Дикен Дорф. Хранитель карты

Глава 4. ТРИ МАЛАХИТОВЫХ КАМЕШКА

Дикен молча расхаживал из стороны в сторону по огромному заваленному дереву, что не первый год лежало вдали школьного сквера. Это молчание длилось уже порядка двадцати минут и Эйприл, которая все это время сидела на краю дерева и играла рукой с дымом, струящимся из трубки, немного заскучала.

— Знаешь, Эйприл, что было бы просто потрясающе?! — вдруг изрек он, буквально разрезав своим звонким голосом томительную тишину.

Эйприл резко оживилась. Еще раз в такой тишине она бы не высидела.

— Представь себе самый дальний клочок земли, а на нем большой, прямо очень большой сад! С лабиринтами, руинами и узкой речкой прямо посередине, — мечтательно проговорил он, спрыгивая с дерева. — И в этом саду были бы все времена года! Скажем, по четверти земли на каждый…

— Руины, речка — это понятно… А что за времена года? — задумалась она, когда Дикен подсел рядом.

— Ну вот смотри: часть его была бы в снегах! Всякие голые деревья, покрытые инеем, сугробы, снеговиков бы налепили. А возле замерзшей реки стоит деревянная беседка, где мы сидим, изобретаем, пьем чай, греемся возле огня.

— Ух ты! — Эйприл замерла на долю секунды, воображая все это. — А осень?

— Она бы шла сразу за зимними землями. Представь себе, как обмерзшие ветки деревьев резко сменяются на листья. Самых ярких цветов! А земля по колено ими завалена. Там постоянно дожди, ветер… То сильный, то едва заметный. И вверх их всех поднимает! А по утрам — туман, — мрачным шепотом проговорил Дикен. Его передернуло от представленной картины. — Как мы с тобой любим — густой такой! А из четверти осени в четверть лета летали бы стаи птиц.

— А на земле лета все растет и цветет, да? Деревья, кусты, трава, птенцы… И полно цветочных полян! Самых разных: красных, синих, желтых, розовых… И они все так пахнут, м-м-м. И солнце каждый день, летние дожди раз в неделю. А вода в реке такая прозрачная и чистая, что даже дно видно. Мы бы там купались! — Эйприл определенно хотела остаться в лете.

— А моя любимая земля с весной.

После этих слов Дикен снова замолчал, и Эйприл поспешила разогнать тишину:

— Было бы здорово иметь такой клочок земли! В любой момент можно было бы оказаться в зиме, в той беседке… А еще этот сад находился бы далеко ото всех, и о нем знали только мы!

— Если о нем знаем только мы, значит он и есть наш! — жадно уточнил Дикен. — Это же наш с тобой мир. Когда-нибудь мы сделаем такой…

— Ага, как?! — возмутилась Эйприл, резко прервавшись от мечтаний. — Может ты и погоду научился заказывать?

— Еще нет… Но обязательно научусь, — спокойно ответил тот. — Дело же не в погоде, а в самом месте. Где бы нас никто уже не трогал, только мы одни.

И снова оба замолчали. Каждый делал вид, что мечты о далеком месте — лишь мечты, ушедшие из головы так же быстро, как и пришли. Но в это мгновение Эйприл и Дикен перебирали в мыслях все возможные забытые людьми и Богом уголки Дафиэлда.

— Давай сделаем такое! — объявила Эйприл. Она решительно соскочила со своего места и встала прямо напротив Дикена. — Сделаем место, где можно будет проводить время, играть, мечтать, развивать свои идеи… Да вообще, все что захотим! — в ее глазах запылали знакомые огоньки. — Можно будет даже придумать свой язык, свои законы…

— Я-то не против, — соскочил следом Дикен, — но где нам найти такое место? Единственное, что приходит на ум, это болотные топи — вот там уж точно нас никто не станет искать… А если сильно повезет, то мы тоже окажемся где-нибудь в болоте, и о нашем исчезновении будут слагать легенды. И все. И ВСЕ! Больше нет вариантов… Можно еще угнать чью-нибудь лодку, найти ближайший маленький мыс или остров и обосноваться там, — странным образом язвил мальчик, — только боюсь нам спустя два заплыва расхочется туда мотаться или однажды нас поймают на краже лодки, и мы снова прославимся на весь Дафиэлд, как утопленники!

— Дикен! Я не шучу! Например, мой чердак…

— Тот, в котором мы сидели в грозу?

— Да. Я давно подумывала о нем, особенно когда ссорилась с братом, и мне хотелось куда-нибудь убежать. Я почему-то первым делом вспоминала тот чердак, — Эйприл довольно кивала головой, видя, что другу понравилась ее идея. — Надо будет только вынести оттуда все, и обустроить на свой лад!

— А как же твои родители?

— А что родители? Ну подумай сам, — начала она, — мы живем здесь с семьей уже четвертый месяц, а о чердаке никто из них даже и не думал! Я вообще начинаю сомневаться, что они знают о нем. Изнутри в него не попасть, только лезть с улицы… Никто этого делать не будет, уж поверь! К тому же та плющевая изгородь, возле окошка, прекрасно его скрывает, ты же видел.

Дикен продолжал мяться, ведь под носом засверкала такая возможность — отгородиться от всех, — хотя в то же время люди оказывались совсем рядом, прямо под ними. Дикен боялся долго молчать, да и не хотел. Одни только мечты об этом чердаке закручивали его мысли в дикий вихрь.

— Ладно, Эйприл, допустим мы там все обустроим, — после некоторого молчания заявил он. — Но нам надо будет определиться с лестницей. Мы не сможем каждый раз воровать ее у моей соседки-кошечницы!

Эйприл издала странный звук, словно запыхавшаяся лошадь:

— Ну значит, мы сделаем свою, веревочную! С каких пор ты стал таким… Даже не знаю… сомневающимся, — только она знала как ударить по самоуверенности Дикена. — Ты же знаешь, вместе мы придумаем все что угодно. Это просто блестящая идея, Дикен, там будет наш мир!

Дикен сделал паузу, будто думал, хотя в его голове уже давно все было решено.

— Ты права! — оживился он. — Я попрошу Уила, он там самый нормальный. Наверняка сделает нам такую лестницу! Единственное…

— Да что опять? — не выдержала Эйприл.

— Единственное, нужно будет придумать, как управляться с ней, ведь если мы просто повесим лестницу под окошко, ее увидят и все пропало… Провалился наш план! А если постоянно снимать и забрасывать на какой-нибудь крюк наверху… Сама думай, на это у нас уйдет полдня, — Дикен расхаживал с важным видом изобретателя вдоль заваленного дерева. — Ладно, что-нибудь придумаю. Первым делом нужно достать саму лестницу! Значит, к Уилу.

— Думаешь, он заговорит с тобой после той истории с трубкой?

— Уил-то?! Это тебе не Тофер… Вот тот будет молчать ближайшие месяца два. К тому же Уила вся эта история никак не коснулась, — успокоил ее Дикен.

Новая идея двух друзей полностью заполняла их головы. С того момента они ни разу не замолчали, чтобы просто перевести дух. Был распланирован едва ли не каждый шаг. И Эйприл, и Дикен с жадностью предвкушали предстоящее «переселение». Как они обустроят свой маленький недосягаемый мирок, как будут его создавать.

Им не терпелось увидеть реакцию остальных ребят с Первых дубов, у которых страшно чесались языки о странной дружбе. Каждый день им приходилось наблюдать Дикена и Эйприл, придумывать новые сплетни, всячески задирать, а что теперь? Что станет теперь, когда друзья вдруг пропадут из вида? Эйприл была уверена: как только они исчезнут, во дворе появится самый большой слух о похищении людей, который знали Первые дубы.

Весь последующий день был расписан и выверен поминутно. Ранним утром они условились встретиться под окнами чердака со всеми необходимыми вещами. Чтобы мистер и миссис Дорф ничего не узнали, Дикен должен был спустить свои вещи с окна. А до того момента, как проснется семья Вудуортов, им необходимо было вынести как можно больше хлама с чердака.

День выдался жаркий, и солнце успело прогреть землю после пары дождливых дней, которые были до этого. С приближением ночи, он нехотя погружался во тьму, а вместо солнца на небе цеплялась за облака желтая дуга.

— Значит рано утром, под твоим окном?

— Очень рано…

Эйприл засыпала очень долго и тяжело. Она предвкушала завтрашнее чердачное приключение. «Иметь свой собственный мир…» — думала она. То же самое думал и Дикен. Его воображение рисовало ему уютную творческую лабораторию, которую они смогут создать на заброшенном чердаке. Но в отличие от Эйприл, он даже не пытался сомкнуть глаза. Дикен бродил со свечой в тишине сонного дома, собирая все нужные вещи, которые могли бы пригодиться ему на чердаке. Он умел выполнять любую работу тихо, как сейчас, чтобы не разбудить никого из родителей. В сборах мальчик провел всю ночь, но сна так и не появилось ни в одном глазу. Да и некогда было спать: он возложил на себя важную обязанность изобретателя — придумать, что делать с веревочной лестницей.

На улице еще не начало светать, когда он услышал странные звуки под окном. Прямо под ним стояла Эйприл и, улыбаясь, что-то насвистывала. Маленькая кухонная пристройка располагалась прямо под окном соседней комнаты, и Дикен мог спокойно вылезти на ее крышу и спуститься вниз.

— Мы должны успеть закинуть наши вещи на чердак и спустить некоторый ненужный хлам оттуда до рассвета! — задыхаясь, сказал мальчик, когда они уже подходили к назначенному месту.

— Удивительно что ты вообще проснулся. Помнишь, я как-то целое утро барабанила тебе в дверь и только к полудню ты все-таки открыл.

— Да я и не спал этой ночью, готовился. Нельзя же терять столько времени на сон… Так, делаем все быстро, ставим лестницу и принимаемся за дело! — с дрожью в голосе сказал Дикен. — Положим вещи в углу наверху и посмотрим, что надо вынести в первую очередь. Я взял с собой пару свечек, у тебя должны быть спички, — сказал он, вынимая из-за пояса две белые парафиновые свечи.

Вместе с наполненными мешками они поднялись на чердак. Спустя секунды, маленькая, забитая старьем, комнатка озарилась тусклым светом. Все здесь было как тогда, когда они первый раз мокрые взобрались сюда. Даже табачный пепел, который Эйприл выбивала в тот вечер из трубки, еще лежал на полу, а взбесившаяся пыль, хаотично парящая в воздухе, словно выгоняла непрошеных гостей. В день грязевого забега они даже не могли подумать, что спустя время решат вместе обустроить этот чердак, чтобы отстраниться от всех. Тогда они просто пережидали грозу и ливень, вели бессмысленный разговор.

Как и в тот день, они какое-то время молча стояли и осматривали эту маленькую заброшенную комнатку. Наконец, Дикен решительно кинул вещи в угол и принялся копаться во всей царившей здесь неразберихе.

— Для начала нам нужна эта мебель! — заявил он, похлопав по старому письменному столу. — Он еще вполне пригодный… Из этих досок мы сделаем второй. К тому же здесь есть некоторые части от него… Вот, прекрасная столешница.

— Смотри, какая тумба, — сказала девочка, указывая вглубь завала.

— Надо будет ее немного починить, и будет в самый раз! Это вроде… Да, это скамья. Пусть и маленькая, но скамья! Немного постучать, и она как новая… Это… Похоже на разобранный стул, — Дикен указывал на небольшую круглую доску. — Только ножки прибить!

— Остальное похоже на бесполезную кучу досок, — разочарованно проговорила девочка, озирая все вокруг.

— Ну они не такие уж бесполезные. Надо подумать…

Дикен прошелся по небольшому помещению, просматривая всякие запыленные доски и деревяшки. Немного разобрал их, отодвинул стол и тумбу отдельно; спустя время он положил на стол еще несколько деревянных деталей от мебели.

— Это напоминает обломки старой печи… Точно выносить! Они нам не понадобятся. Старые подсвечники… Можно оставить несколько, хотя я и свои взял. Ладно, отнесу обратно… Хоть не придется оправдываться перед родителями, — улыбнулся он. — Вот эту доску оставим, она широкая, пригодится — повесим на стену!

— А с этими что?

— Думаю, остальное выносить… В крайнем случае мы всегда сможем где-нибудь найти нужные вещи.

Следующий час Дикен и Эйприл тихо и слаженно выносили ненужный хлам из чердачного окошка. Работы оказалось много. Пришлось хорошо попотеть с громоздким хламом. Дикен постоянно ловил себя на мысли, что с веревочной лестницей он рано или поздно бы слетел вниз головой с окошка, да еще и оказался бы придавленным каким-нибудь разваливающимся старым шкафом.

Если бы на улице Первых дубов нашлись люди, которые не спали в такую рань, то из своих окон они бы наблюдали, как через всю улицу двое детей тащат всякие разбитые тумбы, наполненные осколками глиняных черепков и старыми бумагами. Небо с каждой минутой становилось все светлее, но дома еще тихо спали мирным сном. Дафиэлд начинал новый день.

Чердак становился просторнее с каждой вынесенной вещью, а пыль не уставала оседать и взлетать снова, превращая свежий воздух в непродыхаемый смог: приходилось высовывать голову в окошко, чтобы сделать хоть маленький чистый вдох. Дикен и Эйприл работали довольно быстро, так что успели сделать больше, чем запланировали. Когда бардак в их маленькой комнатке был повержен, и она освободилась, они аккуратно передвинули стол и тумбу к стене, а пригодные доски и вещи сложили напротив, так, что теперь можно было даже немного пройтись по чердаку.

— Фу-х, ну вот, главную часть работы сделали, — довольно вздохнула Эйприл.

— Теперь бы поймать момент, чтобы заняться битьем и починкой всей той рухляди, — Дикен невольно зевнул после бессонной ночи и выматывающего утра. Они сидели на прохладной земле возле дома, вытирали лица от пыли влажными рукавами и наслаждались чистым утренним воздухом.

— Это будет не сложно! Мои родители уходят утром и возвращаются только под вечер, поэтому пока можно передохнуть и подождать.

— Вообще меня больше беспокоит соседка-кошечница, — сказал Дикен. — Она поднимет тревогу на весь район, если вдруг хватится лестницы, к которой даже ни разу не притрагивалась. Думаю, у меня как раз будет время навестить Уильяма. Нам нужна своя лестница как можно раньше! — рассуждал он.

Эйприл поднялась с земли, но Дикен ее одернул:

— Нет! — отрезал он. — Пойду один. Нам не нужны ведь очередные слухи и догадки.

— Да плевать на них! — запротестовала Эйприл, но Дикен был настроен решительно, и ей пришлось сдаться. — Ладно, буду дома.

Город уже окончательно проснулся. Все те же звуки доносились с разных сторон, те же люди сновали по сторонам, все так же не спеша мимо проезжали кебы и дряхлые телеги. Все как всегда. И не важно, маленький Дафиэлд это или густонаселенный Бруген, что находился в трех часах езды отсюда. Не важно. Все дни шли одинаково. Это не зависело от места и времени, — только от людей. Каждый ждал, что появится кто-то, прервет все это однообразие и изменит его жизнь. Но ничего не менялось, и все продолжали ждать, ведь привычка — надежда на завтра.

Эти странные мысли быстро развеялись в голове Дикена, как только перед ним из ниоткуда возник Уил. Он был словно вешалка для той растянутой грязной одежды, которая на нем висела, а через плечо Уильям держал удочку.

— Дикен? Меня ждешь? — растерянно спросил он. — А… А я…

— … А ты рыбачить собираешься, я понял.

— Ну да. А что ты тут делаешь? — поинтересовался он.

— К тебе пришел, — улыбнулся Дикен. — У меня небольшая просьба… С кем собрался рыбачить?

— Хм… Скоро подойдет Винсент! Решили выйти к маяку. Отец сказал улов хороший, прилив. Он там место для нас держит до полудня, а так не хочется!.. Представляешь, с ночи там сидит, крошки в воду кидает. Я ему говорю: «Пап, кто же в море рыбу прикармливает?» А он сразу: «Я старше, лучше знаю!» Достал. Хорошо хоть Винс… Погоди, а что за просьба?

— Ты же знаешь, для меня вся эта возня с удочками слишком скучна, — отмахнулся Дикен. — Я знаю, что ты можешь, поэтому и обращаюсь именно к тебе. Дело, значит, такое — мне позарез нужна веревочная лестница! Сделаешь?

— Ну… Сам понимаешь, надо веревки много, да и времени не меньше…

— Хорошо, чего просишь? — уверенно спросил Дикен, умоляюще склонив голову набок.

— Даже не знаю, — задумчиво пролепетал тот, ожидая предложения от приятеля.

— Ну-у-у… хочешь малахитовых камешков? Три штуки! Красивые, бирюзовые… Их еще во всякие украшения пихают. Если сможешь продать, получишь в два-три раза больше, чем тебе кто-нибудь заплатил бы за эту лестницу.

— Малахитовых? Хм… Надо подумать.

— Только не долго!

— Все, подумал! — тут же оживился Уильям. — Давай… Как принесешь, так и получишь свою лестницу! А малахит…

— Размером с боб, — договорил тот.

— Пойдет, — задумчиво протянул тот. — А лестницу…

— Ступенек на семь, — снова договорил Дикен, и, скрепив сделку рукопожатием, они разошлись.

Разумеется, у Дикена не было этих камней, но ему не представляло сложности сделать похожие — он уже не раз получал их сидя за химическим столом. Эйприл, которая все это время ожидала его дома, с радостью согласилась поучаствовать в химическом приключении.

— Сейчас ты узнаешь, откуда я беру себе реагенты для опытов! — сказал друг, когда они уже спешили в сторону моря, туда, где начиналась прибрежная пустошь и небольшой обрыв.

— Не пытайся меня заинтересовать своей химией, — умоляюще сказала она, уже видя за линией берега воду. — Из морской воды?

— Нет. То место я открыл для себя случайно, когда решил однажды исследовать прибрежные подземелья. Там наверху висели такие маленькие сосульки, и с них капали прозрачные капельки. Мне сразу стало интересно, что это такое и несколько дней я бегал в пещеры, чтобы набрать и изучить эту жидкость. Как потом оказалось, это были сталактиты — известняковые наросты, которые выделяют…

— Не продолжай, я все равно ничего не пойму, — прервала она друга. — Лучше скажи, там летучие мыши есть?

— Нет, я не видел, — обиженно отозвался он, и, воспользовавшись секундным молчанием, быстро договорил, — они выделяют щелочь!..

— Дикен! — вновь оборвала она его. — Я все равно не знаю для чего нужна эта твоя… щелочь! Не докучай… Вот скажи лучше, я ведь там еще ни разу не была, должно быть страшно? — с неподдельным блеском в глазах спросила Эйприл.

— Да не особо! Мы не глубоко пойдем, буквально на входе…

Они приближались к широким песчаным просторам, за которыми шумела прибрежная вода. Здесь сильно жарило солнце, и руки начинали гореть. Дикен какое-то время петлял в поисках старых полуразрушенных ходов, пока перед ними не возникло небольшое углубление, заполненное только темнотой и сыростью.

Около полувека назад на этом месте стояла оборонительная крепость. При третьей осаде крепость не выдержала, оставив от себя лишь несколько голых стен и бесчисленные лабиринты подземелий. На сей день любопытным жителям Дафиэлда известно как минимум четыре входа в них, и, как ни странно, только один выход. Все они переплетаются между собой в сложнейшую паутину коридоров с доселе неизведанными комнатами, темницами и просторными залами. Многие смельчаки-расхитители пытались поживиться в них, но от страха потеряться в подземных лабиринтах, бежали оттуда и больше в них не возвращались.

— Здесь мрачнее, чем я думала, — сказала Эйприл, пряча страх в голубых глазах.

— Зажигай свечу…

Темные своды пещеры прорисовались под слабым светом. У входа земля смешанная с морским песком была истоптана теми, кто отважился шагнуть в эти глухие места, но чем дальше заходил Дикен, тем меньше следов попадалось под ногами. По стенам катились капельки от сырости, а воздух был затхлый и неприятный. Эйприл постоянно глядела то наверх, то вниз, опасаясь-таки встретить летучих мышей или обычных крыс. В узких проходах эхом отдавался каждый шаг и шорох.

Они пробирались все дальше, пока на стенах не завиднелись белые маленькие наросты. Они напоминали больше снежные вулканы, с отверстием посередине, из которых на землю падали прозрачные капли. Только эти «вулканы» были наверху, и приходилось внимательно следить за ними, чтобы не попасть под капли.

— Вот мы и пришли. Будь аккуратней…

— А что если такая капелька попадет мне на голову? — испуганно спросила Эйприл.

— Ну… Проест тебе дыру в черепе и все, конец.

— Как конец?! Что это еще за щелочь?! Дикен! — ее лицо уже не выражало былой интерес, а глаза от страха забегали по белым свисающим сталактитам.

— Да успокойся, я шучу, — посмеялся он. — Ничего не будет, но все же нежелательно. Вот если бы ты меня послушала, то узнала, что эта щелочь очень слабая! — упрекнул Дикен.

Он вытащил из-под рубахи маленькую стеклянную колбу и, встав на цыпочки, поднес ее к падающим капелькам, собирая их в сосуд. Так как капельки появлялись не сразу, то он постоянно перебегал с этой колбой, чтобы собрать капли с других сосулек. Эйприл тем временем ходила за Дикеном попятам, чтоб, наоборот, оказаться под чистой сосулькой, так как не очень верила, что слова друга — шутка.

— Удивительно… И ты всегда таким образом добывал себе… Ну эту… штуку? — спросила девочка, пристально глядя за всеми действиями друга.

— Да. Из нее можно получить множество других веществ… А можно и ее саму сделать посильней! Многое можно… Сейчас она необходима для того, чтобы я мог сделать простенький малахит! Уж это я смогу.

Как только колба наполнилась почти до краев, Дикен повел Эйприл к выходу.

Спустя четверть часа они впервые взобрались на чердак, как в свое новое тайное логово. Дикен разложил на столе свою химическую посуду и какие-то реагенты, принесенные из дома. В мешке оставалось еще много подобного, но он ограничился лишь нужным. Эйприл тем временем старательно очищала их чердак от скопившейся пыли, щепок и прочего мусора, изредка украдкой подглядывая через плечо за работой Дикена. Она уже жалела о своих нелепых высказываниях про химию и только удивлялась: как из двух бесцветных жидкостей внезапно получается яркий синий… сгусток чего-то. Эйприл поспешно доделала свою работу и подошла ближе к столу Дикена.

Тот уверенно переливал жидкости из одного сосуда в другой, периодически подсыпая какие-то цветные кристаллы и порошки в растворы. Нагревал, охлаждал, взбалтывал и процеживал. Затем, оторвав какой-то клочок измятой бумаги, он отфильтровал получившуюся смесь в жестяной воронке, отставил в сторону получившийся чистый голубой раствор и гордо поднял отфильтрованный осадок вверх:

— Готово! Нужно только сделать из этой смеси три камешка, — сказал он, протягивая странную смесь Эйприл. — Не бойся, он не ядовит… Слепи, пока он влажный, а потом положи на солнце, чтоб подсохло! Уил будет в восторге, — довольно заявил Дикен.

— Невероятно, — медленно и с восхищением произнесла Эйприл. Ее лицо вытянулось от изумления, а глаза цвета малахита засияли, когда она склонилась над неизвестным ей веществом. — Покажешь как-нибудь еще эти свои превращения!

— Легко, Эйп, но это не превращения! Это простые реакции…

— Какая разница, мое слово красивее звучало, — бросила она, вылепливая пальцами ровные бирюзовые шарики. — Кстати, родителей сейчас нет, можно пока починить всю эту рухлядь!

На пять домов в округе доносились удары молотка из маленького чердака. Некоторые доски разваливались от первого же удара. Однако через полчаса была готова отличная тумба с двумя закрывающимися ящиками. Еще через какое-то время они собрали второй стол, который разместили у прилегающей стены, справа от окошка. Он условно служил письменным делам, поэтому ничего, кроме столешницы и четырех ножек к нему не прилагалось. Вбив в дубовую столешницу гвоздей, Дикен соорудил вешалку для всяких мелочей и подвесил ее на стену справа от своего стола.

— А что будем делать с этими? Тоже выносить? — спросила Эйприл, указывая на тоненькие дощечки, оставшиеся возле стены, и убирая со лба свои светлые волосы.

— Нет, из них я думал соорудить себе мольберт!

— Ты рисуешь?! — прыснула Эйприл. — Столько дружим, а я даже не слышала ничего об этом… Может, ты еще скульптуры лепишь? — усмехнулась она.

— Не смешно, захочу — и лепить буду! — отреагировал Дикен. — Иногда же знаешь, Эйп, взбредет что-нибудь в голову, например картина какая-то, и прям не выкинуть… Вот и приходится изображать. Вон в том мешке некоторые рисунки, — сказал Дикен, снова хватаясь за молоток.

Эйприл взяла в руки исписанные листы бумаги. Дикен чаще изображал моменты из своей жизни: вот она с ним веселится в школьном сквере; на следующей, серыми красками изображались кареты, пропадающие за пыльной пеленой — грязевой забег; еще на одной, была и сама Эйприл, с трубкой в руке… правда лицо было все смазано (видимо у Дикена проблемы с лицами). Подобных картин было еще с десяток.

— Ничего себе, «взбредет и приходится», — задумчиво проговорила она. — Я и не думала… Давай их развесим на стены?

— Это вряд ли! С дафиэлдскими ветрами мы их устанем собирать, — сказал тот, вбивая очередной гвоздь в податливое дерево. — Ну вот, что-то похожее на мольберт…

— Очень отдаленно, — улыбнулась Эйприл. — Но я думаю, тебе и такой сойдет! Давай развесим. Мы ведь закрываем окошко… Уже месяца два-три прошло, как мы с тобой нашли чердак, а здесь все как было, так и осталось! Не улетят, — уверяла она, примеряя к стенам разные рисунки. — Вроде все столы и стулья собраны… Можно теперь и вещи разбирать. Я буду доставать, а ты их раскладывай.

Много доставать из мешка Эйприл не пришлось: пара тетрадей с разными ненужными записями, кисеты с табаками и жутковатая коллекция корешков. Когда каждый из них появлялся на виду, она поясняла: «Это корень тюльпана, это ромашки, полыни… Это вроде… вроде лилии, вот… а это простой травы». Там были как и простые прямые, так и разветвленные в разные стороны, и луковицы, и густые клубки, больше напоминающие белые нити. Дикен долго рассматривал их, боясь даже притронуться, и, так и не поняв смысла в хранении корешков, оставил их на попечение Эйприл.

Методом простейшей считалочки она зарылась в первом мешке Дикена и вытащила перевязанную стопку книг. Большинство из них были по химии, а также немного справочников, в том числе и по растениям, и пара энциклопедий. Книги были старыми, и редкими. По-крайней мере так утверждал Дикен. За ними последовали его личные тетради, некоторые письменные принадлежности, четыре небольших металлических подсвечника и много огарков свечей.

— Я переплавляю их на новые, — пояснил он, расставляя канделябры на столы.

— Их так много!

— Да, у меня своя система, — гордо произнес он. — Каждый вечер, чтобы дольше не спать, я заставляю себя что-либо делать до тех пор, пока свеча полностью не прогорит и не погаснет…

Далее, в отдельном мешке, Эйприл обнаружила множество стеклянных и фарфоровых колб, ступок, пробирок, пузырьков, стеклянных трубочек, изогнутых в разные стороны и под разным углом, и прочей посуды. Некоторые из пузырьков были пустыми, а какие-то заполнены всевозможными жидкостями, растворами и порошками самых разных цветов. Там же лежали лабораторные увеличительные стекла.

— А ты серьезно подходишь к изучению химии, — сказала Эйприл, хмуро разглядывая причудливую трехгорлую колбу.

— Как-нибудь обязательно покажу что-то интересное…

— У тебя столько ключей?! — воскликнула Эйприл, доставая мешочек, в котором звонко бились маленькие ключики всех возможных размеров и узоров.

— Коллекция… Как представлю, что один такой открывает большую дубовую дверь, за которой может быть скрыто все что угодно! Это же невероятно!.. — увлекшись разъяснениями, мальчик не сразу заметил, как Эйприл со смущением начала коситься на него. — Не надо так на меня смотреть, я не сумасшедший! У тебя вон у самой корешки на любой вкус и цвет… а у меня ключи будут. За то время, что я их собираю, мне удалось неплохо изучить механизмы замков… А вот этот, например, когда-то открывал дверь здания здешней судейской коллегии! Ну, по крайней мере, мне так сказали…

В остальных мешках все лежало в куче: письма, обрывки чертежей, недоделанные механические выдумки Дикена, клубок из шестеренок, спутанных леской, несколько отверток разной величины, пинцет, мотки цветных ниток, складной ножик и кисточка для рисования из беличьего хвостика. Все вещи из этого неполного списка Эйприл внимательно разглядывала, прежде чем отдать другу, словно видела впервые. Когда каждая из этих вещиц нашла свое место на чердаке, он стал по-настоящему уютным. Теперь здесь можно было проводить все свободное время… И не только свободное. Чердак стал хранилищем всего, что нужно для работы, отдыха и бесед.

Ключи и корешки Эйприл развесила на большой доске с гвоздями, а на столах они разложили книги и бесценные тетради. Мольберт стоял у самой стены, слева от химического стола, заслоняя собой маленькую забитую дверцу, которая вела когда-то в дом. Напоследок Дикен прибил толстый крюк под маленьким окошком, которое было тайным входом в их отдаленный мир.

Теплый августовский день подходил к концу, и небо заливалось краской от закатившегося солнца. Дикен бродил один по улицам, с тремя голубыми камешками в кармане и мыслью о новом чердаке. В дали дороги, идущей со стороны моря, он увидел две знакомые фигуры. Худощавый Винсент бежал вприпрыжку за Уилом. На плече устало болтались удочки, а судя по легкой мешковине у них в руках, прикормка рыбы была неудачной. Дикен нагнал Уила, когда тот распрощался с младшим:

— Уил! Эй… Погоди… Ну как порыбачили? — по-дружески спросил тот, глядя на маленький улов.

— Как видишь… А я же говорил, говорил отцу! — распинался он. — Ну что, принес мои малахитовые камешки?

— Конечно! — Дикен разомкнул кулак. — Где лестница?

— Ох… — с восхищением выдавил Уил, глядя на камни. — Я сделаю себе из них амулет на шею! А не развалятся?

— Ну я не советовал бы тебе лезть с ними в воду, — признался Дикен, — или лучше покрой их какой-нибудь прозрачной смолой.

— Превосходно! Жди тут.

Уил молнией вбежал по ступенькам в дом и выбежал уже без удочки, зато с прочной веревочной лестницей через плечо:

— Так она у тебя уже была? — удивился Дикен, протягивая обещанные камни мальчишке.

— Незаконченная… Я делал ее для портовых, — признался он. — Ты же не думал, что я буду плести тебе новую. Ладно, Дикки, до скорого, — лениво сказал тот, не отрывая глаз от ладони с тремя малахитовыми камешками и, распрощавшись, скрылся за дверью.

— Не называйте меня «ДИККИ»! — процедил Дикен, хотя его уже никто не мог услышать.

Тем же вечером он и Эйприл испробовали новую вещь, забираясь на чердак. Собственно тут и настал важный момент для Дикена Дорфа, ведь в прошлую ночь он потратил немало времени, чтобы придумать фокус с лестницей. А заключался он в следующем: к нижнему концу лестницы он привязал две тонкие длинные веревки — одну переплел через плющевой занавес на стене дома, который поднимался аж до крыши, и оставил свободно висеть; а другую, поднявшись на чердак, продел через крюк под окном и тоже спустил вниз, спрятав за плющом. Таким образом, потянув за одну веревочку — лестница поднималась наверх, в окошко, а за другую — также свободно спадала вниз.

Еще вчера они только мечтали о забытом людьми уголке, а теперь они владели своим собственным маленьким мирком, вход в который знали только они и старый разросшийся плющ. Последнюю неделю лета Дикен и Эйприл провели здесь, в «своем мире». Дикен показывал девочке химические опыты и учил выращивать цветы прямо на чердаке, так что вскоре серая маленькая комнатка обрела цветущий вид. Иногда они покидали свое логово, чтобы погулять по извилистым улицам Дафиэлда или добыть очередные ингредиенты для алхимических экспериментов. Тофер, Винс, Мадлейн и прочие местные терялись в догадках. Два дня подряд они всей компанией поочередно дежурили у своих окон, чтобы хоть краем глаза зацепить пропавших. Каждый день появлялись новые версии таинственного исчезновения, и новая была туманней предыдущей.

С началом школьного года Дикен и Эйприл договорились встречаться на чердаке с первыми сумерками.

Это был их сад, со временами года…