Дети-индиго в России: Вундеркинды третьего тысячелетия

Глава 7 ВЫСОКИЙ ДАР ПРОЗРЕНИЯ

Читатель, вероятно, не забыл, что из-за дружной и внешне убедительной критики феномена "новых" детей как очередного мифотворчества мне уже хотелось бросить свои исследования, удовлетворившись авторитетными заявлениями многих достойных людей и специалистов. Миф он и есть миф, и не к чему копья ломать… Однако именно в этот непростой период мне по электронной почте пришли письма от Евгения и Лоры, называвших себя индиго. Мы вступили в оживленную переписку, потом не раз встречались, и мои сомнения… таяли, как весенняя сосулька. Очень уж незаурядными были эти ребята.

О Евгении я уже рассказывал, но, пожалуй, особенно плодотворным было общение с Лорой. Девушка сама жаждала сотрудничества в исследованиях феномена "новых" детей. Полученная от нее информация кардинально отличалась от мнения критиков. В какой-то момент я стал оценивать наше знакомство как некую помощь ИЗВНЕ — настолько своевременным и исключительно полноценным оно было.

Незнакомка в первом своем письме писала:

"Здравствуйте, Геннадий Степанович! Давно ищу с Вами контакта, но все время меня постигала неудача. Когда удавалось прочитать Вашу статью, внизу стояла только подпись автора, и никаких контактных данных… Сегодня мне посчастливилось зайти на форум детей индиго, где был Ваш очерк про девочку из Минска и была ссылка на сайт, из которого я узнала Ваш электронный адрес.

Исследуя проблемы детей индиго, Вы наверняка знаете о трудностях, которые преследуют нас. Я являюсь таким индиго. Мне очень одиноко и хотелось бы найти таких же, как я, участвовать в развитии исследований в данной области и помогать ученым. Я слышала, что Вы преподаете в институте, и это вселяет надежду на серьезность Ваших намерений.

Поверьте, я знаю не меньше, чем исследователи-ученые, разве только что я не могу изъясняться научными терминами… Возможно, у меня мало веских доказательств, а людям они всегда необходимы. Но пока они будут гоняться за объяснениями, развитие оставит их далеко в прошлом, а эволюция пойдет дальше своим ходом с людьми нового времени, которые по-другому воспринимают мир, много умеют и знают, принимают информацию от Высшего Разума, а также от всеобщего информационно-энергетического поля Земли и космоса.

Мне бы хотелось участвовать в изучении данной области знаний вместе с Вами, если Вы, конечно, не против. Для нас, индиго, очень важно получить чуть-чуть внимания и уважения, а мы в ответ готовы поделиться новейшими знаниями.

Я пишу так размыто и не детально, потому что боюсь очередного отторжения, неприятия меня. Если Вам интересна более подробная информация, я могу ее дать. Я многое умею и могу Вас многому научить, как, наверное, и всех остальных людей. Просто люди этого не хотят, им привычнее жить в панцире, но когда-нибудь он их раздавит…

Очень надеюсь получить от Вас ответ

Indigo".

Мог ли я отказаться от такого предложения сотрудничества? Да ни в коем случае! И я попросту завалил таинственную Indigo самыми разнообразными вопросами и о ней самой, и о роде ее деятельности, и, конечно, по поводу феномена индиго.

Выяснилось, что девушку зовут Лора, ей 18 лет, она перешла на третий курс факультета иностранных языков Волгоградского педагогического университета. Фамилию поначалу не назвала, ну а я и не настаивал — не так уж мне это было важно.

Итак, она родилась в Волжском в 1988 году, в год Дракона, месяц рождения — апрель, и, стало быть, она Овен по характеру. Поскольку у меня сын из Овнов, то мне ли не знать, насколько это упорные и изначально целеустремленные люди. Позднее все подтвердилось с лихвой.

По переписке Лора выглядела куда взрослее, чем наяву. Когда мы встретились, она напомнила мне девушку-подростка: невысокая, смотрит чуть исподлобья, черные короткие волосы с челкой, внимательный взгляд и пухлые щеки… Почти всегда ходит в брючках или джинсах, в курточке с капюшоном или в рубашке-ковбойке, обликом напоминая мальчишку.

Про своих родных Лора сказала, что их семья из неполных: родители развелись, когда ей было шесть лет, а сестре десять. Причина развода банальная — отец был слабовольным человеком и не мог порвать с выпивкой. За спиной отца оставались только восемь классов школы и профтехучилище — этим, наверное, можно объяснить примитивность его жизненных интересов. Правда, своих дочерей он любил и любит, однако отказаться ради семьи и детей от алкоголя так и не смог. Сейчас с отцом дочери поддерживают просто дружеские отношения, и иногда Лора приезжает к нему и его родне на Урал. Его фамилия С-ов, зовут Сергей, однако мне запомнилась жесткая фраза Ларисы, почему она не желает засвечиваться под фамилией отца: "Слишком много для него чести… Ему сейчас около пятидесяти, но он вообще мало чего полезного сделал в своей жизни… — она помолчала, — ну разве что дал мне существование. Хотя спорно — кому это во благо…" Даже из этих слов видно, что Лора настроена куда более ответственно к миссии людей на Земле, чем ее так и не повзрослевший отец.

Мама, не в пример мужу, цельный человек. Училась на пятерки, играет на фортепиано, неплохо рисовала, окончила фармацевтический институт в Перми, стала высокопрофессиональным провизором-фармацевтом. Их пути с дочерью разошлись, как я понял, в Лорином подростковом возрасте, когда особенно стали проявляться чуждые ей индиговские черты девочки — повышенная принципиальность, умение читать истинные мысли взрослых, недетская умудренность всегда и во всем. Впрочем, едва ли мама подозревает о феноменальных задатках дочери — для нее она просто "трудный и неблагодарный ребенок". Она не устает повторять, какая ее дочь "жестокая, безразличная, холодная и необщительная" — и делает это много лет подряд.

Обычно я охотно встречаюсь или переписываюсь с родителями "новых" детей, но тут — не захотел. С отцом — понятно почему. А мать… Она мне не интересна прежде всего потому, что ничего не сможет добавить существенного и значимого о своей дочери. Она ее совершенно не знает, и это довольно типичная картина для родителей и детей индиго. Вот почему последние часто ощущают себя безумно одинокими. Даже если Лорина мама однажды прочитает о своей дочери в книге, она, скорее всего, посчитает все написанное фантазиями автора. Однако к таким людям подобные книги в руки не попадают.

Конечно, маленькую Лору любили, и надо видеть ее детские фотографии: она была как игрушечка. Но по-настоящему глубоко ее любили бабушка Лилия Степановна и дед Володя. Но бабуля умерла слишком рано, в 65 лет, а дедушка, хоть по-своему жалеет неприкаянную Лору, но слишком далек от проблем, сопровождающих жизнь детей индиго. Он об этом ничего не знает. Другая бабушка, мать ее отца, была занята только собой, всегда почитая себя писаной красавицей, за которой должны ухаживать мужчины и просить ее руки. В результате с мужчинами не уживалась и рано осталась в одиночестве. Ее подлинная суть глупой, лицемерной и себялюбивой женщины была рано распознана девочкой индиго, и, конечно, не вызывала у Лоры теплых чувств. Разумеется, взаимно.

Когда мы встретились с Ларисой, у меня к тому времени накопилась масса вопросов по проблеме индиго, и мы договорились решать их последовательно, начав, что называется, "от печки". Стало быть, с детства.

Себя Лора помнит примерно с месяца-двух после рождения. Она помнит, как лежала рядом с мамой запеленатая в тугую ткань и улыбалась. Если мамы рядом не оказывалось, начинался дикий рев. Зная такую особенность младшей дочки, мать не отходила от нее ни на шаг. Даже когда готовила еду на кухне, привязывала ее к себе простыней — в то время еще не было рюкзаков-кенгуру, облегчавших материнскую участь. Ей пришлось на время бросить работу провизора в аптеке и пойти младшим воспитателем в детский сад, так как трехлетняя Лариса ни за что не хотела оставаться в садике одна.

— Я боялась окружающего мира… — пояснила Лора.

— Почему? Ты уже тогда видела вокруг себя иную жизнь, не видимую другим? — догадался я.

— Да, именно поэтому. Я видела иные измерения и сущностей, которые там обитали. Они вызывали страх.

— Пожалуйста, подробнее, — попросил я.

— Там были не только монстры и страхолюдины, но прежде всего плохая энергетика. Сущности были как эфирные тела, но некоторое время я не понимала, что их вижу только я. Они мне часто снились, и сон нередко сливался с реальностью. Они стращали, кидали в меня ножи и вилки — разумеется, невидимые, однако это пугало меня. Сейчас-то я понимаю, что эти сущности подпитывались энергией моего страха, а сделать с собой ничего не могла. До 12 лет я если шла ночью по квартире, то везде зажигала свет, чтобы не было страшно. Мама знает, что я боюсь темноты, но почему — она не догадывается.

— Ты не стала рассказывать? — удивился я.

— В детстве, когда я начинала рассказывать про призраков и про то, что я вижу, она говорила, что просто у меня больная фантазия, и не желала слушать. Я боялась быть одна по той причине, что меня одолевали другие миры. Я боялась даже тогда, когда была с родителями или с сестрой, тем не менее я знала, что они-то меня никак не спасут — они ведь ничего не видят.

Лора пошла в десять месяцев, в полтора года хорошо говорила, умела правильно строить предложения. В три года умела читать по слогам, а в четыре читала хорошо. После трех ее привели в детский сад. Поначалу для нее это было праздником. Началось активное наблюдение за окружающим миром.

— Я будто вышла из берлоги в мир открытый, дикий и несформированный. Он мне казался чужим, но интересным, — вспоминала Лора. — Я всегда пыталась быть собой. Участвовала во всех представлениях, хотела показать себя с лучшей стороны, как это делали все дети. Но потом я стала понимать, в каких целях дети хотели выбиться из остальной массы. Некоторым, "особо хорошо слышащим", было разрешено вставать в тихий час раньше или вообще не спать, им разрешалось кататься на машинке, играть в игры, выставленные за стеклом витрины. А я не хотела опускаться до их уровня и больше всего ценила свою независимость, за что меня уже тогда стали осуждать и смотрели косо. В четыре года я умела читать. Помню, как меня посадили в центр группы и дали книжку, чтобы я развлекала "неучей", в то время как остальные воспитатели столпились и смотрели на меня как на экспонат с выставки.

Она всегда считала себя взрослее сверстников, хотя ей очень хотелось быть ребенком. Наверное, сегодня остатки того непрожитого детства проявляются в ней и в манере одеваться, и в наивности и доверчивости, а в некоторых случаях — в излишней непосредственности. Ее всегда давила и зажимала Норма, которую она начала осознавать раньше времени. И она придумывала себе иную Норму, от которой, увы, немало страдала. Ненормально было носить платье с мишками и грибочками, ненормально после года ездить в коляске, ненормально употреблять в речи детские выражения…

— В пять лет я уже четко знала, что хочу пойти в школу. Среди одногодков мне было скучно, я не понимала их забот и радостей. Они постоянно играли — до команды отбой. Я никогда не старалась кооперироваться с другими детьми и играть в коллективные игры. Я вообще не помню, чтобы я играла с девочками. До девяти лет я общалась в основном только с мальчиками.

С весны Лору начали обучать правописанию. Ей сказали, что если она не научится писать, ее не возьмут в школу. Желание учиться было превыше игрушек, и все лето девочка сидела за прописью. В результате тестирования ее зачислили в гимназию, тогда как старшую сестру туда не приняли, и та училась в обычной школе. Это стало поводом для "вечной зависти". Хотя Лора стала учиться с шести лет, но схватывала обучение на лету, пятерки были по всем предметам, кроме двух: математики и русского.

— Их вела наша классная руководительница, и, видимо, однажды я совершила какую-то осечку, чем-то запятнала свою "честь", после чего на мне было поставлено клеймо "неудобной" девочки. Как бы я ни старалась, пятерок по данным предметам мне было не видать, — вспоминала моя собеседница. Так рано она столкнулась с несправедливостью.

Гимназия стала ее вторым домом. Лора проводила там большую часть времени. Занятия начинались в девять утра, но Лора была на месте уже с половины восьмого. Ей нравилось там быть. В гимназии училось всего 400 учеников, она небольшая и единственная в городе. Детей учили хорошим манерам, риторике, театральному искусству, хореографии, экономике, двум иностранным языкам, религии, мировому искусству, социологии, политологии, философии. Образованием занимались квалифицированные педагоги, в классе было всего по 14 человек. В гимназии нельзя было ругаться матом и курить. Никто в классе не употреблял нецензурных выражений. Отношения были всегда добрыми и дружественными. Все дети друг другу помогали, и не было никакого противоборства.

— Однажды, в старших классах, я попала на олимпиаду в обычную школу, — рассказывала Лора. — И поразилась разнузданности тамошних нравов. Крики на переменах, ругань, а то и мат неслись со всех сторон. Меня чуть не сбили на лестнице… Я просто заболела после посещения той школы и поняла, насколько мне повезло, что мне довелось обучаться в гимназии. В обычной школе я бы не выжила. Правда, и в нашем классе я жила как бы наособицу, меня считали "отдельным" человеком. Например, я почти всегда за партой сидела одна, пресекая попытки сесть рядом. Мне комфортнее было одной.

Однако с окружающей жизнью поневоле приходилось сталкиваться, и отнюдь не всегда действительность ей нравилась. Летом, после третьего класса, Лора поехала на Урал к бабушке и дедушке. Там во дворе она познакомилась с большой компанией детей, с ними было весело.

— Я "дружила" с ними, потому что так было надо — все дети друг с другом знакомятся и играют, — рассуждала Лора в нашей беседе. — Однако это был не тот круг общения, который мне был нужен. От них я впервые услышала матерные слова, значения которых даже не знала. А обряд "инициации" в этой компании проходил следующим образом: необходимо было выучить считалку из десятка этих ругательств. Но я никогда не боялась быть "белой вороной" и отвергла это правило. Не знаю почему, но меня все равно приняли в дворовую компанию. И все же до сих пор мне непонятно, почему именно плохое, грязь так легко и охотно культивируются в уличной среде…

В пятом классе гимназии Лора очень сильно заболела. Врачи не знали, что с девочкой, и ее надолго положили в больницу. Месяц она терпела всевозможные процедуры: трижды глотала желудочные зонды, несколько раз из вены брали кровь на анализы, и всегда девочке было плохо при этом. Ей давали сильные антибиотики, но только позднее выяснилось, что они ей были противопоказаны. Из-за процедур ей занесли в горло инфекцию, и это вылилось в высокую температуру и давление 70 на 40, что уже граничило с нежизнеспособностью. Решающую роль в спасении дочери сыграла мать. Она забрала девочку из больницы при температуре 41 °C и… вылечила ребенка, за что с ней потом не хотели разговаривать врачи из больницы. "Если бы я осталась лежать в стационаре, меня бы уже не было на свете… — считает Лариса. — Мама, фармацевт по образованию, перечитала все книги в области медицины и поняла, что антибиотики мне нельзя давать".

Несколько дней девочка лежала в состоянии жара, между жизнью и смертью. Были адские муки и боли. А в результате оказалось, что на самом раннем этапе болезни у нее был обыкновенный дисбактериоз, при котором все можно вылечить травами и позитивными эмоциями. Увы! Неумелые эскулапы довели ребенка до состояния хронической болезни, которая проявляется теперь каждую весну и осень. Для поддержания нормального состояния ей необходимо постоянно пить лекарства, которые с каждым годом наносят все больший вред ее здоровью.

Странно, однако больничная обстановка сыграла и некую особую роль в жизни Ларисы: она научилась жить без мамы, смогла проявлять больше самостоятельности. Это открытие очень ее поразило. Нет, она и раньше могла обходиться сама с собой, но после больницы стала поневоле готовить себя в жизни в одиночку. А мама… она все больше времени уделяла старшей, взрослеющей дочери; на Лору с ее странностями у нее все чаще не находилось времени.

С этого памятного пятого класса жизнь Лоры сильно изменилась: она перестала гулять на улице, у нее не было друзей, и ее никто по-настоящему не понимал. Она вроде и не была изгоем, но стала жить очень одиноко. А мама уже почти ничего не знала о настроениях младшей дочери.

В гимназии у Ларисы особенно хорошо было с иностранными языками, в частности, с немецким. К выпускному классу она четко определилась: будет продолжать изучение языков в вузе. Чтобы успешно сдать экзамены, Лора пошла на двухнедельные подготовительные курсы и вот там-то сделала еще одно важное для себя открытие: ей не нужны были годы учебы, когда из-за нелюбви к правилам она их и не заучивала. На курсах она поняла, от чего зависит ее поступление, и легко освоила все необходимые определения. В 2004 году она поступила в педагогический университет.

Лоре было 16 лет, у нее начиналась новая жизнь…

В ходе наших бесед я заметил одну ее особенность: она нелегко вела диалог — подолгу молчала, чтобы собраться с мыслями, не всегда умело и четко формулировала ответ. Однажды я переслал ей несколько вопросов, возникших у меня после встречи, и… получил порцию замечательных и глубоких по смыслу отзывов. После этого мы стали чаще практиковать такие серии вопросов-ответов. Ей самой понравился такой стиль общения, и она охотно погружалась в размышления по тем или иным индиговским проблемам. В ней ощущался внимательный и строгий исследователь.

Разумеется, меня очень интересовали те особенности восприятия мира детьми индиго, которые приписывают им или же оспариваются обычными людьми в зависимости от их отношения к "новым" детям. Одним из первых моих "странных" вопросов был вопрос о выборе семьи, в которой родилась Лора. Любой другой человек, пожалуй, удивился бы такой дурацкой постановке проблемы, но не Лора. В ближайшем письме она ответила мне довольно обстоятельно.

…Итак, как я выбирала свою семью? Помню пустоту, светлую пустоту. Ощущение присутствия кого-то, подобного мне, но я никого не вижу. Хочу увидеть, но этот "кто-то" уходит от меня. Это, как в утробе матери, — замедленные действия, движения, звуки. Все, как при замедленной съемке. Отсутствует чувство времени, надобности, обязанности. Только спокойствие и умиротворенность. И — чувство исполненного долга. Будто после долгой поездки, уставший, заходишь в комнату отдыха и садишься в бесформенное кресло. Падаешь в него и не чувствуешь своего тела.

Где-то сзади я слышу голос. Не помню, что он говорит, но я делаю все, что мне велят: пойти туда-то, сделать то-то. Настал момент выбора семьи. По земным меркам он длился один-два часа. По меркам того измерения — меньше секунды. Сначала меня приняли в то измерение. Я там побыла, а потом пришло время перевоплощения, и я отправилась в материальный мир.

Не могу рассказать все логически, поскольку логике это не поддается. В том измерении меня считали душой сознательной, искренней, без капли лжи. Поэтому я шла без сопровождения. Мне сказали идти, и я пошла. Я видела грани измерений — это похоже на то, будто смотришь в зеркало и можешь туда проникнуть. Я стою, а передо мной — огромный спектр цветов от черного до совсем светлого. Цвета были прекрасные.

Первый шаг — выбор цветового спектра. Я нырнула в цвет, находящийся выше середины плоскости, то есть ближе к светлому, а не к темному. Следующий шаг — сама семья. То есть я выбрала исключительно ту семью, которая предусмотрена моей кармой. Мне был предложен вариант родиться у моего близкого человека из прошлой жизни — шикарный вариант. Но чувство вины за прошлую жизнь не позволило мне такой роскоши. Мы должны в процессе перерождения отработать свою карму до полного очищения. Так вот, если бы я родилась у моего родственника, процесс очищения замедлился бы, и я бы могла уйти вообще в другую параллель. Программа была рассчитана на максимальное очищение. Таким образом, было установлено, что я буду являться так называемой "мечущейся душой". То есть, я что-то знаю, а что — сама не могу определить. Потом, когда я это определяю, мне становится еще хуже, поскольку изменить уже имеющееся очень сложно, практически невозможно. Из-за этого страдает душа, но она также является активной стороной, так как хочет и пытается что-то изменить. Если изменить удается — значит, я прошла уровень очищения, если нет — многое переносится в следующую жизнь.

Сейчас я нахожусь на стадии, когда я добыла знание из подсознания и пытаюсь что-то изменить. Вот если сейчас у меня все получится — значит; я прошла уровень очищения…

Вопрос о моих страхах…

Я и сама давно задаю себе один вопрос: почему я боюсь? И отвечаю на него: я не боюсь ничего. В различных кругах общения (в Интернете, среди моих новых знакомых) меня называют всемогущей, и я согласна, что я — всемогущая. А знаете почему? Потому что я контролирую себя и свои страхи…

Уже слышу возражения психологов, что страх невозможно контролировать, поскольку он врожденный и обусловливает многие человеческие инстинкты. Да, все правильно.

Но я могу контролировать даже свои инстинкты. Я все могу себе объяснить, поэтому ничего не боюсь. Но если я чего-то не понимаю, то начинаю бояться. Боюсь насекомых, воды, темноты, замкнутого пространства, открытой местности, боюсь, когда много народу…

Могу сказать определенно, что в моих страхах присутствуют как кармические привязки, так и опыт прошлой и нынешней жизни. Приведу несколько примеров.

Насекомые: в детстве я обожала насекомых. Брала в руки каждого жучка-паучка. На даче мне дедушка постоянно выкапывал самых огромных жуков, и я устраивала им гонки, играла с ними. Но прошло время… Я все еще маленькая, но уже боюсь насекомых. Помню день отъезда на Урал. Я сижу под кухонным столом, рыдаю от нежелания ехать, и вдруг по моей ноге ползет мокрица. Моему ужасу нет предела. Этот случай остался у меня душевной травмой. Но у меня есть своя версия. У меня перед тазами часто стоит картина, как по мне бегают насекомые, они заползают мне в рот, бегают по лицу и телу, а я не могу сделать ни малейшего движения, не могу согнать их, потому что я… мертва и лежу в гробу. Я не могу сказать, был ли у меня такой опыт в прошлом или мне только предстоит такое пройти, но я верю своим ощущениям. Оттого и страх.

Вода: существует вполне логическое объяснение моей неприязни к воде. В детстве, когда я была лет трех-четырех, я не умела плавать. Мы с папой и мамой пошли на Волгу купаться, и папа решил поучить меня плавать. Он взял меня на руки и пошел в воду по бетонным плитам. А они были скользкие. Папа упал и отпустил меня. Сам-то он выше, поэтому оставался на воздухе, а я ушла под воду. Когда я достала ногами до бетона, то оттолкнулась и начала грести вверх, вынырнула, глотнула воздуха вперемешку с водой. Я увидела, как мама с папой вместо того, чтобы меня искать под водой, стоят и ругаются. Мама сказала: "Вон она! Что стоишь?" — и я снова пошла ко дну. Я решила, что буду выныривать так до тех пор, пока меня не заметят. Это повторилось раза три. Потом мама подхватила меня и понесла на берег. А я не могла надышаться драгоценным воздухом. Тогда я получила еще одну травму для детской психики.

А вот другое объяснение: у меня часто возникает картина, что я каким-то образом оказываюсь в воде. Чаще всего я вижу, как автобус срывается с моста и падает в реку. Я спасаюсь, потому что знаю, как нужно вылезать из автобуса, и плыву по реке. Плыву долго, потом меня замечают спасатели, но я уже почти у берега. Это было или будет? Не знаю…

И так же происходит со всем, что касается остальных страхов. Но, с другой стороны, я не очень боюсь насекомых, если пару дней проведу на природе. Я не очень боюсь воды, если я не на море и могу увидеть противоположный берег реки, и при этом я довольно хорошо плаваю…

Но факт в том, что я не испытываю страха перед мелкими событиями, как, например, экзамены, зачеты, контрольные. Зато публичных выступлений боюсь.

Для того чтобы узнать у Лоры про общение с "иными", про голоса и советы ей со стороны каких-либо "наставников", я специально готовился к беседе. Разговор мог не состояться — тут не всякий идет на откровенность. Но Лора сразу поняла меня и была вполне чистосердечной.

— Да, эта тема тоже очень интересная, — одобрила она мою въедливость. — Понимание того, что мы во Вселенной не одиноки, пришло ко мне в три года, когда у меня состоялся один из первых "разговоров с Богом". Так я думала о Голосе, звучавшем в голове. До этого у меня было только ощущение присутствия более низких существ, чем Бог. В тот день я поругалась с мамой, что было большой редкостью. Я переживала по этому поводу и, чтобы уединиться и хорошенько подумать, залезла в темную кладовую комнату. Там висели старые пальто, лежали матрасы… Если мне надо было остаться одной, я залезала в самый конец, спрятавшись за пальто, чтобы меня никто не смог достать. В тот день я поступила так же. Забравшись подальше, я тихо плакала и… думала. И тут внезапно мне кто-то говорит:

— Поплачь, если тебе хочется. Детям необходимо плакать, когда им трудно.

"Детям? — удивилась я такому замечанию. — Так это не я говорю?.." — сказала я себе, не отвечая чужому голосу.

— Почему мама меня ругала? — задала я себе вопрос.

— Не переживай, все будет хорошо. Мама только хотела, чтобы ты сделала, как она велит, — ответил голос, вмешавшись в мой монолог.

— Но я не хочу, делать так, как мне говорят.

— Я понимаю, но сейчас мама была права.

— Правда?

— Да.

— А что мне сейчас делать?

— Успокойся и пойди извинись.

— Хорошо. Спасибо, — пообещала я.

После диалога я начала снова думать, но уже одна. Я хотела понять, чей мужской голос давал мне столь верные советы. Голос говорил грамотно и употреблял сложные предложения, не обращая внимания на то, что я — ребенок. Я сразу поняла, что мне будет о чем с ним поговорить, и мысленно назвала его Богом. Успокоившись, я пошла к маме и извинилась. Все быстро уладилось. Никогда до этого мы с мамой не вели бесед о Боге, но я назвала его именно так. Возможно, я в чьей-то речи слышала такое слово, не знаю, не уверена.

— Это был единственный случай?

— Нет, потом были другие, когда я от обиды сидела в кладовке, но только теперь меня оттуда сложно было вытащить. Чулан стал для нас с "Богом" местом встречи. Голос объяснял мне причины происшедшего, говорил, что мне делать, иногда ругал меня, когда я в его присутствии выражала свое недовольство по отношению к маме. Позже я бежала советоваться с Голосом сразу, как только у меня возникали какие-то вопросы. Он мне давал на них ответы. И только на один вопрос он мне не ответил. Я однажды попросила:

— Я хочу увидеть тебя. Почему я тебя не вижу?

— Несейчас. Тебе еще рано.

— Почему не сейчас? — но ответа я не получила. Голос пропал, и мы не разговаривали около двух недель. После чего он вернулся ко мне снова. Только теперь я больше не задавала вопросов дважды.

— Мы с "Богом" всегда говорили на "ты". И лишь когда я стала старше, я услышала, что Бога надо уважать. Многие люди говорили с ним на "вы". А я себе сказала: — Я и так его уважаю, а то, что я не говорю ему "вы" — это не значит, что уважения становится меньше. Но все же я его спросила:

— Почему ты мне не говоришь, чтобы я к тебе на "вы" обращалась?

— Потому что я тебя люблю, и я знаю, что ты меня любишь.

— Я так и думала, — сказала я ему в ответ. — А ты всегда со мной будешь?

— До тех пор, пока ты со мной не попрощаешься.

"Я все понимала с первого раза, запоминала все слова, старалась не задавать глупых вопросов, хотя и на глупые вопросы мне Бог тоже отвечал, — вспоминала Лора. — И я долго удивлялась, как это можно не верить в Бога, когда он со мной разговаривает? А дошло до меня это, когда я лучше поняла церковную систему, поняла, на что живет церковь, что она делает с людьми, для чего нужна церковь и как она представляет Бога людям. Я поняла, что церковь держит людей в рамках, святые отцы отпускают грехи людям якобы от имени Господа. Они объявили себя посредниками Бога на Земле. Я смотрела на иконы… Да, в них что-то есть. Но там не Бог. Бога невозможно изобразить, у него тела нет. Бог — это энергия, более высокоорганизованная. Бог — это не что-то внешнее, он внутри нас, он в каждом из нас в равной доле. И если одну частицу уничтожить, это уничтожить часть Бога".

— Посмотрев на все, что творится вокруг нас, я однажды сказала сама себе: "У меня своя религия! У меня свой Бог, не такой, как у вас! Я верю в Бога как во всепроникающее информационно-энергетическое поле. Я верю в его существование ровно настолько, насколько верю в существование самой себя, поскольку я — часть Бога". На чем основывается моя религия? На десяти заповедях Библии, но не на Библии. Библия адаптирована для человеческого понимания, она сделана для людей. Поэтому я не могу ее принять, а десять заповедей — вполне. Бог всех любит и каждого простит, кто искренне раскается в совершении проступка. Бог будет говорить с каждым, кто захочет с ним разговаривать.

— Знаете, что в моей религии еще есть? — задумывается Лариса. — Человек после одной своей жизни снова рождается человеком, чтобы пройти путь от низа к верху, к свободе, к чистоте и справедливости. Когда человек доходит до высокого уровня, он может либо оставаться в состоянии такой личности долгое время, либо может перейти на бестелесный уровень, энергетический. Свою следующую жизнь человек определяет уже в нынешней жизни, и следствие ее получит в будущей жизни. Да, это называют кармой. Но человек может освободиться от кармы. Правда, это не всем дано, а только тем, кто уже на высшем уровне. Таких мало, и им дано освободиться от кармы потому, что даже если они совершают проступки (все не без этого), они могут их легко осознать, увидеть причину и искупить вину. То есть они исправляют свои ошибки этой жизни уже в своей нынешней жизни, не оставляя на будущее.

— Всехорошо... — соглашаюсь я. — Но как быть с людской религией? Как ее обосновать?

— Да запросто! — удивляется она моему вопросу. — Знаете, кто был Иисус? На мой взгляд, — это ребенок индиго. А почему его нарекли Богом? Потому что таких, как он, еще не встречали. То, что он делал, еще не делали. А поверили ему, потому что своим глазам люди верят. Спросите, почему Иисус мог делать то, что не могли остальные? Все просто! Потому что ему никто не говорил слова "невозможно". Он не знал, что невозможно исцелить людей руками, поэтому исцелял. Он не знал, что люди злые, потому что был добрым. Он не знал ограничений, поэтому он мог все! У нет было чистое сознание. КАЧЕСТВЕННО! Вы знаете, что такое КАЧЕСТВЕННО? Это значит, что то, о чем он думает, уже где-то есть. Стоит подумать — и материя готова. Вот в чем качественное отличие. Он был первым и пока что единственным человеком, у кого были развиты способности столь обширно, поэтому он был и есть Бог, потому что он может все! — Лора даже зарделась от своих эмоций.

— То есть Бог — это…

—...всепроникающее информационно-энергетическое поле или, правильнее, энергия, которая, словно пленкой, покрывает абсолютно все, в том числе и Тонкий мир, и Высший Разум. Высший Разум — это те сущности, которые мы не можем увидеть обычным зрением, но которые присутствуют среди нас и помогают нам. Голос, с которым я разговаривала в детстве, был действительно Богом, то есть той высшей инстанцией, которая существует в НАШЕЙ Вселенной. Но это не тот, который самый главный. С возрастом я стала считать, что, скорее всего, мой детский "Бог" — это мой Наставник. Он сопровождает меня по жизни, стараясь не так часто вмешиваться в нее… Да, иногда мне приходится общаться с кем-то из другого мира или из другой плоскости. Иногда я обращаюсь мысленно к вполне конкретному человеку, например к Саи Бабе. По моим ощущениям, он дает мне ответы на мои вопросы, советует, что надо сделать. А бывает, что я обращаюсь в никуда, по умолчанию, к моему "Богу" детства. Это когда как. Не скажу, что происходит это редко, но и не каждый день. Гораздо реже я получаю что-то из того мира без просьбы. К примеру, мне могут указать на важный момент в моей жизни, чтобы я его не упустила или проанализировала, а, может, чтобы извлекла урок. Так что и сейчас все это происходит, но только это уже перешло в такое бытовое общение, что я даже и не акцентирую на этом внимание, — с улыбкой завершила свои пояснения Лора.

Об этом, о разговорах с ангелами, говорят многие представители индиго. Кто-то их определяет как своих ангелов-хранителей, кто-то — как добрых духов из Тонкого мира. Я тоже расспрашивал Лору о ее беседах с ангелами. И вот что она поведала.

…Я со своими ангелами говорю с самого раннего детства, поэтому для меня это не является чем-то сверхъестественным. Как, скажем, для любого человека не является необычным разговор с другом. Просто мои друзья — невидимые. Я общаюсь с ними телепатически, мыслями. Конечно, при желании, я могу их увидеть даже в человеческом обличии (то есть могу увидеть, какое тело соответствует моему Ангелу), но мне это не нужно. Я вообще, проанализировав, поняла, что все необычное я не вижу, а слышу или ощущаю.

Темы разговоров с ангелами самые разнообразные — начиная от того, какие ботинки лучше сегодня надеть, и заканчивая вопросами вселенского масштаба. Вот недавно, например, мы начали разработку гипотезы "Всеобщей организации", которая должна вскоре перерасти в теорию, только я пока думаю, как бы мне ее обнародовать.

Эти существа очень много знают — знают все, что нужно человеку в его жизни, точнее, в его успешной жизни. Они могучи настолько, насколько могуч человек. Если человек способен принять сигналы и реализовать их, значит, и ангелы его тоже сильны и будут помогать и дальше. А если человек не слушает подсказок, значит, и ангелы не смогут ему ничем помочь. Они ведь не могут сделать за человека то, что он должен делать сам.

Лично я не часто прошу у них помощи. Только если сама не могу разобраться в ситуации. Такое случалось несколько раз в жизни, в самые критические периоды. Одним из таких был "дьявольский период", о котором я расскажу когда-нибудь позже. Или вот недавно случилась со мной ситуация, из которой я просто не смогла бы выйти без помощи внешних сил. Мне пришлось обратиться за помощью к своим ангелам. Все было улажено, но нервы я себе попортила изрядно. Однако эта ситуация слишком личная, поэтому не могу дать ее в качестве примера.

…Вот все думают, что ангелы — это наши хранители, и что у них долг — нас охранять и оберегать. На самом деле это не совсем так. Это такие же существа, как и мы, только тонкоматериальные и более разумные. Поэтому им тоже хочется общения, внимания, признания.

Я с ними в основном просто общаюсь, спрашиваю их совета, мы вместе находим выходы из различных ситуаций, которых порой нет и не было никогда.

Но если ангелы оказали помощь, их обязательно нужно благодарить. Благодарность — это очень важный пункт в сотрудничестве. Без нее никуда. Не поблагодарите — в следующий раз вряд ли вы что-либо толковое получите. А если забыли поблагодарить, вернитесь к тому моменту и извинитесь за то, что не сказали им спасибо.

Мы с моими ангелами беседуем часто, порой начиная с утра и заканчивая ночью. Бывает, я даже не засыпаю, пока не закончу разговор. Это настолько интересно, что я не могу от этого отказаться. Мы с ангелами настолько близки, что они мне нередко показывают всякие варианты моей жизни — это, знаете, как кинофильм. Но такое бывает в основном ночью или когда происходят спонтанные медитации. Они мне показывают, что со мной может произойти, если я совершу тот или иной поступок, а я уже вправе делать выбор. Ну разве я могу отказаться от такой помощи?

Однако, как выяснилось дальше, у Лоры бывают контакты и не с ангелами. Она их называет "контактами низшего уровня", когда к ней могут прийти другие сущности из Тонкого мира, просто поразвлечься.

— Со мной такое происходит довольно редко, так как я уже не на низших стадиях духовного роста, но еще и не на высших, — размышляет девушка. — Поэтому я доверяю своим ангелам, а они стараются всегда прийти мне на помощь первыми. Почему я считаю, что я уже не на низших уровнях? Во-первых, мне несколько уровней даны уже с рождения, а, во-вторых, я лет с двух нахожусь в непосредственном контакте с Внеземным Разумом и с разными сущностями. А 16 лет опыта — это, согласитесь, стаж. Да, конечно, опыт может быть и безрезультатный, но это не в моем случае. У меня повышенная мотивация к развитию подобных контактов и стремление к получению результатов.

— Ну, а в общем, все эти контакты, как с ангелами, так и не с ангелами, я не выделяю особо, — поясняет Лора. — Для меня это часть жизни, без которой я уже, наверно, не смогу. Как бы то ни было, страшно ли мне или интересно контактировать, я от этого уже не избавлюсь…

Естественно, едва ли не в самом начале нашего общения я поинтересовался, помнит ли Лора что-либо о своих прошлых жизнях? Многие индиго утверждают, что помнят, и нередко считают, что они пришли на Землю из других звездных систем. Похоже, Лоре тоже было о чем рассказать. Но не о другой звезде.

"...С самого рождения я чувствовала, что я не принадлежу своей маме и своей семье. Я не имею в виду, что я неродная дочь или что-то в этом роде, хотя и такие мысли меня посещали. Я просто чувствовала, что я в нашей семье не ребенок, а отдельная, полностью самостоятельная и независимая субстанция, которая некоторое время должна жить в общем доме, чтобы не умереть. Знаете, с чем это можно сравнить? Будто взяли яйцеклетку одной женщины, сперматозоид другого мужчины и оплодотворенную яйцеклетку поместили в третью женщину, никак не связанную с двумя другими людьми. Так получилась я.

Не могу отрицать, что у меня была сильная эмоциональная привязанность к маме из-за моих детских страхов. Сильный страх был лет до четырех. Тогда я без мамы не могла ни минуты. С пяти до девяти лет я сознательно отвыкала от мамы. Я приучала себя к самостоятельности, независимости и бесстрашию. С девяти до двенадцати я уже не была привязана к маме, но не могла ей об этом сказать. С тринадцати до пятнадцати я готовила маму к будущему. А с моих шестнадцати лет и по сей день мама знает, что я свободна не только в своих действиях и мыслях, но и свободна от семьи, обязанностей, правил и норм.

Это вполне можно объяснить переходными периодами в возрасте, с подростковыми проблемами, связанными с неправильным подходом родителей или среды, но я не разделяю подобного мнения. Поскольку каждый этап, каждый период у меня был абсолютно сознательным, я прекрасно понимала, когда у меня возник переходный период, с чем это связано, какие у меня проблемы и что нужно делать, чтобы их решить. Я привыкла на себя смотреть сверху, со стороны, как бы находясь вне тела.

Начиная с раннего детства, я знала, что где-то у меня есть МОЯ семья. Я стремилась ее найти, но не понимала, ЧТО я ищу. Я приблизительно представляла образ того человека, который мне нужен. Я часто представляла себе, как этот человек живет, что он делает, знает ли он о моем существовании, скучает ли он по мне. Я искала женщину. Я знала, что где-то у меня есть младшие сестра или брат, поэтому всегда просила маму о братике, чтобы заботиться о нем так, как я могла бы в своей семье.

Это может показаться странным, но я всю жизнь ходила по улицам и заглядывала в лицо каждой женщине в поисках той, которая мне нужна. Иногда судьба сводила меня с похожими, но я вскоре понимала, что ошибаюсь. Порой я ошибалась по полгода, но потом все же ко мне возвращался рассудок.

А когда я действительно нашла — я уже не поверила своим глазам. Когда на четвертую встречу с этим человеком мне мой Наставник сказал: смотри, вот она, та, которую ты искала, — я не очень верила. Во мне не было искры, которая зажигалась обычно. Наставник сказал: смотри, следи, наблюдай и слушай! И я слушала, запоминала каждое слово, наблюдала за каждым движением, и я увидела… Весь день ходила, как в трансе, после чего и началось мое состояние счастья, смешанное с нетерпением, рвением и долей отчаяния. Я нашла, и я была счастлива.

Прошло некоторое время. Я не могла понять, что же меня еще мучает. Кто она, эта женщина? Почему именно она? Я не могла спать, не могла есть, ни о чем не думала, кроме этого. Мне же было сказано, что придет время, и я все узнаю (это было запрограммировано, когда я выбирала семью, чтобы избавиться от кармы). Время пришло. Я решила узнать, что все это значит. Я знаю способ и вошла в состояние спонтанной медитации, в которой я увидела решение проблемы. Я решила до конца раскрыть тайну своей прошлой жизни.

У меня и сейчас иногда проявляются странные симптомы. Я люблю одежду военного времени или похожую на то время, я долгое время любила военные песни. И по сей день, когда я слышу где-нибудь в большом зале гимн России, то иногда плачу. Слезы сами бегут. Я давно уже такое заметила. Особенно, когда такая музыка из старинных динамиков играет — просто праздник на душе.

Однако, Геннадий Степанович, тут есть одно "но"… Мне трудно идентифицировать себя конкретно с кем-то из живших раньше людей. Я сначала должна бы выяснить все, а только потом говорить. Ложь я не терплю. И когда я все это разгадаю, история, думается, выльется немаленькая. Но это когда-нибудь потом…"

— Лора, ты однажды обмолвилась, что с тобой общались и низкие сущности, — спросил я во время очередной нашей встречи. — Что это означает?

Девушка задумалась.

— Я бы не хотела об этом рассказывать… — наконец сказала она. — Хотя… Я где-то уже читала, что на детей индиго нередко совершаются нападения низких, дьявольских сущностей. Они пытаются овладеть мыслями и душой индиго. Зачем? Затем, чтобы сильную натуру и способности индиго использовать во вред людям. Известны также дьявольские наваждения, которые одолевают простых людей, и особенно священников и монахов… Хорошо! — вдруг решилась она. — Я попробую вам об этом написать подробно, поскольку мне кажется, что подобные атаки в разном возрасте переживают некоторые из поколений индиго. И не все умеют противостоять.

— Да, этот опыт может оказаться очень полезным для других людей, — поддержал я ее порыв. — Одержимостью или подселением душ, насколько я знаю, страдает немалое число людей, и подчас неплохих людей. Но они впустили в себя сущность и никак не могут избавиться. А тебе удалось. Этот опыт чрезвычайно важен.

Через несколько дней по электронной почте пришло письмо от Лоры.

"О борьбе с сущностью… Я никогда об этом никому не говорила, потому что не хотела, чтобы об этом кто-то знал. Я называла это время "дьявольским периодом". Мне в то время было девять лет. Я думала, что, узнав о происшедшем со мной, меня просто сочтут антисоциальным человеком — ни больше, ни меньше. Сюда можно еще много чего добавить: эгоизм, распущенность, отсутствие силы воли и так далее. Тем не менее это было, к сожалению. Однако я победила, и это многое меняет. Все уже в прошлом.

Итак, это была одна сущность. Я чувствовала, как во мне живут двое: моя душа и кто-то другой. Вторая сущность была мужского рода.

Его голоса я, по большому счету, не слышала. Это было внутреннее состояние. Ведь когда человек что-то делает, он обычно не разговаривает сам с собой перед тем, как что-то сделать. То есть если человек хочет есть, он не слышит команду изнутри: "Иди на кухню, открой холодильник". Так и у меня. Я просто хотела что-то и делала. Иногда, на последних этапах нашей борьбы, когда сущность уже не могла со мной эффективно воевать, вот тогда я действительно слышала голос — "он" просто орал "голодным" ревом: "Иди, возьми СВОЕ, ведь ты же помнишь те ощущения!.." "Он" повторял мне это постоянно.

Я не хотела бы вдаваться в подробности о себе, так как это невыносимо для меня — вспоминать тот период. Но я расскажу про эту сущность.

По моим ощущениям, это был дух опытного вора, мошенника, погибшего в реальной жизни раньше времени. Когда он почему-то в меня вселился, я как будто получила весь его опыт; все его знания. Он словно передал мне хитрости его "искусства". Подлого искусства. Он делал все, чтобы я не отказывалась от его "выгодных" предложений. Я знала больше, чем на 100 %, что меня ни в чем не заподозрят. Я могла бы даже на людях сделать то, что он прикажет, и меня просто не заметили бы; меня не увидят — и все. Я буду пустым местом, призраком. Сущность все сделает так, чтобы обезопасить меня.

Какие это были приказания? Украсть, смошенничать, получить как можно больше выгоды…

Поначалу сущность просто указывала на то, что у меня будет больше возможностей, если я овладею искусством мошенника. Я смогу то, что не могут другие. Да, подчас это было заманчиво, особенно, зная то, ЧТО он мне предлагал. Он в голове мне строил планы и показывал действительно то, как можно совершить проделку, и никто, никто бы меня ни в чем не уличил.

Первое время я не понимала, что во мне говорит кто-то чужой, а не я сама. Однако через месяц-два я все же разобралась в себе и стала анализировать. Я отделила себя от него. Я назвала его дьяволом. Но я понимала, что я настолько же сильна, как и он. Если я захочу, то поборю его.

Так и произошло. Я стала с ним воевать. Я каждый раз говорила себе, что больше так не могу. Мне очень хотелось, чтобы меня поймали, чтобы знали, что я за человек. Но, с другой стороны, я понимала, что это не я творю, а чужой во мне. Так зачем же показывать людям дьявола, тем более что его не смогут отделить от меня? Ведь все будут считать меня и его одним целым — ничтожеством.

И я решила бороться один на один. Рассмотрела все варианты и поняла, что "ему" постоянно нужна подпитка. А без нее… он умрет. Однажды у меня с ним был разговор — прошло уже полтора года, мне было десять с половиной. Я осталась дома одна. Села на кровать и сказала:

— Хватит! Больше этого не будет! Я не позволю тебе управлять моей судьбой! Я знаю, что ты дьявол. Знаю, что тебе от меня нужно. Тебе нужно, чтобы я стала вором. Этого не будет.

Он слушал молча, а потом сказал:

— Будет!

Я знала, что никто, кроме меня, не может управлять судьбой, и у нас получился такой диалог:

Я: — Я лишу тебя пищи.

Дьявол: — Нет, у тебя не получится.

Я: — А что ты мне сделаешь?

Д.: — Я заберу тебя с собой!

Я: — Я сильнее тебя. Ты просто умрешь или уйдешь.

Д.: — Нет. Я не дам тебе жизни. Помнишь, сколько ты уже сделала плохого? Так вот, тебя это будет мучить всю твою жизнь. Ты не узнаешь, что такое открыто смотреть людям в глаза, ты не сможешь очистить совесть.

Я: — Я смогу только потому, что я знаю, что не я управляла, а только подчинялась.

Д.: — Ха! Это не освобождает тебя от наказания и совести.

Я: — Но ты умрешь, а я стану другой.

Тогда дьявол сильно разозлился. Он замолчал и стал показывать картины моего подчинения ему. Он довел меня до истерики, так как я знала, что никогда бы сама такого не сделала. Картинки перед глазами двигались быстро, действуя на нервы. Я почувствовала, что какая-то неведомая сила схватила мое тело и стала швырять на кровать, при этом исторгая из меня дикие крики. Я превращалась в дьявола… Так продолжалось около пяти минут. Потом, обессилевшая, я лежала неподвижно и заснула. Когда проснулась, то почувствовала облегчение. Я поняла, что с этого момента наступает мое движение к свободе.

Конечно, сразу я не могла своими силами убить в себе чужую сущность, и это продолжалось еще полтора года. Но я все меньше и меньше обращала на нее внимание.

Похоже, "он" затухал, у него не было больше сил, но и у меня тоже. Я угасала вместе с ним. Иногда он просыпался во мне и говорил: "А помнишь, что человек чувствует, когда совершит преступление? Помнишь, как бывает хорошо на душе?" Я помнила это ощущение, но не хотела к нему возвращаться. Я менялась, с меня сползала оболочка нечисти. Я возрождалась. Я помню, как его убивала. Не выгоняла, а убивала. Еще никого и никогда я не убивала, и от этого мне становилось не по себе: ведь я знала, что он живой. Это было словно агония, при которой человек бьется в конвульсиях. Даже вспоминать страшно. Но это, наверное, была смерть меня той, слабой, а рождение новой, сильной.

Редко люди об этом говорят, потому что не хотят, чтобы на них стали смотреть по-другому, с укором. А мне особо нечего скрывать, поэтому все, что я знаю, рассказываю, как мы с Вами договорились.

Здесь уместно сказать по поводу самоубийства… Порой я думала, что легче покончить жизнь самоубийством, чтобы не видеть, не ощущать в себе этой низменной сущности. Но я знала всегда, что этим проблему не решить. Да, мне будет легче, но будет ли это освобождением? Почувствую ли я легкость? А может, лучше потерпеть и постараться исправить свои ошибки? Я всегда знала, что счеты с жизнью сводят люди не слабые, а либо сильные, либо те, кому не посчастливилось спастись от этого. Это люди несчастные, им нужно внимание к их проблемам, они в этом не виноваты. И если уж они показывают свое отчаяние таким образом, не нужно их винить, у них просто других средств не осталось. На самом деле им совсем не хочется умирать.

Совершают самоубийство либо те, в кого тоже вселился дух самоубийцы, либо те, кто понимает, что в них кто-то живет, но они не могут "его" выгнать и решают умереть с "ним" вместе. По крайней мере, у меня сложилось такое мнение.

Борьба была жестокой — не на жизнь, а на смерть. Она забрала у меня много сил, нервов, но я стала больше понимать. Он сидел у меня в голове три года, не давал о себе забывать, становился навязчивой идеей. Каждый день, несколько раз в день. Это, наверное, как наркоману мерещится наркотик.

Когда я его поборола, то поняла, что я действительно сильная. Я знала, что многие в моем возрасте не могут сами выбраться из этой ситуации. Я хотела даже пойти в церковь, чтобы выгнать его там, но мне было стыдно там появляться. Я сказала себе, что пойду в церковь, только когда его выгоню… Сейчас мне также тяжело вспоминать эти годы, бередить раны, которые никак не могут до конца закрыться…"

Скажу честно, я был потрясен редким по открытости рассказом девушки. В своем ответном письме я, конечно, благодарил Лору за откровенность и спрашивал, можно ли выработать защиту в себе от негативных сущностей? Ее опыт мог помочь другим…

"Да, это была нелегкая борьба, до 12 лет, — писала в продолжении Лариса. — Особенно в таком возрасте, когда еще неустойчива психика. Но она у меня всегда была под контролем. Я даже в трехлетнем возрасте пыталась контролировать психические процессы. Я была маленькой, но не ощущала себя ребенком. Я знала, что я сильная. Я не сломалась, вырвалась из плена. Этот период для меня был большим испытанием. Теперь, после того случая, в меня только один раз пыталась подселиться похожая сущность. Однако она боялась меня и последствий и, постучавшись, ушла.

Да, многих, наверное, мучают такие же дьявольские существа и искушения. Не все люди, даже уже в зрелом возрасте, в состоянии побороть их. Думаю, большинство преступников — жертвы подобных подселений. Единственный метод — лишить их того, чего они от людей добиваются. Это — как наркотики. Когда наркоману нужно уколоться, у него начинается ломка, но стоит ему перетерпеть боль один, второй, третий раз, как с зависимостью уже можно будет справляться. С сущностями-то же самое. Нужно вычислить, что им нужно и ни в коем случае не давать этого".

На этой волне наших бесед о людских пороках было естественным поинтересоваться, как эта юная девушка оценивает человеческое общество. Принимает его, отвергает, терпит? Есть же мнение, что дети индиго — это могильщики современного человечества…

Не скажу, что я отрицательно отношусь к такой возможной миссии легиона из "звездного десанта". Пускай они будут могильщиками! Многие пороки и характерные черты людей не только не вызывают симпатий, но вообще препятствуют нашему восхождению к званию "цивилизация". Мы пока лишь можем называться "нация", "общество", "сообщество", но никак уж не "цивилизация". Имея множество несимпатичных черт, разве мы имеем право претендовать на столь высокое звание? Неудивительно, что для иных цивилизаций космоса мы, словно подростки — трудные, плохо управляемые — но… Это как болезни переходного возраста.

Я не говорю о существенном проценте среди нас подонков, преступников, нелюдей. Это вообще за пределами высокого понятия Человек. Но даже среди просвещенных людей, среди интеллектуалов, ученых и интеллигенции считаются извинительными такие подленькие, мелкие черты, как зависть, ложь, корысть, предательство. "Ну, вот такие мы… — читаешь во множестве интервью с "великими" и "заслуженными" по поводу их зависти к партнерам, к коллегам по роду искусства или науки. — Не терпим соперников, считаем себя поголовно гениями…" И — добавлю — не стыдимся своей зависти, не гнушаемся, исходя только из этого чувства, мстить, унижать, разрушать созданное не ими. Пример Моцарта и Сальери хрестоматийный, но сегодня с образчиками зависти и жадности в мире якобы "просвещенных" встречаешься на каждом шагу. Посмотрите скандальные хроники в СМИ…

А взять заурядное воровство и жажду наживы в правительственных, государственных, политических, экономических структурах и кругах… На виду у всего народа! Это что — "цивилизованно"? И при этом ни малейших угрызений совести даже тогда, когда мздоимцы пойманы за руку. "Докажите! Где факты? Все разговоры только через адвоката!" — твердят пойманные. Ими подкупаются суды, возводятся мощные системы круговой поруки. Слово "честь" стало атавизмом, устаревшим и даже идиотски-примитивным понятием. Впрочем, об этом можно долго рассуждать. Ясно только одно: пока мы не изживем низкие черты из своей человеческой сути, не только думать, но и мечтать о цивилизованном обществе преждевременно.

А как об этом, о людях думают "новые" дети, идущие на смену?

Вот чем поделилась со мной Лора:

"Ко всем людям в отдельности я отношусь нормально. Не с любовью, но и без неприязни. Однако людей как класс я, пожалуй, ненавижу. За их несовершенство, за глупость, неумение предвидеть, жестокость, злобу, агрессию и ненависть друг к другу. Говоря так, я отвечаю сейчас злом на зло, но не могу по-другому, уже не получается. Я знаю, что человек может многое выдержать, поэтому прекрасно понимаю, что лично я еще долго-долго буду терпеть. Увы, люди — очень порочные существа.

Я боюсь им доверять — меня много раз обманывали. Когда я кому-то рассказывала что-то ценное, вскоре меня предавали. Все боялись той правды, которую я им открывала. Они не хотели ее видеть и предпочитали жить вслепую.

Порочные существа среди людей — это те, кто не сумел понять истоки своего зла и не желает исправляться. Но это им припомнится в будущей жизни. Однако добро и зло — тоже относительные понятия. Список того, что следует искоренять в людях в первую очередь, я составила по вашей просьбе.

…Вчера со мной кто-то ночью говорил (не знаю кто). Видимо, это явилось откликом на мои раздумья о землянах. Так вот, этот НЕКТО мне сказал следующее: "Люди — это низкие существа. Они не знают, что такое жизнь, они как биологические роботы живут по программе. Они не знают, чего именно хотят, но всегда хотят многого. Люди собой ничего не представляют, а хотят власти друг над другом и над природой. Они не любят объяснять причины и следствия, но всегда этого требуют от других, в том числе от Бога. Они желают свободы, но не понимают, от чего они хотят освободиться. А хотите, мы отпустим вашу планету, дадим вам полную свободу? То-то парад будет! А мы посмотрим на вашу "свободу" со стороны. Людям всегда интересно, что же с ними случится в ближайшем будущем. Им нужны факты-факты-факты. Хорошо, я скажу вам, что будет.

Наступит время, когда мысль каждого будет считаться безоговорочной правдой. Наступит время, когда все поймут, что нужно действовать сообща, а не ждать, пока кто-то принесет доказательства. Наступит время, когда каждый будет целостным, когда каждый будет волшебником. Сначала один выйдет на суд… Его отвергнут, потом второй, третий, а потом масса сметет неправедный суд — светлая масса, новая. Не будет войны за первенство, так как каждый будет действовать во благо Вселенной. Задумайтесь о своем предназначении, пока не поздно".

На этом связь оборвалась. Я пыталась еще что-то спросить, но ответа не было… Однако я посчитала, что это мнение будет Вам интересно.

Да. Еще Вы спрашивали о России. К сожалению, я про Россию ничего не знаю, потому что я в будущем ее не вижу. Почему? Не могу понять. А додумывать не хочу.

Геннадий Степанович, Вы просили назвать в порядке убывания негативные качества человека, которые я не приемлю в людях, и позитивные, которые надо развивать и поощрять. Мне было интересно над этим подумать, и вот что получилось.

Негативные качества, которые мне не нравятся:

1. Лживость;

2. Властолюбие;

3. Предательство;

4. Злобность;

5. Зависть;

6. Скупость;

7. Гордыня;

8. Цинизм;

9. Эгоизм;

10. Лень;

11. Равнодушие;

12. Глупость;

13. Страх (деструктивный).

Качества, которые нужно развивать в людях:

1. Любовь;

2. Благодарность:

3. Доброту;

4. Демократичность;

5. Открытость и прямоту;

6. Щедрость;

7. Терпимость;

8. Независимость;

9. Заботливость;

10. Постоянство;

11. Жизнелюбие;

12. Верность;

13. Уверенность.

Что ж, признаться, ничего неожиданного в этих списках нет. Дети индиго точно так же оценивают любые качества людей, как и все. Но мы слабо боремся против своих недостатков, стесняемся положительных качеств в себе, а "новые" люди чаще ставят позитивное во главу угла и ненавидят в себе и в других плохое.

Зная, что дети индиго, как правило, самодостаточны и своеобразно относятся к авторитетам среди людей, подчас попросту не считаясь с ними, я попытался выяснить этот вопрос у Ларисы.

Она написала так: "Я не скажу, что для меня не существует никаких авторитетов. Напротив, я считаю, что если человек заслуживает уважения, то он смело может в некоторых аспектах стать примером для подражания. Нужно делать себя лучше, а без примеров это сложно… Но если мне скажут: "Он взрослый, он знает это лучше тебя" или: "Он — великий ученый, нужно следовать по его пути (или признавать его открытия)"… Простите, с какой стати я буду считать кого-то для себя примером только по одной простой причине, что он старше меня, что он взрослый? Лично мне он показал свои человеческие качества? Увидела ли я в нем свой идеал — пусть хоть по одному параметру? Если нет, то и авторитетом я его считать не буду, пусть хоть весь мир его признает Богом на Земле. Если я в нем не увидела того, кем его называют, я буду считать, что все люди ошибаются, не видят сути, и останусь при своем мнении.

Так было всегда, по крайней мере, в моих мыслях. И еще — для меня не может быть авторитетом тот человек, который хоть на грамм неискренен со мной. Я могу с ним общаться, но авторитетом он мне не станет.

Является ли для меня Бог авторитетом? А вы сначала дайте мне определение, что такое Бог или кто Он? Люди не знают, что это, а уже поклоняются Ему или же, наоборот, отрицают. Поэтому, чтобы определить, является ли Бог авторитетом, нужно установить, о чем мы говорим, и потом уже найти общую точку соприкосновения. Вероятно, что человекоподобие Бога есть не что иное, как примитивное представление людей.

Почему-то никто не представляет себе, что Бог — это энергия Добра, Любви, Благодарности, Прощения… Что Он является воплощением всех лучших качеств, присущих человеку. Для меня Бог — это все материальные и нематериальные проявления на Земле. В каждом человеке есть Бог, в каждой вещи есть Бог, Бог — везде. Но он не судит нас, мы себя сами судим. Он лишь помогает нам в самосовершенствовании, в достижении желаемого или помогает понять, что можно, а что нельзя. Он помогает нам оценить хорошее и плохое, а происходит это самыми различными способами.

То же самое могу сказать и про Высший Разум. Для нас он — Высший, а есть еще выше, и для кого-то он уже не высший. Он просто помощник нам на Земле, он выполняет свою функцию, а мы либо принимаем его, либо нет.

С непризнанием авторитетов в науке… Да, с этим дела обстоят куда сложнее. Мне всегда было непонятно, почему ученые, которые являлись еще самыми первыми, были первооткрывателями, не опирались ни на чьи авторитеты, так как их просто не было. А почему я не могу открыть что-то свое, не опираясь ни на кого? Почему я должна писать курсовые работы, анализируя труды ученых, вместо того, чтобы излагать свое видение? Кто сказал, что я вижу неправильно? Где вообще правда? Поэтому мне всегда приходится себя насиловать, когда я пишу какую-нибудь работу. Конечно, не всегда можно обойтись без ссылок на ученых, но бывают такие случаи, когда мне необходимо сказать другое, а преподаватели говорят, что так писать нельзя.

По большому счету, мама для меня не является авторитетом. Это не значит, что она — человек, не заслуживающий уважения, признания. Это не так. Но это не значит, что я хочу быть на нее похожей — в моей семье авторитетом для себя являюсь только я.

Хотя соглашусь, что без авторитетов жить невозможно. И любой, кто скажет, что у него никогда не было и нет авторитетов, просто лукавит. Каждый хоть раз в жизни хотел быть на кого-то похожим, к чему-то стремился. Это помогает жить, делает жизнь более насыщенной и интересной. Главное, не терять себя и не слиться с обществом, а занимать свою позицию".

Согласимся, что здесь в целом все понятно и нечего оспаривать.

Должен признаться, что я уже довольно давно не верю в миф об отсутствии разума у животных. Будто все у наших "братьев меньших" построено только на рефлексах да инстинктах. В этом, скорее, проявляются наша индивидуальность и давнишнее мелочное желание утверждать и чувствовать себя, любимых, "венцом Природы". Это проявление нашего эгоизма в чистой форме; оттого-то мы и находимся в самоизоляции и от иных миров, и от мира животных и растений — я уже не раз писал об этом.

В исследовательской практике мне приходилось сталкиваться с фактами общения людей с животными на словесномыслительном уровне. Это был, к примеру, рассказ феноменальной по своим задаткам женщины Татьяны Ваничевой, описавшей свои "разговоры" с овчаркой по имени Рекс. Считывала мысли своего вальяжного, черной масти кота Кузи волжанка Катя Черкасова. Целую главу об общении с собаками и птицами посвятила в своей книге "Восхождение духа" ясновидящая Людмила Корабельникова.

И все же подобные факты "разговоров" с животными достаточно редки.

Вот почему я был весьма заинтригован и обрадован, когда в ходе общения с Ларисой узнал, что она легко общается с животными и даже с растениями. Конечно, я постарался выведать у нее все подробности.

— Я общаюсь с животными на мысленном уровне с раннего возраста. У меня было очень много запоминающихся случаев, — начала свой рассказ моя собеседница. — Правда, я полагала, что подобное общение с животными присуще каждому человеку. Даже сейчас я считаю, что у любого есть такие способности, просто не все их могут активизировать. Когда я стала постарше, лет девяти, я начала ухаживать за кошками, живущими около подъезда. Я выносила им еду, гладила их. Я знала, что они болеют, что у них лишаи, но я просила их, чтобы они меня не заражали. Они меня благодарили, улыбались и дарили мне добрую энергию любви.

— Но разве животные умеют улыбаться? Их мимика это не позволяет, — возразил я.

— Нет-нет, животные умеют улыбаться. Они улыбаются глазами, а вот моя персидская кошка Джина — та и уголки рта приподнимает, усы "в кучку" сводит. А кот Золтон не улыбается. Он может показать только его хорошее настроение, зажмурив глазки или лизнув меня.

— Расскажи, как "благодарили" тебя дворовые кошки? Какими "словами"… — не отставал я с расспросами.

— Вообще-то редкие кошки умеют общаться словами, они посылают мыслеобразы, а я их перерабатываю в некий диалог. Я на русском языке представляю, о чем они говорят, и им отвечаю вслух. Они знают определенные человеческие слова, которые могут использовать при общении, но их немного. Одни кошки говорят "спасибо", другие просто благодарно смотрят на меня, третьи трутся о ноги.

— А жаловались ли кошки на свою неприкаянную дворовую жизнь? Как они это делали? Просились ли к тебе в семью?

— Обычно взрослые кошки, привыкшие жить на улице, да еще которых люди кормят, не жалуются на уличную жизнь. Обычно плачут малыши, оставшиеся без мамы-кошки. Они находятся в растерянности и кричат: "Мама! Мама!" Они не понимают, что мамы нет, что их сюда кто-то принес, и все мои логические объяснения не помогают. А я им обычно говорю: "Успокойся, я тебя сейчас принесу к другой маме, она всех воспитывает, тебе с ней будет хорошо". Котенок ничего не понимает, что я говорю, и только кричит жалобно: — Мама!

— Кого особенно боялись бездомные кошки? Как они тебе об этом сообщали?

— Кошки больше всего боятся дворовых мальчишек. Они их обижают. Вот была у нас ситуация такая, что мальчишки издевались над котятами, а самый старший котенок спрятался в щель и говорит: "Скажи им, чтобы они нас не трогали, ну скажи, пожалуйста…" Тогда я шла и проводила с мальчишками беседы. Я должна заметить, что в семью просятся, в основном, только котята, причем делают это бессознательно. Они ничего не говорят, а просто идут в квартиру и все — считают, что они имеют право на жилье. У меня только одна была ситуация, когда кошка попросилась ко мне домой.

— Какая? Расскажи, пожалуйста…

— С одной из кошек, самой старшей, я давно дружу. И вот, года два назад, весной она родила котят. Я смастерила ей домик-коробку, куда поместила всех. Кошка была уставшей, она не могла даже говорить. Она просто легла и обняла котят. Она благодарила меня и девочку, которая мне помогала в этом. Через несколько дней погода испортилась, да и мальчишки в нашем дворе не блистали хорошим поведением. Нам пришлось перетащить котят в подъезд и поселить на девятом этаже. Мы с девятилетней девочкой за ними ухаживали, приносили им еду целых два месяца. Мы поставили на ноги котят и облегчили жизнь кошке. Она нас каждый день благодарила, когда мы приходили, она смотрела на нас и довольно жмурила глаза. В этом году ситуация повторилась. Она меня знает, и поэтому сама нашла, где я живу. Пришла на мой восьмой этаж и жила в холле недели две.

— Однажды, когда я открыла входную дверь, кошка уже стояла у порога и, посмотрев на меня, быстро забежала в коридор, спрятавшись в углу. Я включила свет, посмотрела ей в глаза, они были тревожными, и кошка попыталась объяснить мне, что ей нужно.

— Я останусь у тебя, — сказала она и спрятала мордочку.

— Я не могу тебя оставить, ведь я живу не одна, да и кот с кошкой будут тебе не рады. Иди в коридор за дверь и оставайся там, я тебе помогу, — проговорила я вслух.

— У меня будут котята. После меня будет чисто, — послала она свою мысль.

— Мы их вырастим вместе, я буду тебе приносить еду, — тут я взяла ее на руки и вынесла на площадку. Кошка меня проводила до лифта.

Я ей на прощанье сказала: "Все будет хорошо", — а она зажмурила глаза и поверила мне. Так и было, мы выходили новый ее выводок.

Чувствуя понимание, к десятилетней Ларисе однажды пришла незнакомая трехцветная кошка. Она была особенно умной. Она все понимала и знала больше, чем "знала на то время я", — уверяла меня Лора. Глаза "трехцветки" были полны мудрости и материнской теплоты, она ждала котят. Лариса каждый день приходила к ней, несла ей еду и воду. Для этого у них было обговорено место, где они встречались, и в какое время. Это был большой куст, покрытый густой листвой. Они встречались в течение двух недель.

— Вот с этой кошкой мы общались только мысленно, — вспоминала Лариса. — Я ей говорю: "Завтра я принесу тебе еду в это же время. Ты приходи только".

"Хорошо, — отвечала кошка, — буду ждать".

Я приносила ей еду, а она всегда была в это время под кустом, ждала меня. У кошек внутренние часы хорошо развиты, она никогда не ошибалась. Когда я приходила, то говорила:

— Привет. Вот тебе еда, кушай.

— Спасибо, — следовало в ответ.

Я этой кошке старалась приносить еду два-три раза в день. Вообще, кошки хотят есть мало, но часто. Но в природе получается мало и не часто, поэтому, они едят всегда и почти все, что им дают, если не избалованы вниманием жильцов.

Но в очередной раз, когда Лариса пришла с едой к кусту, там никого не оказалось. Она поняла, что кошка больше не придет, но все же поставила еду под куст. И вот когда она опустилась на землю, в траве, на обеденном месте лежала свернутая бумажная денежка достоинством в десять рублей.

— Вместе с ней кошка как бы оставила мне информацию: "Спасибо за все", — вспоминала Лора. — Я заплакала от смятения чувств, от благодарности той кошки ко мне, от ее доброты и "человечности". Я знала, что это именно она оставила мне "посылку", будто говоря тем самым: "Мне деньги не пригодятся, я не человек. Мне нужна только еда, которой ты меня обеспечивала". После этого случая я кошку больше не видела. Но по моим ощущениям, она жива, она вырастила котят. Я знаю, что к людям она не пристроилась, в лучшем случае прижилась на базаре, у торговцев, где торгуют рыбой-мясом. Я уверена, что она не пропадет.

— Расскажи что-нибудь еще…

— После "трехцветной" умницы отдыхать мне не пришлось. В нашем дворе снова появилось к весне около семи кошечек, которым необходима была забота. Поэтому кухня на открытом воздухе работала в полную силу. Наши дворовые кошки привыкли уже к такому образу жизни, их многие подкармливают, но они никогда не забывают отблагодарить людей.

— Это не преувеличение, про благодарность? Они ведь очень неэмоциональны, в отличие от тех же собак. Какими словами они "благодарят"?

— Нет, кошки всегда благодарны, особенно, уличные. Им не часто удается попасть в "рыбные места", поэтому, если что-то перепадает, они благодарны. У собак больше развито чувство преданности плюс благодарности, а у кошек — доброты плюс благодарности. Но собаки, если говорят, они более склонны выражать чувства словами, а кошки — образами. Кошка может тереться об ноги, мурлыкать, зажмуривать глазки, а собака — преданно смотреть и говорить: "Спасибо тебе". Но это опять же уличные. Домашние вообще забыли о благодарности. У них все есть, и только если они чувствуют глубокую привязанность к хозяину, тогда они его благодарят.

Вот, например, был случай. У дедушки одного, соседа с третьего этажа, пропал рыжий кот. Уже несколько дней прошло. Дед по подъездам расклеил объявления с указанием примет кота. И вот я слышу, что кот мяукает у нас в подвале. Я была на 100 % уверена, что это и есть тот потерянный кот. Он просил его вытащить. Он полдня кричал: "Я не могу выбраться! Помогите!"

Подвал был закрыт на ключ. Я пошла к нашему слесарю-сантехнику дяде Саше и попросила у него на время ключи от подвала. Хорошо, что он мой знакомый, а то бы не дал, ведь нельзя же. Я открыла подвал, а там так темно, что хоть глаз выколи. Спустилась по тонким железным ступенькам, по слуху нашла, в какой стороне находится кот. Как оказалось, там, в подвале, было несколько комнат. В той, где находился кот, слышалось журчанье воды, там было мокро и влажно. Кот продолжал жалобно кричать. Я не знала, как мне его вытащить, так как сама боялась куда-нибудь провалиться. Я сказала коту вслух:

— Иди сюда, я тебя вытащу наверх. Иди, не бойся, я тебе помогу.

Кот испуганно смотрел на меня и продолжал орать. Он сидел в этом подвале дня три. Был голодный, мокрый и напуганный. Я минут десять уговаривала его подойти ко мне. Наконец, слышу, что он успокоился чуть-чуть и уже подходит ко мне, но с опаской. Он стоял от меня в пяти шагах. Я видела его горящие "фары". Тогда я резко встала и схватила его, он пытался вырваться, содрал мне кожу на спине, всю меня испачкал, а я поднималась в это время по ступенькам, ведущим из подвала. Когда мы вышли, нас встречал дедушка — хозяин кота, он держал в руках кильку. А коту не до еды было, он настолько был перепуган. Я еле донесла его до квартиры, отпустила его там и ушла домой "зализывать боевые раны". Так я однажды спасла кота. Мое чутье меня не обмануло.

Теперь расскажу о своих домашних питомцах. Начну с кошки Джины. Она является моей первой кошкой. Мы ее купили на базаре. Она лежала на коленях у хозяйки и сказала мне: "Смотри, какая я королева!" На ее мордочке было даже что-то вроде усмешки. Она сравнивала меня с собой и потом уже не смотрела на меня. Лишь кинула небрежный взгляд и зажмурилась, говоря, что я не достойна ее. Я ей мысленно сказала, что она действительно королева и ведет себя достойным образом.

Я маму попросила купить мне эту кошку Я везла ее из Волгограда на руках. Поначалу она действительно держалась, но потом сорвалась. Она начала нервничать и замяукала, да так жалобно, что вся ее королевская сущность куда-то делась. Ей было три месяца от роду, и я понимала, что она еще маленькая.

У нас вообще отношения сначала не сложились. Она меня не воспринимала и словно хотела меня проверить. Она со мной даже не разговаривала. Вела себя как капризный ребенок. Я не могла приучить ее к туалету, но не потому что она не способна понять, а просто из-за ее вредности. Я проводила с ней беседы, разъясняла, что и как. Я ей говорила, что люблю ее и хочу, чтобы она осталась. Она продолжала свои капризы. От предложенной еды отказывалась. Но не потому, что она невкусная, а потому, что я не кормила ее с руки или с ложечки. Когда я начинала ей давать еду с руки, она могла съесть больше, чем помещалось в желудок. То есть я ей все время демонстрировала свои чувства и хотела заслужить взаимность.

Такая напряженная обстановка продолжалась девять месяцев. По натуре Джина очень гордая кошка и независимая. Она (особенно раньше) никогда не подойдет и не извинится, даже если понимает, что не права. Но она попыталась по-другому загладить свою вину. Меня как-то раз обидели, я ушла в соседнюю комнату, где никого не было. Минут пять я лежала на кровати одна, как вдруг почувствовала, что со мной кто-то рядом. Я выглянула из-под одеяла и увидела Джину. Она легла около и успокаивала меня своим мурлыканьем. Ни разу до этого момента она мне не мурлыкала и не садилась со мной на кровать. Я поняла, что она изменила свое отношение ко мне.

Летом я уезжала, на месяц, на Урал, а кошку оставила у знакомых в чужой квартире. До отъезда я пришла ее проведать, и мне пожаловались, что она не ходит в туалет в отведенное ей место. Она меня встретила. Я спросила у нее, в чем проблема, а она лишь обидчиво посмотрела на меня и ушла под ванну. Она обиделась на меня, подумала, что я отдала ее чужим людям.

Когда я приехала, то не узнала свою кошку. Как мне рассказали, она жила не в квартире, а в деревне, у бабушки. Все время находилась на улице, питалась подножным кормом, что найдет на грядке, то и ела. Благо, ее любимая пища летом — помидоры, вот их она и ела. Но в силу того, что мордочка у нее плоская, а зубки маленькие, она не могла съесть здоровый помидор, а питалась опавшими и уже не первой свежести. Так прошел месяц. На природе она подхватила миллионы блох, которые копошились в ее ранее роскошной шерсти.

Я принесла Джину домой, вытащила из сумки, пустила в квартиру, а она сумела лишь дойти до кухни и упала. У нее не было сил ни идти, ни кушать, ни сопротивляться. Я взяла ее и понесла к ветеринару, где купила средство от блох. Я поставила ее в ванну, но она не смогла стоять и легла, я помыла ее и начала вытаскивать из нее блох. Мы сидели в ванной около четырех часов. Кошке было все равно, что она находится в воде (хотя она не очень любит мыться), она лишь изредка открывала глаза и спрашивала, как идут дела и скоро ли все закончится. Я объясняла ей, что я и так тороплюсь, и она замолкала. Ей было очень плохо, но в глазах была видна благодарность.

Через четыре часа я справилась с блохами, обстригла кошку налысо, вытащила из ванной и укутала в полотенце. После того как она проснулась, она попросила поесть, но у нее не было сил, поэтому я кормила ее с руки (хотя мы такое давно не практиковали). Кошка пошла на поправку. Каждый день она приходила ко мне и запрыгивала на коленки, терлась мордочкой о мое лицо. Она благодарила меня. Она убедилась, что я ее люблю. А до этого мне приходилось ей это доказывать два с половиной года. После этого случая мы с ней стали "неразлейвода". Она все больше любит меня, а я стараюсь для нее, как могу Она всегда мне улыбается, бежит туда же, куда направляюсь я.

Раньше у меня часто были головные боли. Кошка приходила ко мне на кровать, ложилась на голову и лежала, а потом, когда я засыпала, она слезала с головы и уходила. Я просыпалась, уже не ощущая никакой боли. Она, если чувствует, что у меня что-то не в порядке, сама ложится на больное место. Ни к кому больше она такого внимания не проявляет.

Когда мы с ней говорим о чем-то серьезном, что требует осмысления, мы общаемся мыслеформами, а если нам нечего делать, и идет пустой разговор (в основном, с моей стороны), тогда я говорю словами, а она просто меня слушает и понимает. Она вообще очень умная кошка. Она сама научилась одному трюку. Я ей кинула однажды фантик от конфеты, чтобы она с ним побегала. А она взяла его в зубки и принесла мне на кровать, сказав при этом, что я буду кидать, а она мне приносить. Это у нее любимое занятие, когда я ей кидаю фантики. Она может мне их часами приносить.

Кстати, перед тем, как написать этот рассказ, я спросила у кошки, как мы с ней разговариваем. Мы посоветовались, и я изложила часть нашего разговора. Она мне тоже сказала, что мы общаемся образами и смыслами. Но когда кошка мне что-то сообщает, мой головной мозг, переработав полученную информацию, передает смысл не в развернутых предложениях, а только лишь суть, смысл, короткие ответы или вопросы.

— Интересно, Джина считает себя животным или человеком? — спросил я Лору, прочитав рассказ. — Или, может, особой формой "людей"? Считает ли она себя выше по статусу, чем человек?

— Джина считает себя просто живым существом, ничуть не ниже меня. Сейчас она уже не ставит себя выше меня, как было раньше. Но все же я ее спросила: — Джина, ты ниже по развитию, чем человек?

— Нет, чего тебе еще надо? Я же спала… (она спала, а я ее разбудила расспросами).

— А Золтон, он ниже человека?

— Он еще маленький.

Джина, конечно, не забывает о том, что она умом не обделена, что она также может претендовать на звание Королевы. Но она научилась ценить меня, то есть человека. Она понимает теперь, что такое любовь, забота, преданность. Ей сейчас уже шесть лет. Она стала умнее. А поначалу она всем своим видом показывала, что она в доме главная. Я с ней пыталась говорить и вслух и глазами, но она не отвечала. Я видела, что она хочет ответить, но свою неприступность она не могла перешагнуть. У нее был образ, который она не хотела менять. С ней, такой бестолковой, невозможно было говорить не то что мыслеформами, но даже простыми мыслями. Она и слушать, и понимать не хотела. Не отвечала, не чувствовала себя виноватой, не извинялась, творила, что считала нужным. Она так меня проверяла, хотела убедиться, не обманываю ли я ее. Действительно ли я ее люблю…

Если она что-то делала плохое по привычке, то извинялась. Я ее накажу, а она подходит, трется об ноги, нахмурит брови и с насупленным видом в глаза смотрит. Или, бывает, из-за угла выглядывает, заранее зная, что ее ругать будут, и сразу говорит:

— Не ругай меня.

— За что? — спрашиваю я.

— Не надо ругать…

Тут я шла в комнату и разбиралась, что не так. Где-то приходилось вытирать, а иногда она корм утаскивала. Запоминает, где лежит ее еда, открывает шкаф, достает пакет, разгрызает его и ест. Я должна была заметать все следы. Диалоги у нас чаще всего короткие, она не очень любит говорить, она любит больше слушать. А когда ей задумываться не хочется, она вообще любит только речь слушать, а не мысли читать.

Она практически никогда не плачет. Джина очень сильная и выносливая. Она лучше все вытерпит, но не заплачет (когда она плачет, она залезет в укромное место, кладет голову на лапы и сопит, носом фыркает, чихает часто, когда проплачется). У каждой кошки это индивидуально. Одна вообще может ни разу не извиниться, а другая только и делает, что извиняется…

Если кошка мурлычет — это значит, что она доверяет. Если нет доверия — не будет мурлыкать. Это особенно является признаком, если кошка сначала не мурлыкала, а через некоторое время стала. Когда же кошка мурлычет в обычной жизни (если ее гладят или еще что-то), это значит, что ей с вами хорошо, у нее хорошее настроение.

Для меня было очень удивительно, когда Джина впервые замурлыкала. Я всегда ее просила об этом. Я говорила ей:

— Вот почему ты у меня такая неразговорчивая? Почему не мурлычешь мне? Тебе что-то не нравится?

А она ничего не отвечала. Только когда стала мне верить, тогда она "заговорила" и замурлыкала.

Моя Джина знает много слов. По человеческим меркам она знает такие слова, как: Джина, кушать, сюда, на руки, кухня, ложись, мурлыкать, Золтон, кошечка, пойдем. Отсюда получаются выражения, которые она без труда распознает: "Иди сюда", "пойдем кушать", "иди на кухню", "пойдем на руки"… А если с ней просто разговаривать, так она все понимает.

Наверное, то же самое, если со мной говорит иностранец на приблизительно знакомом мне языке. Я понимаю общий смысл, а ответить не могу, только понять могу Наверно, это лучше поймет женщина, которой приходится общаться со своим еще грудным ребенком. Она же понимает, что ему надо (хотя не всегда) — так и здесь, но только у кошки словарный запас больше, чем у грудного ребенка, поэтому мне легче.

А Золтик любит, когда его чешут, но не всегда. Ему не нравится, когда ему мешают спать, сам он редко просит почесаться, только если мы являемся инициаторами. Зато кошка любит чесаться, любит, когда ее гладят. Она любит быть любимой. Коту главное, чтобы еда была и вода и туалет чистый. Все остальное время он спит. Глупенький.

В последнее время пытаюсь разговаривать с моей Джи-ной больше вслух. Я ей объясняю все, что я делаю, чтобы она знала слова, а не только образы. Например, когда я сижу за компьютером и занимаюсь работой, я говорю ей:

— Джинчик, иди ко мне, со мной посидишь.

Она охотно бежит и запрыгивает ко мне на коленки. Я ее глажу, разговариваю с ней. А потом сажаю на сканер, это вроде бы удобное место. Она видит меня, а я ее. Я говорю: "Ложись, Джинчик, мы с тобой поговорим". Она ложится и смотрит на меня внимательно. Вот пока я с ней разговариваю, хвалю ее, говорю: "Ты у меня такая умная кошечка, такая хорошая, добрая", — она внимательно слушает и лежит, не двигается. Она улыбается и жмурит глазки, а как только я начинаю печатать или просто отвлекаюсь, она встает и уходит. Ей не по душе сидеть молча на сканере…

В принципе, общение мыслефорами и словами пока что одинаково приемлемо. Мы можем говорить с животными словами или общаться мыслями, это не меняет содержания. Однако когда мы разговариваем языком, мы больше чувствуем себя людьми, а когда мы передаем мысли, мы стоим на одном уровне с животным.

С уличными кошками я общаюсь в основном при помощи мысли. Они передают информацию мне, а я им при помощи мыслеформ. Мыслеформы — это скопление энергии, в результате чего появляется энергия более плотного содержания, она передается живому существу, растворяется в его сознании и остается в виде знания. Мыслеформы не являются словами, они являются смыслом. Ведь каждое живое существо, если оно не слепое, видит то же, что и человек. Оно видит деревья, небо, солнце, цветы. И уж совсем любое существо ощущает отношение к себе, к окружающему миру. При этом не важно знать, как называется и из каких букв состоит тот или иной предмет; называется он "деревом" или "tree", или "der Baum". Поэтому мыслеформы передаются большей частью образами, знанием, отношениями. Так мы общаемся с кошками на улице.

— Сложно ли строить разговор мыслеформами? — расспрашиваю я. — Есть ведь абстрактные понятия. Приведи пример мыслеформ, когда ты общалась в последнее время.

— Разговор строить мыслеформами очень легко. Ведь когда вы думаете, вам просто приходят мысли. Так и с животными. Мы общаемся мыслями. Если нам нужно что-то обсудить или я хочу что-то спросить, то мы общаемся просто мыслями, не мыслеформами. В большинстве случаев у меня с Джиной нет ограниченных тем для обсуждения. Самая последняя мыслеформа была, когда я кошку мысленно позвала к себе, она пришла и запрыгнула на руки. Да, если мы общаемся мыслеобразами, то это в основном предполагает какие-то действия. Например, кошка говорит:

— Пошли на кухню. Я хочу есть.

Я иду на кухню и даю ей еду.

Но мы можем общаться также мыслеобразами, что не предполагает действий или выполнение задуманного. Мы просто общаемся "картинками". Я вижу одну картинку, посылаю ее кошке, она, если в состоянии ее обработать, обрабатывает и отвечает мне своей картинкой.

Несколько другое дело — собаки. За мою жизнь у меня было несколько собак. Первую звали Гретта. Это была собака породы боксер тигрового окраса. Мы даже спали вместе на полу. Она меня слушалась.

Но с моим папой заводить собаку было нельзя. Он бил собаку, а когда выходил с ней погулять, она убегала от него, не шла к нему. Папа кричал нам с улицы, чтобы я выходила и забирала свою собаку. Мне тогда было четыре года… Как только я выходила, собака бежала ко мне, и мы вместе шли домой, я ее жалела.

Мы больше не могли смотреть на то, как папа мучает животное, и вечером пошли с мамой гулять, взяв собаку с собой, чтобы ее отпустить. Мама думала, что Гретта найдет себе лучшего хозяина. Я просила маму не отдавать ее, но понимала, что с папой ей будет хуже, чем на улице. Было еще не холодно, мы вышли в центре города, зашли в подъезд и оставили Гретту там. Собака плакала, она не хотела от меня уходить. Я тоже плакала, только ночью, в подушку, когда никто не слышал.

Когда мы оставили собаку, пошли к остановке. Уже темнело. Мне казалось, что фары автомобилей были глазами Гретты. Они неслись на меня, я боялась, что она никогда не простит меня…

А еще у меня полгода назад была собака породы карликовый пекинес. Ее звали Алма. Она жила с нами три года. Алма со мной стала сразу дружить, но разговаривать не любила, впрочем, как и я с ней. Мы с ней похожи. Она очень самостоятельная, гордая, маленькая собака. Она знала себе цену и всегда показывала, как с ней надо обращаться. Она была очень терпеливой. Когда сестра ее мучила, она лишь рычала, а потом приходила ко мне, чтобы я ее защитила. Она мало со мной общалась. У нее был очень содержательный взгляд. Мы с ней больше разговаривали взглядами. Она мне передавала информацию, а я ей отвечала. Иногда, очень редко, мы с ней общались языком, она — своим, я — своим. Ну, тогда было сразу все понятно. Я могла не видеть собаку, но всегда знала, что она мне говорит. В таких случаях она просила отцепить лапку, застрявшую в шерсти, просила подойти или успокоить ее, когда она была взволнована. Мы понимали друг друга без разговора. Собаки мало говорят; а если и делают это, то значит, им что-то очень сильно нужно.

Алма могла разговаривать лучше кошек. Вот она если и говорила, то сразу все было понятно. Она говорила: "Выведи меня погулять", "лапа застряла", "помоги", "забери меня" (это когда сестра к ней приставала). Однажды, когда мы гуляли, она ушла далеко от меня и потеряла меня из виду. Она запаниковала:

— Ты где? — она позвала меня и чуть было не расплакалась.

— Алма, иди сюда! — сказала я ей в ответ.

Она металась-металась, наконец увидела меня и со всех ног побежала ко мне от радости. Она обычно неэмоциональная, а тут меня облизывать начала, на руки проситься. Она говорила: — Ты меня не теряй больше…

Теперь я хочу рассказать об общении с моими крысами. Хотя их имена Коржик и Ёжик, они являются особями женского пола. Коржика я так назвала, потому что он бело-желтого цвета и толстенький, а Ёжик очень пугливый, маленький и, когда боится, сворачивается клубочком или прячется.

Крысы более подвижны, они больше думают, чем говорят Коржик всегда защищает Ёжика, поэтому, когда я подхожу к клетке, чтобы взять Ёжика, Коржик выходит вперед и говорит мне, чтобы я его не брала, так как он боится. Но я Коржику объясняю, что Ёжику нужно адаптироваться, тогда Коржик подходит к Ёжику, говорит ему, чтобы тот не боялся, и отходит назад. Когда я Ёжика возвращаю в клетку, он все рассказывает Коржику. Я не всегда могу понять, что он говорит, так как он еще не умеет разговаривать так, как я понимаю. Например, когда я Коржику принесла Ёжика, он очень сильно обрадовался, говорил мне потом спасибо за то, что я ему привела нового друга и подопечного. Так как Коржик старший, то у него развиты чувства материнские больше, ему нужно о ком-то заботиться, он добрый, а Ёжик еще совсем маленький, ему мама нужна. Вот они и нашли друг друга. Так, когда я принесла Ёжика, Коржик все ходил вокруг него и не мог понять, кто это. А потом притащил его к себе и начал вылизывать. Когда Ёжик хотел уйти, Коржик говорил, что, пока его не вылижет, тот не уйдет.

— Общение с крысами мысленное или вслух? — уточняю я. — Есть ли у них запас понимаемых ими слов? Он невелик, надо полагать?

— С крысами у меня общение только вслух. Они редко улавливают мысли. Они больше живут движениями, чем общением и мыслями. У них общение происходит через движение. Они заботятся друг о друге, четко знают иерархию, кто младший, кто старший. Но между собой особых разговоров нет. Только со мной могут немного "поговорить". И то, они быстро отвлекаются и забывают. Могут сказать: "Отпусти" — или еще что-нибудь короткое. Словарный запас очень бедный. Тем не менее я могу с ними общаться эмоциями.

— Лора, скажи, какую градацию можно провести по уровню мышления у Джины, у Золтона, у крыс?

— Если сравнить с детьми, то у Золтона уровень мышления схож с периодом раннего детства — это дети до трех лет. Крыс и Джину я не могу назвать детьми. Джина — это умная женщина лет 30-ти, с чертами наивности и инфантилизма. Коржик выглядит лет на 25, причем это серьезная женщина, заботливая мать, такая "дама старой закалки". Она сторонится всего нового и предпочитает тихую размеренную жизнь. Ёжик — это ребенок лет пяти, он чувствует себя еще настоящим ребенком под крылом заботливой матери. Ему свойственна трусость, осторожность, скрытность. Но он похож на человека. То есть он вырастет и станет таким же взрослым, как Коржик. Да, эти животные не взрослые люди, но и далеко не дети… С детьми их сравнить тоже нельзя. Тут другая мера должна быть…

То же самое могу сказать про птиц. Я знаю, о чем они говорят, только если они находятся в нестандартной ситуации, когда им плохо. Тогда я пытаюсь выяснить, что с ними случилось. Один раз я говорила с голубем, у которого была повреждена лапка, я взяла его в руки, и он просто тихо плакал. А я его жалела. Птички также умеют быть благодарными.

Вот с такими эпизодами общения Лоры с животными я посчитал возможным познакомить читателей. Мне кажется, что полезно привыкать к тому, что животные понимают людей, и мысленная связь с ними вполне вероятна. Дети индиго, появившиеся в современном обществе, нередко умеют это делать. Поэтому не стоит с ходу отвергать эту их способность "разговаривать" с животными. Лучше прислушайтесь к своим чадам, если они вдруг уверяют вас в этом.

Теперь немного о растениях. Лора тоже кое-что рассказала о сознании в мире растений.

— Я с детства рассуждала о том, почему мне говорят; что растения можно есть, они не живые, — говорила мне она. — Я этого не могла понять. Я знала, что они такие же живые существа, как и животные, что они не хотят, чтобы их ели. Но меня успокаивали, говоря, что они растут для нас, для людей. То мне говорили, что они знают, что они умрут, чтобы люди их ели, то говорили, что они ничего не понимают — тем самым запутывая меня окончательно. Я знала, что растения все понимают, они не хотят, чтобы их ели, они все чувствуют. Мне всегда их было жалко. Тем более что я знаю, человек может обходиться без еды и без воды, он ест ровно столько пищи, насколько неудовлетворен жизнью. Если у него есть какие-то проблемы, он глушит их едой. Если человек беззаботен, знает свою цель в жизни, находится в гармонии с собой и законами природы, он вполне может питаться энергией солнца, света, космоса, энергией жизни.

Со мной растения раньше никогда не говорили, я просто могла ощущать их переживания, их боль. Но совсем недавно я была поистине удивлена. Я шла по тихой улице, где было много деревьев. Я посмотрела на дерево, это был тополь, и спросила его мысленно: "Как тебя зовут?" Я не надеялась на ответ, но вдруг услышала в голове такое сочетание звуков, которое не присуще нам, землянам. Оно было похоже на то, как если бы мы все звуки произносили гортанно, объемно, с добавлением эха и вакуума. Каркас имени его составляло слово: "Аакхона".

Затем я мысленно каждому дереву задавала тот же вопрос. Мне посыпались ответы такого же качества, но все они были разные, и получался информационный шум, неразбериха. Деревья говорили на своем особенном языке, но непонимания не было. Позже я спросила у тополя по имени Аакхона, откуда оно. Дерево ответило, что с другой планеты, но оно теперь приковано здесь. Разговор с деревьями меня действительно изрядно удивил, так как до этого со мной ничего подобного не происходило. Но я привыкла к постоянным изменениям, поэтому меня такая ситуация только порадовала.

Сейчас мне бы хотелось вообще объяснить сам процесс общения с миром, с его элементарными единицами. Каждая элементарная единица обладает сознанием и памятью. Каждая клетка, каждый электрон, протон, нейтрон и так далее. Поэтому, когда мы разговариваем с кошкой, собакой, крысой, птичкой, деревом, мы еще можем предполагать, что разговариваем как бы с сознанием, с мозговым центром, с живым существом. Но как тогда объяснить разговоры с бактериями? У них ведь нет головного мозга. Поэтому мы общаемся с целым организмом, подразумевая его частички.

…Я не очень люблю, когда мне дарят цветы. Считаю это простым убийством цветов и не больше. Какая может быть красота у трупа? Лучше, когда они растут.

Я вообще не люблю насилие. Я не могу находиться в месте, где продают мясо, колбасу, в местах, где продают рыбу. У меня срабатывает рвотный рефлекс. Это же надо находиться вместе с тысячами трупов!!! Невинных созданий. Это несправедливо. Я никогда не чистила живую рыбу (только вяленую), никогда не резала мясо. Мне недавно дали отнести пакет с живой рыбой домой. Так я его несла на расстоянии вытянутой руки. Я считала себя убийцей. Мне сказали положить рыбу в холодильник, чтобы она не замерзла, а потом передать сестре, чтобы она почистила (живую рыбу!!!), но я положила ее в морозильник, чтобы она быстрее замерзла и умерла, чтобы не мучилась и не чувствовала, как ее будут чистить. Я вообще, когда буду жить самостоятельно, не буду есть мясо и рыбу. Да и сейчас стараюсь ограничиваться в этом. "Живая еда" приносит только стресс и агрессию.

…Первые же недели нашего общения с Ларисой утвердили меня в мыслях, что у нее хранятся бесконечные пласты знаний, но удастся ли охватить из них какую-то часть — непонятно. Однако как исследователю мне хотелось знать, если не все, то многое.