Детектив США. Книга 13

Глава 18

Я пронесся мимо конюшен, где стоявшие в стойлах Мегера и Диабло выкатили на меня свои глазищи, и притормозил у небольшого помещения, куда Расс приводил меня вчера.

На стойке я увидел ту самую винтовку, с помощью которой Расс успокоил буйного быка, схватил ее и коробку со шприцами, прыгнул обратно в свой кадиллак и продолжил путь.

Оружие теперь у меня было. Нужно было еще только одно — маскировка. В ходе Второй мировой войны во время боев в джунглях японские солдаты использовали в качестве маскировки ветки тропических растений. Мой путь лежал к каньону, и джунглей там никаких не было. Зато там, на бурой песчаной почве, росли маленькие хилые кустики, а кругом было великое множество разных скал и валунов.

Пока все шло вроде нормально. И вот я стоял, вооруженный своим «хитрым» ружьем и замаскировавшись под скалу.

Точнее, под валун. От ранчо я длинным, но безопасным путем добрался на кадиллаке до озера, а оттуда к коттеджу мне пришлось добираться пешком. Точнее, передвигаясь шаг за шагом внутри этого здоровенного голливудского бутафорского валуна, скрываясь, где это возможно, среди других валунов. Стволом винтовки я провертел отверстие, через которое мог видеть, что происходит снаружи. Обзор был, конечно, весьма ограниченный, но когда я останавливался, а последние две сотни ярдов я делал это довольно часто, то, прижимаясь глазом к отверстию, мог видеть, что происходит передо мной. Покуда никаких неприятностей со мной не приключилось, если не считать того, что руки у меня буквально отваливались от усталости. Между мной и коттеджем оставалось, по моим подсчетам, не больше семидесяти пяти — восьмидесяти ярдов. Я остановился возле небольшого валуна, чтобы отдохнуть, и прижался глазом к отверстию. Как я уже говорил, я несколько раз бывал у Расса в этом коттедже и хорошо знал внутреннее расположение помещений. Коттедж был двухэтажный. Внизу были расположены большая, грубовато отделанная гостиная, кухня, спальня и ванная, наверху еще две спальни и кабинет. Пока из всех живых обитателей коттеджа я видел лишь одного мужчину, который сидел на веранде.

Теперь я увидел, кто это. Огромный Додо, диплодок двадцатого века. Лицо у него было все в ссадинах и распухло, лоб рассечен, один глаз заплыл. Пока я наблюдал за ним, он встал, потянулся и сошел с террасы, ожесточенно почесываясь. Я ждал. Он огляделся по сторонам, зевнул, потер подбородок и взглянул прямо на меня. Мне показалось, что взгляд его задержался на мне чуточку дольше, чем это естественно, когда человек смотрит на скалы, но в конце концов он пожал плечами, повернулся и вошел в коттедж. Отлично, если только никто не наблюдал за мною из окна, самое время было катиться дальше. Как только дверь за Додо затворилась, я снова ухватился за ручки и двинулся вперед. Я продвинулся на тридцать ярдов, отдохнул, снова двинулся вперед и в общей сложности прошел уже ярдов пятьдесят, когда вновь появился Додо, на этот раз с банкой пива в руках. К несчастью, я в это время как раз находился в движении.

Я был так опьянен своим успехом, что вообразил, будто мне удастся добраться до самой террасы, если, конечно, ничто не помешает. Но появление Додо помешало мне. И наоборот. Когда он перешагнул через порог и вышел на террасу, я заметил его через проделанное мною отверстие, быстро остановился, сел на корточки, опустив валун и сделав шаг вперед, снял заряженную винтовку с плеча. Но Додо продолжал пялить на меня глаза даже после того, как валун опустился на землю. Да, Додо явно не понимал, что происходит. Он даже выронил банку с пивом. Потом, как человек чем-то пораженный, он сделал еще несколько шагов. При этом глаза у него были выпучены, рот широко открыт, челюсть отвисла. Он споткнулся, спускаясь с крыльца террасы, удержался и не упал, но ни на секунду не отрывал от меня, а точнее от двадцатитомного валуна изумленного взгляда.

Он сделал еще три или четыре шага мне навстречу, потом остановился и наклонился вперед. Губы его шевелились, он что-то шептал.

— Эй! — произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Эй!

Потом он выпрямился, глупо хихикнул, щелкнул пальцами, протер глаза и с подозрением огляделся вокруг. Моя винтовка была заряжена и готова стрелять, колоть, брызгать, или как там называется то, что она делала. Но расстояние для точного выстрела было еще, пожалуй, великовато, тем более, что я еще ни разу не стрелял из такого ружья. Поэтому я стал ждать.

Додо осмотрелся по сторонам, потом мельком бросил взгляд на мой валун. Явно удовлетворенный, он повернулся и шагнул назад по направлению к дому. Пора, — подумал я и двинулся вперед. Я сократил расстояние между нами больше, чем наполовину. На какую-то секунду у меня даже появилась безумная идея: а что если навалиться на него, обрушиться, как каменная лавина и раздавить о здание коттеджа! Голова у меня, надо признать, болела совершенно дико. Но я остановился, потому что Додо услышал мои шаги.

Я находился в футах сорока от этой большущей человекообразной обезьяны, когда он услышал за собой звуки моих шагов. Я опустил валун, и он с глухим стуком шмякнулся о землю.

Додо замер. После того, что он видел или ему показалось, что видел, думаю, он боялся оглянуться назад. Когда он услышал звук моих шагов, то остановился и замер на целую секунду. Потом медленно повернул шею и выкатил на меня глаза. Когда он это сделал, я понял, что поступил слишком опрометчиво. Там, около каньона, я был лишь одним валуном из многих. Здесь же я был на самом виду в месте, где до этого никаких валунов не было.

Додо снова открыл рот и издал самый странный звук, какой я когда-либо слышал в жизни. Это был какой-то низкий, глухой вопль «хо-о-о-о» или что-то в этом роде.

Потом он повернулся ко мне спиной, все еще продолжая издавать этот звук и, наконец, замолчал.

— Эй, ребята, — завопил он. — Идите сюда, поглядите!

Он согнулся и закрыл лицо руками. Почти пополам согнулся. Такого искушения я преодолеть не мог. По столь крупной, великолепной мишени я не промахнулся бы даже из трубочки, стреляющей горошинами. Определение «великолепной» здесь, разумеется, относится лишь к слову мишень, а никак не к личности самого Додо.

Я просунул ружье через отверстие, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Раздался тихий шипящий звук, и заряд попал точно туда, куда я его нацелил. Я сунул руку в карман, достал новый патрон и перезарядил ружье.

Додо резко выпрямился, хлопнув себя обеими руками по заду.

— Ребята, быстрее, — снова заорал он. — О Господи! Быстрее!

Из коттеджа с пистолетом в руках выскочил Фармер.

— Что здесь, черт побери, происходит? — рявкнул он. Он быстро огляделся, не заметил ничего необычного и взглянул на Додо.

Тот, повернувшись ко мне лицом и указывая на меня дрожащим пальцем, другой рукой возбужденно тряс Фармера за плечо.

— Ты не поверишь, — произнес он, — но только что эта скала выстрелила мне в задницу!

Фармер хотел что-то сказать, но затем снова посмотрел в моем направлении. Он отлично помнил, что до сих пор в этом месте никакого валуна не было, и на лице у него появилось примерно такое же выражение, как и на физиономии Додо. Да, скоро должно было начаться самое интересное, поэтому я снова выставил дуло ружья из отверстия и прицелился.

Целясь Фармеру в живот, я видел и его лицо. На это стоило посмотреть. Я думаю, любого человека поразило бы, если внезапно из скалы высунулось бы дуло ружья, но у Фармера был такой вид, будто сейчас у него произойдет апоплексический удар и одновременно самопроизвольное опорожнение кишечника. Я нажал на спусковой крючок. Вновь раздался характерный звук.

Фармер хлопнул себя по животу, потом посмотрел на свою руку и недоуменно замотал головой. Однако потом он выхватил револьвер и выстрелил в мой валун. Может, он и не понимал, что это за штука, но она была живая и опасная, поэтому ее следовало убить. Еще немного, и ему бы это удалось. Пуля пробила папье-маше всего в шести дюймах от моей головы, и я отпрыгнул назад, ударившись об одну из поперечных балок, и выронил ружье. Дело, тем не менее, было сделано, и теперь настало время более эффективного и быстродействующего оружия.

Я поднял задний край своего валуна и выполз оттуда. Меня еще не видели, но кругом слышались крики и выстрелы. Три или четыре пули прошили папье-маше позади меня, одна подняла фонтанчик земли в дюйме от моей руки, но через мгновение я уже, пригнувшись, стоял на ногах, сжимая в руке свой револьвер тридцать восьмого калибра.

Теперь, когда пули насквозь прошивали мою скалу, прятаться за нею уже не было никакого резона, поэтому я, стиснув зубы, сделал два шага и «сиганул» вперед, приземлившись справа от валуна. В тот момент, когда мои ноги коснулись земли, я выстрелил.

Первая моя пуля не попала в цель. Вместе с Додо и Фармером на улицу уже выскочили Пит и Грин. Пит махнул своей «сорокапяткой» в мою сторону, а Грин только что спрыгнул с крыльца террасы. Я прицелился в Пита, выстрелил и не попал, снова выстрелил, и увидел, как он пошатнулся. Но он не упал, я снова нажал на спусковой крючок и увидел струйку пыли, выбитую пулей, угодившей ему в левую часть груди. Он медленно повернулся и стал падать.

Три пистолета, их пистолеты, выстрелили почти одновременно. И Додо, и Фармер были все еще на ногах, хотя я всадил в них дозу, которая свалила бы быка весом в полторы тысячи фунтов. Оба они выстрелили в меня, но промахнулись. Однако Тей Грин сохранил больше хладнокровия. Он стоял неподвижно, широко расставив и слегка согнув ноги и сжимая револьвер. Лицо у него было абсолютно бесстрастное — его обычная холодная маска. Первая его пуля едва не угодила мне в живот, вторая слегка задела левый бок, попав между грудью и левым бицепсом, тесно прижатым к груди, однако силой удара меня развернуло, и я испытал легкий шок.

Я упал на левое колено, поднял кольт и выстрелил. Первая пуля прошла у Грина прямо над головой. Даже слегка волосы задела. Я взял ниже. Вторая пуля прошила ему горло.

Я снова нажал на спусковой крючок и промазал, а потом ударник щелкнул по пустому патрону. Я бросил револьвер, повернулся направо к Фармеру и Додо и потянулся за кольтом тридцать восьмого калибра с перламутровой ручкой, висевшем у меня на бедре, но не дотянулся.

Додо надвигался на меня, его пистолет был всего в двух футах от моей головы. Фармер стоял за ним, он еще сжимал в руке свой револьвер, но поднять его уже не мог, транквилизатор уже оказывал на него действие. Фармер выстрелил, но попал в землю примерно ярдах в двух от меня. И тогда Додо навис надо мной и нажал на спусковой крючок. Вместо выстрела послышался лишь негромкий щелчок, Додо, должно быть, израсходовал все патроны, стреляя в валун. Он откинул пистолет и бросился на меня, с размаху схватив за горло. Он уже порядком ослабел от действия транквилизатора, хотя и не так, как Фармер, ибо, находясь он в полной силе, он спокойно удавил бы меня. Но даже и сейчас он совершенно прекратил доступ воздуха в мои легкие, и перед глазами у меня замелькали красные и черные точечки.

Обеими руками я ухватился за его толстую кисть, но не смог ее оторвать, схватил один его палец и отогнул его. Потом я ухватил этот палец двумя руками и стал отгибать его назад, пока он не треснул. Хватка у Додо ослабела, и мне удалось оторвать и другую его руку. Я поднялся и пнул его ногой. Он рухнул на четвереньки, а я выхватил револьвер с перламутровой ручкой из кобуры на бедре и… позади меня раздался выстрел. Пуля просвистела прямо у меня над ухом, я быстро повернулся, положив палец на спусковой крючок.

В десяти футах от меня с револьвером в поднятой руке стоял Хэл. Он стоял прямо, и солнце играло в его светло-золотистых волосах. Я дважды выстрелил и увидел, как он согнулся пополам и выронил пистолет. Я резко повернулся и направил револьвер на Додо, но он все еще стоял на четвереньках, свесив голову вниз. Фармер лежал, уткнувшись лицом в землю. Кругом была тишина.

Внезапно с каким-то острым щемящим чувством я осознал, что застрелил Хэла. Это подействовало на меня так странно, будто внутри что-то оборвалось. Сознание этого резануло по моим нервам и сразу остудило кровь.

Когда я повернулся, он начал падать.