Девушка мечты (сборник)

ПРЕЦЕДЕНТ

Нa второй день третьей недели с тех пор, как миссия Земли прибыла на Лиминорр, лейтенант Блэр Пикеринг совершил возмутительное преступление. В течение часа новость о том, что натворил Пикеринг, дошла до базы землян.

Полковник Лоум Норден тщательно изучил ситуацию. Норден был главой культурной и военной миссии землян на Леминорр. В конечном итоге, именно он отвечал за все поступки своих людей. А так как лиминорриане были раздражительными, формалистическими и руководствующимися местными обычаями существами, не очень-то радующимися тому, что среди них находятся земляне, Норден был вынужден особенно тщательно рассмотреть поступок Пикеринга. Он должен был принять какое-то решение, и ясно и отчетливо понимал последствия неправильного решения. Инопланетный Корпус вел тщательный учет подобным делам. В их архивах были многочисленные прецеденты.

И эти прецеденты диктовали особое отношение к делу Пикеринга.

Инцидент произошел незадолго до полудня, а полдень — это самый святой час на Леминорре. Сейчас было час тридцать, полуденный отдых закончился, и Норден знал, что вскоре появятся возмущенные лиминорриане, чтобы подать официальную жалобу.

Лагерь землян был расположен в восьми километрах от города Ирхик, больше похожего на деревню, в которой жили около трех тысяч лиминорриан, и жилища их располагались по радиальным линия, тянущимся от Центрального храма. Офис Нордена, по чистому совпадению, был в том же положении относительно других земных зданий, как храм Ирхика по отношению к окружающей его деревне. Это была чистая случайность — генеральный план для постройки культурных и военных застав был начертан давным-давно, — но эта случайность играла землянам на руку.

Сам Норден терпеливо сидел за столом и ждал появление делегации. Он был среднего роста, но коренастый и мускулистый, с короткими и толстыми ногами, однако, когда все сидели вокруг стола переговоров, Норден казался самым высоким в комнате. У него были громадные руки, широкие плечи и предплечья, перевитые мускулами. Он служил в военных силах девятнадцать лет. Здесь был его восьмой мир. Он получил степень по социометрии в Чикагском университете в 2685 году и спустя пять лет получил назначение в военно-космическую флотилию, обслуживающую земные миссии на других планетах.

Ожидая, он делал свежие пометки в регистрационном журнале. Норден не любил сидеть без дела, а что касается разработки стратегии, которая должна справиться с потенциально взрывчатой ситуацией, то для этого у него еще будет время.

В четырнадцать ноль-ноль вспыхнула лампочка внутреннего коммуникатора. Норден щелкнул переключателем и сказал:

— Норден на связи. Что у вас?

— Пришли пятеро лиминорриан, чтобы встретиться с вами, сэр. Они выглядят взволнованными. Я думаю, они по делу Пикеринга. Мне их впустить?

— Немедленно.

Норден закрыл журнал, аккуратно отложил его в сторону, повернулся в кресле к двери и стал ждать. Через секунду дверной звонок прогудел тихонько и нерешительно.

— Войдите, — сказал Норден.

Единой группой в дверь вошли пять лиминорриан с серьезными, очень серьезными лицами. Они выстроились полукругом с лидером, стоящим строго между ними.

Норден всегда чувствовал легкую неловкость в присутствии лиминорриан. Сам будучи невысоким, он всегда ощущал недоверие к более высоким людям — а лиминорриане были высоки. Ростом они были по два с лишним метра, великолепные гуманоиды с широкими плечами и выпирающими мускулами. Их было пятеро, пять мужчин в одеянии гнева, красном, пронизанном фиолетовыми и черными оттенками. Руки и ноги у них были обнажены, открывая прекрасное зрелище их великолепно развитых мышц. Лиминорриане смазывали себя каким-то прогорклым животным жиром, из-за чего гладкая, металлически-голубоватая кожа жарко блестела.

Десять красных, диких глаз уставились на него. Пять плотно сжатых беззубых ртов хмуро опустили уголки. Пять угловатых лиц инопланетян так и пылали негодованием. В кабинете повисла долгая минута молчания.

Затем пять пар рук вытянулись в ритуальном приветствии: бицепсы согнуты, ладони стиснуты в кулаки. Норден спокойно смотрел, как выпирают мышцы туземцев. Не вставая, он приветствовал их тремя короткими, хрустящими словами на туземном языке.

— Вы полковник Норден? — спросил главный лиминоррианин.

Голос у него был глубоким и рокотал в пещере груди за секунду до того, как выливался в небольшой кабинет.

— Совершенно верно, — сказал Норден.

— А я Ахрунтинок, Хранитель Истины. Я принес приветствия от Мастера Ирхика, избранным представителем которого я являюсь.

— Мастеру здесь всегда рады, — кивнул Норден.

— Мастер принял решение не являться самому, — с каменным выражением лица ответил Ахрунтинок и жестом указал на четырех своих сотоварищей. — Я привел с собой двух жрецов храма и двух слуг мастера. Они также приветствуют вас.

Четверо стоящих с обеих его сторон согнули колени в торжественном молчании. Так же молча Норден кивнул в ответ.

Избранный представитель Ахрунтинок ослепительно сверкнул на Нордена глазами и заявил:

— Вы слышали, что произошло нынче утром в Ирхике?

— Возможно. Я слышал то, что, возможно, было искаженным отчетом о событии. А как это видит Мастер, Ахрунтинок?

— Как богохульство, — последовал холодный ответ.

— Давайте вы сами расскажете мне, что произошло, — предложил Норден.

Быстрым жестом левой руки он включил автотип. Он знал, что позже будет важно иметь на руках запись заявления Ахрунтинока.

Инопланетянин подозрительно покосился на тихонько зажужжавшее устройство, но не заявил протеста.

— В деревне было утро, солнце поднималось к вершине неба, когда в маленьком автомобиле, который вы используете для поездок, приехали Пикеринг и его люди. Они проехали по внешним улицам Ирхика, как делали каждое утро. Они миновали храм. Почти наступил полдень, когда солнечные лучи ударяют в крыльцо храма, очищая его на весь последующий день и позволяя нам войти внутрь и молиться. Несколько наших были в храме, когда приехал Пикеринг. Он вошел во внутренний двор храма, игнорировал крики жрецов при исполнении служебных обязанностей и поднялся по ступенькам одновременно с лучами солнца! Затем он сел на ступеньки, вытащил из нагрудного кармана пакетик с едой и начал есть. Жрецы продолжали возмущаться, но он не обращал на них внимания. Когда он закончил есть, то смял пустой пакетик и бросил его на ступеньки, затем поднялся, спустился с лестницы, вернулся к своему транспортному средству и уехал. Храм был осквернен. Церемония очищения займет много дней.

Ахрунтинок сделал паузу. Лицо его было холодно, руки сложены на груди, шестипалые ладони обхватили локти агрессивным, обвиняющий жестом.

— Лейтенант Пикеринг совершил богохульство, — сказал туземец. — Его нужно судить Верховным Судом и наказать, иначе очищение храма будет более трудным.

Норден на мгновение прикрыл глаза, а когда их открыл, взгляд его был твердый и суровый.

— Пикеринг сейчас под домашним арестом. Я еще не разговаривал с ним. Сначала я хочу услышать и его объяснение этого случая.

— Сколько времени это займет?

— А вы спешите?

— Людям пришлось поехать в соседний город, чтобы помолиться. Мы хотим провести судебное разбирательство сегодня вечером, а завтра привести приговор в исполнение. Надвигается Фестиваль Дней. Ирхик будет навечно опозорен, если наш храм окажется оскверненным на время фестиваля.

— Понятно. Значит, будет быстрое разбирательство. Я думаю, у вас уже подготовлен вердикт, так что будет просто пройти все юридические формальности.

— Лейтенант Пикеринг совершил богохульство, — звучным голосом повторил туземец. — Наказание за это очень серьезно. А вы, земляне, согласились соблюдать законы Лиминорра, пока пребываете здесь. Конечно, вы не будете возражать против наказания?

Норден улыбнулся, но это была не дружественная, а деловая улыбка.

— Излишне указывать на это, Ахрунтинок. Прецедент обязывает нас соблюдать местные законы. Если член нашей миссии нарушил закон, мы должны способствовать тому, чтобы его судили судом Лиминорра. Естественно, мы заинтересованы в том, чтобы наш человек получил справедливый суд.

— У него будет справедливый суд, — сказал Ахрунтинок.

— Прекрасно. Возвращайтесь через пять часов, и мы снова встретимся. К тому времени Пикеринг уже будет ждать вас.

— Превосходно.

Туземцы исполнили ритуальный обряд прощания. Почти пять минут они расшаркивались, кланялись и изгибались в разные стороны. Затем они повернулись и ушли из кабинета Нордена.

С полминуты Норден сидел неподвижно, прокручивая в уме только что завершенный разговор. Разумеется, он должен сообщить об этом на Землю. Одной из его главных обязанностей был тесный контакт со штаб-квартирой.

Штаб-квартире было интересно все. Через четыре года после случая на планете Маркина в силу вступил в прецедент Девола: если землянин нарушает закон планеты, на которой находится, туземцы имеют право просить его подвергнуться их местному судопроизводству.

Полковник Джон Девол занес этот прецедент в книги в 2705 году на планете Маркин, седьмой планете Системы 1106-sub-a. Девол создал прецедент, а прецеденты управляли земными миссиями на других планетах. Земля должна была показывать младшим мирам, получающим помощь Земли, свою последовательную культуру, иначе могло начаться крупномасштабное недоверие к ней.

Если земная миссия на одной планете ведет себя определенным образом, все остальные земные миссии должны соответствовать ей. Необходимо было показывать единство цели как особенность землян.

Девол установил прецедент. А у нас, подумал Норден, возникла с ним загвоздка.

Строго говоря, одинаковое поведение не сохранялось во всех отношениях, прежде было несколько отличающихся случаев.

Согласно записям, прецедент Девола возник так. Член земной миссии на планете Маркина лейтенант Пол Леонардсом, ботаник, проходил производственную практику с двумя другими землянами. Они нашли стоявшую отдельно рощу, вошли в нее и стали фотографировать и брать образцы ранее неизвестных ботанических экземпляров. Внезапно появился вооруженный туземец. Он яростно напал на них, игнорируя команду лейтенанта Леонардса опустить копье и объяснить свое поведение. Копье туземец не опустил, и тогда лейтенант был вынужден убить его в качестве самообороны.

Но когда земляне вернулись на базу, начались осложнения. Пришедшие туземцы заявили, что Леонардс вторгся в священную рощу и убил ее хранителя. Они потребовали право судить землянина церковным судом.

И вот тогда полковник Девол принял свое знаменитое решение. Девол был компетентным антропологом, хотя и ничем не примечательным служакой, который руководил миссиями на одиннадцати планетах.

Прежде никогда не возникали никакие проблемы в замечательной программе помощи землян отсталым мирам. Инопланетяне отказались прислушаться к аргументам, что Леонардс никак не мог знать, что ступил на священную землю, и что он убил хранителя только ради самообороны. Но такого понятия не было в законах планеты Маркина. Они понимали чисто прагматический факт нарушения, и нарушитель должен быть наказан.

Наконец, Девол передал им Леонардса для испытания, как и просили туземцы. Девол обдумывал этот вопрос долго и пришел к заключению, что справедливости ради это было единственное, что он мог сделать. Земляне жили среди инопланетян и, по рассуждению Девола, должны подчиняться их законам.

К счастью, лейтенант избежал серьезного вреда. Его приговорили к испытанию, во время которого бросили в озеро и оставили на милость двух братьев покойного. Но он уплыл от них, добрался до безопасного места и поэтому был объявлен невиновным.

Норден хорошо знал этот случай. Это был классический прецедент в летописи Инопланетного Корпуса. Норден не раз долго думал над ним, проводя подробный анализ. И всегда он приходил к выводу, что полковник Девол прав.

И вот теперь настала его очередь. Лейтенант Пикеринг нарушил местные законы, причем не случайно, как лейтенант на планете Маркина, а совершенно сознательно.

Местные жители знали о прецеденте Маркина. Они хотели судить землянина.

Ну что ж, подумал Норден, они получат то, что хотели. Пикеринга нужно передать им. Пусть они ткнут нас носом в прецедент Девола, но он еще может им вовсе не понравиться!

Норден сделал несколько строчек записей в журнале, описав погоду и добавив три-четыре фразы об общем прогрессе миссии сразу на нескольких фронтах работ, об антропологических исследованиях и технологическо-медицинской помощи. Каждая миссия вела работы на трех фронтах и была соответственно укомплектована. Они проводили ботанические и зоологические изучения планет, собирая как можно больше экземпляров различных видов, выполняли культурные исследования местных жителей, а на тех мирах, где это позволяли туземцы, земляне предлагали свою помощь в повышении уровня их жизни.

Разумеется, одновременно велась оценка военной ценности планеты. Просто для профилактики. Галактика была спокойным местом, не было ни малейших намеков, что откуда-нибудь могут прибыть враждебные и опасные расы, но земная цивилизация все равно, на всякий случай, создавала сеть дружелюбных союзников, раскинутую на тысячи световых лет.

Земля ни разу не натыкалась на мир, который был бы равен ей в техническом или культурном отношении. Трудно было понять, являлось ли это вопросом более раннего начала эволюции или просто удачным выбором пути развития, но бесспорным был факт, что из нескольких тысяч населенных миров, которые последние четыре века, начиная с развития межзвездных путешествий, посещали земные корабли, ни один из них не достиг даже близко культурного уровня Земли.

Получалось, что программа помощи была логически необходима. Но ее нужно было предлагать с тактом. Чистый альтруизм порой было очень сложно объяснить.

Норден закончил утреннюю работу и закрыл регистрационный журнал. Затем, покинув офис, он вышел в холодный день Лиминорра. Дул сильный ветер, сметая с крыш комплекса снег. По небу неслись резкие темные тучи, а над далекими горными вершинами, на несколько сантиметров выше горизонта, Норден увидел холодное, яркое, недружелюбное солнце Лиминорра.

Это был суровый, неплодородный мир. Лиминорриане были сильными людьми, тела которых торжествовали над духом, философия была основана на конфликтах, а жизнь проходила в трудной работе и сражениях. Здешний мир технически был неразвитым, связь была плохая, в качестве горючего использовалась сырая нефть. Лиминорриане признавали потребность в предлагаемой землянами помощи, но упорно боролись за то, чтобы поддерживать свое достоинство и отчужденность, даже принимая эту помощь. Важной частью работы Нордена являлось следить, чтобы программа помощи землян никогда не казалась лиминоррианам просто раздачей щедрых даров.

Дойдя до центра связи, Норден поздоровался с офицером-радиооператором и спросил:

— Вы можете сейчас установить с Землей контакт по подпространственному солидофону?

— Я как раз собирался связаться с вами, сэр. С вами хочет переговорить директор Торнтон.

— Спасибо, — коротко ответил Норден и вступил в зеленое сияние солидополя.

Директор Торнтон сидел за пустым темным столом с орнаментом в традиции Каулолании. Это был худощавый, хорошо выглядевший для своих лет человек, с тонкими чертами лица и сухим взглядом.

Они с Норденом прекрасно знали друг друга. В начале своей карьеры Норден служил под его началом, задолго до того как Торнтон переехал в Рио-де-Жанейро, чтобы принять пост директора Отдела Внеземных Дел. Теперь Торнтон сидел расслабленый, молчал, не улыбался и явно хотел услышать, что скажет ему Норден.

— Наконец это случилось, — сказал полковник. — Еще один прецедент Девола.

Торнтон улыбнулся без всякого сочувствия.

— Я как раз думал над тем, когда же это, наконец, случится. Слишком уж легко злоупотреблять на чужих планетах, законы которых мы едва понимаем. Остается лишь удивляться, что этот прецедент случился только второй раз.

— Ко мне только что приходили туземцы. Естественно, они требуют того же исполнения прецедента, который Девол предоставил на Маркине. Еще один случай богохульства.

— Разумеется, — сказал Торнтон. — Лиминорриане находятся на том же уровне культуры, что и туземцы Маркина. На этой стадии все они, вероятно, могут понимать лишь богохульство. Когда должно состояться испытание?

— Вероятно, завтра. Скоро они вернутся за моим человеком. Полный отчет я уже послал вам вместе с записью автотипа. Скоро он должен попасть к вам на стол.

Торнтон кивнул.

— Какие меры вы приняли, полковник?

— Естественно, мой человек будет передан туземцам для испытания. Я не чувствую себя в праве отвергнуть прецедент Девола, поскольку туземцы ожидают именно его исполнения.

— Естественно.

— Может быть, сэр, Земля хочет заявить какой-нибудь протест. Но я хотел бы попросить, чтобы вы воздержались от любых публичных заявлений до окончания испытания.

На лице директора Торнтона появилось сомнение.

— Не в нашей политике запрещать публиковать новости, полковник. Есть ли какие-то особые причины для вашей просьбы?

— Есть, — ответил Норден. — Я предпочел бы подождать, пока у меня не будет более определенных данных по этой проблеме. — Он твердо поглядел на Торнтона и добавил: — Хотя бы в надежде на предотвращение будущих прецедентов Девола. Мои действия свяжут всех моих преемников. Я хотел бы все упростить для них и одновременно помочь лиминоррианам.

Торнтон провел тонкими пальцами по орнаменту своего стола, несколько секунд думая над просьбой Нордена. Затем по его лицу расползлась медленная улыбка.

— Ладно, полковник. Я услышал вашу просьбу. Я придержу новости о ситуации на Лиминорре до получения от вас новых известий. Сообщите мне сразу же, когда пройдет испытание.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Норден вышагнул из поля связи. Последнее, что он увидел перед тем, как связь была отключена, это ободряющую улыбку директора. Не часто случалось, что Торнтон улыбался.

Норден повыше поднял воротник джемпера и вышел на холодный ветер.

Торнтон понял его — об этом говорила улыбка. Теперь наступила очередь Нордена улыбнуться.

Такая организация, как Инопланетный Корпус, действовала на основании прецедентов. Никогда, ни в каких случаях прецеденты нельзя было нарушать.

Но, подумал Норден, в законах не написано ничего о том, что их нельзя немножко искривить.

Делегация Ирхика вернулась на закате, на этот раз их было шестеро. Ахрунтинок победным шагом шагал впереди в великолепном сверкающем красном плаще из перьев вруука, с золотым орнаментом. Позади него шли два представителя духовенства, два делегата от светского правительства и кто-то еще шестой, изможденный и согбенный.

Глядя из окна офиса, как вся группа подходит к комплексу, Норден обратил особенное внимание на шестого. Тот был стар, значительно старше любого из остальных пятерых, но он также шел величественным шагом, хотя плечи его и согнулись, а кожа утратила сияющий блеск молодого воина.

На нем была богатая одежда, плотно задрапировывавшая его угловатое тело, но руки и ноги обнажены, как и у всех лиминорриан, и на них Норден увидел рубцы и шрамы, как у того кто всю жизнь провел в боях. Он шел медленно, ровным шагом, гордо вскинув голову. Вот это мужчина, подумал Норден. Он умеет сражаться.

Земляне собрались вокруг комплекса, с интересом наблюдая за медленно продвигающейся процессией. Норден заметил, как у Гомеса, главного антрополога, блеснул в руке объектив скрытой камеры, пока процессия проходила мимо. Солнце спустилось за горизонт, наступала ночь. На небе появился крошечный обломок мерцающей скалы, которая сходила на Лиминорре за Луну. Так начинался каждый вечер.

Был ветер и всего два градуса по Цельсию. Не такая уж холодная, по местным меркам, но достаточно непривлекательная погода, однако старый туземец, выглядевший на семьдесят, восемьдесят или, возможно, даже девяносто лет, шел с важным видом, с обнаженными руками и ногами. Крепкие они ребята, восхищенно подумал Норден.

Лиминорриане достигли вершины небольшого возвышения и остановились там, ожидая. Ахрунтинок повернулся и посмотрел на двухэтажный офис Нордена. Интересно, видит ли меня туземец даже в темноте сумерек? — подумал Норден. Он стал ждать и через секунду увидел, как к пришедшим нерешительно подходит главный лингвист Рейли.

Они немного поговорили друг с другом, кланяясь и жестикулируя. Затем Рейли отвернулся и пошел к офису Нордена.

Норден ждал его у двери.

— Что они сказали?

— Они пришли за Пикерингом, — объяснил Рейли. — Но сначала холтят, чтобы вы вышли и приветствовали их. Я им сказал, что сообщу вам.

— Уже иду, — сказал Норден.

Он надел теплую куртку и пошел за лингвистом. Быстро наступала ночь. Норден почувствовал, как холодный ветер ударил его в лицо и засвистел где-то в ногах. Он всегда чувствовал себя неловко, приветствуя туземцев, потому что это приходилось делать стоя. Сидя он еще мог сохранять собственное достоинство, но когда они встречались на открытом воздухе, разница в росте больше чем на полметра причиняла ему неудобства.

Он подошел к группе туземцев, и Ахрунтинок произнес ритуальное приветствие. Норден ответил.

— Судебное разбирательство будет проведено завтра, — сказал Ахрунтинок. — Я привел сюда судью. — Он указал на старика. — Это Махрлек, великий судья Ирхика. Он будет судить землянина и вынесет приговор.

Воин с многочисленными боевыми отметками согнулся в тщательно продуманном поклоне чуть ли не до земли, и Норден приложил все усилия, чтобы поклониться так же низко, в то время как пять остальных туземцев неприязненно, с негодованием глядели на него.

— Отдайте нам Пикеринга немедленно, — сказал Ахрунтинок, когда приветствия были завершены. — Сегодняшний вечер он должен пробыть в Ирхике. А завтра будет испытание.

— Где будет проводиться судебное разбирательство? — спросил Норден.

— В Ирхике. Перед храмом. Будет присутствовать все поселение.

Норден секунду молчал, затем осторожно спросил:

— Разумеется, другие земляне могут глядеть на испытание?

Лицо Ахрунтинока потемнело, когда он сказал:

— Нет никаких запретов на их присутствие. Но вам не позволено вмешиваться в испытание.

— Я просто хочу наблюдать за ним, — сказал Норден.

Высоченный туземец подозрительно фыркнул, но ничего не сказал. Старый судья шагнул вперед.

— Ночь становится холодной. Отдайте нам заключенного.

Норден опять сделал паузу, думая о том, что чувствовал Девол в момент передачи землянина в руки чужаков. Очевидно, это был трудный момент для него.

Он повернулся и заметил сержанта Хеонга, стоявшего шагах в сорока и снимавшего весь разговор на портативный рекордер.

— Хеонг, пойдите и приведите лейтенанта Пикеринга, — решительно приказал Норден.

— Да, сэр.

Оставив рекордер включенным, Хеонг рысцой бросился через площадь к баракам офицеров, где был заключен Пикеринг, ожидающий разрешения ситуации. Норден смотрел, как сержант помедлил у двери, затем исчез внутри и почти мгновенно вернулся в сопровождение громоздкой фигуры лейтенанта Блэра Пикеринга.

Когда Пикеринг появился, по лагерю пронесся порыв ветра. Норден невольно задрожал. Температура начала переходить на ночную. Примерно в двадцать два ноль-ноль термометр опустится до нуля, а ветер будет вопить всю холодную ночь, словно демон в аду.

Хеонг и Пикеринг подошли. Лейтенант был при полном параде, с аксельбантами и всем прочим, хотя в кобуре у него был муляж бластера. Его башмаки были тщательно отполированы, и весь он выглядел внушительным и новеньким, как огурчик.

Мгновение Норден и Пикеринг глядели друг на друга. Пикеринг был крупным человеком, сантиметров на двадцать выше Нордена, то есть достаточно высоким по стандартам главы миссии, но все равно почти на тридцать сантиметров ниже Ахрунтинока. Лицо у него было густо загорелым, бугристым, с чуть кривым, толстым носом. Не имея никакой научной специализации, он был одним из военных атташе базы, одним из шестерых офицеров.

В холодном воздухе, казалось, возникла какая-то электрически потрескивающая напряженность. Пикеринг стоял по стойке смирно, уставившись на группу туземцев. Норден пытался представить, как он едет в город, как высокомерно поднимается по ступеням лестницы и переступает порог храма в тот самый момент, когда по нему должны ударить очищающие лучи солнца, затем садится на ступеньку и высокомерно распаковывает и съедает ленч в самом святом из святилищ лиминорриан.

Это действительно было надругательство и осквернение. А Пикеринг, стоя на свистящим ветру, крепко сжав зубы и кулаки, едва ли выглядел раскаявшимся.

— Вольно, лейтенант, — приказал Норден.

Пикеринг слегка расслабил плечи и чуть раздвинул ноги.

— Пикеринг, я передаю вас под охрану этой группы лиминорриан. Ответственным за вас является Ахрунтинок, который был назначен Хранителем Истины Мастером Ирхида. Так что он — представитель обвинения. А вот этот джентльмен — Махрлек, Великий судья, который будет рассматривать ваше дело.

— Да, сэр, — бесстрастно сказал Пикеринг.

— Завтра состоится судебное разбирательство. Я буду присутствовать на нем, лейтенант. Я сообщил обо всех подробностях вашего дела директору Торнтону на Земле. — Норден повернулся к туземцам. — Передаю его в ваши руки. Во сколько начнется испытание?

— Будьте на восходе солнца, — сказал Ахрунтинок, — если хотите присутствовать.

На восходе солнца — и второй раз в истории — жизнь человека, землянина окажется в руках туземцев, инопланетян, живущих по своим законам и обычаям.

Всю свою взрослую жизнь на восходе солнца Норден был уже на ногах, Так что это его не пугало. На термометре было минус четыре, из-за горной стены далеко на востоке струился рассвет.

Норден быстро оделся. Те, кто будет сопровождать его, были выбраны еще накануне вечером, их имена были размещены на информационном табло лагеря. Они тоже уже оделись и были готовы. Норден видел, как они собрались вокруг джипа, стоявшего посреди комплекса миссии в ожидании его.

Быстро проведя депилятором по щекам, он удалил выросшую за ночь щетину. Затем одел форму, глянул на часы и махнул в окно, что выходит.

Ехали они молча, по накатанной уже дороге, ведущей от лагеря землян до поселения Ирхик. В машине их было шестеро: за рулем сержант Хеонг, рядом с Норденом сидел антрополог Гомес, кроме него в машине были еще лингвист Рейли, лейтенант Томас, как военный атташе, и технический помощник Леннон.

Восьмикилометровая поездка, наконец, закончилась. Джип выкатил на широкую дорогу, ведущую через поселение к храму. Улицы были совершенно пусты — и не без основания, как увидел Норден, когда впереди появилась площадь перед храмом. На ней собралось все поселение, чтобы посмотреть на испытание. Три тысячи туземцев стояли, прижавшись плотно друг другу, на площади, на которую выходил храм Ирхика.

Сам храм был массивным, некрасивым строением метров тридцати в высоту, оканчивающимся почему-то смещенным от центра шпилем. Архитектура на Лиминорре никогда не была на высоте. Храм открывался на широкую площадь, откуда три большие каменные ступени вели в его внутренние покои. Именно на этих ступенях Пикеринг, предположительно, осквернил храм, и на этих же ступенях его будут судить.

Во внутреннем пространстве позади ступеней никого не было. Храм был осквернен, загрязнен, и пока не пройдет церемония очистки, там не могут проводиться никакие службы.

Пикеринг стоял между двумя высокими охранниками-лиминоррианами. Он по-прежнему был в форме, но выглядел так, будто он спал в ней, если вообще спал. И еще ему требовалось бритье. Его темное, словно высеченное из камня лицо хмурилось, но сам он оставался напряженным и неподвижным. Его охранники были вооружены обнаженными крисами с широкими лезвиями и выглядели так, словно готовы были использовать их при любой провокации. Оба они были далеко за два метра ростом. Пикеринг казался между ними каким-то странно уменьшившимся.

Слева от обвиняемого выстроились две шеренги жрецов в ярких одеждах. А позади них стояла гражданская полиция и местные функционеры. Перед Пикерингом на небольшом треугольнике сидели три лиминоррианина. Вокруг них было около двадцати шагов пустого места. На передней вершине треугольника сидел Махрлек, Великий судья, позади него и слева был Ахрунтинок, Хранитель истины, а справа, в великолепных одеждах Владыки, высилась огромная фигура Его — безымянного жильца короля, Мастера поселения — Его, кто отказался от своего имени, когда принял свой высокий сан, чтобы демоны не узнали истинное имя Мастера и не сумели навредить поселению.

Земляне ехали на джипе к храму до тех пор, пока собравшаяся толпа не стала слишком густой, загораживая дальнейший проезд.

— Нам придется выйти и дальше идти пешком, — сказал Норден.

Так они и сделали.

Толпа, казалось, таяла с обеих сторон от них, когда они единой шеренгой шли на площадь к ступеням храма. Проход между рядами огромных туземцев походил на шествие по кукурузному полю в конце лета. Тут даже женщины — и те были выше землян.

Наконец они добрались до площади, где проходил суд. Троица на открытом месте сидела неподвижно. Пикеринг на ступенях храма казался статуей.

Внезапно Мастер поднялся и простер вверх широко раскинутые руки, словно хотел охватить всех собравшихся. Когда он заговорил, голос его прокатился над толпой низким басом и, казалось, отразился от горной гряды, окружающей на горизонте Ирхик.

— Дети мои, наши предки из темноты смотрят на нас в этот день, чтобы увидеть восстановленную справедливость. Тот, кто оказался неправ, будет наказан правыми. Он будет испачкан, а потом очищен. А теперь начнем!

Когда утихли последние отзвуки его голоса, поднялся Ахрунтинок. Хранитель Истины ростом был почти с Мастера, но все же казалось, что пока он стоял рядом с Ним, ему чего-то недоставало.

— Человек с небес виновен в поношении, — просто сказал он. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы вынести ему приговор, восстановить справедливость и очистить храм. Да пусть преобладает белый свет справедливости.

— А я-то думал, что здесь должно состояться судебное разбирательство, сэр, — прошептал стоявший рядом с Норденом лейтенант Томас. — Эти парни ведут себя так, словно вина Пикеринга общеизвестна и доказана, а они здесь лишь для того, чтобы вынести приговор!

Норден кивнул.

— Я все вижу, лейтенант. Но законы Лиминорра не похожи на земные. Однако, не волнуйтесь.

Две шеренги жрецов внезапно разразились то ли песнопениями, то ли стихами, причем правая шеренга истошными голосами выкрикивала стихи, а левая повторяла их, акцентируя каждый четвертый слог. Это было не пение и не речь, а нечто такое, что длилось почти пять минут и казалось совершенно гармоничным. Пикеринг стоял, как замороженный, когда волны звуков хлынули на него слева и справа.

Потом молитва закончилась. Ахрунтинок опять встал и начал перечислять преступления Пикеринга, вставляя какие-то старомодные словечки, что на Лиминорре, вероятно, считалось юридическим диалектом. Норден с трудом следовал за его словами. Если бы он не знал заранее, в чем именно состоит дело Пикеринга, то, вероятно, не смог бы понять, о чем говорит Хранитель Истины.

Когда Ахрунтинок закончил, хор жрецов ответил еще одной напевной молитвой, на этот раз медленной и серьезной, произносимой, скорее, в минорных тонах. Норден был рад, что приказал Хеонгу принести карманный рекордер. По всей вероятности, сейчас был их единственный шанс записать эту форму музыкального искусства лиминорриан.

Норден взглянул на свои часы. Было уже восемь утра — судебное разбирательство продолжалось больше часа, — но пока что ни слова не было сказано в защиту Пикеринга. Понятие лиминорриан о правовой системе было удивительным, хотя и не чрезмерно. Туземцы были горячими людьми, преступника поймали на месте преступления, поэтому всем было все ясно.

Ахрунтинок поднялся в третий раз. На этот раз Хранитель Истины описал природу преступления Пикеринга в пяти-шести коротких предложениях. В пользу местных жителей, подумал Норден, или, возможно, в нашу пользу. Затем Ахрунтинок прошел вперед, пока не остановился в трех шагах от неподвижного Пикеринга.

— Храм должен быть очищен. Богохульное преступление должно быть смыто. Из этого человека, который стоит на ступенях храма, нужно изгнать демона. Молитва и ладан очистят храм. Молитва и ладан очистят поселение от богохульства. Но демона может изгнать только кнут!

Жрецы тут же повторили три последних предложения Ахрунтинока. Все это показалось Нордену просто сценой из «Аиды». Очевидно, суд был тщательно отрепетирован.

Когда жрецы замолчали, эти слова подхватили все собравшиеся на площади туземцы.

— Молитва и ладан очистят храм. Молитва и ладан очистят поселение от богохульства. Но демона может изгнать только кнут!

Норден поглядел на Пикеринга. Лицо подсудимого было совершенно бесстрастно. Зубы сжаты, губы стиснуты пока он слушал последние ликующие слова.

— Теперь я даю слово Великому судье поселения Ирхик, — сказал Ахрунтинок.

Поднялся Махрлек.

Старик занял место, освобожденное Ахрунтиноком, подождал минуту-другую, пока напряженность в воздухе не натянется настолько, что земля, казалось, была готова разверзнуться под ее напором. Наконец он воздел руки вверх, постоял так, затем быстро опустил руки.

Толпа крикнула, как единый человек.

— Храм должен быть очищен, — сказал Махрлек. — Поселение нужно очистить от духа богохульства. Но тот, кто одержим демоном, должен быть излечен. Демона нужно изгнать. Пусть землянина проведут по границе вокруг поселения мужчины с кнутами.

Норден почувствовал, как лейтенант Томас тихонько толкнул его локтем.

— Сэр, но ведь это убийство! Они захлещут его до смерти!

— Тихо, — прошептал Норден.

Пикеринг уставился вперед с каменным выражением лица, правда, на нем даже начала было возникать улыбка.

Норден затаил дыхание. Он хорошо натренировал Пикеринга ради этого момента. Только бы они не отклонились от своего ритуала!..

— Клянусь солнцем и небом, горами и снегом, что во мне нет никакого демона, — тихим, но твердым голосом сказал Пикеринг.

После его заявления наступила секунда потрясенной тишины — удивленные возгласы застряли в горле, умноженные на три тысячи глоток.

Ахрунтинок снова был на ногах, лицо его стало багровым, все спокойствие Хранителя Истины моментально исчезло.

— Невозможно! Немыслимо! Как он может принести такую клятву? Как находящийся во власти демона может клясться всем святым и счастливым?

Раздался хор голосов жрецов, пустившихся в богословский спор. Норден облегченно улыбнулся, все идет так, как надо. А хаос все ширился.

Теперь все были на ногах — Мастер, Великий судья, Ахрунтинок, — и уставились на Пикеринга. Охранники по бокам Пикеринга стиснули свои лезвия, но суеверно отодвинулись от него на несколько шагов.

Великий судья шагнул вперед на трясущихся ногах. Он сорвал с себя инкрустированный драгоценными камнями капюшон, который носил вокруг шеи, и протянул его задом наперед Пикерингу.

— Прикоснись к нему рукой и повтори, что ты сказал, — дрожащим голосом велел Махрлек.

Пикеринг холодно улыбнулся, схватил Капюшон Справедливости и повторил свое заявление. Старый судья поспешно вырвал у него капюшон и отошел назад.

На площади поднялись шум и волнение. Норден рассчитал все заранее. Он выбрал этот момент, чтобы выступить вперед, протолкался через толпу сельских жителей, стоявших с разинутым от удивления ртами, и вышел на свободное место.

— Как лидер землян, я требую права говорить об этом деле здесь и сейчас! — заявил он и глянул на Мастера.

— Говорите, — хриплым голосом сказал Мастер.

— Вы судили моего человека по своим собственным законам и заявили, что он одержим демоном. Но клятву, которую он только что произнес, не мог произнести никто, одержимый демоном. Правильно ли это?

Троица лиминорриан неохотно кивнула.

— Таким образом, этот суд вызывает сомнение. Согласно вашим собственным законам, остался лишь один способ, которым можно решить это дело. И я требую применить этот способ!

Туземцы обменялись взглядами.

— Испытание боем? — ворчливо спросил Махрлек.

— Да, — ответил Норден. — Испытание боем. Пикеринг будет сражаться с Хранителем Истины, чтобы все узнали, на чьей стороне в этом деле лежит справедливость!

Мастер громко рассмеялся. От смеха его лицо покрылось морщинками, а все большое тело задрожало.

— Ваш человек против Ахрунтинока?

— Да, — сказал Норден.

Мастер махнул рукой, и Ахрунтинок прошел по площади, остановившись перед Пикерингом. Хранитель Истины был сантиметров на двадцать выше землянина и по меньшей мере килограммов на сорок тяжелее.

— Это нелепо, — сказал Мастер. — Но справедливость должна быть восстановлена. Ваш выбор оружия?

— Голые руки, — сказал Норден. — Тело против тела. Кулак против кулака.

Он взглянул на Пикеринга, который едва заметно кивнул, ничем не выдавая своей реакции.

— Тело против тела, — повторил Мастер. — Кулак против кулака.

— Это будет слишком просто, — сказал Великий судья. — Землянин безумен, это же всем ясно. Закон запрещает такое.

На мгновение Мастер вроде бы задумался, стоя перед Норденом, точно дремлющий вулкан, и взгляд его стал отрешенным. После длинной паузы он сказал:

— Да будет так. Ахрунтинок будет сражаться с землянином Пикерингом — нагие на поле игр горы Зчарлаад. Справедливость должна быть восстановлена. Поражение землянина очистит храм и всех нас. Затем мы можем продолжить изгнание демона, который путает наш суд и всех нас. — Он указал на Хранителя Истины. — Ахрунтинок, приятно ли тебе это испытание?

Ахрунтинок усмехнулся.

— Я приветствую его.

— А вам, землянин?

Пикеринг пожал плечами.

— Я буду сражаться с ним, — сказал он, не меняя угрюмое выражение лица.

— Решение принято, — сказал Мастер и повернулся к толпе. — Мы все направляемся на поле игр горы Зчарлаад!

Понадобилось почти полчаса, чтобы толпа рассеялась. Норден, Пикеринг, три высоких лиминоррианина и пять других землян остались у ступеней храма, ожидая, пока толпа разойдется.

Почти ничего не было сказано. Туземцы обменялись несколькими озадаченными фразами, но Норден не смог услышать, о чем они говорили. Однако он мог держать пари, что они задавались вопросом, как Пикеринг сумел так запутать их богословие. Очевидно, он и впрямь находился во власти демона, иначе никогда бы не совершил такое кощунственной действие, но, с другой стороны, ни один демон не может клясться в невиновности на капюшоне Великого судьи. Это не имело никакого смысла. Испытание боем было самым простым решением. Если Ахрунтинок победит землянина, что казалось наиболее вероятным, значит, Пикеринг был виновен в злонамеренных, преднамеренных действиях против религии лиминорриан, и избиение, которое он получит от Ахрунтинока, будет вполне достаточным наказанием. Но если Пикеринг победит...

Норден предполагал, что лиминорриане предпочитали не думать о такой возможности.

Он ждал, не говоря ни слова. Пикеринг стоял между двумя своими суровыми охранниками. Наконец пришло время идти на место.

Норден оставил Пикеринга под охраной туземцев, так как он все еще был номинально их заключенным, и пошел вместе с остальными землянами к джипу, где они сели в машину с Хеонгом за рулем.

Загудели, оживая, турбины, военный атташе лейтенант Томас повернулся, чтобы поглядеть на Нордена, который сел на заднее сиденье.

— Сэр?

— Что вам, лейтенант?

— Вы бы не могли объяснить мне подробности этого испытания? Боюсь, я потерял нить рассуждения с того момента, когда обвинитель завыл, требуя скальпа Пикеринга. Каким образом вы сумели вмешаться и предложить это испытание боем?

Лицо лейтенанта покраснело, он осознавал, что, очевидно, являлся единственным человеком в джипе без формального научного образования, ему было неуютно сидеть здесь и показывать всем свое невежество.

— А вы бы предпочли, — сказал Норден, — чтобы я промолчал и позволил им застегать Пикеринга до смерти?

— Нет, сэр... но... Мне кажется, этот способ ничем не лучше! Этот туземец больше двух метров роста и весит почти двести килограмм. Это же будет просто бойня, сэр!

— Вы так думаете? Подождите и увидите, — усмехнувшись, сказал Норден. — Мне кажется, Пикеринг далеко не карлик.

— Да он просто ребенок по сравнению с этой громадиной, сэр!

— Перестаньте, лейтенант. Думаю, я знаю, что делаю.

После этих слов говорить было не о чем. Норден спокойно сидел, глядя в окно джипа на все более пустынный, неприступный пейзаж. Они ехали в гору за широкой машиной лиминорриан, наполненной горожанами, лиминорриане все еще использовали двигатели внутреннего сгорания для своих машин, поэтому за их экипажем поднималось толстое, безобразное облако дыма.

Они поднимались все выше по горной дороге, земля здесь была покрыта толстым слоем снега, сильный ветер свистел в пилообразных гребнях гор, лишенных деревьев. Трудно было поверить, что у лиминорриан это считалось летом. Здесь тоже температура редко поднималась выше точки замерзания, но не опускалась слишком низко, так что, с точки зрения землян, большой разницы между зимой и летом на этой планете не существовало.

Глядя в окно, Норден думал об испытании. Отчет нужно было написать с особой осторожностью, потому что это будет документ, который станет читать каждый стажер Корпуса, как и предшествующий ему отчет полковника Девола. Забавную парочку представят собой эти отчеты, подумал Норден.

Прецедент Нордена. Ему понравилось, как это звучит.

Он улыбнулся. Сегодня вечером в поселении Ирхик будет много теологических споров, подумал он. Даже слишком много.

На самом деле понадобится далеко не один вечер, чтобы сгладить все теологические разногласия. Лиминоррианам, возможно, даже понадобится совершенно новое богословие, прежде чем Норден закончит работать с ними.

Поле игр горы Зчарлаад было широким плато на плече горы, возвышающимся более чем на две тысячи метров. Норден был благодарен за это. Если бы гора была еще выше, и Пикерингу пришлось бы несладко.

Поле окружал естественный амфитеатр, похожий на выдолбленную в скале раковину, в которой были высечены скамьи. Туземцы медленно занимали свои места. Слой снега покрывал площадь игр, а сильный ветер слетал с вершин окружающей горной цепи.

Пикеринг не выглядел взволнованным. Он слегка притоптывал ногами от холода, но казался спокойным, даже слишком спокойным. Это просто какое-то фаталистическое спокойствие, подумал Норден.

Ахрунтинок ликовал. Здоровенный туземец уже разделся, оставив на себе только короткие шорты и нечто вроде сандалий, и теперь расслаблялся, разминаясь, самодовольно поглядывая вокруг, стискивая и разжимая кулаки. Холод, казалось, не беспокоил его. Его тускло-синяя кожа блестела, лицо было оживленным. Норден подумал о том, сколько раз Ахрунтинок сражался здесь, на поле игр, территории, которую предложил он сам.

Великий судья и Мастер тихонько стояли неподалеку от Нордена. Их лица казались бесстрастными.

— Когда же начнется? — спросил наконец Норден.

— Скоро, — сказал Великий судья и указал на крошечную точку солнца, которая висела чуть выше горной гряды. — Еще не подошло время. Еще несколько минут. Только несколько минут.

Норден подошел к Пикерингу.

— Вы готовы, лейтенант? Чувствуете себя хорошо?

— Прекрасно, сэр.

— И вас не беспокоит холод?

— Ну, может, он слегка и замедлит меня. Но я не волнуюсь по этому поводу, сэр. Я могу справиться.

— Надеюсь, что так, — сказал Норден, поглядел на здоровенного лейтенанта, который казался странно маленьким по сравнению с высокими лиминоррианами, и усмехнулся. — Удачи, Пикеринг.

— Спасибо, сэр.

Как и говорил Великий судья, настало время начала поединка.

Выйдя вперед, удивительно звонким голосом старый Махрлек объявил:

— Сейчас справедливость будет восстановлена. Ахрунтинок, Хранитель Истины, встретится в бою с землянином Пикерингом.

Жрецы, сидящие в первом ряду, начали скандировать стонущие завывания. Несомненно, это чирлидеры Ахрунтинока, подумал Норден.

Пикеринг скинул с себя одежду, оставшись только в шортах и ботинках. Никаких лент на кулаках, никаких перчаток, никакой маски. Только двое обнаженных мужчин друг против друга. На холоде, без запрещенных захватов. Справедливость будет сегодня восстановлена.

Песнопения жрецов достигло дикой кульминации, теноры и басы провопили в ужасном диссонансе три заключительные ноты.

Затем территория игр притихла.

— Сегодня будет восстановлена справедливость, — торжественным тоном произнес Великий судья.

Воины вышли вперед.

Ахрунтинок блестел, точно смазанный маслом, его безволосое тело сияло в слабом солнечном свете, мышцы отчетливо выступали под гладкой кожей. Он усмехался, показывая полный рот острых зубов. Он прошел в центр поля игр широкой походкой вразвалку, точно матрос, идущий по палубе во время жестокого шторма.

Пикеринг был уже там, ожидая его. Тело лейтенанта было совершенно не впечатляющим по сравнению с Ахрунтиноком, слишком бледное, слишком волосатое, какое-то приземистое и неуклюже выглядящее рядом с Хранителем Истины. Ахрунтинок двигался с изяществом хорошо смазанной машины смерти. Движения Пикеринга были неловкими, тяжелыми, точно у древнего танка. На поле слышался лишь посвист ветра.

Ахрунтинок сломал тишину, проворчав три быстрых гортанных слога, возможно ругательство, возможно просьбу или молитву. Пикеринг стоял молча.

Расставив руки в стороны, Ахрунтинок двинулся на него.

Норден сразу понял стратегию Хранителя. Ахрунтинок намеревался наиболее эффективно использовать преимущества своих размеров и большего веса. Он собирался стиснуть Пикеринга медвежьей хваткой и сжимать его, пока тот не потеряет сознание или не умрет.

Красные глаза Ахрунтинока вспыхнули жестокими огоньками. Он надвигался на Пикеринга, протягивая к нему руки.

Но у лейтенанта были другие намерения. Он поднырнул под руки Ахрунтинока и ударил кулаком снизу вверх в квадратный подбородок Хранителя Истины, затем быстро отскочил подальше, избегая хватки здоровенного туземца.

Ахрунтинок проревел от гнева и бросился на Пикеринга. Землянин второй раз метнулся ему навстречу и снова нанес удар, затем увернулся и был уже в безопасности. По толпе пошел ропот.

Туземцу, казалось, не повредили два удара Пикеринга, но он рассердился. Он понесся на землянина, махая в воздухе громадными кулаками. Пикеринг легко избежал дикого удара, который был бы фатальным, и ударил левым кулаком прямо в живот Ахрунтинока. Изо рта туземца вырывалось облачко пара.

Ахрунтинок взвыл. Все достоинство воина теперь исчезло. Он отчаянно протянул длинную руку с острыми ногтями на скрюченных пальцах и процарапал шесть красных полос на плече Пикеринга... Но одновременно землянин небрежно ударил Ахрунтинока по губам, и по подбородку туземца побежала тонкой струйкой красная кровь.

Толпа снова притихла — она замерла, точно сжатая пружина.

Пикеринг выдохнул облачко белого пара и повернулся к туземцу. Ахрунтинок бросился на него, и Пикеринг угостил его жестким, точно направленным ударом в сердце, за которым последовал не менее жестокий боковой удар в голову.

Норден почувствовал внезапный прилив ликования.

Хотя туземцы и такие большие... — подумал он.

Ахрунтинок был полностью дезорганизован. Не мог заставить свое великолепное тело начать действовать. Теперь Пикеринг все время нападал на него, осыпая ударами со всех направлений сразу. Ахрунтинок сердито рычал, панически махал кулаками в надежде попасть в Пикеринга, но тот вовремя уворачивался.

Пикеринг был везде. Разница в тридцать сантиметров теперь уже не имела значения. Один глаз Ахрунтинока распух и заплыл, под другим красовался здоровенный синяк. Тонкие губы туземца были разбиты. Смешанный с кровью пот катился по его широченным плечам и спине.

Ахрунтинок был прекрасным бойцом. Но первое правило боя гласило, что вы должны подавить своего противника, прежде чем сумеете нанести ему какой-либо ущерб. А Пикеринг двигался для этого слишком быстро.

Ахрунтинок едва успевал поворачиваться к нему, завывая, как ослепленный Полифем, чуть ли не умоляя Пикеринга на секундочку остановиться, чтобы он мог попасть в него. Пикеринг внял его мольбе, остановился, но лишь для того, чтобы показать Ахрунтиноку великолепный апперкот. Ахрунтинок зашатался. Пикеринг нанес еще один удар снизу вверх, и Ахрунтинок отступил, однако еще не потерял сознание. Кровь и слюна пеной лились у него изо рта.

Норден поглядел на Мастера. Тот выглядел совершенно измученным.

Ахрунтинок рухнул на колени, лицом к танцующему перед ним Пикерингу. Пикеринг метнулся вперед и нанес Ахрунтиноку еще два удара, быстрых, но не сильных, чтобы он подольше оставался в сознании. Ахрунтинок покачнулся и попытался снова подняться на ноги. Пикеринг схватил руку Ахрунтинока и быстро завернул ее за спину гиганта.

Интересно, изобрели ли на Лиминорре полунельсон, подумал Норден. Если нет, то сейчас для них настал момент просвещения. Свободной рукой Ахрунтинок безуспешно пытался схватить Пикеринга, который стоял позади него. Но Пикеринг казался неуловимым. Он закручивал руку Ахрунтинока все выше и выше, держа его теперь в полной своей власти.

Норден никогда в жизни не слышал, чтобы толпа в три тысячи человек была такой тихой.

Пикеринг усмехнулся. Норден увидел, что он все же пропустил несколько ударов: одна его губа была опухшей, а левое ухо раздулось. Но все равно он был в хорошей форме. Он подвернул руку Ахрунтинока еще выше. Гигант что-то прорычал.

Внезапно на поле игр раздался громкий треск!

Пикеринг отпустил Ахрунтинока, рука которого безвольно упала, и отступил. Гигант корчился от боли, возя громадными ногами по песку, словно хотел схватить ими шею Пикеринга и сжать ее. Пикеринг схватил вторую руку Ахрунтинока и вопросительно взглянул на Нордена.

Норден покачал головой.

— Нет, — сказал он на английском. — Не ломай ему больше ничего.

На лице Пикеринга появилось разочарование, но он отпустил Ахрунтинока и отступил. Гигант рухнул лицом в твердый снег, все еще не потеряв сознание, но не в силах двигаться. Потом его огромное тело затряслось от громких, полных изумления то ли воплей, то ли рыданий. Он даже не предпринял попытки подняться.

...Но большие шкафы громче падают, додумал до конца свою мысль Норден.

Пикеринг шел с поля битвы. Он тяжело дышал, кожа его стала синей и покрылась пупырышками от холода, но шел он на своих ногах, без всяких проблем. Дойдя до края поля, он подошел к Мастеру и Великому судье и опустился на землю у их ног.

Встав на колени, он взглянул на Мастера и повторил слова, которым научил его Норден:

— Мой господин, я прошу прощения за то, что сделал. Вина богохульства все еще возлежит на мне. Соизволите ли вы наказать меня?

Если бы Пикеринг просто ударил его в лицо, Мастер и тогда не был бы более удивлен. Открыв рот, он смотрел то на лежащего посреди поля игр Ахрунтинока, то на стоящего на коленях Пикеринга.

— Наказать тебя? — дрожащим, удивительно тонким голоском сказал он. — Испытание закончено, ты победил. Как мы можем наказать тебя теперь?

— Я настаиваю, мой господин. Я осквернил ваш храм.

Норден с трудом сдержал усмешку при виде замешательства Мастера. Жрец-король посмотрел на Великого судью, словно ожидая от него какого-то ответа, какого-то выхода из этой дилеммы: как Пикеринг мог совершить богохульство, если результаты испытания боем ясно показали, что он невиновен? Свидетелями этого были все жители поселения. Как?..

У Великого судьи, разумеется, тоже не было ответа.

Тогда вперед вышел Норден. Он не собирался оскорблять Мастера перед всем поселением.

— Согласно вашим законам этот человек невиновен, — сказал он. — Я прошу вас разрешение забрать его, чтобы решить дело нам самим. Мы можем забрать его? Вы освободите его из своего заключения?

Нечто похожее на ужас пробежало по лицу Мастера.

— Да, — быстро, слишком быстро сказал он. — Этот человек ваш. Дело закрыто и мы удовлетворены. Заберите! Заберите его!

Но дело, конечно, было не совсем закрыто, и лиминорриане еще не были удовлетворены. Их проблемы, подумал Норден, только начинаются.

Он уставился на фигуру директора Торнтона в солидофоне и сказал:

— Я сделал то же самое, что и Девол, сэр. Один из моих людей совершил преступление против местных законов. Местные жители пришли ко мне и потребовали его для судебного разбирательства. И я передал его им. Вы должны признать, что я был совершенно честен.

— Вы были честны? — рассмеялся Торнтон. — Ну да, чистый и честный самым грязным из всех возможных способов.

— Я возражаю! Возражаю, потому что я отдал местным жителям своего преступника, потому что он сознательно совершил богохульство совершенно открытым, хотя и случайным образом, и потому, что я знал, что по законам лиминорриан можно выбрать испытание боем, если обвиняемый просит об этом...

— ...и потому, что ваш Пикеринг, разумеется совершенно случайно, оказался одним из лучших профессиональных боксеров Земли, — добавил Торнтон.

— Ну и что? Дело ведь сделано, не так ли? — потребовал Норден.

— Дело действительно сделано. И хорошо сделано, согласно вашему же отчету. Вам будет объявлена благодарность, Норден. И когда вы закончите с Лиминорром, я попытаюсь подыскать для вас менее холодный мир. Кажется, у вас была целая череда трудных назначений.

— Но это мне нравится, сэр, — спокойно сказал Норден.

— Но...

— Сэр?

Вот и все, что было сказано.

Позже, сидя один в своем кабинете и заполняя обычный отчет о погоде прошедшего дня, он сделал паузу, чтобы хорошенько обдумать то, что сделал.

При этом он чувствовал себя хорошо. Он приехал в Лиминорр с определенной целью и достиг ее.

Встряхнувшись, он деловито набросал в журнале:

Инопланетный корпус, подумал он, был обременен прецедентом Девола. Когда землянин совершает преступление на чужой планете, где он является частью исследовательской команды, его должны судить жители того мира по своим законам.

Девол был умным человеком, но мыслил не четко. Цепь его рассуждений была отражена в отчете: «Я верю, что мы должны рассматривать инопланетных жителей, как равных себе, и лучший способ доказать это равенство — подчиняться их сводам законов».

Все это прекрасно и здорово, думал Норден, одновременно продолжая работать. В его рассуждениях была лишь одна незначительная помеха: инопланетяне не равны нам. Жители каждой планеты имеют свои законы, обычаи и характеры и всегда настаивают, что правы только они.

На планете Маркина был суд. На Лиминорре — испытание боем. Обе системы хороши, но в то же время они не универсальны. Их результаты имеют мало общего с фактической справедливостью, как бы ни считали их сторонники.

Норден вел двойной бой и выиграл у обоих противников. Он эффективно разрушил прецедент Девола и преподал лиминоррианам понятие об истинной справедливости.

Все было очень просто. Нужно было лишь позаботиться, чтобы ваш человек совершил скандальное преступление в присутствии сотен свидетелей, а затем, когда его поведут на суд, нужно сделать так, чтобы он доказал свою бесспорную невиновность согласно их законам. И пусть они тогда пытаются договориться между собой, как человек может совершить явное богохульство и оказаться правым на их суде.

Это должно перетряхнуть кое-какие их понятия, подумал Норден. Это должно показать им парочку вещей об эффективности испытания боем. И потом они дважды подумают, прежде чем станут настаивать, чтобы землянин вновь предстал перед судом.

Он закончил писать и закрыл регистрационный журнал. Затем подошел к окну. Уже наступила ночь. Осколок Луны висел в небе, и оттуда, из холодной темноты, сыпал мелкий снежок.

Ошибка Девола состояла в том, что он рассматривал инопланетян равных землянам, когда на самом деле они не были равны им... пока что не были. Норден показал лиминоррианам недостаток прецедента Девола: если вы хотите, чтобы вас считали равными, то должны принять и последствия этого. А последствия, в данном случае, оказались довольно ужасными для бедного Ахрунтинока.

Но его вылечат, а лиминорриане извлекут урок из этого инцидента. Норден улыбнулся.

Ему нравилось, как это звучит: прецедент Нордена. Если инопланетяне потребуют равенства с землянами, дайте им все равенство, какое они только смогут вынести, а затем добавьте еще немного! Давайте им это равенство, пока они не взвоют от боли!

Хорошо бы, если бы это превратилось в эмпирическое правило, подумал Норден. Пока раса еще не развилась настолько, что действительно заслуживает равенства, с ней нужно вести разговор по-другому.

Он выключил свет, вышел на улицу и сквозь метель направился через комплекс к медицинскому зданию. Врачи там как раз ремонтировали Пикеринга, обрабатывая ушибы и накладывая шину на хрящи носа, сломанного диким ударом туземца. Пикеринг многое пережил за последние дни, подумал Норден. Нужно поздравить его с хорошей работой.

Precedent, (Astounding, 1957 № 12).