Деньги и политика

Глава III КОМУ И КАК ПОМОГАЕТ БУРЖУАЗНОЕ ГОСУДАРСТВО (механизм государственного финансирования политических партий)

Идея поддержки политических партий за счет государственного бюджета, официальной помощи в покрытии их предвыборных расходов в настоящее время прочно утвердилась в политико-правовой практике многих капиталистических стран. Буржуазные политологи рассматривают такую помощь не только как сравнительно эффективный способ решения проблем финансирования избирательных кампаний, но и как важный шаг в целях укрепления политического механизма диктатуры монополий, поддержания его жизнеспособности. Факт сам по себе примечательный. Он отражает возросшую роль государства как инструмента защиты интересов господствующего класса, центрального звена в системе буржуазных институтов власти. В подобном подходе прослеживается характерный для современной исторической ситуации взгляд на методы охраны интересов буржуазии — перенос акцентов на распорядительно-регулирующую деятельность империалистического государства, расширение практики регулирования социально-политических отношений, которая в настоящее время становится важнейшим залогом сохранения институтов существующей системы.

Кроме того, отмеченный факт лишний раз подтверждает силу частного капитала, удерживающего тотальный контроль над обществом, способного блокировать или выхолостить любые законодательные меры, затрагивающие свободу его действий на политической арене. Обуздать стихию частных интересов, подчинить их нормативному регулированию, пусть даже соответствующему общеклассовым целям буржуазии, оказывается делом нелегким, фактически неосуществимым без принудительной силы государственной власти.

Сам по себе институт материальной поддержки политических партий со стороны государства, учитывая непрерывно возрастающее значение денег в политической жизни капиталистических стран, представляет собой сильный инструмент политического воздействия. Практическая результативность его использования, однако, зависит от того, в руках какого класса находится данный инструмент, каким классовым целям он служит.

С одной стороны, его, разумеется, можно использовать в интересах укрепления институтов буржуазной демократии, наведения определенного порядка, важного для сохранения внешних респектабельных форм господства монополий (несколько сгладить явные привилегии ведущих буржуазных партий, как-то помочь мелким и средним партиям господствующего класса, поддержать кандидатов, представляющих малообеспеченные слои население сделав менее броским разрыв в уровне материальной обеспеченности их предвыборных кампаний в сравнении с предвыборными кампаниями ставленников большого бизнеса, ограничить возможность грубых злоупотреблений финансовыми средствами воздействия со стороны крупных фирм и корпораций и т. д.).

С другой стороны, с его помощью можно, напротив, обеспечить дополнительные преимущества для основных буржуазных партий, еще более затруднить действия партий рабочего класса, прежде всего компартий, что в конечном счете приводит к общему изменению соотношения сил на внутриполитической арене в выгодном для монополистического капитала направлении, то есть использовать в диаметрально противоположных, антидемократических целях.

Судя по современной политико-правовой практике капиталистических стран, господствующий класс не отказывается от попыток использования материальной государственной помощи политическим партиям в обоих отмеченных направлениях, однако объективно более важным для него является, бесспорно, использование государственной помощи как инструмента классового господства, как средства дополнительного ограничения активности коммунистических и рабочих партий. Не случайно соответствующие меры по известному упорядочению политического процесса (т. е. ограничивающие некоторые действия буржуазных партий) в большинстве случаев оказываются малоэффективными, тогда как меры, направленные против компартий, всегда решительны и последовательны. Причем буржуазный законодатель располагает достаточно широкой свободой маневра. Ведь объем и формы государственной помощи легко варьируются.

Государственная помощь может предоставляться только для покрытия предвыборных расходов, но может распространяться и на текущую деятельность политических партий (поскольку они играют важную роль не только в формировании, но и в функционировании центральных государственных органов). Такая помощь может охватывать все партии, но может быть ограничена только ведущими, реально значимыми (известно, что во многих буржуазных странах существует по нескольку десятков политических партий, большинство из которых реального воздействия на формирование и функционирование государственных органов не оказывает).

Решая данные вопросы (а от их решения зависит, сколько политических партий и какие именно получат выгоду от государственной помощи, как это отразится на соотношении сил между правящими буржуазными партиями и партиями демократической оппозиции, партиями рабочего класса), буржуазный законодатель, разумеется, заботится прежде всего об интересах господствующего класса, о ведущих буржуазных партиях, но при этом всегда имеет возможность маскировки своих позиций с помощью внешне сугубо «технических» деталей соответствующего законодательства.

Дополнительная возможность маневра обеспечивается варьированием форм государственной помощи, которая может оказываться политическим партиям в двух основных видах: в виде прямых бюджетных субсидий, а также косвенно, путем бесплатного предоставления партиям различных услуг, льгот, покрытия некоторых их издержек и т. п. (хотя собственно денежных ресурсов политические партии в таком случае не получают, но их финансовый выигрыш очевиден). Каждая из названных форм государственной помощи обладает своей спецификой, отражающейся как на эффективности института государственной помощи политическим партиям, так и на его общем значении как важного нового фактора политико-правового развития буржуазных стран. При этом вторая форма государственной помощи исторически предшествовала первой, сохраняя преобладающее значение вплоть до середины 60-х годов. С переходом к практике прямых бюджетных дотаций она как бы отошла на второй план, но значения своего не потеряла: ее абсолютный объем не только не сократился, но продолжает постоянно увеличиваться.

Идея косвенной поддержки политических партий и их кандидатов со стороны государства возникла на рубеже XX века одновременно с первыми попытками нормативного регулирования партийной деятельности. Так, еще в 1888 году во Франции, например, распространение политическими партиями предвыборных рекламно-пропагандистских материалов было освобождено от почтовых сборов, а с 1914 года партии получили возможность бесплатно пользоваться специальными рекламными щитами для расклейки своих предвыборных плакатов и афиш. В 1924 году во Франции была введена система возмещения некоторых расходов отдельных кандидатов и партий (собравших определенный минимум голосов), связанных с рекламно-пропагандистской деятельностью в период избирательных кампаний.

Обращение буржуазного законодателя первоначально именно к институту косвенной государственной помощи политическим партиям не случайно: в сравнении с прямыми дотациями такая помощь обладает некоторыми достоинствами.

С одной стороны, при этом делается важный новый шаг в политико-правовом развитии буржуазного общества: государство переходит к материальной поддержке института, традиционно действовавшего самостоятельно. Это подтверждает, что господствующий класс почувствовал необходимость усиления буржуазных партий, сталкивающихся со все большими сложностями в решении стоящих перед ними задач; более того, это в известной мере свидетельствует о неэффективности ведущего принципа капитализма — стихийной координации взаимодействия различных социально-экономических и политических институтов, решения возникающих проблем преимущественно путем частной инициативы.

С другой стороны, оказание помощи косвенным путем как бы «смягчает» связанные с отмеченным шагом изменения. Возможность государства оказывать воздействие на политические партии при этом расширяется, но все же остается ограниченной, прямого контроля за финансовой деятельностью политических партий не вводится. Ограниченными остаются также размеры материальной помощи. И главное, это не связано с дополнительными прямыми бюджетными ассигнованиями (помощь осуществляется в основном лишь за счет сокращения возможных бюджетных поступлений).

Указанные обстоятельства немаловажны: они облегчили переход к новой законодательной и политической практике, диктуемой потребностями приспособления механизма господства буржуазии к изменившейся исторической ситуации. Собственно, обращение к институту косвенной государственной помощи политическим партиям явилось ответом на данные потребности, а общий характер, формы и объем такой помощи предопределялись уровнем развития социально-экономических и общественно-политических отношений буржуазного общества в предвоенный период. К более решительным шагам буржуазное государство тогда было не готово.

Кроме того, косвенный характер поддержки позволяет гибко использовать государственные средства, обеспечивая с их помощью дополнительные преимущества прежде всего для буржуазных партий, что также существенно при выяснении общей социально-политической направленности рассматриваемого законодательства. Наконец, нельзя не сказать о разнообразии конкретных видов косвенной государственной помощи, что облегчает решение данной задачи.

В настоящее время косвенная государственная материальная помощь политическим партиям получила широкое распространение во всех капиталистических странах. Правда, разноплановая по форме, она все же имеет преимущественно целевое назначение: предусматриваемые в данном отношении меры в основном связаны с деятельностью политических партий по подготовке и проведению выборов.

Систематизируя политико-правовую практику буржуазных стран, можно выделить три основных направления, по которым, как правило, оказывается косвенная помощь партиям со стороны государства: во-первых, помощь в решении технико-организационных вопросов подготовки и проведения выборов; во-вторых, обеспечение возможности бесплатно использовать в предвыборный период государственные средства массовой информации, и прежде всего радио и телевидение; в-третьих, предоставление партиям налоговых льгот. В первых двух случаях государственная помощь ограничена по времени и увязывается с избирательными кампаниями, в последнем — имеет более общий характер, захватывая также текущую деятельность партий в периоды между выборами.

Разумеется, не везде и не всегда косвенная государственная помощь политическим партиям предоставляется в одинаковом объеме или обязательно во всех возможных ее формах. Данные вопросы варьируются в зависимости от исторических традиций, специфики национального законодательства, широты и общего значения в социально-экономической жизни государственного сектора и др. Решающую роль при этом в конечном счете играет соотношение внутриполитических сил, уровень развития классовой борьбы пролетариата и его союзников. В целом данный институт гораздо более развит в западноевропейских буржуазных странах, чем, например, в США или Канаде, хотя, конечно, и в этих странах государственная помощь также практикуется. Среди самих западноевропейских стран косвенные формы государственной помощи политическим партиям, в свою очередь, сравнительно шире распространены там, где более сильные позиции занимают рабочие партии, где у власти находятся или находились социал-демократические правительства.

Помощь в решении технико-организационных вопросов подготовки и проведения выборов — наиболее широко распространенный вид косвенной государственной помощи политическим партиям. При этом государство покрывает расходы, связанные с организацией избирательных участков, их материально-техническим оснащением (аренда печатных машинок, диктофонов, средств звукоусиления и др.), печатанием избирательных бюллетеней, справочно-информационных материалов, составлением списков избирателей, их регистрацией и т. д. В большинстве случаев это требует немалых средств.

Так, издание и рассылка избирателям только развернутого справочно-информационного материала о выборах (содержащего общие сведения о представительных органах, системе их формирования, об участвующих в выборах политических партиях, выдвинутых ими кандидатах, о самой процедуре голосования и т. п., то есть о всем том, что содействует известному повышению общеобразовательного уровня избирателей, помогает им легче ориентироваться в происходящих событиях), практикуемые в отдельных штатах США, обходятся в 120 тыс. долл. и более. Как правило, правда, в целях, экономии средств подготавливаемый к выборам справочно-информационный материал бывает более кратким. Ориентировочная стоимость общенациональной кампании регистрации избирателей в США составляет до 300 млн. долл. Именно столь крупные расходы вынудили американских конгрессменов в мае 1973 года отклонить соответствующий законопроект. В настоящее время, таким образом, составлением списков и регистрацией избирателей государство в США, за исключением отдельных штатов, фактически не занимается[2]. Подобное положение, однако, не типично для капиталистических стран, в большинстве случаев все же буржуазное государство берет на себя заботу о подготовке избирательных списков и регистрации избирателей, оплачивая соответствующие, нередко значительные, расходы.

Основная часть государственных средств, выделяемых на административную подготовку выборов, зачастую передается, правда, не политическим партиям или кандидатам, а государственным органам, создаваемым для проведения выборов. Однако это не меняет существа дела. В итоге эта средства все же выступают как форма государственного финансирования политических партий: ведь они покрывают затраты, которые в противном случае пришлось бы делать политическим партиям¹. Такие затраты законодательство ряда стран, в частности в ФРГ, прямо относит к разряду «необходимых», то есть обязательных, для политических партий. Тот факт, что эти затраты осуществляют государственные органы за счет средств, полученных от государства, фактически означает лишь экономию политических партий на юридически «необходимых» затратах.

Подобная практика стала сегодня общераспространенной: государство не просто компенсирует политическим партиям соответствующие затраты, оно все чаще берет на себя и непосредственное решение тех или иных технико-организационных задач, связанных с подготовкой выборов, которыми прежде занимались политические партии. А это позволяет экономить помимо финансов и людские ресурсы, и время — политические партии, таким образом, оказываются в двойном выигрыше.

Помощь государства в административной подготовке выборов не вызывает возражений со стороны буржуазных специалистов. Такая помощь, по их мнению, не только правомерна, но и необходима «Все расходы по организации выборов и праймериз, которые не содействуют какому-либо одному кандидату, партии или точке зрения в ущерб другим кандидатам, партиям или точкам зрения, представляют собой подлинно общественную обязанность и должны покрываться за счет правительства»². В решении данных вопросов государство, как полагают буржуазные авторы, может действовать «более эффективно и честно, чем политики и партии»³.

Дело, однако, в том, что материальная помощь партиям со стороны государства зачастую выходит за сугубо административные рамки, распространяясь также на рекламно-пропагандистскую деятельность партий, то есть открывает возможность оказывать влияние непосредственно на предвыборную борьбу. И тут-то рельефно вскрывается социально-политическая направленность института косвенной государственной помощи: оказывая такую помощь, буржуазное государство, разумеется, не остается нейтральным. Это вынуждены признавать и сами буржуазные специалисты, констатирующие, что участие государства в избирательной кампании, «несмотря на благие намерения, неизбежно будет сопровождаться дифференцированным подходом к различным предвыборным лозунгам, что равносильно узурпации привилегии избирателей, которой они располагают при демократической системе»⁴.

Обеспечивая техническую помощь в рекламно-пропагандистской деятельности (предоставляя партиям бесплатно рекламные щиты для расклейки предвыборных плакатов, льготы на почтовые отправления, телефонную связь, транспортные средства, помещения для предвыборных мероприятий и т. п.), государство отдает предпочтение буржуазным партиям, стремится создать для них благоприятные условия, повысить их пропагандистский потенциал. Реальный объем такой помощи трудно учесть, поскольку она оказывается как в централизованном порядке, так и на местах, через контролируемые буржуазными партиями муниципалитеты. Кроме того, аналогичная помощь предоставляется ведущим буржуазным партиям помимо государства также и со стороны крупного бизнеса, интересы которого они защищают. Все это обеспечивает в масштабах страны многократные преимущества пропагандистского аппарата буржуазных партий, в том числе и в тех случаях, когда активная борьба коммунистических и рабочих партий позволяет им тоже добиться права на аналогичную государственную помощь.

Участие государства в технико-организационной подготовке выборов в настоящее время прочно утвердилось в политической практике буржуазных стран. «Материальная организация пропаганды превратилась в своего рода официальную службу (service officiel), организуемую и финансируемую государством, — подчеркивает французский политолог Ж. Лаферьер. — Это освобождает кандидатов от значительной доли расходов по организации избирательной кампании и обеспечивает для партий равенство в средствах (пропаганды. — В.Д.)»⁵ Заключительный вывод принципиально неверен: рассматривать вмешательство государства как гарантию равенства шансов для всех можно, лишь абстрагируясь от классовой сущности буржуазного государства («равенство» это остается сугубо формальным, распространяется только на буржуазные партии, да и то не всегда). Основная же оценка автора довольно точно отражает специфику современной политической жизни буржуазных стран.

Более того, совершенствуясь, государственная помощь начинает в настоящее время переходить рамки лишь «материальной организации пропаганды», все решительнее вторгаясь в механизм самой этой пропаганды. Подтверждением тому может служить наметившийся в некоторых западноевропейский странах переход к частичной подготовке государством непосредственной пропагандистской продукции (самих предвыборных афиш и плакатов с информацией о кандидатах), а также содержание и манера подачи информационного материала в разделе последних новостей о предвыборной борьбе и др.

Не лишен основания также вывод французского политолога об открывающемся благодаря рассматриваемому виду государственной помощи резерву экономии партийных средств (опять же прежде всего для буржуазных партий). Его стоимостное выражение составляет внушительные суммы. Во Франции, например, где не существует системы прямого бюджетного финансирования партий, государственные расходы по подготовке и проведению парламентских выборов 1978 года обошлись в 135 млн. франков, а президентских выборов 1981 года — в 272 млн. франков; их основную часть составила косвенная материальная поддержка политическим партиям. Не менее значительна косвенная помощь партиям со стороны государства и в других капиталистических странах, причем с учетом инфляции размер такой помощи постоянно увеличивается. Она позволяет партийному руководству ведущих буржуазных партий высвободить средства для использования в других направлениях, тем самым содействуя укреплению их общих позиций.

Одним из важнейших каналов косвенной помощи политическим партиям со стороны государства является предоставление им и их кандидатам в ходе избирательной кампании возможности бесплатно использовать средства массовой информации для изложения своей предвыборной платформы, разъяснения позиций партии по основным внутри- и внешнеполитическим вопросам. Речь идет прежде всего о радио и телевидении, которые по степени эффективности и широте охвата населения далеко опережают печатные издания (газеты, журналы и т. д.). В современных условиях избирательная кампания «не может вестись на перекрестке улиц и у ворот заводов… Настоящая кампания ведется в домах избирателей… Если телевидение отказывается освещать деятельность новой партии, это все равно как если бы новой партии не было вообще»⁶, — справедливо отмечает американский историк Дж. Маклеллан, подчеркивая значение средств массовой информации для участвующих в предвыборной борьбе политических партий.

Разумеется, рассматриваемая форма помощи распространена в основном там, где средства радио и телевидения находятся под государственным контролем, то есть в западноевропейских странах. В США, где радио и телевидение находятся в частных руках, возможность аналогичной помощи резко ограничена, однако там государство берет на себя контрольно-распорядительные функции, регулируя посредством законодательных мер взаимоотношения партий и кандидатов с частными радио- и телекомпаниями; воздействуя, насколько это возможно в рамках свободного рынка, на порядок и условия предоставления партиям эфирного времени; следя за тем, чтобы со стороны частного капитала не допускалось дискриминации (в тарифах, объеме эфирного времени, периодах выпуска передач в эфир и т. д.) отдельных кандидатов в зависимости от их партийной принадлежности и т. п. Лишенное возможности более существенных действий, государство стремится посредством таких шагов несколько облегчить для партий решение этой чрезвычайно сложной проблемы.

Кроме того, в США делаются попытки оказания помощи и по типу западноевропейских стран: в ряде американских штатов функционирует система бесплатного предоставления партиям и кандидатам эфирного времени. Данная мера, естественно, может распространяться только на общественные, некоммерческие радио- и телепрограммы (которые, как правило, охватывают ограниченную аудиторию) и потому сколько-нибудь существенной роли в политической практике не играет. Попытки введения аналогичного механизма на общефедеральном уровне окончились безрезультатно[3].

Возможность бесплатного использования в предвыборных целях каналов радио- и телевещания обеспечивает для партий западноевропейских стран существенную экономию финансовых ресурсов, так как активная предвыборная борьба требует регулярных контактов с аудиторией, многократного появления на телеэкране. Именно данные статьи расходов в значительной мере и обусловливают астрономические суммы предвыборных расходов американских партий.

Предоставляя политическим партиям столь важную и существенную помощь, буржуазное государство, разумеется, не остается беспристрастным. Юридический механизм данной помощи сконструирован таким образом, чтобы обеспечить и закрепить значительные преимущества для партий господствующего класса. Достигается это преимущественно скрытым путем, «техническими» деталями законодательства, формально декларирующего приверженность демократическому принципу «равенства шансов», — в отдельных случаях, в частности в Испании, этот принцип фиксируется даже на конституционном уровне.

Так, право на бесплатное эфирное время нередко сопровождается требованием обязательного присутствия партии в предыдущем составе парламента (Италия, Швеция, Австрия) или выдвижения партией своих кандидатов в определенном, зачастую весьма высоком, минимуме избирательных округов (Нидерланды, Англия, Франция). Основанием для подобных требований, как видно, например, из решений западно-германского Федерального конституционного суда, служит ссылка на то, что претендовать на право получения бесплатного эфирного времени могут лишь те партии, в отношении которых есть надежда, что они одержат победу во время выборов⁷. Отмеченные оговорки, как правило, направлены против коммунистических партий, особенно в тех странах, где в силу жесткости существующего режима коммунисты лишены возможности широко развернуть свою деятельность (ФРГ, Англия и др.).

Кроме того, буржуазное законодательство оставляет для правящих кругов немало обходных путей и лазеек. Члены правительства в большинстве западноевропейских стран, например, могут практически свободно пользоваться средствами радио и телевидения. Выступают они при этом, естественно, от имени вполне определенных партий, однако их выступления не включаются в «равные» квоты эфирного времени. То же самое можно сказать и о выступлениях главы государства, которые к тому же в отдельных случаях организуются даже после официального закрытия избирательных кампаний.

Среди косвенных форм государственной финансовой помощи политическим партиям немаловажную роль играет также использование механизма налоговой политики. Последнее осуществляется в двух аспектах: во-первых, посредством предоставления налоговых льгот непосредственно политическим партиям как юридическим лицам и, во-вторых, предоставления льгот при налогообложении для лиц, делающих пожертвования в партийные фонды.

В первом случае государство идет на ограничение потенциальных бюджетных поступлений, оставляя соответствующие суммы в распоряжении партий. Это позволяет избежать лишнего перемещения денег (т. е. одновременно сэкономить на банковских операциях) и обеспечивает выгоду для партий непосредственно. Партии как бы экономят свои финансовые средства, хотя сэкономленные таким образом деньги, по существу, являются скрытой государственной дотацией. Этими деньгами, несмотря на характер их происхождения, партии могут распоряжаться свободно, расходуя по своему усмотрению.

Однако это ставит перед буржуазным государством некоторые проблемы: законы капиталистической экономики, как известно, требуют налогообложения любой организации, тем более занимающейся определенной хозяйственной деятельностью. Стремление оказать поддержку партиям господствующего класса вынуждает буржуазного законодателя поступиться данным принципом, но не полностью: конструируется сложный юридический механизм налогообложения, пытающийся дифференцировать отдельные аспекты партийной деятельности, выделяя те из них, в отношении которых по политическим соображениям можно сделать исключение, освободить их от налога. Основанием для этого служит ссылка на «общественно полезный» характер соответствующих сфер партийной деятельности — обычно налоговые льготы распространяются на идейно-пропагандистскую деятельность партий, их работу среди избирателей и т. д.

Четко разграничить различные направления партийной деятельности, разумеется, сложно (и ведь каждая из них нуждается в финансовом обеспечении), поэтому законодательство конкретных буржуазных стран, учитывая национальные особенности, решает данные вопросы по-разному. Так, в ФРГ партийные взносы, финансовые ресурсы партии, доходы с партийной деятельности от налогообложения освобождены. В то же время доходы с капитала, доходы, получаемые в результате предоставления в аренду партийного имущества или помещений и т. п., подлежат нормальному налогообложению. Во Франции доходы партий, получаемые при сдаче в аренду недвижимости, а также чистый доход с оборотного капитала подлежат льготному налогообложению: в таких случаях предоставляется 24-процентная скидка. Общий же налог на недвижимость, налог на доходы с коммерческой деятельности (содержание своих издательств, типографий и т. п.), а также косвенные налоги с партий взимаются в обычном размере.

Материальная помощь, получаемая буржуазными партиями посредством отмеченных льгот, сравнительно ограниченна и, главное, сам по себе механизм таких льгот не позволяет обеспечить серьезных дополнительных преимуществ для буржуазных партий: при прочих равных условиях соответствующее законодательство распространяется и на официально действующие в данной стране партии рабочего класса. Потому-то институт частичного освобождения от налогов самих партий в ряде случаев дополняется введением специальных налоговых льгот для лиц, делающих пожертвования в партийные фонды.

Данный юридический механизм функционирует несколько иначе. Непосредственной выгоды партии при этом не получают. Однако облегчается положение лиц, готовых материально помогать партиям, что содействует увеличению объема и числа пожертвований и в конечном счете приводит к росту партийных бюджетов[4]. Буржуазные партии получают дополнительные средства, которые в противном случае остались бы частично у избирателей, а частично поступили бы в виде налогов к государству. Такая разновидность косвенной государственной помощи партиям также ставит перед буржуазным законодателем некоторые проблемы.

С одной стороны, подобный механизм помощи обеспечивает более гибкий и эффективный инструмент защиты интересов господствующего класса В силу прогрессивного характера налоговой системы большие выгоды при этом получают те, кто богаче, что стимулирует более высокие пожертвования в партийные кассы. Наряду с этим зачастую отмечается расширение притока и мелких вкладов в фонды буржуазных партий, что также выгодно буржуазии: тем самым обеспечивается своеобразное перераспределение средств мелко- и средне состоятельной части населения в пользу крупного капитала, интересы которого защищают ведущие буржуазные партии. Более того, параллельно создается и определенное пропагандистское прикрытие: увеличение мелких вкладов дает основание буржуазным специалистам говорить о «расширении» воздействия рядовых избирателей на руководство буржуазных партий, о «сбалансированности» влияния крупных доноров массой мелких пожертвований, об «укреплении» прав и свобод граждан и т. п.

С другой стороны, прямолинейность, откровенная социальная направленность данного механизма государственной помощи создает известные неудобства для буржуазии как класса: в современных условиях ей невыгодно полностью обнажать институты своего господства, забывать об их внешней респектабельности. По сути дела, при этом предпринимается попытка распространить на политические партии такие налоговые льготы, которыми обычно в капиталистических странах пользуются благотворительные организации. Но последние потому и пользуются исключительными по своему характеру льготами, что не имеют надежной финансовой базы. В применении же к политическим партиям, и особенно партиям монополистической буржуазии — институту сильному, в финансовом отношении обеспеченному — аналогичные уступки означают лишь расширение возможностей крупного бизнеса укрепить финансовое положение отстаивающих его интересы партий, создать для них дополнительные важные преимущества в борьбе с партиями рабочего класса. И этого не могут отрицать многие буржуазные специалисты. «Не вызывает сомнения, что партии нотаблей оказываются в выигрыше по отношению к партиям масс, если лицо, делающее пожертвования, может вычесть соответствующие суммы из налоговой декларации… — отмечает, например, Р. Краэ. — Косвенное государственное финансирование, каковым являются данные налоговые меры, представляет угрозу для равенства партий и граждан»⁸. Более того, это признается даже некоторыми официальными инстанциями: освобождение от налогообложения пожертвований в партийные фонды «противоречит принципу формальной демократии, лежащему в основе осуществления политических прав при либеральной демократии»⁹, — констатируется в одном из решений Федерального конституционного суда ФРГ.

Данные обстоятельства предопределили в целом достаточно осторожное отношение буржуазного законодателя к рассматриваемой проблеме. Это отразилось уже на самом процессе разработки соответствующего законодательства, сложном и противоречивом, обусловило его заметную нестабильность. Санкционируя в силу своих классовых позиций указанный механизм помощи партиям, буржуазный законодатель вместе с тем, заботясь об общеклассовых интересах буржуазии, стремится ограничить масштабы его использования; вводит нормативно фиксированные пределы пожертвований, на которые распространяются налоговые льготы; оговаривает необходимость контроля за пожертвованиями и др.

Так, в ФРГ налоговые льготы для юридических лиц, делающих пожертвования в фонды партий, были введены законом от 16 декабря 1954 г. Закон предусмотрел возможность освобождения от налогообложения взносов «в благотворительных, конфессиональных, религиозных и государственно-политических целях» и одновременно установил четкие пределы сумм, на которые распространяются подобные льготы: такие суммы не должны превышать 5 % годового дохода или 0,2 % годового оборота (включая фонды зарплаты) фирм и корпораций, делающих пожертвования. Годом позже (декрет от 2 декабря 1955 г.) было сделано еще одно уточнение: отмеченные льготы допускаются в отношении пожертвований в фонды лишь тех партий, которые по результатам последних выборов представлены хотя бы одним депутатом в бундестаге или палатах земель. Уточнение немаловажное, отражающее взятый правящими кругами курс на серьезную реорганизацию партийной системы, вытеснение с политической арены маловлиятельных партий.

Несколько позже, однако, Федеральный конституционный суд ФРГ в своих решениях от 21 декабря 1957 г. и 24 июня 1958 г. признал противоречащим действующей конституции освобождение от налога сумм, жертвуемых в пользу партий, поскольку это нарушает принцип «равенства шансов» для всех партий.

Совместное давление, с одной стороны, крупного бизнеса, а с другой — руководства ведущих партий, взаимно заинтересованных в льготном механизме политических пожертвований, обеспечило повторное возвращение к данному вопросу, на этот раз в рамках закона о политических партиях 1967 года. Закон (§ 34–35) вопреки предыдущим решениям конституционного суда счел возможным допустить соответствующие налоговые льготы, но только для физических лиц и в более ограниченных размерах (до 600 марок в год с человека или 1200 марок — с семейной пары); в 1980 году соответствующая сумма была утроена.

Этим, однако, дело не ограничилось. В декабре 1983 года последовала новая важная реформа. В соответствии с ней, с одной стороны, были несколько уменьшены размеры пожертвований от частных лиц, подлежащих льготному налогообложению: отныне они составляют 1200 марок в год с человека (для супругов—2400 марок; 50У0 этих сумм при пожертвованиях можно непосредственно вычитать из общей суммы налога). С другой стороны, налоговые льготы были распространены на пожертвования в партийные фонды от юридических лиц, то есть от фирм и корпораций. На подобные пожертвования теперь распространяются такие же налоговые льготы, как и на пожертвования в фонды благотворительных организаций. Иначе говоря, фактически восстановлено положение, предусматривавшееся законом 1954 года. Из данного закона были заимствованы и общие пределы допустимых пожертвований, на которые распространяются налоговые льготы (не более 5 % годового дохода или 0,2 % годового оборота, включая фонды зарплаты, конкретных корпораций). Реализация предусматриваемых новым законом мер означает, что отныне государство ежегодно будет недобирать налогов на сумму свыше 50 млн. марок — таков объем фактической дополнительной косвенной помощи политическим партиям со стороны государства, которая отныне будет им оказываться.

Гибок и разнообразен механизм налоговых льгот в Соединенных Штатах; здесь он практикуется как на федеральном, так и на местном уровне (большинство штатов имеет свое законодательство по данным вопросам). Характер предпринимаемых буржуазным законодателем мер свидетельствует о попытках использования этого механизма в двух основных направлениях: во-первых, для увеличения числа мелких пожертвований, стимулируя данную форму политической активности широких масс населения (эти меры адресованы прежде всего к материально слабо обеспеченной части избирателей); во-вторых, с целью привлечения крупных вкладов (данная группа мер обращена к представителям большого бизнеса, стремится повысить их заинтересованность в широко масштабной материальной поддержке ведущих буржуазных партий).

Первая задача решается путем предоставления гражданам, желающим оказать материальную помощь партиям, налоговых льгот в двух формах: в виде налоговой скидки — пожертвования партиям или кандидатам в размере до 50 долл. (для супругов — до 100 долл.) вычитаются из налоговой декларации; или в виде налогового кредита — общий размер налога уменьшается на сумму, равную половине размера сделанного пожертвования, которое в таком случае не может превышать 25 долл. (для супругов — 50 долл.). Данные квоты установлены законом о доходах (Revenue Act) 1971 года; в конце 1974 года они были удвоены. Согласно данному законодательству, избиратель может, например, внести в партийный фонд 100 долл, при личных расходах лишь в 50 долл. — остальные 50 долл. вернутся к нему в форме налогового кредита, то есть фактически будут предоставлены партии государством. Специфика инструмента налоговых льгот как скрытой формы государственного финансирования партий при этом прослеживается весьма отчетливо.

Возлагавшихся на нее надежд в целом реформа, однако, не оправдала Она не обеспечила массового притока мелких пожертвований. Общая доля избирателей, сделавших пожертвования в 1972 году (в ходе первой избирательной кампании после введения нового законодательства), составила примерно 12 %, то есть осталась на том же уровне, что и при предыдущих выборах: правом на вновь предоставленные налоговые льготы воспользовалось менее 4 % налогоплательщиков. Попытки подобным методом подхлестнуть политическую активность населения и, главное, втянуть широкие слои рядовых избирателей в механизм финансирования буржуазных партий окончились неудачей.

Не удалось ликвидировать и диспропорцию в общем размере поступлений (предопределяющем степень воздействия на предвыборную борьбу) от богатых и малообеспеченных избирателей. Это исключалось механизмом налоговых льгот, обеспечивающим в силу самого характера налоговой системы привилегии для более богатых. «Богатому налогоплательщику политические пожертвования обходятся дешевле, чем бедному, — признают Д. Адамани и Дж. Агри, — при аналогичной сумме личного вклада богатый налогоплательщик может оказывать большее политическое влияние, чем менее состоятельный налогоплательщик»¹⁰. Согласно статистике, новыми налоговыми поблажками в основном воспользовались лица с высоким уровнем доходов, которые и без того делают наиболее частые и наиболее крупные пожертвования, активно воздействуя на предвыборную борьбу.¹¹

Гораздо более результативными оказались налоговые меры, адресованные к зажиточной части населения, призванные обеспечить приток крупных вложений. Приняты они были в 1972 году в форме двух административных решений Службы внутренних доходов (Internal Revenue Service)

Одно из этих решений устанавливало, что каждый из политических комитетов, создаваемых для поддержки кандидатов, считается самостоятельным и независимым, если его состав хотя бы на треть не дублирует состава других комитетов, поддерживающих одного и того же кандидата. Пожертвования в фонды каждого из таких комитетов в пределах до 3 тыс. долл. освобождаются от налогообложения. Эпидемия создания подобных комитетов моментально охватила всю страну — только в поддержку Р. Никсона было создано до 650 комитетов¹². Дробя взносы мелкими (до 3 тыс. долл.) частями и передавая их различным комитетам, крупные бизнесмены получили возможность передавать «своим» партиям и кандидатам большие суммы, существенно преумножаемые благодаря «экономии» на налогах. Так, мультимиллионер Р. Скейф передал в фонд избирательной кампании Р. Никсона в 1972 году 990 тыс. долл., распределив их между 330 политическими комитетами; при этом «экономия» на налогах составила до 590 тыс. долл. Владелец страховых компаний из Чикаго К. Стоун предоставил республиканской партии мелкими частями до 2 млн. долл.; при единовременном взносе аналогичной суммы ему пришлось бы потерять в виде налогов почти 1,4 млн. долл.

Другое решение касалось политических пожертвований, осуществляемых не непосредственно в деньгах, а в акциях. При передаче акций политическому комитету, согласно этому решению, должна учитываться их покупная стоимость, которая, как правило, гораздо ниже их последующей рыночной стоимости. Реализуя полученные таким образом акции по рыночным ценам, политические комитеты получали пожертвования, фактически многократно превышающие номинально фигурирующие в отчетах суммы[5]. А их доноры, в свою очередь, опять же «экономили» на налогах, поскольку в каждом случае номинальная стоимость одновременно передаваемых акций не превышала допускаемого лимита в 3 тыс. долл.

Обе отмеченные меры носили столь откровенно классовый характер, столь прямолинейно служили интересам крупного бизнеса и, главное, сразу же привели к столь широкомасштабным и очевидным финансовым махинациям, заметно отразившимся на объеме предвыборных расходов, что от них вскоре пришлось отказаться. Решение, касающееся пожертвований в акциях, годом позже было отменено самой Службой внутренних доходов, а решение о политических комитетах в 1974 году аннулировано окружным судом федерального округа Колумбия; при этом суд, отмечая противозаконность дробления пожертвований, признал возможным, опять же в угоду монополистическому капиталу, ввести налогообложение расчлененных сумм лишь с момента судебного постановления — 7 июня 1974 г.

Говоря об экспериментах с использованием механизма налоговых льгот в США, нельзя не сказать о системе «однодолларового налогового отчисления» (a dollar check-off system). Соответствующая идея, предложенная бывшим председателем финансового комитета сената Р. Лонгом, первоначально была отражена в одном из законодательных актов (Foreign Investors Tax Act) 1966 года. Смысл ее сводится к тому, что каждый налогоплательщик, уплачивая налог, может сделать отметку об отчислении одного доллара в фонд президентской избирательной кампании. Из этих налоговых отчислений складывается сумма, которая впоследствии распределяется конгрессом между партиями, участвующими в президентских выборах, и покрывает их предвыборные расходы. Тем самым в американской законодательной практике, по сути дела, впервые была сформулирована идея государственного финансирования партий. В этом, собственно, и состоит основная заслуга рассматриваемого проекта.

Позже данная идея была подтверждена законом о доходах 1971 года и законом о финансировании президентских выборов (Presidential Election Campaign Act) 1972 года, который предлагал уже достаточно развернутое решение проблемы. В соответствии с этим законом:

— каждый гражданин, выплачивая налоги, мог по своему усмотрению сделать указание об отчислении одного доллара в фонд президентской избирательной кампании; более того, теперь он получил право адресовать эти отчисления конкретной партии — общий размер государственных субсидий отдельным партиям оказывался, таким образом, в прямой зависимости от их авторитета среди избирателей;

— собранные подобным путем средства должны передаваться кандидатам, а не непосредственно политическим партиям, как это предусматривалось законом 1966 года Данная корректировка имела принципиальное значение. Соответствующее положение закона 1966 года вызывало наибольшее недовольство и критику среди политических деятелей, включая руководство обеих партий. Оно не учитывало специфики механизма американских партий, могло, как опасались буржуазные специалисты, привести к трансформации традиционной системы (к ней исторически приспособлены все конституционные и политические институты), при которой первые роли в избирательном процессе отводятся кандидатам, а партийный аппарат остается как бы несколько в тени, но в то же время активно работает на кандидатов, всемерно содействуя их успеху;

— вводился принцип факультативности государственной помощи: за каждым кандидатом сохранялось право отказаться от бюджетных субсидий и проводить свою избирательную кампанию, полагаясь только на частное финансирование (данный принцип явился уступкой республиканцам);

— в случае если кандидат соглашался на государственное финансирование, фиксировался четкий «потолок» его предвыборных расходов — 15 центов на каждого избирателя, что составляло в 1972 году около 20,5 млн. долл.; причем не предусматривалось поправок на инфляцию. Правда, оговаривалась возможность дополнительных расходов (сверх указанного лимита) со стороны различных политических комитетов в пределах до 1 тыс. долл. — таким образом, обеспечивалось право на «свободу участия в политической жизни» для тех избирателей, которые хотели бы материально поддержать определенного кандидата, но не воспользовались ранее возможностью на отчисление одного доллара, так как не знали, что данное лицо будет выдвинуто в качестве кандидата.

Закон имел немало пробелов. Он касался лишь президентских выборов и ничего не говорил о выборах в конгресс; в ходе президентских выборов он предусматривал государственную финансовую помощь лишь на втором этапе избирательной кампании, полностью игнорируя праймериз; фиксируемый им «потолок» расходов был слишком занижен (достаточно отметить, что фактические расходы ведущих претендентов на пост президента в 1972 г. составили до 40 млн. долл. у демократов и почта 50 млн. долл. у республиканцев). Однако это лишь одна сторона вопроса Закон имел серьезные изъяны как инструмент использования налогового механизма, механизма косвенной поддержки партий со стороны государства.

Он отстранял от участия в финансировании партий тех избирателей, которые не платят налогов, так как не имеют доходов, другими словами, являлся дискриминационным в отношении наименее состоятельной часта населения (в 1972 г. таковых было свыше 18 млн., сегодня за официальной чертой бедности находятся уже более 35 млн. американцев). Он вынуждал избирателей оказывать поддержку партии задолго до того, когда станут известны выдвигаемые ею кандидаты, то есть содействовал дифференциации избирательного корпуса по партийной принадлежности, не согласуясь с отмеченными традиционными особенностями американского партийно-политического механизма. И главное, он не гарантировал необходимого объема государственной помощи, поскольку ставил ее в зависимость от действий избирателей, их готовности участвовать в системе налоговых отчислений. Последнее немаловажно, тем более что результаты первого обращения к подобной системе в 1973 году оказались малоутешительными: указание о долларовом отчислении сделало чуть более 3°с налогоплательщиков, что позволило собрать только 4 млн. долл. Переход к государственному финансированию президентских выборов при подобном уровне участия избирателей был практически невозможен.

В 1974 году положение несколько выправилось: уже 15 % налогоплательщиков сделали отчисления, что дало 17,5 млн. долл.; кроме того, еще 8,4 млн. долл. задним числом было дособрано за 1973 год. В целом к 1 июля 1974 г. в фонд президентских выборов поступило уже около 30 млн. долл.13 Это давало основания надеяться, что к очередным президентским выборам 1976 года необходимая сумма могла быть собрана, тем более что опросы общественного мнения показывали, что при соответствующей разъяснительной работе уровень участия населения в системе налоговых отчислений можно поднять до 35–40 %, а это позволило бы ввести государственное финансирование не только при президентских, но и при парламентских выборах¹⁴.

Активное использование механизма налоговых льгот обнаружило серьезные слабости в системе косвенной государственной помощи буржуазным партиям. Существенная сама по себе, такая помощь все же является недостаточной, не обеспечивает адекватного решения всех проблем, с которыми сегодня сталкиваются буржуазные партии. В условиях нарастающей неустойчивости политического механизма диктатуры монополий все ощутимее потребность в более решительной государственной поддержке (притом не только материальной) защищающих интересы господствующего класса партий, более активного и разнопланового воздействия государственной власти на партийную систему.

Наряду с этим требуется значительная реорганизация механизма и собственно финансового обеспечения партийной деятельности. Объем помощи, предоставляемой государством в косвенных формах, не покрывает резко возросших в последнее время потребностей буржуазных партий. Но дело не только в этом. Требуется изменение характера материальной помощи: необходимы средства пусть целевого назначения, но которыми буржуазные партии могли бы распоряжаться более или менее свободно и, главное, поступления которых были бы регулярными. Иначе говоря, требуется механизм надежного стабильного финансирования. Ответом на данные потребности является обращение к институту прямого государственного финансирования партий. Практика косвенной государственной помощи партиям, и в частности механизм налоговых льгот, в известной мере подготовили почву для этого как в плане накопления определенного политико-правового опыта, так и в плане пробуждения интереса общественного мнения к названной проблеме¹⁵.

Принципиально иной характер материальная государственная помощь партиям приобретает с переходом к прямому субсидированию партий, выделению им финансовых ресурсов из государственного бюджета. Данный шаг связан с серьезными политико-правовыми последствиями, далеко выходящими за рамки решаемой при этом конкретной задачи — материального облегчения положения буржуазных партий и их кандидатов.

Возрастает само значение государственной помощи. Она приобретает характер одного из важнейших факторов функционирования партийной системы, отныне с ней связаны не отдельные частные выгоды, да нередко сама возможность активного участия в политической жизни той или иной партии, то есть государственное финансирование партий отражается и на эволюции самих партий как самостоятельного института, и на их взаимоотношениях с государственной властью, углубляя процессы институциализации партий, совершенствования их правового статуса. Наконец, введение подобной помощи приводит к дальнейшему укреплению государства как центрального звена в политическом механизме диктатуры монополий, обеспечивая для него новые возможности воздействия на важнейшие компоненты политико-правовой структуры буржуазного общества.

Широко практикуемая сегодня в большинстве ведущих капиталистических стран идея прямой финансовой поддержки политических партий за счет государственного бюджета впервые была высказана еще в начале XX века. Она в известной мере нашла отражение в предложении, с которым в 1907 году выступил американский президент Т. Рузвельт, заявивший о целесообразности перехода к прямому государственному финансированию избирательных кампаний. Поскольку ведущую роль в подготовке и проведении этих кампаний традиционно играют политические партии, реализация данного предложения практически в значительной степени свелась бы к финансированию партийной деятельности. В тот период, правда, сколько-нибудь серьезной поддержки подобное предложение не получило; в течение последующих 60 лет, вплоть до утверждения Л. Джонсоном в начале 1967 года закона, вводящего механизм налоговых отчислений, ни один американский президент к этой проблеме не возвращался.

Первыми шагами на пути к практической реализации данной идеи можно считать юридическое оформление в Англии в 1937 году официального государственного поста лидера оппозиции, которому полагалось определенное жалованье. Большое значение имел не столько размер самого жалованья, сколько появление в государственном бюджете соответствующей (первоначально скромной) статьи о выделении средств фактически на партийные нужды, юридическое признание целесообразности прямой финансовой поддержки партий. Впоследствии (акты о министрах Короны 1964 и 1975 гг.) перечень должностей в партийном аппарате оппозиционной партии, взятых на государственное содержание, был расширен, заметно увеличены были и его размеры.

Послевоенный период дает примеры отдельных эпизодических финансовых субсидий политическим партиям, вопрос о которых в каждом конкретном случае решался самостоятельно и которые следует рассматривать скорее как редкое исключение. Так, в 50-е годы в Швеции государство дважды предоставляло политическим партиям средства для подготовки и проведения референдумов. Переход к финансированию партий на регулярной основе, создание соответствующей системы и конкретного политико-правового механизма финансирования относятся лишь к середине 60 — началу 70-х годов, когда в целом ряде буржуазных стран были приняты специальные нормативные акты по данным вопросам.

При этом в одних случаях вопросы государственного финансирования политических партий регулировались узкими, сугубо специализированными юридическими документами, что вытекает уже из самого их названия: законы и постановления о финансировании политических партий Швеции (1965 г.)[6], Финляндии (1969 г.), Италии (1974 г.) и т. д. В других случаях они рассматривались в рамках более широких по своему характеру нормативных актов, затрагивающих наряду с финансовыми также более общие вопросы о месте и роли политических партий в государственном механизме, их функциях, задачах, структурной организации и т. п.: закон о политических партиях ФРГ 1967 года, дополненный в 1969 и 1983 годах, испанский декрет-закон о политических партиях 1978 года, дополненный в 1981 году ¹⁶, закон о задачах, финансировании и предвыборной агитации политических партий Австрии 1975 года и др. Принципиального значения данные различия не имеют, поскольку в актах второй группы вопросы финансирования политических партий, как правило, находят не менее детальное и развернутое решение, чем в актах первой группы.

Перелом во взглядах господствующего класса, переход к прямой финансовой поддержке политических партий связан с рядом объективных причин и преследует вполне определенные социально-политические задачи.

В работах буржуазных политологов развернутого освещения предпосылок введения института государственного финансирования политических партий, как правило, не дается. Те авторы, которые касаются данного вопроса, в основном пишут о роли политических партий в функционировании государственного механизма, о трудностях в мобилизации финансовых средств, о несовершенстве системы покрытия предвыборных расходов и т. п, то есть явно тяготеют к чисто институционному освещению проблемы, акцентируют прежде всего ее технико-юридические аспекты. А это дает формальные основания для выводов о совершенствовании в связи с введением бюджетных субсидий политическим партиям институтов буржуазной демократии, о развитии политических прав и свобод (усилении «независимости» буржуазных кандидатов от воздействия со стороны частных интересов, «выравнивании» их шансов и т. п.). Между тем данная проблема обусловливается характером классовых отношений в современном буржуазном обществе, органически связана с общими тенденциями его политико-правового развития и может быть верно понята лишь с точки зрения анализа ее классовой сущности.

В данной связи одной из важнейших предпосылок перехода к прямому государственному финансированию политических партий следует считать стремление господствующего класса укрепить ведущие буржуазные партии, повысить их эффективность, тем самым содействуя стабилизации политического механизма диктатуры монополий в целом. Иначе говоря, обращение к прямому финансированию партий непосредственно связано с развитием кризисных тенденций в политико-правовой надстройке буржуазного общества, представляет собой одно из направлений в попытках преодолеть эта тенденции.

Интересы господствующего класса настоятельно диктуют необходимость укрепления и усовершенствования партийного аппарата буржуазных партий, активизации их деятельности по всем направлениям с целью удержания в сфере своего идейно-политического контроля основной часта избирателей, что в условиях повышения политической активности и сознательности масс требует все более крупных материальных затрат. «…На пути политических изменений стоят финансовые преграды»¹⁷, — резонно отмечают английские специалисты, участвовавшие в подготовке проекта перехода к государственному финансированию партий в Англии. Только повседневная деятельность партий обходится сегодня английским консерваторам в 12 млн. ф. ст.; ежегодный бюджет партии ОПР во Франции превышает 12 млн. франков; в США у демократов он составляет около 5 млн., а у республиканцев доходит до 30 млн. долл; в ФРГ годовой бюджет партии ХДС равен 30 млн. марок, а ее баварского филиала ХСС — 9,6 млн. марок и т. д. Расходы партий значительно возросли, не говоря уже о расходах, связанных с подготовкой и проведением выборов, о которых речь шла выше и которые во много раз превышают размеры текущих затрат.

Неудивительны в данной связи все возрастающие сложности, с которыми приходится сталкиваться буржуазным партиям при решении проблем финансового обеспечения своей деятельности. Традиционные способы финансирования буржуазных партий далеко не всегда обеспечивают их адекватное решение. Частные пожертвования со стороны бизнесменов, бесспорно значительные, все же имеют преимущественно прагматический характер, в своей основной массе поступают лишь в период подготовки избирательных кампаний и, следовательно, не могут служить надежным источником финансового обеспечения деятельности партий в периоды между выборами. К тому же введение ограничений и отчетности при частном финансировании усложнило процедуру мобилизации денежных средств.

Потому-то в повестку дня и встал вопрос о прямом государственном финансировании, обеспечивающем регулярное и стабильное пополнение партийных фондов: «Трудности, постоянно возрастающие в процессе получения средств для деятельности партий, — признает видный западногерманский государствовед К. Хессе, — со всей остротой поставили вопрос об опосредствованном или непосредственном финансировании партий из государственного бюджета»¹⁸. По сути дела, аналогичная мысль прослеживается и в официальном заявлении В. Жискар д’Эстэна, сделанном им вскоре после президентских выборов 1974 года. «Речь идет не только о контроле, но об обеспечении ресурсов партий; если ресурсов нет, то, значит, средства берутся откуда-то со стороны. Поэтому желательно, чтобы политические партии и большие выборы опирались на нормальное финансирование»¹⁹, — подчеркивал вновь избранный президент. Практические шаги в данном направлении во Франции, правда, были сделаны лишь пять лет спустя.

Проблема, однако, не ограничивается лишь сугубо финансовыми аспектам. Еще более настоятельно буржуазным партиям требуется политическая поддержка. И институт государственного финансирования открывает возможность такой поддержки, представляя собой новый сильный инструмент воздействия на партийную систему, дальнейшего приспособления ее к интересам господствующего класса, что в условиях нарастающей неустойчивости буржуазных институтов власти имеет чрезвычайно важное значение.

Общее изменение исторической ситуации, обострение противоборства между капитализмом и социализмом во всех областях, и особенно в борьбе идей, требуют от буржуазного государства активизации усилий на идеологическом фронте, развития и укрепления идейно-пропагандистского аппарата, а буржуазные партии представляют собой одно из звеньев такого аппарата, будучи весьма эффективным инструментом идеологической обработки масс. Таким образом, выделение средств из государственного бюджета на поддержание партийной деятельности в известной мере можно рассматривать как одно из направлений решения общих идеологических задач, стоящих перед буржуазным государством на современном этапе.

Прямое бюджетное субсидирование расширяет арсенал средств, посредством которых господствующий класс пытается решать проблемы политического финансирования. Теоретически это повышает возможность наведения некоторого порядка в данной области, ограничения или ослабления монополии частного капитала в контроле предвыборной деятельности буржуазных партий и соответственно большего учета общеклассовых интересов буржуазии. В сочетании с другими формами правового регулирования использования финансовых средств в политических целях бюджетные субсидии могли бы при определенных обстоятельствах явиться известным противовесом частному финансированию, помочь в поддержании традиционных постулатов буржуазной демократии. Не случайно многие буржуазные авторы связывают с такими субсидиями надежды на определенную демократизацию политического процесса²⁰.

Кроме того, обращение к государственному финансированию партий открывает возможность для решения и более конкретных идеологических и политических проблем. Сам факт государственной помощи активно эксплуатируется идейно-пропагандистскими службами, призванными доказывать мнимые превосходства буржуазной политической системы и буржуазной демократии, спекулирующими на некоторых внешних, формально демократических аспектах системы государственного финансирования (предоставление денежных средств рабочим партиям, некоторое смягчение откровенной материальной дискриминации менее крупных буржуазных партий и т. п.). Бюджетные субсидии позволяют активизировать усилия в борьбе с коррупцией и злоупотреблениями при подготовке выборов (правда, с весьма скромными практическими результата™, хотя в пропагандистских целях об этом говорится много и широко). Государственная финансовая помощь в определенной степени обеспечивает для господствующего класса новые, более утонченные возможности борьбы с коммунистическими партиями, содействуя подрыву их влияния в массах — ведь при этом компартии в ряде стран начинают получать деньги от буржуазного государства.

Наконец, нельзя не сказать и еще об одной стороне вопроса. Государственное финансирование, по сути дела, открывает возможность для покрытия предвыборных расходов буржуазных партий и их кандидатов за счет средств налогоплательщиков, то есть основной массы трудового населения. Иначе говоря, это своеобразная форма дополнительного перераспределения доходов, выгодная для господствующего класса, позволяющая ему экономить собственные средства. Благодаря механизму бюджетных дотаций широкие слои трудящихся помимо их воли оказываются втянутыми в финансирование буржуазных партий, политический курс которых прямо противоречит их коренным интересам, на что справедливо обращается внимание, в частности, в партийных документах Германской коммунистической партии²¹. И это рельефно вскрывает классовую сущность рассматриваемого института, объясняя причины заинтересованности в нем всех буржуазных партий.

В числе факторов, содействовавших утверждению системы государственного финансирования партий, разумеется, необходимо отметить также общее возрастание роли политических партий в общественно-политической и государственной жизни. Этому фактору буржуазные авторы уделяют особое внимание: им-то зачастую и обосновывается сама правомерность прямой финансовой помощи партиям. При этом в одних случаях обращается внимание именно на важность той роли, которую в настоящее время играют партии. Данная точка зрения отражена в одном из решений Федерального конституционного суда ФРГ, констатирующего, что, «поскольку проведение выборов является политической задачей и поскольку конституция отводит решающую роль в ее осуществлении партиям, необходимо, чтобы государственные финансовые средства использовались не только для подготовки непосредственно самих выборов, но также были доступны и для партий, участвующих в их организации и проведении» ²².

В других случаях делаются даже попытки прямого отождествления партий с органами государства. «Демократия требует публичного финансирования государственных органов, — отмечает Р. Краэ, — и особенно органов, выражающих волю народа, составной частью которых являются партии»²³. Само законодательство о государственном финансировании партий ограничивается констатацией возросшего значения партий в политической жизни, что, по мнению буржуазного законодателя, наряду с потребностью определенной демократизации системы финансирования избирательных кампаний дает достаточные основания для выделения государственных субсидий.

В данной связи необходимо отметить еще одну немаловажную деталь: государственное финансирование зачастую имеет исключительно партийный характер, то есть бюджетные средства выделяются только для партий и представляемых ими кандидатов. Собственно, это очевидно уже как по логике обоснования правомерности субсидий, так и по самой форме законодательства: данные вопросы в основном регулируются в рамках-законов о партиях (или о финансировании партий). В дополнение к этому порой встречаются прямые юридические уточнения общего характера рассматриваемого института. «Возмещение расходов на избирательную кампанию — это собственно финансирование партий, предопределяемое вытекающим из ст. 21 Основного закона публичным значением партий»²⁴, — констатируется, в частности, в заключении по одному из дел Федеральной судебной палатой ФРГ.

В тех случаях, когда формальные ограничения отсутствуют, партийная ориентация государственной помощи предопределяется фактическим положением дел, характером тех требований, которые предъявляются к независимым кандидатам. Так, в США теоретически в ходе президентских выборов на субсидии может претендовать любой кандидат, но для этого необходимо собрать в 20 штатах как минимум по 5 тыс долл. индивидуальных пожертвований, каждое из которых в отдельности не должно превышать 250 долл.[7] Само по себе подобное требование объективно «привязывает» кандидатов к авторитетной организации общефедерального масштаба, способной справиться с такой задачей, — к одной из двух ведущих партий (причем даже это не всегда гарантирует автоматическое выполнение оговоренных условий).

При очевидной выгоде для буржуазии многих аспектов прямого бюджетного субсидирования партий данный институт одновременно ставил перед господствующим классом ряд сложных проблем как технико-юридического порядка (касающихся самого механизма предоставления субсидий), так и политических, затрагивающих отношения буржуазного государства с компартиями (которым буржуазный законодатель, конечно же, предпочел бы не выделять субсидий, но во многих с лучах практически не мог этого не сделать). Данным обстоятельством объясняются бурные дискуссии, острая политическая борьба, практически повсеместно сопровождающая разработку соответствующего законодательства, серьезные затяжки с его практической подготовкой и претворением в жизнь.

Так, в Швеции вопрос о прямой финансовой помощи политическим партиям впервые был поставлен в парламенте в 1934 году; депутаты неоднократно возвращались к его рассмотрению в 1935, 1945, 1946 и 1964 годах; в 1950 году была создана специальная правительственная комиссия для всестороннего изучения проблемы и подготовки соответствующих рекомендаций, которые в развернутом виде были представлены в 1951 году; окончательное же решение было принято лишь в 1965 году. В Италии вопрос о финансировании партий был поднят в 1953 году; в 1958 году к нему вернулись вновь, и он специально обсуждался на конференции ХДП; первый разработанный и оформленный проект законодательства о финансировании партий был представлен в парламентскую комиссию по конституционным вопросам к середине 60-х годов; ныне действующий закон о финансировании партийной деятельности был принят только в 1974 году.

Во Франции аналогичная проблема была затронута в 1946 году при подготовке текста конституции IV Республики. Она нашла детальную теоретическую разработку в трудах известных французских исследователей. Один из первых развернутых законопроектов по финансированию партий был внесен в парламент в 1971 году. В 1974 году президент республики официально подтвердил актуальность проблемы, заверив, что она будет разрешена в ближайшее время. Однако лишь пять лет спустя, в сентябре 1979 года, после отклонения более десятка подготовленных различными партиями законопроектов, контролируемое в тот период буржуазными партиями французское правительство официально предложило свой законопроект, но и до настоящего времени данная проблема во Франции остается неурегулированной (предложенный правительством законопроект не получил одобрения в парламенте).

В Соединенных Штатах вопрос о государственном финансировании предвыборных расходов партий и их кандидатов нашел свое законодательное оформление хронологически в более или менее сжатые сроки: от первой попытки законодательного оформления соответствующей идеи в 1966 году до принятия ныне действующего закона прошло всего восемь лет. Однако и здесь принятие закона сопровождалось острейшей политической борьбой, продолжающейся до сих пор.

Борьба эта в значительной мере имеет партийную окраску. Сторонником прямого бюджетного субсидирования выступает демократическая партия, позиции которой, помимо прочих причин, предопределяются, по сути дела, хроническим дефицитом партийного бюджета. Противниками государственных дотаций являются республиканцы, опасающиеся, что это может подорвать их традиционное преимущество перед демократами в финансовой области. Саму идею таких дотаций они характеризуют как «попытку одной из групп конгрессменов (имеются в виду демократы. — В.Д.) дорваться до средств налогоплательщиков, с тем чтобы использовать их в своих собственных целях»[8].

Борьба между демократами и республиканцами предопределила судьбу закона 1966 года — он просуществовал лишь несколько месяцев и уже в мае 1967 года был отменен. Еще менее удачной оказалась вторая попытка: предложенный в 1967 году законопроект о честных выборах (Honest Elections Act), одобренный финансовым комитетом сената, не был даже поставлен на голосование. Законопроект, кстати говоря, учитывая негативный опыт предыдущего законодательства, впервые выдвигал идею прямых государственных дотаций безотносительно системы налоговых отчислений со стороны избирателей; кроме того, он предполагал распространение государственной помощи на выборы как президента, так и сенаторов, не исключая в перспективе и нижнюю палату конгресса.

В законе 1971 года идея государственного финансирования была одобрена[9], но республиканцы тут же добились включения в него поправки, предусматривавшей отсрочку ее практической реализации до 1973 года, сорвав тем самым надежды демократической партии на возможность некоторой помощи со стороны государства в ходе президентских выборов 1972 года.

Закон 1974 года, наконец, учредил в США институт государственного финансирование но и в данном случае республиканцам удалось его ограничить лишь рамками президентских выборов. Позже сенатом было принято решение о введении аналогичной системы при выборах в конгресс, однако опять же благодаря усилиям республиканцев дважды, в 1978 и 1979 годах, оно было провалено палатой представителей. Немаловажную роль при этом сыграло лобби сторонников комитетов политических действий — последовательных приверженцев прежде всего республиканской партии: ведь механизм таких комитетов, как уже отмечалось, является сегодня ведущим каналом, через который корпорации предоставляют частную материальную помощь этой партии.

Столкновение различных социальных и политических интересов в связи с разработкой механизма государственного финансирования партий предопределило значительное разнообразие форм и способов ее реализации. Различна прежде всего целевая направленность государственных дотаций. В одних случаях решение проблемы основывается на традиционном подходе к партиям как к инструменту по подготовке и проведению выборов: бюджетные средства выделяются для финансирования лишь предвыборных расходов партий; все остальные расходы при этом они обязаны покрывать за счет собственных средств. В других случаях нашел отражение более широкий взгляд на партии: государство финансирует как предвыборную, так и текущую деятельность партий (иногда только текущую деятельность). Такой вариант, разумеется, более выгоден для буржуазных партий, открывает возможность для лучшего их материального обеспечения, позволяя более свободно распоряжаться предоставляемыми средствами

По-разному определяется общий объем государственной помощи: он может быть жестко фиксирован или зависеть от количества принявших участие в голосовании избирателей. Различны принципы распределения государственных средств между отдельными партиями: исходным критерием может служить либо количество собранных в ходе выборов каждой партией голосов, либо количество полученных партиями депутатских мандатов. Различны формы предоставления государственной помощи: иногда она выделяется для выдвинутых партиями кандидатов, но чаще — самим партиям; в последнем случае она может передаваться партиям непосредственно или в косвенной форме (через парламентские партийные фракции).

Наряду с общей по своему характеру финансовой помощью встречаются случаи и конкретного целевого выделения государственных средств: на партийную печать, на обеспечение деятельности работающих под идейно-политическим руководством партий молодежных организаций, для организации работы парламентских партийных фракций, на административные нужды и др. По времени предоставления государственная помощь может предшествовать избирательной кампании, что равнозначно фактическому авансированию политических партий государством, но может выделяться и в виде компенсации произведенных расходов, осуществляемой уже после выборов; в одних случаях она имеет форму единовременного перечисления определенной суммы, в других — дробится, предоставляется в форме отдельных поступлений.

В условиях каждой страны конкретные технико-юридические особенности механизма государственного финансирования партий обусловливаются соотношением внутриполитических, классовых сил, отражают своеобразие политических форм господства монополистического капитала, представляя собой один из инструментов такого господства. Очевидно, что те или иные «детали» соответствующего законодательства немаловажны, поскольку от них зависит, сколько партий и какие именно получат основную выгоду от государственных субсидий, как это отразится на соотношении сил между правящими буржуазными партиями и партиями рабочего класса, на широте практических возможностей рабочих, и прежде всего коммунистических, партий участвовать в политической и государственной жизни.

Примером финансирования только предвыборной деятельности политических партий может служить механизм государственных субсидий в Соединенных Штатах. Специфика данного механизма такова, что можно говорить даже не столько о финансировании политических партий, сколько о финансировании выборов: собственно, именно эта идея лежит в основе упоминавшегося закона 1974 года (кстати, и формально посвященного, в отличие от соответствующего законодательства других буржуазных стран, не политическим партиям, а избирательным кампаниям). По существу, однако, учитывая ту роль, которую при подготовке и проведении выборов играют политические партии, это практически мало что меняет (разве что лишний раз подчеркивает четкую целевую направленность государственных дотаций исключительно для предвыборной деятельности политических партий): в конечном счете дотации передаются именно политическим партиям и поддерживаемым ими кандидатам.

Более того, фактическое положение вещей дает основание считать, что система государственных субсидий в США имеет преимущественно партийный характер. Тот отражающий специфику политико-правового механизма США факт, что субсидии предоставляются не только политическим партиям, но и непосредственно кандидатам, причем даже в большей части кандидатам, чем партиям, не противоречит приведенной оценке. Ведь практическая возможность получения теми или иными кандидатами таких субсидий обеспечивается, как уже отмечалось, лишь благодаря партийной поддержке и, даже более того, лишь благодаря поддержке только одной из двух основных американских партий — республиканской или демократической.

Государственное финансирование, согласно закону, имеет ограниченный характер: оно распространяется только на президентские выборы (выборы в конгресс финансируются традиционным образом, то есть за счет частных пожертвований). Учитывая особенность сложившегося в США порядка выдвижения кандидатов на пост президента, бюджетные средства на проведение избирательной кампании выделяются в два этапа. На первом этапе — период первичных выборов — каждый партийный кандидат может получить до 7,35 млн. долл. из государственной казны при условии, что он сумеет собрать аналогичную сумму в виде частных пожертвований и что его общие расходы на данном этапе не превысят 14,7 млн. долл.[10] На втором этапе — после официального утверждения кандидатуры национальным съездом партии и до момента голосования — размер государственных субсидий каждому кандидату равен 29,5 млн. долл., причем данная сумма составляет предел допустимых для второго этапа расходов. В дополнение к ней каждый кандидат может израсходовать из своих личных или семейных фондов лишь 50 тыс. долл. Прибегать к частному финансированию на данном этапе запрещается. С формально-юридической точки зрения никаких предварительных условий, тем более политического характера, при предоставлении права на субсидии американское законодательство не предусматривает; теоретически на государственную помощь могут претендовать кандидат любой партии и даже независимые кандидаты. Однако в отношении таких кандидатов, в отличие от кандидатов двух ведущих партий, действует во многом иной юридический механизм.

Прежде всего право на государственную помощь кандидаты, не представляющие республиканскую или демократическую партии, могут получить только при повторном участии в президентских выборах и только в том случае, если в ходе предыдущей избирательной кампании они собрали не менее 5 % голосов. С 1968 по 1980 год ни одной третьей партии этого добиться не удалось; в 1980 году только один независимый кандидат (Дж. Андерсон) сумел пробиться сквозь 5-процентный барьер. Общая сумма субсидий для таких кандидатов определяется пропорционально количеству полученных ими голосов, то есть в любом случае будет гораздо ниже в сравнении с субсидиями для республиканской и демократической партий (каждая из которых получает одинаковую сумму вне зависимости от результатов голосования). Наконец, и это наиболее важно, государственная финансовая помощь кандидатам третьих партий и независимым оказывается в форме компенсации произведенных затрат, осуществляемой после голосования, тогда как кандидаты республиканской и демократической партий получают дотации при организации избирательной кампании, то есть фактически авансируются.

Другими словами, сам юридический механизм государственного финансирования в США направлен против кандидатов третьих партий; создавая искусственные, и притом значительные, преимущества для двух ведущих партий, он содействует консервации существующей партийной системы. «Ландшафт американской политической жизни усеян трупами многих потенциальных третьих партий…»²⁵, — не без горькой иронии замечает «Ньюсуик», обращая внимание на эффективность охранительной функции существующего законодательства, а американский историк, преподаватель одного из колледжей в Северной Вирджинии Дж. Маклеллан, говоря конкретно о проведенной в 1974 году реформе, о политическом значении нововведений, подчеркивал: «Если бы в одной из 115 зарубежных стран, за которыми госдепартамент следит как за возможными нарушителями прав человека, находящиеся у власти партии позаимствовали миллионы из государственной казны на свои собственные кампании и не дали ни гроша своим противникам, это бы не расценивалось как реформа»²⁶.

Наряду с кандидатами бюджетные средства в США выделяются и непосредственно для партийного аппарата — по 4,5 млн. долл. (с поправкой на инфляцию) для каждой партии. Они предназначаются для организации съездов по выдвижению кандидатов. Помимо этого каждая партия может в ходе выборов истратить на своего кандидата из собственных средств дополнительную сумму, размер которой определяется из расчета 2 цента на каждого человека, достигшего избирательного возраста, то есть примерно 4,8 млн. долл.

Все упомянутые ограничения расходов действуют только в отношении кандидатов, пользующихся бюджетными средствами. Однако любой кандидат имеет право от них отказаться — система государственного финансирования в США носит факультативный характер. В таком случае, согласно решению Верховного суда от 1976 года, все ограничения на предвыборные расходы снимаются, и кандидат получает право свободно пользоваться таким источником финансирования, как частные пожертвования.

Общий размер бюджетных расходов, связанных с введением государственного финансирования партий при президентских выборах в США, составляет, учитывая опыт избирательных кампаний 80-х годов, немногим более 100 млн. долл. Предполагавшееся распространение системы государственной помощи на выборы в конгресс, по оценкам американских специалистов, потребовало бы дополнительно около 53 млн. долл. бюджетных средств.

Американский опыт оказал заметное воздействие на разработку проекта механизма государственного финансирования партий в Англии. В настоящее время государство здесь оказывает материальную поддержку партиям, но преимущественно в косвенных формах, непосредственно финансовых субсидий английские партии не получают, но в соответствии с подготовленным в 1981 году проектом такого рода субсидии предполагается ввести. Предоставляться они, как и в Соединенных Штатах, будут только для покрытия предвыборных расходов партий.

Заимствован у американцев и сам принцип подхода к определению размера дотаций: предусматривается, что на каждые 2 ф. ст., предоставленных частным лицом в фонд той или иной партии в избирательном округе, государство, в свою очереди будет выделять из казны еще 2 ф. ст. руководству этой партии. Иначе говору общий размер дотации поставлен в прямую зависимость от количества членов или сторонников партии, готовых поддержать ее небольшими пожертвованиями. Согласно предварительным подсчетам, учитывающим расстановку сил в начале 80-х годов, аналогичный механизм потребовал бы выделения примерно 9,9 млн. ф. ст. бюджетных средств, в том числе консерваторы получили бы 2,2 млн. ф. ст., лейбористы — 1,9 млн. ф. ст., либералы — 0,7 млн. ф. ст., другие более мелкие партии — в общей сложности около 5 млн. ф. ст.²⁷

Во многом схожий подход к организации государственного финансирования партий характерен и для западногерманского законодательства. С формально-юридической точки зрения здесь, как и в США, финансируется только предвыборная деятельность политических партий. Правда, выдерживается данный принцип не всегда последовательно. Государственное субсидирование партий, введенное в ФРГ на основе упоминавшегося решения Федерального конституционного суда от 1958 года, вообще его не признавало: партии финансировались на широкой основе, как в ходе выборов, так и в период между ними; при этом объем государственных дотаций, в 1959 году составлявший 5 млн. марок, к 1966 году вырос уже до 38 млн. марок.

Решением от 19 июля 1966 г. Федеральный конституционный суд существенно пересмотрел свою прежнюю позицию, констатировав, что обеспечение за счет государственного бюджета повседневной деятельности партий противоречит п.2 ст. 20 и п. 1 ст. 21 Основного закона ФРГ. Поскольку конституция говорит только о тех аспектах партийной деятельности, которые связаны с участием в выборах, и поскольку избирательные кампании ограничены во времени, было признано допустимым и юридически оправданным возмещение лишь предвыборных расходов партий. Более того, в решении специально оговаривается, что компенсации подлежат те расходы, которые имеют только прямое отношение к подготовке и проведению выборов.

3 декабря 1968 г. было сделано еще одно уточнение. Проявляя явную непоследовательность, вступая в противоречие с уже сделанными выводами и оценками, Федеральный конституционный суд на этот раз признал, что современная избирательная кампания «не может ограничиваться коротким периодом»; что «уже со следующего года после проведения выборов» необходимо начать изучение электората, проводить зондажи общественного мнения в целях подготовки к очередным выборам; что необходимо заранее готовить предвыборные плакаты, другой рекламно-пропагандистский материал и т. п.

На этой основе было признано целесообразным авансирование деятельности политических партий, то есть выделение им бюджетных средств в периоды между выборами, в чем отдельные исследователи не без основания усматривают тенденции частичного восстановления прежде существовавшей системы общего финансирования партий, включая и их повседневную деятельность²⁸. Действительно, если предвыборные расходы начинают осуществляться за 2–3 года до выборов, в них даже при самой строгой отчетности нетрудно замаскировать определенную часть текущих расходов. Отмеченная позиция лежит в основе соответствующего раздела (разд. IV, § 18–22) закона о политических партиях ФРГ 1967 года, регулирующего порядок государственного финансирования политических партий, хотя в известной мере диссонирует с характерным для него широким признанием функций и задач политических партий²⁹.

В соответствии с законом государство компенсирует политическим партиям расходы, связанные с подготовкой и проведением парламентских выборов, выделяя для этого средства из расчета 5 марок на одного избирателя. Избирательный корпус ФРГ составляет более 43 млн. человек (выборы 1980 г.), следовательно, общая сумма государственных субсидий превышает 150 млн. марок[11].

Государственные средства выделяются для всех партий, выдвигавших своих кандидатов в период избирательной кампании (до 1967 г. бюджетные средства предоставлялись только парламентским партиям). Лишаются права на субсидии лишь те партии, которые собрали менее 0,5 % голосов[12] при голосовании по партийным спискам (так называемые «вторые голоса») или менее 10 % при голосовании по выдвигаемым в избирательных округах персональным кандидатурам («первые голоса»).

Государственное финансирование в ФРГ носит исключительно партийный характер: бюджетные средства выделяются только политическим партиям, более того, только в связи с конституционно признаваемым и регламентируемым участием политических партий в подготовке и проведении выборов. Независимые кандидаты, не фигурирующие в том или ином партийном списке, в ФРГ, в отличие, например, от американской практики, получить бюджетные дотации не могут, какое бы количество голосов они ни собрали. Причем данная специфика западногерманского законодательства обусловливается не только фактическим положением, но и юридически, подтверждением чего могут служить упоминавшиеся решения Федерального конституционного суда и Федеральной судебной палаты.

Распределение государственных средств между партиями, принимавшими участие в выборах и получившими по общим итогам голосования право на субсидии, осуществляется пропорционально количеству собранных ими голосов. Определением общих сумм, причитающихся каждой партии, а также их выплатой занимается президент (председатель) бундестага на основе соответствующего заявления от руководства партии, подаваемого президенту в письменной форме в течение двух месяцев после первого собрания бундестага. Закон предусматривает возможность авансирования политических партий (на основе результатов предшествующих выборов). При этом выплаты осуществляются в дробном порядке: за два года до очередных выборов в размере 10 %, за год — 15 %, в год очередных выборов — 35 % от подлежащей к выплате суммы. Общий объем авансовых выплат не может превышать 60 % причитающейся той или иной партии суммы.

Государственное финансирование партий в ФРГ распространяется также и на выборы в представительные органы земель — ландтаги. Объем и формы такого финансирования регулируются соответствующим законодательством земель, разработанным и принятым в соответствии с предписанием (разд. IV, § 22) федерального закона о политических партиях и на его основе.

Система компенсации предвыборных расходов партий за счет бюджетных средств в определенной степени практикуется также во Франции. Объем ее здесь, правда, ограничен. Она применяется, как и в Соединенных Штатах, лишь в отношении президентских выборов, но в более скромных масштабах. Сам механизм президентских выборов здесь значительно проще, а их временные рамки строго ограничены; не говоря уже о том, что многие прямые расходы по организации и проведению выборов здесь традиционно берет на себя государство.

Правовой механизм финансирования президентских избирательных кампаний во Франции регулируется декретом № 64-231 от 14 марта 1964 г., ст. 17 которого говорит о предвыборных расходах, оплачиваемых государством: стоимость бумаги, типографской краски и подготовки рекламно-информационного материала, рассылаемого избирателям; изготовление предвыборных афиш и плакатов, аренда специальных панно для их расклейки; выступления кандидатов с изложением своей предвыборной платформы по радио и телевидению и др. Статья 19 декрета фиксирует объем и порядок предоставления прямых финансовых дотаций, сумма которых ограничена 10 тыс. франков для каждого кандидата, а выплачиваются они в виде компенсации расходов после выборов; правом их получения пользуются лишь те кандидаты, которые в ходе выборов собрали не менее 5 % голосов (из 10 участников президентских выборов 1981 г. данный рубеж преодолели лишь четверо; в 1974 г. из 12 участвовавших в президентских выборах кандидатов дотации получили только трое).

На государственном бюджете страны система субсидирования партий практически никак не отражается: дело в том, что в соответствии с существующим во Франции законодательством каждый кандидат на пост президента обязан внести залог в 10 тыс франков, как раз равный размеру субсидий. По сути дела, субсидирование, таким образом, сводится к возвращению внесенного залога, да и то далеко не всем кандидатам.

Принципиально иной характер механизма государственного финансирования политических партий, предусматриваемого законопроектом от 19 сентября 1979 г. (до сих пор, правда, так и не утвержденного), который был подготовлен и предложен контролировавшими в тот период французское правительство буржуазными партиями. В отличие от американской или западногерманской практики, данный законопроект основывается на диаметрально противоположных началах, предусматривая финансирование только текущей деятельности политических партий; проблему покрытия предвыборных расходов, согласно этому законопроекту, партии по-прежнему должны решать самостоятельно, без непосредственного участия государства. «Принцип (механизма государственного финансирования политических партий. — В. Д.) заключается в том, — подчеркивала, публикуя законопроект, французская газета «Матэн», — что государство будет принимать участие в ежегодных расходах партий и политических группировок, обеспечивающих их текущую деятельность… Наряду с этим речь идет о гарантии доходов политических партий, но не об участии государства в финансирований их избирательных кампаний»³⁰.

В соответствии с законопроектом предполагается, что государственное финансирование должно распространяться лишь на представленные в парламенте политические партии, более того, только на крупные парламентские партии: для того чтобы получить право на дотации, политическая партия должна располагать 30 парламентскими мандатами в национальном собрании или сенате. Критерием распределения дотаций между отдельными партиями является также количество парламентских мандатов: пропорционально их числу должны выделяться бюджетные средства. В законопроекте специально обращается внимание на недопустимость получения политическими партиями какой-либо финансовой помощи из-за границы — нарушение данного положения карается тюремным заключением на срок до четырех лет и штрафом до 250 тыс. франков; полученные незаконным образом суммы конфискуются в пользу государства.

Данный законопроект не решает важнейших вопросов, обычно связываемых с обращением к институту государственного финансирования политических партий, не предусматривая практически никаких мер ни по ограничению размеров предвыборных расходов, ни по оказанию политическим партиям какой-либо финансовой помощи для их покрытия. «Основная проблема, — подчеркивал один из депутатов партии ОПР К. Лаббе, критикуя предложенный буржуазным правительством законопроект, — заключается в финансировании избирательных кампаний, а не в компенсации расходов на функционирование самих партий»³¹. Кроме того, проект ставит в явно дискриминационное положение мелкие центристские партии, традиционно играющие немаловажную роль в политической жизни Франции. Неудивительно, что он не встретил поддержки среди необходимого большинства французских парламентариев.

Конструируя механизм государственного финансирования, законодательство ряда буржуазных стран идет по пути сочетания принципов, используемых американским законодательством, и опыта разработки соответствующего законодательства во Франций, вводя систему одновременного параллельного финансирования как предвыборных расходов, так и текущей деятельности политических партий, стремясь тем самым преодолеть недостатки каждого отдельно взятого варианта. Подобного рода система финансирования политических партий функционирует, например, в Италии.

Итальянский закон № 195 от 2 мая 1974 г. о финансировании политических партий предусматривает комбинированный механизм предоставления партиям государственной помощи. Прежде всего вводится система возмещения предвыборных расходов политических партий. Такие выплаты осуществляются в форме компенсации, выплачиваемой после окончания выборов. Авансирование партий в Италии не разрешается, но, в отличие, например, от западногерманского законодательства, не допускается также и задержек с выплатами: обычно политические партии могут получить деньги сразу же после подсчета голосов и предоставляются они непосредственно партиям (их получение оформляется через политического секретаря партии).

Общая сумма компенсации предвыборных расходов составляет 15 млрд. лир. Распределяется она между отдельными политическими партиями двояким образом. Большая ее часть — 85 % — распределяется между всеми политическими партиями пропорционально числу собранных в ходе выборов нижней палаты парламента голосов. Оставшаяся часть — 15 % — распределяется равными долями только между теми политическими партиями, которые выставляли собственные партийные списки не менее чем в двух третях избирательных округов и получили не менее 2 % голосов в масштабах всей страны. Тем самым обеспечиваются определенные финансовые льготы для наиболее крупных, общенациональных партий, предвыборная деятельность которых, естественно, связана с более значительными расходами.

Наряду с этим закон говорит и о финансировании текущей деятельности политических партий, для чего из бюджетных средств в общей сложности выделяется ежегодно 45 млрд. лир (финансирование текущей деятельности партий в Италии осуществляется на ежегодной основе). Порядок предоставления данного вида субсидий, правда, более сложен. Формально данные средства выделяются не для партий, а для парламентских партийных групп (фракций): две трети указанной суммы (30 млрд. лир) передается в распоряжение парламентских групп в палате депутатов и одна треть (15 млрд. лир) — парламентским группам в сенате. Получение их оформляется председателями парламентских групп по распоряжению председателя соответствующей палаты.

Распределение выделенных бюджетных средств между представленными в той или иной палате парламентскими партийными группами осуществляется пропорционально количеству полученных каждой политической партией парламентских мандатов. Непосредственно на нужды парламентских партийных групп, однако, может быть использована лишь очень незначительная часть предоставляемых финансовых средств, их основная масса (95 %) по закону должна быть передана в распоряжение политических партий. Другими словами, закон, по сути дела, предусматривает систему опосредствованного финансирования текущей деятельности политических партий (в отличие от компенсации предвыборных расходов, осуществляемой непосредственно); распространяется это финансирование только на парламентские партии, и его объем находится в прямой зависимости от силы позиций партии в парламенте.

Обеспечивая помощь политическим партиям за счет государственных средств, итальянский закон в общих чертах касается и других источников финансирования. При этом он прямо запрещает финансирование политических партий со стороны органов государственного управления и самоуправления, государственных учреждений и государственных компаний, а также компаний с участием государственного капитала. Финансирование политических партий со стороны частных фирм и предприятий не запрещается, но возможность его обусловливается обязательным соблюдением ряда формальностей: получение специального для этого разрешения компетентного органа данной фирмы, отражение объема выделенных для поддержки политических партий средств в финансовой отчетности фирмы и др.

В Скандинавских странах правовой механизм государственного финансирования партий отличается определенной спецификой: он более разработан в технико-юридических деталях, разнообразнее по своим формам. Проблема финансовой поддержки политических партий в Скандинавских странах решается на широкой основе: государство своими дотациями обеспечивает текущую деятельность политических партий, однако специальных дотаций для покрытия предвыборных расходов, в отличие, например, от Италии, здесь не предусматривается (в период выборов государство оказывает дополнительную материальную помощь политическим партиям, но преимущественно в косвенных формах — печатание избирательных бюллетеней, оплата стоимости бумаги, типографской краски и т. п.). Бюджетные средства предоставляются политическим партиям ежегодно (в Дании — даже ежемесячно), вне зависимости от того, предстоят очередные выборы или нет. При этом деньги поступают от государства к политическим партиям, опять же в отличие от Италии, открыто, непосредственно, без каких-либо передаточных инстанций.

Право на получение субсидий, как правило, связывается с некоторыми требованиями, преграждающими путь к бюджетным средствам мелким, маловлиятельным организациям. В Норвегии, например, таким правом пользуются лишь те политические партии, которые выдвигают своих кандидатов не менее чем в половине избирательных округов. В Финляндии государственные дотации предоставляются только тем политическим партиям, которые занесены в специальный партийный реестр, для чего необходимо либо представительство в парламенте, либо сбор не менее 5 тыс. подписей; если политическая партия 2 раза подряд не получает ни одного парламентского мандата, она исключается из партийного реестра и лишается права на государственную помощь.

В Швеции соответствующим критерием является количество собираемых в ходе выборов голосов: законодательно фиксируемый минимум составляет 12 % голосов в отдельном избирательном округе или 4 % — в масштабах страны. Согласно поправке 1972 года, право на получение прямой государственной помощи, правда в более ограниченных размерах, получили также политические партии, собирающие в масштабах страны 2,5 % голосов.

Благодаря подобным ограничениям государственное финансирование в Скандинавских странах распространяется лишь на парламентские политические партии[13]. Неудивителен в этой связи и преобладающий принцип распределения бюджетных дотаций — пропорционально числу контролируемых каждой политической партией парламентских мандатов. В Норвегии дотации распределяются на основе полученных политическими партиями в ходе парламентских выборов голосов. В Швеции, кроме того, предусматривается параллельное выделение субсидий для парламентских партийных групп — от 3 тыс. до 4,5 тыс. крон в год за каждый парламентский мандат (в зависимости от того, является партия правящей или оппозиционной). Аналогично западногерманской политико-правовой практике в Швеции с 1969 года существует также так называемая система «коммунальной поддержки партий», то есть самостоятельный механизм финансирования за счет местных бюджетов политических партий, представленных в органах самоуправления коммун и ландстингов³².

Государственные дотации политическим партиям в Скандинавских странах не имеют четко фиксированного общего объема: высокие темпы инфляции вынуждают регулярно пересматривать их размеры. Так, первоначально в 1965 году законодательство в Швеции, например, определяло бюджетную помощь партиям из расчета 60 тыс. крон в год за каждый парламентский мандат, в 1972-м выделялось уже 70 тыс., в 1976-м — 107 тыс., а в 1977 году — около 143 тыс. крон за мандат. Общий объем государственной помощи шведский партиям составил в 1966 году 23,4 млн. крон, в 1976-м — 56,2 млн., а в 1982 году он уже равнялся 79,5 млн. крон.

Предоставление государственной помощи, как правило, сопровождается введением контроля со стороны государства за использованием выделенных финансовых средств.

Наиболее деятельно правовой механизм такого контроля предусматривается, в частности, западногерманским законодательством — ему посвящается целый раздел (разд. V, § 23–31) закона о политических партиях ФРГ. В соответствии с законом каждая политическая партия должна ежегодно предоставлять публичный отчет о всех источниках своего финансирования. Отчеты сдаются председателю бундестага до 30 сентября и впоследствии публикуются в федеральном вестнике — официальном издании парламента. Составляются отчеты по строго определенной схеме, включающей, в частности, такие статьи, как: членские взносы; взносы членов парламентских фракций и другие аналогичные регулярные поступления; доходы от партийного имущества, а также от проводимых партией мероприятий (сбыт печатной партийной продукции и т. п.); пожертвования; кредиты; государственные дотации и др.

При этом закон дает подробные уточнения в отношении многих конкретных деталей: что следует понимать под поступлением в партийную кассу (включая сюда и различные работы, услуги, предоставляемые партии, а также мероприятия, посредством которых другими лицами или организациями осуществляется агитация за партию); каков минимум стоимостного выражения подобных услуг и мероприятий, подлежащих обязательному отражению в отчете (обычно свыше 1 тыс. марок); каков допустимый максимум пожертвований, при которых необязательно указывать имя лица, дающего деньги (до 20 тыс марок в течение одного календарного года); в каких случаях в отчете отражаются кредиты (если их сумма превышает 1 тыс марок и они не погашены до конца текущего финансового года) и т. д. Более того, в законе даже содержится специальное указание на необходимость «аккуратного ведения бухгалтерского учета» и фиксируется срок хранения бухгалтерских документов (пять лет).

Закон предусматривает обязательную проверку финансового отчета политических партий, подробно регулируя как сам его порядок, так и порядок назначения соответствующих контролеров. Должным образом оформленное заключение по проверке сопровождает отчет и подлежит вместе с ним официальному опубликованию. Несвоевременное или неточное оформление и представление отчета сопровождается жесткой санкцией — лишением права на государственные дотации. Подобная постановка вопроса в сочетании с конкретностью и детальностью предъявляемых к отчету требований обеспечивает возможность весьма эффективного контроля со стороны государства за состоянием финансовых дел каждой политической партии, а косвенно — и за ее общим положением, за резервами ее пропагандистского потенциала.

Во многом сходно, различаясь только степенью детализации, решаются соответствующие вопросы законодательством большинства других буржуазных стран. Закон о политических партиях Австрии, широко заимствующий в данном отношении законодательный опыт ФРГ, обязывает партии вести точный учет использования государственных дотаций и параллельно требует ежегодной публичной отчетности о всех видах доходов и расходов политических партий (ст. 2, § 4). Детально регулируя порядок и формы отчетности (данным вопросам посвящается практически половина законодательного акта), закон предусматривает двойную проверку финансовой деятельности политических партий: со стороны министерства финансов, контролирующего общие финансовые отчеты политических партий, и со стороны министерства внутренних дел, отдельно контролирующего расходы по их предвыборной рекламно-пропагандистской деятельности.

Жестко фиксирует сроки и порядок отчетности закон о финансировании политических партий Италии. Финансовые отчеты партий, согласно требованиям закона, должны составляться строго по весьма пространному образцу, специально прилагаемому к закону. В законе (ст. 3) особо подчеркивается, что дотации политические партии получают только «за деятельность, соответствующую их предназначению».

Проект французского закона о финансировании политических партий 1979 года предусматривает создание специальной комиссии из чиновников счетной палаты — органа, контролирующего состояние финансовых дел государственных учреждений, министерств и ведомств. Предполагается, что эта комиссия должна контролировать использование выделяемых политическим партиям бюджетных средств и ежегодно подготавливать для рассмотрения в парламенте соответствующий финансовый отчет. Суммы, признанные комиссией истраченными не по назначению, в иных, чем предусмотрено в законе, целях, согласно законопроекту, подлежат обязательному возвращению в государственную казну.

Американское законодательство менее конкретно в данном отношении, но оно, в отличие от других буржуазных стран, предусматривает определенное поощрение для кандидатов, аккуратно и своевременно представляющих отчеты о своих предвыборных расходах; затраты на содержание необходимых в этих целях технических работников и аппарата (юристы, бухгалтерия и др.) в соответствии с законом не включаются в лимиты допустимых предвыборных издержек.

Единственной страной, в которой предоставление государственных субсидий формально не сопровождается законодательным требованием отчетности о состоянии партийных бюджетов, является Швеция. Правовая доктрина этой страны считает недопустимым требовать финансовой отчетности со стороны организаций, чья деятельность носит идеологический характер. Тем не менее шведские партии регулярно сообщают развернутые сведения о своих бюджетах как в часта поступлений, так и по отдельным статьям расходов. Кроме того, финансовая деятельность политических партий фактически подлежит определенному административному контролю на основе других законодательных актов: отдельных положений уголовного кодекса, запрещающего, в частности, получение партиями материальной помощи из-за границы и использование ее в пропагандистских целях, для подрыва доверия к существующим государственным институтам, к проводимому правительством внутри- и внешнеполитическому курсу; на основе закона об акционерных обществах и закона об экономических объединениях, не допускающих использование такими обществами и объединениями своих финансовых ресурсов в целях, не соответствующих их непосредственной производственной деятельности, и др.

Итак, утверждение в практике большинства ведущих буржуазных стран механизма государственного финансирования политических партий имеет большое правовое и практико-политическое значение, привнося немало новых важных моментов в функционирование политического механизма диктатуры монополий, заметно сказываясь на отдельных его составных компонентах.

Прежде всего, и в наиболее очевидных формах, переход к бюджетным дотациям отражается на положении ведущих партий господствующего класса, представляющих интересы крупного бизнеса, а также крупных социал-демократических, реформистских партий, периодически формирующих правительства и являющихся интегральной частью политического механизма диктатуры монополий³³. Названные партии оказались в наибольшем выигрыше, поскольку, как правило, именно на них приходится основной объем таких дотаций.

В Италии, например, христианские демократы в настоящее время получают около 40 %, а совместно с другими буржуазными партиями свыше половины общей суммы государственных субсидий. В США государственную помощь получают практически только две ведущие буржуазные партии — республиканцы и демократы. В ФРГ фактически 100 % государственных дотаций приходится лишь на представленные в парламенте политические партии (а таковых, как известно, в ФРГ постоянно с 1961 г. было только три: ХДС/ХСС, СДПГ и СвДП; положение изменилось лишь в 1983 г., когда парламентские мандаты удалось получить также так называемой партии «зеленых». При этом блок ХДС/ХСС получал и продолжает получать примерно половину всех выделяемых средств). В Швеции буржуазным партиям достается около половины, а совместно с социал-демократами — почти 96 % государственных дотаций и т. д. Не случайно именно буржуазные и реформистские партии зачастую выступали инициаторами и наиболее последовательными сторонниками соответствующего законодательства.

Государственное финансирование содействует укреплению финансовой базы буржуазных партий. Разумеется, его физический объем не обеспечивает решения всех стоящих перед партиями материальных проблем — значение его в данном отношении не следует преувеличивать, — но бюджетные субсидии вносят существенный вклад в их решение. При этом большое значение имеет сам характер таких поступлений — их стабильность, гарантированность как в отношении размеров денежных средств, так и, что также немаловажно, времени предоставления. Для партийного руководства, таким образом, обеспечивается большая свобода действий при подготовке конкретных политических кампаний и мероприятий, так как во многих случаях заметно облегчается задача финансового покрытия соответствующих расходов. Данное обстоятельство, как предполагается, должно оказать благоприятное воздействие на текущую деятельность буржуазных партий, в известной мере содействуя активизации их организационной и идейно-пропагандистской работы.

Организационному укреплению буржуазных партий в значительной мере содействуют некоторые технико-юридические особенности механизма предоставления государственной финансовой помощи. Так, выделение самостоятельных сумм для парламентских партийных фракций, а тем более оказание политическим партиям помощи через партийные фракции объективно приводит к более четкому определению роли фракций в партийном аппарате, повышению их значения именно как интегральной части партийного аппарата, появлению известных новых моментов во взаимоотношениях между партийным руководством и фракциями, укреплению их взаимосвязи. Кроме того, правовая регламентация финансовых отношений между политическими партиями и фракциями фактически означает, как отмечают сами буржуазные политологи, материальное закрепление императивного мандата, существующего между политической партией и членами ее парламентской фракции³⁴.

Еще более отчетливо стремление содействовать организационному укреплению буржуазных партий посредством механизма их государственного финансирования прослеживается в такой упоминавшейся выше детали данного механизма, как тесная взаимоувязка общего объема бюджетных дотаций с размером и количеством мелких частных пожертвований. Тем самым дополнительно привлекается внимание руководства буржуазных партий к организационно-массовой работе, вводится элемент прямой материальной заинтересованности политических партий в том, чтобы эта работа проводилась на постоянной основе и в широких масштабах, что в конечном счете, как предполагается, может положительно сказаться на увеличении числа членов и сторонников буржуазных партий, укреплении их влияния в массах. Собственно, именно такие цели и преследует соответствующее законодательство. «Наш план, — подчеркивают, в частности, авторы английского проекта государственного финансирования политических партий, — побуждает политические партии искать большее число членов, которые могли бы сделать небольшие взносы, а не ограниченное число членов с крупными дотациями. Мы хотели бы надеяться, что, облегчая взносы в фонд политической партии, мы будем также побуждать тех, кто делает эти взносы, к участию в политической жизни и вступлению в ту политическую партию, которую они выберут»³⁵.

На данное обстоятельство обращают внимание и американские политологи: «Сбор пожертвований стал гораздо более трудным и дорогим делом, — констатируется в специальном информационном материале, объясняющем характер проведенной в США в 1974 году реформы порядка финансирования избирательных кампаний. — Раньше кандидату было достаточно обратиться к нескольким состоятельным людям и либо занять, либо получить в качестве пожертвования такую сумму, которая позволяла сразу же развернуть избирательную кампанию. Сейчас сбор средств приходится производить на широкой основе, и многие кандидаты рассылают по почте сотни тысяч призывов об оказании им материальной поддержки»³⁶.

Изложенные факты свидетельствуют, что государственное финансирование политических партий, по замыслу буржуазного законодателя, призвано стать инструментом укрепления политического механизма диктатуры монополий. При этом расчет делается на тесную взаимосвязь, взаимозависимость отдельных компонентов данного механизма. Буржуазное государство, стремясь к более эффективной защите интересов господствующего класса, изыскивает дополнительные финансовые ресурсы для поддержки и усиления буржуазных партий. Активизация же деятельности последних, стабилизация их позиций на политической арене, как предполагается, должны оказать обратное воздействие на всю систему буржуазных институтов власти, в том числе и на буржуазное государство, содействуя их общему укреплению, повышению их надежности как инструмента охраны интересов крупного бизнеса. Данной конечной целью — стремлением по возможности к более полному обеспечению предопределяемых новой исторической ситуацией потребностей монополистического капитала, собственно, и обусловливается как само обращение к институту государственного финансирования партий, так и общий характер, основная политическая направленность конкретного правового механизма предоставления и распределения бюджетных средств.

Разумеется, отмеченная задача далеко не всегда решается прямолинейно, только так, как было бы наиболее выгодно для господствующего класса. Такая возможность исключается в связи с существующим в современных условиях соотношением сил как в отдельных капиталистических странах, так и на международной арене в целом.

Чувствуя потребность в оказании финансовой помощи ведущим буржуазным партиям, господствующий класс вынужден согласиться с тем, что известная часть такой помощи будет предоставляться и социал-демократическим партиям.

Это вынужденная уступка со стороны господствующего класса; исключить ее он не может, точно так же, как бессилен в изменившейся исторической обстановке исключить периодическую передачу контроля над правительственной властью социал-демократам, позиции которых в ряде стран столь значительны, что иногда социал-демократические партии не только поддерживали, но, перехватывая инициативу, и сами выступали инициаторами соответствующего законодательства, стремясь извлечь для себя максимальную выгоду от института государственного финансирования политических партий.

Более того, в некоторых случаях буржуазии приходится мириться даже с тем, что государственные субсидии получает ее классовый противник — коммунистическая партия. Конечно же, такие возможности буржуазный законодатель стремится максимально ограничить, варьируя правовой механизм предоставления и распределения бюджетных субсидий, согласуя его с общими преобладающими в той или иной стране методами господства монополистического капитала. В целом там, где эти методы более жесткие, он действует более прямолинейно, добиваясь ограничения круга пользующихся государственными дотациями политических партий только буржуазными партиями (США) или буржуазными и реформистскими партиями (ФРГ).

Там, где буржуазия использует более гибкие методы господства, не попирает открыто традиционные буржуазно-демократические институты (Швеция, Финляндия, Норвегия, Италия и др.), круг политических партий, пользующихся государственной помощью, более широк, она порой доступна также для партий, не представленных в парламенте, и для компартий. Однако и в данных случаях основная социально-политическая ориентация буржуазного законодательства остается неизменной: таким партиям государственная помощь оказывается в меньшем объеме и всегда, когда позволяют обстоятельства, дополнительно ограничивается.

Говоря об общем значении института государственного финансирования политических партий, нельзя не отметить то воздействие, которое при этом оказывается на эволюцию самих политических партий как самостоятельных организаций. Финансовая поддержка со стороны государства содействует укреплению буржуазных партий, дальнейшему повышению их роли в общественно-политической и государственной жизни. Однако параллельно она привносит немало нового в сам характер политических партий, деформируя их традиционную природу, стимулируя процессы известного «огосударствления» партий. «Государственное финансирование, — отмечает К. Хессе, обращая внимание на данный аспект проблемы, — призванное способствовать выполнению партиями возложенных на них задач, может привести к деформации характера партий как свободных, негосударственных образований и искажению соотношения политических сил»³⁷.

Деформирующий эффект наиболее ощутим при финансировании текущей деятельности политических партий. Такое финансирование означает, что партийный аппарат в известной мере оказывается в положении, аналогичном положению государственного органа или учреждения: его сотрудники отныне как бы переходят на содержание государства. Это не может не привносить принципиально новые моменты в сам психологический климат, не сказываться, пусть подсознательно, на отношении партийных функционеров к буржуазному государству. Усиление элементов консерватизма и конформизма, большей склонности идти на соглашения и компромиссы при этом становится практически неизбежным.

Но дело не только в этом. Выделяя средства на текущую деятельность политических партий, буржуазное государство получает широкие возможности контроля за партийной деятельностью; более того, тем самым создается весьма эффективный инструмент воздействия на политические партии, приспособления их как самостоятельного института к потребностям буржуазного государства, а в конечном счете к потребностям крупного бизнеса. Формально контроль носит лишь финансовый характер, однако в косвенной форме, в связи с той ролью, которую играют сегодня деньги в политической жизни капиталистических стран, такой контроль может приобретать политический характер, особенно когда контролируется деятельность партий демократической оппозиции, и прежде всего компартий.

Направления и методы использования буржуазным государством финансовых рычагов воздействия довольно разнообразны.

Благодаря бюджетным дотациям буржуазное государство получает возможность полного контроля за состоянием финансовых дел всех пользующихся дотациями политических партий, в чем заключаются одна из основных уловок господствующего класса, обеспечивающая для него немаловажные выгоды в социально-политическом плане, и одно из убедительных свидетельств несовместимости механизма государственного финансирования партий с нормами демократии по существу. Выделяя финансовые средства, составляющие лишь часть партийного бюджета, буржуазное государство требует отчетности по всему бюджету — о всех источниках финансирования политических партий с подробным указанием имен или названий организаций, предоставляющих финансовую помощь; о всех видах деятельности политических партий, связанных с получением денежных доходов, равно как и о всех направлениях расходования партийных средств. Разумеется, это делает возможным получение правящими кругами многих сведений о партиях рабочего класса, которые могут быть использованы в ущерб этим партиям, в борьбе за ограничение их роли в политической жизни.

Кроме того, выделяя бюджетные средства, буржуазное государство оставляет за собой право последнего слова при решении вопроса о том, какие партии могут пользоваться этими средствами, а какие нет. Разумеется, данный вопрос решается не прямолинейно: технические «детали» механизма государственного финансирования, равно как общий характер правового регулирования деятельности политических партий (с его обтекаемыми формулировками об обязанности соблюдать демократию и т. п.) позволяет при необходимости всегда найти повод для исключения нежелательной партии из числа пользующихся правом на государственные субсидии. Такое решение является сильной дискриминационной мерой, сразу же серьезно ослабляющей позиции партии, ограничивающей ее возможности участия в общественно-политической и государственной жизни. При этом немаловажное политическое значение, очевидно, имеет не только непосредственно дискриминационная мера, но и сама потенциальная угроза возможности обращения к ней в любой момент.

Наконец, буржуазное государство способно варьировать и сам объем дотаций, предоставляемых тем или иным политическим партиям. Так как произвольное решение об изменении размеров финансовой помощи какой-либо конкретной партии, конечно, недопустимо, правящие круги, заботясь о внешней респектабельности режима, предпочитают косвенные меры: в их распоряжении широкий арсенал средств, открыто юридически или скрыто фактически осложняющих активное участие коммунистических и рабочих партий в избирательных кампаниях. А результаты выборов, как отмечалось, прямо отражаются на объеме бюджетных субсидий.

Ограничивая доступ коммунистическим и рабочим партиям к средствам массовой информации, раздувая антикоммунистическую истерию, правящие круги, например, добиваются того, что эти партии собирают меньшее число голосов и, следовательно, получают меньший объем помощи, если она предоставляется на основе количества полученных в ходе выборов голосов. Используя антидемократические избирательные системы, правящие круги снижают представительство коммунистических и рабочих партий в парламенте, что дает аналогичный эффект, если критерием распределения субсидий является количество парламентских мандатов и т. д.

Каждый франк, доллар или марка бюджетных дотаций для коммунистических и рабочих партий, таким образом, по своему политическому весу, по тем социально-политическим силам, которые обеспечивают возможность его получения, оказываются гораздо «тяжелее» по сравнению с соответствующими единицами дотаций для буржуазных партий. Наглядным подтверждением тому может служить соотношение реального политического веса буржуазных партий и партий рабочего класса во многих капиталистических странах, с одной стороны, и соотношение размеров получаемых соответствующими партиями дотаций — с другой. В этом — еще одно немаловажное проявление несправедливости, антидемократической сущности действующего в капиталистических странах механизма государственного финансирования политических партий.

В данной связи нельзя не сказать еще об одном аспекте проблемы. Государственное финансирование создает предпосылки для активного воздействия буржуазного государства не только на отдельные политические партии, но и на партийные системы в целом, содействуя их стабилизации, закреплению выгодного для господствующего класса соотношения сил на внутриполитической арене или изменения его в желательном для буржуазии направлении. Собственно, именно это и признает Р. Краэ, говоря об искажающем эффекте государственного финансирования на соотношение политических сил: «Фактически суммы, выделенные партиям… служат отчасти для финансирования следующих выборов. А это приводит к явному неравенству между участниками предвыборной борьбы; неравенству, которое способствует консервации соотношения сил в парламенте»³⁸.

Правовой механизм предоставления государственной помощи политическим партиям (оговариваемые при этом условия, льготы для парламентских партий, авансирование ведущих партий, приемы косвенного ограничения размеров дотаций и т. д.) позволяет в ходе выборов обеспечить явные или скрытые преимущества для основных буржуазных партий, помогая им удержаться у власти; существенно осложняет действия партий рабочего класса, подспудно стимулирует процессы реорганизации партийной системы путем объединения мелких буржуазных партий и группировок вокруг крупных партий монополистического капитала.

Показательно в данном отношении мнение, высказанное французской газетой «Монд» в связи с опубликованием законопроекта о государственном финансировании партий в стране, обусловливающего право на субсидии чрезвычайно высоким минимумом парламентских мандатов. Газета сразу же усмотрела в этом скрытое давление на группу «экологов» со стороны партии союз за французскую демократию, стремившейся в в тот период (в связи с подготовкой к президентским выборам 1981 г.) заручиться максимально широкой поддержкой различных политических сил: только в обмен на такую поддержку «экологи» смогли бы получить доступ к бюджетным дотациям³⁹. Аналогичную точку зрения в применении к оценке политико-правовой практики ФРГ высказывает западно-германский профессор К. Зиферт, считающий, что при существующем положении вещей «мелкие партийные образования практически не имеют возможности действовать вполне самостоятельно»⁴⁰.

Наконец, институт государственного финансирования политических партий нередко используют в пропагандистских целях. «Предлагая ввести четкую и ясную систему государственного финансирования политических партий… — отмечал, например, бывший французский президент В. Жискар д’Эстэн, указывая на целевую направленность соответствующего законодательства, — правительство желает улучшить ту сторону функционирования демократических институтов, которая вызывает особенно многочисленные критические замечания»⁴¹.

Государственную финансовую помощь партиям буржуазные политологи рассматривают как средство «демократизации» политической жизни, ее известного «оздоровления». При этом чаще всего приводятся три основных аргумента: во-первых, создание более благоприятных возможностей для деятельности всех политических сил, в том числе и оппозиционных, включая даже компартии, в ряде случаев также получающие дотации; во-вторых, ограничение воздействия на политическую жизнь со стороны частных интересов; в-третьих, сокращение возможностей коррупции. При ближайшем рассмотрении ни один из этих аргументов, однако, не выдерживает критики.

Определенный эффект в плане улучшения положения оппозиционных партий соответствующее законодательство действительно дает, но такая оценка справедлива лишь в отношении буржуазных оппозиционных партий, да и то только некоторых. При этом несколько сглаживаются преимущества, которыми всегда располагают правящие буржуазные партии, ибо, как справедливо отмечает французский политолог А. Гроссер, «существует тысяча и один способ помочь правительственной партии из государственных фондов, не говоря об этом»42. Бюджетные дотации позволяют узаконить материальную помощь правящим партиям со стороны государства, сделать ее публичной и, главное, доступной также для буржуазных оппозиционных партий, которые тоже получают прибавку к своим партийным бюджетам. Но, во-первых, оказываемая им помощь по объему, как правило, меньше помощи, получаемой правящими буржуазными партиями, и, во-вторых, скрытая поддержка правящих партий при этом не устраняется, секретные фонды не ликвидируются. Иначе говоря, серьезные материальные преимущества находящихся у власти буржуазных партий и при государственном финансировании сохраняются, что обеспечивает им преимущество в борьбе за дальнейшее сохранение контроля над правительственной властью.

Совершенно не соответствует действительности тезис о том, что государственные дотации ликвидируют зависимость буржуазных партий от частных интересов. Ни в одной стране, где введена и функционирует система государственного финансирования политических партий, дотации не покрывают всех потребностей партий в деньгах, и уж тем более не покрывают они всех расходов, связанных с подготовкой и проведением выборов. Достаточно отметить, что в ФРГ бюджетные субсидии в ходе парламентских выборов 1976 года составили около 150 млн. марок, а общие расходы партий достигали 280 млн. марок; в США во время президентской избирательной кампании 1980 года государство предоставило партиям и их кандидатам немногим более 100 млн. долл., а президентские выборы в целом обошлись в 2,5 раза дороже и т. д.

Государственные дотации составляют хотя и существенную, но, как правило, меньшую (менее 50 %) часть партийных бюджетов тех буржуазных партий, которые ее получают: в ФРГ, например, дотации составляют у ХДС 32 %, у ХСС — 48, а у СвДП — 32 % их общего партийного бюджета, в Италии у ХДП они достигают 40 % бюджета, в Швеции у умеренной коалиционной партии — около 47 %.

Традиционные источники финансирования, и прежде всего пожертвования со стороны частных фирм и корпораций, таким образом, для ведущих буржуазных партий по-прежнему сохраняют свое значение, не говоря уже о более мелких буржуазных партиях, которые таких дотаций вообще не получают или получают их в мизерном объеме, существуя исключительно за счет пожертвований. Иначе говоря, и при государственном финансировании (в том виде, в каком оно существует сегодня) буржуазные партии продолжают ощущать острую потребность в деньгах, а это неизбежно приводит к сохранению их зависимости от частного капитала, то есть сохранению возможности для господствующего класса фальсифицировать традиционные институты буржуазной демократии с помощью денег.

Практическим тому подтверждением может служить деятельность комитетов политических действий в США. Впрочем, этого не отрицают и многие буржуазные специалисты. «Принцип равенства порождает существенные трудности в вопросе о распределении средств и в финансировании из других источников, — вынужден констатировать К. Хессе, — так как поддержка другими организациями и учреждениями сохраняется; тем самым проблема фактического равенства партий решается не полностью»⁴³. Более того, сохранение возможности воздействия на политическую жизнь, в частности, на партии со стороны частного капитала отдельными буржуазными теоретиками рассматривается даже как известный позитивный момент⁴⁴, который якобы гарантирует партии от полного подчинения государственной власти⁴⁵.

Не менее беспочвенными оказались надежды ограничить с помощью государственного финансирования партий политическую коррупцию. Бюджетные субсидии не лимитировали масштабов использования денег в политике — почвы, на которой возникает коррупция. Они не устранили возможностей давления на буржуазные партии со стороны частного капитала — движущей силы коррупции. Они осуществляются в рамках общественной системы, подчиненной законам рынка, диктату капитала — коренной первопричины коррупции. Неудивительно в данной связи, что реально ощутимым новым фактором, сопровождающим переход к государственному финансированию, стало не снижение масштабов коррупции, но, напротив, появление ее новых видов, новых форм правонарушений, вырастающих из попыток обойти накладываемые вновь разработанным законодательством ограничения.

Частных пробелов и недостатков в законодательстве о финансировании политических партий, разумеется, немало. Данный факт признается многими буржуазными специалистами, отмечающими, например, что практическая его эффективность в большинстве случаев оказалась гораздо ниже ожидаемой. Но суть проблемы не только в этом. По своему социально-политическому содержанию принимаемые меры направлены не столько на борьбу с существующим злом, со всепроникающим влиянием денег в политике, сколько на определенное упорядочение их использования частным капи талом в политических целях, иначе говоря, нацелены на защиту интересов буржуазного государства как совокупного капиталиста. Ограничивая размеры частных пожертвований, затрагивая при этом некоторые конкретные интересы отдельных форм и корпораций, буржуазное государство преследует лишь одну цель: защитить глобальные интересы крупного бизнеса, разработать более четкие «правила игры», способные обеспечить повышение эффективности политического механизма господства владельцев этих фирм и корпораций как класса.

Вводя государственное финансирование партий, буржуазный законодателе по сути дела, лишь модернизирует, приспосабливает к новым историческим условиям механизм использования такого мощного средства воздействия на политику, как деньги, несколько перераспределяет бюджетные ресурсы между отдельными звеньями политического механизма диктатуры монополий, привлекает собранные за счет рядового налогоплательщика средства для укрепления как этих отдельных звеньев, так и всей системы буржуазных институтов власти в целом.

В связи с переходом к системе государственного финансирования политических партий, выделения им прямых дотаций за счет бюджетных средств неизбежно встал вопрос об отношении буржуазного государства к коммунистическим и рабочим партиям, об их роли и месте в этой системе. В этом случае, конечно, необходимо сразу же оговориться, что практически данная проблема ограничивается сравнительно узким кругом капиталистических стран. Речь идет прежде всего об Италии, а также об Испании и некоторых Скандинавских странах. Что касается Франции и Греции, то здесь этот вопрос стоит скорее в теоретическом, чем в практико-политическом плане, поскольку институт государственного финансирования партий пока что не введен, хотя в Греции возможность перехода к бюджетному субсидированию политических партий предусматривается конституционно (ст. 29, п. 2, Конституции Греции), а во Франции соответствующий законопроект, как уже отмечалось, даже был предложен в 1979 году самим буржуазным правительством (но отклонен парламентом).

Ограниченность нынешнего масштаба проблемы, однако, никак не умаляет ее большого политико-правового значения. Вопрос о том, предоставлять бюджетные субсидии коммунистическим партиям или нет, и если да, то как и в каком объеме, а точнее, каким образом максимально ограничить выделяемую им государственную помощь, очевидно, является одним из важнейших вопросов, решаемых буржуазным законодателем, оказывая существенное воздействие и на разработку соответствующего законодательства, и на его технико-юридические особенности, и на его общий характер. Вопрос об отношении к коммунистическим партиям при распределении государственных дотаций «затрагивает самое сердце демократической жизни»⁴⁶, — признает А. Кампана, довольно точно передавая политическое значение проблемы.

По сути дела, буржуазному законодателю пришлось решать противоречивую в своей основе задачу: конструировать такой политико-правовой механизм государственного финансирования, который одновременно, с одной стороны, обеспечивал бы для буржуазных партий все преимущества, связанные с государственной помощью, а с другой — максимально ограничивал возможность использования предоставляемых льгот для компартий.

Внутренняя противоречивость требований явилась основной причиной серьезных задержек при разработке соответствующего законодательства. Показателен в данном отношении, в частности, опыт Франции. Именно нежелание предоставлять субсидии коммунистам и практическая невозможность обойти их, выделяя помощь буржуазным партиям, надолго задержали здесь подготовку соответствующего правительственного законопроекта. И этого, собственно, не скрывали в правящих кругах. «Вы хотите, чтобы государство финансировало коммунистическую партию?»⁴⁷, — откровенно говорил, например, на одной из пресс-конференций бывший президент

В. Жискар д’Эстэн, своим риторическим вопросом ясно раскрывая подлинные причины трудностей, с которыми столкнулось буржуазное правительство Франции, решая рассматриваемую проблему.

Данные обстоятельства сказались также на общем характере буржуазного законодательства о финансировании политических партий, предопределив его сложность и непоследовательность во многих вопросах; развернутую формулировку требований, обеспечивающих партиям право на субсидии; детальность и многоплановость механизма контроля за финансовой деятельностью политических партий (требование регулярной отчетности по всему партийному бюджету, по всем статьям расходов и поступлений в партийную кассу, хотя государственные дотации составляют лишь меньшую часть бюджета партий); введение специального института контролеров и требование ревизионных заключений по проверке финансовой отчетности. Отмеченные технические «детали» имеют четкую целевую установку: ограничить размеры субсидий для коммунистических партий там, где они их получают, а в принципе — и саму возможность их получения коммунистами.

Позиции компартий в отношении государственного финансирования политических партий в каждом конкретном случае предопределяются в зависимости от особенностей соответствующего законодательства, специфики политико-правового механизма выделения и распределения бюджетных субсидий.

Так, Левая партия — коммунисты (ЛПК) в Швеции поддержала законопроект о бюджетном финансировании политических партий. В ходе его подготовки ЛПК боролась за более демократическое решение проблемы, добиваясь, в частности, распределения государственных субсидий не по количеству парламентских мандатов, а в соответствии с числом собранных в ходе выборов голосов. Не имея достаточных сил, чтобы отстоять свою позицию, ЛПК в конце концов проголосовала за поддержанный большинством вариант и в настоящее время такие субсидии получает.

Аналогичную позицию заняли коммунисты Финляндии и Италии, поддержав при обсуждении в парламентах своих стран соответствующие законопроекты. В Италии, правда, полного единства по данному вопросу не было (определенная часть членов и сторонников ИКП, особенно на местах, высказывалась против государственных дотаций). Благодаря силе своих позиций, ИКП сумела оказать определенное влияние на процесс подготовки соответствующего законодательства. Коммунистам удалось, в частности, добиться того, чтобы большая часть дотаций на покрытие предвыборных расходов распределялась пропорционально количеству собранных в ходе выборов голосов (в отношении дотаций на текущие партийные расходы этого сделать не удалось). Более того, в значительной мере именно поддержка компартии помогла отстоять принятый закон о государственном финансировании партий от нападок со стороны сил реакции: когда в ходе июньского референдума 1978 года был поставлен вопрос об его отмене, ИКП призвала своих избирателей высказаться за его сохранение.

Иначе обстоит дело во Франции. Предложенный буржуазным правительством в 1979 году вариант государственного финансирования партий столь очевидно несправедлив и недемократичен (он, как уже отмечалось, предусматривает государственное финансирование лишь текущей деятельности политических партий и ничего не говорит о помощи политическим партиям в покрытии их предвыборных расходов; кроме того, бюджетные субсидии, согласно проекту, доступны лишь для парламентских партий, причем лишь для крупных парламентских партий, располагающих не менее 30 парламентскими мандатами в Национальном собрании), что коммунисты даже отказались участвовать в предварительных консультациях по законопроекту, проводившихся премьер-министром со всеми партиями. «Уважение принципа независимости партий, — отмечается в специальном заявлении Политбюро ФКП по этому вопросу, — совершенно несовместимо с государственным финансированием в том виде, в котором оно предлагается президентом Республики»⁴⁸. При этом ФКП подчеркивает, что она выступает против данного конкретного варианта решения проблемы, а не против идеи государственных дотаций партиям, как таковой. Эту идею в принципе она не отвергает, предлагая свое, демократическое решение вопроса, предусматривающее оказание государственной материальной помощи политическим партиям прежде всего в покрытии их предвыборных расходов, обеспечивающее возможность получения такой помощи для всех участвующих в избирательной кампании политических партий, гарантирующее справедливый, подлинно демократический механизм распределения бюджетных субсидий в соответствии с реальным политическим влиянием той или иной политической партии и т. д.⁴⁹

Отрицательную позицию в отношении существующего порядка государственного субсидирования партий занимают также коммунисты ФРГ. Действующий порядок субсидирования ГКП расценивает как явно антидемократический, поскольку он охватывает только парламентские партии, более того, вынуждает всех граждан ФРГ, независимо от их политических взглядов и убеждений, участвовать в таком субсидировании. В своих партийных документах 50 ГКП решительно выступает за отмену подобного порядка государственных дотаций. И неудивительно: механизм их распределения в его современном виде не только исключает для коммунистов возможность получения государственной помощи, но в принципе направлен на вытеснение с политической арены ГКП, как, впрочем, и всех других, кроме представленных в парламенте, политических партий.

Судя по общим оценкам, преобладающей точкой зрения среди компартий буржуазных стран сегодня является в принципе положительное отношение к институту государственных дотаций (критику вызывает конкретный порядок их предоставления в отдельных странах, ставящий коммунистов в явно дискриминационное положение). При этом общая позиция коммунистов, в отличие от буржуазных партий, предопределяется прежде всего отнюдь не материальными соображениями (хотя проблемы финансового обеспечения своей деятельности им решать гораздо сложнее, чем, например, ведущим буржуазным партиям, которым щедро помогает крупный бизнес). «Мы поддерживаем закон о финансировании партий, — подчеркивал член Политбюро ИКП А. Коссутта, — хотя мы меньше других заинтересованы в нем непосредственно. Иначе говоря, мы руководствуемся не нашими безотлагательными потребностями, хотя они очень велики. Мы можем сказать, что мы вполне в состоянии справиться своими силами со всеми нашими главными проблемами»⁵¹.

Институт государственного финансирования компартии рассматривают как инструмент возможной демократизации общественно-политической и государственной жизни И это для них принципиально важно: ведь борьба за демократию, как известно, является для коммунистических партий составной частью борьбы за социализм. «Мы поднимаем этот вопрос (о государственной помощи политическим партиям. — В. Д.) в интересах демократии, — писал Коссутта, обращая внимание на основную причину заинтересованности коммунистов в бюджетных субсидиях, — чтобы дать партиям возможность… играть ту роль, которую они должны играть в соответствии с демократической конституцией»⁵².

Потенциально известные возможности в данном отношении система государственного финансирования политических партий, конечно же, предоставляет: ведь она содействует укреплению материальной базы политических партий, в том числе и партий рабочего класса, а это, в свою очередь, создает предпосылки для активизации идейно-пропагандистской и организационной работы политических партий. Кроме того, определяя свои позиции по отношению к рассматриваемому институту, коммунистические партии учитывают, в какой степени материальная государственная помощь политическим партиям позволяет ограничить присущие буржуазному обществу пороки, снизить зависимость политических партий от воздействия частных интересов, лимитировать масштабы политической коррупции.

Реализовать выдвигаемую коммунистическими партиями в связи с введением института государственного финансирования политических партий во главу угла задачу в практическом плане, однако, достаточно сложно. Буржуазное законодательство о финансировании политических партий имеет четкую социально-политическую направленность, ориентировано на защиту интересов господствующего класса: оно фиксирует политико-правовой механизм выделения и распределения государственных дотаций, выгодный прежде всего для ведущих буржуазных партий, обеспечивающий предоставление именно им львиной доли таких дотаций, содействующий усилению прежде всего именно их политических позиций, закреплению отвечающего лишь интересам монополистического капитала общего соотношения сил на внутриполитической арене. Все это существенно ограничивает потенциальные возможности рассматриваемого законодательства. В данной связи деятельность коммунистических партий строится по двум основным направлениям.

С одной стороны, коммунистические партии добиваются последовательного и неуклонного соблюдения того законодательства, которое уже принято и введено в действие. Актуальность и большая политико-правовая значимость этой задачи обусловливается тем, что сам господствующий класс, отстаивающие его интересы политические партии отнюдь не заинтересованы в четком соблюдении принятых нормативных предписаний. Они стремятся всевозможными путями выхолостить позитивное содержание законодательных норм, ищут обходные пути и лазейки. И возможности для этого у буржуазных политических и государственных деятелей, у представителей большого бизнеса весьма широкие, поскольку само законодательство не перекрывает да и не ставит своей задачей перекрыть все обходные пути для частного капитала, тем более крупного, влиять на политическую жизнь.

Иначе говоря, само принятие закона еще не обеспечивает решение задачи борьбы с политической коррупцией — необходимо, чтобы этот закон четко соблюдался, реально действовал. «Закон сам по себе не делает честными отдельных членов тех или иных партий, но он придает силу имеющимся в каждой партии честным людям в борьбе с нечестными»⁵³, — подчеркивают, например, итальянские коммунисты, говоря о данной стороне вопроса. Именно на этом прежде всего и концентрируют свои усилия коммунистические партии, добиваясь того, чтобы уже принятое законодательство стало реальным, действующим, чтобы нормативно предусматриваемые ограничения на частное финансирование политических партий строго соблюдались, чтобы ведущие буржуазные партии в своих финансовых отчетах отражали все источники поступления финансовых средств в свои партийные кассы, чтобы партийные бюджеты стали действительно гласными, а виновные в нарушении закона, в финансовых махинациях неизбежно несли бы соответствующее наказание. Это в известной мере уже содействовало бы оздоровлению общественно-политической и государственной жизни капиталистических стран, хотя, разумеется, по существу проблемы бы еще не решало, поскольку само законодательство о государственном финансировании политических партий остается непоследовательным и несовершенным.

Потому-то, с другой стороны, коммунистические партии ведут активную борьбу за пересмотр действующего законодательства с целью его демократизации, повышения его эффективности в борьбе с политической коррупцией.

Другими словами, стремясь использовать механизм государственного финансирования в интересах борьбы за демократию, коммунисты последовательно настаивают на демократизации самого этого механизма, предлагая различные варианты его совершенствования, устранения существующих в нем недостатков, ликвидации тех его положений, которые ущемляют интересы партий рабочего класса. Соответствующие предложения компартий четко изложены, например, в заявлении Политбюро ФКП от 28 октября 1978 г., в специальном решении ЦК ИКП (июнь 1974 г.), в выступлениях членов партийного руководства, публикациях периодической партийной печати. Их общее содержание сводится к следующему.

Во-первых, компартии добиваются демократизации общего характера законодательства о финансировании политических партий. В этих целях они предлагают пересмотреть условия предоставления государственной помощи, расширить круг партий, которые могли бы ею пользоваться, сделать ее более равномерной. Важным пунктом их требований является предложение о реорганизации механизма контроля за финансовой деятельностью партий, осуществление его в рамках представительных учреждений, а не чиновниками (ФКП, например, еще в первые послевоенные годы выдвинула идею создания в этих целях специальной парламентской комиссии). И главное, коммунисты настаивают на исключении возможности под предлогом контроля вмешиваться во внутрипартийные дела со стороны представителей государственной власти, требуют уважения независимости и самостоятельности всех партий. «Мы никогда не согласимся, чтобы нас контролировали, инспектировали или что-либо в этом духе, — подчеркивают итальянские коммунисты… — На одном пункте ИКП настаивает твердо: никто не имеет права совать нос в бухгалтерские книги партии»⁵⁴.

Во-вторых, коммунисты выступают за демократизацию самого механизма распределения бюджетных дотаций, предлагая устранить высокие «заградительные барьеры» и определять объем дотаций пропорционально количеству собранных в ходе выборов голосов (беря за основу результаты лишь первого тура голосования в тех странах, где оно проводится в два тура). Тем самым был бы ликвидирован искажающий эффект (искусственное занижение объема дотаций для партий рабочего класса), обусловливаемый воздействием недемократических избирательных систем.

В-третьих, компартии настаивают на комплексном решении проблем финансового обеспечения политической жизни. Государственные дотации партиям, по их мнению, должны быть дополнены законодательным ограничением общего объема предвыборных расходов, а также четким регулированием размеров и порядка предоставления частных пожертвований. Против таких пожертвований компартии в принципе не возражают, подчеркивая, что сами они никогда не откажутся от добровольной материальной помощи со стороны трудящихся. Они выступают против бесконтрольного характера пожертвований, злоупотреблений ими со стороны крупного бизнеса, что приводит к фальсификации выборов. Кроме того, коммунисты требуют упорядочить использование средств массовой информации в предвыборных целях: создать условия для нормальной деятельности печати, освободив ее от зависимости со стороны частного капитала; пересмотреть правовой статус государственных средств радио и телевидения, обеспечив реальное равенство доступа к ним для всех политических партий в целях изложения своей предвыборной платформы.

Разумеется, отмеченные меры должны сопровождаться более детальной разработкой санкций, в том числе уголовных, за нарушение соответствующего законодательства. Такие санкции существуют и сегодня, однако они в основном «индивидуализированы», предусматривают, например, как итальянский закон о финансировании политических партий (ст. 7, § 3), возможность наказания отдельных членов партии, непосредственно замешанных в аферах, то есть конкретных правонарушителей. Коммунисты предлагают сделать санкции более жесткими и, главное, дополнить их введением ответственности со стороны собственно партий как организаций за допускаемые их членами, а тем более руководством, злоупотребления.

Добиваясь демократизации законодательства о государственном финансировании партий, коммунисты вместе с тем учитывают реальную политическую ситуацию в конкретных странах и потому считают оправданным использовать это законодательство в интересах классовой борьбы пролетариата и в том виде, в каком оно существует в настоящее время, не отказываются от государственных дотаций. При этом они совершенно справедливо подчеркивают, что получаемые ими в виде субсидий деньги в конечном счете народные. Они поступают в государственную казну за счет налогового обложения трудящихся, и, следовательно, их частичное использование партией трудящихся в целях борьбы за интересы трудящихся, по существу, не может вызывать принципиальных возражений⁵⁵.

Наконец, и это наиболее важно, компартии строго контролируют использование получаемых в виде государственных субсидий средств, то есть принимают своего рода защитные меры, не допуская того, чтобы их деятельность как политических организаций оказалась в зависимости от государственной помощи.

Наглядным тому подтверждением может служить практическая деятельность коммунистических партий, показывающая, как конкретно используются получаемые коммунистами государственные дотации. Как правило, такие дотации направляются либо на предвыборные нужды (если они целевые, т. е. предназначены только для покрытия предвыборных расходов партий) и, таким образом, помогают коммунистическим партиям добиваться дополнительных успехов на выборах, проводить в представительные учреждения (парламент, местные органы власти) представителей рабочего класса, трудящихся, которые смогут отстаивать и защищать насущные нужды трудового населения в борьбе с повседневным наступлением монополистического капитала на его жизненные интересы. Либо (когда дотации предоставляют для покрытия текущих расходов политических партий) получаемые материальные средства направляются на те аспекты текущей деятельности коммунистических партий, которые связаны с непосредственным удовлетворением интересов трудящихся масс или улучшением партийной работы, особенно на местах.

Чаще всего при этом государственная помощь используется для строительства в интересах трудящихся новых школ, народных домов, клубов, издательств и т. п.; развития местной промышленности, что обеспечивает создание новых рабочих мест — чрезвычайно важной проблемы в условиях постоянно расширяющейся в настоящее время во всех капиталистических странах безработицы; для активизации работы среди молодежи; финансирования организуемых при партии научно-исследовательских центров; для известной материальной компенсации труда коммунистов, работающих на неоплачиваемых должностях в руководимых коммунистическими партиями муниципалитетах, общественных организациях и т. д.

Подводя общие итоги, необходимо отметить, что включение коммунистических партий в систему государственного финансирования партий, выделение им дотаций за счет средств государственного бюджета — само по себе явление в политико-правовом отношении сложное, неоднозначное, противоречивое.

Разумеется, господствующему классу хотелось бы с помощью таких дотаций, используя их в качестве своеобразного «пряника» (в дополнение к традиционному «кнуту» — изощренным политическим, юридическим, социальным и административным ограничениям, с которыми на каждом шагу сталкиваются коммунистические партии, скрытой и явной дискриминацией, травлей, вплоть до прямых полицейских репрессий, и т. д.), подтолкнуть коммунистов на соглашательский, реформистский путь, бросить тень на классовый облик коммунистических партий. Буржуазия стремится, таким образом, использовать систему государственных дотаций, как, впрочем, и всякую свою вынужденную уступку трудящимся, в качестве своего рода обходного маневра с антикоммунистической нацеленностью. Не учитывать этого, конечно же, нельзя.

Но наряду с этим независимо от субъективных устремлений буржуазных специалистов, практиков и теоретиков, сам факт предоставления государственных дотаций коммунистическим партиям имеет для последних немаловажное политическое значение. Ведь такие дотации объективно означают убедительное, можно сказать, официальное признание «законного места», конструктивной роли коммунистических партий в общественно-политической и государственной жизни этих буржуазных стран, свидетельствуют о массовости их социальной базы, прочности их политических позиций, широте их влияния и авторитета в обществе.

Кроме того, что также не следует упускать из виду, благодаря бюджетным субсидиям коммунистические партии получают дополнительные (конечно же, ограниченные, гораздо меньшие в сравнении с ведущими буржуазными партиями) материальные средства, которые они могут использовать в классовых целях, в борьбе с всесилием монополистического капитала, для защиты жизненных интересов трудящихся масс.

Потому-то коммунистические партии в тех капиталистических странах, где введена система государственного финансирования политических партий, в принципе ее не отвергают. Они ведут борьбу за совершенствование — точнее, демократизацию — этой системы и дают отпор попыткам использовать ее в подрывных антикоммунистических целях.