Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

II

Храм Ветров был простенький: на слегка подровненной вершине холма стоял открытый навес, под ним идолы Четырёх Братьев, вырезанные местным умельцем со всей возможной тщательностью, которая, увы, не могла заменить талант. Часть навеса была занята закрытым задним приделом Дома Ветров, где находилась храмовая сокровищница и необходимые в отправлении обрядов предметы. Там же была, как понял Даргед со слов старосты, и комната для гостей.

Служитель Ветров нашёлся рядом с дымящимся жертвенным очагом, что располагается, согласно традиции, возле изваяния Восточного Брата, прародителя аганов. Как и все потомки Рула он был высок – даже чуть выше Даргеда. Из-под обычной для жрецов туники торчали жилистые ноги. Лицо слуги Четырёх было загорелым и обветренным, руки свидетельствовали о далеко непраздном образе жизни: видно здесь, среди бедных прихожан приходилось трудиться самому, не особо надеясь на подношения. Изгнаннику вспомнились холёные лица и нежные руки жрецов в Келен-Конноте. Сравнение было не в пользу последних.

-Приветствую почтенного Ардахора – сказал гиалиец – Нас направил сюда Гванахор, староста ваш.

-Приветствую, незнакомец – жрец напряжённо смотрел на чужаков.

В глазах его Даргед увидел нечто, похожее на узнавание… Видел их в Келен-Конноте? Или весть о чужаках, пришедших в деревню, уже дошла и до слуги Четырёх. Ноздри гиалийца уловили слабый запах, показавшийся знакомым – пот, честный трудовой пот. А кто сегодня в поте лица своего трудился весь день? “Сквалыга”, так, кажется, называют сородичи Вейяхора. Хотя нет, кажется что-то ещё… Жреца насторожил звездообразный шрам. Но всё-таки и старик здесь однозначно побывал.

– Желаете принести дар Четырём Братьям, либо Старшим или Средним Богам, или просто просите ночлег? – спросил Ардахор.

-Ночлег – ответил гиалиец, глядя в глаза жрецу. В рое мыслей, которые одновременно носились в голове служителя Ветров, присутствовали и такие, что не могли возникнуть самостоятельно. Например, о том, что подозрительные чужаки явились в деревню пешком. Также вынырнула на мгновенье мысль о том, что Видар, Главный слуга Неба и всех Поколений богов, велел докладывать о всяких непонятных парочках.

Значит, не все придерживаются мнения, что проклятый колдун-лумарг злодейски умыкнул дочь ард-дина. Кое-кто считает, что княжна сама убежала. Ищут-то явно его с Дандальви. Не зря же в мыслях Ардахора мелькнул звездообразный шрам на лице. А вот кто эти “кое”? Верховный жрец, само собой – раз отдал такой приказ. Но не ради себя же он старается. Впрочем, какая разница, кто стоит за Видаром: Бардэдас, намеренный по-тихому расправиться с колдуном и вернуть дочь; полукровка Нардхор, желающий почти того же; или талдфаганский дин, который плевать хотел на княжну, но зато жаждет крови убийцы своего брата. Всё едино – его, Даргеда убьют, а трупоедку, ставшую столь дорогой для него, ждёт непонятно что. В побивание камнями дочери Великого Князя как-то не верилось. В Эсхоре опозоривших родителей девушек оставляли умирать от жажды на солнцепёке, трупоеды-бидлонтиты и тёмноголовые жители степи в таких случаях ограничивались розгами или вообще делали вид, что всё произошло с родительского благословления.

-Нет – подала голос Дандальви – Не только ночлег.

-Что ещё? – с готовностью спросил жрец.

-Я и мой мужчина не освятили наш брак в Доме Ветров – сказала дочь ард-дина – Много дней я делила с ним ложе без благословения отца и богов. Благословления родителей нам не дождаться, так пусть хоть Небо простит нас.

Гиалиец отстранённо вынул из дорожного кошеля золотое кольцо. Подумав, добавил ещё одно. Молча протянул кольца Ардахору. Не проронив ни слова, жрец принял плату за обряд, молча скрылся в заднем приделе храма. Вернулся он с медной чашей, наполненной водой.

Поставив чашу на каменный столбик рядом с очагом, служитель Ветров плеснул в огонь масло из кувшина, стоящего на этом же столбике, и подбросил в пламя охапку ивовых веток.

“Как огонь пожрёт эти ветви, как ветер развеет золу пепелища, как дождь смоет наши следы возле этого священного очага, как земля вберёт в себя без остатка влагу небесную – так и прегрешения всех, стоящих здесь, равно как малые, так и великие, совершённые ими в прошлом, простятся и уйдут в прошлое. Да не коснётся нас ни одно из двадцати трёх зол, грозящихся детям Дандарга Проклятого” – монотонно произнёс слуга Четырёх Братьев – “А теперь назовите ваши имена, дабы моими стараниями они достигли ушей богов”.

Гиалиец вдруг понял, что сейчас произойдёт, но сделать уже ничего не успел.

-Дандальви, дочь Бардэдаса Мрачного, Великого Князя аганов – тихо, но твёрдо сказала его спутница. И Даргед осознал непонятным для себя образом, что всё: никакой опасности от этого пожилого служителя варварского культа им не будет.

Что-то промелькнуло в глазах жреца. Но он оставался спокойным. Одно удовольствие читать его мысли, почти не обрамлённые эмоциями. Наверное, такими были древние служители Ветров, не один век поклонявшиеся Четырём и Проклятому с высоких безлюдных холмов Агананда. До тех пор, пока дед Дандальви не превратил культ Ветров в господствующую религию аганов. И получив из рук ард-динов власть над душами людей одиннадцати племён, жрецы утратили что-то, дававшее им невозмутимость и силу духа.

-Если ты, дева, действительно дочь Великого Князя, в чём я нисколько не сомневаюсь, то это – Ардахор кивнул в сторону гиалийца – Колдун-лумарг, который, если верить слухам, похитил тебя. Дом Ветра не то место, где может сочетаться браком порождение Нечестивого, в насмешку сотворённое по подобию сынов Четырёх Братьев.

-Неужели ты допускаешь мысль, что порождение Нечестивого может войти в святилище ваших Богов? – спросил жреца Даргед – Я стою здесь, и Небо не уничтожило меня. Значит я такой же сын Ветров, как и аганы. Если желаешь, можешь проверить меня посредством ваших обрядов.

-Думаю, не стоит – ответил Ардахор – Ты прав. Не знаю, кто ты такой, и кто такие лумарги. Но к отродью Злокозненного ты никакого отношения не имеешь. На твоих руках кровь дина талдфаганов и многих его воинов. Но это дело талдфаганов. Я же, благодарение Небу, гунворг. Потому не будем откладывать в совершении обряда бракосочетания.

-Не будем – согласился с ним гиалиец.

-Назови своё имя, лумарг – потребовал жрец.

-На родине меня звали Даргед, аганы прозывали Дриварисом и Даговоргом, в Эсхоре меня знали как Экхебб-Гате.

Служитель Ветров обмакнул в чашу с водой пушистый хвост какого-то зверька (Даргед усилием воли подавил позыв к рвоте) и начал брызгать на беглецов. Дандальви от неожиданности дёрнулась, гиалиец остался невозмутим.

-Именем Древних и Молодых Богов, спрашиваю, тебя, Дандальви дочь Бардэдаса, согласна ли ты стать женой Даргеда, именуемого также Дриварисом и Даговоргом, и быть хозяйкой его очага и матерью его детей? – голос жреца торжественно звучал под деревянным навесом Дома Ветров.

-Да – чётко ответила дочь ард-дина.

-Именем Древних и Молодых Богов, спрашиваю, тебя, Даргед, именуемый также Дриварисом и Даговоргом, согласен ли ты взять в жёны Дандальви дочь Бардэдаса, дабы служить ей защитой и опорой?

-Да – гиалиец с трудом сдержал улыбку. Участие в трупоедском ритуале, при всей его серьёзности для спутницы, было лишено для сына Единого Народа какого-либо священного трепета.

“Объявляю Дандальви дочь Бардэдаса женою Даргеда, аганами именуемого Дриварисом и Даговоргом. Объявляю Даргеда, именуемого среди аганов Дриварисом и Даговоргом, мужем Дандальви, дочери Бардэдаса. И да будет с вами благословение Неба, Восьми Древних Богов, Четырёх Братьев и Двух Сестёр. И да будет к вам милостив Судья. И да минуют вас все двадцать три разновидности зла”.