Дети закрытого города

Глава 8. Скажи, что не сможешь

Она красилась перед зеркалом в ванной, сначала ресницы, веки, потом губы — тёмной помадой. Антон, замерший в дверном проёме, уже открыл рот, чтобы сказать Вете, что эта помада её делает лет на пять старше. Но вовремя понял, что именно этого она и добивается.

Тёмная помада, слой туши, слой тёмно-бежевых теней — именно так и должна выглядеть потрёпанная жизнью учительница. Лет тридцати, не больше, но на лбу уже залегли бы хмурые складки, плечи поникли под грузом проблем, юбка обвился грустными полами. Антон не имел ничего против учительниц, но…

Вета обернулась.

— Тебе действительно так нужно всё это? — спросил он, застёгивая пуговицы на манжетах, просто чтобы чем-то занять глаза. Рубашка, оказывается, сильно измялась за ночь. Надо было бы заехать домой.

— Что? — искренне не поняла она. — У меня уроки с пятыми классами, а во вторую смену — с восьмыми. Ты следующую ночь опять собираешься здесь провести?

— Надо бы домой съездить, — усмехнулся он.

На завтрак не было ничего, кроме заваренного вчера чая. В холодильнике скучала банка консервированной фасоли и огрызок от капустного кочана.

— Но могу встретить тебя после школы.

— Боишься, что я сама не найду дорогу? — усмехнулась Вета, роясь в сумочке. — Нет уж, спасибо.

Она и подумать не могла, что когда солнце начнёт заваливаться за высотку университета, сама позвонит Антону, чтобы он её встретил.

— Что за проблемы с журналом?! — Лилия не сдерживалась. Она кричала, как будто отчитывала нерадивого ученика, а он то и дело огрызался в ответ. И по другому не понимал. Вот только Вета молчала, но каждый раз на полшажка отступала к двери. — Что это, я спрашиваю? Почему перепутаны страницы, почему здесь помарка? Это официальный документ, как вы не понимаете!

— Я делала всё по инструкции, но там оказалось меньше страниц…

— По инструкции? — вопрошала Лилия, ударяя многострадальным журналом по краю стола. — А голова ваша была где? Это что, по-вашему, тетрадь двоечника?

Ещё один шажок назад. Скоро дверь упрётся в лопатки.

— Забирайте свой журнал, — вздохнула Лилия, выдохшись от крика. — И чтобы к вечеру у меня на столе лежали ваши тематические планы.

Вета подхватила журнал — тяжёлую книгу в синей обложке — и выскользнула в учительскую. Там все разом сделали вид, что ничего не слышали, такие уж тут были порядки. Все ходили на цыпочках и друг друга называли по имени-отчеству, вот только ненависти никто не отменял.

Всё правильно, нужно только расправить плечи, нацепить на лицо безразличное выражение и не улыбаться. Не улыбаться никогда.

Она молча проскочила мимо учителей и оказалась в коридоре, где на паркетном полу лежали полотна солнечного света. У дверей кабинета её ждали пятиклассники, радостно-серьёзные, с неприподъёмными ранцами.

Солнце пекло спину, и пахло сырым паркетом: уборщица только что прошлась мимо со своей широченной шваброй, злобно покрикивая, чтобы они подвинулись. Запах мокрого паркета стал запахом школы. Мимо носились младшеклассники, как саранча.

— Ну вас, она не виновата, что попала сюда, — сказала Лис. Края её воротничка, как всегда, торчал вверх. Вера отвернулась.

— Откуда ты знаешь? — протянула она, глядя в угол.

Руслана подошла к ним и бросила сумку на подоконник, хмурая, и вся как будто выцветшая от солнца, только волосы по-прежнему — иссиня чёрные.

— О чём беседа?

— О том же, о чём и всегда, — дёрнула плечом Вера.

Волосок защекотал кожу в выемке между ключицами. Блузка, как всегда с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами, притягивала взгляд Арта. Он подпирал противоположную стену, держа школьную сумку за длинную ручку так, что сумка тащилась по полу. И делал вид, что совершенно не интересуется болтовнёй девчонок.

— Вот откажется она от нас, что тогда будет? — ядовито сузила глаза Лис. — К Лилии пойдём под руководство, как миленькие. Она сама предупреждала.

Вера криво усмехнулась.

— Молчи уж. Это из-за тебя Жаннетта ушла. Если бы не ты, не было бы никаких проблем.

— Ш-ш-ш, идёт! — притихшая слева Алейд толкнула Веру локтем в бок.

Все замолкли. По коридору, прижимая к себе журнал, как священный Грааль, шла Елизавета Николаевна, и поджатые губы не дёрнулись в улыбке, когда её взгляд скользнул по девушкам.

— Здравствуйте, — пропела Вера, и ей вторили остальные.

— Здравствуйте, — кивнула учительница. Не замедлив шага, прошла мимо.

Вера приподняла брови, оборачиваясь к Лис. Мол, вот видишь.

— И что будем делать? — негромко произнесла Алейд. Она повторяла это не в первый раз, но остальные предпочитали её не замечать. Вера обернулась.

— Я знаю. Если эта уйдёт, Жаннетта вернётся, и поможет нам. Она одна была на нашей стороне.

Вера поймала взгляд Арта и поманила его пальцем.

Вета вошла на урок в свой класс, когда за окном уже назревали сумерки, и остатки дождя висели на клёновых ветках. То и дело капли срывались и падали, звонко ударяясь о жестяной подоконник. В окно ветер дышал горьковатым запахом дыма.

Все одиннадцать её учеников сидели за партами, примерно сложив руки перед собой. У каждого на столе — учебник, тетрадка. Дневник. Цветные пеналы с карандашами и ручками. Рония вытряхнула очки из яркого чехла и водрузила их на нос.

— Здравствуйте, — выдохнула Вета. — Рада, что я снова с вами и даже слышу свой голос.

Все смотрели на неё, на неё одну, не в парту, не мимо. Только Валера, как обычно, отвернулся к окну.

Арт покусывал кончик карандаша и ухмылялся Вете. Он был в синей безрукавке, как и все остальные, кроме Веры. Та так и осталась в любимой белой кофточке поверх блузки.

— Арт, молодец, что пришёл в форме. Давайте запишем тему: эволюция человека.

Никто не шевельнулся. Вета замерла рядом со своим столом, вопросительно приподняла брови.

— Я так тихо сказала?

Пальцы вдруг сами собой разжались, и журнал хлопнулся на пол. В недоумении она уставилась на свои руки, пошедшие мурашками, потом на журнал. На белом прямоугольнике бумаги чёрным фломастером было выведено: 8 «А». Вета подняла взгляд на класс: все — ну или почти все — смотрели на неё. Рония ковыряла ногтем парту, Вера занималась кончиками своих волос.

— Ещё? — улыбнулся Арт, хрустнув суставами пальцев.

Она вдохнула горького ветра и села. Спокойствие, тайно выращиваемое внутри, в одну секунду рухнуло, и осколки больно впились под кожу.

— И что же здесь происходит? — произнесла Вета, кашлянув, чтобы скрыть предательскую дрожь в голосе. Не страх, ярость. Ярость подступала к горлу, хоть умом Вета понимала, как это опасно. — По-моему, вы уже достаточно взрослые люди, чтобы высказывать свои претензии открыто и спокойно, а не устраивать тут детсадовские демонстрации. И если вы хотите поговорить, то давайте говорить. Это не игра. Я готова выслушать.

Хмыкнул Марк, пряча лицо в ладонях, как будто умываясь. Солнечные лучи играли в стёклах открытых окон, и Валера потянулся, чтобы закрыть одно. Пошатнулся горшок с геранью.

— Сосиска жирная, — громко шепнули со второго ряда.

— Ну и? Арт? Вера? — подогнала их решение Вета. Она знала, что если не возьмёт ситуацию в руки сейчас, не возьмёт уже никогда.

— Почему я? — лениво протянула Вера, внимательно рассматривая чуть завивающиеся кончики волос.

— Кто-то должен быть народным гласом. — Вета не выдержала, нервно постучала ручкой по столу. Она почти ощутила, как пахнут волосы Веры — травяным шампунем, и что чуть оттопыривается эмблема школы на безрукавке Арта, а Руслана упрямо трёт мочку уха — зарастающую дырочку от серьги. — Почему же никто не решается? Мне показалось, у вас достаточно накипело, чтобы высказаться.

Со своего места вскочила Лис, улыбаясь так, что на щеках появлялись детские ямочки.

— А у меня есть предложение. Давайте устроим праздник в честь нашего знакомства. Можно всякие конкурсы придумать и принести вкусной еды. Елизавета Николаевна, можно?

— Конечно, Алиса. — Вета не обернулась в её сторону, но кивнула. — Конечно, устроим. Только сначала выясним, чем все так недовольны.

Они молчали, как будто дали обет местному божеству. Если у них здесь магия и иммигранты из других миров, то особые божества просто обязаны иметься в наличии. Интересно, кто это? Священное дерево, на ветвях которого зреют души?

Вета ничему бы уже не удивилась.

— Чего вы хотите? Чтобы вернулась Жаннетта Сергеевна? — Она почти что легла грудью на стол, чтобы взглянуть каждому в глаза.

Руслана откинулась на спинку стула.

— Ребята, я объясню вам, как случилось всё. Меня попросили взять ваш класс, потому что вы остались без классного руководителя. Жаннетта Сергеевна ушла, не отчитываясь передо мной. Если у вас есть вопросы, почему и зачем, пожалуйста, спрашивайте у неё, у директора. Вы же не хотите говорить со мной.

Это было бесполезно — они молчали. Кто-то от скуки листал учебник. Переговаривались на второй парте Марк и Ииро — щуплый паренёк, на вид и не дашь тринадцати лет.

Вета села ровно и сложила руки на груди. Журнал по-прежнему валялся на полу, всеми забытый. Она нечаянно наступила на него каблуком туфли и отдёрнула ногу, подумав, что теперь на синей обложке останется отпечаток.

— Тогда, может, скажите, что мы с вами будем делать? Писать контрольные после того, как вы дома изучите тему?

— Мы ничего не будем писать, — сказал вдруг сосед Арта — Игорь, насколько помнила Вета, не сверяясь с журналом. Форменная жилетка висела на нём, как на пугале огородном, но зато на шее красовалась бандана защитной раскраски. Арт согласно кивнул.

Прямо возле окна защебетала-закричала птица. Вета обернулась: аллею перед школой как будто заволокло сероватым дымом. Валера чертил в тетради странные знаки, а его соседка помогала, вырисовывала цветы на полях.

— Это почему же? — произнесла Вета, оборачиваясь к Арту. Кто бы классе не выкрикивал ладно скроенные лозунги, она всё равно разговаривала будто с ним одним.

— Потому что не будем, — приглушённо рыкнул он и выжидательно сложил руки на груди. — И вы нам ничего не сделаете. Ни-че-го. Ну что, опять побежите жаловаться завучу, да?

— Арт. — Вета склонила голову к плечу. — Ты решил пойти на меня войной? Что же, хорошо, сегодня вечером я позвоню твоей маме. Мы с ней обсудим этот урок. Всё обсудим, не сомневайся. И журнал.

Она наклонилась и подняла с пола синюю книгу. Стряхнула пыль с титульной стороны, особенно тщательно — с белого, приклеенного к обложке бумажного прямоугольника с чёрной надписью: 8 — «А». Как и положено по инструкции.

— Да хоть папе, — хохотнул Арт, приподнимаясь со своего места. Он упёрся руками в парту и, глядя исподлобья, заявил: — Только подумайте, как бы вам самой после этого не было плохо. Очень плохо. По улицам тёмным ходить не боитесь?

Он сел, медленно, важно, словно выступил на конференции с тщательно отработанным докладом. А Вета всё смотрела на белобрысую чёлку, не понимая, что же нужно отвечать на такое.

— Арт, — улыбнулась она наконец. — Если вам станет легче, представьте, что я очень испугалась.

Кто-то слева хохотнул и тут же смолк.

В учительской был телефон. Номера Антона Вета до сих пор не знала, но помнила наизусть номер дежурного. Три цифры.

— Добрый вечер. Мне нужен Антон.

— Переключаю.

Вета вздохнула, устало опираясь локтями на стол. Учительская пустовала, как и вся школа после седьмого урока. Только в закутке за шкафом шуршала тетрадями замученная пожилая учительница английского. Серели сумерки за окном и вяли розы, разномастным пучком сунутые в широкую вазу на окне. По щиколоткам тянуло сквозняком.

— Ваш разговор записывается, — сообщил бесстрастный голос.

— Хорошо, — выдохнула Вета просто так. Ей нужно было говорить, хоть с кем-то. Хоть с этим безликим голосом.

Учительница английского посмотрела на Вету вопросительно, та показала жестами — две минуты.

В раскрытые настежь коридорные окна дышала осень, и неслись возгласы не успевших далекой уйти детей. Вета посмотрела на аллею, пока шла в учительскую: весь её класс, как заговорённый, сидел на низенькой ограде клумбы. Все одиннадцать человек, она легко пересчитала их.

«Неужели никому не хочется домой?»

— Да, — прозвучал, наконец, на том конце провода голос Антона. Глухой и уставший до неузнаваемости.

— Привет, это я.

Услышав её, он немного повеселел, как будто звонки ему на работу стали делом привычным. Или притворился, что повеселел.

— О, хорошо, что появилась. Как школьная жизнь?

— Паршиво, — не стесняясь в выражениях, призналась она и поймала на себе неодобрительный взгляд англичанки. — У меня к тебе просьба. Ты не встретишь меня у школы? Если надо, я подожду.

В трубке зашумело, зашептало, словно Антон прикрыл её ладонью, чтобы поговорить с кем-то в комнате. Вета ждала, покорно, как барашек перед жертвоприношением. Ведь чем-то подобным наверняка и занимаются эти маги. Жертвоприношениями.

— Скажи, если не сможешь, я сама доберусь, — выдала она, когда скрежет в трубке прекратился.

— Нет, я заеду. Минут через тридцать, ладно? — Он снова бросил что-то мимо трубки, Вета не разобрала слов. Она вздохнула.

— Подойди к главному входу, я увижу тебя в окно и спущусь.

Он ничего не спросил, только обещал поторопиться. Связь резко оборвалась, как будто дежурному надоело записывать бессмысленную болтовню, и Вета с сожалением опустила потеплевшую от её рук трубку на рычаг.

Она сунула журнал в специальный шкаф и вышла, попрощавшись с англичанкой. В коридоре уборщица в синем халате закрывала окна. На встречу Вете попалась только припозднившаяся старшеклассница в спортивной форме — по вечерам в местном зале проходила секция волейбола.

Антон приехал не через полчаса — всего через пятнадцать минут. К тому времени аллея почти опустела, только группка подростков у цветочной клумбы осталась на месте. Вета почти всё время простояла у окна, боком привалившись к стене. Хоть у неё от усталости и нервов болели ноги, сидеть она не могла — норовила сорваться и бессмысленно заходить взад-вперёд по подсобке.

Манекен таращился пустыми глазницами, пока Вета лихорадочно собирала вещи. Сумка, учебник для пятых классов — ведь у них урок в понедельник. Тетради пятиклашек — много, но надо проверить. Стянув с крючка плащ, она едва не выронила ключи.

Пока она спускалась по лестницам, колени предательски дрожали, но Вета списывала всё на слишком прохладный вечер. Туман до сих пор лежал на цветочных клумбах и опавших листьях. Антон ждал её у главного входа, заложив руки за спину.

— Помочь? — он подхватил стопку тетрадей.

Проходя мимо своего класса, Вета первой попрощалась:

— До свидания.

— До свидания, — хором откликнулись они.

Это такой ритуал, — поняла Вета. «Здравствуйте — до свидания». Можно улыбаться и склонять голову, но потом всё равно ненавидеть. Ещё одно правило школы.

Тяжело опираясь на стол, Жаннетта прошла к своему месту и села. Класс напряжённо молчал, а она смотрела в окно, нервно перебирая пальцами тяжёлые каменные бусы.

— Значит так, — сказала она, не оборачиваясь. Рыже-седые растрёпанные волосы и сурово поджатые губы. — Открываем тетради, записываем.

Кто-то зашуршал новенькими страницами, ещё пахнущими канцелярским магазином. На третьей парте Арт задумчиво смотрел в окно. Оттуда доносились развесёлые крики младших, там ещё цвело лето, и свобода, и тепло.

Второго сентября воздух в школе пах тоской. Первого ещё ощущались тонкие нотки праздника, а потом начиналось — всё по новой.

— Вы расстроились? — простодушно поинтересовалась Алиса. Она даже привстала, и Вера с первой парты покосилась на неё — всё лучше, чем приниматься за опостылевшую учёбу.

Жаннетта глянула в их сторону, губы плаксиво дрогнули. Но если бы минуту назад они бы не слышали шипения Лилии из-за дверей учительской, они бы и не заметили. Жаннетта редко улыбалась. Почти никогда.

Пять минут назад открылась дверь учительской и стукнула Алису по лбу. Она испуганно отпрыгнула, но выскочившая в коридор Жаннетта не стала ругаться, вместо этого она зашагала в учительский туалет, припадая на больную ногу, и Алейд потом рассказывала, что глаза у неё были красные.

— Это мы виноваты, да? — гнула своё Алиса, зависнув над партой, хоть на неё уже и шипели со всех сторон. — Скажите.

— Записываем тему, — отрезала Жаннетта, поджимая губы. — Вы тут ни при чём.

Ха! Как же. На перемене под лестницей состоялся военный совет.

Вера сидела на перилах, медленно покачивая ногой.

— Да что тут непонятного, Лилия специально доводит Жаннетту, чтобы она ушла.

В полуподвале, куда спускался обрубок лестницы, было темновато, и кто-нибудь то и дело запинался за брошенные тут вёдра и куски труб. Шумела перемена, но им было всё равно — пусть вот-вот грянет звонок, пусть. Решение уже витало в воздухе.

— Что тут неясного! — Алиса звонко стукнула кулаком по ладони. — Нужно устроить им всем. Предлагаю бойкот и уйти с уроков. Лилия поймёт, что была неправа.

Второго сентября дежурной была вечно занятая математичка, и в холле она не стояла, хотя и была обязана проверять у каждого наличие сменной обуви. Выдался какой-то особенно сложный случай с расписанием, она сидела в учительской и кусала остро отточенный карандаш. Поэтому на выходе их никто не остановил.

За школой толпились угрюмые старшеклассники.

— Сваливаете с уроков, малышня?

На следующий день они узнали, что Жаннетта ушла.