Дикий Запад

Глава 8 ГОСТЬЯ

Проходила неделя за неделей, эпидемия гриппа шла на убыль. Как набирало силу солнце, так и жители Колорадо-Спрингс медленно приходили в себя, выздоравливая после перенесенной болезни. Но многие из них привыкли тем временем обращаться к доктору Куин за медицинскими советами в прежний пансион.

И Брайен, как всегда, носился по полям и лугам. При этом в весеннем воздухе весело развевался алый флажок, который он укрепил на палке. Внезапно его внимание привлекло какое-то движение на дальней улице. Не карета ли это, которая направляется в город? Через секунду он повернулся и помчался к городу, чтобы опередить карету.

— Почтовая карета! — закричал он, как только добежал до первых домов Колорадо-Спрингс. — Снова едет почтовая карета!

Жители города сбежались на площадь, как только услышали крик Брайена.

Первый раз после долгого перерыва карета снова прибыла в город. Все жители с огромным нетерпением ждали этого момента. За те недели, которые длилась эпидемия, люди поняли, что значит отсутствие самого необходимого в тот момент, когда это нужнее всего.

На площади, ожидая прибытия кареты, была и Микаэла. Ведь теперь она не только чисто внешне походила на жительницу города, теперь и для нее прибытие кареты стало важным событием, что в Бостоне не могло ей никогда и присниться.

Жители Колорадо-Спрингс были так заняты разбором столь горячо ожидаемой почты, что едва обратили внимание на тех, кто вышел из кареты. Дверцу открыл элегантный господин в полосатом сюртуке и цилиндре. Под мышкой он держал портфель из гладкой кожи.

За ним следовала госпожа не первой молодости, чей тщательно продуманный наряд явственно отличался от моды, принятой в Колорадо-Спрингс. Она на секунду остановилась на ступеньке кареты, нетерпеливо стуча веером по ладони, ни капли не заботясь о черном кружеве, из которого были сделаны ее перчатки. Скучающим взглядом она обвела убогую площадь.

Лорен Брей невольно загляделся на представительную даму. В противоположность местным женщинам, она выглядела как некое «явление», столь непривычны были ее повадки для маленького провинциального города.

Торговец собрал остатки своих воспоминаний о галантном обращении и подошел к незнакомке.

— Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросил он, протягивая даме руку.

Когда леди с его помощью как раз ступила на землю, Микаэла, держа в руках новую посылку с медикаментами, обернулась и увидела ее.

Она остановилась в изумлении.

— Мама! — воскликнула она и удивленно взглянула на приехавшую. — Что ты здесь делаешь?

Дама тоже, казалось, была удивлена. Она осмотрела Микаэлу сверху донизу.

— Я получила телеграмму, что ты якобы при смерти.

— Телеграмму? — Брови Микаэлы поднялись.

— Ну да, — включился в разговор Мэтью, — мы же не знали, останешься ли ты жива, когда ты заболела гриппом.

Микаэла заметила неуверенное выражение лица ее матери, которая увидела Мэтью.

— Мама, это Мэтью, Колин и Брайен, — быстро представила Микаэла детей.

Миссис Элизабет Куин широко раскрыла глаза:

— Микаэла, я вспоминаю, что ты советовалась со мной о воспитании детей, но… — Она замолчала.

— Быть может, сейчас как раз и возникли обстоятельства, когда ты мне сможешь посоветовать, — ответила Микаэла.

— Сначала я хочу найти отель и принять ванну, — сказала миссис Куин решительно.

Микаэла с сожалением пожала плечами.

— У нас здесь нет отеля. Ты можешь остановиться у нас, — предложила она. — Мне нужно только быстро навестить одного пациента. Я думаю, тебе не трудно будет подождать минутку.

— Неужели не сможет подождать пациент? — с вызовом спросила ее мать.

Микаэла про себя вздохнула. Еще когда был жив ее отец, мать не понимала, что означает профессия врача. Так или иначе, Элизабет Куин пришлось дожидаться в коридоре бывшего пансиона, пока ее дочь примет последнего пациента. К несчастью, как раз сегодня перед обедом в коридоре заблудилась любопытствующая свинья из соседнего дома, так что Микаэла боялась, что у матери вряд ли будут благоприятные впечатления от ее импровизированной практики.

Дружеское предложение Брайена скрасить ожидание — посмотреть слепую лошадь Роберта миссис Куин тоже категорически отвергла. Вместо этого она решила совершить небольшую прогулку по окрестностям. При этом она стала свидетельницей выяснения отношений между хозяином салуна Хэнком и Хоресом, которое кончилось рукоприкладством. Телеграфист хотел накоротке поговорить с Майрой, что Хэнк мог позволить только при полагающейся оплате в размере пяти долларов. У Хореса же, как назло, ничего не было.

Около полудня Микаэла со своей матерью и детьми выехала из города. В свете еще только чуть пригревающего весеннего солнца деревянный дом выглядел мирно и как бы приглашал в него войти.

— Какая идиллия! — заявила холодным тоном мать Микаэлы, когда повозка остановилась. Она вышла, поднялась по лестнице, ведущей в дом, и открыла дверь. В изумлении осмотрела она небогатое убранство: большой деревянный стол рядом со старой печью, постели обитателей дома, умывальник, на котором Микаэла разложила свои медицинские принадлежности.

— Ты хочешь мне всерьез сказать, что ты тут хорошо живешь? — спросила она дочь.

— Да, — ответила Микаэла твердо, — мы здесь живем. — При этом она обняла Колин. — К сожалению, я не могу тебе предложить ванну, — продолжала Микаэла, — только таз с водой.

— Но я и Брайен… — хотел было вмешаться Мэтью, но запнулся, увидев, что дама неодобрительно подняла брови. — Э… я хочу сказать, Брайен и я собираемся пойти поплавать в речке. Вы могли бы пойти с нами.

Судя по выражению лица миссис Куин, она не сочла возможным принять это предложение. Но она сохраняла спокойствие.

— Спасибо. Может быть, в другой раз.

— Ты идешь с нами, Колин? — спросил Брайен. Но Колин лишь молча выскользнула из рук Микаэлы и без всякого объяснения выбежала из дома.

Элизабет подождала, пока уйдут мальчики, потом обратилась к дочери:

— Мне кажется, что тебя вполне устраивают эти дети. Ты хочешь, чтобы они были с тобой?

Микаэла посмотрела открыто в глаза матери:

— Я обещала это их матери на ее смертном одре.

— Как ты могла дать такое обещание женщине, которую так мало знала? — воскликнула Элизабет Куин.

— У меня было чувство, что я знала ее всегда. — Микаэла смотрела вдаль через окно маленького дома. — Точно так же, как иной раз знаешь кого-то всю жизнь, но остаешься чужим для него.

На следующий день Элизабет Куин решила осмотреть достопримечательности города. Но уже через несколько шагов ей на пути встретился лавочник Лорен Брей и втянул ее в галантную, как он считал, беседу.

Микаэла с улыбкой наблюдала эту сцену из окна нижнего этажа бывшего пансиона.

— Вы мисс Куин? — вдруг услышала она за спиной. Элегантный господин в цилиндре и с портфелем, прибывший в почтовой карете днем раньше, стоял перед Микаэлой.

— Доктор Куин, — поправила его Микаэла. — Да, это я.

— Меня зовут Эдедиа Банкрофт. Я из Первого национального банка в Денвере, — представился господин и без промедления приступил к делу: — Мы установили, что вы без всякого на то права используете эти помещения, и я требую, чтобы вы немедленно освободили дом.

Не обращая внимания на Микаэлу, он повернулся, собираясь уйти. Перед уходом он значительно добавил:

— В случае неисполнения этого требования последует насильственное выселение.

Через секунду Микаэла стряхнула с себя оцепенение. Она кинулась вслед за этим человеком, который уже собирался нацепить на двери объявление «Вход воспрещен».

— Вы отдаете себе отчет в своих действиях? — спросила его Микаэла, по-настоящему рассердившись. — Вы закрываете единственное медицинское учреждение этого города.

— Возможно, — невозмутимо ответил чиновник. — Но только так банк может наконец продать дом с аукциона. А это единственное, что меня интересует в данных обстоятельствах.

Микаэла колебалась минуту.

— Тогда я куплю дом, — решительно сказала она наконец. — Сколько он должен стоить?

— Установлена цена в 1500 долларов, — ответил Банкрофт.

— Тогда я обращусь за ипотекой, — сказала Микаэла.

Мистер Банкрофт, погрузившись в задумчивость, погладил свою белокурую бородку.

— Вы можете предложить какие-нибудь гарантии в счет долга? — спросил он.

Микаэла развела руками:

— Мой медицинский диплом.

— Но вы женщина, — заметил банковский служащий, — а за практику женщины-врача мы ничего не можем дать. Можно было бы выйти из положения, если бы вы были замужем. Тогда я, может быть, смог бы заключить договор с вашим мужем. Всего доброго, мадам.

Господин едва заметно приподнял цилиндр и удалился.

Минуту Микаэла стояла неподвижно, как громом пораженная. Не впервые доводилось ей как женщине-врачу сталкиваться с подобными нападками. Но в этот раз речь шла не о ней лично, а о благополучии целого города.

Какие-то крики донеслись с соседней улицы. Не имея возможности дальше обдумывать свои неприятности, Микаэла поспешила туда, откуда доносились эти крики. Мастерскую кузнеца окружили зеваки.

Микаэла пробивалась через толпу.

— Пропустите меня! — кричала она, пока наконец не достигла цели.

Кузнец Роберт катался по земле. Лицо его было искажено от боли, а по его крикам можно было понять, какие нечеловеческие мучения он испытывает. Возле него сидел на корточках Салли. Он накрыл кузнеца плотной попоной.

— Вероятно, произошел взрыв в дымовой трубе, — сообщил он врачу. — Его одежда обгорела.

Микаэла торопливо огляделась.

— Джейк, — сказала она затем цирюльнику, который уже был возле того места, где произошел несчастный случай. — Мы должны доставить его к вам.

— Мне очень жаль, мисс, — посочувствовал Джейк Сликер, — но это не получится.

— Почему?

— Понимаете, я должен думать о моих клиентах, и…

Лицо Микаэлы вспыхнуло от гнева. Ни одному жителю города Роберт никогда не отказал в помощи. Именно он, когда разразилась эпидемия гриппа, не только изготовлял гробы, но в любое время оказывал мертвым последние услуги. Неужели можно отказать в помощи тяжело раненному человеку только из-за цвета его кожи?

— Священника! — перемежал выкриками стоны боли Роберт. — Приведите священника. Он должен сказать мне, попаду ли я на небеса.

Микаэла твердо посмотрела на мученика. Она собралась с силами.

— Вы не попадете на небо, Роберт, — сказала она со всей возможной убедительностью. — По крайней мере, не сразу. Сейчас вы попадете ко мне.

Салли и Мэтью положили находящегося в полубессознательном состоянии Роберта на кровать Микаэлы. Она сразу принялась разрезать рубашку, чтобы иметь возможность обработать раны. При этом она обнаружила шрамы, исполосовавшие его тело. Эти рубцы говорили о многом: они были вечным напоминанием о том времени, когда Роберт был рабом.

В полдень Микаэлу насторожил цокот копыт. Она как раз была занята стиркой, а Роберт, который на редкость спокойно перенес обработку ран, спал.

К деревянному домику подъехала повозка. Микаэла узнала Грейс, ближайшую помощницу миссис Олив. Эта молодая чернокожая женщина, считала Микаэла, по праву носила имя «Грейс» note 4, потому что она излучала привлекательность, грацию и дружелюбие. Микаэла не слишком удивилась, увидев ее здесь. В разных концах Колорадо-Спрингс возникали слухи о том, что она время от времени привозила одиноко живущему Роберту небольшие пакеты с домашней снедью. И слухи эти были вполне правдоподобными.

— О, Грейс! — приветствовала ее молодая женщина. — С вами, надеюсь, все в порядке?

Грейс остановила повозку и вышла.

— Нет, нет, — ответила она, стеснительно проводя руками по юбке. — Я, э… хотела бы повидать Роберта.

Микаэла понимающе ей улыбнулась.

— Я посмотрю, не спит ли он, — сказала она и взялась за дверную ручку.

Но Грейс задержала ее.

— Ожоги, — спросила она, — они очень серьезные? Микаэла взглянула в темные глаза женщины.

— Да, — сказала она тихо, — они очень опасны. Еще до того как Грейс вошла в комнату, Роберт начал сердиться.

— Уходи! — закричал он ей, когда она показалась в двери. — Я не хочу тебя видеть.

— Но ведь я проделала всю эту дальнюю дорогу, чтобы увидеть тебя, — возразила Грейс.

— Я сказал: уходи! — снова закричал Роберт и попытался подняться.

— Грейс, может быть, вам лучше прийти снова в другой раз? — предложила Микаэла, пытаясь одновременно уложить кузнеца на подушки. — Лежите, пожалуйста, — уговаривала она его, — у вас еще совсем свежие раны.

Потом она быстро спустилась к Грейс, которая уже влезала в свою повозку.

— Не принимайте это на свой счет! — крикнула ей Микаэла. — Он не может вынести, что вы видите его слабость.

— Он не первый человек, которому следует понять, что не бояться показать свою слабость означает лишь силу, только в другой форме, — ответила Грейс. Сказав это, она уехала.

В этот момент в комнату вошла мать Микаэлы. На ее лице можно было увидеть смешанное выражение гордости и насмешливой снисходительности.

— Может, ты заметила, что Колин в последнее время стала немножко странной? — спросила она неожиданно.

На минуту Микаэла задумалась. Колин действительно в последние дни была непривычно замкнута.

— Да, похоже на то.

— Ну, — начала протяжно Элизабет, — она уже два дня как стала молодой женщиной, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Микаэла удивленно подняла брови:

— Но ведь она еще так молода.

— Не моложе, чем ты была, — ответила миссис Куин и посмотрела вдаль. — Ты и в самом деле целиком дочь своего отца. Он тоже видел только то, что происходило с его больными, но никогда не видел того, что случалось в его собственном доме.

Микаэле нечего было ответить на этот упрек.

— Однако между практикой твоего отца и твоей здешней есть серьезное отличие, — наставительно продолжала Элизабет. — У отца по крайней мере не было необходимости осматривать пациентов в жилых комнатах и класть их в собственную постель.

Микаэла глубоко вздохнула.

— Неужели ты действительно думаешь, что мне приятно работать в таких условиях? Я сразу купила бы пансион и организовала бы нормальную практику. Но мне не дают ипотеку.

Элизабет не пыталась сдержать насмешку.

— Еще бы. Что ж тут удивительного?

— Я — врач. Я работаю так же хорошо, как любой коллега-мужчина, — ответила Микаэла. — У меня есть свои пациенты.

— Пациенты, — повторила язвительно миссис Куин. — Эта толпа полудикарей, которые расплачиваются курами, свеклой и картошкой? Знал бы об этом твой отец! — Она бросила взгляд на небо и пошла прочь.

В то время как Микаэла следующим утром делала в городе покупки, а дети помогали миссис Олив на ранчо, миссис Куин прогуливалась недалеко от дома. Она разглядывала заложенный с любовью маленький сад, в котором уже начали цвести помидоры.

— У моей жены сад был на этом же месте, — раздался вдруг голос за спиной у миссис Куин.

Она обернулась в изумлении. Перед ней стоял Салли, которого она совсем недавно в разговоре с дочерью назвала дикарем. Однако при ближайшем рассмотрении он производил до некоторой степени благоприятное впечатление.

— Ах, — ответила ему, изумившись, Элизабет, — вы здесь жили?

Салли кивнул:

— Я построил этот дом своими руками.

— Почему же вы уехали отсюда? — осведомилась заинтересованно миссис Куин.

— Моя жена умерла при рождении нашего ребенка, — объяснил длинноволосый человек. — Ребенок умер вместе с ней.

— О! — Миссис Куин казалась искренне растроганной. — Это, должно быть, было для вас ужасно. Тем более я вам очень благодарна за то, что здесь может жить моя дочь.

Салли кивнул.

— Да, конечно. Знаете, — продолжал он, — если бы уже тогда у нас здесь был такой врач, как ваша дочь, быть может, мои жена и ребенок были бы живы. — Он позвал свистом свою овчарку. — Всего доброго, миссис Куин. Пожалуйста, передайте от меня привет Роберту.

Элизабет смотрела вслед мужчине, пока он не исчез за холмом. Потом она снова пошла к дому, чтобы присмотреть за пациентом.

По пути из города к дому Микаэлу осаждало множество бестолковых мыслей. Только что она встретила на почтовой станции мистера Банкфорта. Он как раз отправлял телеграмму в Денверский банк, в которой сообщал о том, что освободил пансион. С этого времени можно было объявлять аукцион. Теперь ей негде будет принимать больных.

Разбитая, она вернулась домой. Миссис Куин сидела у постели Роберта.

— У него поднялась температура, — сообщила она дочери, вытирая лицо кузнеца смоченным в воде платком.

Микаэла обессиленно опустилась на стул. На какое-то мгновение она закрыла лицо руками.

— В этих условиях я не могу должным образом заботиться о моих пациентах. Человек с такими повреждениями нуждается в покое. И надо иметь возможность вымыть его, как полагается.

Она поднялась и беспокойно начала ходить по комнате. Потом она вдруг открыла ящик комода и вынула оттуда конверт, надела шляпу и накинула жакет.

— Куда ты? — спросила ее обеспокоенно мать.

— Обратно в город, — ответила дочь. — Мне необходимо срочно уладить дела.

В салуне было полно дыма. Микаэла едва могла увидеть свою руку, поднесенную к глазам. За стойкой болтался без дела Хэнк. Перед ним взгромоздился Хорес.

— Вот пять долларов, — сказал телеграфист со всей энергией, на какую был способен, и положил деньги на стол. — Можешь сосчитать. Но теперь я наконец хочу поговорить с Майрой.

Микаэла увидела мистера Банкрофта. Он сидел за неприбранным столом и приводил в порядок свои бумаги. Микаэла решительно подошла и села напротив него.

— Я хотела бы купить этот пансион, — сообщила она ему. — Речь идет о благополучии целого города.

Банкрофт с сомнением взглянул на нее.

— Благополучие города вам уже кое-чего стоило. И я не думаю, чтобы у вас нашлось столько денег.

Микаэла раскрыла сумку и вынула конверт. Она пересчитала на столе десять стодолларовых банкнот.

— Я даю вам тысячу долларов задатка. Банкрофт немного придвинулся к ней.

— Но цена составляет полторы тысячи долларов.

— Тогда дайте мне ссуду, — требовательно сказала Микаэла. — Моя профессия является поручительством за возврат этой суммы.

— Первый национальный банк относится к этому иначе. — Банкрофт покачал головой. — Мы же не сумасшедшие.

Микаэла поднялась.

— Вам и не надо быть сумасшедшими, — ответила она резко. — Только немного человечными.

Очень скоро повозка, в которой Микаэла совершила напрасную поездку в город, возвратилась обратно. Возмущение, разочарование, но прежде всего отчаяние заставляли ее гнать лошадь. Еще издали Микаэла увидела свою мать, которая как раз собиралась снимать белье с веревки.

Микаэла подошла к ней.

— Мне нужно тебя о чем-то спросить, мама. Я хотела бы купить пансион, чтобы сделать из него больницу. Нам необходимо срочно иметь здесь медицинское учреждение. Но я должна заплатить наличными.

Миссис Куин, которая до этого была целиком сосредоточена на белье, услышав это, обернулась к дочери:

— Сколько это стоит?

— Полторы тысячи долларов, — ответила Микаэла. — Тысяча у меня осталась еще от моего наследства, — быстро добавила она, когда увидела, как мать в испуге отпрянула.

— Микаэла, я тебе еще никогда ни в чем не отказывала, — начала миссис Куин. — Но ты не можешь требовать от матери, чтобы она поддержала дочь в ее намерении стать несчастной.

Глаза Микаэлы сузились.

— Почему ты не можешь понять, что я не такая, как ты? — спросила она. — Почему ты требуешь, чтобы я вела точно такую же жизнь, как ты?

— О нет, Микаэла, я этого не требую, — ответила ей мать, горькие складки обозначились вокруг ее рта, — потому что я не имею права на это. Я всего лишь жена без мужа и мать без дочери. — С этими словами она повернулась и вошла в дом.

К вечеру у Роберта значительно поднялась температура. Несмотря на все усилия Микаэлы, он начал бредить. Его снова преследовали видения прошлой жизни в рабстве. Микаэлу охватила тревога за пациента.

В этот момент в дверь постучали, и вошла Грейс. Она нервно перебирала руками бант на своем платье.

— Я… я хотела бы увидеть Роберта и узнать, как он себя чувствует, — объяснила она, смущаясь.

— Хорошо, что вы пришли, — ответила Микаэла. — Я довольна, что вы не обиделись на его слова. К сожалению, ему стало хуже.

Грейс села на стул возле Микаэлы.

— Я слышала об этом, — сказала она, опустив голову, — и я не могла больше выдержать. Я должна его увидеть. — Она закрыла глаза, и по ее темной щеке покатилась слеза. — Иногда нас обижают и даже оскорбляют самые близкие люди. Это тщеславие и мелочность. После смерти моей матери я дала себе клятву, что я никогда не стану скрывать от человека, как он мне дорог, иначе может быть поздно. Поэтому я пришла.

Микаэла тоже закрыла глаза. В ее отношениях с матерью никогда не было ни теплоты, ни даже привязанности. Они всегда воспринимали жизнь по-разному. Ее мать попросту не могла понять желания и мечты юной девушки. Конечно, Микаэла помнила о своем долге дочери перед матерью, но не могла по-настоящему полюбить ее.

— Доктор Куин, — сказала Грейс голосом, полным слез, — вы должны его спасти.

Брайен отодвинул занавеску.

— Она спасет ему жизнь так же, как спасла мою. — И он с гордостью посмотрел на миссис Элизабет, на коленях которой сидел, уютно укрывшись одеялом. — Если ты не знаешь никаких историй, то я расскажу тебе историю про красивую докторшу, которая вылечивает всех людей и любит меня точно так же, как моя настоящая мама.

Роберт проснулся на следующее утро после лихорадочного сна. Он повернул голову.

— Грейс? — спросил он неуверенно и с удивлением посмотрел на молодую женщину.

— Роберт, — радостно вскричала Грейс, — ты меня узнаешь?

Кузнец выглядел немного смущенным.

— Конечно. Неужели ты думаешь, что я потерял разум?

— Он снова в полном сознании, — радостно сообщила Грейс Микаэле, которая тоже подошла к кровати.

— Вы заново родились, Роберт, — сказала мягко Микаэла. — У меня было с вами много хлопот.

— Да, это так, — подтвердила миссис Куин, которая вышла из-за своей занавески в дорожном платье. — Она сделала что могла и добилась успеха. И я рада, что еще перед отъездом застаю вас на пути к выздоровлению. — Мать Микаэлы растроганно улыбнулась.

В этот момент дверь открыл Мэтью.

— Повозка готова. Если вы не хотите опоздать к почтовой карете, нам надо выезжать.

Прежде чем Микаэла успела попросить, Грейс заверила ее, что присмотрит за Робертом, пока она вместе с детьми проводит миссис Куин в город.

Карета уже ждала в центре Колорадо-Спрингс. Миссис Куин отдала свои чемоданы, чтобы их укрепили снаружи, а сама поднялась с помощью Лорена Брея в карету.

Микаэла протянула матери руку на прощание.

— У тебя все есть, что может понадобиться в дороге? — спросила она заботливо.

— Да, дитя мое, больше, чем нужно, — ответила миссис Куин. Она смотрела на дочь с нежностью. — Твой отец гордился бы тобой, — сказала она в заключение.

— Я была бы счастлива, если бы могла доставить радость и тебе, — ответила Микаэла, глядя в землю.

— Вот. — Миссис Куин протянула дочери конверт. — Открой его.

— Что это? — спросила Микаэла, открывая конверт. Но в тот момент, когда она вынула пять стодолларовых купюр, карета тронулась с места.

— Мама! — закричала Микаэла и побежала вслед за каретой.

— У врача должна быть клиника! — крикнула миссис Куин в открытое окно. Потом она махала дочери и ее семейству, пока карета не выехала из Колорадо-Спрингс и не пропала вдали из виду.