно мирно, ему пришлось уехать обратно во Францию, а она вышла замуж за своего Балалейкина, который все про них знал, но решил ее спасти. Вот и предложил ей руку и сердце. Любил, наверное… Д потом профессором стал. Она прожила с ним вместе почти сорок пять лет, но своего Жан-Жака — так того француза звали — никогда не забывала. Этот самый перстень он ей подарил, когда уезжал. Она говорит, что перстень ей силу дает, стоит только на него взглянуть. На что она теперь смотреть будет? И я что ей теперь скажу?

— Раз так — надо его найти, — сказал Ромка. — И все же не надо было брать этот перстень.

Внезапно в комнате выросла фигура Артема.

— Вы чего не спите? — поинтересовался он.

— Перстень, который Лешка у Маргариты взяла, пропал. Зачем брала только, непонятно, — проворчал Ромка и посмотрел на сестру. — Калитку надо было за собой закрыть!

— Как будто через забор нельзя перелезть!

— Кому можно, а кому и нет. И к тому же на это время нужно. Не каждый станет рисковать.

— Теперь буду закрывать, — прошептала девочка.

— А перстень дорогой? — спросил Артем.

— Да, наверное. Бриллиантовый, — на Лешкины огромные голубые глаза навернулись слезы.

— Давайте подождем до утра, — предложил Артем, — а потом будем думать, что дальше делать. Вокруг дома следы поищем и постараемся узнать, кто ночью кричал.

— Ты тоже слышал? — спросил Ромка.

— Слышал. Только я сначала решил, что мне это снится.

— Как видишь, это не сон.

Лешка с трудом уснула, а утром ни свет ни заря вылезла в окно. Почти никаких следов вокруг дома и возле окна она не обнаружила» лишь у самого фасада т- под подоконником — была чуть заметная вмятина, скорее всего от небольшого каблука.

— Рома, — постучала она по стеклу открытого окна в комнате ребят, — вставай, тут след.

Брат быстро вылез наружу.

— Ром, смотри, тут отпечаток каблука женской туфли. И ночью кричала тоже женщина.

— Отлично. Это уже кое-что. Итак, что мы имеем? Один каблук, вернее, один отпечаток чужого каблука. Темка, проверь всю обувь своей Нины Сергеевны» чтобы щам не идти по ложному следу.

— Тут относительно тонкий каблук, а таких туфель у нее на даче нет; — ответил Артем. — Я это точно знаю.

Ромка внимательно вгляделся в след.

— Что мы теперь имеем? — торжественно провозгласил он. — А имеем мы первую улику. Вообще-то, по идее, надо с него гипсовый слепок сделать. Темка, у тебя есть гипс?

— Зачем он мне? — покачал головой Артем.

— Что ж, обойдемся и без гипса. — Ромка взял с Лепленного стола бумажку и срисовал на нее контуры следа. — Стало быть, начинаем новое Дело, а? Й называться оно будет «О поисках украденного перстня». Нам надо отыскать владельца, вернее, владелицу этой туфли, и все сразу прояснится.

— Думаешь, это так просто? — спросил Артем. — Сам же всегда твердишь, что все не так легко, как кажется. По твоему любимому закону Мэрфи.

.— А кто говорит, что это легко? Придется потрудиться. В первую очередь нам следует поговорить, с соседями, может, кто-нибудь из них тоже слышал крик или видел что-нибудь подозрительное.

— Поговорим, а дальше что? Мне-то что пока делать? Что я Маргарите Павловне скажу, если она спросит, где ее перстень? — вконец расстроилась Лешка.

— Она тебе его на какой срок дала?

— Дала, и все. Я ей сама сказала, что ненадолго.

— Значит, на несколько дней. Ну и молчи пока.

— А вдруг она напомнит?

— Надейся на лучшее. В крайнем случае придумай что-нибудь. А лучше всего не показывайся пока ей на глаза. Зачем тебе к ней ходить?

— Как зачем? Меня Дик ждет.

— Дик, Дик! Дался тебе этот Дик! Забыла, как он Артёма укусил?

— Ты что, не понял, что я тебе только что говорила? Во-первых, Артем ему тогда сам подставился, а во-вторых, Дик теперь меня знаешь как слушается! Без моего разрешения никого не укусит.

— Все равно «кавказцы» — глупые собаки, — не удержался Артем.

Даже при всем своем особом к Артему отношении Лешка обиделась..

— Вовсе нет. А вы знаете о том, что был такой армянский царь, Тигран Второй? Так вот, к вашему сведению, эти собаки помогали этому царю сражаться с римскими легионера ми еще в первом веке до нашей эры. А изображения голов — не каких-нибудь там львов или тигров, а именно кавказских овчарок — когда-то украшали гербы грузинских князей.

Во времена покорения Кавказа именно эти собаки служили в русской армии. И у многих офицеров, может быть, даже и у Печорина, были кавказские овчарки. Вот и у меня есть. Ну, почти есть, хоть Дик и живет у Маргариты Павловны. Я его люблю, и он меня тоже, так что я все равно буду туда ходить. — Девочка обреченно махнула рукой. — И будь что будет.