Детектив Замка Хэльдиборн (Сказки про домовых)

Сказка про то, как домовой на Луну бегал

Давным-давно, когда Замок наш еще только-только разменял первую сотню лет с момента постройки, младшим Домовым-Хранителем в нем служил мой далекий предок — Брык-Брыкуш. Хозяева Замка — рыцари Хэльдиборны, как и сейчас, тогда были страшно воинственны. И неудивительно — увлекательных наук и искусств тогда еще в помине не было, за море корабли не плавали (да и о землях заморских никто не догадывался), что же оставалось благородным людям делать? Ежели внешние войны случались — ходили рыцари на рубежи с Императорскими войсками, коли не случались — воевали с соседями — такими же рыцарями. Или мятежи какие-нибудь затевали. Понятное дело, мы — домохранители Ист-Лимесы, во всем Хозяевам помогали и брали с них пример. Но если рыцари повоюют-повоюют, а потом их дети да и помирятся (а то и породнятся), то у нас, у домовых, все не так просто — живем мы куда дольше, а старые обиды помним намного лучше.

С самого основания Замка Хэльдиборн, заклятыми врагами Ист-Лимесов стали соседи — домовые рода Пифф-Пафф из Замка Вуффензиг. Тоже древний и знатный был род! Но все как один — гадкие, вероломные предатели! Как, впрочем, и их хозяева — злейшие недруги рыцарей Хэльдиборнов. Сколько стад угнали они с наших полей! Сколько девушек вывезли из деревень! Не пересчитать славных воинов и слуг, погибших в сражениях с этими негодяями! А золото и серебро?! Мой прадедушка, когда передавал мне эту историю, рассказывал, что его прадедушка, который тогда был совсем маленьким, видел, как плакали от горя родители — ведь какое количество денег истратили наши благородные хозяева на войны с противными соседями и выкуп пленников! Где-то у нас в семейном архиве до сих пор хранятся выкупные грамоты с цифрами… Наши благородные Хозяева, небось, даже и не помнят ни про каких Вуффензигов (хотя, в итоге, мы вместе их все же победили), но мы — не забыли!

Ну так вот — дело было во время очередной войны между Хэльдиборнами и Вуффензигами. Приходилось нам тогда туговато. Большая часть дружины и во главе с самим тогдашним Хозяином — рыцарем Хэльдом-Вернословом, по призыву Императора, ушла отражать врагов на Восточный Вал (с которого мы все и переселились сюда в свое время). А вероломные Вуффензиги не пошли — сказались больными да немощными, а как войско скрылось за горами — наш Замок сразу и осадили. Да так крепко, что даже весточку Хозяину послать его родичи не могли: казалось — мышь не проскочит через лагерь вражеских ратников. Да и кого посылать-то? — В Замке из воинов остались старые да малые — да и те ночами глаз не могли сомкнуть — чтобы не пропустить вражеский приступ. Некому было помочь стеречь стены от неожиданной атаки — сторожевых гусей всех уже съели, а собак тогда и не было вовсе…»

«Это как это не было?!? Что за глупости?» — зашумела листвой Липа, но Кром-Кубош только отмахнулся — «Не мешайте! Слушайте! Скоро все узнаете!» и продолжил:

Больно было смотреть моим предкам — домохранителям, на то, как мучаются Господа. Как бы они хотели помочь! Испортить воду в колодце во вражеском стане, или лошадей их напугать так, чтобы умчались в Дикий Бор (так раньше наш Хэльдиборнский лес назывался) и чтобы там их тигры съели. Но за частоколом, которым Вуффензиги со всех сторон обнесли нашу крепость, сидели не только люди. Вредные Пифф-Паффы тоже верно служили своим злым хозяевам, да и на наше добро глаз положили. Зубон-Грызон фон Пифф-Пафф — главный домохранитель недругов, день и ночь лично сидел на караульной вышке, глаз не спускал с Замка, будил ихних заснувших часовых и отражал все наши магические атаки. Так проходила неделя за неделей… На штурм враги не шли — зная храбрость наших воинов, они хотели взять Замок без боя — измором. Уже и осень наступила — в том году она была на редкость сухая и теплая, солнечные дни сменялись лунными светлыми ночами. Тут бы радоваться, — да осажденным, ищущим возможность послать гонца, такая погода пришлась совсем не по душе. Они все ждали бури какой-нибудь с холодным ветром и с проливным дождем, чтобы вражеские караульщики из шатров боялись нос высунуть.

Наконец, когда стало совсем невмоготу, решил комендант рискнуть. За помощью вызвался пойти сын замкового оружейника — совсем юный, но крепкий телом и храбрый сердцем Шнелль. Наше «домовое» совещание, узнав об этом, решило не отпускать юношу одного — в его походную суму и запрыгнул незаметно Брык-Брыкуш — старший сын и наследник замкового домохозяйства, прикинувшийся катушкой с нитками с воткнутой туда иглой (это он так свой меч волшебный замаскировал).

Дождался, значит, Шнелль времени, когда часовым на вечерней заре ужин разносят, в несколько мгновений спустился на веревке со стены в крепостной ров, а потом (в надежде на то, что караульный на вышке в данный момент изучает не предполье замковых укреплений, а дно миски с кашей), бегом добежал до подножия частокола и там затаился. В общем, ожидания его оправдались — часовой на посту ужинал ленивый и невнимательный — ничего не заметил. Часовой то нет — а вот вражина-Зубон оказался начеку! Хоть и отводил ему Брык глаза — да без толку! Спохватился почти сразу! Но поторопился и оттого сам себе навредил — чтобы привести караульщика в чувство, он прикинулся слепнем и так укусил человека в шею, что тот, от неожиданности, не только всю горячую кашу из миски себе в разрез панциря вывалил, но и язык до крови прокусил! Караульный орет — кашу горячую из под доспеха пытается вытряхнуть, его товарищи всполошились — но ничего не поймут (на Замок смотрят — там все спокойно). А Шнелль, подумав, что это его обнаружили, обратно к Замку не стал бежать! «Эх, была-не была!» — шепнул он и закинул «кошку» с привязанной веревкой на частокол. За тем сам, словно кошка, вскарабкался по ней, перелез и — ветром дунул в крохотную рощицу, что у озера… (Тогда на месте нашего пруда озеро имелось — примерно такого же размера). То ли пращур Брык так расстарался, то ли слишком увлеченно хохотали над неудачливым олухом его товарищи (пока он, шепеляво ругаясь, рассказывал про кусачую муху, язык и кашу), но, кроме зловредного Пифф-Паффа, никто лазутчика не заметил…

Все же, чтобы выбраться из вражеского лагеря, лучше было дождаться темноты и Шнелль, забившись под колючий-преколючий терновый куст у самой воды, с нетерпением ждал, когда же зайдет Солнце. Тогда у него останется всего несколько минут, (пока не подымется над синеющими у самого горизонта верхушками елей яркая Луна), чтобы попытаться тихонечко прокрасться на луг, где пасутся стреноженные кони, незаметно вывести в сторону одного из них, снять путы, взнуздать чем придется и… вскачь! До Дикого Бора — рукой подать!

Между тем, Грызон-Зубон тоже не дремал! Но так получилось, что ему в тот вечер не везло. Нам домовым, вообще-то, удача — как сестра родная. Но ведь в чем дело? Если бы повезло Пифф-Паффу, то не повезло бы Ист-Лимесу, а он, как никак, у себя дома был — и ему не только стены, но и все деревья в окрестностях помогали. Куст терновый, по просьбе моего пращура, сдвинул все свои ветви так плотно, что ну никак под них не заглянешь, а все иголки, наоборот — наружу выставил. Комары, вместо того, чтобы жалить неподвижно лежащего Шнелля, с остервенением накинулись на солдат-Вуффензигов, которых их встревоженный командир (по наущению Зубона) послал-таки прочесать рощицу — чисто «на всякий случай». Побродили латники меж деревьев, от комаров отмахиваясь и переругиваясь, позаглядывали под кусты, да и ушли «не солоно хлебавши», никого не обнаружив. А тот не в меру старательный воин, что пытался куст терновника у самой воды раздвинуть — так и вовсе колючей веткой по лицу получил и едва без глаза не остался…

Солдаты ушли, а Зубон-Грызон, от ярости не на домового, а на злыдня ядовитого больше похожий, остался. Силенок что-нибудь сделать плохое на чужой земле ему не хватает — вот он и бесится. Сидит на ветке ближайшей елки, зубками скрипит и шипит:

— «Ах-х-х, Брык-Брыкуш! Все равно не уйдете! Как вылезете из рощи — я тревогу то подниму!!! Да и помощь ко мне скоро придет! Еще двое Пифф-Паффов с нашего клана уже спешат! Появятся — едва Луна над озером встанет! Тогда вам обоим конец!»

«И ведь верно же! Втроем непременно одолеют! Как беду отвести?» — размышлял Брык, а сам, незаметно, катушкой из сумки хозяйской выкатывается. Понимает — надо отвлечь Пифф-Паффов, чтобы некогда им было тревогу опять поднять, и чтобы смог храбрый Шнелль исполнить свой замысел и скрыться…

А парень и не слышит ничего… Чувствует смутную тревогу — как будто ветер злое что-то в ветвях деревьев нашептывает, а что — не разобрать….

— «Слушай, Зубон-Грызон!» — решился Брык: «Давай-ка по-честному! Вызываю тебя на магический поединок! Сойдемся, как только Луна взойдет и будем биться, пока кто-то не одолеет!»

— «Ишь, что удумал! Ищи дурака! Здесь, на своей территории, ты меня и в одиночку одолеть сумеешь! Нет, я подожду… вот уже темнеет — до восхода Луны всего ничего — минуты остались… Эй, а куда это твой приятель собрался? Стой!» — Это Шнелль, заметив, что сумерки сгущаются, не стал медлить и, выкатившись ежиком из-под куста, быстрым шагом направился в ту сторону, откуда доносилось тихое ржание и похрапывание пасущихся скакунов…

— «Ах ты и поединка не хочешь? Врешь! Будем сражаться прямо здесь и сейчас!» — Брык, более не размышляя, бросился на противника, размахивая своим крохотным магическим мечом и, одновременно, несколько крупных зеленых шишек, до того вполне спокойно созревавших на верхушке ели, сорвались и устремились вниз со скоростью арбалетных стрел, норовя угодить в домового-чужака. Бой начался!

Напрасно пытался опытный Зубон оторваться от противника, чтобы выполнить главную задачу — помешать лазутчику — Брык не отставал ни на мгновение и Пифф-Паффу приходилось защищаться всерьез. С обоих сторон в бой включились внезапно ожившие палки и камни, сгустки смолы, иголки, ядовитые насекомые, какие-то мелкие, бесплотные, но очень злые лесные духи (они сражались на стороне Зубона)… В конце-концов — дело дошло и до рукопашной схватки: рассыпая в разные стороны разноцветные искры, скрещивались крохотные мечи и уже вскоре Брык потерял пару пальчиков, отсеченных кривой саблей противника. Но спустя всего минуту захлебывающийся от ярости Зубон не только лишился кончика своего длинного горбатого носа, но и зажимал ручкой глубокую рану на левом боку… Брык уже явно одолевал, когда на поле битвы сверху свалились, верхом на миниатюрных помелах, подручные Пифф-Паффы и накинулись на несчастного Ист-Лимеса с разных сторон. Обессилевший, но торжествующий Зубон гнусно орал:

— «Бейте его! Бейте крепче! Гоните к воде! К воде прижимайте!! Сейчас вызову союзника-Водяного и мы его вдвоем утопим!» — о сбежавшем из рощицы человеке Зубон и думать забыл.

Как ни отбивался Брык, как не пытался прорвать кольцо врагов, а к воде его все же прижали. — Прямо у того самого тернового куста, что так удачно спас Шнелля совсем недавно. Куст и теперь не остался в стороне — если бы не его ветви, со свистом хлеставшие подступавших врагов, нашему храброму домовому не удалось бы продержаться столь долго. Но, как ни бесились противники, как остервенело ни рубили они терновые колючки, а до восхода Луны держался Брык у самой кромки воды…

Но вот — Луна взошла. Она в те времена была не совсем такая, как сейчас — и светила немного ярче, и не было на ней темных пятен…. В тот самый момент, когда на поверхности озера все отчетливей начала проступать нарождавшаяся дикая Лунная Дорожка, Пифф-Паффы, наконец, смяли остатки терновника и прорвались к Брыку. Шатаясь под их ударами, он вынужден был сделать назад сначала один шаг, потом — другой, покачнулся и отступил еще… И вот его крохотные ножки уже по щиколотку погрузились в жидкий грязный ил… еще несколько вершков — и они окажутся в самой воде… — во власти Водяного. А вот и он сам — сплошь заросшая тиной и водорослями огромная (в двух людей ростом) расплывчатая фигура, похожая то ли на гигантского сома, то ли на рака-переростка — уже ожидающе тянет из-под воды полупрозрачные руки-клешни…

Однако, когда, казалось, спасение уже невозможно и, отброшенный очередным мощным ударом, Брык-Брыкуш опрокинулся на спину, его тело не коснулось воды! Спинка домового с размаху ушла в мягкое, невесомое и рассыпающее серебряные огоньки полотно Лунной Дорожки — на удивление ровной и плотной в ту прохладную сентябрьскую ночь….

— Как так получилось? Ну-у-у, тетя-Липа, Вы прямо удивляете меня! Мы же все-таки не люди! Мы — наполовину духи! Да, у нас есть внешний образ и даже какая-никакая плоть… Мы любим кушать кашу, обожаем теплые печки и, подражая человеческим обычаям, одеваемся в одежды. Но все же люди вызвали нас из мира, в котором можно свободно летать без крыльев и питаться солнечным светом!

В общем, Брык не растерялся и свой единственный шанс использовал без лишних раздумий. Пока опешившие враги соображали — что делать дальше, он развернулся и со всех сил побежал! Побежал по дорожке так, как до него (и после, наверное) не бегал еще ни один домовой! Мы все, с самого рождения, любим бегать по лунным дорожкам. Некоторые из нас умеют даже спускаться и забираться по лунным лучам, как по веревкам (особенно, если свет пробивается сквозь щели в совершенно темное помещение — чердак или в глухой подвал). Но у Брыка был к тому особый талант! Быстрее его никто не умел скакать по лунным тропкам во всей округе. А тут вопрос стоял о самой жизни! Он не бежал — он почти летел! И сквозь шум Лунного Ветра в своих ушах, слышал дробный стук копыт — смелый Шнелль, никем на остановленный, тоже мчался под сводами Дикого Бора….

Удаляющийся топот услышал, впрочем, не только домовой нашего славного Дома! Зубон-Грызон обладал не менее острым слухом. Поняв, как он оплошал, главный Пифф-Пафф окончательно потерял голову от бешенства и взревел:

— «Негодяй! Пусть твой дружок ушел от моих Хозяев, но тебе то не скрыться от нас! За ним! В погоню!» — и сам, первый, не смотря на раны, бросился вперед по Лунной Дорожке, а за ним следом — и остальные.

Некоторые наши историки в Колледже Волшебников-за-Печкой утверждают, что некогда Лунные Дорожки вели к Луне не только по воде, но и дальше — по воздуху. Но во времена Брыка такого уже не случалось. Пока ночное светило касалось воды своим краем — Лунная Дорожка вела прямо к нему. Но как только диск Селены забирался выше, дорожка прерывалась. Как вот сейчас: смотрите сами: Луна висит уже довольно высоко и дорожка ее не касается — она осталась на поверхности воды (прицеплять дорожку к Луне, чтобы краешек ушел на небо вслед за ней, мы, увы, пока не умеем!). Скоро Луна подымется еще, и мне надо будет скорее сматывать волшебное полотно, чтобы оно не утонуло и не растворилось в воде… То есть, сейчас домовята, что бегают по серебряной полоске, если добегут до конца, смогут, разве что, достигнуть другого берега пруда. А то и просто упадут в воду… (Впрочем, этого не случится — за ними надежно присматривают). Но тогда… Тогда Брыку несказанно повезло! Он мчался настолько быстро, что Луна (как она потом сама оправдывалась) просто не успела оторваться от поверхности воды! Многие, кстати, вовсе не считают предка героем… Наоборот — тычут пальцем в ночное небо и пыхтят: «Вот! Посмотрите, что наделал ваш родственник! Как он посмел с такими грязными ногами даже приближаться к прекрасному светилу?!? Наследил так, что Луна теперь стыдится днем на небе показаться! Мол, хорошо хоть — никто из вас, Ист-Лимесов, до Солнца еще не добрался!». (Их бы на место Брыка! Небось, по другому запели бы!)

— «А куда же делись преследователи?» — поинтересовалась Старая Липа: «Они что, тоже добежали до Луны??»

— «Нет! Не успели!» — немного злорадно улыбнулся Кубош: «Едва Брык вскочил на Луну, как наступило Затмение и Лунная Дорожка тут же утонула, а вместе с ней — и все Пифф-Паффы. Согласно нашей семейной легенде, Водяной, разобравшись — насколько они злые и коварные, забрал их в вечное рабство, в котором несчастные и пребывают до сих пор!»

— «А дальше что было? Как Брык сумел вернуться с Луны обратно на Землю?»

— «А вот эту историю, тётя, я расскажу Вам завтра! Больше медлить нельзя — Дорожка вот-вот начнет тонуть — ее надо скорее сматывать, чтобы не пришлось потом долго чинить! Видите — уже домовят с нее всех выгнали?» — с этими словами Кром-Кубош растворился в лунном свете, а через несколько мгновений с поверхности воды исчезла и неописуемо прекрасная Лунная Дорожка…

Утро следующего дня, как и обещал Кром-Кубош, выдалось солнечным — получасовой ливень, прошумевший перед рассветом, теперь напоминал о себе только мокрой травой, да быстро высыхающими лужицами на дорожках парка. Не смотря на раннее время — на башенных часах едва пробило восемь — Замок уже кипел жизнью: визжали играющие дети, смеялись юноши и барышни, мило беседовали за завтраком дамы и кавалеры возрастом посолиднее. На манеже, услаждая взгляды восхищенных дам, демонстрировали удаль двое всадников — уланский поручик и гвардейский корнет — оба Хэльдиборны, они увлеченно соревновались, горяча свою кровь и кровь застоявшихся в конюшне скакунов.

Лишь немногие гости еще не выбрались из своих комнат, и, уж тем более — не покинули постели. «Лежебок», собственно, было всего трое: сладким сном младенца, свернувшись калачиком, досматривал сны почти до рассвета увлеченно копавшийся в старой замковой лаборатории профессор Изумитик, в соседнем закутке с присвистом похрапывал поэт Витиеватус (обнаруженный слугами под кустом сирени под самое утро) и, по соседству с комнатой Хозяина, вторые сутки почивал флаг-капитан Великор Саморадский, еще ни разу не показавшийся остальным гостям после приезда. На регулярно пытавшегося его разбудить денщика он приоткрывал правый глаз и ясным голосом вопрошал: «Что? Вахта?» — Услышав четкое «Нет!», повторно уточнял: «Императорский катер прибывает?» — «Нет!» — «Тогда пошел вон!»

Пока бравый моряк очередной раз выгонял назойливого слугу, за столиками в одной из гостиных, прихлебывая горячий шоколад, ахали и охали молодые дамы: они обсуждали по-секрету ставшую им известной историю про то, как буквально накануне Ассамблеи, молодой Хозяин лично обнаружил самый натуральный клад, невесть каким образом до сих пор сохранившийся в одной из Детских комнат. Наблюдая за тем, как плотник разбирает стенную панель, чтобы соорудить дополнительный шкаф (гостей с детьми ожидалось много), господин Хэльдиборн вдруг заметил какую-то нишу и, осмотрев ее, извлек на белый свет огромный тяжелый ларец — до верху наполненный золотом и драгоценностями! Собственно, как раз сейчас, в великой тайне от всех гостей (обсуждавших находку со вчерашнего вечера), готовилась демонстрация волшебного клада. Вот-вот войдет мажордом и пригласит всех в Оружейную Залу — мол — «Хозяин Замка Хэльдиборн намерен показать гостям крайне забавную безделицу».

И точно! Двустворчатые двери распахнулись и, строго-торжественно взирая на замерший в предвкушении занимательных событий дамско-девичий цветник, домоправитель зычно провозгласил:

— «Уважаемые дамы! Наш благородный господин — Хэльд Хэльдиборн, просит всех спуститься в Оружейную Залу, где он намерен продемонстрировать крайне забавную безделицу и поведать связанную с ней историю!»

— «Ах-ах-ах! Что за история?!» — деланно заволновались дамы и, шурша платьями, не переставая непрерывно болтать, резво двинулись к центральной лестнице, чтобы по ней проследовать в Оружейную — присоединиться к давно уже собиравшимся гостям-кавалерам.

В Оружейной, ради приезда гостей ярко освещенной множеством свечей в люстрах под потолком и в массивных старинных канделябрах, расставленных по углам, напротив камина, в котором ярко и весело пылали хорошо высушенные березовые поленья, Хэльд Хэльдиборн в свободной позе опираясь рукой на небольшой столик, оживленно беседовал с приятелями-военными. Вокруг столика в несколько рядов располагалось три десятка кресел, предназначенных для дам, детей и пожилых кавалеров. В втором ряду, с самого края, с серьезным видом расположилась леди Талантика — невысокая, очень миловидная стройная девушка лет 22–23, скромно и со вкусом одетая. Не участвуя в дамских посиделках («мне сплетни не интересны!» — фыркнула она на вопрос кого-то из мужчин — «А почему Вы не с дамами?»), наставница Их Высочеств, вздев на прелестный носик маленькие очки, внимательно изучала содержимое какого-то о-о-очень старого и потрепанного тома, позаимствованного накануне в замковой библиотеке. Около девушки с грустным видом нерешительно мялась пара молодых людей, время от времени, бросавших друг на друга ревнивые взгляды. Советник граф Эксклюзивус Тикс, упакованный в дорогущий фрак от модного кутюрье Лямпы Славерга и щеголяющий в расшитом золотом красном ментике гусарский ротмистр Разнодрак Залихватский — близкие друзья Хозяина Замка — оба, судя по унылым физиономиям, пока не преуспели в привлечении внимания предмета своих устремлений.

Остальные мужчины, разбившись по группам, оживленно общались. Но, когда дамский цветник, с веселым шумом спускавшийся по лестнице, достиг залы, кавалеры немедленно оставили увлекательные беседы о лошадях, оружии, доспехах, турнирах, охотах, дуэлях и (конечно же) женщинах, организованно двинулись на встречу, галантно сопроводив дам и барышень к местам, им предназначенным.

Гости располагались довольно резво — сказывалось вполне понятное нетерпение узнать подробности прямо-таки волшебного происшествия, о котором все присутствовавшие уже слышали, но никто доподлинно не знал обстоятельств. Дождавшись, когда дамы рассядутся, а кавалеры займут места за спинками их кресел и вдоль стен, Хэльд Хэльдиборн, положив руку на кусок полотна, скрывавшего что-то весьма объемное, торжественно произнес:

— «Леди и кавалеры! Друзья и родичи! Вы все уже, наверное, слышали о том, какой неожиданный подарок послала нам судьба? И очень своевременный, признаться! Но не буду вас утомлять долгими рассуждениями. Итак, за несколько дней до начала нашей традиционной Ассамблеи, я, прикинув число детей, которые должны приехать, решил, что в наших детских комнатах недостаточно платяных шкафов. И вот, осмотрев вместе со слугами помещения, я выбрал местечко, куда, по моим прикидкам, вполне может уместиться объемистая стенная ниша. Вы ведь все знаете, что три из четырех стен нашего славного Дома — это бывшие стены Замка. А детское крыло — так и вообще встроено в первые ярусы древней главной башни — «донжона». Она называлась «Серая Башня» и находилась совсем рядом с нами — чуть правее и выше Оружейной. Эти стены очень-очень толстые, они выдерживали попадание огромных камней из осадных требушетов и даже тяжелые пушечные ядра… Поэтому, в полной уверенности, что прочность нашего милого жилища нисколько не пострадает от незначительной переделки, я отдал приказ снять деревянные панели и выдолбить нишу нужного объема. Можно было бы отдать приказ и сразу уйти, но мне, почему-то, вдруг захотелось посмотреть на то, как работники выбирают древнюю кладку…. Признаться, я чувствовал необъяснимую печаль, когда видел, как ломы и сверла с трудом входят в серый древний цемент, скрепляющий грубо обработанные каменные глыбы. Я вспоминал про то, что принесенный предками-рыцарями еще с восточных рубежей нашей Империи, секрет этого раствора утерян и не раскрыт поныне…

— («Вот сочинитель!» — буркнул шепотом профессор Изумитик: «Секрет цемента!? Эка загнул! Секрет прост — тогда не экономили на прочности стен… яичных желтков и прочих ингредиентов не жалели… да и строили на совесть!»)

— «И вот» — продолжал Хэльд: «…с грустью наблюдая, как летят под ноги каменщикам осколки и каменная крошка, я неожиданно услышал глухой звук — лом ударился не в камень, а как будто в деревянный ящик — эдакий, знаете, очень гулкий удар… Остановив работников, с неким трепетом в чувствах, сам взял молоток и долото, осторожно расширил образовавшийся пролом… Камень вдруг подался совсем легко — и в аккуратной обширной нише я увидел это» — господин Хэльдиборн дернул за край покрывала и перед глазами завороженной публики предстал большой ларец (почти что сундук по размеру) из почерневшего от времени дерева, окованный со всех сторон бронзовыми фигурными полосами.

— «А-а-а-а-х-х!» — ахнули гости, в едином порыве подавшись вперед.

Насладившись несколько мгновений произведенным эффектом, Хэльд погладил крышку ладонью и возобновил рассказ:

— «Сами понимаете, как мне хотелось вскрыть ларец прямо сразу! Я уже приставил долото к дужке позеленевшего от времени навесного замка, уже занес молоток, но тут подумал, что моя милая супруга — леди Милозлата, будет немного огорчена, если я раскрою секрет ларца без нее — в одиночку…» — рыцарь поклонился в сторону улыбающейся Хозяйки. «Когда же мы вместе осмотрели ларец, то Милозлата, которая в нашем доме знает, кажется, каждую былинку, вспомнила о связке старинных ключей, бездну сколько времени висящих в кладовой… И, представьте, один из них подошел к замочной скважине!!»

— «Что же там в ларце?!? Не томите!» — не выдержала одна из дам.

— «Да конечно же сокровища!» — широко улыбнулся Хэльд: «Что же там еще могло быть? Золотые монеты времен Императора Ларка Мелкого, много драгоценностей восточного происхождения — например, великолепное колье, усыпанное изумрудами, рубинами, алмазами… Ведь наши с вами предки не раз и не два ходили в походы на Восход… И редко возвращались без добычи. В этом ларце есть изумительные вещи! Я уже связался с некоторым историкам в Столице и послал им описание. Сейчас вы увидите диадему, которая, по предварительной версии, принадлежала самой легендарной Владычице Востока — Фанфароне Пеоклетре!» — с этими словами Хэльд Хэльдиборн, не глядя, энергичным движением руки откинул крышку.

Гробовое молчание стало ему ответом. Гости с изумленно-недоверчивыми лицами уставились на ларец. Почуяв неладное, перевел взгляд на столик и сам Хозяин.

— «А где же клад?» — тонкий, нежный и предельно наивный голосок юной блондинки Орхидеи Легкодумики в данном случае выразил мысль, уже родившуюся в головах куда более мудрых и опытных гостей, но еще не успевшую добраться до их языков. Ларец был пуст. Совершенно пуст.

Замешательство, охватившее хозяев и гостей, нелегко описать. Хэльд Хэльдиборн на некоторое время просто окаменел и супруга его успокаивала как могла: что-то шептала на ухо, ласково поглаживала по руке. Мажордом, в первое мгновение даже выронивший от изумления свою булаву, горячо доказывал гостям, что он «сам видел клад много раз! Совсем недавно! Милорд Хэльдиборн рассказал правду!» — гости ему вполне верили, но от этого ситуация яснее не становилась. Сначала было подумали, что сокровища кто-то случайно переложил… но быстро выяснилось, что ларец, до того — запертый в сейфе в кабинете Хозяина, внесли в Оружейную всего десять минут назад, сопровождал и отпирал его владелец замка лично — буквально, только что — когда дамы спускались по лестнице… А еще вчера вечером содержимое было на месте! Сбегали в кабинет и осмотрели сейф — на нем не обнаружили никаких следов взлома. Слуги затруднялись сказать — был ли старинный сундучок недостаточно тяжел, когда его вынимали из хранилища — ведь он и сам по себе (без содержимого), весил весьма немало….

Постепенно придя в себя и посоветовавшись с супругой, Хозяин Замка обратился к гостям со следующим спичем:

— «Дамы и господа! Сегодняшнее происшествие, конечно, способно кого угодно выбить из колеи… Но ведь мы — Хэльдиборны! Что с того, что неожиданная находка вдруг исчезла? Ассамблея была задумана задолго до того, как клад был найден и не вижу повода нарушать ее течение! Сегодня у нас намечены скачки, на которые приглашены все соседи! Потом — пикник и традиционная лодочная прогулка к Хэльдиборнскому гроту, что в самом дальнем уголке нашего обширного пруда. Не станем откладывать развлечения! Через полчаса я жду всех вас в манеже!»

Ему никто не возражал. Гости, продолжая оживленно обсуждать происшествие, разошлись по отведенным им помещениям, чтобы переодеться для верховой езды. Лишь одна Талантика усидела на своем месте в Оружейной и, дождавшись, когда в зале остались только хозяева и слуги, подошла к Хэльду и спокойно, но настойчиво предложила:

— «Простите, но, если Вы позволите, я хотела бы помочь в поисках пропажи! Вы, наверное, знаете, что из всей литературы я предпочитаю детективные истории… По-моему, нет ничего увлекательнее, чем, преодолевая препятствия, созданные чьей-то злонамеренной хитростью, найти и преступника, и похищенное имущество. Всегда мечтала сама, лично, принять участие в чем-нибудь подобном! Не откажите в любезности — поручите это дело мне! Надеюсь, вы не будете разочарованы! Я буду очень стараться и почти уверена в успехе!»

Хэльд с некоторым сомнением взглянул на девушку, но не успел произнести ни слова — супруга опередила его с ответом:

— «Да! Конечно же, да! Милая Таланика, мы будем безмерно благодарны, если Вы возьмете на себя поиски! Ведь и мне, и мужу нужно заботиться о гостях и следить за делами в Доме. Дорогой, ведь ты же не возражаешь?»

— «Да, нет… но…» — неуверенно пробормотал Хэльд, сделал паузу и с некоторым сомнением в голосе добавил: «Простите, но прошу объяснить хотя бы в общих чертах: как Вы планируете вести поиски и выявлять похитителя?»

— «Ничего сложного!» — пожала плечиками девушка: «Вы объявите гостям, слугам и вообще всем присутствующим в Доме, что на меня возложена ответственность за расследование и попросите их отвечать на все мои вопросы. Прошу также Вашего разрешения, при возникновении необходимости, на осмотр любых помещений Замка. Я подберу себе пару помощников и мы приступим. Поскольку речь идет о, всего лишь, пропаже вещей (пусть это и сокровища, но все-таки дело пока не касается жизни и здоровья людей), то не ожидаю сколько-нибудь серьезных опасностей. Если позволите, я приступлю немедленно!» — Талантика вежливо поклонилась и, приняв под команду совершенно «убитого» мажордома, отправилась в сад, попросив немедленно объявившихся добровольных помощников (ротмистра Разнодрака и графа Эксклюзивуса), по-возможности, не мешать ей в раздумьях и следовать на некотором расстоянии — ибо ей необходимо все хорошенько обдумать в тишине и спокойствии.

— «Ну ничего себе! Какая самоуверенная особа!» — возмущенно пыхтел никем из людей не видимый домохранитель Кром-Кубош, подслушивавший беседу с каминной полки: «Хоть она и дальняя родственница хозяев, но не много ли на себя берет? Ишь ты! — «Ничего сложного!» — Если даже я, который за полчаса уже перевернул весь Дом и парк вверх ногами в поисках пропажи, до сих пор даже не представляю — куда делись наши родовые ценности, то каким образом эта девчонка их намеревается отыскать?!? Ладно, пусть «надувает щеки» — не до нее сейчас! Позже над ней посмеемся!» — Кубош шмыгнул к стене, вошел в нее и через мгновение очутился в своем собственном кабинете, расположенном, как мы помним, в одной из стен Детской. Здесь уже ждала его, выстроившись в ряд, вся волшебная свита и челядь — от младших домовых до последних козявок — смотрителей… Вид сие «войско» имело весьма унылый и потерянный — словно разбитая армия, бежавшая в панике с поля боя и представшая перед своим грозным полководцем…

— «Докладывайте!» — Кубош хмуро и властно махнул волшебной тростью в сторону собравшихся: «По очереди!»

— «Сокровищ в Замке нет!» — тихо выдавил из себя смотритель Топ-Тош и опустил глазки: «Можете не сомневаться!»

— «Сокровищ нет и в парке!» — грустно добавил смотритель Кыр-Кыш и шмыгнул носом: «Я все обыскал»…

— «Просмотрел все ауры гостей и слуг! Ни малейшего следа связи с пропавшими драгоценностями… Ума не приложу…» — почти прошептал Пыр-Пыш.

— «Волшебного проникновения в Замок за последние сутки не было, дорогой!» — озабоченно сообщила Флорентика: «За это я тебе ручаюсь. Продолжаю сканировать волшебный эфир, но недавней чужой магии не обнаруживается совершенно!»

— «Коты, крысы, летучие и обычные мыши — мы все в недоумении, мяу!» — доложил Барсбик, раздраженно размахивая хвостом: «Никто ничего не видел! В хозяйском кабинете никто посторонний со вчерашнего вечера не появлялся!»

— «Во флигелях, хозяйственных постройках и на скотном дворе — ничего необычного!» — шевельнул усами Главный Таракан: «Вот если бы нас пустили в Дом, может быть, мы бы что-нибудь и обнаружили!»

— «Не мечтай! Знай свое место!» — отрезал Кубош и ткнул тростью в Генерала Солдатиков и Любимую Куклу, стоящих подчеркнуто на расстоянии друг от друга.

— «Мальчики не при чем!» — отрапортовал Генерал: «Они вчера и сегодня были полностью заняты своими делами!»

— «Почему только мальчики?? Девочки не при чём тем более!» — взвизгнула Любимая Кукла: «Весь вчерашний день и всю сегодняшнюю ночь я провела с ними! Есть, у меня, правда, одно сообщение для Вас, Мессир, которое может Вас заинтересовать…»

— «Оно относится к сокровищам?»

— «Нет, но…»

— «Не сейчас! Некогда! Дальше!» — кончик жезла уперся в Каминного Духа.

— «У меня неплохие новости, Мессир!» — провыл Дух: «Воздушные собратья не смогли мне сообщить, кто похитил Сокровища, но они гарантируют, что границ поместья оно не пересекало… Оно где-то здесь!»

— «Уже лучше!» — с некоторым облегчением вздохнул Кром-Кубош, но потом засомневался: «Но почему никто ничего не видел?!? Никак не пойму! Если похититель — человек — то он должен быть очень могущественным волшебником! Такого, способного обмануть всех домовых вместе взятых, всех слуг, птиц, насекомых и даже вещи — надо поискать! Их на всю Империю — по пальцам одной руки пересчитать! Среди наших гостей подобного не знаю… Может, гномы??? Но у нас с ними вечный мир уже 312 лет… Флорентика!! Ты не обращалась к Духу Замка?»

— «Он отказался мне отвечать!» — огорченно всплеснула ручками супруга домохранителя: «Сказал только, что нечего беспокоить его по таким мелочам, как поиски жалкого золота и разноцветных камешков! Разве что…»

— «Что? Ты же знаешь — все, что говорит Рыцарь-с-Гобелена, очень-очень важно!»

— «Больше ничего. Но мне показалось, что он слегка усмехнулся… Не уверена точно…»

— «Ну вот! Видимо — все знает, а сказать не хочет!!! Ему — интересная интрига, а нам то каково???» — возмутился Кубош и всплеснул руками: «Хозяин под этот клад занял денег! И на совсем короткое время! Мы можем разориться! Но это еще пол-беды! Если к нам никто не вторгался, то это значит, в Замке завелась Измена!» — пораженный догадкой, домохранитель Миссир Кром-Кубош фон Ист-Лимес как-то очень по-новому и недобро окинул взглядом свой волшебный персонал. В покоях словно потемнело, в углах задрожал холодный белесый туман, потянуло промозглым зловонным сквозняком. Всех без исключения присутствовавших (включая Главного Таракана и игрушки) забила крупная дрожь… Еще бы! Почти бездонные Подземелья Замка еще помнили те страшные магические пытки, которым некогда подвергали Ист-Лимесы обнаруженных предателей… Те времена давно миновали, но… мало ли???

— «Дорогой! Не горячись! Вспомни, как твой дедушка Выр-Вырвыш Архиссорус из-за пропажи у тогдашнего Хозяина коллекции трубок разогнал половину семьи, объявил войну всем соседям и едва не пустил по ветру хозяйство! А потом выяснилось, что ту коллекцию тогдашний Хозяин просто сам сжег во временном помешательстве! Я уверена, что среди наших друзей и слуг нет изменников! Ну, кто может предать? И ради чего??? Мы все так счастливы в нашем Прекрасном Замке!!!»

— «Хорошо! Я согласен с тобой, что присутствующие — вне подозрений. Но ведь здесь две дюжины наших родичей-домовых из Столицы и других городов! Что скажете на их счет? В Столице сейчас такие нравы — просто ужас! Я читал в «Вестнике Колледжа-за-Печкой», что недавно один домовой, незаметно для всех в злыдня превратившийся, так ловко маскировался, что сумел застраховать свой собственный дом в Волшебной Домовой Палате, а потом сам же спровоцировал поджог! Кошмар! Кто проверял наших гостей???»

— «Милый! Ты же их и проверял! Всех лично! Еще перед тем, как пригласить на Ассамблею! Да и здесь, вместе с тобой, мы тщательно (в рамках приличий) протестировали каждого… Ничего не обнаружилось… Разве что Пью-Пьюш слишком много употребляет сока беладонны, а Вру-Врюш — изрядный хвастун и сочинитель….»

— «Да, всё так! Но, видимо, мы проверяли их недостаточно! Потеряли бдительность! Уверен — похититель среди них! Только домовой может похитить вещь и «отвести глаза» абсолютно всем! Каждого гостя-домового — в том числе и дам — под тотальный контроль! Следить за каждым шагом! Надеюсь, те из них, кто не причастен к краже, нас вполне поймут и не станут обижаться — ведь все уже в курсе произошедшего… Но… возьмем пример с нашего мудрого Господина — Ассамблея должна продолжаться! Для всех! Этого требуют честь и достоинство нашего Дома!»

Пока Кром-Кубош проводил совещания и расставлял всякого рода магические ловушки, Талантика, вовсе не предполагавшая наличия конкурента, в глубокой задумчивости бродила по парку, время от времени что-то помечая двухцветным карандашиком в маленькой тетрадке-дневнике. В почтительном отдалении от ней следовали Мажордом, Разнодрак и Эксклюзивус, уже довольно «взмыленные» — за прошедший день им пришлось выполнить массу поручений… Покрасневшее от дневных забот Солнце уже едва держалось над горизонтом — от деревьев протянулись длинные темные тени. Теперь, пока все остальные гости заканчивали пикник, «шеф» — маленький и восхитительно изящный, подводил первые итоги. Постепенно в тетрадке вычерчивались аккуратные схемы… перекрещенные пучками стрелочек…. Остановившись под Старой Липой, Талантика кивком подозвала сопровождавших подойти поближе, присела на скамеечку и принялась объяснять:

— «Вот, господа, посмотрите: если все собранные нами за день сведения верны, то получается, что в момент вероятного похищения сокровищ (а они могли исчезнуть только с 2 до 6 часов утра, когда в кабинете не было ни души, а ларец уже стоял на столе, извлеченный из сейфа) никто из хозяев, слуг и гостей не видел всего трех человек. Первый — это Флаг-капитан Великор Саморадский. Его, впрочем, почти никто не наблюдал с самого прибытия — с тех пор, как он, поздоровавшись с Хэльдом и Милозлатой, проследовал в свою комнату. Второй — наш беспутный сочинитель Витиеватус. Последний раз его присутствие отмечено вскоре после того, как часы пробили одиннадцать. Он читал очередную поэму перед дамами и беспрерывно угощался вином. А потом его обнаружили только ровно в 8 утра — спящего под кустом в парке. И третий человек, который должен был находиться в усадьбе, но которого не видел вообще никто — ни вчера, ни сегодня — молодой лесничий Вольрик — согласно собранным характеризующим данным — добрый малый, но порядочный плут и ловкий проныра. Какие у вас мысли по данному поводу, господа?»

— «Однозначно — это Витиеватус!» — рванул «с места в карьер» бравый Разнодрак: «Этот бездельник-поэтишка мне никогда не нравился! И, кроме того, у него есть явный, (как Вы говорите, Великолепика), «мотив»: вся Столица знает, что он — нищий, как церковная крыса! Что называется: «в долгах, как в шелках»! Он и мне, и, наверное, всем остальным родственникам должен кучу денег! Ну ладно бы только нам! — Ведь не раз и не два его приходилось спасать от долговой тюрьмы, потому что он связался с самыми низкопробными ростовщиками — брал у них деньги под совершенно дикие проценты! Уж на что мы — гусары, любители понаделать долгов, но куда нам до Витиеватуса!»

— «А я бы, все же, при всем уважении…» — вмешался граф: «.. заподозрил бы флаг-капитана Саморадского. Много раз слышал о нем при Дворе — крайне подозрительный тип! Весь в своего прапрадедушку по женской линии — пресловутого адмирала Милитарика! Груб, несдержан, ленив, агрессивен! Хороших манер — ни на грош! За два дня ни разу не вышел к общему столу — ему денщик с кухни прямо в комнату еду носит! И «мотив» у него тоже имеется — такому лентяю, как он, флотская служба должна поперек горла стоять. Почему бы не предположить, что он решил «сорвать куш» и спокойно бездельничать в отставке? А что это Вы на меня так уставились, господин Разнодрак? Я и сам знаю — что Флаг-капитан — офицер Свиты Его Величества! Ну и что? Разве у свитских адъютантов не может быть скрытых пороков? Или, все дело в том, что он приходится Вам троюродным братом?»

— «Позвольте, мои господа, тоже вставить слово!» — Мажордом поспешно встрял в разговор, стремясь не допустить назревающей ссоры: «На мой взгляд, если уж и подозревать кого-то, то никак не благородных гостей! Витиеватус уже много раз подолгу квартировал в нашем поместье. Да, он, мягко говоря, не богат, но весьма скромен и живет своим творчеством. Что ни говори — он уже известный автор, его произведения охотно читают. Не верится в то, что будучи сам Хэльдиборном, он мог поднять руку на родовое имущество! Да и господин Великор — хоть и спит все время (со слов его слуги), что, действительно, не вполне вежливо с его стороны, но все же заслуженный офицер, ветеран многих дальних походов и морских сражений! Он делает неплохую карьеру и в скором будущем может сам стать адмиралом! Даже если предположить, что он, в тайне всех, предается порокам, то зачем ему рисковать своей судьбой и репутацией? Потерять он может куда больше, чем приобретет!» — мажордом глубоко вздохнул и продолжил: «Нет! К сожалению, лично для меня нет сомнений! Это наверняка негодный Вольрик! Мальчишкой он только и делал, что очищал хозяйские сады и огороды! Дня не проходило, чтобы он не стащил что-нибудь… И ловок был, словно бес! За многие годы можно припомнить единственный случай, когда он попался сторожу — аккурат в день помолвки Хозяина и Хозяйки. Да и сейчас — заняв, по праву наследства, отцовское место лесничего, он наносит больше ущерба дичи в нашем родовом лесу, чем все браконьеры в округе вместе взятые! Я давно за ним наблюдаю с подозрением, но леди Милозлата и сам сэр Хэльд, по неизвестным мне причинам, очень расположены к сорванцу! «Сколько веревочке ни виться — все конец будет!» Негодяй перешел от шалостей к настоящему преступлению! Какой стыд! В нашем то Доме!»

— «Давайте не будем делать поспешных выводов!» — подытожила Талантика: «Каждая версия имеет право на существование и должна быть проверена. Какие предложения по этому поводу?»

— «Я вызову всех по-очереди на дуэль, одолею в поединках и, щекоча острием сабли горло, заставлю признаться!» — выпятив груди и накручивая черный роскошный ус, произнес Разнодрак.

— «Хм-м! Во-первых, мне не понятно — а что Вы будете делать с теми, кто не признается? Заколете? А если не признается никто?» — усмехнулся граф Эксклюзивус: «К тому же, в прошлом году, помнится, Вы так же уверенно обещали победить одного чиновника из нашего Министерства Всеобщей Прозрачности, с которым поссорились на балу. Кажется, после этого болели простудой то ли три, то ли целых четыре месяца? Что Вы на меня опять уставились? Имейте в виду: в случае вызова я выберу пистолеты! На 25 шагов выбиваю туза с первого выстрела!»

— «Господа! Отношения будете выяснять после завершения следствия! Иначе я Вас обоих немедленно удалю из нашей оперативно-следственной группы» — строго отчеканила Талантика: «А что предложит господин домоправитель?»

— «У нас в музейной комнате, в сундуке, содержится множество очень полезных инструментов, которыми пользовались далекие предки — рыцари Хэльдиборны!» — как-то мечтательно-вкрадчиво заговорил мажордом: «Я вполне могу их достать потихонечку. Поймаем Вольрика, как следует его допросим — и, уверен, уже сегодня вернем хозяину все его имущество до последней монетки!»

— «Ничего себе предложеньице!» — девушка только плечом дернула в недоумении: «В наше то время?! Вы в своем уме?? Надеюсь, Вы шутите!»

— «А я считаю, что для начала надо просто побеседовать с каждым подозреваемым» — граф задумчиво потирал виски тонкими длинными пальцами аристократа: «И, в целях соблюдения объективности, я пойду общаться с флаг-капитаном, ротмистр — с Витиеватусом, а с Вольриком побеседуете лично Вы, леди! А Вам, почтенный….» — Эксклюзивус кивнул мажордому: «…лучше всего заняться прямыми обязанностями — ведь без Вашей помощи сэр Хэльд просто сбивается с ног!»

«Ахаха-ха-ха! Охохо-хо-хо!! Нет, я сейчас лопну со смеху!!!» — Кром-Кубош, сидя в Скворечнике на Старой Липе, просто покатывался от хохота. Даже тот факт, что ему самому до сих пор не удалось ни на шаг приблизиться к разгадке похищения, не мешал домохранителю забавляться рассуждениями «следователей»-людей.

— «Кубик! А не много ли ты о себе опять возомнил?» — Старая Липа неодобрительно тряхнула ветку. Скворечник, жалобно скрипнув, покачнулся и Кубош, от неожиданности, с всего размаху шлепнулся задом об его пол.

— «Вот вечно Вы, тётя, чем-то недовольны! Ну что, опять, не так я делаю, по-Вашему?!» — раздосадованный домохозяин, потирая ягодицы, раздраженно погрозил Липе волшебной тростью: «Надо же мне хоть немного повеселиться? А тут люди несут подобные глупости! Представляете — они всерьез рассчитывают найти пропавший клад! Никто из них не обладает ни волшебной силой, ни даже просто опытом расследования преступлений. А туда же! И, главное, с таким уморительно-серьезным видом — ха-ха-ха!»

— «А что, ты, со всей своей волшебной силой, нашел что-нибудь, чтобы так смеяться над людьми?» — проворчала Липа: «Я вот просто уверена, что у этой милой девочки все получится и сокровища будут найдены!»

— «Нет, ну это просто абсурд!» — Кубош притопнул ножкой: «Я уверен, что никто из этих людей не виновен в похищении!»

— «А кто тогда виновен? Не знаешь?!? Так что же смеешься? Чем ты лучше их, получается? Быть может, смеяться последними будут именно они!»

— «Ах, тетя — мы так давно не ссорились с Вами по-настоящему! Но сегодня — не самый лучший день, чтобы мне перечить! Замолкните на трое суток! Ни Вы, ни этот Ваш подпевала — Скворечник («А что сразу я? Я вообще молчал!» — испуганно откликнулся птичий домик), ни отдельные Ваши листочки — и, вообще, никто и ничто, что на Вас висит, живет и растет, не сможете сказать больше ни слова, пока я не закончу расследование!» — Кром-Кубош властно взмахнул тросточкой и, выпрыгнув из Скворечника, растворился в воздухе. Чуть позже Старая Липа успела еще услышать короткую перебранку раздраженного Кубоша с Лодочным Сараем, пытавшимся за нее заступиться, закончившуюся точно таким же образом — домовой лишил строение и все, что в нем находится, дара речи…

К вечеру волнения по поводу пропавшего клада постепенно улеглись — как среди гостей-людей, так и в обществе домовых. В конце-концов, праздник продолжается и ни в чем нет недостатка. Можно надеяться, что пропажа найдется — вот сколько народа с увлечением занимается решением данной задачки! Им нравится тратить на поиски свое время, не так ли? — Вот и и прекрасно! Пожелаем им удачи, а сами продолжим веселиться! — примерно так размышляло большинство приезжих.

Но к полуночи люди, уставшие от дневных развлечений, отошли ко сну. На кухне и в конюшнях бодрствовали только немногие слуги, да еще пробивался из-за плотных занавесок свет в окнах хозяйского кабинета. На берегу пруда, в ожидании скорого всхода Луны, теперь собрались домовые — время веселиться наступило для них. Флорентика де Роз, не переставая беседовать с гостями, все более беспокойно оглядывалась на Дом и смотрелась в волшебное зеркальце, иногда щелкая по нему пальчиками. Однако, не смотря на частые попытки, образ мужа в отполированном серебряном овале и не думал появляться… Поверхность оставалось мутной и безжизненной. Поймав вопросительный взгляд берегини, Кыр-Кыш недоуменно развел ручками и скорчил рожицу: «не знаю!» Прошло несколько минут и над водой, хорошо отоспавшаяся за день и оттого особенно крупная и яркая, всплыла Луна. Все взгляды обратились к ней, дети радостно зашумели — вот-вот, прямо сейчас, они продолжат вчерашние игры на Лунной Дорожке!

Однако, Луна встала полностью, задержалась на минуту, касаясь водной глади нижним краем своего диска, а Дорожка… Дорожка не появилась! Поверхность пруда осталась беспросветно темной! Ни одного лунного блика! Ужасное волнение охватило волшебное сообщество! Как?? Почему?!? Что случилось?!?! Может быть и не все, но подавляющее большинство присутствовавших впервые столкнулись с тем, что Луна — есть, а Лунной Дорожки — нет в помине! Даже в мутных и грязных реках столицы, в которые, брезгливо морщась от смога многочисленных котелен и фабрик, Луна заглядывала не слишком часто, дорожки появлялись! Конечно, они были бледным подобием той, что вызвала вчера общий восторг… Не то что бегать — решиться просто ступить на них мог только сумасшедший… Но они были! Что за страшное колдовство!?! Утром пропал клад. Ночью — Лунная Дорожка! Что за напасть пришла в Замок? Может быть, над ним нависла страшная опасность? — Домовые и берегини торопливо подзывали детей, вынимали амулеты и обереги, пытаясь по ним определить возможную угрозу. Но все было спокойно. За исключением того, что Луна (судя по ее виду — не менее ошарашенная случившимся) совершенно не отражалась в воде. И еще: никто и нигде не мог найти Домового-хранителя Кром-Кубоша. Если бы даже он провалился сквозь землю — то его быстро бы отыскали. Но нет, под землей не было даже следов провала…. Территорию поместья Кубош тоже не покидал. Вероятность полета на небо расценивалась как исчезающе маловероятная… Час от часу не легче! Некоторое время Флорентика пыталась делать вид, что всё в полном порядке и гостям не о чем беспокоиться, но скрыть своё волнение все же не смогла. Наступил момент, когда все домовые, как один, поспешили под прикрытие стен Замка… Вся ночь прошла в напрасных поисках Кром-Кубоша. Пытались найти и Лунную Дорожку, исчезновение которой обоснованно связывали с загадочной пропажей домового. Но ни самого домохранителя, ни волшебного тубуса, в котором он хранил неподражаемое лунное полотно, найти не получалось. Не менее странным было то, что ни Лодочный Сарай, где испокон веков прятали Дорожку в дневное время, ни стоявшая поблизости Старая Липа, ни другие вещи, предметы, растения и животные, не могли ответить Флорентике ни слова на ее встревоженные вопросы — на них было наложено заклятие Гробового Молчания. И наложено оно было самим Хранителем, волю которого отменить берегиня не могла при всем желании.

— «Какая странная ночь!» — Хэльд Хэльдиборн, отодвинув занавеску, смотрел из окна на залитый лунным светом парк: «Что-то в ней неправильное, но никак не пойму — что? Как будто не хватает чего-то… И мне прямо не по себе!»

— «Дорогой, пожалуйста, успокойся! Это все утреннее происшествие сказывается!» — оторвавшись от рукоделия, откликнулась Милозлата: «Приляг, отдохни! Завтра будет снова трудный день. — Если ты хочешь оставаться свежим и энергичным, постарайся поспать! Бог с ним, с сокровищем! Легко пришло — легко ушло! Наш Дом и наши дети остаются при нас, а деньги — дело наживное — ты же сам говоришь, что у нас широкий кредит и вполне крепкое хозяйство…»

— «Все так, милая! Но дети растут, осенью их надо отправлять учиться в город… Я обрадовался кладу именно потому, что он давал возможность поместить Думрика в лучшую гимназию и разместить его, вместе с воспитателем, на съемной квартире… Теперь придется отправить обоих мальчиков в Кадетский корпус на казенный кошт! Нет, это вовсе не страшно — по выходным дети смогут ходить в гости к нашим многочисленным столичным родственникам — я уже поговорил с полковником Марширусом и другими офицерами — они рады будут помочь… А Воик — тот будет вообще вне себя от радости! Но… так нелегко расставаться с радужными планами!»

— «Ты совсем не веришь в успех расследования, предпринятого Талантикой?»

— «Она очень умная и способная девушка» — грустно улыбнулся Хэльд: «Но у нее совсем нет необходимого в таких случаях опыта. Я послал за профессионалом-детективом в город, написал письмо губернатору. Но вряд ли помощь прибудет достаточно скоро — до конца недели, когда закончится наша Ассамблея. А задерживать гостей я не имею права, да и не стал бы, даже будь оно у меня. Не могу подозревать в краже никого из родственников и друзей! Вообще не верю, что хоть кто-то из них, или из наших слуг на такое способен! Это колдовство какое-то!!!» — Хэльд задернул занавеску и принялся, заложив руки за спину, расхаживать взад-вперед по кабинету…

Утро среды, переливающееся россыпью сияющих под лучами яркого солнца капелек обильной росы, ворвалось в Замок одновременно с потрясающей новостью: в Дом Хэльдиборнов прибыл наизнаменитейший, наипрославленнейший детектив — великий Хорлок Шомс вместе со своим неизменным другом и биографом Датсоном Воктором. Случайно услыхавший о загадочном исчезновении сокровищ, великий мастер индуктивного метода день и ночь гнал лошадей, чтобы поскорее приступить к увлекательному расследованию. Теперь, со всех сторон окруженный поклонниками и поклонницами, с неизменной трубкой в зубах, Шомс благосклонно раздавал автографы, сидя в плетеном кресле-качалке на открытой веранде второго этажа, в то время как Воктор, чуть в сторонке, тщательно распрашивал Талантику, Хэльда и графа Эксклюзивуса, непрерывно строча огрызком карандаша в собственном блокноте…

— «Очень! Очень интересное дело!» — заявил он, когда основные подробности происшествия и проведенного самодеятельными «детективами» предварительного расследования были изложены и отражены на бумаге: «Полагаю, оно будет не менее интересным, чем дело о Дикой кошке Баскинроббинсов! Ну, вы слышали, я думаю….» — Воктор милостиво улыбнулся и нахально подмигнул Талантике: «А теперь — поговорим о деле! Размер нашего гонорара… вот!» — Датсон черкнул несколько раз карандашом на отрывном листочке блокнота, небрежно вырвал его и протянул Хэльдиборну.

Тот взглянул и выражение радостной надежды на его лице сменилось глубоким изумлением, а потом — и негодованием:

— «Позвольте! Но ведь это больше, чем вся стоимость похищенного сокровища!»

— «А Вы как думали?» — холодно осведомился Друг Великого Детектива: «Или Вы полагаете, что слава, которую приобретет Ваш дом в результате того, что САМ Шомс раскроет тайну кражи, а я опишу все это в своих книгах, не стоит указанной суммы? Да к вам же сюда попрут толпы туристов! Вы создадите им сервис и сумеете крупно заработать! Впрочем, позвольте Вас на минуточку…» — Датсон небрежно ухватил двумя пальцами Хэльдиборна за рукав рубашки и отвел его немного в сторону, а потом продолжил почти шепотом, склонившись к самому уху собеседника: «Впрочем, если Вы согласитесь заплатить наличными хотя бы половину этой суммы без всякого реального расследования, то я все равно напишу потрясающую историю и Ваш дом все равно прославится… Но тогда я попрошу долю в будущих доходах… скажем — процентов 15… Со своей стороны, мы предоставим Вам право назвать ресторанчик для туристов именем нашего Великого Детектива! По опыту могу сказать — все расходы окупятся не позднее, чем через 5 лет! Вот где настоящий клад! Вы понимаете меня?»

К обеду, без объяснения причин, Великий Детектив Хорлок Шомс покинул поместье Хэльдиборн. Вместе с другом. На изумленные распросы гостей Хэльд только молча пожимал плечами. Лишь много позже, рассказывая эту историю жене, он выразился более подробно: «Понимаешь, милая, его предложение, на самом деле, со всех сторон выглядело вполне выгодным… Действительно, можно было бы очень неплохо заработать. Проблема лишь в одном: мы, Хэльдиборны, — рыцари! А не жулики.

Дом Хэльдиборнов гудел, как разворошенный пчелиный улей. Еще накануне, не смотря на происшествие, выглядевший на зависть уютным и умиротворенно-гостеприимным, он теперь наполнился самыми разными «нестроениями». То на кухне обрушится горка с посудой и ее прощальный звон разнесется по всем уголкам дома. То подерутся мальчишки в детской, да так, что приходится прикладывать многочисленные примочки, то лопнет подпруга у коня джигитующего в манеже всадника (хорошо еще — без серьезных травм дело обошлось!). Каждый час что-то происходило! Но никто из гостей даже не думал уезжать — все взрослое и детское население с нетерпеливым интересом ожидало дальнейших событий. Всем было страшно интересно — что еще произойдет? Чем закончится столь неожиданно и «непланово» развивающаяся Ассамблея?

Проснулся даже флаг-капитан Саморадский. С ним произошла отдельная история. Во-первых, явившегося к нему с распросами графа Эксклюзивуса он просто-напросто вышвырнул за дверь, а на истеричный вызов на дуэль со стороны последнего только глумливо расхохотался и буркнул: «Драться? С тобой, что ли? Ну ты придумал! Вали отсюда, пока я тебя прямо здесь не закопал — без всякой дуэли!». Граф был человек не робкого десятка, но когда угроза подкреплена не только огромными кулаками, но и здоровенным трехствольным дробовиком-тромблоном — бесспорно заряженным, а также зловещей репутацией его владельца («сначала стреляет, а потом — думает»), невольно начнешь волноваться!

Впрочем, «карательный» визит Талантики прошел все-таки по совершенно иной схеме.

Одним взглядом отодвинув в сторону двухметрового матроса-денщика, пытавшегося загородить вход в комнату господина, девушка смело вступила в царство пьянства, казарменной небрежности и тотальной лени, в которое сумел превратить свое помещение флаг-капитан за три минувших дня. Заслышав скрип отворяемой двери, офицер традиционно приоткрыл на вошедшего человека всего один глаз (да и тот, собственно, ничего не видел — около койки стояло и валялось с полдюжины пустых бутылок из-под пива, которые слуга еще не успел вынести), после чего последовало традиционное приветствие: «Что? Вахта? Нет? Тогда пошел Вон!» (также был, вначале, встречен и неудачливый граф).

— «Доброе утро, милейший капитан!» — самым ласковым своим голоском проворковала в ответ Талантика и, смахнув с близстоящего табурета недоеденный кусок окорока и обглоданный скелетик селедки, аккуратно подложила удачно случившийся под рукой альманах «Морской вестник», после чего, шурша юбками, присела.

Еще не вполне соображая, бравый грубиян резко сел на постели, расширенными глазами уставился на посетительницу и судорожно начал наматывать одеяло на волосатые, до колена прикрытые белыми летними панталонами, ноги… Словно не замечая его усилий, обворожительно улыбаясь, девушка, как ни в чем не бывало, продолжала:

— «Я так много наслышана о Вас при Дворе! Всегда мечтала с Вами познакомиться, но до приезда сюда даже не догадывалась, что мы — дальние родственники… Кажется, моя прабабушка приходилась двоюродной племянницей Вашему знаменитому прапрадедушке? Впрочем, это неважно! Страшно рада Вас видеть, капитан!» — Талантика протянула изящную ручку для пожатия, на которую моряк уставился, как баран на новые ворота… Наконец, немного придя в себя, он с трудом выдавил:

— «Сударыня! Я не совсем готов к беседе с Вами! Вы не могли бы зайти попозже?»

— «Нет-нет! Что Вы! Не смущайтесь нисколько!» — еще ласковей улыбнулась мудрая Талантика: «Я свободна от предрассудков! Если Вы второй день не можете спуститься к общему столу и за чашкой чая побеседовать со мной, то я с радостью пообщаюсь с Вами, мой капитан, в удобной для Вас обстановке! Право…» — последовал взгляд вправо-влево по сторонам: «…здесь довольно мило!»

Совершенно обалдевший Великор Саморадский, однако, был все же не настолько пьян и глуп, чтобы согласиться с весьма сомнительными доводами вторгшейся в его «кубрик» девицы. Сконфуженно теребя пальцами край одеяла, капитан принялся в самом просительном тоне уговаривать Талантику:

— «Добрая леди! Умоляю, позвольте мне навестить Вас чуть позже! Я обязательно приду пообщаться с Вами! Спущусь на веранду буквально через пять минут!»

— «Ну, смотрите! Пять минут!! Вы обещали!» — кокетливо подмигнув застигнутому врасплох моряку, девушка встала и, шурша широкой длинной юбкой, немного заметнее чем обычно покачивая бедрами, с огромным облегчением выплыла из душного, проспиртованного и прокуренного помещения…. «Ну, если вдруг выяснится, что это он украл сокровища — то, значит, я совершенно ничего не понимаю в людях! Но опросить неряху надо обязательно!» — шепнула сама-себе юная красавица, расставляя на столике веранды чайные чашки: в том, что капитан выполнит обещание и немедленно явится, она не сомневалась (тем более, что на выходе сама слышала истошный вопль: «Болванс! Бритву, таз с водой, чистое белье и мундир! И пулей!»

Дико сверкая сонными красными глазами, щеголяя двумя или тремя свежими порезами, оставленными торопливо примененной бритвой на щеках и подбородке, флаг-капитан, тем не менее, уложился в выпрошенное время. Его «гвардейский» рост, мужественная осанка, а также блестящий черный мундир, богато украшенный густыми эполетами, свитскими аксельбантами и многочисленными наградами, могли бы произвести очень сильное впечатление на практически любую женщину. Но перед глазами Талантики еще «плавал» обглоданный селедочный хвост, а на полу обширная лужа пролитого пива отражала пробивающийся в щель между гардинами робкий лучик солнечного света… Тем не менее, девушка кокетничала во всю:

— «Ах капитан! Вы просто великолепны! Я даже не думала, что Вы такой….» — слегка потупив глаза — словно от восхищения — отважная красавица ловко налила в чашку усевшегося напротив Саморадского густой ароматный чай («Вам с лимоном? Сахару сколько? Не надо? Вот здорово! Мы с Вами так похожи! Я тоже не люблю сладкий!»), после чего принялась «расширенными глазами» изучать блистающие ордена на мундире. Флаг-капитан мужественно потел: с одной стороны, он был поражен красотой и изяществом девушки, с другой — после трехсуточных возлияний (завершившихся столь резким и неожиданным пробуждением) ему было, в общем, не до женщин. Подкатывало похмелье….

Разговор долго не клеился. Но, постепенно, добравшись до сути интересующих ее сведений, Талантика с удивлением поняла, что собеседник — настоящая «находка» для следствия! Нет, знал он, в общем-то, совсем не много (еще бы! — основная часть времени, проведенного в Замке, пришлась на выпивку и сон)… Но, знал то, что больше никто в усадьбе даже не заметил!

— «Странное здесь место!» — рассказывал Великор, борясь с приступами головной боли: «С виду — поместье, как поместье и люди в нем, как люди…Но это только кажется. Здесь все немного сумасшедшие, по-моему… Тот же мой приятель и родственник Хэльд — он точно сумасшедший. С ним поговоришь подольше и потом ловишь себя на том, что начинаешь мыслить, словно рыцарь четырехсотлетней давности… Никакой практической жилки, никакой современной хватки — а ведь люди его слушаются, верят ему и не предают! И супруга — под стать мужу! Я здесь не раз уже гостил — мне тут очень нравится — родовое гнездо, как-никак! Просто, в этот раз, поездка пришлась на легкий запой… У меня подобный примерно раз в год бывает, а так — я почти вообще не пью… А вот позавчера допился до того, что по комнате начал какой-то человечек бегать. Вообще то — не в первый раз, просто на кораблях они (человечки эти) обычно бывают зеленые или синие, с хвостами и рожками, а тут — словно маленький-премаленький ребенок… Забавный такой. Идет боком и ручками вот так вот водит (капитан показал) — как будто манит кого-то… Прошел до стены и исчез… Я так удивился, что даже встал, хоть меня и шатало (крепко набрался!). Вышел на лестницу: так мне вдруг стало интересно — кого же человечек манит? Вышел и смотрю — идет мужчина в темном плаще, тащит на спине мешок. Прямо видно — очень этот мешок тяжелый — аж согнулся бедняга. Человечек перед ним — теперь не манит, а словно на веревке прозрачной за собой ведет… Лицо носильщика разглядел — а у того глаза закрыты — типичный лунатик… Сейчас ведь как раз полнолуние… У меня матрос один на корабле такой был — вовсе в лунные ночи по вантам с закрытыми глазами ходил и ни разу не свалился. Смотрю дальше — прошла парочка вниз — дверь скрипнула и всё… я к окну — в парке темный плащ мелькнул… А потом я вдруг проснулся — весь в холодном поту — лежу на своей койке вдребезги пьяный… Так вот до сих пор и не знаю — сон ли это был или явь!»

— «А Вы узнали лицо этого лунатика?» — напрягшись, наклонилась вперед Талантика.

— «Смутно знакомо… может, когда и видел. Что — описать? Ну, кажется, довольно молодой — без бороды и без усов…волосы светлые… ростом заметно ниже меня — среднего, наверное… Больше ничего не запомнил… Одежда? Нет, кроме плаща с капюшоном, ничего не помню…» Во сколько это было? Да перед рассветом, кажется… Да, точно уверен — в конце «собачьей вахты»… (я время вахты определяю без ошибки)… То есть, по-вашему сухопутному — в четвертом часу ночи… сейчас рано светает — а тут, ясно помню — Луна во всю светила….»

Будь Кром-Кубош «при исполнении» — информация пьяницы-Великора стала бы ему известна через несколько мгновений. Но домохранитель находился неизвестно где и, более того, в его отсутствие, все в Замке нарастающими темпами шло «наперекосяк». Люди замечали этот вал нарастающих непорядков только частично, а вот домовые, действовавшие в режиме «пожарной команды» (в которую оказались вовлечены уже буквально все хранители и берегини — включая гостей), выбивались из сил. Почуяв возможную добычу, из самых затхлых уголков полезли наделенные частицами разума, а то и вовсе безмозглые духи и существа самого низкого пошиба… Полезли нагло и торопливо, откровенно пытаясь «наверстать» десятилетия (а то и столетия) голодного сидения в потайных норах, Сначала прямо на территории поместья обнаружили быстроногого злыдня-скакунца, ветром прилетевшего из лесной чащобы (хотя и там-то их еще сто лет назад всех повывели!). Наглый злыдень лез прямо в дом и никак не хотел уходить. Когда же его совместными усилиями ловили и запихивали в магическую сферу-тюрьму, скрежетал зубами и невнятно грозил: «В-в-во-ттт погггадите!!! С-с-сккоро уже!!! Всеххх съем!!!»

Потом из глубоких подземелий, с намерением прихватить «всё, что плохо лежит» явилась шайка гномов-изгоев, которым любые законы не писаны — и уж тем более какие-то там мирные договоры. Сражение с ними шло в подвале два часа, двое домовых получили серьезные ранения, но даже отброшенные с потерями, разбойники далеко не ушли — окопались в заброшенном подземном ходу под самой окраиной поместья и принялись выжидать момента для новой атаки. Больше половины домовых и смотрителей теперь, бросив остальные дела, стерегли границу… А над кровлей замка уже закружились, злорадно каркая, невидимые человеческому глазу стаи Напастей — бед, болезней и ссор, высматривающих для себя легкую добычу. Напрасно домохранительница Флорентика старалась заткнуть внезапно образовавшиеся трещины в защитном куполе, накрывавшем поместье. Время от времени наиболее голодные и активные вредители находили себе цель… А ведь надо было еще искать пропавшего домохранителя! В общем, кризис нарастал и разговор флаг-капитана с Талантикой остался неуслышанным никем из волшебных обитателей — они ведь тоже вовсе не вездесущи!

Краткая «пятиминутка» следственной группы завершилась громким скандалом. А ведь ничего, казалось, не предвещало беды. С облегчением проводив взглядами отправившегося в баню флаг-капитана, граф и ротмистр радостно подсели к Талантике и, едва не с раскрытыми ртами, выслушали поведанную историю про молодого лунатика и мешок (про привидевшегося пьяному моряку «человечка» девушка, понятное дело, рассказывать не стала).

— «Это точно Витиеватус!» — категорически заявил Разнодрак: «Я же сразу сказал! (последовал иронически-уничижительный взгляд на соперника) — он довольно молодой — 28 лет, светловолосый, среднего роста… и хилый — вот ему так тяжело и было!»

— «Позволю себе все же не согласиться» — процедил в ответ Эксклюзивус: «Признаю — с флаг-капитаном я явно ошибся. И до сих пор не смог разыскать этого неуловимого Вольрика. Все говорят — «вот только что тут был» — и нет его нигде! Но выглядит он точно также, — среднего роста, белокурый, тощий. Совсем еще юноша — ему было бы тяжело тащить мешок с золотом. Наверное — тяжелее, чем Витиеватусу (тот все-таки из наших — из рыцарей-Хэльдиборнов!)»

— «Да? Все сказали, мой добрый граф?» — ротмистр откровенно издевался: «А не стоит ли Вам вспомнить про то, где именно слуги нашли спящего поэтишку? В парке! Утром! К тому же, кому еще быть лунатиком, как не ненормальному бумагомараке? Они все до одного — врожденные психи! Ставлю свой парадный ментик против Вашего убогого и несуразного фрачишки, что вор-лунатик — Ваш приятель Витиеватус!»

— «А можно попросить Вас еще разок рассказать про мою одежду, мой храбрый кавалер?» — смертельно побледнев, поинтересовался граф: «Я, кажется, не расслышал…»

— «Охотно!» — гусар раскрыл рот и прямо ему на язык, никем не видимая, с солнечного неба спикировала особенно крупная и зубастая Ссора…. Прежде чем Талантика успела вмешаться, Разнодрак, глядя прямо в глаза Эксклюзивусу, отчетливо процедил: «Я назвал ваше убогое одеяние, недостойное даже огородного пугала, а уж тем более — мужчины, «жалким». И это самое мягкое слово, которое я позволю себе употребить по отношению как к самой одежде, так и к ее хозяину!»

Слова были произнесены и назад их не воротить… Талантика только охнула, сообразив, что на ее глазах, только что, зародилась почти неизбежная дуэль. «Постойте!» — воскликнула девушка: «Отложите ссору на потом, я Вас прошу!» — но полные ненависти мужчины уже не обращали на нее ни малейшего внимания. Вопрос стоял о Чести! Вызов графа, потерявшего от ярости способность к здравому размышлению, ротмистр принял охотно и с глумливой усмешкой — он не на пустом месте имел репутацию одного из лучших фехтовальщиков легкой конницы! Мгновенно выбрав в качестве оружия саблю, Залихватский отправился за секундантами. Через час весь регламент предстоящей дуэли был обсужден и утвержден, примирение, предложенное донельзя расстроенным Хэльдом — отвергнуто, а сама схватка, обещавшая стать ожесточенной и кровавой (граф тоже владел клинком весьма неплохо) — назначена на раннее утро четверга — то есть на завтра.

— «Если я до завтрашнего утра не найду и не представлю сокровище, может произойти ужасная вещь! Из-за меня может погибнуть человек!» — с такими тяжелыми мыслями Талантика поспешила в Парк — еще раз все обдумать и, если получится, найти там хотя бы одного из подозреваемых… Про себя она уже решила, что если сумеет выполнить поставленную самой-себе задачу и отыскать пропажу, то в качестве награды попросит Хэльда Хэльдиборна запретить дуэль, а дуэлянтов — помирить или заставить отложить схватку на год. Ну, хоть на месяц! А там, глядишь, сами остынут и помирятся!

Но, как на зло, оба вероятных виновника оказались прямо «неуловимы» (а все оттого, что к Замку сумела прорваться компашка мелких вредителей — игрунов-путальщиков. Они и забавлялись, не давая девушке встретиться с ничего не подозревающими Витиеватусом и Вольриком). Уставшей метаться по всему обширному поместью, ей, в конце-концов, пришла в голову простая мысль: «А почему это я должна бегать за мужчинами? Это неправильно! Они всегда бегали за мной! А ну-ка!»

Подумав так, красавица поправила платье, распустила длинные белокурые волосы и, присев на скамеечку над берегом пруда, принялась расчесывать локоны самым привлекательным образом… при этом, тихонечко напевая что-то очень музыкально-сентиментальное…

Первым волшебно-прекрасную картинку заметил Вольрик. Юноша, отметивший красоту и изящество маленькой госпожи в первый же день, не устоял. Потеряв всякую осторожность (хитрец всегда предпочитал оставаться в тени — даже будучи у всех на виду), Вольрик подошел прямо к берегу с удочкой (будто бы — рыбу ловить), присел всего шагах в 10 от предмета своего интереса, забросил леску и с раскрытым ртом принялся зачарованно наблюдать за тем, как ангельски прекрасная благородная дама, напевая, создает себе новую прическу. А та, заметив устремленный на нее взгляд, подняла глазки и ласково улыбнулась: «Ой, юноша! Ты так тихо подошел! Я и не заметила! Кто ты?»

— «Ваша милость, я — Вольрик — местный лесничий!» — пролепетал потерявший голову от волнения шалопай.

— «Какое красивое у тебя имя, Вольрик!» — еще ласковее улыбнулась дама: «А что ты ловишь? Рыбку?»

— «Да, Ваша милость, рыбку…» — парень окончательно «поплыл».

«Нет уж, милок, «рыбка» в данном случае — это ты!» — про себя усмехнулась Талантика, но в слух произнесла:

— «Как интересно! Никогда не пробовала! Если можно — сядь ко мне поближе и расскажи — как это делается!»

Спустя пару минут Вольрик, забыв обо все на свете, сидел почти у самых ног обворожительной красавицы и, ни о чем больше не помня, рассказывал о себе буквально все, что только мог рассказать. Даже такие вещи, о которых не догадывались ни его родители, ни хозяева, ни кто-либо еще…

— «А скажи-ка мне, Вольрик, любишь ли ты гулять в лунные ночи?» — убедившись, что ее «рыбка» уже крепко сидит на крючке, Талантика решила форсировать события.

— «Да, люблю!» — прозвучал бесхитростный ответ: «Раньше я вообще никогда не спал в такие ночи и бродил по окрестностям».

— «Почему никогда? Не хотелось?»

— «Нет, я боялся заснуть — я часто ходил во сне в такое время. Меня родители ругали! Называли «лунатиком»! — никогда и ни перед кем Вольрик не был столь откровенен.

— «А что сейчас? Больше не ходишь?» — девушка уточняла уже на всякий случай — ей все было ясно и душа ликовала — первый этап следствия можно было считать завершенным — виновник похищения найден!

— «Иногда случается» — смущенно признался Вольрик: «Вот, третьего дня я опять проснулся не дома, а там — за прудом!» — юноша махнул рукой в сторону отдаленного противоположного берега — «Наверное, снова бродил!»

— «А где точно ты проснулся — можешь показать?» — Талантика поднялась на ноги и ласково положила ручку на голову совершенно обалдевшего парня.

— «Конечно! Во-о-он там — около большой ивы, что из воды торчит! У меня даже ноги по колено мокрые были — наверное, в воду заходил…»

Прошло совсем немного времени, а работники уже бродили вдоль всего противоположного берега с баграми, пытаясь нащупать заветный «золотой мешок», как они его прозвали. Но башенные часы отбивали час за часом, а результата не было никакого. «Это как в стогу сена иголку искать!» — ворчали слуги: «Пруд то у нас огромный — иное озеро переплюнет! И глубокий — мелко только у самого берега! А если чертов лунатик мешок поглубже закинул? Как его найдешь? Вода то темная, дно — илистое… Эдак мы год искать будем — и то бестолку!

Наша героиня и сама теперь понимала, что, не найдя сокровища прямо около ивы, на которую указал юный лесничий, случайно обнаружить его в другом месте шансов имелось немного. Но так хотелось надеяться на лучшее! Поэтому девушка продолжала неотрывно наблюдать за работой, которую «бродники», в другом случае, давным-давно бы бросили. Так, наверное и сидела бы молодая дама до самой темноты, если бы не запыхавшийся граф Эксклюзивус, на маленьком ялике добравшийся до противоположного от Замка берега.

— «Леди Талантика! Скорее садитесь в лодку! Мне удалось обнаружить новые обстоятельства! Я расскажу их по пути! А вы все — заканчивайте работу!» — граф приказывал так уверенно, что красавица не стала возражать и через минуту они вдвоем уже рассекали гладь пруда в обратном направлении.

— «Значит так! Рассказываю по-порядку….» — Эксклюзивус греб энергично, но неумело, поэтому сильно уставал и речь его звучала отрывисто: «Не сомневался в Вашей удаче… Но что-то не совпадало… Решил все же проверить… И узнал… Наш Витиеватус — он тоже лунатик! Вот так… А сейчас собрался вдруг уезжать… Никто не уезжает — а он прямо рвется скорее… Не смотря на вечер… Попросил коляску до почтовой станции… Сильно нервничает… Все время оглядывается по сторонам… Везет при себе большой баул, которого не было раньше… Кажется — тяжелый… Я сразу за Вами…»

Пока окрыленные новой надеждой «следователи» спешат на «перехват» (как они уверены) пропавших ценностей, вернемся к волшебным обитателям Замка, переживающим явно не лучшие времена.

Крепость еще держится под натиском различной нечисти и всякого рода несчастий. Но силы почти на исходе — уж больно много напастей навалилось. Из самых последних неприятностей — Восстание Тараканов.

Главный Таракан, вероломный негодяй, пользуясь плачевным положением домохранителей Замка, выдвинул Флорентике ультиматум: либо тараканы навечно получают доступ в Дом (конкретно — на кухню), либо — они захватывают его сами и без всяких ограничений! Естественно, гордая представительница двух знатных волшебных родов Леди де Роз фон Ист-Лимес отвергла шантаж с порога. И теперь почти жалела об этом. Тараканы — животные организованные, имеющие четкую иерархию и собственную (пусть и примитивную, но вполне действенную) магию (а, иначе, разве им удавалось бы выживать практически везде — от полупустынь Южного Заморья до вечной мерзлоты Варварских Окраин?) К тому же, берегиня даже не подозревала — какие орды противных рыжих насекомых расплодились в укромных закутках поместья… Видимо, замыслили свой мятеж они достаточно давно и теперь просто воспользовались благоприятной ситуацией… Ведь как ни стремился Кром-Кубош соблюдать традиции («При моих предшественниках были тараканы в имении? — Были! Значит и к моим наследникам тоже перейдут!» — говаривал он), но дать разрешение на столь запредельную численность усатой мерзости он явно не мог…. Теперь же с массой насекомых боролись и домовые, и люди — вовсе не подозревавшие ни о каком «ультиматуме» и просто в один вовсе не прекрасный момент узревшие рыжие волны, лезущие в Дом из всех щелей. Ах, каков был женский визг! Вы бы слышали!!! Первый штурм, хотя и с трудом, постоянные обитатели Замка все же отбили (похоже, что решающую роль в успехе обороны сыграло возмущение самого Рыцаря-с-Гобелена, вынужденного прихлопывать Закладным Камнем заползших на картину тараканов и рассердившегося не на шутку….). Но часть жилых флигелей отвоевать обратно не удалось — там изо всех щелей теперь торчала сплошная щетина шевелящихся рыжих усов, ожидающих только ночи, чтобы завершить оккупацию…

Впрочем, до Детской тараканья армада пока не добралась и две маленькие девочки, о сей угрозе даже не подозревая, с самого утра продолжали играть в вечно живую игру — в «дочки-матери», умиляя своей увлеченностью заглядывавших к ним нянь и взрослых дам.

— «Делика, а во что мы его оденем сегодня? Давай, примерим на него курточку моего Атошки, а панталошки возьмем у твоей Миледьки?» — юная леди Игралика была предельно серьезна и озабочена — ведь сегодня наступил очень важный день — следовало познакомить Барабошку со всеми куклами — официально представить и, быть может, даже выбрать ему невесту!

Мог ли Главный Домовой-хранитель Замка Хэльдиборн, Магистр домомагии, мессир Кром-Кубош фон Ист-Лимес еще вчера утром хотя бы в страшном сне вообразить, что эти две крохотные девочки (в которых он, кстати, души не чаял) сегодня станут называть его «Барабошкой», кормить с чайной ложечки овсяной кашкой и одевать в наряды, снятые с самых маленьких своих деревянных и фарфоровых кукол!?!?! Ох, какой позор!!!!

— «Барабошечка! Прекрати прикидываться простой куклой! Иначе накажу!» — голос Игралики полностью копировал интонацию ее мамы в подобных случаях: «Если не оденешься сам — поставлю в угол! И оставлю без сладкого за завтраком! Хотя нет! Я тебя обратно в шляпу засуну! Вот! Я уже догадалась — что тебе внутри шляпы, в темноте, одному страшно сидеть!»

Как же наш почтенный домохранитель попал в столь смешное и нелепое положение? Куда же делись все его прославленные магические навыки? Чтобы ответить на этот вопрос, вернемся в утро прошлого дня, в которое юная леди Игралика вышла на ОХОТУ ЗА ДОМОВЫМ. Девочка не только не забыла своего ночного спора с сестрой, но и подошла к предстоящей игре с предельной серьезностью. Во-первых, надо было определить — где ловить волшебного человечка. Ну, этот вопрос Игралика решила сразу — конечно же — под Старой Липой — она и сама там домовичка видела, и бабушка рассказывала, что они там все время крутятся… Во-вторых — когда ловить. Ответ не занял много времени — прямо сейчас! Зачем откладывать? Сегодня же «утереть нос» этой задаваке Делике! Даром, что младшая сестра — а сколько о себе воображает! Ну, и последнее — чем ловить? Сачком? Как бабочку? А вдруг не получится? Надо спросить у бабушки!

Леди Фиеста за чаем с малиново-клубничным вареньем наслаждалась беседой с двумя столь же почтенными дамами из числа гостей, когда к ней в комнатку впорхнула, похожая на воздушый цветок с своем легком белом платье, старшая внучка. Подбежала, вежливо сделала книксен остальным дамам, а потом, без разрешения, залезла бабушке на колени и вежливо замолчала. Хорошо зная характер Игралики, леди Фиеста сразу поняла, что девочка хочет что-то спросить, но стесняется посторонних дам, поэтому она сама наклонила к личику Игралики голову, чтобы та могла прошептать свой вопрос или просьбу прямо на ушко.

— «Бабушка! А чем ловят домовых?» — последовал торопливый детский шепот.

— «Волшебными шляпами!» — не задумываясь, ответила леди Фиеста и Игралика, более не теряя времени, соскользнула с ее колен. Еще раз поклонилась бабушке и ее подругам и со всех ног ускакала из комнаты.

Теперь вопрос — «чем ловить?», был решен. Дело осталось за малым — разыскать Волшебную Шляпу. Папины, спрятанные в его гардеробе, вряд ли подходят. Мамины — очень красивые, но все ли они волшебные? Ошибиться нельзя! Иначе домовой убежит! Ну, конечно же! Если в Доме и есть Волшебная Шляпа — то она наверняка хранится на чердаке! Там полно волшебных вещей… но там очень страшно! Даже днем почти совсем темно! И летучие мыши! И пауки! Одной идти на чердак Игралике стало очень-очень боязно и она, немного поразмышляв, решила обратиться к старшему брату — Воику. Ему уже целых 7 лет — он большой и очень храбрый — самый храбрый из всех знакомых мальчишек!

Выслушав сестру, Воик только усмехнулся — какие же все девчонки глупые! Волшебные шляпы бывают только в сказках! Вот Волшебные Мечи — другое дело! Их в Замке много. Но все они висят в Оружейной Зале или в Папином Кабинете и прикасаться к ним детям строго-настрого запрещено. Но почему бы и не слазить еще разок на чердак? Там, действительно, столько интересного можно отыскать! Впрочем, для начала Воик начал Игралику пугать:

— «Лика, а ты знаешь, что на нашем чердаке живет ужасный Перелетный Свинодракон? У него крылья как у летучей мыши и целых шесть лап с во-о-от такими когтями!»

— «Нет, не знаю! А ты не обманываешь? Мне про такого не рассказывали!» — засомневалась маленькая леди.

— «Еще чего! Я сам его видел!» — смело соврал Воик, а потом надулся от гордости и сообщил: «Но я его не боюсь! Я — рыцарь Хэльдиборн! Мы никого не боимся!»

— «Значит, ты достанешь мне Волшебную Шляпу?» — Игралика смотрела на него с такой надеждой, что Воик не мог отказать.

— «Ладно уж! Достану! Только, чур, полезли вместе! Мне одному скучно!» — еще раз соврал мальчишка, который тоже, откровенно говоря, побаивался в одиночку бродить по темным закоулкам огромного замкового чердака.

Когда Воик раздвинул маленькие дверцы лаза, Чердак был рад оправдать самые жуткие детские ожидания. Он напустил на себя самый сумрачный и зловеще-загадочный вид, поднял в воздух несколько вполне безобидных, но ужасных с виду летучих мышей, страшно заскрипел старыми деревянными половицами… Если бы Воик забрел сюда один, он, вероятно, через несколько мгновений с отчаянно бьющимся сердцем стремглав скатился вниз по лестнице… Но показать страх перед младшей сестренкой, сейчас крепко вцепившийся в рукав его курточки обеими руками, будущий рыцарь не мог! С самым суровым и непоколебимым видом, сжимая рукоять деревянного меча, мальчик двинулся в один из дальних закоулков, в котором, как он смутно помнил, должен стоять старинный сундук со всякой рухлядью. Кажется, в нем хранились и какие-то старые шляпы — сейчас он доведет туда девчонку, она выберет себе любую для своих игр в волшебство — и бегом отсюда! Хотя «Перелетного Свинодракона» он только что придумал сам — теперь ему казалось, что выдумка может оказаться вполне реальной: мало ли что водится в таком жутком месте? А что там такое огромное возится в темноте? (Игралика громко взвизгнула): «Уф-ф-ф! Барсбик! Как напугал! Кыш отсюда, негодный котище!»

Поплутав несколько минут, дети все же добрались до своей цели. Расположенный прямо под слуховым окном, запыленные разноцветные стекла которого, тем не менее, пропускали достаточно солнечного света, старинный ларь, окованный стальными гвоздями и латунными уголками, украшенный резными изображениями скачущих рыцарей и сцен псовой охоты, сам по себе смотрелся очень волшебно! С трудом, совместными усилиями дети подняли его тяжелую крышку и принялись копаться в на удивление целых, не тронутых молью вещах — давно вышедших из моды и из употребления женских салопах, мужских епанчах и потертых мундирах, каких-то восточных халатах. Наконец, Игралика вновь взвизгнула — на этот раз — от радости: она извлекла на свет большущую широкополую шляпу, темно-синюю, украшенную по краям тонким серебряным галуном и, с одной стороны тульи, серебряной брошью в виде собачьей головой, сжимавшей зубами колечко со вставленным в него пучком ветхих от старости фазаньих перьев.

— «Ух ты! Действительно чудо!» — воскликнул Воик. Увидев такую шикарную вещь, он пожалел, что не нашел ее сам и теперь, хочешь — не хочешь, придется оставить ее бестолковой девчонке. Впрочем, ему тоже нашлась добыча — на самом дне сундука мальчик раскопал древнюю трость, также украшенную набалдашником в виде собачьей головы.

— «Вот! Это будет получше шляпы! Думаю — она тоже волшебная!» — он гордо продемонстрировал сестре свою находку.

— «Красии-ивая! Подаришь ее мне? Ну, пожалуйста! Милый Воик! Подари, а?» — немедленно начала попрошайничать Игралика, но встретила твердый отпор:

— «Еще чего! Хватит с тебя и шляпы! И больше не проси! А то сейчас брошу на чердаке одну и убегу!» — пригрозил брат, потом вновь опасливо оглянулся вокруг и предложил: «Давай уже пойдем отсюда? Свинодракон куда-то улетел, наверное, но вдруг вот-вот вернется?»

Очарованная находкой, Игралика долго вертелась в Детской перед зеркалом, примеряя шляпу и так — и эдак, но та была ей все же, слишком велика и девочка со вздохом решила, что она станет носить эту шляпу, когда вырастет и станет взрослой волшебницей. А пока — надо пойти и поймать домового!

Выбежав в парк, она сначала направилась прямо к Старой Липе, но потом подумала, что домовой вряд ли покажется, если она станет ждать его совсем открыто. Надо спрятаться! Оглянувшись по сторонам, девочка решила, что лучшее место для засады — это Лодочный Сарай. От него до дерева — несколько шагов, если бегом бежать. Она спрячется в сарае и будет наблюдать в щелку за дорожкой. А когда на ней покажется домовой, выскочит — и накроет его шляпой! Все просто!

Так Игралика и сделала. Достав из кармашка леденец, она засунула его в рот, залезла в сарай, нашла местечко поудобнее на перевернутой кверху дном лодке и принялась с нетерпением ожидать — когда появится добыча. Однако время шло, а по тропинке, кроме жуков и муравьев, никого не проходил. Игралика быстро соскучилась — сидеть в пыльном сарае в то время, как снаружи во-всю светит Солнышко, было вовсе не интересно. К тому же, вокруг начали кружится и ныть противные комары. «Поймаю домового завтра!» — решила было девочка. Но только она собралась уйти, как под Старую Липу неожиданно пришли взрослые: огромный и красивый Дядя-Драк (в представлении девочки — идеал мужчины — на нем был такой блестящий красный мундир, звонкая сабля и черные закрученные усы!), смешной Дядя-Эк, Дядя-Домоправитель и красивая-прекрасивая дама, похожая на принцессу, с которой Игралику еще не познакомили. Игралика засмущалась выходить и принялась слушать разговор взрослых, которые обсуждали вчерашнее исчезновение Папиного Клада.

Когда дядя-Драк заявил, что Клад украл Дядя-Витус, Игралика аж подпрыгнула от возмущения. Этого не может быть! Дядя-Драк врет! Смешной и добрый Дядя-Витус, у которого все карманы набиты конфетками, каждый раз, когда приезжает в гости, играет с ними и рассказывает такие интересные и смешные сказки, каких даже бабушка ни разу не читала! Игралика хотела бы выскочить и защитить Дядю-Витуса, но побоялась, что ее начнут ругать за то, что она подслушивает старших. Рассердившись, девочка заткнула пальцами уши и так и сидела, надувшись, пока взрослые не ушли. Наконец, они удалились. Игралика, уже собираясь соскочить с лодки, бросила последний взгляд в щелку и… замерла: прямо перед ней, по дорожке к сараю шагал тот самый крохотный — с мышку размером — человечек в зеленом камзоле и красных штанишках, которого она позавчера придумала, чтобы переспорить Идеалику… Человечек был явно сердит и размахивал крохотной золотой тросточкой. Потом он остановился перед дверью сарая и что-то начал громко пищать на непонятном языке, а Сарай в ответ как-то странно заскрипел — наверное, он разговаривал с домовенком (Игралика была так поражена видом домового, что больше ничему не удивлялась). Потом домовой взмахнул тросточкой и сарай перестал скрипеть… а волшебный человечек все пищал и пищал — ругался, наверное… Терять времени было нельзя! На цыпочках, стараясь не шуметь, девочка поспешно шмыгнула к двери сарая, одной рукой дернула ее на себя, а другой — занесла над головкой Волшебную Шляпу. И через пару мгновений в ней уже сидел и смотрел на нее крохотными испуганными глазкам пойманный домовой!!!

Весь вчерашний день Кром-Кубош провел в стеклянной банке, куда его посадила Игралика, опасавшаяся, что «Барабошка» (как его теперь называли) сбежит… Сначала, оказавшись в Волшебной Шляпе, он ничегошеньки не понял… Как его смогли поймать??? То, что маленькие дети до 7 лет могут видеть волшебных существ собственными глазами, он, конечно знал. Но поймать домового? Даже когда учился в Колледже, он читал всего одну похожую историю — и то — про гнома, которого сачком изловил мальчик Нильс. Но то ведь был гном!!! Потом, разобравшись в ситуации, Кубош в конец расстроился — дело выглядело хуже, чем можно было предполагать. Каким-то образом Игралика нашла Волшебную Шляпу, которая хранилась на Чердаке в Невидимом Сундуке, оставшемся от Фантазируса Хэльдиборна — проживавшего 300 лет назад в Замке известного фокусника и мага. Увидеть этот сундук воочию могли только Хильдеборны, да и то — всего раз в жизни — когда очень-очень хотели найти какую-нибудь волшебную вещь… Ну надо же было такому случиться, чтобы девочка достала Шляпу именно сейчас и поймала именно его — Кубоша! Если данная история станет достоянием гласности (а в этом домохранитель почти не сомневался — в мире домовых сплетни разносятся с еще большей скоростью, чем в мире людей), его просто засмеют! Самое же неприятное заключалось, все же, в другом: в то время, как Дом и Хозяин остро нуждаются в его помощи, Кубош начисто лишен волшебных сил — Шляпа только людей наделяет волшебными способностями, а угодивших в нее волшебных существ наоборот — их почти полностью лишает. Теперь домовой не только не может творить волшебство — он даже из стеклянной банки не способен выбраться самостоятельно! Хорошо еще хоть, что из шляпы достали — несколько часов под ней — и от мессира Кром-Кубоша останется лишь бесплотный дух… К сожалению, Игралика и Идеалика очень быстро догадались, чего больше всего он боится — и теперь приходилось, волей-неволей, изображать из себя «живую куклу» — на радость девочкам самостоятельно одеваться, поедать листики щавеля, кашу, черствые хлебные крошки, раскланиваться и ходить под ручку с безмерно пораженными его состоянием куклами… Во время игр его доставали из банки и, привязав к ноге ниточку (чтобы не сбежал) выпускали на стол. Его уже и в коляску клали, и неумело пеленали… Писк домомоды — собственные кубошевы зеленый камзол и красные штанишки девочкам не понравились… Теперь Мессир «щеголял» в сиреневых кукольных панталонах и кукольной же курточке — желтой в красный горошек… на голове криво сидел белый младенческий чепчик… Хорошо хоть — башмачков по его размеру у кукол не нашлось — остался в своих… Волшебную золотую трость тоже сразу отобрали — теперь она использовалась как спица-заколка в высокой прическе большой куклы Миллы, которой домовой по росту до колена не доставал…

Всю ночь проведя в душной противной банке, до одурения нанюхавшийся одеколона (девочки засунули внутрь смоченный в пахучей жидкости платок — чтобы Барабошке приятнее спалось), несчастный Кубош напрасно ждал: когда же его, наконец, обнаружат! Но часы текли, прошло больше суток, а никто из волшебной братии так не набрел на пленника! Понятное дело — шляпа лишила его сил и скрыла от остального Волшебного Мира, но слуги должны были бы перевернуть весь дом в поисках своего Мессира! Неужели он был прав и в Замке завелась измена? Неужто, пока он — законный Домохранитель — тонким голоском пищит «мама» в игрушечной коляске, в его кресле-троне уже восседает какой-нибудь наглый узурпатор?!? И Флорентика заточена в волшебной сфере? Ужас!!! А все из-за чего? Сам ведь во всем виноват! Сколько раз обещал себе не грубить тете-Липе!!! Тетка, небось, и рада бы теперь рассказать о его беде — да не может — Кубош сам, собственноручно, на три дня лишил ее дара речи! А прошло всего полтора…

— «Бабарабошка! Сам переоделся? Вот и молодец! На ужин принесу тебе кусочек торта. Сейчас мы с сестричкой сбегаем в сад, а когда вернемся — пойдем знакомить тебя с твоей будущей невестой — куклой Миледи — она почти такого же роста как ты и очень красивая, но до сих пор без мужа!»

«Вот повезло!» — иронически-невесело рассуждал Кубош, со спокойным отчаянием рассматривавший свое искривленное отражение в мутном стекле банки: «Двоеженцем скоро стану! Свадьбу сыграют, наверное, завтра… а то и сегодня вечером… Ага, «очень красивая» — как же! На правом виске волосы вылезли, один глаз только наполовину открывается, правая нога хромая! К тому же — самая глупая кукла из всех, что сейчас в Детской! Самое смешное — от нее ведь потом не отвертишься — раз Хозяева повенчали — будет считаться законной женой! Придется подавать апелляцию в Высшую Палату Домозаконности! А там будут искать прецеденты, и, если не найдут, отложат вердикт лет на сто-двести…. Ну куда же девался Топ-Тош!?! Где этот негодный смотритель?!? Второй день его не видать!!! Нет, точно Измена в Замке! Но когда же ко нему вернутся волшебные силы? Была бы тросточка под рукой — он бы быстро оправился, а так — можно и неделю ждать, и две… И с сокровищем придется распрощаться, и Хозяина подведёт… а, может, к тому времени ему дети уже руку оторвут или ногу… а то и голову… Домохозяин без головы! Красота!»

— «Лика, я Барсбика поймала!» — радостный голос Идеалики вернул Кром-Кубошу надежду («Только бы они принесли кота сюда! Тогда я спасен!»)

— «Неси сюда, познакомим его с Барабашкой!»

Через минутку полный самых радостных надежд Кубош мог наблюдать торжественный внос в Детскую старого кошака, с безнадежно-смиренным видом мешком висящего на руках леди Идеалики. В глазах Барсбика читалось без перевода: «Ну всё… Попал!» Но едва девочки поднесли морду кота к банке («Знакомься Барсбик — это наш домовой Барабошка!»), как зеленые глаза раскрылись на всю ширину, став абсолютно круглыми. Между Домохранителем и «Барабошкой» произошла короткая беседа (со стороны, впрочем, казалось, что кот алчно мяукает, а домовик — испуганно пищит):

— «Мяу! Мессир Кубош! Вот Вы где! Вас все обыскались! Что Вы тут делаете? Замок в опасности!»

— «Нет времени объяснять, Барсбик! Срочно освободи меня отсюда или передай весть нашим! Сам я выбраться не могу — лишился сил! Где негодный Топ-Тош?!?»

— «Караулит гномов-изгоев в подземном ходу! Я только что оттуда».

— «Какие еще гномы?!? Ну, ладно, разберусь….А Кыр-Кыш?»

— «Пытается стаю Напастей отогнать. С Флорентикой вместе!»

— «Ну и дела! А Пыр-Пыш?»

— «Подавляет Восстание Тараканов!»

— «Все, Барсбик! Хватит!» — строгим голосом объявила леди Идеалика: «Прекрати мяукать! Разве не видишь, что Барабошка тебя боится? Вон как жалобно пищит, бедный!»

Но хитрый кот, до того спокойно сидевший на столе, придерживаемый ручками Игралики, вдруг проявил норов и, вырвавшись, скакнул прямо на банку, моментально опрокинув ее лапой на бок. Несчастный Кубош, вылетев из своего узилища, кубарем полетел на пол, стукнулся точнехонько головой, но, не потеряв присутствия духа, со всех ног шмыгнул под кушетку, где, как он прекрасно помнил, имелась заброшенная и едва залепленная шпаклевкой мышиная норка.

— «Барсбик! Противный котище! Стой! Пощади Барабошку!» — одновременно всплеснув руками, в отчаянии заголосили девочки и кинулись ловить агрессивного зверя, однако тот, проявив неожиданную для своего возраста прыть, лихим прыжком через полкомнаты оказался на полке с игрушками и опрокинул ее… Да так, что Большая Кукла Милла рухнула вниз головой прямо на кушетку, обронив на половицы новенькую щегольскую заколку…. Гоняясь за котом, Игралика с Идеаликой даже не заметили, как из под кушетки выскочил их «бедненький Барабошка», подобрал свою волшебную трость и опрометью метнулся назад. Взмах тростью — и Кубош, все еще в смешном и нелепом кукольном одеянии, очутился в своих родовых покоях… Только для того, чтобы увидеть в них непомерно разросшегося (с котенка размером) Главного Таракана….

Едва Талантика увидела стоящего около запряженной коляски Витиеватуса, как все сомнения в его виновности у девушки-следователя отпали сами-собой. Весь вид литератора прямо вопил о том, что он совершил какое-то жуткое преступление, или, по крайней мере, мерзкий и бесчестный поступок.

Поэт, еще недавно такой веселый и открытый, стремящийся постоянно быть на виду и привлекать к себе внимание — теперь радикально пременился. Около коляски, закутавшись в темный плащ, низко надвинув на глаза широкополую дорожную шляпу, нетерпеливо переступал с ноги на ногу, поминутно нервно оглядываясь по сторонам, испуганного вида проходимец. Правая рука Витиеватуса до белизны в костяшках пальцев вцепилась в кожаную лямку поставленного у ног огромного дорожного баула, а левая судорожно что-то перебирала в кармане плаща. Видно было, что стоящего рядом и в чем-то убеждавшего его Хэльда Хэльдиборна литератор совершенно не слушает, охваченный одной-единственной мыслью — скорее покинуть место, где сейчас находится. Между тем, Хэльд вполне убедительно доказывал гостю:

— «Витиеватус, друг мой! Ну куда Вы так спешите? В любом случае — на вечерний дилижанс уже опоздали — даже самые быстрые кони не домчат в город к моменту его отправления! Ехать на утреннем нет смысла тем более — он не идет прямо в Столицу, а делает солидный крюк — лишние пол-суток в пути! А на дневной Вы вполне успеете, выехав из нашего поместья и рано утром! Заночуйте тут, прошу Вас!»

— «Нет-нет! Мне обязательно надо ехать прямо сейчас!» — невнятно бормотал Витиеватус побелевшими от волнения губами: «Я и так задержался! У меня в Столице срочные дела!»

— «Ну…» — развел руками Хэльд: «Тогда не смею задерживать! Возница доставит Вас к гостинице, где можно будет переночевать. Подождите только — пока заменят упряжь. Как видите сами — совершенно некстати лопнули вожжи… Минут 10 — и все будет готово…»

— «Ах, Хэльд, дорогой, прошу Вас — только поскорее!» — в полушёпоте поэта звучала мольба: «Вы и представить себе не можете, как важно мне поскорее покинуть усадьбу!»

Демонстративно не глядя на вдруг ставшего ей противным сочинителя, Талантика быстро подошла к владельцу усадьбы, настойчиво взяла его под локоть и отвела в сторону.

— «Хэльд, неужели Вы не видите, что перед Вами — преступник! У него же на лице написано, что именно он украл клад!»

— «С чего Вы взяли?» — удивился Хэльд: «Не наблюдаю ничего подобного! У бедняги просто очередной нервный срыв. Такое с ним нередко бывает — он ведь уже пятый или шестой раз гостит у нас в Доме. Уж кого-кого, а его-то в краже никогда бы не заподозрил! Уверен, Талантика: Вы ошибаетесь!»

— «Ну если мне не доверяете, позвольте мне хотя бы поговорить с этим неблагодарным!» — твердо потребовала юная дама, уверенность которой слова собеседника ничуть не поколебали: «Вы обещали мне полное содействие в расследовании, помните?»

— «Хорошо. Разве я против?» — пожал плечами Хэльд: «Все равно упряжь так быстро не починить, а запасную никак найти не могут! Что за дела такие — все идет кувырком… одни неприятности! Тараканы откуда не возьмись тысячами лезут, всё рвется и ломается… Про дуэль завтрашнюю даже думать не хочется!»

Получив формальное разрешение, Талантика не стала медлить. Кивнув графу Эксклюзивусу (тот без слов все понял и занял позицию чуть сбоку — на случай неожиданностей), девушка почти вплотную приблизилась к Витиеватусу, пристально, снизу-вверх, взглянула ему прямо в глаза и вполголоса, но очень твердо спросила:

— «Как Вам не стыдно красть?!?»

Лицо поэта мгновенно посерело, он еще более, чем обычно, ссутулился, выпустил из пальцев ремень баула и безжизненным голосом ответил:

— «Я не виноват… я не хотел… не смог устоять…»

Талантика, торжествующе взглянув на Эксклюзивуса, продолжила натиск:

— «Вы должны во всем немедленно признаться! Прямо сейчас! Здесь! Немедленно!»

— «Но мне же все равно никто не поверит… скажут, что я — сумасшедший!» — в голосе Витиеватуса слышалось безнадежное отчаяние.

«Все ясно!» — в голове девушки молнией промелькнула догадка: «Он утащил сокровище во сне, когда «лунатил», а потом, проснувшись, побоялся признаться! Решил, что его все будут считать вором. А потом, ослепленный блеском золота и драгоценностей, решил им стать по-настоящему! Надо дать ему шанс… он ведь действительно больной!»

— «Если Вы готовы вернуть сокровище, то мы никому не расскажем о том, кто его похитил! Мы скажем, что нашли его в пруду и вор не установлен! Можете мне верить: не обманем — незачем покрывать позором нашу семью! Берите баул и идите за мной!» — не сомневаясь в исполнении своего приказа, леди повернулась и направилась прямо в парк. Провожаемый удивленными взглядами, с горестным вздохом вскинув на плечо баул и понурившись, Витиеватус поплелся следом. Сделавших движение присоединиться к нему Хэльда и Эксклюзивуса девушка остановила властным движением руки: «Не надо! Я сама!»

Странная пара молча шла по парку, пока не достигла скамьи рядом со Старой Липой. Здесь Талантика остановилась, молча присела и ожидающе взглянула на преступника. Тот, в свою очередь, с мрачно-безнадежным лицом покорно встал напротив, уронил руки и начал рассказ:

— «Милая леди!»

— «Я Вам не милая!» — жестко оборвала Талантика, в душе которой жалость к подлому негодяю боролась с глубоким презрением.

— «Простите! Я не хотел…» — Витиеватус сделал длинную паузу, собрался с духом и продолжил: «Не могу понять — как и откуда Вы узнали? Как догадались?»

— «Ничего сложного!» — слукавила Талантика: «В усадьбе не так много лунатиков!»

— «Да, правда!» — уныло согласился Витиеватус: «А таких как я, наверное, вообще никого… Ведь я, просыпаясь, вспоминаю, как сквозь туман, почти все, что видел в «лунном сне»… Столичные доктора считают меня уникумом. От этого не легче, конечно…»

— «Значит Вы, проснувшись и обнаружив сокровище, помнили, как Вы его украли?» — удивилась девушка. А потом, немного подумав, решила пошутить: «Может, Вы и маленького человечка вспомнили?»

— «Конечно!» — также безнадежно-уныло ответил поэт: «Еще бы его не помнить! Из-за него все и произошло!»

— «Странное коллективное сумасшествие здесь наступает!» — вслух удивилась Талантика: «Одному в белой горячке гномы являются, другому — во сне видятся!»

— «Да это не гном был, а домовой!» — возразил Витиеватус: «Я весь его рассказ от начала до конца слышал и запомнил. Когда я сплю «лунным сном», то понимаю язык зверей, птиц, насекомых и даже деревьев…. А уж домовых, русалок и прочих волшебных существ — тем более. Сам могу говорить с ними… Не всегда, правда…»

«Да он совсем больной!» — ужаснулась леди-следователь: «С него и впрямь никакого спроса быть не может! Надо с ним помягче…» — а вслух произнесла:

— «Сударь! Вы ведь неплохой человек, пишете хорошие стихи и рассказы — я их читала, некоторые даже понравились. Почему же Вы не вернули похищенное, когда проснулись?»

— «Не смог!» — еле выдавил из себя опозоренный поэт: «Когда я подумал, какие возможности оно мне предоставит, у меня захватило дух! Я знал, что это будет для хозяина сильным ударом, что поступаю крайне непорядочно и даже подло… но ничего не сумел с собой поделать! Чувствовал, что все равно мне не дадут им воспользоваться, что разоблачат и отберут. Но… " — Витиеватус помедлил: «…но даже представить себе не мог, что это сделаете Вы!»

— «Почему?» — Талантика почувствовала себя немного уязвленной: приятно, конечно, когда превосходишь чьи-то ожидания, но досадно, если от тебя заранее вообще не ждут успеха: «Разве Вы, как и все остальные гости, не слышали, что рыцарь Хэльд именно мне поручил поиски пропавшего клада?»

— «А при чем здесь клад?» — литератор уставился на девушку с неподдельным изумлением….

Последовало минутное молчание, в ходе которого собеседники с непониманием смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Первым опомнился поэт-воришка. Он, вдруг, с силой хлопнул себя ладонью по лбу:

— «Ах я осёл! Надо было сразу догадаться! Вы заподозрили меня в краже клада? Вы подумали, что у меня хватило подлости обокрасть своего друга-Хэльда? Человека, который не раз вытаскивал меня из долговой тюрьмы? Нет, как ни низко я пал, совершив свой поступок, но на подобную мерзость у меня совести не хватит! Кража клада — не моих рук дело!»

— «А что же тогда Вы украли? Что прячете в своей сумке?!?» — пораженная Талантика не могла ничего понять: «Вы же сами только что признались, что похитили сокровище!»

— «Да, я похитил. Украл сокровище!» — мрачно подтвердил Витиеватус: «Сокровище, которое дороже и прекраснее любого клада! Я украл Лунную Дорожку!»

«Господи! Он не просто больной! Он — совершенно сумасшедший! Какая жалость!» — в ужасе думала красавица, молча слушая рассказ поэта. А тот, присев на толстый корень липы, повествовал:

— «В первый вечер Ассамблеи, если Вы помните, я порядком напился. На самом деле (как бы не уверяли злые языки в Столице), случается это со мной крайне редко. Я с удовольствием пью вино и пиво в разумных пределах и не слишком часто — в праздник или под настроение, но меня почти никто не видел в невменяемом состоянии… Так… бывало пару раз… в юности — еще когда служил в Южной пограничной армии. И в тот вечер я достаточно владел собой, чтобы вовремя понять, что пить больше нельзя и пора незаметно ретироваться с гостеприимного застолья. Но, хотя и покинул общество с виду лишь слегка нетрезвым, — до Дома так и не дошел — меня, что называется, «развезло» уже в парке и я вынужден был прилечь. Кстати, в этом самом месте и прилег — во-о-он под тем кустом!

Сколько я спал «обычным сном» — не знаю, но когда взошла Луна, он сразу превратился в «лунный». У себя дома — в Столице, я всегда плотно завешиваю окна и это помогает избегать неприятных последствий. Да и Луна там, у нас, затянута дымкой смога и всяких испарений… Но здесь то Селена сияла в полную силу! Так что даже будучи пьяным, я оказался в полной власти ее магии и в состоянии сна-яви услышал удивительный рассказ домового про то, как домовые изготовили для нашего Хэльдиборнского пруда персональную Лунную Дорожку, как разворачивают ее каждый вечер при восходе Луны и сматывают — при заходе, пряча в особом тубусе вот в том лодочном сарае (Витиеватус ткнул пальцем в соседнее строение). Пораженный рассказом, все еще во сне, я проследил за тем, как ничего не подозревающий домовик спрятал волшебное полотно в тайник под старой лодкой, которой давным-давно никто не пользуется… Днем, когда я проснулся в своей постели, куда меня утром перенесли слуги, то долго не мог решить — привиделась ли мне рассказанная домовым история в обычном, или все-таки в «лунном» сне. Пока не нашел тубус с волшебным полотном прямо у себя под кроватью. Как я его отыскал и вытащил — ума не приложу! Но, поняв, какое сокровище попало мне в руки, сил вернуть его на место в себе не нашел. Я представил, что смогу в любом месте, оказавшись в «лунном сне», развернуть на воде эту изумительную, не сравнимую с любой другой Лунную Дорожку и бегать, бегать по ней! Быть может — добежать даже до самой Луны, как это уже сделал один домовой из нашего Замка! Что может быть прекрасней?!? Вы мне, наверное, не верите?» — литератор с сомнением уставился на замершую от жалости Талантику.

«Надо со всем соглашаться! Бедняга совершенно безумен! Зря я не позволила Хэльду и графу меня сопровождать!» — с запоздалым сожалением подумала девушка:

— «Да-да! Очень интересно! А можно будет вечером посмотреть на эту Лунную Дорожку? Ее ведь все равно надо возвратить на место!»

— «Да, конечно…. Но надо будет дождаться восхода Луны» — хмуро уронил рассказчик, а потом добавил с надеждой: «И все-таки я по ней побегаю! Специально засну под лунным светом! Как войду в «лунный сон» — сразу пулей на воду! Надеюсь, домовые меня не прогонят!»

«Вот ведь какой интересный и логичный у него бред!» — Талантика, не смотря на опасения, оказалась так зачарована историей, что решилась продолжить игру: «А как я смогу узнать — Вы ли развернули Лунную Дорожку, или она возникла сама по себе?»

— «Я Вам все докажу! Мы вместе пойдем на пруд и дождемся всхода Луны!» — восторженно воскликнул поэт, похлопывая рукой по своей сумке: «И, когда Луна поднимется, Вы увидите, что на воде не появится ее отражения! А через пару минут я открою тубус и громко попрошу домовых и русалок помочь мне раскатать Лунную Дорожку. Уверен — они простят меня и не откажут! Тогда Вы увидите, что я прав! Пообещайте мне, что пойдете со мной на пруд вечером! Обещаете?»

— «Конечно-конечно!» — поспешила согласиться Талантика, но потом, что-то подумав, осторожно осведомилась: «А тяжелая она, эта Лунная Дорожка? У вас такая большая сумка!»

— «Почти ничего не весит! Легкая, как шелковый платок! Но сам тубус — он большой — много места занимает. Если хотите — проверьте!» — Витиеватус наклонился, легко выудил из сумки здоровенный черный цилиндр лакированной кожи и протянул его собеседнице: «И, прошу Вас, до вечера держите его у себя! Открыть все равно не сможете (если Вы не волшебница, конечно)… А я подсмотрел — как это делал домовой. Ночью попробую повторить».

Пока Талантика разбиралась с непутевым сочинителем, в личных покоях Кром-Кубоша грохотало сражение. Главный Таракан, поддержанный целой ратью более мелких соплеменников, не стал тратить время на переговоры. — Почуяв, что домохранитель очень ослаб, насекомое решило в полной мере воспользоваться предоставившимся шансом. Огромный — в несколько раз больше домового, Таракан с бешеной скоростью перемещался по полу, стенам и потолку помещения, непрерывно нанося удары своими длиннющими, почти саженными усищами, жесткими и тяжелыми, словно туго сплетенные стальные канаты. Кубош с большим трудом отбивался волшебной тростью, едва успевая отшвыривать ножками кидавшихся на него более мелких рыжих хищников. Ситуация складывалась явно не в его пользу и, понимая это, домовик отчаянно позвал на помощь. Первой на его призыв откликнулась, конечно же, Флорентика:

— «Милый! Как я рада, что ты снова с нами! Но я не могу к тебе прорваться! Сверху Замок атакуют стаи злых духов. Если не смогу их сдержать — будет еще хуже! Я послала к тебе Армию Солдатиков — это все, что осталось у нас в резерве — может быть — они тебя хоть чуточку поддержат!»

И, действительно, в комнатке немедленно появились несколько десятков конных и пеших фигурок — деревянных и оловянных рыцарей, стрелков, мечников и копейщиков во главе со своим Генералом. По его команде, не теряя ни мгновения, солдатики метнулись к Кубошу и построились вокруг него, создав сплошное каре — теперь домовому, хотя бы, не приходилось отбиваться самому от тараканьей орды, которая напрасно лезла прямо на клинки и пики, теряя одного воина за другим.

— «Все равно тебе не одолеть!» — злобно заскрипел Главный Таракан: «Нас сотни тысяч! Я уже вызвал подкрепления из подвалов! Они спешат и через несколько минут будут здесь! Какая удача! — Ты так слаб, что не можешь победить даже меня одного! И никто не придет тебе на помощь — мои союзники штурмуют Замок со всех сторон! Сдавайся, пока не поздно!»

— «Не дождешься!» — спокойным тоном сообщил Мессир Кром-Кубош. Отражая удары, он лихорадочно пытался найти решение, способное переломить неудачный ход битвы. — Резервов, действительно, не имелось никаких. Всё волшебное население, вместе с гостями, отчаянно (и довольно успешно) сражалось на разных участках, но снять с них хоть кого-то, означало дать врагам прорваться… Надо было придумать что-то совсем новое… неожиданное…

Ну конечно! Маленький рыцарь Воик Хэльдиборн! Он, утомленный целым днем игр, невзначай заснул сейчас на кушетке, сжимая в руке свою недавнюю находку — чудесную трость с серебряной собачьей головой. Волшебную Трость! С восторгом рассматривая неожиданный подарок судьбы, мальчик вдруг обнаружил, что, если нажать на маленькую неприметную кнопочку, из трости, как из ножен, выскакивает тонкий стальной клинок, украшенный затейливым мелким узором: по полированной стали скачут крохотные золотые рыцари и единороги, летят орлы и грифоны! Просто чудо! Мальчик загляделся на узоры и не заметил, как уснул.

И теперь Тридцать Пятый Рыцарь Хэльдиборн видит во сне, как верхом на огромной Серебряной Собаке, во главе армии всадников-героев и волшебных чудищ идет в далекий поход. В его руке, поднятый к Солнцу, горит золотом, серебром и сверкает алмазами грозный Всепоражающий Меч Хэльдиборнов. А вот и Враги! Страшные уродливые чудовища в скрипучих ржавых доспехах окружили в горном ущелье маленькую армию, в воинах которой Воик узнает своих любимых верных солдатиков! Под командованием Генерала и неизвестного волшебника, они храбро отражают яростные атаки, но их теснят все сильнее и сильнее. Скорее на помощь!

Ура! Ура! Золотые рыцари на полном скаку врываются в строй ржавых негодяев, опрокидывают и топчут их копытами своих скакунов. Крылатые грифоны и гигантские орлы пикируют сверху, хватают мощными когтистыми лапами тех из врагов, что забрались на стены ущелья, уносят ввысь и оттуда сыплются куски рыжих панцирей… Единороги насаживают на свои волшебные бивни одного противника за другим и те через долю мгновения рассыпаются в прах… А вот и Главный Враг — огромный Рыжий Дракон с гигантскими усами и шестью вывернутыми лапами — он в ужасе пятится от Воика, стараясь сбежать… Нет! Не уйдешь! Ты посмел напасть на моих верных солдат! — Чудище встает на дыбы, надеясь напугать противника. Не тут то было! Хэльдиборны ничего не боятся! Удар, еще удар — и отрубленные усы падают прямо в ряды смешавшегося разбойничьего войска, которое немедленно обращается в паническое бегство. Еще секунда — и незнакомый волшебник опутывает Рыжего Дракона крепкой сетью, а потом оборачивается к Воику, преклоняет перед ним колено и произносит:

— «Доблестный рыцарь Воик Хэльдиборн! Я, домохранитель Кром-Кубош фон Ист-Лимес, благодарю тебя за свое спасение и присягаю лично тебе на верность! Отныне, где бы ты ни был, Кром-Кубош всегда будет рядом с тобой! А теперь прости меня — Волшебную Трость надо вернуть на место — она еще не раз понадобится будущим потомкам вашего славного рода! Взамен я дам тебе вот этот амулет… (волшебник что-то вложил в руку Воика). Ты будешь носить его на шее и никогда не потеряешь! Проснись!»

Словно подброшенный, мальчик подскочил на кушетке: Где он? Где его армия и где враги? И где волшебник? Где меч? Неужели… неужели это был всего лишь сон?!? Какая досада…. Но что это? — Воик разжал кулачок и с восторгом и удивлением обнаружил в нем изумительно красивую фигурку золотого рыцаря верхом на серебряной собаке, мчащегося в атаку с воинственно занесенным над головой бриллиантовым мечом.

Миновало примерно два часа. Теплый летний вечер уже вступил в свои права, лаская Дом и приусадебный парк нежаркими лучами заходящего Солнца. Во всей природе, казалось, воцарилось спокойствие, от недавнего напряжения не осталось и следа… Лишь в одном месте — в покоях Кром-Кубоша, все еще продолжали бушевать нешуточные страсти…

Только-только отразив все атаки на Замок и убедившись, что враги отброшены окончательно и в ближайшее время напасть не рискнут, домохранитель созвал всю «волшебную рать» (включая домовых-гостей) в свою «тронную залу», чтобы окончательно прояснить вопрос: «кто виновник всех случившихся безобразий?» В том, что среди домочадцев или гостей завелся изменник, Кубош более не сомневался — ему уже стал известен разговор, состоявшийся между Талантикой и флаг-капитаном. Теперь, грозным судьёй возвышаясь над собравшимися родственниками, друзьями и слугами, Мессир Кубош с подробностями пересказывал повесть Великора Саморадского, а его взгляд впивался то в одного, то в другого слушателя, стараясь выявить негодяя…

— «Итак, Вы все слышали, что беднягу-лесничего Вольрика (я теперь доподлинно знаю, что это был он) заставил взять сокровища и вывел из Дома кто-то из нас!» — подвел итог мессир Кубош: «И этот «кто-то» либо очень-очень искусный волшебник, либо обитатель Дома — иначе ему никак бы не удалось «отвести глаза» буквально всем живым существам и предметам… Хочу отдельно подчеркнуть — именно такое подлое преступление и привело ко всем несчастьям, обрушившимся на наш Замок! И еще приведет! Как я ни стараюсь — до сих пор не получается выгнать жуткую Ссору, ставшую причиной завтрашней дуэли между двумя храбрыми рыцарями — ротмистром Разнодраком и графом Эксклюзивусом. Если дело все же дойдет до схватки, то трагический исход предотвратить почти невозможно — тут замешаны Хранители Чести и Демоны Войны — с ними нам, домовым, не справиться… Пусть тот, кто совершил проступок, хорошенько подумает — готов ли он и дальше скрываться, надеясь сохранить в тайне свою измену и каждый день наблюдая все более и более тяжкие ее последствия?» — Кубош сделал паузу…

— «Нет!» — в гробовой тишине послышался тихий, но твердый ответ: «Нет! Больше не могу скрывать правду! Изменник и похититель — это я! Я — виновник всех бед и несчастий! Судите меня!» — низко опустив голову, один из домовых решительно шагнул вперед.

— «Топ-Тош!?! Ты!?! Не могу поверить…» — Кубош ошеломленно опустился в свое кресло-трон… Потом снова вскочил, весь побелев от гнева и, замахнувшись над головой тростью, шагнул к несчастному Смотрителю Детской…

— «Милый, постой!» — Флорентика вдруг очутилась прямо между домохранителем и его провинившимся помощником: «Гнев — плохой советчик! Давай, сначала выслушаем рассказ Топ-Тоша, а уже потом будем его судить и наказывать!»

— «Да, ты права! Как всегда, права!» — буркнул Мессир и вернулся в кресло. Одно движение тростью — и Топ-Тош оказался одет полосатую хламиду, а руки и ноги его сковали тяжкие чугунные кандалы: «Говори!»

— «Мне нет прощения, Мессир! Но все же расскажу все сначала, чтобы Вы поняли, что я не замышлял измены сам — она произошла против моей воли…» — всё волшебное собрание подалось вперед, боясь пропустить хоть звук из глухой исповеди Тоша.

«Всем вам известно, как неудачно я выступил в прошлом году на весенних соревнованиях по гонкам на дроздах. Я не смог укротить своего летуна и пересечь пруд до первых лучей Солнца. Сброшенный в воду, я был обречен до глубокой осени служить рабом нашему Водяному, выполняя самые грязные и презренные работы в его большом хозяйстве — ведь я оказался первым «свежим» пленником за последние полсотни лет. Что я только ни делал! Пас водяных улиток, кормил личинки комаров, пел в хоре лягушек, играл роль утопленника в русалочьих самодеятельных пьесах… и еще много-много всего другого, о чем и вспоминать то стыдно… Когда же наступили холода и пруд стал покрываться коркой льда, ныне правящий Главный Водяной Глухобуль 32-й, согласно условиям договора, отпустил меня восвояси… Вы, милорд Кубош, всё собирались меня подробно распросить про жизнь в Пруду, но так и не нашли времени. А то, наверное, все могло повернуться иначе… А я и рад бы рассказать сам, да то сам был занят, то Вам — недосуг. Ладно, что уж там… В Пруду я встретил и других пленников, которых никак не ожидал увидеть. Но об этом чуть позже. Самое главное, что позволяло мне с легкостью переносить вся тяготы неволи — это была Она — моя Любимая, моя русалка Тинка-Кувшинка! Все, что произошло дальше — случилось только из-за любви к ней! С тех пор, как я ее увидел вечером на Лунной Дорожке (как вы все знаете — русалки тоже по ней бегают наперегонки — только по обратной — подводной стороне), я потерял сон, покой и не способен был думать ни о чем — только о том, как бы ее скорее увидеть! Сначала я пытался бороться со своими чувствами: уговаривал себя, что любовь домового и русалки не только невозможна, но и противоестественна! Она так божественно красива, так молода! А я? Хоть и считаюсь юным для своего племени (мне всего 65), но борода то — уже до пояса! Я страдал и мучился, пока, однажды, Тинка сама не подошла ко мне и, смеясь, не попросила проводить ее на прогулке по Лунной Дорожке… С тех пор мы гуляли с ней каждую ночь… Но вот, как-то в сентябре, моя Милая приплыла ко мне очень-очень расстроенная: на ее щеках застыло множество жемчужин (ими русалки плачут), а прелестные ярко-зеленые волосы подернулись синевой печали… Оказывается, она просила своих родичей позволить ей сделать мне предложение (в Водяном Мире все наоборот — не как у нас — там женщины предлагают «руку и сердце» мужчинам). И получила отказ. На мои распросы она только трясла головой и плакала, а потом все же всхлипнула: «Ты ведь фон Ист-Лимес! А у нас — многовековая вражда с вашим родом!»

— «Какая у нас может быть вражда?!?» — удивился я: «У нас больше 200 лет мир с Водяными Хэльдиборнского пруда!»

— «Так в том-то и дело, что с водяными! А я — из рода «домо-водяных»! Мой пра-пра-прадедушка, едва услышал о том, кто мой избранник, едва сам-себе бороду не вырвал от гнева!»

— «Твой пра-сколько-то-там-дедушка?» — я был еще больше поражен: «Кто же он такой? Почему я о нем не слышал ни разу?»

— «Он и его младшие братья живут в самом глухом углу пруда — как можно дальше от вашего Замка! Они — пленники Водяных уже невесть сколько столетий! Мой пращур — Супон-Клысон фон Пифф-Пафф! Да и я сама — не какая-то там «Тинка-Кувшинка», а Тинисса-Кувшиция фон Пифф-Пафф!»

Историю про неудачную погоню Пифф-Паффов за Брык-Брыкушем вы все знаете, конечно… Знал ее и я. Только не мог понять сначала — откуда взялся какой-то Супон-Клысон? Всего тогда утонуло трое врагов — Зубон-Грызон, Урюк-Курюк и Кырыш-Пыгыш… Но Тинка пояснила мне, что у ее прадедушки давно выпали все зубы и он теперь представляется именно так… и характер у него тоже сильно изменился — вместе с именем — он стал мягче и покладистей, за многие столетия жизни в прохладной воде его горячий нрав заметно поостыл, а вынужденная плавность движений смягчила манеры… Но все равно в глазах Пифф-Паффов я оставался смертельным недругом… Напасть на меня они не могли — в Пруду всем командует Водяной, но о нашем с Тиниссой браке и слышать не хотели! Что же мне было делать? Я пошел на поклон к Водяному — чтобы тот, в уважение многовекового сотрудничества с Ист-Лимесами, как-нибудь уладил вопрос с родственниками. Если бы я заранее знал, чем кончится моя челобитная! Но ничего уже не изменить…

Водяной выслушал меня с усмешкой, но пообещал помочь. И правда, когда на следующую ночь меня пригласили в Подводный Дом (он, кстати, является почти точной копией нашего Замка — так как построен из его отражения), то рядом с троном Водяного стояли Супон-Клысон, Улюк-Кулюк и Кылыш-Пыкыш — как их теперь звали. Все — глубокие-преглубокие старики. У нас, на суше, такого возраста домовых увидеть можно разве что раз в год — на Празднике Всеобщей Встречи, когда все наши родичи просыпаются и выходят пообщаться между собой и с потомками. А в пруду, в положении вечных пленников Водяного, заснуть беднягам не дают! Вот они до сих пор и маются… Дети и внуки-то их — наполовину водяные да русалки — они по водяным законам живут, а домовым каково?

В общем, они мне все рассказали, да и заявили: мол, готовы разрешить Тиниссе взять тебя в мужья при одном условии — поможешь нам освободиться из плена Водяного. А сам Водяной сидит на троне, хвостом рыбьим водяных блох на себе шлепает, да и кивает: «Согласен на выкуп! Если готов его выплатить, какой скажу — то освобожу пленников и Кувшинку тоже позволю на сушу забрать! Только поклянись, что заплатишь!»

— «А какой выкуп?» — спросил я (мало ли что скользкий хитрец потребует?)

— «Не сомневайся! Клянусь — непосильного задания тебе не выставлю — когда потребую — ты сможешь отдать выкуп! Так что — клянись Нерушимым Словом Ист-Лимесов — и Тинка твоя!»

Мне бы догадаться, что западню водяная жаба проклятая мне приготовила… Но в тот момент, вне себя от счастья, Нерушимую Клятву нашу я произнес… Потом был целый месяц счастья, а когда я явился прощаться с Водяным и уточнять — что должен доставить для завершения сделки, тот говорит: «Нет у меня сейчас желаний — холодно в воде, холодно под водой, в сон зимний меня уже клонит! Иди к себе подобру-поздорову в Замок, погуляй еще зиму холостяком, а весной и решим — какой выкуп с тебя за Тинку и ее родственников взять! Не бойся — слова своего не нарушу, но и тебе твое обещание обратно не верну!»

Уже тогда ёкнуло у меня сердце в предчувствии беды, но Тинка с такой надеждой на меня смотрела, а ее родственники так умоляли меня им помочь (вы не поверите, но эти Пифф-Паффы оказались, при близком знакомстве, очень даже неплохими домовыми!), что я ушел домой в твердом намерении их всех вызволить.

Едва сошел лед, и вода чуть-чуть согрелась, как прибежал я лунной ночью к берегу, стал звать свою милую Тинку. Но вместо нее показался один Водяной. Сообщил он мне, что невеста моя шьет себе приданое и, пока выкуп не доставлен, я ее не увижу. А на мой вопрос — «так что же тебе надо?» — опять глумливо булькнул: «Скоро узнаешь!» — и нырнул к себе на дно. Так и ходил я почти месяц каждую ночь к нему, выслушивая почти одно и тоже — «жди, мол!» Весь извелся уже.

И вот, в ночь перед началом Ассамблеи, пришлось мне услышать, наконец, такую вот речь:

— «Настало время исполнить зарок, дружище Тош!» — Водяной был очень весел: «Не бойся! Твоё задание выполнимо! Слушай внимательно! Открою тебе секрет: не только вы, домовые, проводите свою собственную Ассамблею одновременно с владельцами усадьбы. Мы, Водяные, тоже сплываемся со всей округи, чтобы хорошенько попраздновать!

Ну, к делу! Узнал от знакомых лягушек, что ваш Хозяин — Хэльдиборн нашел в Доме клад. Да немалый! Сокровища легендарных времен! Признаться, у меня на дне тоже всяких кладов (в том числе хэльдиборнских) хватает — золота и серебра наберется не один бочонок — есть чем похвастаться перед другими водяными! Но вот камушков драгоценных маловато… В общем так: думаю, за одни сутки твой Хозяин не обеднеет — пусть кто-нибудь из людей принесет мне клад сегодня ночью или утром и опустит в воду там, где я покажу. За день я нахвастаюсь им перед собратьями, а утром — верну на берег — и его найдут люди. И мне польза — и тебе без убытка! А вместе с драгоценностями — отправлю к тебе и всех Пифф-Паффов! Кто бы знал — как они мне, на самом деле, надоели! И Тинку с ними — тоже своими стенаниями да причитаниями замучила… Не сомневайся! Тащи клад! Я тебе сейчас еще пару способов подскажу — как бдительность Кубоша усыпить, чтобы тебя не заподозрил!»

— «Да как же ты мог поверить Водяному!?!» — не выдержала Флорентика: «Все водяные — лжецы от природы! Они изменчивы и непостоянны, как сама вода! Он, наверное, даже и не думал возвращать сокровища! И, небось, Пифф-Паффов тоже не освободил? И где твоя Тинисса?»

— «Да, я сам уже знаю, что меня обманули» — мрачно ответил Тош: «После того, как отвел загипнотизированного Вольрика к пруду, ночи не проходило, чтобы по нескольку раз не вызывал Водяного! Но он, даже когда появлялся, убеждал меня в том, что вот-вот все вернет! Рассказывал, что еще не все его гости достаточно обзавидовались на сокровища. Что Пифф-Паффы сейчас прислуживают гостям и он их отпустит сразу после праздника. И только сегодня под утро он прямо в лицо мне расхохотался и сообщил, что ни клада, ни невольников он обратно на землю не вернет — такой поступок, видите ли, противоречит их собственной «водо-этике» — «что в воду упало — то пропало». А свою родственницу Тинку он вообще уже давно водяному обещал в озерцо за тридевять рек отсюда — сваты прилетали на утках еще в конце апреля. Так что не видать мне больше ни невесты, ни ее родственников, ни клада, ни своего доброго имени. Напоследок, издеваясь, предложил мне Глухобуль со стыда утопиться — тогда он, быть может, еще передумает и все-таки отдаст Тинку за меня….»

В волнении выслушав жуткую историю, рассказанную Топ-Тошем, домовые немедленно принялись совещаться и, спустя некоторое время, Кром-Кубош выслушал ряд предложений.

— «Надо объявить Водяному войну!» — пылая гневом, заявил Гроз-Грош — домохранитель Императорского Арсенала: «Нас здесь сейчас много и мы достаточно сильны, чтобы вторгнуться в его владения, отобрать клад и освободить всех пленников!»

— «Но ведь и у водяных тоже в Пруду сейчас своя Ассамблея!» — возразил третий домовой дворца Посольской Коллегии, мудрый Тик-Тиш: «Думается, их там собралось не меньше нашего. И вряд ли они проиграют битву на своей территории… Кто-нибудь хочет несколько столетий просидеть в плену также, как бедняги Пифф-Паффы? Я предлагаю начать переговоры! Составим протокол о предварительных намерениях, потом — соберем конференцию по обсуждению формата предстоящих контактов, привлечем лучших экспертов по взаимодействию с водяными…»

— «Простите, а сколько ваши переговоры займут времени?» — возмутилась Флорентика: «Насколько я помню, дипломатический спор с водяным реки Голви о юрисдикции над строениями на островках поймы, то появляющимися, то исчезающими под водой, длится уже 149-й год! И конца ему не видно! А у нас завтра — дуэль! Кроме того, как мне только что сообщили, сегодня в Замок пребыли кредиторы, прослышавшие о пропаже клада! Нашим хозяевам грозит разорение намного раньше, чем переговоры достигнут хоть какого-то результата! Я думаю, клад надо просто похитить! Это вполне справедливо — он принадлежит нашему Замку, а Водяному достался путем обмана!»

— «И кто-же похитит клад?» — язвительно осведомился Тик-Тиш: «Кто сможет безопасно проникнуть в Пруд, найти сокровища и вернуться с ними на берег? Мы все здесь — домовые и берегини, а не водяные и русалки!»

— «Я могу попробовать!» — тихо, но очень твердо произнес Топ-Тош: «Заслужить прощение я смогу только так — попытавшись вернуть похищенное. А если не получится — что ж — останусь навеки в рабстве у Водяного! Все равно — лучшей участи не заслуживаю! А Пруд я теперь знаю — весь облазил за прошлое лето… и нравы водяных хорошо изучил! Кроме того, надеюсь, Тинка и ее родичи мне помогут!»

— «А кто поручится, что ты нырнешь в Пруд не для того, чтобы в нем навсегда остаться со своей русалкой?» — враждебно-недоверчиво задал вопрос Кром-Кубош: «После твоего непростительного предательства — как мы можем тебе доверять?» — он некоторое время подумал и подвел итог:

— «И все же предложение Флорентики — самое реальное… И, действительно, негодяй Тош — единственный, способный его воплотить в жизнь… Пусть так и будет. Но мы не станем надеяться только на этого арестанта! Используем все средства! Вы, Гром-Грош, — формируйте отряд для вторжения! Готовьте заклинания и необходимые зелья! — Пусть водяные нервничают и готовятся к отпору. А Вы, Тик-Тиш, устанавливайте контакты для возможных переговоров: пусть и на это будет отвлечено внимание мокрохвостого Глухобуля! А ты, изменник Тош, как только погаснет закат, нырнешь в Пруд и сделаешь все, чтобы обнаружить место, куда Водяной спрятал сокровища. Не пытайся их унести — уверен, что только все испортишь. Твоя задача — провести разведку и вернуться назад! Я же, со своей стороны, тоже предприму кое-какие меры…»

— «А будем ли мы наказывать хулигана Витиеватуса, укравшего нашу Лунную Дорожку?» — неожиданно подал голос Кыр-Кыш: «Он собирается сегодня ночью ее вернуть на место и даже бегать по ней вместе с нами!»

— «Во-первых, наказывать господ Хэльдиборнов мы не имеем права!» — отрезал Кром-Кубош: «Во-вторых — я сам виноват в произошедшем — надо было вести себя сдержаннее и мудрее! И, в-третьих, нам этот забег будет только на пользу! Я кое-что придумал!»

А в кабинете Хэльда Хэльдиборна совещание началось чуточку позже… Озабоченный рыцарь расхаживал из угла в угол, заложив руки за спину и невесело рассказывал:

— «Итак, дамы и господа, у нас очередная проблема! В гостиной сидит и ждет небезызвестный господин Бучайс Пучежад и на руках его — подписанные мною долговые векселя. Нет-нет, Милозлата! Упаси Господь! Я не связывался с Пучежадом! Его ненасытная жадность и подлость известны всей Империи! Но хитрый банкир сумел, каким-то образом, скупить не только все мои обязательства, но и векселя моего покойного отца! Я давно знаю, что негодяй «точит зубы» на нашу усадьбу, лес и угодья, чтобы потом перепродать их втридорога бессовестным столичным дельцам. А теперь рыжий пройдоха узнал про наши трудности и намерен предъявить обязательства к немедленной оплате. У нас есть средства, но найти достаточное количество наличных денег прямо сейчас мы не в силах — Ассамблея потребовала крупных затрат, а исчезновение сокровищ грозит стать роковым ударом! Если завтра в полдень Бучайс не получит денег, то на все наше имущество — Дом, парк, лес и даже пруд — на все будет наложен арест…» — Хэльд остановился и взглянул на Талантику, «У нас есть какая-нибудь надежда?»

— «Я сделала все, что только смогла!» — грустно пожала плечами девушка: «Теперь можно почти точно утверждать, что сокровища вынес из Дома лесничий Вольрик. Но бедняга не может отвечать за свой поступок — он совершил его в состоянии «лунного сна» и не ведал, что творил. По всей видимости, сокровища он опустил в наш Пруд — а где и как — не может вспомнить. Мы обшарили дно поблизости от места, где Вольрик проснулся утром, но, увы, ничего не нашли!»

— «Не понимаю, а в чем проблема?» — подал голос абсолютно трезвый флаг-капитан Великор: «Если нельзя найти клад в пруду, надо просто спустить пруд! Дайте приказ сломать плотину! А еще лучше — просто взорвать! Потом построите новую — и все дела! Вода сойдет — быстренько все и найдется!»

— «Я думал об этом» — грустно кивнул Хэльд: «К сожалению, ничего не получится! Если сломать плотину сразу — вода смоет или затопит множество домов и полей, расположенных вдоль русла реки. Много людей останется без средств к существованию, а чтобы возместить им ущерб, может не хватить и всей стоимости сокровищ. А если спускать воду осторожно, то дно пруда обнажится в достаточной мере только через пару-тройку недель, что не имеет никакого смысла…»

Закат бы великолепен! Западная оконечность неба окрасилась разными оттенками ярко-красного, желтого, оранжевого и сиреневого пламени: словно Солнце, отправляясь ко сну, небрежно выплеснуло оставшиеся нерастраченными за день краски на мольберт темнеющего темно-синего неба. До восхода Луны оставалась еще пара часов и собравшиеся под Старой Липой домовые, завершившие подготовку к ночным атакам на Пруд, могли немного расслабиться и передохнуть. Кром-Кубош решил воспользоваться оставшимся временем, чтобы помириться с волшебным деревом, которому уже принес официальные извинения:

— «Тетушка! А как Вы думаете, сумеем ли мы вернуть сокровища?» — издалека начал хитрый Мессир.

— «А мое какое дело?!?» — сварливо ответила Липа: «Сами разбазарили, сами и отыскивайте! Я свою работу выполняю — стою, скриплю, кормлю пчел своими цветами! Под солнцем — даю людям, сидящим на этой скамейке, тень и прохладу, а в дождь — укрытие от влаги. А в твои волшебные дела больше лезть не собираюсь! Уже ученая! Чуть скажешь слово — сразу язык отнимают!»

— «Ну, если так….» — Кубош лукаво улыбнулся и подмигнул Флорентике: «Придется просить совета у кого-нибудь другого! Что-нибудь придумаем! В конце-концов, у нас с этим прудом столько историй связано! Эх, жаль, далеко сейчас отсюда мой пращур Брык-Брыкуш! Он бы точно помог! Но, как вернулся с Луны, так вскоре уехал за море… Не получается его и вызвать даже!»

Старая Липа задумчиво заскрипела — с одной стороны, она все еще сильно «дулась» на племянничка-самодура, а, с другой — историю про то, как легендарный домовой вернулся с Луны, послушать было просто невтерпёж! Наконец, она проворчала:

— «Да, помню, третьего дня ты говорил, что Брыкуш сумел вернуться, но подробно не рассказывал. Так уж и быть: выслушаю тебя и, если твоя сказка покажется мне интересной — что-нибудь подскажу!»