Дикое животное и человек

Глава XIX Много ли ума надо опоссуму?

В моем школьном учебнике по естествознанию была забавная картинка, которая запомнилась мне на всю жизнь. На ней была изображена мамаша-опоссум, несущая на спине своих детенышей. Длинный хвост ее был загнут кверху и вперед, нависая горизонтально над спиной, а маленькие опоссумята зацепились за него своими тоненькими хвостиками, чтобы ненароком не свалиться.

И вот только совсем недавно я узнал, что эта картинка — чистейший вымысел и что принадлежит она известной франкфуртской художнице Анне Марии Сибилле Мериэн (1647–1717), нарисовавшей ее 250 лет назад. Художница провела несколько лет (с 1699 по 1701) в Суринаме, в северной части Южной Америки, где рисовала различные виды местных цветов и насекомых; рисунки эти еще по сегодняшний день вызывают восхищение у каждого, кому их приходится видеть. Однако большинство рисунков было опубликовано только после смерти художницы ее дочерью. На последней странице книги можно увидеть картинку, где под веткой с сидящими на ней насекомыми изображен и опоссум, причем та самая злополучная мамаша-опоссум с детишками на спине. Но хвост ее, за который уцепились своими крохотными хвостиками детеныши, направлен не вперед, а горизонтально назад. Однако за прошедшие с тех пор десятилетия и даже столетия картинка не раз перерисовывалась для различных изданий, и можно проследить, как ее постепенно видоизменяли, «подправляли» и «улучшали», пока хвост мамаши-опоссума не превратился в настоящий поручень над ее спиной, за который детишкам замечательно удобно держаться. Есть даже фотографии подобного же рода, однако сняты на них всегда только чучела, изготовленные в музеях, по-видимому, по этим же образцам.

С тех самых пор как мы, европейцы, знаем, что такое опоссум, а именно с 1500 года, он неизменно будоражил наше воображение и давал пищу для самых невероятных фантастических измышлений. Но за последние десятки лет в Америке так тщательно исследовали биологию и образ жизни этого животного, как ни у одного другого сумчатого на Земле. И тут выяснились такие удивительные подробности, которые поначалу действительно можно принять только за вымысел.

Надо сказать, что уже тогда, когда испанский путешественник и натуралист Пинсон привез из недавно открытой в то время Бразилии самку опоссума с детенышами в набрюшной сумке, это вызвало в Испании подлинную сенсацию. Даже правящие в то время монархи — Фердинанд и Изабелла — пожелали убедиться в существовании подобного чуда природы и собственноручно залезали своими царственными перстами в сумку опоссума…

И действительно, нигде во всей Европе, Азии, Африке, ни на Яве, ни на Суматре, ни на Филиппинах нет и в помине сумчатых животных. Найти их можно только в обеих Америках, в Австралии, на Тасмании и некоторых близлежащих к ней островах. Но в то время как в Австралии до сих пор еще проживает 150 видов сумчатых животных, опоссум в Америке, как, впрочем, и многие другие «устаревшие», «несовременные» формы животных, попал в невыгодные для себя условия и стал постепенно вымирать; становился все малочисленнее, а кое-где практически исчез и вовсе.

Может быть, у него не хватило смекалки приспособиться к новым условиям, как это делали другие млекопитающие? Ведь опоссум слывет явно туповатым животным. Мозг опоссума весит всего лишь пятую часть мозга кошки. А ведь по общему весу тела обоих животных примерно одинаковы.

Ho вот с 1920 года опоссумы начали вновь завоевывать Северную Америку, продвинувшись далеко на север. Теперь ежегодно на пушной рынок США поступает от 2 до 3 миллионов их шкурок.

Первое, что инкриминировалось опоссумам в книгах о только недавно открытом континенте — Америке, — это то, что они дурно пахнут. То есть просто жутко воняют. Запах этот проникает якобы сквозь дерево и камень, а индейцы, понюхав его, падают замертво на землю. Если опоссум приблизится к какой-нибудь деревне, жители вынуждены ее поспешно покинуть… Затем опоссуму приписывался такой фокус: поймав маленькую птичку, он кладет ее на землю, а сам повисает над ней, зацепившись хвостом за сук. Как только какая-нибудь хищная птица, желая поживиться добычей, подлетит к ней, опоссум отпускает сук, падает на хищника сверху и — «одним махом двоих побивахом». В довершение всего утверждалось, что животные эти спариваются через нос, а самки «вдувают» затем новорожденных в свою сумку…

Что касается дурного запаха, то тут верно лишь одно — что опоссумы действительно большинству животных не по вкусу или, во всяком случае, не являются для них лакомым блюдом. Возле или внутри лисьей норы никогда не найдешь косточек опоссума. Если же собака поймает опоссума, она перегрызет ему хребет, встряхнет пару раз хорошенько и бросит мертвого зверька на землю, в то время как лесного сурка она в аналогичных обстоятельствах наполовину слопает, а остаток еще и закопает «про запас». И тем не менее, в особенности в южных штатах США, опоссум считается национальным блюдом, причем едят его с гарниром из батата. Правда, некоторые люди советуют при этом больше нажимать на батат, а не на жаркое… И все же имеются фотографии, на которых можно увидеть президента США Франклина Д. Рузвельта за поеданием жареного опоссума.

То, что опоссуму удается даже с малым количеством мозгов выживать в борьбе за существование, объясняется все же не столько его дурным запахом, сколько его необычайной живучестью. Так, если повнимательнее рассмотреть коллекции скелетов опоссумов в различных музеях, то можно обнаружить на них огромное множество сросшихся переломов, от которых другие млекопитающие, одинаковых с опоссумом размеров, безусловно погибли бы. Ни одно из них не смогло бы перенести столько травм! К тому же опоссумы очень ловко прикидываются мертвыми. У американцев даже есть выражение «to play opossums», что означает «изображать опоссума», то есть «притворяться мертвым». Такое поведение в минуту опасности довольно широко распространено в животном мире: умеют прикидываться мертвыми и птицы, и пресмыкающиеся, земноводные и членистоногие, но среди них нет ни одного, которое бы пользовалось в Америке такой популярностью, как опоссум. Опоссум в подобных случаях остается лежать на боку с закрытыми глазами и полуоткрытым ртом, из которого вываливается язык.

Какой-то мальчишка подобрал однажды на дороге мертвого опоссума; неся его за хвост и размахивая животным из стороны в сторону, он протаскал свою находку в течение двух часов, пока наконец, перелезая через забор, не заметил, что «мертвое» животное старается ухватиться за забор лапами…

Если опоссум и не использует собственный хвост в качестве поручня или якорной стоянки для сидящих на его спине детенышей, то тем не менее способен транспортировать с его помощью листву и траву для утепления своей норы. Он подгибает хвост под себя, пропуская его между ногами вперед, затем набирает полный рот зелени и запихивает шесть, а то и восемь порций меж животом и хвостом. Придерживая таким способом поклажу, он затаскивает ее в свое жилище. Но никоим образом опоссумы не способны крепко-накрепко ухватиться хвостом за сук и повиснуть на нем вниз головой, как это делают некоторые обезьяны. Используют они его во время лазания только затем, чтобы придерживаться за ветки и не потерять равновесия. Повиснуть же, прочно уцепившись одним лишь хвостом, опоссумы не в состоянии.

В прошедшие геологические эпохи Земли сумчатые были распространены почти по всей планете. Еще Кювье в 1820 году находил их ископаемые останки в меловых отложениях под улицами Парижа. Когда доктор Барнум Браун вырыл из земли в канадской провинции Альберта целый скелет рогатого гигантского динозавра, то есть пресмыкающегося, то рядом с ним он нашел останки и современного ему вымершего сумчатого. Его крохотные косточки вызвали у палеонтологов куда больший интерес, чем огромный костяк динозавра! Потому что маленькое сумчатое относилось к самым первым млекопитающим, появившимся рядом с рептилиями на земном шаре. Именно поэтому ему и дали научное название «Eodelphis», то есть «заря опоссума». Потому что маленькое сумчатое животное относилось именно к опоссумам.

Сегодняшние опоссумы еще не распространились столь далеко к северу, чтобы добраться до Канады, — ведь их подлинный дом находится на юге. Зиму они переносят плохо, хотя и не впадают в настоящую зимнюю спячку, как сурки. У опоссумов зимой нередко отмерзают кончики ушей или хвоста, что им, впрочем, не мешает жить дальше.

В то время как у лошади беременность длится около года, у козы — пять месяцев, у собак и кошек — около двух, у кролика — один, а у болотного бобра — больше четырех, опоссуму достаточно всего 13 дней, чтобы произвести на свет свое потомство. Правда, по новорожденным и видно, что это настоящие недоноски. Их скорее назовешь эмбрионами, чем новорожденными детенышами: шесть штук весят вместе один грамм, а на чайной ложке их помещается целых 24! Вес одного детеныша равняется одной десятитысячной части веса матери, он слепой, голый, с недоразвитыми задними конечностями. Так что роды мамаше-опоссуму не доставляют особого труда. Даже если детенышей бывает за один раз до 25 штук (что случается нередко!), все равно они появляются на свет в течение каких-нибудь пяти минут.

Многие сотни лет оставалось загадкой, каким образом такое недоношенное малюсенькое существо добирается из родовых путей до сумки матери, расположенной на животе. Много вокруг этого было споров и догадок, точно так же как и вокруг кенгуру. Одним казалось, что они видели, как мамаша-опоссум хватала малышей зубами или губами и сажала к себе в сумку, другие утверждали, что самка в момент родов сгибается почти пополам, так что родовое отверстие приходится прямо против широко растянутой брюшной сумки и детенышу остается лишь, ухватившись ртом за один из сосцов, повиснуть на нем.

Что касается кенгуру, то с ним все стало ясно 25 февраля 1906 года, когда некто Герлинг сумел пронаблюдать у своей «домашней» самки кенгуру весь процесс появления на свет детеныша от начала и до конца. Он увидел, как маленький «недоносок» с огромным напряжением в течение получаса пробирался по шерсти живота матери и заполз наконец в набрюшную сумку, где и исчез, мать ему при этом почти ничем не помогала. В 1933 году одному посетителю Галльского зоопарка тоже удалось пронаблюдать аналогичный случай. Только с той разницей, что на сей раз самка расчищала дорогу маленькому путешественнику, старательно прилизывая шерсть на его пути в сумку.

И вот наконец 6 февраля 1920 года выяснилось и то, как это все происходит у опоссума. Пронаблюдать весь процесс на сей раз удалось преподавателю Техасского университета доктору К. Г. Гартману. Он увидел, как крохотные эмбрионы опоссума без всякой помощи со стороны матери самостоятельно проползали восемь сантиметров, отделявшие их от сумки, цепляясь изо всех сил за шерсть своими передними, хорошо развитыми лапками. Ползли они медленно, с огромным трудом, похожие скорее на червей, чем на млекопитающих. От того, сумеют ли они достичь спасительной сумки, зависит их жизнь, и, по всей вероятности, добрая половина их, будучи не в силах удержаться, падает на землю.

Между прочим, доктору Гартману принадлежит большинство разгадок тайн биологии и образа жизни опоссума. В 1952 году была издана его книга об опоссумах.

Если детеныш достиг теплой сумки матери — он преодолел первую и наибольшую трудность в своей жизни. В сумке имеется 13 сосцов, и мамаша-опоссум может по своему усмотрению открывать и закрывать сумку, плотно стягивая ведущее в нее отверстие. Ho, когда сумка закрыта, в ней скапливается плохой воздух — он содержит 6 процентов углекислого газа. Остается только удивляться, как маленькие опоссумы способны эдакое выдержать!

Лишь спустя десять недель они начинают выползать из сумки и довольно ловко ползать по шерсти матери без всякой помощи с ее стороны, а достигнув возраста трех-четырех месяцев, становятся уже совершенно самостоятельными. Две трети их питания — продукты животного происхождения: насекомые, мыши, личинки майских жуков, дождевые черви и даже жабы, которыми другие мелкие хищники обычно брезгуют.

Поскольку продолжительность жизни у опоссумов весьма мала — не больше двух лет, то им приходится интенсивно размножаться: самка дважды в год приносит детенышей. Не так давно Глену Сандерсону из Иллинойса удалось проделать совершенно потрясающий опыт: он пометил крошечных эмбрионов еще в сумке матери для того, чтобы потом иметь возможность отличить их во взрослом состоянии от других; он под лупой удалил каждому из них по одной фаланге на десяти пальцах задних конечностей, причем в различном порядке. Это помогло ему впоследствии выявить немаловажные детали и особенности в образе жизни опоссума. Так, например, выяснилось, что у них бывает одинаковое число самок и самцов и что на одном квадратном километре может обитать 100 особей.

Хотя все сумчатые животные и без того считаются не слишком-то сообразительными, опоссум среди них занимает особенно незавидное место по своим умственным способностям — это животное явно «туповатое». Так, Г. X. Нойманн проделывал следующие опыты. Он приучал гигантского кенгуру и опоссума искать корм в двух коробках с различными геометрическими фигурами на крышках. Например, на одной — кружок, а на другой — треугольник, и корм всегда под треугольником. Кенгуру быстро выучился различать семь таких пар коробок и искать корм только под нужной крышкой. Опоссуму же едва удавалось запомнить две такие пары, и то нетвердо. В то время как кенгуру еще дольше чем пять месяцев спустя помнил, под каким знаком следует искать лакомство, а под каким нет, опоссум уже через четыре недели позабыл и перепутал все начисто.

В зоопарке у профессора Хедигера австралийский опоссум упорно восседал на горячей трубе парового отопления, несмотря на то что в его распоряжении находилось достаточно много деревянных приспособлений для лазания. На всех четырех лапах и на голом хвосте у него образовались тяжелые ожоги, но он упрямо продолжал залезать именно на трубу отопления. Причина, видимо, крылась в том, что там высоко, под самым потолком, где проходила труба, животное чувствовало себя в большей безопасности, скрытым от посторонних глаз.

Ho если так подумать, то ведь ни труба парового отопления, ни черно-белые фигуры на картонных крышках не относятся к предметам, встречающимся опоссумам в их обычной жизни. Они попросту не играют для них никакой роли. А то, что эти сумчатые достаточно хорошо оснащены для своего существования в нашем мире, они за последние четыре десятка лет доказали не только в США, но и в Новой Зеландии. С самого начала освоения Новой Зеландии у попадающих туда европейцев наблюдается какая-то удивительная тяга завозить самых различных животных из всех частей света и там их акклиматизировать. Завезенных туда американских опоссумов вскоре стало уже слишком много. В 1947 году впервые был разрешен их свободный отстрел.

Опоссумов в США сейчас уже около 20 миллионов, и говорят, что ежегодно поголовье их увеличивается еще на 6–7 миллионов. Плотность заселенности достигла уже 100 голов на каждый квадратный километр. Считается, что они весьма существенно вредят деревьям.

Так что, как видите, можно неплохо обходиться даже совсем скудным количеством мозгового вещества, и не только в политике…