Джамп. Патруль будущего

Глава 14. Отчаяние. Безумие

Эми появилась у места происшествия, когда огонь, охвативший здание, уже почти утих.

Она не стала бросаться в огонь, просто ее взгляд на миг остекленел. А потом Эммануэль словно помертвевшая упала около стен здания, закрывая лицо руками.

Если бы кто-то смог убрать руки, то увидел бы, что взгляд девушки стал пустым и бездумным. Несмотря на то, что на первый взгляд к зданию она близко не подходила, на щеке Эми и на бедре появились ожоги, словно она кидалась в огонь, в отчаянной попытке спасти того, кому помочь было уже невозможно.

Ее нашли через пять минут. Прибывший наряд полиции и двое из русского патруля. Маленькую девушку с потухшими глазами и горькой складкой у губ. Обожженную, растерянную. Смотрящую на здание, которое похоронило ее мечты и надежды, и ничего не говорящую. Словно забывшую, как нужно говорить и ходить.

Эми не сопротивлялась, когда появившийся вместе с Котиком Кайл бережно поднял ее на ноги и привлек к себе, закутывая в свою куртку. Эми, ненавидящая медицину и всех ее представителей, не сопротивлялась, когда дежурный врач, прибывший с нарядом полиции, замазывал ее раны регенерационным составом. Состав покрыл кожу мерзкой корочкой, под которой всё вначале ужасно защипало, а потом зачесалось. Но девушка даже не обратила на это внимания.

Эми очнулась только тогда, когда врач, посветив в зрачки фонариком, поместил на ее лоб мерзко пищащий компактный приборчик для диагностики и констатировал, что у девушки шок, и ей необходима психотерапевтическая помощь.

Слабой дрожащей рукой отстранив ладонь эскулапа в белом халате, с трудом сдерживаясь чтобы не сдернуть приборчик и его не растоптать, Эми решительно сказала:

— Нет.

— Тебя разве спрашивают? — круто повернулся к строптивой подчиненной Котик. — Ты немедленно отправляешься в больницу. И ты не будешь спорить ни с врачами, ни уж тем более с начальством. Ясно тебе?

Взгляд рыжих глаз, обращенных на начальника, наполнился слезами. Губы затряслись. А спустя мгновение стало понятно, что сейчас Эми разрыдается.

— Я не хочу, — жалобно прошептала она. — Я… не могу. Это… нельзя же так. — Оттолкнув Кайла, отвернувшись от мужчин, только плечи вздрагивали, девушка почти прокричала. — Так нечестно. Почему… почему именно он?

Осев на асфальт, стуча кулаками по грязному раздолбанному покрытию, Эми спросила, не ожидая ответа:

— Почему именно он?! Я так много не успела ему сказать? Почему?

Кайл, подойдя к девушке, решительно вздернул ее на ноги. Эми вновь уткнулась в его плечо, комкая рубашку у него на спине и захлебываясь слезами. Мужчина с потемневшим взглядом посмотрел на Котика.

— Под мою ответственность. — Попросил он. — Ей лучше не оставаться одной. Ей сейчас лучше начать работу. Чем больше работы, тем лучше для нее. Если ее оставить в таком состоянии, она сойдет с ума.

Котик, не отводящий взгляда от Эми, коротко кивнул.

— Я понимаю, — тихо сказал он, опустив слова, что тогда с ума сойдут все остальные. — Делайте, что хотите.

Но лучше бы этого он не говорил.

Потому что Эми, которая по всем законам жанра должна была сейчас сидеть и плакать, развила бурную, но не поддающуюся логическому объяснению деятельность.

Она начала с того, что приказала перевезти дона Диего Сервантеса совершенно в другое место. Затем поменяла коды, алгоритмы шифрования и пароли в помещениях русского патруля.

Поменяла отзывы и пароли во внутренней связи.

Устроила настоящий допрос секретарю Оле.

Подняла и перешерстила весь отчет по входящим звонкам.

Поменяла всем, кто был занят по делу о Гюрзе, задания, зачастую на совершенно противоположные.

Накричала на Антика.

А, в конце концов, просто разрыдалась за своим столом.

Сотрудники патруля, не очень понимающие, как можно настолько убиваться по хладнокровной змее, которой был их погибший напарник, проявили максимум деликатности, найдя себе «дела» и покинув здание патруля, в котором Эми осталась одна.

На бесконечно долгих два часа…

…Нефритов узнал о случившейся трагедии уже ближе к полуночи. И не в силах поверить в это, до последнего надеясь, что это какая-то ошибка, какая-то… утка, направленная на обман Гюрзы, набрал номер Эммануэль.

Соединение прошло сразу. А вот ответа быстро он не дождался.

По видеовизору почти четверть часа шли помехи. А потом появилась кухня, заплаканная Эми со стаканом чего-то прозрачного.

Подняв голову, девушка уставилась на позднего «гостя», налитыми кровью глазами. Отсалютовав Нефритову стаканом, она заплетающимся языком сказала:

— О, Виктор Батькович, свет Александрович, а че ты звонишь? Те че было велено? Сидеть и не высовываться. Ик! А ты че-то звонишь? Че надо то?

Вопрос о том правда ли смерть Змея или нет, можно было уже не задавать. Детектив всё прочитал в почерневшем от горя лице Эми.

— Прости, — сказал он.

— Да ладно, — всхлипнула девушка, закусив губу, чтобы снова не разрыдаться. — Он сам дурак… Чего он туда поперся один? Ему что? Погеройствовать захотелось? Дурак… какой же он дурак, — уронив голову на стол, Эми снова расплакалась. Хотя слезы уже не приносили облегчения. Только саднила обожженная щека, по которой стекали соленые дорожки. Да болели еще сильнее глаза.

Было больно. Очень больно. Эми не хотела верить в то, что случилось.

К сожалению, и не верить в это было нельзя. Всё было предельно ясно. И от этого становилось еще горше.

— Змей… — прошептала Эми. — Ну почему?! Почему именно ты?

Ощущая себя самым последним гадом и теряясь от бессилия, детектив всё же не смог не спросить, в слабой надежде, что это отвлечет девушку от горя:

— Эми. Что тебя связывает с графом Монтесье и его дочерью?

А вот ответ надолго выбил Нефритова из колеи и заставил задуматься о том, что же делать дальше. Потому что подняв голову и стирая со щек струящиеся слезы, Эми твердо ответила:

— Я любовница графа. И я, как представительница русского патруля, прячу его дочь. Еще будут вопросы?

Гость появился ближе к полуночи.

Усталый, с запавшим взглядом и молчащий.

Вытащив из своих припасов коньяк, граф Монтесье молча плеснул его в бокал, поставил перед лучшим другом, затем вытащил из духовки пиццу. Так же молча поставил на стол.

Лафорже, сидящий с убитым видом в кресле у окна, залпом проглотил коньяк, не оценив ни его вкусовых качеств, ни его выдержки, потом тихо спросил:

— Упрекаешь меня?

— Нисколько, — отозвался Антуан, покачивая в руке свой бокал. — И тогда не упрекал, когда ты решил перейти в Гюрзу, хотя я тебя отговаривал. И сейчас не буду.

— Злорадствуешь? — предположил Шэндон.

Монтесье покачал головой.

— Всё настолько плохо, что ты меня в таких несвойственных мне вещах подозреваешь?

— Всё не просто плохо, — Лафорже, вытащив из кармана сигареты закурил, не спрашивая разрешения. — Всё гораздо хуже, чем просто «плохо». Сейчас я не уверен, что даже ты, криминальный гений, смог бы нас спасти. Всё… мерзко, отвратительно. И я ощущаю, как сгущаются над нами тучи. Скорее всего… нам недолго осталось ходить на свободе. Наш главный противник… Эммануэль. — Маркиз поднял голову. — Она, правда, твоя любовница?

Монтесье отрицательно покачал головой.

— Нет. Хотя от такой жены, как она, я бы не отказался. Но шансов у меня нет. За ней присматривает ее напарник. Удивлен только, как он до сих пор ее замуж не позвал. Но она, кажется, в него влюблена.

— Теперь у тебя есть шанс, — устало вздохнул мужчина. — Наши психологи просчитали, что чтобы вывести ее из игры — ее просто надо сломать. И…

— Начали шантажировать? — предположил Монтесье.

Шэндон отрицательно покачал головой.

— Этот пункт пропустили. Сначала убили ее напарника. Змея. Наблюдатели были счастливы, глядя как сереет от боли и ужаса ее лицо. В Гюрзе радостно хлопали в ладоши, когда всех обошла голограмма с записью ее слез. А потом серели от ужаса уже мы, когда началась ответная атака. Девушка отомстила. И как!

— Отомстила? Эми? — не веря переспросил Антуан.

Лафорже кивнул.

— О да. Под маской «милой» и «кроткой девочки» пряталась стерва и дрянь! Она арестовала все счета и активы Дюпре. Под расплывчатой формулировкой за подозрения о содействии в деятельности террористической организации, но Гарри покрылся холодным потом, когда она заявилась в его кабинет. Потому что в ее глазах читалось, что она знает! Знает, что он один из Троицы. И скорее всего сейчас эта дрянь занимается тем, что собирает улики. А у нас… у нас нет денег, чтобы начать полномасштабную операцию по зачистке следов. Денег на черных счетах — у нас только впритирку для оплаты уже начавшихся операций и на премии отделу зачистки, который должен разобраться с этой сумасшедшей девицей.

— Ну, разберутся они, — выдавил из себя Антуан. — Но Троице ничего не грозит! Какие доказательства? О чем может идти речь? Всё это недоказуемо и…

— Мы тоже так думали, — Шэндон отвел взгляд в сторону. — Но эта русская. Эта русская показала нам, что мы ничего не знаем. Ни о ней. Ни о тех, с кем решили воевать. Мы видели запись того момента, когда она пришла в кабинет Дюпре. Причем, видели не мы одни. Каждый козырь, каждый сотрудник высшего эшелона получил эту запись в подарок, в аккуратной обертке, с красивой карточкой, с надписью: «Вы ошиблись…». Это не объявление войны. Скорее это просто расстановка сил. Но боевой дух в Гюрзе подорван. У нас хватило ума сделать вид, что мы ничего не знаем, когда Дюпре срывал на всех подряд свой гнев. Но…

— Шэн?

— Смотри сам.

…Бурная деятельность Эми принесла свои плоды уже на следующее утро. Совершенно неожиданные и шокирующие.

Появились первые доказательства, благодаря которым можно было привлечь к судебной ответственности как свидетелей и укрывателей террористов всю змеиную троицу.

Но на этом Эми не остановилась, хотя ей предлагали. Пожав плечами, она просто сказала:

«Раз есть доказательства укрывательства, значит, есть и доказательства другого типа, которые докажут, что они — и есть террористы. И я получу их. Пусть даже для этого мне потребуется слегка напугать кого-то из Троицы».

В качестве своей подопытной мышки, Эми выбрала Гарри Дюпре. Дон Диего говорил, что в последнее время у основателя их преступной группы появились проблемы с нервами. Вот девушка решила ему устроить еще большие проблемы и пошатнуть уверенность политика в себе. К тому же, его ждала еще месть Инги! И для этого тоже надо было пошатнуть самоуверенность француза. Впрочем, Ингу потом Эммануэль приплела только в кабинете Котика. На тот момент она об этом даже не задумывалась.

Выбрав удачный момент, с точки зрения Лонштейн, конечно, она пришла к Дюпре. В тот самый «светлый» миг, когда ему должны были сообщить об аресте счетов и активов.

Надо ли говорить, что в кабинете Гарри появилась капитан без приглашения? И прошла внутрь, просто отстранив секретаршу со своей дороги, словно мебель?

— У него сейчас совещание с важными деловыми партнерами! — пискнула в спину Эми отважная секретарша.

Повернувшись и совершенно по-разбойничьи усмехнувшись, сотрудница русского патруля с удовольствием сообщила:

— А они подождут. Если у меня будет хорошее настроение, то ваш босс даже успеет на свое совещание вовремя. Поэтому, милочка, не зли меня. — И добавила, переходя с издевательски-спокойного тона на резкий окрик. — Брысь!

Секретаря смело словно звуковой волной.

Войдя в кабинет Дюпре, Эми огляделась по сторонам. Восхищенно присвистнула, разглядывая картины на стенах.

— Не верю своим глазам. У вас действительно фетиш на картины постимпрессионистов! Ну-ка. Ну-ка. Поль Сезан. Гора Сент-Виктуар? Кажется, это вид от Бельвью. А это «Оливковая роща» Ван Гога. Да! Говоря о Ван Гоге и его творчестве. Подсолнухи в вашем личном убежище, я так думаю?

Гарри взвился с места, словно медведь, резко поднятый из спячки. Лицо мужчины налилось тревожным багровым румянцем. Впрочем, для истории так и осталось тайной, что он хотел сказать. У Эми не было никакого желания его слушать. Поэтому переместившись через весь кабинет, она нажала на плечо мужчины, заставляя его вернуться в кресло.

— Спокойно. Только вашего сердечного приступа мне еще не хватало. Вот когда окажетесь за решеткой, делайте что хотите — хотите, сдыхайте, хотите, пытайтесь жить. А сейчас еще рано. Я с вас еще не все долги взыскала. Ой, только не надо делать вид, что вы меня не знаете. Знаете. Сейчас вы собираетесь задать абсолютно глупейший вопрос, с чего я это взяла? — Эми расхохоталась, затем чуть наклонилась, ослабляя галстук на Дюпре. — Вы такой мужчина видный. Вы ленивы. Но вы предпочитаете знать о своих врагах всё. Думаю, это будет… здесь.

Пробежавшись пальцами по ручкам ящиков, вмонтированных в стол хозяина кабинета, девушка рванула третий нижний ящик на себя. По полу кабинета рассыпались фотографии, кубики голограмм и электронные отчеты. От резкого удара один кубик включился, демонстрируя Эммануэль, когда она была на балу во Франции.

— Вот видите, — улыбнулась довольно девушка. — А хотели сделать вид, что меня не знаете. Так-так, а что тут у нас? О! Отчет психолога обо мне! Как интересно! Так-так, так. Что тут у нас написано? Бесконфликтная? Тихая? Незаметная?! Зависимая от мнения вышестоящего руководства и во всем ориентирующаяся на мнение своих напарников. Ух ты! И это всё обо мне?!

Гарри хватал ртом воздух. Но снисхождения от ворвавшегося разозленного урагана он не дождался.

— Обожаю коллекционировать миленькие глупости о себе, — радостно сообщила девушка. — Я у вас позаимствую это? Косвенным доказательством не пойдет, не нервничайте. Это вредно. Я просто в личную коллекцию добавлю. Но всё-таки, какая прелесть! Я зависимая? Кррррасота! Хотите, расскажу кое-что? — наклонилась Эми к уху Гарри. — Я никому этого не рассказываю. Но для вас с удовольствием сделаю исключение. Мне никогда не разрешают работать одной, потому что я похуже оружия массового уничтожения. И напарники нужны, наоборот, для того, чтобы сдерживать мой неуемный энтузиазм. Впечатлились? Надеюсь. Потому что вы объявили мне войну. И выбрали в качестве первой кровавой жертвы того единственного, кто мог меня приструнить, когда я зарывалась. А теперь делать это некому. И знаете, вы пойдете под суд не только как один из Гюрзы. Я вам еще инкриминирую и Прохожих, и все эпизоды с воровством. И эпизоды по планам злого криминального гения, которые никогда с вашими делишками не связывали, я найду и вытащу на божий свет. Так что, ждите, — Эми не улыбнулась, оскалилась. — И попытайтесь найти что-то приятное в предстоящем вам удовольствии. Потому что теперь я не отступлюсь. И мало вам — не покажется.

…Голозапись закончилась на том, как капитан Лонштейн покинула кабинет морально раздавленного Дюпре.

Монтесье, нервно откашлявшись, выпил залпом свой коньяк, посмотрел на Лафорже.

— Теперь я понимаю всю глубину той ямы, в которой вы оказались…

— Точно, — кивнул Шэндон. — Мы. Оказались. Антуан. Сиди здесь. И не высовывайся. И скажи то же самое Рашель. Ты — криминальный гений. Это неоспоримо. Точно так же, как неоспоримо и то, что своя рубашка ближе к телу. И Дюпре, и Алэно не остановятся ни перед чем, чтобы спасти свою шкуру. К Эми… думаю, после этой записи лично к ней не сунется ни сам Дюпре, ни Алэно. Побоятся. Но есть еще одно средство давления на тебя. Рашель. И я уверен, они… не остановятся ни перед чем.

— А ты? — спросил Монтесье негромко.

Лафорже промолчал.

И то, что он не стал отвечать сразу, лучше всяких оправданий говорило его в пользу. А потом маркиз начал говорить, осторожно подбирая слова.

— Я хочу жить. Пусть даже не как маркиз, не с огромными средствами, не в шикарном особняке. Но я хочу жить на свободе. Я хочу вернуться к жизни простого человека. Я хочу… Много чего хочу, — маркиз отвел взгляд. — Но только не ценой жизни и здоровья Рашель. И не ценой твоей дружбы. В нашем чертовом мире вы двое — всё, что есть у меня. Пусть даже с Рашель я возился только тогда, когда она была совсем малышкой, и сейчас она меня практически не помнит. Правила Гюрзы, безопасности. Я устал, Антуан. Я устал просыпаться по ночам от каждого шороха. Я устал бояться каждой тени и вороны на кусту. Я хочу заплатить за свою ошибку, ведь я действительно виноват. У меня нет права надеяться на чье бы то ни было снисхождение. И если единственное, что я могу — это заплатить по своим счетам, я так и сделаю…

Граф Монтесье промолчал. Это был не тот случай, когда что-то можно было решить словами. Потом он сказал.

— В любом случае, я на твоей стороне. И я постараюсь сделать для тебя всё, что в моих силах.

— Спасибо, друг.

В эту ночь маркиз Лафорже дом своего друга, о котором в Гюрзе никто не должен был знать, так и не покинул.

Вспомнив студенческие годы, мужчины посмотрели четвертьфинала кубка по футболу за мировое первенство, обсудили команды и легли спать. На утро Шэндон вернулся в Гюрзу. А Антуан связался с дочерью, забыв о том, что это было то, что ему строго-настрого запретила делать Эми…

В квартире напротив его дома тут же раздался щелчок небольшого аппарата. И один мужчина показал второму большой палец. Данные были зарегистрированы.

Стрекоза, вызванная Нефритовым на срочную встречу, выглядела далеко не лучшим образом. Но только если в прошлый раз и дураку было ясно, что это макияж и театр одного актера, то в этот раз также определенно было понятно, что дела у Насти не ладились.

Против своей воли, детектив даже ощутил к ней сочувствие.

Впрочем, довольно быстро Нефритов вспомнил, в какую историю он попал с этим заказом, поэтому сочувствие ушло также быстро, как и появилось.

Оторвав взгляд от чашки с черным кофе, Стрекоза прямо спросила, не утруждая себя приветствиями:

— Вы пришли отказаться от работы?

Нефритов кивнул, садясь за стол.

— Вы знаете, в каком случае государство отзывает лицензию частного детектива?

— Когда они мешают работе патруля, — тут же ответила как прилежная ученица Стрекоза. А потом пришло понимание. Взгляд девушки испуганно метнулся в сторону, а потом вернулся к лицу детектива. — В деле… в деле…

— Вы не знали, — даже не столько уточнил Нефритов, сколько просто сказал, выкладывая на стол карточки с оплатой. — Девочка находится под защитой сотрудницы русского патруля. Капитана Лонштейн.

Стрекоза закашлялась, подавившись кофе.

Постучав ей по спине, детектив с интересом спросил:

— Настя, вы что, успели познакомиться с Эммануэль?

— Упаси меня высшие силы от такого знакомства, — пробормотала Стрекоза, делая большой глоток кофе. — Нет. Но она сегодня была в гостях у нашего начальства… Начальство озверело. А простые трудяги, такие как мы, в ужасе. Она просто пришла. Что-то сказала и ушла. Начальство бушевало столько, что из нашего офиса увезли шестерых с сердечными приступами… — А потом девушка спохватилась, вспомнив с кем разговаривает. Виновато улыбнулась. — Это всё от усталости, простите. Я передам ваш ответ начальству. Но… не пожалеете? Ведь вы не сможете получить шкуру обидчиков своей семьи.

Нефритов покачал головой.

— Если раньше я сомневался в том, какая судьба ждет Гюрзу, то теперь у меня нет никаких сомнений. Эми, вышедшая на тропу войны, в некотором смысле опаснее всего русского патруля вместе взятого.

— Почему?! — растерялась Стрекоза.

— А у нее от злости крышу сносит, — пояснил Виктор индифферентно. — Когда это случается, она забывает про должностные инструкции, социальную разницу, забывает о субординации. Всё, что она в этот момент помнит и воспринимает — это клич «крови». В общем, — детектив, занятый выбором меню на обед, даже не смотрел на свою собеседницу. — Я вам сочувствую.

— Я себе уже тоже, — пробормотала Настя, поднимаясь. — Спасибо. И… до свидания.

— Лучше, прощайте, Настя, — сказал Виктор. — Потому что если мы с вами встретимся еще раз — то это будет уже в зале суда. Куда вы вряд ли хотите попасть.

— Лучше уж туда, чем чтобы убили, — тихо сказала девушка. Потом махнула рукой. И больше ничего не добавив, торопливо двинулась прочь от кафе.

Вдоль изгороди, вдоль яблоневого сада.

Прочь от кафе, набирая на ходу номер.

— Никак Стрекоза получила какую-то информацию и соизволила отчитаться, — лениво сказал Алэно Марко, поворачиваясь на стуле в своем кабинете, чтобы принять информацию, передаваемую по ленте. — Чем порадуешь, воспитанница гения?

— Нефритов отказался от работы!

— Ничего страшного, — лениво сказал Марко, бегая взглядом по строчкам с сухими цифрами. — Мы уже нашли нашу маленькую принцессу.

— Алэно! Дослушайте меня!

— Говори, — мужчина, улыбающийся словно сытый кот, уже потянулся к внутреннему селектору, чтобы отправить приказ о доставке девочки отделу зачистки, когда следующие слова Стрекозы заставили его замереть.

— Девочка находится под охраной Эммануэль Лонштейн!

— Что-то, девочка, ты зачастила в последнее время с дурными новостями, — сухо заметил Марко. Протянутая рука упала на стол. — И мне, милочка, это совершенно не нравится. Не пора ли поставить на собрании вопрос о твоей профпригодности?

Настя промолчала, только крепче стиснула зубы, чтобы не ляпнуть то, о чем потом она пожалеет. Совет профпригодности выносил только один вердикт «Убить, чтобы не мешалась под ногами».

— А хотя, — Марко расплылся довольным взглядом, наблюдая через темное зеркало за гостьей, прошедшей по коридору в сторону кабинета Дюпре. — Милочка. Возвращайтесь в отдел зачистки. И займитесь делом под руководством своего непосредственного начальства. Хочется верить, что тогда от вас будет больше пользы.

— А… Нефритов? — спросила неуверенно Стрекоза.

— Он больше не ваша забота… Хотя нет. Передайте Ингеру, секретарю отдела зачистки визитку этого детектива. Он меня утомил. Пусть ему выпишут билет в один конец. Вы меня поняли, милочка?

— Да.

— Вот и ладушки.

Алэно улыбнулся. Положил трубку и потер суховатые ладони. Ему только что пришла в голову замечательная идея. Теперь осталось только правильно подать ее Дюпре, чтобы этот боров был уверен в том, что эта гениальная, вне всяких сомнений, идея принадлежит именно ему. И сразу две проблемы будут решены!