Дикая магия. Особо демоническое Рождество

8.2

Пока Карпов застрял на стадии отрицания, я плавно переходила к торгам.

– Я беременная, мне положено потакать, – достала самый сильный козырь из мокрого рукава.

Между прочим, я ради его «черноглазых наследников» страдаю с утра до вечера. От тошноты, от капающей с пальцев материи, от разглядывания родовых книг с будущей «бабушкой Энджи»…

От упрямых попыток влезть в любимые платья. От внезапно накрывающего чувства брошенности, когда Андрей допоздна зарывается в свои ректорские бумаги… И снова от стекающей с пальцев материи, когда он возвращается в спальню и пытается вернуть мое сбежавшее настроение на место.

А мне за все страдания даже рогатого пони не подарили! То, что единороги вымерли – вовсе не отговорка. Я знаю своего мужа. Если бы захотел, он бы их с того света достал.

– Это так не работает, Ани.

– О! Еще как работает! – замахала на него рукой, уверенная, что вот Джен будет использовать свое положение по максимуму. Еще посмотрим, кто из наших мужей вперед поседеет.

– Если бы ты захотела вяленых шурхов среди ночи – я бы еще понял, но это…

Я снова нависла над кустом, представив вяленых шурхов. Богиня-Судьба, ну что за мерзость… Мне и от обычных, тех, что на картинках «Энциклопедии магических существ», дурно делается.

– У нас подходящие условия для малышки, – прохрипела, тяжело дыша.

Шурхи… Вяленые… Нет, ну придумает же. Демон!

– Подходящие условия? – недоверчиво протянул он, поправляя на мне капюшон. – Академия, набитая детьми, для саблезубой тигрицы?

– Да она беззубая, – отмахнулась с деланым спокойствием.

Лапы у Сажельки, конечно, мощные. Я помнила, какой глубины раны может оставить взрослая особь… Но за эту синеглазую крошку ощущала ответственность. И косвенную вину за то, как она осиротела. Если бы Белинда Боулз не задумала поиграть с Судьбой, сдвинув мою фигурку с шахматной доски…

– Пигалица…

– Но добровольно Эстер-Хаз ее не отдаст. И не продаст, – пыхтела, пробираясь к вольеру по заснеженной тропе. Сажель давно учуяла нас и теперь мерила нервными шагами пустую клетку. – Из-за статеек в «Трибьюн» они не воспринимают меня всерьез!

Я обернулась, разыскивая понимание на демоническом лице. Знала, как это выглядит в глазах общественности – «вчерашняя студентка становится хозяйкой Академии». Такие заголовки были, да… И не такие – тоже были. Похлеще.

О том, что студентка на самом деле не вчерашняя, а прямо-таки «сегодняшняя». И ни одного учебного заведения, включая «Эншантель», она не окончила. Было там и про непристойную связь с преподавателем, и про стремительный брак с опальным князем, «щекотливым положением спровоцированный»… И про Блэра, в чьи любовницы меня записали в первую очередь. Злословили, ожидая, что наследники рода Карповских родятся вовсе не черноглазыми.

– Значит, нам придется их убедить, что моя жена – достаточно взрослая, разумная и знает, что делает…

Карпов нахмурился, раздул свои аристократические ноздри и выдал тяжелый вздох, всем страдающим видом намекая, что сам пока в это не поверил. В разумность и взрослость своей жены, собирающейся украсть тигрицу и притащить ее в Академию.

– Мы заберем ее сейчас, – упрямо закивала, протискиваясь между сугробом и тележкой с мешками. – Сегодня Рождество! И этой беззубой малышке тоже положено чудо.

– И, конечно, ее пропажу никто поутру не заметит, – язвительно протянул Карпов, заразившийся занудностью от своего австрийского приятеля.

– Они ничего не докажут, – помотала головой, рассеянно обходя очередной искрящийся сугроб и вспоминая про мою застарелую нелюбовь к снегу. – Мало ли в мире молодых саблезубых тигриц, лишенных магии и клыков?

– Мало, Ани! – грозно рявкнул Демон, и мы с Сажелькой синхронно прижали уши.

Одновременно сощурили глаза. И тихонько зарычали. Нельзя нас так пугать.

– Тебе лучше со мной не спорить, профессор, – погрозила пальчиком, разглядывая упертое лицо мужчины. Настолько упертое, что проще мизинцем кирпич прорубить, что к нему пробиться.

– Ректор… – машинально поправил, опасно сдвигая брови.

– Я сильнее, – напомнила Демону, решившему нас с тигрицей запугать. Бросившему на это весь свой арсенал жутких взглядов. У него почти получилось, но я не подавала виду.

– Сильнее ты временно, оранжерейная мисс, – меня притянули за отвороты пальто прямо к плотно сжатым губам. Глаза сверкнули слишком близко. – И ты ведь понимаешь, что я тебе это припомню?

И столько коварства было в его голосе, что сразу поверила: припоминать будет долго, упорно и обстоятельно.

Может, и переборщила я с прогулкой на болоте? Карпов и без того настрадался на утреннем празднике в Дворцовой Оранжерее. А потом мои новости… И знакомство с Аароном… Он ведь не каменный. Столько подарков на Рождество может и не осилить.

– Ты правда этого хочешь, пигалица? – вдруг спросил так же вкрадчиво, как до этого угрожал. Но в глазах танцевало ехидство: Андрей развлекался, рассматривая мою засомневавшуюся физиономию. Демон!

– Хочу, – призналась шепотом, доверчиво подаваясь к губам, которые из плотно сжатых вдруг превратились в слегка улыбающиеся. Настолько «слегка», что неуловимая эмоция была заметна только мне. И только на расстоянии нескольких сантиметров.

– Но потом до самых родов ты будешь очень послушной девочкой… И не будешь искать неприятностей на свою красивую, но непоседливую… – Андрей огладил быстрым взглядом мои бедра и вернулся к глазам, – и на мою седую голову заодно?

– Да не такая она и седая. Пока что.