Деньги на бочку!

Глава Х Судьбоносная экскурсия

На следующий день в школе Арина Балованцева подошла к Вите Рындину.

— Я хочу тебя кое о чём попросить. — сказала она. — Только нам никто не должен мешать и подслушивать. Это тайна. И очень важная.

— Конечно, Арина, конечно! — охотно отозвался Витя.

— Ну, пойдём тогда.

Они спрятались под главной школьной лестницей. Арина рассказала Вите о своём расследовании.

— Ты мог бы мне помочь? — спросила она, закончив свой недолгий рассказ.

— Само собой! — воскликнул Витя и хотел ещё добавить, что для Арины он готов сделать всё, что угодно. Но постеснялся.

— Спасибо. — и Арина протянула ему мобильный телефон. — Вот, возьми. Это будет наживка, на которую клюнет наш вор. Я специально не говорю тебе имя того, кого я подозреваю. Пусть этот человек проявит себя сам. И тебе легче будет, волноваться не станешь. А то сам не заметишь, как его спугнёшь.

— Твой телефон? — спросил Витя, рассматривая аппарат.

— Нет, это старый телефон моего брата Захара. Я попросила его с сегодняшнего дня подключить. Ты же можешь всем говорить, что это твой телефон, что тебе его купили?

— Если надо, то конечно могу. — ради поимки вора, который переводил позорные стрелки на Арину, Витя мог говорить и делать всё, что угодно.

— Хорошо. — с удовлетворением кивнула Арина. — Тогда ты ходи с ним, везде этот мобильник раскладывай, ребятам хвались. Следи, конечно, чтобы его раньше времени не увели. И я, конечно, буду следить. Я думаю, наш воришка на телефон быстро клюнет.

— Только ты и сама осторожно. — серьёзно попросил Витя.

— Конечно!

Однако в этот же день в седьмом «В» по плану руководства школы должно было быть культурное мероприятие. Вместо физкультуры собрав свой седьмой «В» на лавках спортзала, велев не переодеваться в физкультурную форму, а усесться и слушать его, Пётр Брониславович собирался сообщить об этом. Ни до чего впавшему в меланхолию Петру Брониславовичу не было сейчас дела, однако человеком он оставался исполнительным.

— Ну что, ребята. — начал он. — Вот как вам повезло. Вместо оставшихся трёх уроков вас ждёт ещё одно важное мероприятие.

Ученики передавали друг другу новый телефон Вити Рындина, поэтому речь Петра Брониславовича они слушали не очень внимательно. Мобильного телефона больше не было ни у кого в классе. Но известие о том, что не будет трёх уроков, всё равно их обрадовало.

— Да, это мероприятие запланировано нашей администрацией, поэтому милости прошу сегодня на экскурсию.

Не учиться было хорошо, но вот что за экскурсия?.. Класс притих.

— Ну зачем экскурсия, Пётр Брониславович… — подал голос Костик Шибай. — Я за свою жизнь посетил каждый музей нашего города минимум четыре раза.

— И я, и я! — донеслись голоса.

— Я могу тех из вас, кто не хочет идти, на время экскурсии пристроить учиться в другой класс. В одиннадцатый, например. Так что не хотите — не ходите. Будете со старшими учиться. Они вас быстро жизни научат. — строго сказал Пётр Брониславович.

— Не надо, не надо! — испугались ребята, зная, что классный руководитель всегда сдерживает свои обещания.

— Тогда слушайте, ребятки, — Пётр Брониславович несколько оживился, хотя тащиться на экскурсию ему самому тоже не хотелось. Но раз началась дискуссия, переубедить свой безынициативный класс он должен был обязательно, — тут-то вся и заковыка, что мы идём не в музей…

— А куда? — удивилась Зоя Редькина, сидящая прямо под носом Петра Брониславовича.

— Может, на кладбище? — предположил Мамед Батыров. — Так туда, Пётр Брониславович, мы тоже ходили. С практиканткой в позапрошлом году…

При слове «практикантка» Пётр Брониславович едва заметно поморщился.

— Ага! — подхватил Костик Шибай. — Мы там искали с ней могилу декабриста! Так с этого кладбища нас сторож вместе с практиканткой погнал, нас ведь под Пасху туда занесло. Сторож подумал, что мы туда яйца с могил пришли собирать.

Пётр Брониславович нахмурился.

— Какая дикость. Но у нас всё будет не так. Никто нас не погонит. Потому что наша экскурсия будет носить профориентационно-познавательный характер.

— Это как это?.. — затянули нестройные голоса. Седьмому «В» не было равных в многоголосом нытье.

— Заинтриговал?

— Спрашиваете! — Арина Балованцева даже с места приподнялась. — Куда же мы пойдём?

На самом деле она проверяла кое-чью реакцию, но изобразила на лице живую заинтересованность объектом экскурсии. А то, что Арина увидела, обрадовало её…

— Сегодня, ребята, мы идём в такое место, куда не ступала нога ни одной экскурсии нашего города. — произнёс тем временем классный руководитель.

— В морг! — ахнул Антон Мыльченко.

И все замерли. Пётр Брониславович даже растерялся. Но лишь на миг.

— Нет. — голосом рекламной радости произнёс он. — Пойдём мы с вами, ребятки, на мясокомбинат! Вот какое полезное мероприятие запланировало для вас руководство нашей школы.

Все сидели и не знали, хорошо побывать на мясокомбинате или плохо.

— Ой, сосиски, сардельки… — вдруг заворожённо проговорила Зоя Редькина, и все сразу всё поняли.

— Хотим, хотим! — обрадовались многие.

— Ещё бы, не хотите. — Пётр Брониславович улыбнулся гордо. Он тоже понял, что на мясокомбинате может быть весело. — На мясокомбинат ведь просто так не проберёшься. Справки надо собирать, и вход туда в стерильных белых тапочках. А мы с вами прямо так!

— Здорово!

— Ну, тогда вперёд. — Пётр Брониславович сделал приглашающий жест к выходу из спортзала. — Одеваемся и ждём меня возле школы. Экскурсия назначена на двенадцать часов дня.

— Мясо-мясо-мясо-комбинат! — радостно запел Антоша, прихлопывая себе в ладоши.

— Ой, Пётр Брониславович, а давайте на всякий случай Мыльченко не возьмём. — уже у выхода из спортзала предложил Мамед Батыров.

И все посмотрели на Антошу, который даже растерялся.

— Помните, что он на последней экскурсии в краеведческий музей устроил? А вас потом смотрительницы ругали.

Пётр Брониславович смутился.

— Ну, помню что-то… Но не в деталях. Что там случилось, Антон?

— Он там всё перетрогал! — крикнула одна из девчонок.

— Что ты трогал? — спросил учитель.

— Да я это… Принадлежности.

— Какие принадлежности? — поинтересовалась Арина, которой по понятным причинам на прошлогодней экскурсии не было.

— И ничего я не трогал! — вдруг возмутился Антон.

— Трогал, Гуманоид! — Костя Шибай был упрям в делах, касающихся правды.

— Отставить Гуманоида, Костя! — скомандовал Пётр Брониславович. — Не сметь обзывать одноклассников!

— Я не трогал, я прикоснулся к святыням. К вещам то есть великого писателя, который в нашем краю проживал. Я сам поэт и писатель, я поэтому хотел черпать из источника вдохновения! — Антон умоляющими глазами смотрел на новенькую, от которой, как ему казалось, что-то могло зависеть.

— Ага, и сломал карандаш девятнадцатого века! — встряла в разговор Зоя Редькина. — А Петра Брониславовича ругали.

— От тебя один позор на экскурсиях! — класс, похоже, настроился решительно.

— Всё, не берём его, да, Пётр Брониславович?

И пока Пётр Брониславович замер в нерешительности, Арина Балованцева сказала:

— Обидеть поэта каждый может. Что ж он, на мясо и колбасы посмотреть теперь не имеет права? Мы все равны перед объективной реальностью. Возьмите его, пожалуйста.

Конечно, Антошу взяли. Он резво бежал впереди всего класса, но одним из последних залез в рейсовый автобус, который и довёз экскурсию до ворот мясокомбината.

У входа в мясокомбинат экскурсантам пришлось немного постоять, дожидаясь, когда их пустят внутрь.

— Витя, а можно, я с твоего телефона позвоню, мать предупрежу, что я на экскурсию пошла? — кокетливо заглядывая Вите в глаза, проговорила Даша Спиридонова.

— На, позвони. — Витя протянул телефон.

Даша долго ковырялась с маленькой трубкой. Она первый раз звонила с мобильного телефона, но старательно не показывала этого, изображая, что это для неё привычное дело. Остальные смотрели на Дашу. Арина Балованцева перехватила алчный взгляд, который кое-кто не спускал с телефона её брата. И незаметно перемигнулась с Витей Рындиным.

…Бодро гудели моторы больших агрегатов, ни на секунду не умолкал стук и рёв движущихся механизмов. Седьмой «В» класс, прижавшись к стеночке, слушал рассказ молодой и румяной женщины в белом халате. Её звали Галина Гавриловна, а надпись на бирочке, привешенной к её карману, добавляла, что это не просто Галина Гавриловна, а старший технолог.

— Раньше, ребята, производство сосисок строилось в основном на ручном труде, — весело говорила Галина Гавриловна, и щёки её ещё больше наливались здоровым румянцем, — работница стояла и вручную перекручивала непрерывно идущую из агрегата сосисочную массу в оболочке. Так и формировались привычные нам сосиски.

— А сейчас как? — спросил Пётр Брониславович.

Если бы ребята присмотрелись повнимательнее к своему вождю, то они заметили бы, что давно не было на его лице такого искреннего интереса.

— А сейчас, Пётр Брониславович, — ласково улыбнулась Галина Гавриловна, — это делают машины. Видите, у нас появилась новая технологическая линия. Вон она, за стеклом. Там делают сосиски «Особые».

Только сейчас Зоя Редькина заметила, что от сосисок её отделяет стекло. А она уже еле сдерживала себя, чтобы не изловчиться и не схватить сосисочку. Очень уж шустро они из машины выскакивали. И вкусные, наверно, свежие, тёпленькие…

И пока девочка облизывалась, весь класс потянулся в цех по производству колбас. Редькину пришлось Петру Брониславовичу от стекла за руку оттаскивать. А ему очень не хотелось ни на минуту отставать от замечательного румяного технолога.

— Вот оно, — гордо, словно царица на свои царские покои, показала Галина Гавриловна на оборудование цеха, — получили из Италии. Видите, какое всё новенькое и усовершенствованное.

Здесь уже стекла, отгораживающего народ от колбасных изделий, не было, и запахи витали такие, что просто все почувствовали себя самыми что ни на есть голодными. Но Владик Федюшов сморщил нос и поинтересовался:

— Скажите, а бумаги в итальянской колбасе больше, чем в нашей?

Пётр Брониславович только хотел отчитать Владика как следует, но Галина Гавриловна так мягко посмотрела на него, что Пётр Брониславович лишь улыбнулся и кивнул. Он оказался совершенно безоружным против такого взгляда.

— Что значит — бумаги? — Галина Гавриловна уже серьёзным голосом продолжала. — В колбасу добавляется пищевая целлюлоза, которая весьма полезна нашему организму и…

Технолог хотела ещё что-то добавить, но вдруг увидела, что Антон Мыльченко тянет руки к пульту управления колбасной линией.

— Мальчик! — грозно воскликнула она. — Нельзя ничего трогать!

— Так. Начинается. — Костик Шибай и Мамед с двух сторон двинулись к Антоше.

Но Пётр Брониславович опередил их — крепко взял Антона за руку и оставил стоять возле себя.

Галина Гавриловна успокоилась и продолжила свой рассказ о том, чем отличается варёно-копчёная колбаса от сырокопчёной. Единственным недостатком её экскурсии было то, что Галина Гавриловна раньше времени заявила о том, что по окончании непременно должна состояться дегустация продукции комбината. А потому ученики слушали её уже не так внимательно. Всё больше принюхивались, строили свои собственные планы и присматривались.

Всё внимательнее присматривался и Пётр Брониславович. Только не к колбасе, а к прекрасному технологу Галине Гавриловне. И вот рука его постепенно разжалась, чем Антон немедленно воспользовался и тихонько улизнул, тут же затерявшись среди одноклассников. Слишком уж сегодня часто на него нападали, и причём не по делу. Антоша решил обидеться и продолжить экскурсию самостоятельно. Тем более, что внимание взрослых привлекали уже какие-то другие его одноклассники. В частности Костик Шибай, который заинтересовался механизмами.

— Да, ребята, не подходите близко ни к одному из аппаратов и ни в коем случае не суйте руки в их движущиеся части! — быстро добавила Галина Гавриловна.

И её слова тут же утонули в лавине шуток про перекрученные на котлетки детские тела. Что-то подобное она уже слышала.

За сегодняшний день это был третий по счёту класс, пришедший на экскурсию. Так что Галине Гавриловне порядком надоели многочисленные дети, хотя первые два класса были более организованными, не разбредались в разные стороны и не задавали таких глупых вопросов, как эти, к счастью, последние. Но такого замечательного преподавателя в тех классах и в помине не было.

Почти ни разу в жизни Галина Гавриловна не встречала мужчин, которых она хотя бы приблизительно могла назвать мужчинами своей мечты. Но, похоже, этот — Пётр Брониславович, преподаватель, был как раз одним из таких. Вернее, он был один такой. Единственный. А ещё вернее — он был мужчиной из мечты. Да, из самой настоящей мечты. Потому что никто не улыбался ей ещё так трогательно и вместе с тем так мужественно. Галина Гавриловна постаралась как можно незаметнее бросить взгляд на руку Петра Брониславовича и посмотреть, есть ли у него на пальце обручальное кольцо. Но пока она присматривалась, одновременно рассказывая о свойствах полукопчёных колбас, дети уже настолько вплотную подошли к конвейеру, по которому весело ехали аппетитные колбаски, что ей никак по-другому нельзя уже было сдерживать столь серьёзный напор. И она скомандовала:

— А теперь, ребята, я приглашаю вас продегустировать некоторые сорта нашей колбасной продукции. Осторожно, без спешки проходите вон к тем столам. Да, только подальше от линии. Там уже всё уже готово.

С радостным криком и топотом бросился седьмой «В» к угощениям.

— Да что же это такое… — Петру Брониславовичу стало очень неловко. Стадо голодных слонят какое-то… Да что ж вы, дома не ели? А, Константин? Ты чего так наворачиваешь?

Пётр Брониславович пытался выхватывать из чавкающей толпы своих подопечных по одному и делать им внушения. Но ничего не помогало. Едва Пётр Брониславович отпускал того, кому только что сделал внушение, как он немедленно вновь бросался к столу.

— Простите их, Галина Гавриловна, — в крайнем смущении проговорил Пётр Брониславович, — голодающее Поволжье какое-то. Прямо не знаю, что на них нашло. Вы бы их не кормили, что ли, а просто профориентировали. Чтоб они после школы к вам на комбинат работать пришли…

— Ох и мечтательный же вы, Петя, то есть Пётр Брониславович. улыбнулась Галина Гавриловна, просияв всем лицом. — Как же это — к нам на работу? Да у нас тут сроду лишних мест не было и не будет.

Пётр Брониславович был так рад, что его назвали Петей, что махнул рукой на своих голодающих и остался стоять возле прекрасного технолога. А та с улыбкой наблюдала за бегающими вокруг столов детьми.

К ней подошёл очередной ученик и снова опозорил Петра Брониславовича. Вроде бы ничего особенного — ребёнок хлебушка попросил, колбасу заесть. Но Петру Брониславовичу опять стыдно стало по полной программе.

— Ах, Пётр Брониславович, да не волнуйтесь вы. — Галине Гавриловне так хотелось успокоить этого милого атлета с наивными глазами. — В двух предыдущих классах дети тоже хлебушка просили. Ничего. Дети есть дети.

— Дома их, что ли, не кормят. — буркнул Пётр Брониславович и завозил перед собой носком ботинка. От слов Галины Гавриловны ему и правда стало очень спокойно, но он пока ещё не мог вот так вот сразу сдаться и утихомириться.

Галина Гавриловна только хотела предложить Петру Брониславовичу отведать ветчины и сервелата, как вдруг увидела такое, что дыхание у неё просто перехватило.

— Смотрите, Петя, опять тот мальчик! — вскрикнула она, указывая пальцем высоко вверх. — Ай-яй-яй, залез!

…Антону непременно нужно было привлечь к себе внимание. Иногда он точно не мог сказать, зачем именно ему это нужно. Но нужно. И он это делал. Точно так же, как и в этот раз. И остановиться уже никак не мог.

Антон сосредоточенно забирался на трубы. Несколько раз ноги и руки его соскальзывали. Но ему хотелось забраться как можно выше.

— Гуманоид, урод, слезай! — первым крикнул ему Костя Шибай, так и не донеся кусок колбасы до рта.

— Антон! — крикнул Пётр Брониславович. — Ну-ка быстро вниз!

— Ай! Ой! Мамочки… — Галина Гавриловна даже не могла подобрать ни одного нужного слова.

— Вот какой я ловкий! — кричал тем временем Антоша с верхотуры. Смотрите, как я высоко забрался! А вы всё — Гуманоид, Гуманоид!

Пётр Брониславович похолодел. На его глазах румянец сходил с замечательных щёк Галины Гавриловны. Да и ученик находился в опасной ситуации.

Балованцева Арина и Витя Рындин переглянулись. Только Арина заняла хороший наблюдательный пост за своей предполагаемой воровской фигурой, как злосчастный Мыльченко взял и создал проблему. Да такую, что его нужно было немедленно выручать. Но Витя жестом показал ей: «Спокойно. Продолжай заниматься своими делами…»

И Арина поняла, что Витя, на которого можно положиться, контролирует ситуацию. И в случае острой необходимости поможет Петру Брониславовичу. Арина теперь не сводила глаз с мобильника, который оттопыривал карман Вити. И с подозрительной личности, которая под шумок так и крутилась поблизости…

А катавасия продолжалась.

— Антошенька, слезай! Колбаски поешь! — сладеньким голосом крикнула Зоя Редькина. Она очень переживала за своего дурачка-соседа.

Но от этого Антон ещё больше активизировался.

— Внимание! — с пафосом воскликнул он. — Я — общество «Грин Пис»! Отсюда, с высоты, я выдвигаю декларацию против употребления животных в пищу! В виде колбас и сосисок! Даёшь в еду одни растения!

Пётр Брониславович заметался.

— Галина, давайте я его залезу сниму. Что ж он, упадёт же… Вы уж извините нас, извините… Ведь если он вправду упадёт…

— Ага, вмиг его тогда на колбасу переработают. — под руку Петру Брониславовичу заметила Спиридонова.

— Даша, замолчи. — одёрнул её Пётр Брониславович.

— Да как же, упадёт. Мне ж тогда начальство… — бормотала Галина Гавриловна.

Того, что за эту выходку достанется в первую очередь Галине Гавриловне, Пётр Брониславович вынести уже не мог. И он крикнул:

— Мыльченко! Сиди, где сидишь! Сейчас я тебя сниму!

— Эй! — крикнула Танюшка Астемирова, у которой был самый пронзительный голос в классе. — Пётр Брониславович снимет тебя сейчас! Не дёргайся!

— Не надо меня снимать! — возмутился Антон. — Когда захочу, я сам слезу! Я такой! Ой!

Все только и увидели, как мелькнули в воздухе серые штанишки. Раздался плеск, и все, кто наблюдал эту картину, в ужасе ахнули. Витя Рындин кинулся к чану. Воровская личность отскочила от него. Ни с чем…

— Прыгнул в чан и там сварился. — констатировал Мамед.

— Живой он? Ой, горе-горе! — Пётр Брониславович оказался у места падения гораздо раньше, одновременно с Витей, который уже заглядывал в большой чугунный чан.

Никто уже не смеялся, не кричал. И вот в тишине, нарушаемой лишь непрекращающимся гулом работающих агрегатов, послышалось фырканье и бульканье:

— Помогите… Вытащите меня! Тьфу! Я вот…

Витя бросился к чану.

— Ну-ка, Рындин, отойди. Я сам… — Пётр Брониславович, поддерживаемый за пиджак Галиной Гавриловной, смело нагнулся над чаном, в котором барахтался сейчас Антоша.

— Давай же руки, ну!

— Пётр Брониславович, только будьте аккуратны! Ваш мальчик упал в чан с сало-жировым отстоем! — закричала на ухо Петру Брониславовичу Галина Гавриловна.

— Фу! — все сразу отступили на несколько шагов назад, и только Витя и подскочившая Арина остались стоять возле технолога и спасателя.

— Хоть холодный этот отстой? — спросила Арина.

— К счастью — да. — с оптимизмом ответила Галина Гавриловна.

— Жалко. Не сварился. А то стал бы Иваном-царевичем. — усмехнулся Владик Федюшов. — Румяным, умным…

Всё это было очень забавно, тем более что Мыльченко, похоже, был жив и невредим, только скользил и никак не давался Петру Брониславовичу в руки.

— Да я и сам могу, нечего меня вытаскивать. — бубнил Антоша, наконец, показываясь из чана.

— Сало-жировой отстой… — Пётр Брониславович развёл свои выше чем по локоть вымоченные руки. — Антон, как же тебя отмывать?

Антон морщился и не знал ответа на этот вопрос. Сало и жир стекали с него на пол и уже в некоторых местах начинали застывать серой пупырчатой коркой.

Потихоньку одноклассники обступили Антона.

— На кого ж ты похож… — скривился Владик, оглядывая Антона с ног до головы.

— Мерзкий такой, липкий. Фу! — добавила Даша Спиридонова.

— Мыльный, сальный…

— Фамилии соответствующий. — усмехнулся Владик.

Костя Шибай нагнулся и присмотрелся к Антошиным брюкам.

— Ой, даже в карманы сальная жижа залилась, — заключил он в конце осмотра, — как же ты жить-то теперь будешь, Гуманоид?

— Холодный и скользкий. — ничего не было приятней Даше Спиридоновой, чем поупражняться в остроумии на ком-нибудь беззащитном. — Как протухшая рыба.

И Даша попыталась ткнуть в Антошу пластмассовой вилкой. Не успел Антоша буркнуть: «Ну, чего пристала!», как Даша уже получила от Балованцевой Арины по рукам и обиженно фыркнула.

— Ну, гуттаперчевый мальчик, говори, пока жир на тебе не застыл, ты зачем на трубы полез? — Галина Гавриловна старалась сделать всё, чтобы Петру Брониславовичу не было стыдно за своего питомца. — Чего молчишь, акробатик? Что нам с тобой делать?

Антон отмалчивался и скрёб ногтями жир.

— Предлагаю его кипятком обдать. Сразу весь жир сойдёт. — предложил Костик.

— Ага, вместе с кожей! — Зое Редькиной было очень жалко соседа по парте.

— Тогда предлагаю замочить его в скипидаре на ночь, а внутрь касторки заставить принять. — методы Кости Шибая были старинными и суровыми.

— Нет уж, дудки! — услышав о касторке и скипидаре, встрепенулся Антон, и даже капли жира полетели от него в разные стороны.

— Я тебе дам «дудки»! — увидев, что Антон дёрнулся в сторону, собираясь удрать, заявил Костя.

— А я добавлю. — проговорил Витя Рындин, и Антон покорно опустил руки и дёргаться перестал. Витя так добавит…

Тем временем Галина Гавриловна подозвала двух работниц в синих халатах.

— Не волнуйтесь Пётр Брониславович, — бодро сказала Галина Гавриловна, подавая Петру Брониславовичу полотенце, — с вашим мальчиком всё будет хорошо. Его нужно только скорее в моечную отправить, его там из нескольких шлангов водой окатят, как следует, — и порядок!

— Кипятком окатят?! — в ужасе вскрикнул Антоша Мыльченко. — Нет!

— Там разберутся. — строго сказал ему Пётр Брониславович. — Давай-ка, иди за тётями.

— Пойдём, мальчик…

Антон с сомнением посмотрел на работниц и принялся капризничать:

— Ой, нет, я не могу идти! Скользко мне! Ой, и плохо! Понесите меня!

— Да, размечтался, одноглазый, как говорят у нас в деревне, угрожающе ухмыльнулся Шибай, — смотри, как только тебя там помоют, приходи сюда, не заблудись.

— Ага! А ты меня, Костя, бить будешь! — так пронзительно воскликнул Антоша, что обе работницы чуть не заплакали от жалости.

— Нет, поцелую тебя в твой сало-жировой лоб! — снова ухмыльнулся Костик.

Антон после этих слов, казалось, пристыл к полу и не двигался.

— Да иди, не бойся, никто тебя такого не тронет! — двумя пальчиками подтолкнул Антошу в спину Владик.

Антон сразу поверил и направился вместе с жалостливыми работницами и Галиной Гавриловной куда-то в глубину заводских помещений. Класс во главе с Петром Брониславовичем остался рассматривать движущиеся части колбасных машин. Некоторые уже с явной неохотой подъедали остатки дегустации. Пётр Брониславович время от времени молча качал головой, и на лице его можно было прочитать душевную борьбу.

Прошло примерно полчаса. И вот из коридора послышался бодрый весёлый голос Галины Гавриловны. Пётр Брониславович радостно вскинул голову.

— А вот и ваш акробатик! — сообщила Галина Гавриловна. — Намытый!

Весь класс повернулся и стал внимательно изучать появившегося Антошу.

— Шлёпаешь, придурок? — строго спросил Мамед, чтобы несколько сбить глупое веселье с лица Мыльченко, из-за которого вот уже полчаса пришлось всем толочься возле опустевших столов.

— Ах, отстаньте! — Антон лишь махнул лапкой в сторону Мамеда. Никого он сейчас не боялся, потому что новые впечатления вихрем закрутились в его поэтической голове. — Ребята, я там такое видел, такое!

— Что? — поинтересовались девочки.

— Ты что там, не один мылся?

— Один. Меня мыли, мыли, мыли… А знаете, из чего? Из шлангов, но таких толстых, что туда внутрь запросто залезть можно и там сидеть! восторженно захлёбывался своим рассказом. Антон. — Водой так и обдавали, обдавали. С напором! А потом сушили, всего высушили — и ботинки, и курточку!

Нет, наказывать такого чистенького и трогательного мальчика было никак нельзя. Галина Гавриловна, в умилении сложив ручки под подбородком, смотрела на него и улыбалась. И ребята бить своего злосчастного Гуманоида тоже не моги.

— Ах, Мыльченко, до чего же ты всё-таки мил! — заключил Пётр Брониславович и погладил Антошу по чистой голове.

— Да, я мил, я такой! — Антон от всей души просиял.

— Ты весь высох? — на всякий случай уточнила Зоя Редькина.

— Весь! — отрапортовал Антон.

— И добрых женщин, которые тебя мыли, поблагодарил? — спросил Пётр Брониславович.

— Странный вопрос! — гордо пожал плечами Антоша. — Разумеется.

— Умник. Тогда, ребята, давайте прощаться и благодарить Галину Гавриловну за замечательную экскурсию!

— Уже уходите? — радостно и в то же время грустно спросила Галина Гавриловна.

— Нет, нет, давайте, ребята, останемся! — перекрикивая стройный хор класса, который затянул «До свидания!», «Спасибо!» и «Всего доброго!», завопил Антон. — Пойдёмте в эту моечную! Пусть вас всех там тоже помоют и посушат! Вы поймёте, как это здорово!

Это был уже перебор, и пинок — только для увеличения скорости передвижения, Вите Рындину пришлось-таки ему влепить.

Во время всей этой суеты с Мыльченко Витя приглядывался ко всем своим одноклассникам. Первый раз в жизни Витя выслеживал настоящего воришку… Телефон-приманку он по-прежнему носил в кармане, мобильник торчал и чуть ли не вываливался. Витя знал, что Арина тоже следит за телефоном.

Вот и после дачи пинка он оглянулся и осторожно потрогал карман телефон, к сожалению, лежал на месте. Вор не проявил себя.

С каждым шагом, удаляясь от Галины Гавриловны, Пётр Брониславович грустнел. «Всё, — думал он, — это всё. Разошлись, как в море корабли. Я должен спросить её адрес? Я должен ждать у проходной? Как, как это делается? Окончательно я пропал. Несчастный я мужчина…»

Но Пётр Брониславович не знал, что от судьбы не уйдёшь. Пока седьмой «В» класс суматошной гусеницей проползал по коридорам, Галина Гавриловна тайными тропами своего родного комбината быстро очутилась возле проходной. Оказывается, Петру Брониславовичу нужно было подписать бумагу, что все его ученики благополучно покинули здание мясокомбината и что ничего с ними за время экскурсии там не случилось…

Галина Гавриловна пересчитала детей, которые по одному выходили через «вертушку» проходной, написала в своём документе «19 + 1 преподаватель» и подозвала Петра Брониславовича расписаться в достоверности этого факта.

Ребятам разрешили выйти на улицу, и с этого момента они уже были свободны, как ветер. Некоторых немедленно от здания мясокомбината и сдуло. Самые примерные постояли подождали Петра Брониславовича. Но не дождались и разошлись по домам.

Потому что Пётр Брониславович разговаривал с Галиной возле проходной. Галина Гавриловна улыбалась, слушая Петра Брониславовича, и тому казалось, что на её белом халате тут и там расцветают яркие цветы.

Моментально Пётр Брониславович и Галина назначили друг другу свидание на вечер, чтобы разговор, начавшийся возле проходной и завершившийся там же по причине продолжения рабочего дня Галины Гавриловны, мог возобновиться. К большому удовольствию и того, и другой.

А Арина и Витя неспеша шли по тротуару и думали, как быть дальше.

— Ничего. — успокоила Арина начинающего сыщика. — Сегодня мы сделали важное дело. Воришку нам явно удалось подсадить на нашу приманку.

— Ну кто он? — спросил Витя. — Я, если честно, никого не выявил.

— Зато я видела. — Арина подняла палец кверху. — Но не скажу тебе пока всё равно. Хорошо, что выхватить воришке телефон не удалось — суета такая была, что я бы не успела его за руку поймать… Так что теперь воровское лицо обязательно должно клюнуть на наш телефон. Остаётся только ждать, Витя. И не терять бдительности.

— Согласен.