Джим Хокинс на острове с сокровищами

Глава восемнадцатая: «Три встречи: патруль, пиратская капитанша и старый знакомый»

Джим был несказанно счастлив, когда патрульный бот принял его к себе и вымокшего до нитки и продрогшего подростка начали обыскивать — и тут же на месте допрашивать.

Руки Хокинса сильно затекли, за время «объятий» с бочонком. Сам он замёрз и так испугался своего возможного плавания на деревянной таре через океан, что на все обращённые к нему вопросы отвечал с тихой улыбкой сумасшедшего и радостью, словно человек чудом избегнувший величайшей опасности.

Отсутствие документов он быстро объяснил крушением корабля, на котором плыл. Когда его спросили название судна и место крушения, Джим, сообразив что крупное судно смогут искать по порту приписки или маршрутам его привычных навигаций, сообщил таможенникам что он плыл в сторону Англии из Сеуты, на скоростном малом баркасе «Оливер», какого то нетребовательного шотландского капитана. Команда состояла всего из четырех человек и самого Джима, которого, в качестве оплаты за проезд — взяли на борт юнгой.

Далее Джим слезливо описывал шторма и то, как он, что бы спастись — был вынужден держаться за бочку, когда оставшиеся моряки решили его выбросить за борт, что бы уменьшить вес внутри перегруженного и давшего течь баркаса и…

— Врёт! — уверенно заявил младший, из пары офицеров на шлюпе морской стражи. — В бочонке кожаный мешок с монетами, на глаз и вес не менее десяти тысяч испанских реалов, скорее даже больше на треть и кинжал, причём с запечёной кровью, значит недавно им кого пырнули… Кстати, там часть монет — это пиастры, восьмиреаловые. Врёт! Набор как у стандартного пирата, возвращающегося на родину после приключений в колониях…

Спасённый подросток тут же заткнулся и стал настороженно озираться. Люди, что его подобрали в воде, провели полный обыск Джима, потом деловито пересчитали деньги.

Оказалось, что в забранном на «Эспаньоле» кожаном мешке с серебром — насчитывалось десять тысяч триста двадцать один испанский реал и ешё двести одиннадцать, двадцати с лишним граммовых серебряных «тяжеловесов»-пиастров, находившихся по непонятной причине на самом верху в кожаном мешке.

Слово «пиастры» напомнило Хокинсу о Сильвере и его попугаев, оставшемся на острове после гибели своего хозяина.

— Кто он такой? — спросил старший в шлюпе, указывая тростью на сидевшего тише воды ниже травы Джима, своему помощнику.

— Нам какое дело? — искренне удивился младший офицер. — Может юнга, что обокрал какого из пиратов, что возвращались на пассажирском корабле со своей добычей назад, в Англию. Может кто из наших «пороховых обезьян», сейчас же европейские флотилии проводят рейды большими эскадрами против берберов, вот он и сбежал, с частью полученной у тех разбойников, добычи: смог где спрятать мешок и когда матросня перепилась, слинял прочь с судна! Случай конечно уникальный — такая добыча и у простого юнги, но всё же возможный.

— Верно! — согласился старший офицер. — Поступим так: деньги разделим между всеми нами — думаю это справедливо, после стольких лет службы на корону и отсутствия справедливого вознаграждения от правительства, за борьбу с пиратами в Ла-Манше и контрабандистами.

Все матросы шлюпа дружно согласились, а Джим внове испуганно заозирался по сторонам: побег с шхуны сквайра явно оказался не таким удачным, как он предполагал ранее.

— Далее. — продолжал таможенный чиновник. — Этого недоросля следует куда убрать прочь с глаз и лучше всего…

— Снова юнгой! — вмешался его помощник.

— На боевое судно? А он ничего лишнего там не сболтнёт, а то может проще в воду с грузом и проломленным черепом — и все дела?

— Нет же! Компания, Ост-Индская, что побогаче — имеет постоянную нужду в офицерах и моряках, а также юнгах на свои суда: к ним обычно идут те, кого признали «браком» остальные. Дальние земли колоний, болячки тамошние, пираты, восставшие туземцы, сквалыги негоцианты — возвращается назад один из десяти! Думаю к ним на корабль мы продадим этого «найдёныша», за пару фунтов. Пускай завезут его куда ближе к Гангу, а уж там — что хотят то и делают, их будет право! У нас сплошная выгода: ещё пара фунтов на выпивку и свидетель, что будет плавать где близ Мадагаскара, под присмотром контуженных на всю голову капитанов и мичманов Компании.

В тот же день шлюп с Джимом зашёл в Бристоль и пленника закрыли в ножные кандалы, что бы не сбежал.

Пока Хокинс с ужасом ожидал своей участи, при этом продумывая всё более фантастичные планы побега, мимо скамьи, где его удерживали кандалы, пробежал какой то мальчишка и хохоча рассказал своим товарищам, игравшим здесь же: что вернулась «Эспаньола» капитана Смоллетта, но ни одного матроса команды ни самого капитана — на шхуне нет!

— Сударь, что нанимал корабль и его люди, из сухопутчиков солдат, — говорил коверкая слова и тараторя мальчик, — сообщил что часть людей погибла в тропиках, от инфекций и нападения тамошних пиратов, а часть, раненные — скончались уже при подходе к Англии. Все люди Смоллетта и сам капитан, часть солдат господина, что тот нанимал — померли! Жуть как интересно куда они плыли!

— А как сюда добрались, раз лишь крысы с суши остались на борту? — с ленцой спросил ровесник Джима, с нескрываемым удивлением до этого таращившийся на колодника.

— Не знаю! Говорят что они не в сам порт вошли, а сперва куда на мель, сняв все паруса — осторожно наехали, для остановки и уже с неё, на шлюпках, попросили что бы их как спасли портовые службы.

Хокинс смеясь качал головой: ну сквайр — выдумщик… Молодец! Зря его земляки считали немного тупоголовым лентяем и болтуном — ничего подобного! Трелони умел принимать решения, в том числе и жёсткие, когда надо было идти до конца.

Видимо Джим не смог подпалить и тем более подорвать «Эспаньолу», иначе об этом также знали мальчишки в порту — такая благодарная темя для их обсуждений!

Доктора убил сам Джим, а вот Смоллетта и пару оставшихся его матросов — прикончили егеря сквайра Трелони, скорее всего уже в виду берегов Англии — решившие что делиться с ними добычей нет никакого смысла или же, заподозрив тех в умышленном убийстве Ливси и освобождении Джима, которому моряки дали скрыться лишь затем, что бы юнга далее их самих привёл к пиратским сокровищам на острове. Казнью матросов шхуны и её капитана, Трелони, не считая Джима — оставался единственным свидетелем событий на острове и знатоком о сокровищах что там оставались. Причём в отличие от Джима, у сквайра были огромные деньги, верные люди, связи и время — что бы подготовить новую экспедицию, с большим числом людей и поисковыми командами.

Сквайр мог решить уничтожить прежде всего свидетелей — и приказал своим людям устроить бойню на судне, решив избавиться от тех кто знал путь на остров с сокровищами и имея шхуну, как капитан Смоллетт — мог без него снарядить новую экспедицию, за остаткам монет и слитков что не достал Джим и егеря.

Пока Хокинс посмеиваясь, мысленно аплодировал Трелони — прибыли покупатели Джима и осмотрев бывшего юнгу «Саффолка», пришли к выводу что он годен для службы на компанейских судах.

Заплатили три фунта предприимчивому таможеннику и увели, сняв колодки но связав руки за спиной, Хокинса на свой корабль.

На сверке в каком припортовом грязном вонючем бараке оказалось, что Ост-Индская Компания набрала подобным образом себе уже около сотни новых моряков и юнг, и сейчас, быстроходной большой транспортной шхуной отправит их в Дагомею — знакомую неплохо, валявшемуся в трюме и прикованному цепью к кольцу в борту, Хокинсу.

В Дагомее, шхуна передаст людей по кораблям Компании что в них нуждались и уже каждый из них отправится куда далее: Мадагаскар, Бомбей, Макао — кому как повезёт.

Подросток почти всё время молчал. Говорить ему ни с кем не хотелось и со временем к нему перестали обращаться прочие, бывшие в трюме, пленники.

Плана побега всё не было и Хокинс с тоской думал что попав снова в дальние земли, уже не сможет, как ранее с «Саффолка», быстро сбежать.

Тогда подвернулся великолепный случай и то — чуть было не закончившийся рабством Джима в Сеуте, если бы не очевидное везение и сообразительность Джима.

Второго раза, что бы убежать от Компании из далёкого неведомого Макао и вернуться, огибая Африку — в Англию, может и не случится!

Пленников держали в цепях и давали лишь чуток провизии, что бы не околели пока не попадут на новое место службы.

Солдаты Компании были хорошо вооруженны и если и не имели винтовок егерей сквайра Трелони, то уж точно нужды в ружьях и пистолетах не испытывали.

Всюду прохаживались вооружённые патрули охраны из компанейцев, что кроме кораблей стерегли фактории и склады компании, почти что по всему миру.

Внезапно во время пути разыгралась буря и пленников в трюме несколько дней сильно кидало о борта к которым их приковали.

Кормили будущий низший персонал Компании раз в день и в последний раз их надзиратель сообщил, что суда эскадры из за шторма потеряли друг друга и в Дагомею они плывут пока что сами, пока не найдут прочие, рассеявшиеся в бурю, компанейские корабли.

Через примерно половину суток, точнее Джим в темноте трюма указать не мог, время тянулось излишне медленно, после знакового рассказа надзирателя за пленниками — началась какая то заваруха: корабль, что перевозил пленников-работников Компании в трюме и в цепях — дал один залп из своих орудий и его борта затряслись, часть людей стала жаловаться на свою горестную судьбу и говорить что судно ветхое, они опытные моряки и знают что говорят, и после пятка подобных залпов обязательно произойдёт течь, которую могут и не начать устранять и они все, кто находится в трюме, попросту утопнут…

Потом частая беспорядочная стрельба из ружей, еле слышная запертым в трюме людям и новый орудийный залп. Крики, звон стали и наконец — тишина.

Вскоре кто то отпер люк и осветил пленников факелом, потом прокричал: «Сообщи капитану! У нас тут рабы! Но не негры, Компания себе пополнение в Азию везла, сидят или лежат тут в трюме, видимо в цепях!»

— Хе-хе, — хмыкнул какой старик возле самого уха Джима. — Это видимо пираты нас захватили! Живём! Кто хочет — к ним присоединится: слыхивал, что они сейчас обратно на Карибы мигрируют, подальше от эскадр в Индийском океане, кто не захочет — высадят на берегу или помогут с ботом или ещё как. Так что, всё — наша каторга у торговцев окончена!

Люди стали перешёптываться и смеяться. Кто то кричал пиратам что бы скорее сбили цепи и кольца у бортов. Иные сговаривались скорее поступить на службу к новым хозяевам и мстить люто Компании.

Выбравшихся на верхнюю палубу пленников, жмурившихся от несильного Солнца в облаках, из за отвыкания от солнечного света — вскоре выстроили в ряд на верхней палубе и капитан пиратской шхуны начал рассматривать возможное пополнение, обсуждая что со своими людьми.

Точнее начала. К немалому удивлению Джима Хокинса, капитаном оказалась — женщина! Плотная, с плоской грудью и хорошо развитыми сильными руками, ширококостная, с длинными волосами и ярким платком на голове.

Пиратская капитанша вышагивала по палубе компанейского судна в мужской одежде, и с несколькими пистолетами на поясе. Вокруг неё толпою вились мужчины из её команды и постояно пересмеивались между собой.

Оказалось что пиратов — всего четверть сотни человек и они захватили данный свой приз на полуразвалившейся собственной шхуне» Знамение», что также стала их добычей где у Малабара, несколько месяцев назад.

Пиратская капитанша сразу предупредила бывших пленников — что все они плывут в Англию, так как надоело жить на чужбине и кто хочет, может к ним присоединиться — остальные пускай выбирают свой путь: или высадка на африканском берегу с оружием и провизией, или пересадка на «Затмение», так как компанейское судно, что явно было в лучшем состоянии чем пиратское, морские разбойники думали взять себе — для возвращения сперва в порты Северной Африки и продажи его там, кому из царей берберов, что бы с деньгами возвратиться уже на родину.

Никто особо с пиратами оставаться не захотел: полсотни бывших пленников попросились на африканский берег и решили обосноваться там. Остальные, за исключением десяти моряков, перешли на «Знамение» и решили плыть в Азию, что бы где промышлять разбоем или какой нелицензионной торговлей — всё лучше чем нищая жизнь на родине.

Джим, решивший присоединиться к пиратской команде, тут же оказался в «свите» командирши, которая явно положила на него глаз и постоянно приобнимала подростка, что то хохоча ему прямо в ухо или трогала его, почти за все места — но не грубо, скорее делая вид что случайно.

Новичёк явно раздражал старых ухажёров капитанши, но её воля была законом для всей команды и пираты, угрожая жестами и тихим шепотком Джиму, всё же его не посмели тронуть.

Вечером того же памятного дня, Джим и Флосси Рид, именно так звали шумную капитаншу пиратов, что освободили пленников из трюма компанейского судна — уже стали любовниками.

Много выпитого виски и бренди, вина и чего то местного, из настоек странных растений — и расслабившиеся Джим с Флосси уже вовсю забавлялись в капитанской каюте, что заняла пара и где и проводилась ранее общая попойка пиратской команды.

За пару дней Джим, понявший что Флосси хочет ему попросту выговориться, так как все её прежние подчинённые сами были большие балагуры и скорее перебивали своими сальными шуками её откровения, смог приблизительно и крайне немного, но всё же узнать свою странную спасительницу и нынешнюю любовницу, и понять что ему самому следует делать далее.

Флосси вечерами, когда она скидывала с себя маску разбитной и неунывающей девахи, совершенно привычно, как многие женщины, жаловалась, почти вдвое её младшему Джиму, на перепитии своей тяжкой бабьей судьбы и говорила что не этого она ждала.

Девушка родилась в обычной, сильно верующей крестьянской семье, в посёлке близ Плимута.

Родители её мечтали о сыне, но все семь ранее родившихся братьев девочки — умерли. Тогда мать стала саму Флоренс, Флосси — одевать как мальчишку и играть с нею, как с сыном.

Девочка совершенно не видела в этом ничего странного и с самого детства была вожаком в мальчишеских ватагах, участвовала наравне с остальными в драках стенка на стенку, мечтала сбежать в море.

В шестнадцать лет Флосси всё же убежала из родительского дома, но не на флот а в континентальную армию, что тогда сражалась в Европе и смогла отличиться в одном из боёв, при схватке за обоз. После чего, переодевшись снова в мужскую одежду, нанялась на службу как солдат — но уже в ином полку, расположенного на постой значительно дальше от того где она была известна как девушка.

В трёх последующих сражениях Флосси получила медаль и ранение, которое и заставило признаться лечившим её врачам, кто она на самом деле. Фельдшер влюбился в неё и помог скрыть всё в тайне.

Война вскоре окончилась и пара решила пожениться и завести себе какое небольшое хозяйство: однако муж Флосси, уже через пару месяцев после свадьбы умер и женщина, что бы как забыться, решила внове переодеться мужчиной и покинув Англию, наняться матросом на какое судно в колонии. Куда именно плыть — ей в тот момент было без разницы.

Возле Мадагаскара их корабль был захвачен судном под командованием капитана Тача и тайну женщины раскрыли.

Три месяца Флосси сожительствовала с Тачем и при этом ходила наравне с остальными пиратами на абордажи, участвовала в боях.

Флоренс совершенно не боялась крови, своей и чужой, и в отличие от многих девушек спокойно переносила боль, что давало ей возможность участвовать в сражениях не хуже, а то и лучше иных абордажников.

Ловкая, быстрая, с военным опытом — Флосси скоро возглавила абордажную команду корабля Тача, а когда того убили, во время схватки с кораблём Компании близ Сурата, именно Флоренс команда выбрала своим новым капитаном.

Здесь удача отвернулась от неё вновь: женщина была неплохим бойцом и немного понимала в судовождении, месяцы сожительствования с Тачем и его постоянные пояснения управления судном внимавшей внимательно любознательной девушке всё же давали о себе знать, но…

Но всего за полгода их прежнее судно четырежды садилось на мель, чуть было не нарвалось на ловушку эскадры военных кораблей, прибывших для патрулирования океана и наконец, во время преследования огромного португальского судна с рисом и перцем, Флосси поспешила и приказав в сильный ветер поднять все паруса — фактически одним этим приказом сломала одну из мачт судна и провалила захват огромного ценного приза.

На пиратской сходке на Мадагаскаре все переругались и с нею, на острове, осталось лишь полсотни человек, из прежней команды в двести головорезов.

Вскоре на остров зашли французы и Флоренс, очаровав капитана одного из их судов, смогла усадить всех своих людей на корабль: ночью люди Флосси перебили французов и захватили себе новое судно.

Потом пиратствовали у Малабара, где и сменили французский торговый корабль на быстроходную шхуну «Знамение».

Далее было два месяца новых неудач, погонь за ними компанейских судов и флотилий европейских держав и наконец, все оставшиеся с Флосси люди приняли решение: возвращаться на родину, в Англию!

Женщина и сама признавала что не очень хорошо справилась с ролью командира, не её это было дело, а посему не стала спорить со своими людьми и также решила вернуться домой, в надежде куда снова завербоваться в солдаты или матросы, или, как она не раз видела у индийских правителей, стать малозаметной телохранительницей какой знатной дамы, выдавая себя за её приятельницу компаньонку.

Как охранник при даме Флосси не привлекала к себе внимания, а владела палашом и пистолетами — не хуже какого пирата, а то и лучше.

— Так то вот, пострелёнок ты мой… — нежно гладя грудь Джима, говаривала после очередного своего рассказа, с привычными ей наедине или при близких людях, слезами, Флосси. — Теперь вот вас встретили и решили немного пограбить судно Компании, сильно мы её ненавидим! А тут и добычи то и нет совсем, разве что тебя подхватила!

Женщина тут же начинала страстно целовать Джима, было видно что соскучилась что бы с нею «поговорили», а не сразу кидали на кровать и подросток этим вовсю пользовался.

Сейчас Хокинсу казалось что он наконец понял как использовать сложившуюся для него невероятно удачным образом ситуацию и на пятый день их плавания в Сеуту, он предложил своей любовнице: «Флоренс! Тебе не надоело мотаться как маркетантская лодка? Не пора ли уже обзавестись своим хозяйством и жить достойно и богато в своём доме?»

— Аахахах! Зайчик — давно пора! Да вот незадача… Так нигде и не нашла я себе: ни мужа, чтоб был подолгу со мною, ни богатства — что бы на него опереться в хозяйствовании самостоятельном.

Джим, с несколько наигранной запальчивостью схватил смутившуюся, всё же команда была рядом, Флосси за руки и стал ей с жаром рассказывать о пиратской карте Флинта, о том что он остался единственным живым с «Моржа» и что сквайр Трелони, который вывез сокровища в Англию, Хокинс решил сообщить женщине что сокровища уже все найдены и находятся в сейчас Англии, оставив тайну схронов на Багамах для себя — что сквайр не успел сложить деньги, совсем недавно им заполученные подлостью, в лондонские банки и ловкий налёт ватаги пиратов, на слабоохраняемое, всего парой-тройкой старых пердунов егерей, которые скорее просто слуги сквайра, поместье — сделает их всех богачами!

Сперва Флоренс лишь качала головой печально улыбаясь, однако когда Джим с остальными членами экипажа судна, которым он также начал горячо рассказывать о возможности сорвать огромный куш, стал обсуждать своё предложение предметно — все согласились что почти пустыми возвращаться в Англию нет никакого смысла и что следует как минимум навестить сквайра: даже если ничего и не обнаружат, вариант немного пограбить, перед тем как окончательно разбежаться — всё равно не самый плохой!

В Сеуте продали громоздкое судно берберскому купцу и купив быстроходный шлюп пересели на него. Было тесно, но это неудобство было терпимо.

Прикупили провизии и пороха, пистолеты. Джим помог всем приобрести новые документы и хотя все они были выписаны на иноземцев — голландцев или итальянцев, бывшие пираты Азии посчитали что с ними лучше, чем со старыми или и вовсе без них.

Через восемь дней после выхода из порта Сеуты — Хокинс привёл шлюп с пиратами капитанши Флосси в небольшую, удобную, скрытую от глаз гавань, располагавшуюся вблизи от «Адмирала Бенбоу».

Вночи все пираты высадились и благодаря Джиму и его просьбе к матери отворить двери таверны — заняли помещения заведения.

Старую женщину сын самолично запер в её комнате, так как она беспристанно пыталась что то тараторить шёпотом и умоляла не убивать её.

Пираты решили сделать таверну своим временным штабом и сложить добычу именно в ней, перед своим окончательным побегом на шлюпе. Все немного подкрепились и выпили по кружке крепких напитков, но лишь по одной.

От своей лопочущей несуразности матери, Джиму с трудом удалось узнать последние местные новости о сквайре: поход в колонии окончился успешно и Трелони прилично разбогател. К сожалению доктор Ливси и сам Джим, так ей сообщили егеря сквайра — погибли в схватках с пиратами, как и ещё несколько человек из егерей, что отправлялись вместе с ними в плавание. Всю последнюю неделю сквайр устраивает вечерние приёмы с рассказами о приключениях на островах и схватках с пиратами, а днями раздаёт богатые милостыни нищим и жертвования церквям в округе. Постоянно грозился устроить фейерверк с танцами у себя в поместье и именно сейчас там состоится ужин, на который прибыло много гостей сквайра из самого Лондона!

Вернувшийся Джим узнал от Флоренс, что ранее ею посланные люди подтвердили наличие большого количества экипажей, возле дома указанного подростком для атаки пиратов, но при этом почти все слуги уже оказались пьяными и многие гости останутся до утра в поместье.

Охрана, на воротах в парк, при дворце сквайра — крайне мала и атака пиратов, при должной скорости исполнения — заставит их сдаться или они будут вскорости перебиты!

Множество знатных гостей, вычурно празднично разодетых и с драгоценностями на себе, даже без денег клада — это всё равно шикарная кубышка, которую можно «хлопнуть» и быстро уйти на шлюпе куда прочь, например в Ирландию, что бы на некоторое время там схорониться!

Разделились на пять групп по пять-шесть человек в каждой: решили сразу же атаковать слуг у карет, охрану при воротах в парк, главные двери дворца сквайра, полисменов в их каморке близ поместья сквайра, а те кто станут атаковать стражу — должны будут вернуться и помочь далее, во дворце Трелони, сперва связав надёжно городских стражников.

Уже через полчаса пиратские группы приблизились к поместью сквайра Трелони и у Джима забилось чаще сердце: пока пираты прислушивались к музыке в парке, при дворце, пьяным голосам и звону посуды, разговорам охранников у воротец и слуг при лошадях — Джим думал о мести.

Мести за свой арест, когда его схватили у только что зарезаного им тела Билли Бонса, штурмана «Моржа». Мести, за угрозы в его адрес на острове и обещания сквайра начать пытошно вести допрос, если Джим не укажет точно все известные ему метки капитана Флинта. Мести, за глумление над ним при возвращении в Англию, на «Эспаньоле» и арест, когда пьяненький доктор Ливси проговорился что сквайр решил нарушить свои обещания и привести некоего индийского мастера допроса, что бы узнать об оставшихся сокровищах пиратов на острове.

Джим страстно мечтал расквитаться со сквайром, долго мучать Трелони, наслаждаясь каждым вскриком того.

Он отчего то вспомнил разодетого пирата, когда, ещё будучи юнгой на «Саффолке» — раздробил тому кисти рук камнем. Вспомнил «Дикаря» Бена на острове и его обожённые подростком конечности.

Хокинс собирался поступить с Трелони ещё более жестоко, именно в этом была его нынешняя цель, а уж потом, всласть помучав этого знатного павлина, взять суммы что ему и так принадлежали и… И постарается сбежать скорее и дальше от своих нынешних товарищей, будь они все, включая Флосси, неладны!

Подросток выдвигался вместе с капитаншей и ещё четвёркой самых крепких пиратов, к воротам в парк.

Джим был уверен, что можно будет скоро по тихому вырезать стоявших там на страже егерей: он мог обратиться к ним как знакомый и женщина ему подыграет в этом, а уж потом они внезапно ворвутся и начнут окружать столы, расположенные сейчас в парке, за которыми восседал сам болтливый хозяин поместья и его уже прилично напившиеся гости.

— Том, здорово! — фамильярно обратился Джим, к опешившему старому егерю Тому Редруту, что был главой поста из четырёх егерей, на железных воротах в парк. — Вот так встреча! А я тут со своей милашкой и её брательниками мимо…

Джим всё это время вальяжно приближался с Флосси как можно ближе к стоявшим по другую сторону ограды егерям сквайра, из которых ему был знаком лишь Том, бывший старшим егерем и в плавании за сокровищами.

— Ты?! — выдохнул наконец с искренним изумлением вопрос старик и принялся нервно искать винтовку на своём плече.

Но Флосси и Джим не дали ему возможности что либо предпринять: преступная пара ловко достала свои ножи и топорики, и пока Джим длинным изогнутым ятаганом бил в грудь старого Тома Редрута, его нынешняя подружка снесла пол лица, ударом сквозь широченную щель в витой металличекой ограде, второму егерю сквайра, моложавому мужчине с бакенбардами.

Когда после пары секундного оцепенения оставшаяся пара егерей метнулась в сторону гогочущих где в глубине парка гостей, Флоренс скомандовала своим людям: «Поторапливайтесь мальчики! Лезем через ограду и скорее к столам! Пускай снимают с себя всё ценное, включая и одежду! За фейерверком наша стрельба не сразу привлечёт к себе внимание и думаю час у нас точно будет, прежде чем полисмены соседних городков почешутся — скорее ватага, на абордаж этого дворца и жирных каплунов, что в нём сейчас пируют!»

Флоренс первой, не дожидаясь никого из мужчин бывших с ней, запрыгнула вверх по высокой ограде и уже вскоре оказалась на самой её вершине.

Тут и раздался одинокий винтовочный выстрел из глубины парка и Флосси, Флоренс, капитанша пиратов и бывшая награждённая женщина-солдат английской континентальной армии, любовница Джима Хокинса и капитана пиратов Тача — замертво свалилась на камни мостовой, с простреленной навылет шеей. Ногами Флосси зацепилась и запуталась в завитушках ограды, но её голова почти полностью касалась камней на земле. Под женщиной быстро набегала большая лужа чёрной, в полутьме ночи, крови.

Оставшиеся в живых егеря, на посту с Томом Рерутом — сперва сбежали, но видя что напавшие не могут скоро преодолеть высокую ограду: один из них бросился сообщать Трелони о нападении и ранениях товарищей, а второй, из темноты, в той части парка где он сейчас прятался и наблюдал за оградой и воротами в парк — сделал меткий выстрел по первой, взобравшейся высоко по ограде, фигуре, хорошо видимой при неверном лунном свете.

Джим и прочие пираты Флосси — тут же дали нестройный залп из пистолетов и ружей в ту сторону парка, откуда ещё вился плохо различимый в полутьме дым и кто то коротко взвизгнув, как собака когда ей наступают на хвост, опрометью бросился сквозь заросли прочь, ломая ветки и кусты на своём пути.

Подросток и пираты быстро перебрались через воротца, с застрявшей мёртвой Флоренс на них, внутрь парка и пригибаясь к земле, что бы их как можно дольше не заметили, принялись перезаряжать своё оружие, опасаясь идти лишь с тесаками на стрелков сквайра.

Ещё до конца не осознавая всю тяжесть утраты Флосси, которая и была его охранительницей в новом коллективе, ибо остальные мужчины откровенно презирали малолетнего новичка — Хокинс тем не менее понимал что сейчас он должен чем угодно занять пиратов, что бы они действовали и не думали о бегстве, пока он станет пытать Трелони и разыскивать сокровища.

И раньше сам юнга собирался сбежать, ни с кем не делясь добычей, но сейчас, со смертью Флосси, это было его единственной возможностью не попасть на кортики бывших ухажёров капитанши, которые могли начать ему мстить: как за удачу в любви, так и смерть своей лидерши.

— К столам! Там добыча! — закричал Джим и бросился к выставленным длинным столам в центре парка, прямо возле старого фонтана.

К его удивлению — там уже было не так много гостей, как он ожидал увидеть, судя по наличию большого количества карет близ поместья сквайра.

Вместо полусотни гостей — за столами сидело и лежало не более полутора десятков, совершенно пьяных или уснувших, остальные места пустовали.

Раздался новый крик, потом пальба. Хокинс понял что прочие группы пиратов, что должны были действовать после начала заварухи, приступили к своей атаке: стреляли у главных дверей поместья Трелони. Возле конюшен. На свалке, в дальнем конце парка.

Открылись окна мансарды поместья Трелони и сам хозяин его, вместе с пятёркой егерей, с криком «Бей их» — начали стрелять из своих смертоносных винтовок, сверху вниз, по атакующим их людям.

Более всего получили «подарков» группы Джима и та, что пыталась проникнуть через главную дверь дворца сквайра и натолкнулась на сопротивление находившихся там в немалом количестве слуг господ прибывших в гости и егерей Трелони, и прибежавших на помощь последним, служек и конюхов гостей сквайра.

Пираты на главной двери застрелили пару егерей и четверых слуг, но и сами получили три метких выстрела из винтовок от врагов и бросились бежать по ночным улочкам встревоженного городка.

Началась погоня, когда многочисленные конюхи гостей поместья и слуги сквайра гоняли пару пиратов по широкой улице, возле дома Трелони.

Открывший окна хозяин дома пристрелил из винтовок обоих убегавших пиратов и приказал заняться парковыми бандитами.

— Убейте подлецов что возле столов бегают! Чёрт с пьяными гостями — бейте негодяев! — орал сквайр своим людям и те раз за разом стреляли по кустам и деревьям, за которыми прятались нападавшие.

Было убито двое, из группы покойной Флосси, ещё один ранен — когда не выдержавший напряжения обстрела и начавший паниковать Джим, внезапно поднялся на ноги и в короткой паузе со стрельбой, словно бы одержимый, завопил, обращаясь к Трелони: «Подлый клятвопреступник! Я пришёл за тобой… Трепещи и готовься!»

— Кто это визжит как порося? — насмешливо крикнул сквайр в ответ и егерь, как показалось Джиму это был молодой Джойс, сказал ему что похоже что в парке Джим Хокинс.

Сквайр тут же прекратил стрелять и наполовину почти что вывалился, своим мощным телом, из окна.

Завидев у кустов проклинающего его всеми словами Джима, Трелони изменился в лице и вместо ответа или залпа из винтовок, с воем, словно бы его самого только что подстрелили — бросился куда прочь, в глубину своего дома.

— Изыди! Прочь нечистый! Я не хотел Джим, это всё Ливси — всё он!

Егеря, ошеломлённые переменой произошедшей в их хозяине, не решались продолжать стрелять далее и пираты частично отползли в тёмные участки парка, но сам Хокинс, решив про себя о святости его мести — бросился молнией в открытый, зияющий чернотой, проём двери первого этажа.

Заскочив в дом, Джим тут же снял обувь и крался, как ранее делал уже несколько раз, в одних носках, стараясь наступать на пятки.

Фонари и факелы частью уже погасли, разбитые пиратами или выгоревшие без смены от слуг сквайра и наступила почти что полная тьма, в которой переругивались слуги гостей и егеря. С воплями убегали куда прочь пираты, видимо решившие что данная задача, по овладению столь оханяемым поместьем — не для их сил.

В самом доме, тёмном, где свет лился лишь из кухни, на которой спрятались повара и их прислуга, да с верхих этажей, нынешнем обиталище егерей сквайра — Джим Хокинс осторожно крался по доскам пола, прислушиваясь к каждому звуку, что мог ему помочь определить где же Трелони скрылся сейчас от него.

Подросток теперь был весь в плену своей скорой мести и совершенно позабыл о деньгах, ради которых весь этот рейд и затеял: унижения, когда егеря в первый раз везли пленённого, после убийства Билли Бонса, Джима в Лондон, что бы сдать его там судейским чиновникам. Угрозы сквайра на острове. Угрозы и унижения при возвращении на «Эспаньоле», вместе с отказом Трелони признавать свои прошлые клятвы и смешки Ливси, что сквайр наймёт мастера допросов из маратхов и «уж он то язычок нашего юного негодяйчика — развяжет!» И наконец смерть Флоренс, которую Джим не любил, как ему ранее казалось, однако всё же её внезапная и отчасти нелепая смерть — потрясла его.

Флосси ему раскрылась, доверила часть своей, в общем то совершенно неудавшейся, жизни и вот сейчас, когда её застрелили, Джима буквально трясло от желания поквитаться с Трелони за всё!

— К чёрту деньги — месть! — буквально мысленно орал сам себе подросток, вспоминая расположение комнат в доме сквайра, в те недолгие дни что он жил здесь вместе с доктором Ливси и егерем Томом Редрутом, прежде чем отправиться в Бристоль. — Выпотрошить эту жирную индейку, насадить его брюхо на кортик и медленно, по кускам, что-либо оттяпать! Жаль времени мало и слуги сквайра всюду шныряют, а не то уж я бы устроил ему что похлеще, чем тому одичавшем пирату Бену, на острове… уж он бы орал от боли!

— Нет! Джим… Джим — уходи! Убирайсе прочь! Я не причём — это всё Ливси! — словно в ответ на мысли Хокинса раздалось на уровень выше, в окутанном в тьму доме и Джим, быстро сориентировавшись откуда примерно раздались эти громкие крики, осторожно принялся подниматься по лестнице наверх.

Егеря пытались успокоить истерящего сквайра, начавшего думать что это вернувшийся из Ада Джим Хокинс, которого он по разным причинам уже считал мёртвым, теперь ему мстит.

Джойс говорил что возможно ему просто показалось и среди напавших бандитов возможно был подросток, напомнивший ему чем Джима. Остальные слуги соглашались с этой версией и всячески успокаивали хозяина.

Решено было, что пара человек, егерь Джойс и слуга дворецкий — останутся вместе с Трелони и налив ему бренди немного последят за испуганным господином, что ранее скорее отличался буйным нравом и уверенностью в себе.

Остальные же люди, взяв слуг гостей вечеринки, отправятся на осмотр парка и пошлют гонцов к ближайшим полисменам, что бы те скорее прибыли и помогли обезвредить нападавших на них разбойников.

Спрятавшийся за огромным диваном с бархатной спинкой, Джим переждал пока десяток людей с факелами удалятся прочь и лишь когда их шаги совершенно затихли и стали слышны разговоры Джойса и Трелони, звеневшего видимо бокалами с выпивкой — тогда подросток осторожно вылез из своего укрытия и словно бы гигантская кошка, стал красться к кабинетам с успокаивающимся спиртным, сквайром.

Слугу дворецкого, подросток просто оглушил сильнейшим ударом по затылку рукоятью кортика. Старик свалился на пол и громко ударился лбом о ближайшую мебель.

В пустом доме звук прозвучал как выстрел из пушки. Высокие потолки помогли добавить эпичности эху удара.

— Эй! — прокричал Джойс, по просьбе Трелони отправившийся с фонарём осмотреть что происходит. — Чего ты там, Джон? Старые ноги опять запутались… Ты?!

Последнее слово Джойс буквально прошептал громким шёпотом, когда из темноты, словно бы из ниоткуда — появился Джим Хокинс, которого многие из свиты сквайра считали всё же утонувшим.

Джим не объявился пока «Эспаньола» стояла в Бристоле, после своего странного возвращения на Родину, когда сквайр нанимал, правда тайно, небольшие поисковые команды по нахождению самого подростка или его тела…

Видимо просто спросить у таможенных офицеров, не было ли ими кого подобного обнаружено или встречено, никто из поисковиков сквайра не догадался.

Потом, когда почти неделю шли объяснения с владельцами шхуны: куда пропали капитан Смоллетт и весь экипаж корабля — Хокинс также не объявился и сквайр, выплатив пару тысяч фунтов за убытки судовладельцам, отделался общими словами соболезнования и речью, на условной могиле всем людям с «Эспаньолы», что не вернулись из плавания к острову с сокровищами.

Джима не было обнаружено и в таверне его родителей. Позже, когда сквайр уже начал вовсю тратить деньги привезённые им из Колоний и готовиться к возможно скорому, новому походу на остров — Джима также нигде не было видно, сколько егеря и купленные Трелони полисмены не спрашивали о нём…

Все были уверенны что Хокинс, в припадке безумия — убил доктора Ливси и устроив неудачный пожар у пороховой комнаты «Эспаньолы», просто бросился в море, что бы утопиться.

Правда смущало в этой версии то, что утопленник — перед этим всё же вскрыл пороховую комнату и забрал там мешок с серебром.

Однако это вскоре объяснил сам сквайр, любивший скорые решения всем сложным вопросам: «Что бы проще было утонуть. С весом! Вместо ядра или камней — Джим привязал к шее мешок с серебром и таким образом…»

Объяснение было несколько странным, но никто не решался спорить с хозяином, который хотя и убеждал сам себя в смерти Джима Хокинса, но продолжал исправно платить людям — что раз в день регулярно захаживали в «Адмирал Бенбоу» и спрашивали у завсегдатаев о подростке.

Джим не стал мешкать и тут же вонзил лезвие кортика в живот молодого Джойса. Егерь ухнул и уже молча стал оседать на пол, пока не соскользнул с кортика своего убийцы и с ощутимым стуком не свалился прямо возле двери.

Спокойный, с холодной злобой внутри, Хокинс вошёл в кабинет где сидел, вжавшись в кресло, сквайр Трелони и тут же последний, отбросив прочь от себя на несколько футов хрустальный бокал с напитком, из за чего запах бренди начал витать в комнате особо рьяно — вскинул левую руку и не целясь выстрелил из пистолета в Джима.

Подобного «мститель» совершенно не ожидал: он был уверен что у сквайра лишь нож с собой или палаш, и он легко одолеет пьяненького и паникующего Трелони. А тут, словно гром, раздался выстрел из пистолета хозяина поместья.

Второй неожиданностью оказалось то, что сквайр, видимо в спешке, дрожащих руках от страха, перед привидением Джима Хокинса, темноте царящей сейчас в доме — с огромным переизбытком напихал порох в ствол своего пистолета и тот, вместо того что бы точно послать пулю в грудь вошедшего в комнату бывшего юнги с «Эспаньолы» и «Саффолка», попросту взорвался в руке у самого стрелявшего.

Трелони с воем закрутился волчком и подскочив на полметра со своего кресла — упал с очередным криком на пол, прямо перед низеньким столом с напитками и вазой с фруктами.

Немного шокированный выстрелом в себя и ошибкой Трелони, Джим наконец отреагировал и смог быстро закрыть на засов двустворчатую дверь, пока снизу не бежали с криками люди, из прислуги сквайра и егеря, услышавшие одиночный звук выстрела в почти что пустом доме.

— А-а-а-у-ауауа, — вопил, катаясь по полу, сквайр, зажимая окровавленную кисть левой руки, на которой теперь отсутствовали пара пальцев и была рваная рана самой ладони.

Он совершенно обезумел от всех последних происшествий случившихся с ним: атака неизвестных, на столь мило начинавшееся торжество в его поместье. Стрельбы и гибели части верных егерей. Появление призрака Джима Хокинса, что хочет ему отомстить и сейчас, как довершение всего что случилось, взрыв неправильно в спешке заряженного пистолета, в руках у самого сквайра, прежде блестящего стрелка и опытнейшего охотника, как на животных так и людей!

— Помнишь меня? — несколько театрально спросил Джим, наступая ногой на кисти рук сквайра, который правой рукой прижимал к груди левую, раненную. Когда Трелони завизжал, то ли от боли, то ли от того что наконец перестав жмуриться увидел перед собой лицо Джима Хокинса, подросток кивнул головой и коротко хохотнул. — Помнишь…

Однако задуманной сцены глумления, потом страшнейших пыток и прочего, а в завершении и позорной казни сквайра Трелони, не получилось: в двери кабинета начали ломиться егеря и слуги хозяина поместья, и Джим тут же осознал что он сам окажется на месте сквайра, если потратит время не на собственное спасение, а на мучение своей нынешней жертвы.

Быстрый укол кортиком, в сторону примерного нахождения, за тканью камзола, сердца Трелони.

Короткий всхлип в ответ на молниеносный выпад Джима и конвульсии мощного дородного мужчины в камзоле, на паркете пола его собственного дома.

Проверочный манёвр, которому научил, ныне покойный, Том Редрут, Джима, когда перерезал горло Сильверу, после приказа об этом от сквайра…

Двери стали трещать. Потом раздались пара выстрелов и пули из винтовок, задев рикошетом от каменного камина подростка, слегка ободрали ему левый локоть и правое колено.

Схватив небольшой столик для фруктов в качестве щита, а Джим знал что под окнами кабинета уже копошились ещё слуги и оставшиеся егеря сквайра — соответственно попросту вылезти из него и сбежать уже не удатся, Хокинс ударом ноги вышиб засов с качающейся двустворчатой двери бывшей между ним и нападающими, и пятеро человек, что общими усилиями её снова ломали — ввалились внутрь кабинета, с их мёртвым господином у стола с напитками, свалившись от собственного усердия на пол.

Джим перескочил, в пару скорых шагов, галдящую и ругающуюся катавасию и одним размашистым броском запустил столик для фруктов в головы пары стоявших рядом людей: подростка с факелом и старика с зажжёным фонарём.

Мальчик, державший факел, от броска Джима упал на колени и упустив факел на пол, тут же протяжно завыл. Старик скорее от неожиданности произошедшего — уронил на пол фонарь.

Внезапно резко стало темно: на полу всё ещё пытались подняться на ноги пятеро самых здоровых из слуг Трелони, что первыми прибежали на помощь хозяину.

В отстутствии источников света они хватались друг за друга и опрокидывали, словно тонущие в бурном океане люди. Спешка и желание наказать загадочного негодяя, заставляли их постоянно спешить и ошибаться в очередных действиях.

Хокинс оттолкнул уронившего фонарь старика и опрометью бросился прочь из дому, периодически отшвыривая к самым стенам попадающихся ему на пути людей, будь то слуги или те из гостей, кто лишь сейчас протрезвел и удивлялся, куда же делось всё благородное собрание за столом: за которым они сперва начали блевать, а потом попросту уснули, так и не допросившись у присутствующих дам исполнить какой романс, специально для них.

На территорию парка Джим выскочил почти что без всяких проблем, но пробежав по дорожкам совем немного, понял что его беспокоит — отсутствие обуви! Он разулся в доме сквайра Трелони, что бы тише красться и в спешке отступления не одел свои ботинки, даже не помнил где именно их оставил.

Пришлось Джиму и далее, получая уголы крохотных камней или шипов акаций, упавших на землю и засохших, как юный спартанец у древних, прихрамывая и тихо ругаясь под нос — мчаться к калитке в парке с лежавшими там рядом врагами, Томом Редрутом и Флосси, и бросив последний взгляд на мёртвую окоченевшую подругу, лезть как можно скорее через высокую запертую калитку и бежать прочь, в тьму ночи.