Девушки в розовом

Совпадение[4]

Вера любила свою профессию. Она работала хирургом в городской больнице. Любила мед. персонал, больных. Говорили что у нее легкая рука. В семье Новиковых эта профессия передавалась по мужской линии. Кроме нее детей в семье не было, поэтому мужскую профессию пришлось осваивать ей. Казалось, что опыт нескольких поколений хирургов слился в ней одной. После института прошло всего три года, а она пользовалась заслуженным уважением среди коллег и пациентов. Все бы ничего, только зарплата у нее была маленькая, а взяток она не брала. Родственники больных со слезами на глазах пытались запихнуть ей в карманы конверты, умоляя уделить их близким, чуть больше внимания или умения. Вера от денег отказывалась и отвечала, что она всю работу делает одинаково хорошо. Так на самом деле и было.

На личном фронте все было ни шатко, ни валко. Поклонники появлялись и пропадали. И не только по собственной инициативе. Часто Вера сама прекращала отношения, не находя в них той нити, которая могла бы связать на всю жизнь.

Дни шли за днями. Работа, дом, работа. И вот однажды, когда у Веры был выходной, в квартире раздался телефонный звонок. Звонили из военкомата. Вера совсем и забыла, что она военнообязанная. Ей предложили поработать в Чечне. Нет, нет. Ее ни к чему не принуждали, не заставляли, хотя могли бы. Просто ее очень попросили. Она обещала подумать. Времени на размышления дали мало. Через три дня она должна была дать ответ.

— Вот черти, — расстроено думала она. — Знали к кому обращаться. Знали, что не смогу отказать. Раз надо, значит надо. Какой же дурацкий у меня характер!

Через неделю Вера уже была на Кавказе. Впереди предстояло долгих пять месяцев тяжелой работы. Ее глазам предстали руины и пепелища. Ветер гонял по пустынным улицам обрывки газет, траурно каркали вороны кружа над падалью, пахло гарью. Лишь изредка проходила, словно завернутая в черный кокон старуха или перебегали из дома в дом чумазые мальчишки.

Работы было навалом. Грузовики с раненными приходили по несколько раз в день. Госпиталь, который расположился в здании школы, пропах кровью. Работа сразу взяла ее в оборот, и передохнуть было некогда. В минуты отдыха, когда медперсонал чтобы расслабиться пил из мензурок спирт, Вера читала любимого Антошу Чехонте. Глаза и уши устали от военного беспредела. Хотелось на подмосковную дачу к морковке и огурцам.

Помечтать ей не дали. В коридоре послышался шум. Четверо солдат на носилках тащили раненого. Она быстро переоделась в хирургический зеленый халат, брюки, надела на голову шапочку и поспешила в операционную.

— Что случилось? — готовясь к операции, спросила у сопровождающих Вера.

— Непруха случилась, — ответил коренастенький сержант, почесывая затылок. — Парень на КАМАЗе ехал. Машина попала колесом на противотанковую мину. Взрыв видимо был такой силы, что он пробил головой крышу и снова сел на сиденье. Вишь, сестра, какие рваные раны? Наверное, много крови потерял. Выживет, а?

— Спасибо за информацию, — приступая к операции, раздраженно ответила Вера. — Я пока ничего не знаю. Вы лучше документы на него оформляйте.

— Какие документы? У него с собой ничего не было. Хотя может чего в рубашке лежало, да ее железом сорвало. Он не солдат. Это точно. Вишь у него брюки штатские. Да и ботиночки дорогие. Не в простом магазине куплены.

Вера велела медсестре удалить разговорчивого сержанта и приступила к работе. Легкая рука выручила ее и на этот раз, хотя пришлось попотеть. Тяжело раненный, благодаря ее умению остался жить. Вера удовлетворенно вздохнула. Теперь можно и отдохнуть. Если бы она умела пить, сейчас точно приняла на грудь граммов сто и на боковую.

Дни шли своей чередой. Плановые больные перемежались с вновь прибывшими ранеными. Единственное что радовало во всей этой черной работе, это большая зарплата. Раз в пять больше ее ставки в Москве. — Приеду, шубу куплю, — предавалась Вера мечтаниям, отмечая в календаре крестиками прожитые дни.

И в Москве Новиковой приходилось общаться с народом, но здесь… здесь лица менялись как в калейдоскопе. Она не успевала, как следует разглядеть своих больных, привыкнуть к ним, прочувствовать их боль. Помнила она пациентов только по ранениям и фамилиям. Тому парню, который головой пробил крышу, ей пришлось сделать кожную пластику, грануляция на ранах не нарастала. Это помогло. Парень пошел на поправку. Рваные раны были в основном на спине и руках. Так что он большую часть времени лежал на груди, очень медленно приходил в себя после контузии и все время что-то бормотал. Во время обхода Вера нагнулась к его лицу и прислушалась. То, что она услышала, ее удивило и рассмешило. Через всхлипы и хрипы до нее довольно четко донеслась фраза:

— Доктор! Вы спасли мне жизнь! Мне теперь за всю жизнь с вами не расплатиться. Хотите, я на вас женюсь?

— Ну, юморист! — рассмеялась она. — Женись! Сколько мне в девках ходить! — и моментально забыла о нем, приступив к следующей операции.

Но совсем забыть ей о нем не дали. Через несколько дней, она получила, свежую информацию. Выяснилось, что парень этот журналист, который сбежал в самоволку из пресс-центра в Ханкале. Видимо он тормознул проезжавший мимо по армейской дороге КАМАЗ и решил попасть в зону военных действий. Она знала, что журналистам запрещено покидать территорию пресс-центра, обнесенную колючей проволокой. Пару раз в неделю военное руководство устраивало прессе брифинг на месте боевых действий, о чем-то вещало, на фоне кажущихся декоративными взрывах. Видимо журналисту показалось этого мало. Помчался за горячим материалом в пекло и взорвался. — Чего ему дома не сиделось. Теперь говорят, он может под трибунал попасть. Это же нарушение режима чрезвычайного положения, — размышляла Вера, потихоньку укладывая чемодан и, готовясь к возвращению домой.

Санитарный самолет доставил ее до военного аэродрома под Москвой и уже через час она пила чай на родной кухне, не успевая отвечать на вопросы родителей.

Шубу Вера не купила. На рынке в Лужниках ее обворовали цыгане. Схватилась денег она только тогда, когда собиралась расплачиваться за покупку. Стало страшно обидно, захотелось плакать и кого-нибудь ударить. Желательно вора. Почти полгода коту под хвост. Столько работы, столько переживаний! — Какие же гады! Они ведь всего пять минут потратили, чтобы сумку порезать, а я, столько работала… — Отревевшись, Вера стала успокаивать себя тем, что приобрела на войне бесценный опыт. Что вряд ли на ее веку ей придется побывать в такой же горячей точке. Что теперь она сможет предложить свои услуги какому-нибудь крупному институту пластической хирургии или центру репродукции человека. С таким колоссальным опытом теперь можно было перейти куда-нибудь повыше, при всем притом, что это направление в хирургии интересовало ее намного больше, чем работа в городской больнице.

Она шла по Лужниковской набережной, продолжая пускать слезы от жалости к себе и, боясь рассказать родителям о краже. Они до сих пор продолжали считать ее ребенком, не забывая лишний раз упрекнуть в рассеянности и витании в облаках. Переходя улицу и пытаясь сглотнуть горький комок в горле, Вера не заметила синий БМВ выскочивший из-за поворота. Они столкнулись не сильно, но этого хватило, чтобы Вера оказалась сидящей в грязной луже.

Из машины выскочил парень и немного заикаясь, стал отряхивать ее грязную старенькую куртку.

— Это я виноват. Простите меня, пожалуйста. Сейчас я вызову скорую, — разнервничался парень, доставая сотовый телефон.

— Не надо, — морщась от боли, прошептала Вера. — Переломов нет. Мне бы только посидеть где-нибудь. Сейчас все пройдет.

— Да откуда вы знаете? Может они скрытые? — задирал ей юбку водитель, пытаясь рассмотреть ногу.

— Я врач. Я знаю, — отрезала она, восстанавливая положение юбки.

— Тогда сейчас… Сейчас мы с вами пойдем… Ну куда нам пойти? — бормотал он, осматривая окрестности. — Мы пойдем с вами вот в это кафе. Он помог ей доковылять до чистенькой стекляшки, в фойе которой чем-то аппетитно пахло.

В теплом полумраке кафе Вера расслабилась. Она по достоинству оценила манеры нового знакомого, которого звали Андрей. Тот попросил два меню, причем дамское было без цен. Ну, ни к чему дамам знать цены того, что они едят. Не должны они забивать свои хорошенькие головки всякими мелочами. Андрей был предельно внимателен и галантен. Бокал шампанского расслабил ее натянутые нервы, боль прошла. Говорили о всяких пустяках. О плохой погоде, о пробках на дорогах, о новом кинофильме. Но в этих пустых разговорах все-таки что-то было. Оказалось что с этим заикающимся парнем очень спокойно. Внезапно стало наплевать на деньги, украденные цыганами, на грязную куртку, на ушиб, который продолжал побаливать. Стало тепло и уютно. Было в собеседнике что-то знакомое, располагающее. Хотелось пожаловаться на тяжелую жизнь, поплакаться в жилетку и улыбаться, улыбаться. Она вдруг подумала, что очень давно не смеялась, что у нее давно не было хорошего настроения. После института засосала как-то жизнь, и стало не до улыбок. А сейчас было просто спокойное, ровное настроение. Она смеялась над его анекдотами, улыбалась остроумным шуткам, в общем, по полной программе получала удовольствие, которого давно не испытывала. Стесняясь своих мыслей она подумала, что в такого парня она могла бы и влюбиться…

— Простите, Андрей! — после неловкой паузы спросила Вера, — может быть я не имею права задавать такой вопрос… Но я врач и может быть чем-то смогу помочь. Вы заикаетесь с детства?

— Да нет! Что вы! Это меня контузило. Головой крышу КАМАЗа пробил. Вот смотрите, как порвало, — и он отвернул рукав рубашки, показал нежно розовые рубцы заживших ранений.

Вера пригляделась внимательно к руке и вдруг поняла, что это тот самый журналист, который сбежал в самоволку в Ханкале. Это же ее работа. Это она делала подсадку кожи. Вера побледнела и испуганно закрыла рот рукой. Почему-то стало страшно. Вроде бы и надо было признаться, но ей вдруг вспомнилось его смешное предложение выйти за него замуж. — Какая глупость! Да он, наверняка, забыл об этом. Что я так разволновалась? Просто не хочется, чтобы он был мне обязан… — подумала она и сняла с колен салфетку собираясь прощаться. Внезапно из кармана его пиджака раздалась тревожная трель. Сотовый телефон требовал к себе внимания. Андрей хмурился, слушая собеседника, костяшкой указательного пальца потирал переносицу. Видимо информация была не приятной.

— Да. Все понял. Выезжаю. Через полчаса буду. Без меня ничего не предпринимайте, — повелительно сказал он и стал подниматься из-за стола. — Верочка! Вы ради Бога простите, но мне необходимо с вами попрощаться. С вами точно все в порядке? — Вера молча кивнула головой. — Может быть, я вам что-нибудь должен? Ну, там морально-материальный ущерб? — Вера как китайский болванчик продолжала гимнастику шеи. — Вот моя визитная карточка. Если вдруг что-нибудь обнаружиться, вы же мне сообщите? — она стала мотать головой в другую сторону. — Может быть вас куда-нибудь подвести? — спросил он, удивляясь ее внезапному остолбенению, — но она отказалась и от этого предложения.

Вернувшись домой, Вера заперлась в своей комнате, чтобы хоть на время спрятаться от опеки родителей и вволю поплакала. Подушке она призналась в том, о чем старалась в повседневной жизни не думать. — Попался в кои то веки парень, которому бы я с радостью отдала свою жизнь, да и тот в ней не заинтересовался. Значит не судьба! Ему нужна я другая. Какой-то мифический образ, которого он толком-то и не видел. Вывод один. Личная жизнь не состоялась. И вряд ли теперь что-либо изменится. Работа отложила на меня суровый отпечаток и мужчинам я стала не интересна. — Перевернув подушку на другую сторону, она протерла носовым платком лицо и легла, пытаясь внутренне собраться и приготовиться к завтрашнему рабочему дню.

Оставив свои печали за пределами больницы, Вера с головой окунулась в работу. Через три дня ее вызвал к себе в кабинет глав. врач.

— Новикова! У тебя все в порядке? — продолжая подписывать какие-то документы, поинтересовался он.

— Вроде бы да, — удивилась Вера, рассматривая его лысину, обрамленную седым венчиком редких волос.

— Тут тобой из министерства обороны интересовались… За тобой там точно никаких грешков не числится?

— Да Вы что! Сергей Николаевич! Да я там как ломовая лошадь пахала! Какие грешки? Света белого не видела.

— Вот, вот. Я им так и сказал. Что ты один из лучших наших хирургов. Передовик производства. Доска почета. Ну и т. д. и т. п. Может опять, куда послать хотят? Не знаешь? Мне, честно говоря, с тобой совсем не хотелось бы расставаться. Мне тебя терять ну, никак нельзя… Сама понимаешь… — и тут дверь распахнулась, и в кабинет Сергея Николаевича вошел Андрей. Да, да. Тот самый Андрей, которого она оперировала в Ханкале. Сердце у Веры застучало, словно автомобильный двигатель на полных оборотах и она плавно опустилась на стул, благо, что он стоял прямо под ней.

— Здравствуйте! — улыбнулся он ей. — Ну, надо же, какое совпадение! И вы здесь служите?! А я… Помните, я вам о ранении своем рассказывал? Так вот я ищу хирурга, которая спасла мне жизнь. Ее фамилия Новикова. Вера Новикова. В министерстве обороны сказали, что она здесь работает. Не знаете?

Глав. врач растерянно посмотрел на молодых людей и шумно вздохнув, сказал: — Так вот она — Вера.

— Это вы? — удивился Андрей, всматриваясь в ее лицо обрамленное зеленой шапочкой. — Почему же вы мне об этом не сказали? Я вам не нравлюсь? Да? — Вера снова остолбенела и затрясла головой. — Значит нравлюсь? Правда? И вы согласны? Ведь мое предложение остается в силе, — и он, подхватив ее на руки, закружил по кабинету. В голове у Веры все перемешалось, закружились стены, портреты известных хирургов, картотеки больных, растерянные глаза Сергея Николаевича. Не кружилось только лицо Андрея, который смотрел на нее счастливыми глазами и губы его становились все ближе и ближе.

— Наверное, все-таки судьба! Слишком много совпадений, — успокоено подумала Вера и доверчиво припала к его губам.