Детектив США. Книга 13

Глава 19

Он не упал вперед. Хэл Кэлвин медленно опустился на колени, прижав обе руки к животу. Он опустился с легким стоном, покачнулся, но не согнулся, между пальцами его текла красная струйка крови. Медленно, с трудом уселся на землю.

Я приблизился к нему и опустился на одно колено рядом. Он был как в шоке, но глаза у него были еще ясные.

Через силу усмехнувшись, он сказал:

— Ты не поверишь мне, Скотт. Я прицелился… прямо в тебя. Но мне не хотелось стрелять… По крайней мере… — он сделал слабую гримасу, — в спину.

Впервые и вопреки всякой логике я поверил ему. У меня сразу же вылетело из головы все, что я еще собирался сделать. Даже о Гарбене забыл. Может, это было и глупо. Разумеется, глупо. Тоненькая струйка крови стекала из угла рта Хэла, Он почувствовал это, поднял руку и тыльной стороной ладони вытер кровь. Я тихо, но яростно выругался. Потом произнес:

— Черт возьми, Хэл. Я не хотел…

— Брось, — сказал он. — У меня нет времени. Я знаю, что ты хочешь сказать. У меня нет времени. — В голосе его появилась хрипотца.

— Как ты? — спросил я.

— Это… это… На этот раз моя песенка спета, Скотт. Все эти вопросы… как это… — Его глаза уже затуманивались, говорил он бессвязно. Я знал, что через минуту его уже не будет.

— Попрощайся за меня с девушками, — произнес он, — скажи всем… зачем все… У-у, проклятая язва. Слушай, я… — Рот его остался открытым. Он слегка завалился набок.

С секунду я смотрел на него, потом медленно встал. Наверное, это было глупо. Но иногда человек имеет право вести себя, как последний идиот. Я схватил револьвер с перламутровой ручкой за дуло и зашвырнул его, что было силы.

Около меня что-то зашевелилось. Это был Додо. Он сидел на земле. Сознания он еще не потерял, но уже мало что соображал. Фармер был без чувств. Пит, похоже, мертв. Я подошел к Тею Грину. Он лежал на спине, его холодные глаза бессмысленно глядели в небо. В ложбинке у основания шеи собралась маленькая лужица крови. Я уловил последнее слабое биение его сердца. Кровь уже не растекалась, она лишь чуть-чуть поднялась в ложбинке, потом опустилась и больше не поднималась. Но потом я снова вспомнил про Гарбена. Было удивительно, что он до сих пор не подстрелил меня. Я нагнулся и поднял пистолет Грина — короткоствольный магнум калибра.375, выпрямился и повернулся к коттеджу. В верхнем окне дома что-то мелькнуло, я посмотрел туда, но неожиданно внимание мое привлекло какое-то движение гораздо выше. И я понял, почему Гарбен не подстрелил меня.

За коттеджем край каньона представлял собой острую вершину утеса, отвесную каменную стену, но Гарбен вскарабкался на нее и был уже почти на вершине.

— Гарбен! — завопил я.

Он резко повернул голову. Я поднял автоматический пистолет сорок пятого калибра и прицелился в него. Он вновь повернулся, преодолевая последние футы. Я выстрелил. Расстояние было большое, и я промахнулся. Пуля ударила в скалу под ним. Он перевалил через вершину и исчез.

Раздался звон выбитого стекла. Я услышал женские крики. Именно там я заметил какое-то движение — наверху были девушки. Я ринулся к коттеджу, впрыгнул на террасу и проник внутрь. Лестница была справа. Прыгая через три ступеньки, я выскочил в небольшой холл перед комнатой, расположенной по фасаду коттеджа. Дверь была заперта. Ударом ноги я вышиб ее и ввалился внутрь.

Да, тут поднялось настоящее столпотворение. У меня не было времени вести с ними разговоры, я хотел лишь убедиться, что они живы и здоровы, ну и, кстати, цела ли на них еще одежда, и быстро бежать. Но так как все они одновременно что-то тараторили, мне потребовалась целая минута, чтобы разобраться в ситуации.

Они были в диком экстазе. Я спас их, они знали, что я примчусь к ним на выручку, они ждали меня, стоя у окна, но они были так перепуганы — гангстеры схватили их так неожиданно, они даже раздеться не успели. Гангстеры были такие грубые, но ничегошеньки им не сделали, вот только Эда они застрелили и так далее, бла-бла-бла…

— Тихо! — крикнул я.

Черт возьми, эффект был такой же, как тогда, в салоне.

— Значит, с вами все в порядке? — продолжал я.

С ними было все в порядке.

Я спросил, умеет ли кто-нибудь из них обращаться с оружием.

— Я умею, — ответила Зия. — Я стреляла из автоматического пистолета.

Отлично, Я отдал Зии девятизарядный автоматический пистолет, который забрал у Клайда, объяснил ей, что такое предохранитель и как нажимать на спусковой крючок. Кроме того, я предупредил ее, чтобы она при стрельбе держала пистолет подальше от себя.

— Не думаю, что парни, которые валяются перед домом, будут вам надоедать, — сказал я, — но, может быть, поблизости еще остались один-два недострелянных гангстера, хотя, конечно, вряд ли. Если увидишь их — не промахнись.

Зия энергично закивала головой, направив ствол пистолета себе на ногу. Я поглядел на нее, потом на остальных.

— Ну, ладно, до свидания, — сказал я им. Мне опять приходилось покидать этих четырех красоток. — До чего же жестокая штука жизнь, — подумал я.

— Ну, я пошел, — снова произнес я и вышел из комнаты.

К тому времени как я добрался до вершины скалы, затраченные усилия плюс нервное напряжение предыдущих часов давали себя знать. Мои железы внутренней секреции чего только не выбросили в мою кровь, она буквально бурлила и булькала в жилах, как кофе в электрической кофеварке. Кроме того, я вдруг услышал негромкое ржание. А кто может ржать?

Разумеется, в этой Стране Грез такие звуки могло издавать какое-нибудь сказочное существо, но обычно это делают лошади.

Я стоял, покачиваясь, на вершине скалы. Мне казалось, что неподалеку пасется целый табун лошадей. Одна из них стояла всего ярдах в десяти от меня, а подальше я насчитал еще четыре. Прислушавшись, я уловил удалявшийся топот копыт.

Я понял, что эти лошади были приготовлены Гарбеном на случай, если ему и его парням придется уходить, что называется, с заднего крыльца. А это означало, что именно его сейчас уносила лошадь, цокающая копытами. Я, как обреченный, направился к ближайшей лошади. Она была оседлана, поводья волочились по земле, и в этот момент я уселся бы на нее, будь это даже Диабло. Она не убежала, и я взобрался на нее, уселся в седло, взял поводья.

— Ну, ладно, — сказал я, — давай, лошадь, поехали.

Но она не трогалась с места, очевидно, ей так же не хотелось отправляться в путь, как и мне. Я продолжал уговаривать се, толкать пятками, и вскоре мы тронулись. Мы скакали все быстрее и быстрее, и вот уже летели над землей. Далеко впереди я различал точку. Это был Гарбен на своей лошади. Я направил своего скакуна вслед за ним.

Мне потребовалось минут десять, чтобы приблизиться к Гарбену, хотя эти минуты показались часами. Достаточно сказать, что испытания, выпавшие надолго моего зада, были вовсе не шуточные, ибо, подпрыгивая в седле, я его здорово отбил.

В конце концов я достаточно приблизился к Гарбену, так как моя лошадь оказалась гораздо резвее, и стало ясно, что скоро мы его нагоним. Гарбен повернулся в седле и, подняв правую руку, протянул ее в мою сторону. Блам. Пуля просвистела в нескольких дюймах от моей головы. Я быстро нагнул голову и нашарил рукой магнум, который был у меня в кобуре.

Блам. Это снова выстрелил Гарбен. Когда он обернулся и прицелился, я ясно увидел его лицо. На этот раз на нем не было никаких темных очков. Я вытащил пистолет, прицелился в Жюля и нажал на спусковой крючок. Револьвер дернулся у меня в руке. Я обнаружил, что стрелять с лошади все равно, что во время столкновения на шоссе. Совершенно невозможно точно прицелиться. Я промазал, должно быть, ярда на три. Просто смешно. Гарбен снова выстрелил. Я тоже, пригнувшись к шее лошади. Странное чувство охватило меня. Будто все это происходило в кино. В каком-то дешевом кинофильме. В нем участвовали мы с Жюлем. Я преследовал кинематографического злодея на пустынных равнинах. О том, что это злодей, свидетельствовало черное сомбреро. А я? О, я был великолепен в одеждах благородного героя, и на мне было белое сомбреро.

Я воображал, как стрекочут камеры, запечатлевая профиль героя. Я чуть приподнял голову, слегка выпятил свой мужественный подбородок, прицелился и выстрелил. Потом, тщательно прицелившись, я снова выстрелил. Клик, услышал я негромкий щелчок. Не может этого быть, подумал я. Клик. Либо кончились патроны, либо у меня опять началось что-то с головой. Должно быть, это что-то с головой. В кино патроны никогда не кончаются. Клик!

Не может быть! Ведь если мой револьвер пуст, злодей убьет меня! Клик-клик-клик. Этот поганый револьвер в самом деле был пуст!

А ведь я уже быстро нагонял злодея. Абсолютно уверенный в том, что в последней серии Правосудие должно свершиться, я был уже всего в десяти футах от Жюля. Вот он повернулся в седле, держа поводья в левой руке, а в правой — большущий пистолет, который он с потрясающей точностью нацелил мне прямо между глаз. До этого момента меня его телодвижения не волновали. Но теперь они меня сильно встревожили.

Я видел, как его лицо искривилось в дьявольской усмешке.

Он нажал на спусковой крючок. Выстрелил. Клик. Какая накладка! В обоих револьверах кончились патроны. Ну, как вам это понравится? Кто же ответит за это безобразие?

Я швырнул в него свой револьвер и не попал. Он швырнул в меня свой и попал. Все пропало! Револьвер угодил мне прямо в голову, и меня обуял жуткий гнев. Я испустил дикий вопль. И его лошадь свалилась.

Если быть честным, то его лошадь упала, разумеется, не от моего крика, хотя был он довольно жутким. Дело было в том, что, швыряя в меня револьвер, Жюль нечаянно рванул повод, лошадь метнулась влево и налетела на какую-то кочку, покрытую колючками, и рухнула вниз. Жюль вылетел из седла, покатился по земле, потом вскочил на ноги.

Теперь он был мой. Я испустил еще один жуткий вопль и, растопырив руки, чтобы схватить его, прыгнул с лошади.

Трынк, — услышал я. Это сломалась моя нога. Огромная невидимая рука ухватила Жюля и быстро уволокла его от меня. А потом кто-то ткнул меня прямо физиономией в пустыню. Вернее, пустыня сама полетела вверх и ткнулась мне прямо в нос. Что за черт? Меня, как плуг, тащило по песку, и я оставлял за собой глубокую борозду. Жюль куда-то исчез.

— Стой, черт побери! — заорал я. — Стой!

И тут моя лошадь понеслась прочь, в стремени у нее застряла моя оторванная нога, а сам я в диком недоумении сидел на земле.

Нет, нога моя все еще была при мне. В стремени остался лишь мой сапог. Я попытался встать. Нога не была сломана. Я огляделся. А-а, вон он, Жюль. Ну, и черт с ним! Как это, черт с ним? Я ведь здесь за тем, чтобы поймать его, и я это сделаю.

Я поковылял к нему.

Он ждал.

Нагнулся, пошарил у ноги, потом выпрямился и двинулся мне навстречу. Расстояние между нами сокращалось. Мы приближались друг к другу, каждый держа руки у пустой кобуры.

Мы были уже в пяти ярдах. Трех. Уже в двух футах. Сейчас что-то должно было случиться.

Из его сжатой руки тоненькой струйкой вытекал песок. А-га, — подумал я. — Он хочет сыпануть его мне в глаза. Ну уж, нет, приятель. Со мной этот номер не пройдет.

— А-а-а!

Я был ослеплен.

Глаза у меня были полны песку.

Секунда — и он уже около меня. Удар, еще удар. Я бешено размахиваю руками, во что-то попадаю. Думаю, это Жюль, ведь на мили вокруг больше ни души. Если, разумеется, не считать лошади. Я продолжал размахивать руками и уже стал понемногу видеть левым глазом. Я увидел кулак. Бах! Хороший удар. Прямо в мой левый глаз.

Мне удалось ухватить его за одежду. Я вошел в клинч и повис на Гарбене. Потерся лицом о его плечо, глаза мои снова стали кое-что видеть. Ухватив рукой за одно плечо, я развернул его и врезал правой. Первый хороший удар, который у меня получился.

Этот удар потряс его. Я стал видеть лучше и заметил, как колени его подогнулись. Он едва удержался на ногах. Я примерился и нанес ему удар левой в лицо. Попал я слишком высоко, в лоб, но он покачнулся назад, споткнулся и упал. Жюль затряс головой, сплюнул и стал подниматься на ноги. Я стоял над ним, высоко подняв левую руку с открытой ладонью. Я знал, что через две секунды все будет кончено. Но потом я передумал, отступил на шаг и дал ему подняться на ноги.

Он потерял всякую ориентацию, координация движений была нарушена, и в моем распоряжении было достаточно времени. Пока он поднимался, передо мной вновь встала та сцена в туалете, те десятки ударов, которые он нанес мне по лицу, ребрам, в живот. Я вспомнил, сколько раз в меня стреляли, о том, что произошло со мной прошлым вечером в его номере, вспомнил про Джинни и Эйприл и даже про Ублюдка Хэла.

И когда Жюль Гарбен уже почти выпрямился, я нанес ему последний удар. Ступни у меня были широко расставлены, ноги и туловище напряжены, правая рука с туго сжатым кулаком отведена назад. Я развернулся, стремясь вложить в этот удар всю свою силу и весь вес до последней унции. Думаю, мне это удалось.

Мой кулак обрушился на его подбородок, и тот с каким-то сухим хрустом отъехал далеко в сторону, сам же Гарбен крутанулся вокруг своей оси, взмахнул руками и рухнул на землю. По телу пробежала судорога, будто его прошил электрический ток, и потом он замер, как-то странно затих.

Я наклонился над ним, нащупывая у него пульс. Мне никак не удавалось его найти. На шее под кожей как-то неестественно выступали маленькие косточки. Я перевернул его на спину, положил руку ему на грудь против сердца. Его холодные серые глаза смотрели в небо. Одна бровь была рассечена, и кровь текла прямо в глаз. Нос был сломан, подбородок совершенно неправдоподобно отвалился в сторону, рот был перекошен в какой-то дикой гримасе.

Лицо было так же изуродовано, побито и перекошено, как лицо Красавчика Эдди.

Он был тоже мертв.