Дерзкие. Будешь моей

Глава 27

Аэропорт. Довольное лицо Адова, скрывающееся чуть ли не за тысячей нежно-розовых пионов. Красота…

Чёрные зауженные джинсы, зимняя косуха с овечьей выделкой, под которой виднеется белая рубашка, грубые мартинсы. Только ему может настолько идти это странное сочетание двух стилей. Вырядился будто специально для меня. Стоит и смотрит своей дерзкой неизменной гримасой, дико порочным безумным взглядом, изгаляющимся и перетекающим в едкую ухмылку. И абсолютно все особи женского пола поглощают его своими голодными взглядами…Боже…

Неужели я вот так его оставляла? Глупая…Глупая женщина.

— Ведьма, — шепчет мне издалека, но я по губам читаю. — Хочу тебя.

Вот ведь засранец…

Подхожу ближе и застываю. В четырёх метрах от него бросаю свою сумку к чёртовой матери и бегу к нему, сломя голову, когда он отшвыривает букет в сторону и поднимает меня на руки, зажав в плотное кольцо своих рук.

— Всё…Не отпущу никогда, — говорит он, осыпая моё лицо поцелуями. И вроде не виделись две с лишним недели, а просто невозможно оторваться, будто год порознь. Трогаю его тело и через одежду не получается в полной мере насладиться тем, что я так обожаю в своём Аде.

А это… Теплота его кожи. Твёрдость тела. Обжигающий огонь его стати, мышцы, жилы…Безумная сила, которой в нём настолько много, что можно в ней растерять себя…

Наглость, безумие, грубость. Самомнение…Ведь он знает себе цену. Он знает, насколько, чёрт возьми, хорош. Сексуален… И я это знаю.

Это сплетение всех его столь желанных и упоительных качеств.

Это всё и сразу. И я в этом тону.

Полностью его. Полностью.

— Блядь, ведьма…Как я тебя хочу…Это пиздец просто…Пойдём в тачку… — он нюхает меня и говорит все эти непристойности, когда мимо идут люди, а мне вот сейчас вообще не до них. Я и сама где-то в этих мыслях теряюсь.

Знаю, что не дотерпим с ним. Знаю и поэтому ничуть не удивляюсь, что когда мы садимся в его машину, он не выпускает из рук моё колено. Вцепившись в него рукой, мнёт, гладит, лезет выше, прямо под моё платье.

А потом машина вдруг резко останавливается, и я понимаю, что мы заехали в какой-то закуток. Глеб вообще немедля перетаскивает меня на себя, стаскивает с меня куртку и совершенно грубо беспринципно рвёт на мне капрон колготок, лаская моё тело и заполняя рот языком. Дышим как сумасшедшие. Вздрагиваю, ощущаю прохладу его рук на своих бёдрах. То, как шершавые ладони скользят, сжимая кожу и оставляя на ней покраснения.

— Мой похотливый котёнок…Молодец, что надела платье…

Не успеваю соображать. Но чувствую, что уже успела потечь от всех этих манипуляций. Он отталкивает кресло вглубь салона, чтобы было больше места. Кое-как успеваю стащить с него джинсы. Хорошо, что мы упираемся лобовым прямо в кирпичную стену, а остальные стёкла тонированные, иначе я бы со стыда сгорела.

— Девочка моя…Любимая…Всё и сразу хочу…

— Я тоже…Я тоже хочу… — не понимаю смысла слов, кое-как что-то бормочу, царапаюсь о его щетину, льну к нему, словно одержимая, пока не ощущаю, как он резко оттягивает мои трусики в бок, медленно и аккуратно заполняя меня собой. Боже…

Почему так хорошо? Так чертовски хорошо…

Только и успеваю, что ёрзать, ощущая, как грубые сильные ладони сжимают мои ягодицы и направляют к его телу. Дрожу, всхлипываю, постанываю, кажется, на всю улицу. И никакие стёкла не спасут.

— Трахай меня…Глеб, трахай…

— Бля, ведьма, без ножа режешь… Не могу, не сейчас…Ласково надо…

— Кому надо? Тебе? Я сказала живо трахай! — кричу на него, он смеется и вдруг резко приподнимает меня, проталкивая на заднее сиденье. Не успеваю думать и соображать.

— Трахай, говоришь… — укладывая меня на живот, наваливается сзади. Одним рывком входит, обхватывая за волосы и прикусывая мою шею. — Так тебя трахать? Так?

— Да…Так…Трахай…Ещё трахай…Как скучала…Боже, как я по тебе скучала…

— И я скучал…

Движения становятся всё размашистее. Стёкла запотевают. Мне кажется, мы разрушим пол дома, когда туда приедем. Я так точно не смогу сдерживаться. Это не гормоны…Это какая-то невозможная паталогическая зависимость от его близости. Словно если его у меня не будет, я просто зачахну… Засохну как цветок без воды… Как бабочка в банке…

Едва он подсовывает под мой живот руку и забредает до пульсирующей горошины, надавливая пальцем, я взвизгиваю и проваливаюсь, ошеломляюще кончая с такой силой, что прикусываю себе губу до крови.

Боже…Это просто…С ума сойти.

Дышу куда-то в кожаную обивку, когда Глеб делает заключительные движения, а я сжимаюсь на нём, чувствуя, как он заполняет меня полностью. Не знаю, почему мне так нравится, но заниматься сексом без презерватива и ощущать, как он кончает в меня настолько приятно чисто психологически, что меня всю размазывает в этом салоне. Я хочу остаться здесь навечно…

Это доверие…Это совершенно точно оно.

Глеб утыкается в меня лбом. Рассматривает, снимая с моего лица пряди волос.

— Катя…Что ты со мной творишь…Тебе не больно?

— Боже, нет. Конечно нет. Мне хорошо. Я бы сказала, если бы было больно, ты что…Там ведь наш малыш. Я всё контролирую. Чувствую. Ты не делал больше, чем я позволяла.

— Хорошо… Слава богу. А то у меня чувство, будто я как зверь реально на тебя накинулся, — смеется он, подтягивая штаны, и мы оба смотрим на мои колготки.

— Ну не без этого конечно, — отвечаю, хихикая. — Мне понравилось…Надеюсь, это не разовая акция…

— Вечером мы обязательно продолжим, а пока…Я хочу отвезти тебя к матери…Она знает, Катюш. Очень хочет с тобой поговорить…Обо всём, что случилось…И насчёт внука…

— Боже мой…Хорошо…Хорошо, Глеб, я поняла…но мне бы переодеться…

— Конечно, ведьма…Сначала домой. Переоденешься и в путь…

Стоит приехать во дворец Адовых, и Руслан, и Марина Андреевна встречают меня крепкими семейными объятиями. Если честно, я даже не ожидала такого тёплого приёма.

— Прости, Катюш, что всё так получилось…

— Нет, Вы что…Вы не виноваты…

— И всё равно это неправильно…Ужасно…Глеб сказал, что нас уже слышит некий Ярослав Глебович, — улыбается она, вгоняя меня в краску. Я тут же смотрю на Адова, а он лыбится с таким павлиньим гордым видом, словно сорвал джек-пот. Не иначе.

Боже, какой же он смешной. Несносный мужчина…

До сих пор не представляю, как его нашла…

— Да, мы решили назвать мальчика Ярослав…Сейчас почти пятнадцать недель…Всё хорошо, Марина Андреевна…

— Боже, ты не представляешь, как я рада…Как я счастлива. Я буду хорошей бабушкой. Обещаю…

Улыбаюсь. Приятно конечно это слышать. Особенно после всего, что произошло между нами.

— Глеб с тобой стал совсем другим, Кать. Он тебя любит. Сильно-сильно любит. Я это вижу. Материнское сердце всё чувствует. Ты и сама поймешь…Ведь скоро будешь мамой.

Боже, от другого человека звучит совсем иначе. Я ведь действительно скоро стану мамой. Нутро ласкает от этих слов. Я ведь очень жду нашего сына…Очень-очень.

— Пойдёмте за стол…

Вечер в компании семьи прекрасен. Марина Андреевна держится. Видно, что ей больно, но она достойно переносит весь хаос, что творится вокруг. А Рус помогает ей в этом, ведь после смерти Лины он больше не живёт в их квартире, а почти всегда находится здесь, если не в рабочих разъездах.

Идиллию нарушает звонок охраны, которая сообщает, что у нас гостья. Я вся иголками покрываюсь, думая о Беате, пока на пороге не появляется девушка. Кареглазая, темноволосая. Очень красивая, но напряженная.

— Кто это, — шепчу Глебу, а он, кажется, пребывает в трансе.

— Сестра Кира, — отвечает, когда я вижу, как Рус невежливо выталкивает её обратно к двери.

— А что она здесь делает? Что-то случилось? Они с Русом…Что?

— Не знаю, ведьма, — Глеб берёт меня за руку и ведёт обратно за стол, а их мама наоборот направляется туда, чтобы унять странный конфликт на пороге их дома.

Через пару минут все трое возвращаются к нам.

— Ну, вот, Катюш, наконец, я тебя увидела, — улыбается она, на что я недоумевающе смотрю то на неё, то на Глеба.

— Привет…А откуда ты…

— Соня рассказывала. Да и Глеб тоже, — отвечает она, отмахнувшись. — Что уж греха таить, он все уши прожужжал.

— Да? Хммм…

Глеб лишь растягивает губы и смотрит на неё ледяным, как айсберг, взглядом, а она ухмыляется.

— Русланчик, дорогой, передай, пожалуйста, сок, — просит она его милым голоском, и со стороны всё это дико меня пугает. У неё какой-то дар, точно. Она выглядит словно дрессировщица в цирке. У Руслана такой хмурый и растерянный вид, будто его окатили ледяной водой. Он сжимает челюсть, но передаёт ей графин, на что она коварно улыбается.

— Я сейчас принесу ещё один столовый набор, — поднимается Марина Андреевна.

— Я помогу, — цедит Руслан и встаёт из-за стола.

— А что происходит? — спрашиваю у Глеба, но не скрываю вопроса от новой знакомой.

— Ой, да не волнуйся. Он из-за меня бесится, — объясняет девушка. — Я — Надя, кстати. Волкова.

— Катя…

— Да, я знаю. Говорю же…У нас с Глебом долгая история. Никогда не забуду его помощь мне…

Не совсем понимаю о чём она, но не стремлюсь лезть глубже.

— Гербера…Чё у вас такое? Чё ты сюда приходишь? Кир в курсе?

— Нет, и ты ему не скажешь, — выдаёт она грубым голосом. — Посидим за столом, и я пойду…Так надо. — улыбается она, глядя на меня. — Он тебя любит. Впервые вижу, чтобы любил. — отвечает, обращаясь ко мне.

Я и так это знаю, но комментировать не стану…

Дальнейший вечер проходит странно. Потому что мама очень рада видеть Надю, чего не скажешь о Руслане. Он реально весь как заведенный.

— Отвезу тебя. Собирайся, — грубо цедит он, пока Надя радостно и чуть ли не вприпрыжку скачет к двери.

— Рада была познакомиться, Катюша, — девчонка обнимает меня, а я теряюсь, но тоже обнимаю в ответ. — Вы с Соней классные. — выдаёт она без заминок.

— Спасибо…Ты тоже…

Руслан быстро открывает дверь.

— Шуруй уже, — грубит он, на что она показывает ему язык, но покидает дом, и мы с Глебом тоже планируем возвращаться к себе.

Марина Андреевна прижимает меня, не желая отпускать.

— Дочка…Как я рада…Я просто жду этого момента, как чего-то запредельного…

— Я тоже рада. Спасибо Вам…

Оборачиваюсь и жду, когда Глеб обнимет её, а затем он что-то шепчет ей на ухо, отчего она вся краснеет и начинает плакать, уткнувшись ему в плечо.

Мне трудно даже смотреть на это…

И когда мы уезжаем, я смотрю своему парню в его бескрайние голубые глаза и просто не могу не спросить:

— Что ты ей сказал…Там…?

Он отводит взгляд на дорогу, а потом снова бросает его на меня.

— Впервые сказал, что люблю. Впервые и только благодаря тебе.

Выдыхаю и вся покрываюсь мурашками. Это очень странное ощущение. Его душа раскрывается со мной. И я счастлива видеть это…

Когда добираемся до дома, сносим всё на своём пути. Буквально ломаем мебель, не жалея и не замечая ничего вокруг.

— Мы ненормальные…Сумасшедшие, — ловлю руки Глеба на себе, пока он срывает с меня одежду.

— Сумасшедшие, да… — отвечает он, целуя меня. Затыкая, овладевая. — И это охуеть как вставляет…Хочу тебя…Тебя одну, блядь, ведьма…Так хочу, пиздец, ведёт от тебя…

Раздеваемся на ходу, вещи бросаем по пути на кухню и впервые соединяемся на кухонном островке. А дальше…

Встречаемся и с раковиной, и с диваном, и с кроватью, и с полом, и со стенами, и со всеми, блин, поверхностями в этом доме. Дальше идём в тренажёрку, потом в бассейн, а завершением служит секс на бильярдном столе, где я хнычу под Глебом, потому что у меня уже болят ноги от этого растяжения, но он не прекращает. Да и я не хочу, чтобы прекращал…Мышцы привыкнут…А пустота без него никуда не денется. Поэтому я мечтаю, чтобы он продолжал.

— У меня сюрприз для тебя… — шепчет, даже не выходя из меня. Так и продолжает нежно в меня входить, пока я стараюсь дышать полной грудью.

— Какой?

— Я официально свободен, ведьма…Пойдём утром подавать заявление? — спрашивает, нависая надо мной, и останавливается.

Обмираю. Кажется, что не дышу. Крепко обнимаю его за плечи и выдыхаю, ощущая, что по вискам текут слёзы счастья.

— Пойдём…С тобой хоть куда, любимый. Хоть в рай, хоть в Ад. Лишь бы с тобой…