Девушки в розовом

Тест на улыбку[2]

Снег за окном падал большими белыми комками. Он был похож на вату, выпавшую из небесного матраца. Казалось, что ангелы принялись за генеральную уборку. Крылатые перетрясали перины и подушки, обметали пыль с планет, пылесосили черные дыры и выбрасывали мусор в ведро. Только мусорное ведро у них было худое и стояло как раз над планетой с красивым именем — Земля.

Снега в этот день выпало столько, что движение в городе остановилось. К вечеру рассосались пробки, прохожие разбежались по домам. Лишь иногда проезжал по пустынным улицам, надрывно урча снегоуборщик и, снова наступала тишина.

Надежда сидела на кухне, бессмысленно глядя в окно. Делать ничего не хотелось. Настроения не было. Вернее оно было, только не то, от которого руки чешутся, скучая по работе. Надо было бы протереть на полках пыль, включить набитую до отказа стиральную машину, пришить пуговицу к пальто. Дела были важные, нужные, но делать их все равно не хо-те-ло-сь!

— Какая тоска… — с горечью подумала Надя. Крошечная слезинка, не больше горошины черного перца, выкатилась из правого глаза и высохла, не докатясь до угла губ. Телефонный звонок ударил по ушам веселой трелью, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности.

— Надюха! Привет! Это Вера Рокотова! Знаешь, новость? — тараторила бывшая однокурсница, не давая вставить слово. — Анька Левшина замуж на днях вышла. Честное слово! Вот повезло! Не поверишь! Знаешь за кого? Вот ни за что не догадаешься! Ну, попробуй с трех раз… У-у-у… Даже пробовать не хочешь. Ну и ладно. Я и так тебе скажу. За француза! Он у них в фирме стажировался. На Аньку ведь без слез не взглянешь. Что он в ней нашел? Повезло дурочке. Вот бы тебе такого найти. Ну, ладно. Пока. Мне некогда. Мне еще Петровой, Выгузовой и Максимовой позвонить надо. Не грусти подруга! Будет и на твоей улице праздник, — и Вера бросила трубку.

— Тебе легко говорить, — с отчаянием подумала Надя. — Ты замуж на последнем курсе института вышла, а я до сих пор одна. Что, значит, не везет и как с этим бороться… Борись, не борись, все равно ничего не получается. Ни кто за мной не ухаживает, ни кому я не нужна… А вроде и не уродина, и квартира есть, и образование высшее. Работа хорошая и одета не хуже других. Может меня сглазили? Надела на меня какая-нибудь сволочь венец безбрачия, вот и сижу тут на кухне, на снег любуюсь…Может быть мне к какой-нибудь бабке-гадалке сходить? Вдруг поможет? Вот я смеюсь над этими экстрасенсами, а куда кроме них за помощью бежать. Ведь некуда…

На следующий день, купив презираемую ею желтую газетенку с устрашающим названием «Третий глаз» и выбрав из множества колдовских лиц самое располагающее, Надежда отправилась по указанному в газете адресу. В районе старой хрущевской застройки, дом под номером пять оказался разваливающейся пятиэтажкой. Женщина, которая по телефону сообщила ей расценки и рассказала, как поудобнее добраться от метро, сумму назвала смехотворно маленькую. При сравнении с ценами других «целителей» это были не деньги, а плата за проезд. Помня, что колдунья, к которой она идет, престарелая женщина, да и не только по этой причине, просто она не привыкла приходить в чужой дом с пустыми руками, Надежда забежала в ближайший гастроном и купила небольшой тортик и коробку конфет. Дверь ей открыла бабушка — «божий одуванчик». С байкового халата исчезла краска от многолетних стирок, смешное старческое, седое каре, поддерживал роговой гребешок. Но фотография девушку не обманула, лицо у бабульки и впрямь оказалось приятным и располагающим к откровенности. Увидев дары, старушка повела ее на такую же потертую, как и она, кухню. Слово за слово и вся незатейливая история жизни одинокой девушки через час была рассказана. Наконец-то было кому Надежде отвести душу. Все рассказала, ни чего не утаила. И про золотую медаль и про предложенную институтом аспирантуру.

— Слава Богу, хватило ума отказаться, а то бы совсем в синий чулок превратилась, — жаловалась она старушке. — Вот и на работу хорошую устроилась, а все одна. Просто беда какая-то! Не знаю что делать.

Бабушка покачала головой и с жалостью в голосе сказала: — Как же ты мне напоминаешь внучку. Что ж вы все какие-то неустроенные… Ты думаешь, я ради больших денег за такую работу взялась? Нет, детка. У меня двое внуков. Дочка без мужа их растит. Все соки из нее жизнь вытянула. Не знаю, что уж за сила у меня есть, только я действительно людям помогаю. Давай с тобой вместе помолимся Богоматери. Вся надежда на нее. Она милостива. Дай Бог за тебя похлопочет.

После всех положенных по обряду процедур, отогревшаяся сердцем Надежда, чмокнула в дверях «божий одуванчик» в щеку, а та ей на прощание сказала. — Молитвы молитвами, а вот тебе мой совет — постарайся почаще улыбаться. Плакат себе дома нарисуй что ли… И напиши на нем — «улыбка». И из дома без нее не выходи. Губы же ты перед уходом красишь, в зеркало смотришься, кошелек проверяешь. Так же и с улыбкой. Каждый раз проверяй, не забыла ли ты ее взять с собой. Договорились? Замуж выйдешь — позвони. Мне приятно будет.

Целый вечер Надя строила себе рожи в зеркале. Она говорила американское «чиз», повторяла по-русски — сыр и наблюдала за своим отражением. Из зеркала на нее смотрела какая-то кривляющаяся обезьяна и ничего более. Улыбок телеведущих или кинозвезд не было и в помине. Мышцы рта так растянулись от этих упражнений, что Надежда пол ночи мучалась от боли в скулах.

Утром в метро она пыталась улыбаться толкающим ее пассажирам, контролеру которому она предъявляла единый, самой себе отражающейся в вагонном стекле. Поймав недоуменный мужской взгляд, она прекратила свои бесплотные попытки и полезла в сумку за покетбуком с очередным детективом. На работе она тоже пыталась сиять белыми зубами и с непринужденностью сыпать анекдотами. Сослуживцы смотрели на нее как на умалишенную, так это было непривычно. И когда, проходя мимо канцелярии, Надежда услышала, как курьер сказал секретарше, что у Мирохиной крыша поехала, она убежала в свой кабинет и залилась горючими слезами.

Ближе к вечеру, когда Надежда уже успокоилась и даже махнула рукой на непонимание сослуживцев, в ее кабинет вошла, начальник отдела Елена Владимировна и сказала:

— Надя! Вы совершенно не щадите себя. Все работа, да работа. Надо же когда-нибудь и отдыхать. Нет желания в цирк завтра сходить? Мои ребята отказались. Билеты пропадают.

— Да я… — растерялась Мирохина. — Да я в цирке только в детстве была. Что я там буду делать?

— А дома что делать будете? Телевизор смотреть? Там хоть все в живую. Посмеетесь. Душу отведете.

— Посмеетесь… — задумалась Надя, — Ладно. Давайте билеты. Сколько я должна?

Утром Надя, большая любительница поваляться в выходные в кровати, проснулась рано. Энтузиазм вдруг забил ключом. Уже в дверях, окинув вылизанную квартиру, она остановила взгляд на зеркале. Из зеркала на нее смотрела милая мордашка с печальными глазами. Надя попыталась улыбнуться грустной девушке в зеркале. Это ей удалось плохо. Она отправила своему отражению воздушный поцелуй и побежала к метро.

Знакомый с детства запах ударил в нос прямо в фойе. Гардеробщица выжидающе посмотрела на Надю, ожидая увидеть вместе с ней ребенка, но его к ее удивлению не оказалось. Недоуменно поджав губки, она протянула странной зрительнице номерок.

Вокруг бесновались дети. Они кричали, гудели в бумажные языки, трещали какими-то невообразимыми трещотками. Постоянно слышалась одна и та же фраза: — Мам купи!

Надежда поскорее устремилась в зал. Место у нее было на первом ряду. Не смотря на скептицизм, действие сразу захватило ее. Сияющими глазами она смотрела на дрессированных слонов, женщину-змею, братьев эквилибристов. Вместе с детьми она улыбалась и хлопала в ладоши.

Но самым неожиданным во всем этом захватывающем действии оказались клоуны. Классические Бим и Бом. Правда, в России у них были русские имена — Петруша и Арсюша. Казалось бы, ничего особенного они не делали. Стандартные коверные. Один плохой, другой хороший. Плохой, обижает хорошего, но добро побеждает. Репризы были обычные, костюмы вроде бы тоже, но актеры с таким вдохновением и талантом играли, что зал разражался гомерическим хохотом. Ну что здесь смешного — пинок под зад, бутафорские слезы? И, тем не менее, зал покатывался и Надежда вместе со всеми. Казалось, что еще никогда в жизни она так не смеялась. Казалось, покажи ей Петруша палец, и она сползет с сиденья, дрыгая ногами. Палец ей Петруша не показал.

Выйдя после представления на улицу, Надежда чувствовала себя одновременно и обессиленной, и заряженной новой энергией. Увидев ледяную дорожку, она разбежалась, и лихо прокатилась по ней, не думая о мнении прохожих, что было так на нее не похоже.

Целую неделю Надежда улыбалась улыбкой Джоконды. И было в этой улыбке нечто тайное, манящее. — Наконец-то я научилась улыбаться. И что самое главное, это приятно, — с удовлетворением думала она. Мужчины стали обращать на нее внимание, пытаясь разгадать то, что было скрыто от всех. Но мужчины (просто мужчины) Надю в этот момент интересовали мало. Всем ее сознанием завладел Петруша.

В следующие выходные она сама купила билет на первый ряд, огромный букет цветов и отправилась в цирк. Маленькая, словно котенок, тревога затаилась в ее сердце. Она страшно боялась разочароваться. Во второй раз могло ведь и не понравиться. Но разочарования не произошло. Она все так же смеялась и отдыхала душой. Когда артисты вышли на поклоны, Мирохина преодолев смущение, вышла на арену и подарила букет любимому артисту. Для Петруши это было полной неожиданностью. Он увидел перед собой раскрасневшуюся приятную девушку с горящими от восторга глазами, и сам растерялся, покраснел, хотя под гримом это было не видно.

Теперь Надежда каждую субботу проводила в цирке. Ее лицо примелькалось. С ней стали здороваться контролеры и гардеробщицы. Рабочие сцены узнавая, кивали головой. По цирку пошли разговоры. У Петруши появилась фанатка, что для цирка было неестественно. Фаны осаждали театры. Поджидали у подъездов своих героев, дарили им дорогие подарки и предлагали услуги. В цирке это не практиковалось. Надежда стала цирковой фанаткой. Причем она ничего от Петруши не хотела. Она просто получала удовольствие, заряд бодрости и выражала ему цветами свою благодарность. Наступила весна. Ветер стал теплым и пах набухшими почками. Петруша терпел два месяца, а на третий пригласил Надю за кулисы.

Пройдя вдоль бортика до проема ведущего в служебные помещения, под насмешливым взглядом заведующего манежем, Мирохина вошла в святая святых цирка. На коверного сразу набросились дети артистов с воплями: — Дядя Петя! Дядя Петя! — и клоун стал доставать из широких карманов конфеты, одаривая ими своих маленьких поклонников. Он, катая в руках белый пинг-понговый мячик, показывал ребятам фокусы и одновременно рассказывал девушке о своей работе.

Праздник вместе с представлением закончился. Слетела мишура, и испарился кураж. С лиц артистов сползла улыбка от слова «сыр», что так и не удалась Мирохиной. На лицах появилась забота о доме и прочих проблемах. Разбирался реквизит, гасли прожектора, актеры разгримировывались. Служители кормили на ночь животных. Цирк собирался отдыхать…

После экскурсии Петруша попросил его подождать и отправился переодеваться. Надежда последней из зрителей вышла на улицу. Вот сейчас ей придется разговаривать с незнакомым человеком и весь ореол волшебства вокруг цирка и замечательного Петруши рассеется. Она увидит его без грима! Ей стало страшно, что лицо окажется неинтересным. Наступит разочарование… И снова она окажется наедине с собой, без улыбки Джоконды, без тайны, без очарования. Она так этого испугалась что, оглядевшись по сторонам и не увидев клоуна, быстрым шагом, переходящим в бег, бросилась к метро. Он догнал ее у светофора. Петруша оказался симпатичным парнем, лет двадцати пяти с простым русским лицом и очень добрыми глазами.

— Надя! Вы, почему убежали? Может быть, я вас чем-нибудь обидел?

— Нет! Что вы! Я просто… Просто я… Я подумала что вас, наверное, ждут дома, и я не имею права отнимать у вас время, — засмущалась Надя.

— Меня ждут. Действительно меня ждут. Только не девушка и не жена, а родители. Хотите, пойдем ко мне? Я здесь рядом живу. Чаю попьем. Вы мне о себе расскажете.

— Нет. Я, пожалуй, не смогу… — растерялась она от неожиданного предложения.

— Что? Муж ждет? — с натянутой улыбкой спросил Петруша.

— Да что вы! Нет! Просто уже поздно, а мне завтра на работу…

— Ну, телефон-то хоть вы мне свой оставите? — расстроился парень и грустно посмотрел на поклонницу. Они обменялись телефонами и расстались. В метро она обнаружила в своем кармане две конфеты — «Белочку» и «Золотого петушка».

Всю неделю Надя ходила как потерянная. Действительно с ее лица исчезла чарующая улыбка, взгляд стал потерянным и пустым. В наступившие выходные, в цирк она не поехала и в следующие тоже. — Не надо было дарить цветы, — с отчаянием думала она. — Не надо было идти на контакт. А теперь все… Праздник кончился. Какая же я дура! А может быть надо было? Может быть, это именно тот человек, которого я ждала? — снова сомневалась она.

Петруша в это время тоже переживал. Это заметили все. Воздушные гимнасты понимающе трепали его по плечам, зав. манежем предлагал выпить коньяка, дрессировщица Элиза хотела подарить ему щенка пуделя. Но чужое сочувствие не спасало. Через месяц Петруша набрал выученный на память телефонный номер. Он страшно боялся услышать: — Нет. — Но в ответ прозвучало: — Да.

При встрече ему стало абсолютно ясно, что теперь он не может жить без этих восторженных глаз и сияющей улыбки. А Надя тоже отмела свои страхи и доверчиво потянулась к нему навстречу. Они, шли по улице обнявшись, и прохожие оборачивались, завидуя парню, у которого есть девушка с такой чарующей улыбкой.