Дикен Дорф. Хранитель карты

Глава 10. ЧОКНУТЫЙ ЧАК

Этот день был странен своими обычностями и крайне обычен своими странностями. Впереди Дафиэлду предстояло пережить сезон дождей, хотя и длился этот сезон обычно всего пару недель. Люди быстро привыкают к теплу и ждут от лета вечного солнца, такого, чтоб лишь приятно согревало, и начинают жаловаться и ныть, если вдруг наступает зной или дожди. Это был последний солнечный день перед предстоящими ливнями.

Утро двух лучших друзей началось, как и обычно, с посещения редакции. Привыкнув, они поняли: раздавать газеты не такая уж сложная работа, поэтому большую часть времени Дикен и Эйприл тратили на свои дела. Этот день не стал исключением и уже к полудню они направились по адресу, который был указан в объявлении о потере трости. Им хотелось как можно быстрее избавиться от нее и от той истории, что произошла накануне. Хотя Эйприл до сих пор пребывала в восторге от произошедшего. Она неустанно цитировала Чака и его друзей, при этом вспоминая и изображая лица всей этой компании с портового района, в тот момент, когда она выбила окно последним камнем. Дикен вел себя сдержанно, всем видом давая понять, что это еще не самое интересное, что может с ними случиться.

Дом, возле которого они остановились, был таким же старым и одновременно ухоженным, как и сама трость. Располагался он в восточном районе, в противоположной стороне города. Там, не доходя до больших хрупких многоквартирных домов, в отдельном переулке шел ряд частных владений. Одним из них и был дом некоего уважаемого джентльмена. Стены из больших кусков гранита придавали ему особое холодное спокойствие. Ничего лишнего. Судя по дому, и по тому, с какой срочностью требовалось вернуть примитивную трость за большое вознаграждение, здесь жил человек в возрасте и чтивший традиции.

На стук в дверь никто не открывал. Видимо, в доме было пусто. Еще несколько минут друзья покрутились возле участка и, никого не дождавшись, направились обратно в центр, отложив свое вознаграждение до завтра.

Под конец дня, как и обычно, все копии «Дафиэлдс Инстанс» были распроданы и Дикен с Эйприл стояли в кабинете главного финансового учредителя редакции:

— В этот раз только тридцать семь гвенов у меня, сэр, и тридцать пять у Эйприл, — оправдывался Дикен, высыпая звенящие монеты из карманов. — Конец недели, людям не до чтения, понимаете, сэр!

— Понимаете, — медленно произнес мужчина, натянув на нос пенсне и водя пальцем по листу бумаги. — Так… Вы у нас — Дорф, если не ошибаюсь… М-да, вчера было лучше! А эта молодая леди… Эйприл вы сказали?.. Вот, Вудуорт? Ага, — все слова он задумчиво протягивал, словно в голове его блуждали совсем иные мысли, — ну у вас не хуже и не лучше мисс. Что ж, надеюсь, вы не глупые, и смогли заработать себе в карман, в ином случае, могу только поблагодарить за безвозмездную работу.

— Да, мистер Арчер нас предупредил, что наши деньги зависят только от нас.

Откланявшись, друзья довольные пошли в сторону своих домов. Заговорив о трости, с которой Дикен гордо расхаживал весь день, Эйприл вдруг вспомнила, что они совсем забыли заглянуть в сегодняшние объявления. Дикен ее успокоил: ничего нового в объявлениях не было, кроме нагрудных именных часов, которые исчезли от рук карманников. Он вычитал о ней сегодня после обеда, пока Эйприл разбиралась со своей трубкой. Так же в наличии (а точнее в отсутствии) имелся летний дамский зонтик. Хозяйка оставила его в городском парке, очевидно за ненадобностью сложив рядом и укрывшись в тени густых деревьев. Парк тот был раскинут прямо за домами ребят. Он брал начало от улицы Первых дубов и тянулся аж до самой лечебницы. Летом там гуляло много людей, так что вероятность обнаружить зонтик на своем прежнем месте была ничтожно мала, а скорее нулевая.

Из-за ворот школьного сада раздавались знакомые голоса. Тофер и его приятели весело проводили время: в тот момент, когда Эйприл и Дикен зашли в сад, Винсент демонстрировал всем стойку на голове, а Тофер спустя мгновение пинком повалил того на спину. На бревне молча сидели трое ребят. Одним из них был Уил, а остальных Дикен знал только в лицо — они приходили с соседней улицы. Рядом стояла недопитая бутылка эля. Каждый из них по очереди лакал из нее.

— Эй, Дикки, дружище! — крикнул Лим, завидев двух друзей и прищуривая блестящие глаза. — Как насчет слабенького эля? Мне удалось достать пару бутылочек… И… Что это, трость? — он удивленно уставился на странную вещь в руках Дикена, но, погодя секунду, осекся. — Кстати, когда успели познакомиться с Чокнутым?

— Чокнутым? — нахмурился Дикен, краем глаза следя за подругой, которая направилась к Уилу.

— Ты ведь знаешь Чака, с портового района? Ну, чего молчишь? — подтрунивал тот, ведя Дикена к компании, окружавшей две бутылки.

— А вам-то откуда уже известно? Уил, в чем дело?

Уил заговорил не сразу, а взглядом спросил совета Тофера.

— Сначала ты расскажи, — ответил он, протягивая темную бутыль, — хотя в любом случае, зря вы перешли Чокнутому дорогу. Это же портовые, просто так не отстают… Да еще и лишних проблем найдете на свою голову! Откуда трость-то?

— Ну… Собственно в ней то все и дело…

Дикен поведал всем собравшимся об истории с портовыми ребятами. Многие подробности он утаил, а главным образом обошелся рассказом про пари и славную победу Эйприл. По заинтересованным глазам мальчишек сразу было видно — они хоть и не любят этих двоих, но безумно завидуют их приключениям. Тофер Лим хотел оказаться на месте Эйприл больше всех, ведь тогда его ожидала бы героическая победа. Но он всячески показывал, что ему все равно на истории Дикена. Постепенно темнело, и прямо над садом повисла самая яркая ранняя звезда.

Первая бутылка была уже почти осушена. Когда настала очередь Уила рассказывать правду, он сдержал обещание. Все случилось сегодня, около полудня. На главной площадке Первых дубов, на земле, крупным буквами были выведены имена Дикена и Эйприл с многообещающей подписью «Чокнутый Чак». Это означало только одно — портовый район вызвал Первые дубы на «тропу войны». А конкретно Эйприл и Дикена.

Едва дослушав рассказ Уила, глаза девочки тут же загорелись. Дикен пытался мыслить разумно — вдвоем они силой не справятся. И пусть сейчас они все и общались очень мило, но в голове каждого из присутствовавших ютилась мысль, что Дикен и Эйприл сами по себе. Дикен это понимал, несмотря на воспрянувшую духом подругу.

Вторая бутылка эля была уже наполовину распита, когда пошли задушевные разговоры. Эйприл и Дикен с некоторым самодовольством признавали, что главной темой для Тофера и его славной компании оставалась их странная дружба. Когда звезд на темном небе в глазах ребят было уже вдвое больше, Дикен ушел от очередных расспросов Лима и Винсента. Эль придал ему немало храбрости, он внезапно взобрался на бревно и обратился ко всем.

— Тофер! Уил! Все! — начал уверенно Дикен, слегка пошатываясь и гордо махая тростью. — Единожды и навсегда, Эйприл — мой лучший друг! Вы меня не понимаете и никогда не понимали. Даже сейчас, вы продолжаете задавать свои глупые вопросы…

— Дикен, слезай!

— Погоди, Винс… Продолжаете свои вопросы: где мы, что мы? У вас есть только единственный способ узнать это, но я вам его не скажу. Возможно вы сейчас и… и возненавидите нас еще больше… Но! Как бы то ни было… Как вам известно, портовая шайка будет здесь завтра после полудня. Они придут за вот этой тростью, — Дикен ловко подкинул ее выше головы и совсем не ловко поймал, — а также попытаются вернуть нам с Эйприл должок. Если по справедливости, то мы ее не крали у них, — язык Дикена заплетался, отчего речь выглядела не слишком убедительной, а скорее напоминала комедийный театр, — мы лишь хотим вернуть ее законному владельцу. Другое дело, сами понимаете, война дворов… Проиграем мы вдвоем — проиграете и вы все!

— Ты ждешь от нас какой-то помощи, Дикки? — прищурив маленькие глазки, заговорил Тофер, со злобой глядя на соседа. — Вы же сами по себе… Вот и выкручивайтесь сами!

— Лим, каждый из вас тоже сам по себе, — вступилась Эйприл, повышая голос с каждым новым словом, — но все же мы живем на одних улицах и делим один двор.

— Вот мы да, мы гуляем в одном дворе! А где гуляете вы, никто не знает, Вудуорт… К тому же у тебя есть брат, который бьет всех и вся за тебя. Вот втроем и разбирайтесь с Чокнутым.

— Он точно меня не оставит одну! И тем более Дикен. А вы…

— Уил. Ты всегда был умнее их всех, неужели не понимаешь? — снова заговорил Дикен, спрыгивая со своей трибуны. — Это же честь наших улиц. Потом Чак и вся его шайка будет с гордостью рассказывать, как побила Первые дубы! — Дикен замолчал и по очереди оглядел всех присутствующих. — А вообще… А вообще знаете, отлично, идите все к черту! Если захотим, справимся и втроем. Я что-нибудь придумаю… Значит отстоим свой район как есть! А вы… А вы сидите дома.

— Ой ну надо же! — на распев произнес Тофер, гордо скрещивая руки на груди. — Дружище, не твое дело где будем мы… И спрячь трость, тебе не идет! Пойдемте, народ…

После этих слов вся компания, как молчаливые коровы, поплелась за своим пастухом. Только Уильям, уходя, обернулся, бросая понимающий взгляд на двух друзей. Дикен видел это краем глаза, но, не подав виду, уселся с Эйприл на поваленное дерево и о чем-то увлеченно заговорил.

— Мы не справимся втроем, — помрачнев, признала Эйприл.

Следующий час, уже в кромешной темноте, они со смехом мечтали о дальнейшей жизни, позабыв о случившемся. Мечтали о том, как все такими же детьми они будут расследовать великие дела, жить в своем доме, где-нибудь в Лондоне. Там будет огромная лаборатория, мастерская с изобретениями и множество забав. По вечерам они будут выдумывать новые дела или разгадывать какой-нибудь интереснейший шифр.

Но этот вечер, по воле случая, должен был стать роковым в жизни Дикена. Может показаться, что ничего в этом плохого и нет, но с тех самых пор, он действительно навсегда потерял покой.

— Да уж, Эйп, — устало протянул Дикен, растянувшись на бревне и положив голову на ее колени, — ну и устроил же я сегодня театр… Дурак! Ясно как день, что они не захотят помогать нам. Надеюсь, я не вспомню завтра этот вечер…

— Да ладно тебе. Зато, может, им станет стыдно… Неужели эль так ударил тебе в голову, что ты забудешь все сказанное?

— Надеюсь, Эйп, надеюсь! — произнося эти слова, Дикен даже не подозревал, какую ошибку он совершает.

— Ха-ха, не знала еще про тебя такого, — с улыбкой говорила она, но ее голос странно дрожал. — Дикен?.. Ты же не забыл наш язык-наоборот? Ну, про то, что «ты мой худший враг» и прочее…

— Никогда не забуду, — ухмыльнулся он. — Так что давай молчать!

— Я и так молчу, — отвечала она, — молчу, молчу, молчу! Небо желтое…

— Еще какое желтое! И звезды синие, блеклые.

— Я тут не хотела промолчать тебе ни о чем, — еле внятно начала она, переворачивая в голове практически каждое слово, — мне не кажется…

— То есть, кажется? — уточнил он.

Эйприл вела себя странно. Она смерила друга серьезным взглядом, посмотрела на силуэт высокого дерева на ночном небе и снова заговорила.

— Мне точно НЕ кажется, что я ненавижу тебя! Очень-очень сильно ненавижу… Я даже не уверена в том.

Дикен знал лишь одно самое большое противопоставление ненависти — любовь. Поэтому он понял ее. Понял каждое слово-наоборот. Все остальное уже проносилось мимо его ушей и внимания. Может эль давно сморил его, и он спит. Нет. Последняя фраза Эйприл пролетала в его голове сотни и тысячи раз.

Продолжая лежать на ее коленях, он закрыл глаза. Подобные признания уже бывали в его жизни, только не языком-наоборот, и он никогда не верил им, как и в саму «ненависть». Однако это было самым искренним, самым настоящим, трогательным и одновременно ужасным признанием за всю его жизнь. Что такое? Теперь и МЕЖДУ НИМИ внезапно возникла Она. Кто Она такая? Зачем пришла? И почему он сам не способен на такую же дружбу с Ней, как и Эйприл. Теперь по миру, принадлежащему только Дикену и Эйприл, ходила еще одна душа, и имя этой душе было — Любовь. Это стало первой вещью, которую умела делать Эйприл, но не умел делать он… Он не мог любить! И не хотел. Эйприл была для него самым бесценным, самым лучшим и самым нужным. Она была частью его самого… И он ни в коем случае не хотел бы делить своего лучшего друга, свое все, с незнакомкой — Любовью.

Дикен лежал с закрытыми глазами, пытаясь уснуть у нее на коленях. Ему хотелось хоть как-нибудь уйти от этого. Гнетущее молчание еще больше давило на мозг. Сердце билось, как сумасшедшее от непонятного страха. Он просто забудет все произошедшее. Она ни в коем случае больше не скажет ему этого так просто. Значит, он сможет просто забыть это, а потом забудет и сама Эйприл. Сейчас он прикинется спящим, а завтра — будто ничего и не было.

Так и случилось…

Той же ночью начались дожди. Пытались смыть вчерашний вечер с земли Дафиэлда. А может просто дожди. Серость утра скрасило невероятное для Дикена событие. В этот день он проснулся не от мерзкого дребезжания, грохота за окном или потряхивания за ногу. Мальчика разбудил хорошо знакомый ему крик. С каждым днем двум друзьям все больше начинало казаться, что в неразборчивом каркании они слышат знакомые слова. В это утро Небул нашел окно Дикена и, сидя на подоконнике, издавал громкие картавые крики. Едва приоткрыв глаза, Дикен подумал, что это сон. Однако когда этот сон начал пощипывать своим большим клювом его за ухо, он тут же подскочил на кровати и с радостью бросился на Небула. После такого пробуждения пришлось делить свой завтрак с вороном пополам.

К полудню все улицы плыли, а вместе с ними и закрытые кареты. Все сидели по домам. То есть, все взрослые сидели по домам. Ни в какое время, ни в какую эпоху никакие дожди не останавливали детей. Погода стояла безветренная, поэтому ливень шел ровно, нещадно избивая своими крупными каплями листву деревьев. Иногда дождь затихал, но после, обрушивался на город с новой силой. Прямо посреди главной дворовой площадки образовалась огромная глубокая лужа, которая доходила почти до колена.

К Эйприл, Дикену и Генри также присоединился Хил. Правда, возникли сложности с его отцом, который ни в коем случае не хотел отпускать сына в такую погоду, поэтому Хилу пришлось попросту сбегать. Несмотря на скромность и наивную глупость этого пухлого мальчугана, в его голове всегда хватало места для приключений, как и у любого ребенка. Они вчетвером стояли во дворе, под нависшей толстой веткой клена, которая как могла спасала от дождя. В самой вершине дерева, укрываясь под листьями, сидел Небул и громко кричал. Дикен и Эйприл уже с легкостью могли отличить голос их пернатого друга от голосов всех других птиц. Он словно понимал, что его друзьям придется сегодня не просто, и охранял их своим присутствием.

Храброй четверкой овладевал страх перед врагом. Хотя скорее перед его количеством. Дикен до последнего надеялся, что сможет все решить мирным путем. Стоя под навесом, он омывал костяной набалдашник трости под струями воды. Брат с сестрой стояли молча, видимо собирая весь свой окраинный боевой характер в кулак. Хил жался рядом, подняв плечи от холода, и наблюдал за движениями Дикена.

— Не думаю, что их будет больше, чем в прошлый раз, — нарушила молчание Эйприл.

— Если судить по нам, то их должно быть даже меньше, чем в прошлый раз, — отозвался друг, выжимая дождь с волос, который стекал прямо в глаза, — хотя тогда их было восемь, а значит нас все равно меньше.

— Дикен, в-в-в порту все не такие, к-к-как здесь, — вмешался пухлый Хил, — мне кажется, они п-п-придут не одни. Я знал одного оттуда… К-к-корди! Корди Фулчер, в-в-вроде. Мы с ним познакомились, когда я лежал в лечебнице, п-п-после того, как попал под к-кеб, — после каждого упоминания о своем трагическом прошлом, Хил неосознанно потирал локоть, в память о старых переломах. — Помню к нему ин-ногда заходили д-д-друзья… Вроде хорошие ребята.

— Ой, прекрати, Хил! — резко запричитал Дикен. — У тебя всегда и все хорошие. Тебе самому-то так не скучно жить?! — нахмурившись и с минуту помолчав, он добавил. — А среди его друзей был один такой… самодовольный с перебитым носом?

— Да! Т-т-точно помню… Правда это давно было, но самод-довольного видел. Он еще всегда Корди рот з-затыкал и постоянно жаловался, что з-з-зря пришел. Наглый какой-то…

— Чокнутый Чак, — нарочито улыбаясь, сказала Эйприл, переглянувшись с Дикеном. — А Корди — это, небось, тот, которому он по голове тростью съездил, да? С темными волосами и шрамом от ожога на левой руке…

— Д-да! — снова подтвердил Хил, радостно глядя на соседку по дому, а затем, прикусив губу, задумчиво перевел взгляд куда-то вдаль. — Вот из-за ожога он и лежал с-с-со мной. Все же я считаю, что они н-н-нормальные ребята, просто не стоило вам к-к-к ним лезть!

— Нам лезть?! — взъелся Дикен. — Это было честное пари! Эйприл выиграла… А они еще оставляют всякие метки в нашем дворе с угрозами!

— А я считаю, — вдруг опомнился Генри, который до этого молчал в стороне, — что вы все зря начали эту дурацкую разборку из-за какой-то трости. Вот скажи, Дикен, зачем она тебе? Это обычная палка…

— Генри, я же говорила тебе, что это секрет! Не хочешь помогать, так и скажи, мы с Дикеном вдвоем справимся…

— А я? — с обидой произнес Хил, словно его не замечали.

— А ты… Ты же считаешь, что все такие добрые и хорошие, Хил. Может, ты еще и за них пойдешь? — после этих слов и Хил, и брат замолчали.

Замолчали все. Дикен пару раз вылезал из-под укрытия, чтобы прогуляться в глубокой луже — терять уже было нечего, они и так были все мокрые насквозь. Эйприл неустанно выжимала воду из волос, собранных в хвост и уговаривала друга перестать гулять в луже. Хил сдувал с носа образующиеся капельки, со смехом наблюдая за приятелем, а Генри продолжал молчать, изредка вздрагивая от ливня.

Прошло еще с четверть часа, пока ворон Небул внезапно не вспорхнул с ветви клена. Через считанные секунды он возвратился, оповещая друзей громким воинственным криком. Наконец, в дали дороги Генри заметил группу ребят. Поначалу они казались размытым в облаке дождя пятном. Но вскоре вырисовались семь фигур. Они не шли, а бежали. Причем бежали так, словно на пути не было луж, не было дождя и грязи. Приблизившись ко двору, на расстоянии сорока шагов от четверки, они остановились.

Вся боевая шайка была одета также легко, как и в жаркий день накануне. Дикен долго всматривался в лица, пытаясь понять, кого же не хватало от всей той компании, что была в прошлый раз. Не было только одной девочки. Посередине, словно вожак, стоял Чокнутый Чак. Шепнув что-то приятелю слева, он вышел вперед и ловко запрыгнул на разбитую карету, которая уже не первый год валялась на этой площадке. Криво улыбнувшись, Чак посмотрел сквозь капли утихающего дождя прямо в глаза Дикену. Тот вышел вперед. За ним вышла и Эйприл, но через пару шагов остановилась, внимая словам брата.

— Ты даже прихватил трость с собой? Если честно, я думал ты умней, Дорф, — сказал он, улыбнувшись еще шире так, что губа его снова треснула. — Это все кто может вступиться за вас?.. М-да, не густо, — сказал он, осматривая троих под кленом.

— Слушай, Чак, поверь, эта трость не ваша. Я знаю, чья она, и знаю, что была потеряна. Мы просто хотим вернуть ее хозяину… К тому же, Чак, мы выиграли.

— Мне плевать, — безразлично ответил он. — На тебя, на твою Эйприл, на это чертово пари! Просто отдай трость по-хорошему! Иначе, посмотри на них, — прокричал Чак, оборачиваясь на свою шайку, — вы не сможете сопротивляться! И палка все равно будет у меня. Ты даже не представляешь, Дорф, во что ввязываешься. Этой тростью заинтересовался мой отец, так что мой тебе дружеский совет…

— Ты мне не друг! — резко оборвал его Дикен.

После этих слов, Чокнутый быстро вырвал из-за пояса тяжелый мокрый хлыст и со всего маху ловко закрутил вокруг трости. Дикен вовремя сообразил и с силой дернул на себя, так что тот повалился с обломков прямо на землю. В этот же момент вся портовая толпа ринулась вперед, а ливень внезапно нещадно обрушился с новой силой, смывая грязь с лица Чака.

На площадке завязалась большая драка. Генри обхватил руками Корди, а ногой отбивался от второго мальчишки. Третий со спины набросился и повалил обоих в лужу. Хил всей своей массой прижимал к дереву такого же неуклюжего, пока внезапно не получил по челюсти от какой-то девчонки. Эйприл тут же ее оттащила, а вторая, высокая и неказистая, ухватила ее за волосы и потянула вниз. Дикен тем временем уже лежал в грязи, прижимаемый Чокнутым Чаком. Непрестанно прищуривая глаза от бесконечных капель дождя, он колотил того свободными руками по бокам. Постепенно переваливаясь друг на друга, они почти докатились до самой глубокой лужи. В следующее мгновение Дикен откатился назад, получив кулаком в нос. Спустя еще секунду он получил удар ногой от Корди в живот и упал на спину. Генри, несмотря на свой большой рост и силу, едва мог сопротивляться двум портовым хулиганам и через минуту уже получил удар головой об дерево. Эйприл была единственной, кто удачно справлялся со своими противницами. Одна уже лежала полностью в грязи и, глотая слезы, наблюдала, как та выкручивала руки ее подруге.

Корди и Чак удачно справлялись с местным затворником, нанося удары по голове и телу. Когда вдруг удары стихли, он перевернулся на живот и привстал на коленях. Из носа и губ текла кровь, моментально смываясь нескончаемым дождевым потоком. Вдруг за спиной он услышал непонятные голоса и, обернувшись, с трудом разглядел, как Тофер Лим сцепился с Корди, а Уил взял на себя Чака.

Прибывшее подкрепление придало сил, и Дикен медленно поднялся на ноги. Красные глаза выдавали бушующую в них ярость и появившееся бесстрашие. Резким ударом ноги в туловище он отбил одного из противников Генри, а затем, набросившись на него сверху, нанес два слепых удара по лицу. Мимо пронеслись двое. Это были Уил и Чокнутый Чак. Остановившись, они смотрели друг другу в глаза, стараясь предугадать следующий шаг. Прямо под ноги Уилу рухнул Хил со своим врагом, которые неудачно поскользнулись на размокшей глине. Тут же на его шее повис и Корди, предварительно уложив Тофера ударом локтя в челюсть. Чак поспешил на помощь своим девчонкам, отталкивая Эйприл. Генри, после двух точных ударов коленом в живот своему сопернику, побежал оттаскивать избитого окровавленного и злого Дикена от мальчишки, которого тот продолжал лупить.

Хил перекатывался со своим противником из лужи в лужу, собирая на себе большой слой грязи. Вкус крови и скрежет земли на зубах был привычен почти каждому из дерущихся. Силы Уила и Корди были равны, поэтому оба лишь толкались, крепко вцепившись друг в друга. Чокнутый вырвал из грязи втоптанный хлыст и в одно мгновение сбил с ног Дикена. Затем ногой так вдарил ровно в бровь мальчика, что у того моментально посинело в глазах. Тотчас же Чака сбил с ног Тофер, и оба быстро покатились по скользкой земле к той глубокой луже, которую ливень вымывал всю ночь. Эйприл изо всех сил пыталась помочь брату расправиться с одним из главных громил.

Все были обессилены и ловили момент, чтобы отдышаться, запрокидывая голову навстречу мощному дождю. Большая часть портовых была побита. Лишь Корди, стиснув зубы, лежал на земле, крепко вцепившись в плечо Уила, а Чак стоял по колено в огромной луже вместе с Тофером. Собрав последние силы, он внезапно ринулся на Лима, сбив его с ног. Тот, развернувшись, упал лицом прямо в грязную воду. Главарь портовых, недолго думая, набросился сверху. Тогда стало понятно, почему этого хулигана все прозвали Чокнутым. Он со всей силы сдерживал голову изможденного Тофера под водой, не сознавая, что может утопить его. Тот неразборчиво бил руками об воду и всячески пытался освободиться из крепкой хватки врага, чтобы сделать хоть маленький вдох. Никто не замечал этого. Эйприл язвительно улыбалась, стоя над двумя ревущими девочками, и счищая грязь под потоками воды. Уил сидел верхом на Корди, заламывая тому руки за спиной, а Генри — на мокрой размытой земле, глубоко дыша и следя за побежденным мальчишкой. Еще один задыхался, после удара в живот, скрючившись на коленях и уткнувшись головой в грязь. Последний — седьмой — лежал рядом с Хилом. Оба были измождены борьбой и, лежа на спине с закрытыми глазами, глотали капли дождя.

Дикен приоткрыл глаза, приходя в себя после жуткого удара. Голова кружилась. Рука слепо нащупала уже знакомый костяной набалдашник. Схватив грязную трость, он резко приподнялся. Окружающая картина его очевидно радовала. И лишь непонятное действие в огромной луже, больше уже напоминавшей пруд, заставило его встать на ноги.

Чокнутый был настолько поглощен борьбой, что вовсе уже не видел грани между первой кровью и смертью. Спустя секунды его голову огрел удар трости и из-под воды резко вынырнул Тофер, откашливаясь, сплевывая и одновременно жадно хватая сырой воздух ртом. В шаге от них стоял Дикен, опустив трость. Половина лица была в крови, которая бесконечно текла из правой рассеченной брови.

— Он чуть не убил меня, Дикки! Этот… этот кретин чуть не утопил меня! — завопил тот. — Еще бы чуть-чуть…

— Знаю, — охрипшим полушепотом ответил Дикен, сплевывая грязь смешанную с кровью. — Спасибо, что пришли… Давай руку, Тоф… Нужно вытащить этого из воды. Уил! Уильям, слезь с него, — крикнул сквозь шорох дождя изможденный мальчик, — помоги нам этого вытащить из лужи.

— Портовые крысы…

— Ладно, успокойся, Тофер… Как вы узнали, что у нас проблемы?

Уильям помолчал, скорчив недоуменное лицо.

— Дорф, — начал он, прополаскивая рот под струями воды, — неужели ты думал, что мы пропустим такое зрелище?! Я и Уил сидели у меня дома и наблюдали за вами с окна. А когда увидели, что их там целая туча…

Пока эти двое вели беседу в стороне, Эйприл и Уил приводили в чувство Чокнутого, которого усадили спиной к обломкам старой кареты. Эйприл влепила ему крутую пощечину, и тот сразу же открыл бешеные глаза, встрепенулся и отчаянно оглядел своих павших товарищей.

— Что произошло?! — вскрикнул он, сдерживая слезы. — Корди, Расти… Лили!!! Черт бы вас побрал! — кричал он им, подползая ближе. — Что вы все как… как девчонки!

— Угомонись, Чак! Первые дубы победили, трость остается с нами, — спокойно, отводя в сторону еще взбешенные зеленые глаза, сказал Дикен. Он ловко нащупал кончиком трости хлыст в мутной воде и швырнул к ногам врага. — А теперь возвращайтесь в порт…

— Чтоб вы провалились, Вудуорт, — сказал тот, кривляясь, — ты и твой мерзкий дружок! — затем Чак снова оглядел свое павшее войско. — Вставайте, болваны, возвращаемся в порт, — обратился он к ним, — а ты, Дорф… «Великий Человек»…

— Величайший, — с улыбкой поправил тот.

— Ага. Вы просто еще не знаете, во что ввязались…

C этими словами портовые покинули двор: кто хромая, кто запрокидывая голову, чтобы остановить кровь, а кто украдкой плача и сваливая все на капли дождя.

— Вот это была драка! — восхищалась Эйприл позже, когда вместе с другом сидела на чердаке своего дома. — Я знала, так и должно было случиться. Мы не только победили портовых, Дикен, но еще и трость… Она теперь наша! — сказала она, промывая рану на брови мальчика жидкостью из темного пузырька. При каждом радостном возгласе Эйприл резко дергалась, разбрызгивая лекарство. — Надо же, не останавливается… Знаешь, я вообще никак не ожидала, что Лим соизволит помочь, особенно после твоей вчерашней речи…

— Я тоже. Хотя почему-то был уверен, что Уил придет… Ау, щиплет! Он всегда был понятливее. Уверен, это он надоумил того, — даже сейчас Дикен не выпускал из рук трофейную трость. — А помнишь, Эйп, как наш Небул предупредил нас о приближении Чокнутого?.. Вот уж я не ожидал, что он такой у нас… Небул, спасибо, что был там с нами. Да-да, знаю, «кар-кар». Ты самый лучший ворон! — после этих слов Небул уселся на свободную руку мальчика и стал внимательно следить, как Эйприл промывала другу рану. — Надо закрыть окно и зажечь свечи, а то уже холодно от этого дождя становится.

Друзья приняли решение сегодня остаться здесь, на чердаке, а тростью заняться завтра, в последний выходной день. Ради этой потерянной вещи, они зашли очень далеко. Подобные стычки дворов даже для непредсказуемого Дафиэлда были редкостью. Сомнений не оставалось — завтра же об этом узнает весь город, а портовые попросят реванша. И так будет продолжаться очень и очень долго, пока в один из дней они попросту не перебьют друг друга.

Дикен старался отогнать эти мысли. Фантазия порой заводила его так далеко, что он делал совершенно неверные выводы. В этот раз он хотел остановиться на одной единственной победе.

— Что ты делаешь? — спросил он, глядя, как подруга достала какую-то тетрадь и перо.

— Недавно я решила записывать все самые интересные моменты жизни. С твоим появлением их стало много, — она покраснела и прикрыла уже написанное от глаз Дикена.

— Интересно, — протянул он, — я ничего об этом не знал…

— Поэтому и не говорила. Боялась, что подумаешь, будто я от тебя что-то скрываю или не доверяю, как раньше! Но это не дневник. Я просто записываю произошедшее… Чтобы не забывать никогда! А ты и так во всем этом участвуешь, поэтому тебе не нужно читать.

— Даже не знаю, — раздосадовано произнес он, отворачиваясь спиной, — может это далеко не так интересно, как тебе кажется. Вдруг завтра произойдет что-то, что и рядом не лежит с твоими записями! К тому же, не забывай, мы никогда не повзрослеем, а значит, нам не так нужно все это вспоминать… Для нас ведь это все одно большое приключение, — произнес Дикен, окидывая взглядом свой стол с колбами и ретортой на огне. — Хотя я слышал, что смерть — вот единственное достойное приключение!.. — он осекся. — Трость. Надо будет вернуть ее владельцу. У нас впереди много дел…

В своих мыслях Дикен пребывал еще довольно долго. Он говорил уже скорее с Небулом, который сидел рядом и внимательно его слушал. Эйприл молчала и не перебивала, чтобы не отвлекаться и делать должные записи. Порой она чувствовала себя гораздо спокойней и уверенней, когда Дикен уходил в длинные скрюченные, как корни дерева, умозаключения, ведь только тогда он переставал обращать на кого-либо внимание.

Вечер, ночь и утро следующего дня дождь не прекращался. Хотя это уже был не тот беспощадный ливень, что смывал следы борьбы со двора. Легкий и ровный дождь бил своими каплями по крышам домов Дафиэлда. В том числе и по крыше пустого дома на другой окраине города, куда друзья вновь вернулись за вознаграждением.

Ближе к вечеру из просветов туч ненадолго выглянули лучи заходившего солнца. С ними дождь не выглядел так серо и угрюмо, скорее наоборот, свежел.

Новый день нес много неожиданностей.