Глава 19. Удачно неудачная спасательная операция

Тик. Так.

Тик. Так.

Тик…

И тишина.

Часы в палате, куда перевели Кайла после операции, сбоили. На каждые пять секунд приходилась одна потерянная секунда. Весьма красноречивый эффект для места, в котором теряли своих близких и родных. Каждая потерянная секунда была секундой надежды и секундой страха.

Особенно для тех, кто отмерял по этим часам чужое дыхание.

Эммануэль, сидящая у кровати мужчины уже который час, на табло не смотрела. Просто не сводила глаз с одного из своих напарников, слушала его дыхание и надеялась, что когда Кайл очнется, всё будет хорошо.

Надежда на это была. У мужчины был сильный организм, который не сдавался перед смертью. Прогнозы врачей были самыми благоприятными, несмотря на то, что еще несколько часов назад Кайл был между жизнью и смертью.

Только тягостное ожидание выводило из себя. Взглянув на часы, девушка прерывисто вздохнула. План Инги должен был начаться вот-вот, но закончиться он мог только через два часа. Еще час Эми давала Гарри Дюпре на то, чтобы узнать замечательные новости. И эти три часа ей предстояло сидеть в палате Мерцающего, чтобы его не убили.

Потом Гюрзе будет не до одного из оперативников русского патруля.

Впрочем, для Эми это не означало амнистию. На нее, как полагала девушка, охота продолжится в любом случае. Слишком весомо она потопталась по больным мозолям Гюрзы. Подтверждение этому, Эммануэль уже успела получить. В виде кучи голосовых сообщений, обещавших ей смерть.

В общем, день начинался «замечательно».

Кисло усмехнувшись, девушка поднялась со стула и подошла к окну. Поправила на плечах форменный белоснежный китель и с тоской посмотрела на свое смазанное отражение. Китель Эми не любила. И с удовольствием бы обошлась своей привычной цивильной одеждой. Но предстоял очень важный арест, на котором появляться надо было при всем параде.

А то, что этот китель на Эми всегда был для нее предвестником беды — уже никого не волновало. Это было из области мистики, теории вероятности и случайностей — и вообще бред, бабские глупости и сумасшествие.

Девушка провела пальцами по стеклу, словно рисуя незаконченный узор. Она знала, что случится дальше.

В конце концов, Эми не зря была гением. И она могла по минутам расписать весь план Инги Федоровой. Могла просчитать как на шахматной доске каждое ее следующее движение. А еще могла понять, как сильно выполнение этого плана ударит по Гарри Дюпре. Самому слабому из оставшейся Троицы, самому выгодному в плане его поимки.

Часы на запястье один раз тонко пискнули, показывая одиннадцать часов. Атака началась.

Эми снова подняла голову к окну, раздумывая о Дюпре.

Государственные деятели по законодательству не могли обладать собственностью, превышающей установленный предел. А также не могли владеть какими-либо доходными предприятиями. Те, кто был пошустрее, да поумнее, оформляли свою собственность на членов семей. У Гарри Дюпре не было жены, не было детей. Не было родственников, с кем можно было бы договориться.

Поэтому он их создал. На бумаге.

Сотни «родственников» во всём мире, на которых было оформлена самая разнообразная собственность. Когда Эммануэль разбиралась в той афере, что накрутил Дюпре, а это было уже довольно давно, ей пришло в голову произведение из классической русской литературы. «Мертвые души». Там, в этой истории прохиндей продавал несуществующие души, а тут такой же прохиндей их создавал. Родственные отношения существовали только на бумаге, а вот люди были настоящими.

Как такое возможно? Ну, когда много денег, в наличие неплохая смекалка и изобразительность криминального толка, получится еще и не такое. Поэтому очень быстро Дюпре обзавелся родственниками по всему миру. И даже не очень-то это скрывал.

Поэтому в пору расследований по делам, когда Гарри попадал в сферу интересов патрулей, русские очень быстро смогли найти всю его собственность. Проблема была в другом. Ход ей дать не получилось бы при всём желании. Патруль был органом карательно-сдерживающим, а здесь нужны были политики или бизнесмены. Похожие проблемы были и у других патрулей. У Дюпре были слишком высокие покровители, поэтому делать он мог всё, что бы ни пожелал.

Нужен был кто-то со стороны, кто решился бы пойти против Дюпре в своем личном порядке. И этим кем-то стала Федорова Инга.

Котик не собирался давать своей невестке в руки козырные карты против Дюпре. Он вообще долгое время, насколько было известно Эми, старался держать ее подальше от этой грязи. Федорова начала выяснять всё сама. Постепенно, понемногу. До полного списка она, конечно, не дотягивала. Но и то, что она нашла — было впечатляющим. Потом некий благожелатель (Котик отдал приказ Кайлу), подкинул нужный список Инге.

Только она не стала приводить план в исполнении, а затаилась. И теперь пришло время спустить эту акулу с цепи.

Цинично со стороны Эммануэль? О, да. Но другие в патрулях не выживали. Невозможно остаться невинной доверчивой девочкой в месте, пропахшем чужой смертью и кровью. А Эми была гением. На свой лад, как оказалось впоследствии, но всё же… Она очень быстро смогла найти баланс между «я циничная тварь» и «смотрите, какая я белая и пушистая». Ей многое прощалось, ее многие недооценивали. А уж с первого взгляда в основном только умилялись.

Даже в патруле еще иногда коллеги ловились на эту удочку.

Эммануэль грустно улыбнулась, похвалила себя за удачное притворство и снова посмотрела на часы. Прошло всего шесть минут.

И в списке Инги появились только три галочки. Эми знала, с каких пунктов начнет Федорова. Она вначале очень больно щелкнет Дюпре по носу, забрав у него любимые игрушки: отель, ипподром и казино. Инга действовала прямо, она просто перекупала у тех самых «родственников» их собственность. Развалившуюся, практически не дающую дохода и обязательно находящуюся в другой стране.

Чтобы этот самый «родственничек» не сунулся и не узнал лишнего.

Гарри не любил накладок и тех, кто вызывал его гнев, убивал. Когда лично, когда через третьи руки или подставные лица. В крови были не его руки по локоть, он сам искупался в ней с головы до ног.

Дюпре считал, что очень хорошо прятал свои ошибки и кровавые делишки. Но был кое-кто, кто не только знал о некоторых кровавых эпизодах, но и был достаточно умел, чтобы собрать нужный пакет улик.

Капитан Борисова-Лонштейн.

Мало кто знал, что любой провал русского патруля Эми воспринимала как собственную ошибку. Мало-помалу она перетащила к себе все архивные дела, по которым еще не вышел срок давности. И собирала на них информацию и улики. Были в ее личной картотеке ниточки на некоторые убийства по делам Гарри Дюпре. А еще доказательства, и пакеты свидетельств, и даже прямые улики. Эммануэль готова была в любой момент дать им ход.

Ну она же такая милая! А они уже успели залежаться, ожидая своего часа. И вот почти пришло их время.

В размышлениях и прислушиванию к дыханию Кайла прошел еще час с небольшим. Оставалось еще чуть-чуть, и можно будет начинать.

Начинать не хотелось. Душу щемило ощущением грядущей беды, и справиться с этим Эммануэль не могла… А потом пропищал будильник на часах. Глубоко вздохнув, Эми сделала Poker Face и отправилась покорять высотку из стали… и так хотелось добавить «огня».

* * *

Гарри Дюпре был на открытом совещании. Он спокойно и обстоятельно рассказывал директорам других отделов о том, как будет проходить ближайший год. А также что именно их ждет, если его, Дюпре, выберут на пост главы города.

Мужчина был в своей стихии, отвечал на вопросы, даже каверзные. Улыбался присутствующим журналистам, делая в их сторону недвусмысленные намеки. И вел себя как и полагается вести политику и тайному бизнесмену.

Только разве что едва заметно дергающийся глаз подсказывал, что что-то не так с блистательным политиком.

— Замечательно, — пресс-секретарь Дюпре откинулась на спинку стула, подав журналистам знак, что у них небольшой перерыв. Микрофоны она отключила заблаговременно. — Просто превосходно, Гарри! Но ты бледен, что-то не так?

— Всё… всё нормально.

— Ну, ладно. А то можем остановить конференцию.

— Нет, нет. Нам еще обсуждать проведение выборной компании и выполнение текущих ключевых моментов.

— Хорошо, Гарри. Может быть, принести тебе кофе?

По виску мужчины прокатились капли пота.

— Нет, не надо. Включай микрофоны.

— Как скажешь, — женщина вернулась на свое место, включила микрофонную стойку. — Дамы и господа, последняя возможность задать ваши вопросы, и мы переходим к открытому совещанию.

Журналисты чуть слышно загомонили, решая, кто именно будет спрашивать первым. Но их разговоры и шепотки были оборваны звонким девичьим:

— А можно я?

Тишина, которая только-только начала нарушаться, упала заново. Но на этот раз она была гробовая.

В двадцать четвертом веке ходила очень несправедливая, но довольно жизненная поговорка.

«Черная кошка к неприятностям. Полицейский в черном кителе — к большим неприятностям. Сотрудник патруля в белом кителе к неприятностям, несовместимым с жизнью».

На пороге зала для совещаний стояла девушка в официальном белоснежном кителе. Траурном кителе, в котором сотрудники патруля приходили к преступникам, которых ждали смертные приговоры.

Камеры и микрофоны поворачивались к появившейся оперативнице. Присутствующие журналисты гадали, к кому она пришла, и жадно ловили каждое ее слово.

— Разрешите представиться для тех, кто меня еще по счастливой случайности не знает. Русский патруль. Капитан Борисова-Лонштейн.

Котик, сидящий в своем кабинете напротив информационной ленты, выронил кружку с кофе. Это не было согласовано с ним! И в течение двух секунд, ровно столько потребовалось, чтобы видеофон разразился возмущенной трелью, ему предстояло придумать отмазку для вышестоящего начальства насчет своеволия подчиненной.

— Наверное, вы гадаете сейчас к кому из всего этого замечательного собрания уважаемых людей я пришла? Я вам расскажу.

Скрасив нежной улыбкой угрозу, прозвучавшую в голосе, Эми закрыв за собой двери, подошла к лестнице, которая вела вниз, в атриум, к депутатам и директорам ключевых предприятий города. У нее было ровно восемнадцать ступенек, на которых никто не посмеет ее остановить. И полминуты, чтобы сказать самое главное.

— Наше общество большое, светлое и вообще замечательное. Проблема только одна, в нем деньги влияют на многое, хорошо хоть не на всё. И чтобы арестовать действительно влиятельного человека, надо сделать три вещи. Во-первых, избавить его от денег и способов их получения. Во-вторых, избавить его от власти, которой он облечен. И, наконец, третье — сделать так, чтобы об этом все узнали.

— Зачем? — выкрикнул кто-то.

— Хороший вопрос, — согласилась Эми. — Наверное, для того, чтобы этот «кто-то» не смог избежать наказания за свои деяния.

— Капитан, вы не боитесь, что если обвините действительно влиятельного человека и из-за вашего демарша, мы же в прямом эфире! Вы будете убиты?

— Это определенные сложности, которые всегда сопровождают жизнь сотрудника патруля. К тому же, меня пытались убить сегодня ночью. Даже трижды. Как видите, не получилось.

— Капитан! Тот, за кем вы пришли, в чем он обвиняется?

— Во многом. С чего начать с малого или большого? Давайте с малого, что ли. Пойдем по нарастающей. Укрывательство от налогов, но кто этим не грешит из высокостоящих? Мошенничество. Тоже простительно. Воровство. Личное и отдание заказа на отъем понравившихся ему вещей. Около сорока эпизодов избиения, в семи случаев из них от полученных ран люди скончались на месте. Еще в четырех навсегда остались инвалидами.

В своем кабинете Котик смотрел широко раскрытыми глазами на информационную ленту. Его собеседник, который разорялся в трубке, требуя «немедленно заткнуть эту гадину», замолчал сам.

Сотрудники русского патруля метались по офису, не зная, что делать, то ли бежать спасать эту идиотку, то ли готовить документы и улики.

А Эммануэль отлично зная, какую машину только что привела в действие, продолжала:

— Три изнасилования. Из них одной партнерше на момент совершения преступления не исполнилось даже четырнадцати лет. Позднее ее нашли без сознания на улице, и она долгое время была в коме.

По залу пролетели тихие шепотки. Журналисты недоумевали. Такой букет преступлений?! И преступник до сих пор не только не пойман, но еще и не назван? Или может быть, это были заказы?

Эми спустилась еще на несколько ступеней.

— Да, обратите внимание, что это всё прямое дело его рук. Не косвенное! Итак, я продолжу. Шестнадцать погибших от руки этого человека. Из них трое детей и две семьи были убиты особо жестоким способом. Все прониклись? Ну и ладно. Тогда перейду к тому, что я оставила напоследок. Вы, господа журналисты, в основном по политической хронике работаете, но всё же должны знать. Прохожие — талантливые воры под управлением некой Троицы.

— Кто ж о них не знает. Они столько нервов успели потрепать всем и вся!

— Прямо как некая капитан Лонштейн уклонителям от ответственности!

В зале всколыхнулся смех. Эммануэль благосклонно улыбнулась.

— Я продолжу? Этот человек — крупная рыбка. Он один из трех основателей Прохожих.

Кто-то присвистнул, кто-то, не веря, распахнул глаза, кто-то засмеялся. Защелкали быстрее камеры. Журналисты были в восторге. Обыденное открытое политическое совещание перерастало не только в дело с душком, но во что-то исключительно жареное. Насколько жареное — они даже себе представить не могли. До тех пор, пока Эми не улыбнулась и не остановилась на последней ступеньке.

— Ну, и скажите мне, пожалуйста, кто у всех на слуху сейчас? Кто собой мировое зло воплощает?

— Что за странные вопросы! Гюрза, конечно, — секретарь Дюпре поднялась с места. — Капитан Лонштейн, хватит этого цирка. Я вынуждена просить вас покинуть открытое совещание.

— Минуточку! — улыбнулась Эми. — Сейчас покину. Но в данный момент я нахожусь вне юрисдикции вашего французского патруля. По той простой причине, что я во главе приоритетного расследования, касающегося Гюрзы.

Секретарь опустилась на место. Губы женщины побелели.

— Подайте леди что-нибудь от сердца, пожалуйста, — попросила Эммануэль. — А теперь, думаю, прошло достаточное время, и все желающие успели подключиться к информационной ленте? Итак, я делаю официальное объявление. Я, капитан Борисова-Лонштейн, сотрудница русского патруля, сообщаю о том, что присутствующий здесь Гарри Дюпре арестован по статье один нового уголовного кодекса, как лицо, возглавляющее террористическую организацию Гюрза. Обвинения будут также предъявлены по следующим статьям: второй, шестой, девятой, тринадцатой, четырнадцатой, семнадцатой, двадцать седьмой, сорок третьей, пятьдесят четвертой. По всем пунктам обвинений собран пакет доказательств, и дело будет передано в суд в течение нескольких часов. Гарри Дюпре. Прошу добровольно следовать за мной.

Звуковая буря, которая поднялась после этих слов в зале, была неимоверной. Эммануэль стояла посреди нее, как одинокая скала. Не пошатнувшись, не изменившись в лице. Гарри поднялся со своего места, глядя на нее снисходительно. Но сказать он ничего не успел. Эми нанесла финальный удар:

— А ваша коллекция картин будет передана в государственный музей, господин Дюпре. Я лично об этом позабочусь. Хм, вы мне кажется, не верите? Ну, да ладно. Я докажу. Ваши картины в миленьком домике, одни окна выходят на море. Вторые — на горы. Умеренный климат круглый год. А! Да! Когда дизайнер оформлял вашу кухню в этом домике, он на холодильнике написал: «Не влезай, убьет». Странное, конечно, оформление, но смотрится стильно.

Звук, с которым сломался внутренний стержень преступника, слышен был всему залу. Потому что с тихим воем Дюпре осел на пол.

Эми повернулась, задорно подмигнула на камеры.

— Троица минус один! И до остальных еще доберусь!

И пока журналисты от восторга чувств колотили в ладоши, девушка исчезла из зала, прихватив с собой клиента…

* * *

В кабинете Котика царила тишина. За стенами почти все сотрудники русского патруля носились подстреленными зайцами. Гарри Дюпре был на нижних этажах камер. «Дозревал». К его допросу готовились сразу четверо оперативников.

Эми было решено до мужчины не допускать. Боялись, что состояние Дюпре сделает его психически невменяемым. К сожалению, такой исход был вероятен.

Сама Эммануэль сейчас была в кабинете начальства. Причем, Иван Валерьевич занимал маленький диванчик для посетителей. А за его столом сидели высшие чины, в количестве четырех голов. Этих типов Эммануэль не любила.

Соблюдала субординацию, поскольку так положено, но не церемонилась.

А уж когда от нее потребовали ответа, что за цирк она устроила, и девушка, уточнив, что господа генералы действительно хотят знать ответ, начала рассказывать… В общем, господа генералы ушли в астрал на пятьдесят девятой минуте сухих цифр и витиеватых метафор. А ведь Эми не описала еще и год проведенного расследования.

Через час тридцать они уже готовы были заткнуть Эммануэль любыми способами.

А через четыре часа сорок шесть минут — просить пощады.

Эми так просто сдаваться склонна не была. И Котик, поглядев на бледных генералов и убедившись, что теперь с ними можно вести диалог, показав Эммануэль большой палец, отправил ее отдыхать.

Когда за ней закрылась дверь кабинета Змея, девушка никак не могла перестать так думать об этой комнате, она сползла на пол. Уткнулась носом в собственные колени, сдерживая отчаянное желание разрыдаться.

В груди что-то клокотало, глаза пекло.

«Я больше на сегодня не работник», — встав с пола и пошатнувшись, Эми подошла к встроенному в стену сейфу. Набрала длинную комбинацию и вытащила две кобуры с пистолетами. Закрепила их на бедрах.

Теперь, когда была объявлена открытая война, и она получила карт-бланш от начальства, можно было вооружаться. И спокойно вести военные действия. Правда, перед этим надо было выспаться, чтобы не кружился мир перед глазами. И что-нибудь съесть. Хотя нет, последнее могло и подождать.

Эми уже выходила из кабинета, когда экстренный передатчик на предплечье подал сигнал, а вместе с ними и цифры местоположения Рашель. Прыгать в неизвестность без прикрытия, было очень глупо. Но ждать было некогда.

«Немного не вовремя я арестовала Дюпре», — мрачно сыронизировала Эми и переместилась на сигнал девочки, попавшей в беду.

В первый момент после перемещения метнулась испуганная мысль: «Я ослепла!» А потом стало понятно, что вокруг — полная темнота. Не было никакого источника света. Только эта пугающая тьма.

Эми закрыла глаза, заставляя себя успокоиться.

«Слушай свое дыхание. Раз. Два. Раз. Два».

От удара она увернулась за мгновение до того, как чужая лапа проломила бы ей грудную клетку.

В помещении кто-то был.

«Он тяжелый, — зарегистрировал усталый мозг первую информацию. — Чуть выше двух метров. Около ста двадцати веса. Много мышц. Двигается неровно. Боится? Нет. Скорее, он не занимался какими-то конкретными техниками боевых искусств. Надергал по верхам отовсюду. Но мы с ним уже встречались».

Еще один удар. Эми отклонилась, пропуская левый кулак, и застонала, когда правой рукой незнакомец нанес удар в солнечное сплетение.

Это было больно.

Чужое злорадство было так же ощутимо, как и собственная боль. И Эми узнала. И чуть слышное, немного сорванное дыхание. И злобу, которая окутывала этого невидимого противника тяжелым покрывалом.

Молчун.

Скорее всего — в приборе ночного видения. Эми могла противопоставить только боевые умения, да натренированное роликами тело. А еще в неравных условиях, она могла только надеяться на то, что по чистой случайности найдет Рашель в этой темноте быстрее, чем Молчун доберется до нее самой. А затем прихватить девочку и исчезнуть отсюда.

Да, где-то в здании работал глушитель джампа. И по идее попав сюда, Эми никуда не должна была деться. Но под фирменным кителем, в нагрудном кармане оперативницы прятался маленький приборчик. Последняя разработка прадеда, доведенная до ума самой Эми, создавала искажающее поле в очень малой точке пространства. Благодаря ему девушка могла переместиться куда угодно в любой момент времени. Главным было соблюсти два условия. Во-первых, синхронизировать ту частоту, с которой работал искажатель с собственным сердечным ритмом. Во-вторых, внести около шести поправок в уравнение джампа. Соответственно, воспользоваться этим прибором, могли только математические гении.

Темнота вспыхнула серебристым цветом, Эми метнулась в сторону.

«Нож?»

Воздух стонал, девушка быстро меняла свое местоположение, но темнота и усталость сыграли с ней дурную шутку. Голова кружилась всё сильнее, девушка пропускала всё больше и больше ударов. И торжествующий Молчун успел уже серьезно поранить Эммануэль.

«Осталась последняя стена, и я найду Рашель. Главное продержаться!» — метнувшись в сторону, Эми застонала и рухнула на колени, когда со спины в податливое тело вошел нож.

«Больно!»

Боль раскатывалась волнами. На дыхание, кажется, уже не оставалось сил. Кровь сбегала с шеи по рукам, на что-то мягкое под ладонью. Что-то ритмично дышащее. Что-то… живое!

«Рашель! Малышка, я тебя нашла!» — обняв девочку на полу, Эми слабо рассмеялась и телепортировалась в военный госпиталь, к прадеду.

В приемном покое уже были приготовлены носилки, и девушку отправили в реанимацию сразу же после того, как она свалилась на пол, в обнимку с мирно сопящей девочкой.

А Молчун, от которого сбежала жертва, взвыл раненым зверем. Запуганно огляделся по сторонам, не понимая, как она могла исчезнуть с тем учетом, что работал глушитель. И замер.

По его следам крался хищник. Здесь, в темноте комнаты был кто-то еще. Кто-то невидимый, даже в приборе ночного видения. Это было легко осуществить технически, достаточно было надеть специальный костюм. Этот кто-то был снисходителен, но в его хищных повадках Молчун читал для себя приговор.

Умирать убийца не желал и, выломав своим телом дверь начальника отдела зачистки, мужчина бросился бежать по коридору. И прыгнул сразу же после того, как выбежал из пределов работы глушителя джампа.

И спустя час мужчина спрятался в своем убежище. Он отключил все средства связи и был уверен, что это место — абсолютно безопасно. Но еще долго его не покидало ощущение того, что где-то за его плечом кроется смертельно опасная тварь. Голодная. Злая. Алчущая его крови и его смерти.

Загрузка...