Девушки в розовом

Навстречу высоте[8]

Вера с детства боялась высоты. Она толком и не помнила, что явилось причиной этого страха. Может быть, в детстве, она споткнулась о высокий порог и упала, а может быть, залезла на дерево и под ней сломалась ветка. Перебирая воспоминания, она все больше и больше склонялась к одному объяснению пугающего ее чувства. Когда она была еще совсем крохой, отец часто подбрасывал ее вверх и, успев хлопнуть в ладоши, подхватывал на лету. Маленькая Вера визжала от страха, сердце замирало в груди, и она умоляла отца опустить ее на пол. Чего тогда хотел добиться отец, она сейчас не понимала. Может быть, он пытался таким образом избавить ее от страха высоты, а может быть, ему доставляло удовольствие то, что крошечный человечек целиком и полностью зависит от его реакции.

Вот и сейчас, выйдя на балкон седьмого этажа, чтобы повесить мокрое белье, она держалась одной рукой за ручку балконной двери, а спиной прижималась к стене дома. Вешать белье одной рукой было трудно и неудобно, но поделать с собой она ничего не могла.

Справляться со своими страхами в обычной жизни она к двадцати трем годам кое-как научилась, но было в ее жизни еще кое-что, с чем бороться она не могла. Этим «кое-что» был ее молодой человек, с которым она жила гражданским браком вот уже три года, и все три года они боролись. Но об этом чуть позже. Звали молодого человека Стас. Был он высок, строен и вообще выглядел очень мужественно. Они вместе работали в салоне видео техники, он старшим консультантом, а она бухгалтером.

Рассматривая себя в зеркале, Вера в очередной раз удивлялась, что он в ней нашел и на что купился. В зеркале отражалась пухленькая блондинка с усталым взглядом серых, словно выцветших глаз. Волосы были забраны в хвост и гладко облегали голову. На курносом носу проступали блеклые желто-коричневые веснушки, а розовые щеки украшали милые ямочки. Фигура тоже оставляла желать лучшего. Гордиться Вере и здесь было явно нечем. Давно надо было заняться шейпингом, а лучше плаванием, но времени на себя ей хронически не хватало.

После смерти бабушки она переехала от родителей в оставшуюся после старушки двухкомнатную квартиру, и недавно начавшийся роман со Стасом плавно перетек в почти супружеские отношения. Она исправно готовила обед, стирала белье и убирала квартиру. У нее было много обязанностей, чего нельзя было сказать о Стасе. Он все свое свободное время тратил на прыжки с парашютом. Экстремальных видов спорта много. Это и гонки на автомобилях, и дайвинг, и фристайл. Туда же входят и альпинизм, и скейтборд, и горный велосипед. Нет пределов мужской фантазии…Чего только мужчины не напридумывали, чтобы почувствовать, как в их кровь впрыскивается адреналин. При этом делают они это с удовольствием, и когда перестают этим заниматься, по разным причинам, например, из-за болезни, то чувствуют дискомфорт и угнетение сознания. Понять, как можно от этого получать удовольствие, Вера не могла. Она пыталась представить себя на месте своего любимого, и ей становилось страшно до такой степени, что она чуть ли не падала в обморок.

Все бы было ничего, только… Только Стас никак не мог смириться с тем, что Вера боится высоты. Он постоянно уговаривал ее вместе с ним начать ходить на аэродром и научиться прыгать с парашютом.

— Как же ты не понимаешь… — снова и снова начинал он пугающие Веру разговоры. — Это же здорово! Когда я там, я чувствую себя ангелом! У меня вырастают крылья. Тебе необходимо попробовать прыгнуть хоть один раз, и ты сразу все поймешь. Это же как в любви! Сначала все боятся, а потом… Потом жить без этого не могут! А какие рядом со мной люди! Да они за меня в огонь и в воду, как и я за них! Когда ты будешь с нами, тебе не будет так одиноко. В команде поразительное чувство локтя. Поверь мне, тебе будет с нами хорошо! — но Вера упрямо качала головой и говорила, что ей острых ощущений и на работе хватает.

После ее отказов он замыкался в себе, мрачнел и закрывался в комнате. Что он хотел доказать и кому, Вера тоже не понимала, но только чувствовала, что их отношения заходят в тупик, и после очередного скандала на дне ее души оставалась горькая лужица. С каждым разом лужица увеличивалась в размерах и в итоге превратилась в сосуд немыслимой величины с горькой настойкой обиды.

Каждый раз Вера со страхом ждала приближения выходных. В пятницу Стас снова пытался ее уговорить прыгать с парашютом, а в субботу и воскресенье она оставалась одна. Закончив с домашними заботами, она ехала на другой конец города и навещала родителей. Только здесь она успокаивалась и могла привести мысли в порядок. Пообедав, они с отцом долго пили чай, и он отвечал на ее вопросы.

— Я тут полистал кое-какую литературку, — мягко говорил отец, стараясь, чтобы дочь приобрела душевное равновесие. — Жил, вроде в Канаде, ученый, Ганс Селье. Его считают основоположником теории стрессов. Так вот, он в своих работах выдвинул такую теорию… Будто бы стрессовые ситуации необходимы организму: нет стресса — нет жизни. Тут понимаешь ли, не все так просто… Вот когда твой Стас прыгает, у него из надпочечников в кровь выделяется адреналин. Сердце у него стучит чаще, да и все другие органы работают лучше. Насколько я знаю, на войне ведь редко болеют. Организм мобилизуется, человек испытывает подъем и у него поднимается жизненный тонус. Человеку просто необходим выброс энергии. Адреналин как бы тренирует организм и будит его защитные реакции. Ты меня понимаешь?

— Я все понимаю, только… Причем здесь я? — поджимала Вера губы, готовая с минуты на минуту снова разреветься.

— А это, милая моя, как наркотики. Ему просто необходимо тебя в это дело втянуть, дать понять, как он живет и чем дышит. И это хорошо! Было бы намного хуже, если бы он не делился с тобой своими радостями и печалями.

— Я готова делить с ним все на свете! Но только не это! Папа! Ты же знаешь, как я боюсь высоты! Это же насилие. Есть физические насильники, а Стас духовный насильник. Он пытается меня сломать! Он пытается переделать меня! Подстроить под себя! Но Я же есть Я! Я такая… И другой уже вряд ли буду. Зачем он вообще со мной связался, ведь он же знал сразу, что я боюсь высоты! Нашел бы себе подругу из своей любимой команды. И было бы у них все замечательно!

— Верунчик! — вновь пытался ее успокоить отец. — Жизнь штука не простая. Необходимо уступать. Сегодня уступишь ты, а завтра он. Из таких вот уступок и состоит семейная жизнь. Может быть, тебе имеет смысл попробовать? А?

Вера уехала от родителей еще более расстроенная, а дома ее снова ждали одиночество и обида. Стас как всегда задерживался. Ближе к семи он позвонил и предупредил, что ему необходимо что-то обсудить со своей командой. Слезы снова подступили к ее глазам. Хотелось что-нибудь разбить, чтобы успокоится. — Еще одни выходные пропали! — злясь и кляня все на свете, думала она. — Нормальные пары в кино ходят, по гостям… Да мало ли в жизни развлечений? Можно было бы сходить на дискотеку или, в крайнем случае, в кинотеатр… А у него в голове только прыжки и команда. А где я? Есть ли в его сердце для меня место?

Когда он вернулся, Вера накрутила себя так, что выдала любимому по полной программе. После взаимных обвинений они разошлись по разным комнатам и неделю не разговаривали. В пятницу она обнаружила, что вещей Стаса в квартире нет, а на туалетной полочке сиротливо ютится только ее зубная щетка. Надо было начинать жить сначала. Отревев месяц, она подала на работе заявление об уходе, не в силах даже изредка видеть своего бывшего возлюбленного. Обида звенела в ней царь-колоколом, в квартире все напоминало о Стасе, а денег на жизнь не было. Ничего не хотелось, вернее хотелось… Не жить!

Подруги названивали с соболезнованиями, узнав через общих знакомых, свежую информацию для пересудов. Вера посылала их куда подальше, а потом и вовсе отключила телефон. Через два месяца такой дурной жизни, она похудела и осунулась так, что соседи перестали ее узнавать. — Куда делась хохотушка Верочка? — качали головами старушки на лавочке у подъезда. — Вот что любовь с людьми делает… Беда-а-а!

Не желая видеть участливые взгляды соседей и знакомых, она решила сдать квартиру и переехать в другой район. Дело было сделано. Комната в большой коммунальной квартире ее успокоила. Здесь ее никто не знал и не мог пожалеть. Денег за аренду она получила достаточно много и теперь не знала, куда их девать. Она смотрела на увесистую пачку зеленых бумажек и не могла придумать, на что их потратить.

Однажды гуляя по улице, она увидела в стеклянной витрине вращающиеся кресла с красивыми до неправдоподобия клиентками. Это был салон красоты. — А может и мне туда зайти? — подумала она и толкнула в нерешительности дверь. К ней тут же подлетела дама с визиткой на кармашке, сообщающей о том, что она выполняет здесь функции администратора.

— Что будем делать? — спросила она, бесцеремонно сдергивая с Вериного хвоста, резинку.

— Я не знаю… — растерялась Вера и готова уже была удрать от хваткой администраторши, но та ей сделать этого не дала, а, цепко схватив за локоть, потащила в свободное кресло. Тут же материализовалась миловидная девушка в униформе и, поздоровавшись, стала пристально разглядывать Веру в зеркале.

— Доверьтесь мне, — сказала она, проводя щеткой, по ее густым гладким волосам цвета спелой ржи. — Я сделаю из вас конфетку.

И Вера доверилась. Доверилась и не пожалела. Через полтора часа из зеркала на нее смотрела роскошная блондинка с пышными вьющимися волосами. Ошеломленная произошедшей с ней переменой она расплатилась, дав мастеру, хорошие чаевые, и снова вышла на улицу. Наступала весна, снег таял, а высоко в небе стояло такое ослепительно яркое солнце, что она зажмурилась и встряхнула кудрями… Волосы рассыпались по плечам и два парня остановились, засмотревшись на нее. Ей был странен их интерес. Странен и непривычен, но с ней, вероятно, действительно что-то произошло за время разлуки со Стасом. Она так похудела, что ее любимые черные брюки сваливались с живота, а кофточка болталась на похудевших плечах. Все в ней уменьшилось в размерах, кроме груди. Ее роскошная грудь пятого размера осталась без изменений, гордо выпячивалась вперед и заставляла себя нести.

Больше ходить в нелепо болтающейся одежде было немыслимо. Вера зашла в первый попавшийся магазин и огляделась. Рассмотрев пару ценников, она пришла к выводу, что цены здесь божеские и денег, чтобы сменить гардероб, ей должно хватить. Потратив еще пару часов на переодевание, она вышла из магазина абсолютно новым человеком. Вернувшись домой, она достала только что приобретенную косметику и подсела к зеркалу. — Что-то сегодня я слишком много обращаю на себя внимания, — подумала она, рассматривая свое лицо. Следя за картинками в дорогом журнале, обучающими правильно накладывать на лицо косметику, она тщательно скопировала по порядку все действия и снова уставилась на себя. Это была не она. Из зеркала на нее смотрела чужая, но очень интересная девушка. Та, которых снимают для обложек дамских журналов. — И что мне теперь с этим делать, — спросила она и улыбнулась очаровательной незнакомке. Та улыбнулась в ответ, и от этого лицо в зеркале засветилось и стало еще интересней.

Мораторий на общение с друзьями теперь можно было нарушить. Боль и обида куда-то пропали, а появилось желание двигаться вперед и что-то делать. Вера вышла в коридор коммуналки и набрала номер подруги. Зайка была на месте и явно обрадовалась, услышав ее голос. Она рассказала ей последние новости и в завершение разговора, как бы невзначай, проговорила: — А знаешь, тут тебя Стас разыскивал… Скучает вроде. Может быть, тебе имеет смысл ему позвонить? — и на этих заставивших Веру окаменеть словах, Зайка повесила трубку.

— Звонил? Скучает? — в растерянности думала она, мечась по комнате. — Ну, предположим, я ему позвоню, и что изменится? Я же осталась та же самая. Да. Внешне я изменилась… Но внутренне то нет. Я сталась той же самой Верочкой, со старыми страхами и боязнью высоты. Мне нечего ему предъявить. Мне нечем его удивить. Предположим мы снова сойдемся, но ведь через месяц начнется тоже самое. Он снова станет тянуть меня в аэроклуб и будет пытаться заставить прыгнуть с парашюта. Он прав. Я его никогда не понимала. Я даже не сделала для этого ни одной попытки. Ведь я же элементарно могла бы ждать на поле и хотя бы на йоту понять его чувства. Я не сделала даже этого. Я просто жила своей жизнью, замкнувшись в панцире, и постоянно оборонялась. Ну что он там нашел, в этом небе? Почему его туда так тянет? А может быть сейчас? Может быть, мне съездить на аэродром и хотя бы посмотреть, как они это делают? Прыгать нет… Прыгать я не смогу… Да зачем же прыгать? — успокаивала она себя. — Я просто поеду и взгляну на ЭТО хоть одним глазком. Может быть тогда что-нибудь пойму…

И она поехала. На следующий день, узнав по «справочной» адрес другого аэроклуба, специализирующегося на «чайниках», она, одевшись в спортивную одежду, чтобы не выглядеть в обновках чересчур броско, ранним утром отправилась познавать Тайну.

Новичков, желающих прыгать, было не много, всего три юноши, едва вышедших из подросткового возраста, и один пожилой мужчина благородного и степенного вида. Сбившись в кучку, они стояли около окошка кассы и собирались оплатить тренировочный полет. Вера, даже не помышлявшая о том, чтобы прыгать, рассматривала их с интересом. — Что движет этими людьми? — думала она, бросая косые взгляды на смельчаков. — Ну, с этими юнцами вроде все ясно. Выпендриваются друг перед другом. Хотят показать свою смелость. Но что здесь делает этот господин, совсем не понятно.

Окошечко кассы открылось и в нем стали принимать деньги. Мальчишки быстро проплатили по четыреста рублей и отошли в сторонку, охваченные романтикой и удивляясь собственному героизму. Мужчина же отчего-то несколько секунд деликатно выжидал, а потом провел перед Верой рукой, как бы в приглашающем жесте. Она стояла у широкого окна и непонимающе смотрела на приятного господина. — Только после Вас, мадемуазель, — мягким баритоном проговорил он и еще на шаг отошел от кассы.

— Черт! Черт! Черт! — с досады зачертыхалась про себя Вера и, понукаемая взглядом мужчины, достала из сумки кошелек и заплатила необходимую сумму. — Не беда, — спустя несколько мгновений подумала она. — Очень даже хорошо, что заплатила. Инструктаж послушаю. Кучу полезной информации узнаю…

Полезной информации было действительно много. Молодой мужчина долго и нудно рассказывал о том, как себя вести в воздухе после отделения от самолета, о действиях парашютиста при приземлении на препятствие, да и вообще о том, как остаться живым в любой непредвиденной ситуации. Парнишка прервал бормотание инструктора и задал видно сильно интересующий его вопрос. — А когда мы будем заниматься фристайлом?

— Когда у вас будет достаточный опыт прыжков с парашютом типа «крыло», — недовольно отозвался тот и продолжил инструктаж.

Представительный господин подсел к Вере за стол и после непродолжительно паузы, зашептал, прикрыв ладонью рот и стараясь, чтобы его не слышал инструктор.

— Вы уже прыгали? — спросил он, искоса на нее посматривая.

— Нет, — ответила Вера, стараясь не упустить смысла лекции.

— Вот и я в первый раз. Сегодня проснулся и решил. Была не была. Сегодня, или никогда. Понимаете ли… Я хотел этого с детства. Рядом с нашим домом был аэродром, и я часто видел, как парашютисты спускаются с неба. Они мне часто снились. Я завидовал им белой завистью и мечтал… Мечтал, что когда вырасту, стану парашютистом. И вот я стал взрослым. Жизнь завертела, закружила. Учеба, работа, семья. И тут я обнаружил, что боюсь. Боюсь, как последний трус. И ничего не могу с этим поделать. Но главное-то другое. Я снова начал видеть сны про парашютистов. Мне теперь снится каждый день, что я летаю. Как в детстве. И вот с одной стороны безумный страх, а с другой, эти сны. Так я здесь и появился. Неужели я не смогу себя преодолеть? — спросил я себя. Неужели я убил в себе того отважного маленького мальчика? Простите я совсем забыл представиться. Маневич. Валентин Аркадьевич. А как зовут Вас?

— Вера, — тоже прошептала она, боясь, что им сделают замечание.

— Верочка, я Вами восхищаюсь! Вы такая смелая… Посмотрите, у меня дрожат руки. А Вы… Вы такая спокойная, уравновешенная…

Вера на него снисходительно посмотрела, а про себя подумала: — Какой же Вы господин Маневич наивный… Если бы Вы знали почему я спокойная, как удав, Вы бы мной не восхищались. Прыгайте себе на здоровье, прыгайте. Я лучше на вас снизу посмотрю…

Их шептания действительно прервал инструктор, пригласив к брезентовому столу, на котором лежал уложенный парашют. Начались практические занятия. На примере образца им стали объяснять работу парашюта в воздухе. Маневич постоянно болтался у нее за спиной, что-то шептал и мешал думать. Вере хотелось войти в образ юной разведчицы готовящейся к десанту, но ей это никак не удавалось. Наконец инструктаж был закончен, и группе предложили выйти на поле. На стартовой площадке светлыми пятнами, похожие на заплатки, размещались укладочные столы с лежащими на них парашютами. Молодежь и Маневич достаточно быстро экипировались, а Вера, разглядывая огромный мешок, думала, как бы ей теперь отсюда удрать. Инструктор не спрашивая ее согласия, ловко надел на нее основной и запасной парашюты, закрепил лямки и подал команду: — Пройти к самолету.

Парнишки надели шлемы и кожаные перчатки. Мужчина последовал их примеру, застегнул под подбородком ремешок и, подойдя к Вере, взял ее за руку. — Я умоляю Вас не дать мне уйти! — почти прокричал он. — Делайте все, что хотите, но не дайте мне этой возможности. В самолете возьмите меня за руку и прыгаете вместе со мной. Сейчас у меня только одно желание… Убежать отсюда. Возьмите мои документы. Возьмите деньги, — и он, открыв ее сумку, стал перекладывать в нее из своих карманов визитницу, портмоне, связки ключей. — Заберите все, только чтобы я все время находился рядом с Вами. Может быть, это меня хоть как-то удержит, — сожмурившись, словно от сильной боли, проговорил он и побежал вслед за группой.

АН-2 уже дребезжал крылышками на взлетной площадке. Вера в растерянности стояла на поле и смотрела вслед подбегающим к самолетику новоявленным парашютистам. Инструктор, призывно помахал ей руками, предлагая последовать их примеру и поняв, что на девушку напал столбняк, подбежал к ней, схватил за плечи и поволок к самолету. Очнулась Вера от столбняка, только тогда когда самолет был уже в воздухе. Она в растерянности посмотрела на шлем в своей руке, в последний момент, всунутый ей инструктором, на хорохорящиеся лица ребят, на побледневшего господина Маневича и схватила его за руку. Схватила не потому, что он просил ее об этом… Схватила потому, что ей внезапно стало страшно самой. Взгляд скользнул по иллюминатору, и она увидела небо! Синее, синее! Бездонное, бездонное! — Неужели это происходит со мной? — словно во сне подумала Вера, видя в окошке крохотные домики, рощицу рядом с прудом, игрушечные вагончики поезда на ленте железной дороги. АН быстро набрал высоту и сделал несколько виражей над аэродромом. Выпускающий подсел к ней поближе, забрал из оцепеневших рук шлем, надел ей на голову и отложил ее сумку в сторону. Вера сидела, не жива, не мертва. Раздался звуковой сигнал. Еще через несколько мгновений зажглась предупредительная желтая лампочка. Самолет вышел на боевой курс, инструктор открыл дверь и посмотрел вниз, прицеливаясь. После этого он зацепил карабины вытяжных веревок на трос и дал команду приготовится к прыжку. Жестом, подозвав к себе Веру, он дал команду приготовится. Не осознавая своих действий, она закрыла глаза и механически подошла к двери. Инструктор подтолкнул ее и… она ушла в небо. Какая-то безумная череда событий, лиц, воспоминаний промелькнула перед ней, и снова все замерло.

Купол автоматически открылся, и в ушах появилась звенящая тишина. Она зависла над аэродромом, медленно проходя через потоки воздуха, и открыла глаза. Страха не было. Она медленно парила в небе, а сердце выпрыгивало из груди. — Я лечу? Мне не страшно? Это действительно происходит со мной? — в смятении думала Вера, разглядывая окрестности. Чуть выше нее болтал в воздухе ногами Маневич и выкрикивал какие-то матерные фразы. Она поняла его восторг и улыбнулась. Ей тоже захотелось поделиться с миром чудом, свершившимся с нею, и она прокричала на всю планету, на всю вселенную: — Я сделала это! Я лечу-у-у!

Пять минут растянулись в вечность. Приземлившись, они сняли с себя парашюты и уложили в сумки. Маневич подбежал к ней и в порыве восторга крепко прижал к груди. — Вера! Верочка! Теперь я могу летать! Спасибо Вам! Огромное спасибо! Это из-за Вас я решился. Вы такая смелая, такая красивая. Мне стало просто стыдно моих страхов. Теперь мы будем летать вместе. Я проплачу все ваши занятия и даже более…Я Вам не говорил… Но я достаточно большой человек в городе. Просите, чего хотите. Я все для Вас сделаю, только не бросайте меня. Летайте со мной и дальше! Ну! Говорите! Сейчас я для Вас золотая рыбка! Что Вам нужно?

— Да перестаньте, Валентин Аркадьевич! — вырвалась Вера из его объятий. Мне не нужна Ваша благотворительность. Мне нужна работа. Я умею и хочу сама зарабатывать деньги.

— А что Вы умеете? — все с тем же энтузиазмом спросил Маневич.

— Я бухгалтер. И не плохой. Если Вы мне действительно поможете устроиться на работу, Вам не будет за меня стыдно.

Маневич оказался директором крупнейшего в городе банка. Он действительно устроил Веру к себе, поставив всего лишь одно условие. Она должна была с ним прыгать. Так для Веры началась новая жизнь. Два раза в неделю, а иногда и чаще, они ездили в аэроклуб и погружались в небо. Инструктор попался опытный и постоянно капал им на мозги: — Консультируйтесь с опытными спортсменами, не спешите «объять необъятное» и после десятки-другой «head-up» прыжков слетаться в чайниковские формации или хвататься за скайбол и переворачиваться с ним в хэддаун, тем самым, тормозя свой прогресс. Иногда раскошеливайтесь на прыги с видеооператором и слезно просите меня прокомментировать ваши прыжки. И самое важное — пока вы чайники, помните, что волей-неволей представляете собой угрозу для других чайников и опытных спортсменов (угроза столкновений, беспорядочное передвижение по небесному пространству, корявые заходы и т. д.) — будьте аккуратны, внимательны, осторожны, и слушайте меня во все уши.

Проходили неделя за неделей, месяц за месяцем, и в Вериной личной парашютной книжке прыжков и заданий прибавлялось все больше и больше записей. Рубеж в сто прыжков ими уже давно был преодолен, и с АНа они пересели на вертолет. Купольный парашют сменился на парашют типа «крыло», высота в один километр поднялась до четырех, и под наблюдением инструктора они уже стали заниматься воздушной акробатикой. Дни шли за днями. Вера, часто находясь на свежем воздухе, отлично загорела, а неожиданно большой банковский оклад давал ей возможность не отказывать себе в роскошном гардеробе. Отношения с шефом были замечательными, и только одно ее тревожило… Стас продолжал ее разыскивать и интересоваться новым местожительством. Верины подруги, по его просьбе, передавали ей его слова, — мол, ему уже наплевать, будет ли она с ним прыгать или нет. Пусть простит и возвращается. — Горькая обида на любимого (что самое странное, любовь исчезать не собиралась) стала потихонечку стираться, а ей на смену пришли гордость, уверенность в себе и ПОНИМАНИЕ. Только сейчас, спустя достаточно продолжительное время, она поняла, чего Стас хотел от нее добиться. И она была благодарна ему за ЭТО и морально готова к встрече.

Ни с кем не посоветовавшись и никого не предупредив, она появилась в аэроклубе Стаса и, предъявив личную книжку прыжков, попросилась в его группу. Так как она являлась членом другого клуба, с нее запросили деньги и немалые. Вера не возмутилась, заплатила и даже прибавила. В воскресный день на взлетном поле, в красивом спортивном костюме, шлеме и затемненных очках нервно прохаживалась девушка, ожидая сбора группы.

Команда была уже почти в сборе, когда к Стасу подошел его приятель Гришка Снегирев и, похлопав по плечу, сказал: — Сегодня с нами такая девушка полетит, закачаешься. Видел ее зачетную книжку… Она скоро нам всем форы даст. А красавица какая… Так что имей в виду, я ее первый увидел. Я уже всех предупредил — клинья не подбивать!

Стас печально покачал головой и пошел к самолету. Прыжок был удачным. Вера вспомнила все, чему ее научили за последнее время. Помнить то она помнила, но делала все на автопилоте и за счет этого получала огромное физическое и духовное наслаждение. Когда команда приземлилась, и многие бросились Веру поздравлять, Стас, удивленный мастерством и смелостью девушки, был вместе со всеми. Он протянул ей руку, ожидая ответного пожатия, но Вера ему руки не подала. Она сняла шлем, защитные очки и встряхнула золотыми кудрями. Несколько секунд Стас, словно ослепленный, мотал головой, не в силах что-либо понять. Когда, наконец, до него дошло, кто перед ним, и в глазах его появилось узнавание, Вера бросилась ему на шею.

С этого дня они снова стали жить вместе. Скоро команда парашютистов, и господин Маневич в том числе, гуляли на их свадьбе и не переставали удивляться, на что способна ЛЮБОВЬ.