Дикое животное и человек

Глава IV Рыси, возвращайтесь назад!

Удивительные находки стали попадаться в марте и апреле 1959 года в районе озера Бодензее, вокруг местечка Мескирх у Уберлингина. Это были мертвые косули, у которых головы почему-то были отрезаны и куда-то запрятаны. Уже заподозрили было, что это дело рук каких-то садистов, но тут лесничий Хайгле рано утром, на рассвете, обнаружил злоумышленника: перед ним стояла самая настоящая рысь. Их разделяло всего каких-нибудь четыре метра, поэтому лесничему удалось хорошо разглядеть и кисточки на ушах, и короткий хвост, и бакенбарды, и даже темные пятна на шкуре. Какое-то мгновение зверь пристально разглядывал человека, а затем бесшумно исчез в кустах.

По свидетельству охотника А. Берглунда, в Швеции появление рыси тоже замечают именно по находкам обезглавленных жертв, в особенности если это косули.

Ho каким образом рысь попала в окрестности Бодензее? Может быть, удрала из какого-нибудь зоопарка или странствующего зверинца? Или сбежала при перевозке животных по железной дороге? Вообще-то подобное вполне возможно. Сбежали же в 1936 году три рыси из мюнхенского зоопарка «Хеллабрунн», и никто не поднимал по этому поводу особого шума. Одна из беглянок прожила на воле по крайней мере до 1950 года, что было доказано очевидцами. И что немаловажно: за это время рысь ни разу не нанесла ущерба домашнему скоту. Тем не менее последние рыси в Баварии были застрелены еще в 1850 году, в Вюртемберге — в 1846-м, а в соседней Швейцарии последний представитель этих «джентльменов удачи» испустил дух в 1872 году в районе Граубюндена.

С тех пор от рыси осталось лишь одно воспоминание в немецком языке, а именно когда кто-то обладает очень острым зрением, то о нем говорят, что у него «рысьи глаза». На необычайную остроту зрения у рыси указывал еще старый доктор Конрад Геснер в своей «Книге о зверях», вышедшей в Цюрихе в 1557 году. «Своими глазами она зрит сквозь древо и камень», — пишет автор. И дальше утверждает уже совсем фантастические вещи: якобы рысь так тщательно зарывает свои экскременты для того, чтобы из них впоследствии получились драгоценные камни…

Так что же, у рыси и на самом деле такое уж сказочно острое зрение? Вольдемару Линдеманну удалось досконально изучить этот вопрос, работая в тридцатых годах в Беловежском заповеднике, в польском девственном лесу. В свое время и в этом национальном парке — всемирно известной родине зубров — старательно истребили всех крупных хищников — рысей, медведей и волков. В результате чрезмерно размножились косули и олени, которые начали повреждать в больших количествах молодые деревца, и, так как больше никто не «выбраковывал» слабых и больных особей, они стали вырождаться: у оленей сейчас редко можно встретить роскошные ветвистые рога, и поэтому у охотников исчезло желание за ними охотиться; таким образом, численность копытных начала угрожающе нарастать…

Польша после Первой мировой войны приняла решение вновь заселить девственный лес животными. Рыси и волки сами пришли из соседних с Беловежской пущей областей, а медведей, правда не без некоторых трудностей, удалось привезти туда из зоопарков. Сотня рысей, живущих теперь в пуще, ежегодно с ноября по март режет от 200 до 300 больных и слабых косуль и оленей. Это составляет примерно 10–15 процентов от всего их поголовья.

Рысь умерщвляет свою добычу молниеносно, перекусывает шейные позвонки и потом зачастую отделяет голову от туловища и прячет ее в какое-нибудь укромное место. Так что смерть в лапах такого хищника, как рысь, во многих случаях наступает даже быстрее, чем от пули охотника.

Рысь способна в течение четырех — шести часов проглотить до 5 килограммов мяса. Так что с тех пор, как в Беловеже снова появились волки и рыси, численность косуль и оленей сократилась, но вовсе не катастрофически. Просто в природе наступило биологическое равновесие. Зато те особи, что остаются жить, бывают значительно крупнее и здоровее, чем прежде.

Так вот именно в этом знаменитом лесу Линдеманну в мае 1935 года посчастливилось найти двух еще слепых котят — детенышей рыси. Он принес их домой и дал им домашнюю кошку в качестве кормилицы. Рысята оказались самцом и самочкой, назвали их Mypp и Линка, и, как только у них прорезались глазки, они начали играть и резвиться как самые обычные котята. Игрушками им служили собственный хвост или хвост и уши другого, деревянные шарики или кусок оленьей шкуры. Они ласкались к своему хозяину, в возрасте десяти недель уже каждый знал свою кличку и тотчас же являлся на зов. Рысят, резвящихся в лесу, Линдеманн без труда вызывал свистом или определенной командой. Линку даже удалось отучить от горячо ее любимой охоты на домашнюю птицу, Mypp же никак не мог отказать себе в этом удовольствии, несмотря на то что, проштрафившись, бывал каждый раз сурово наказан. Но если уж он гнался за добычей, то все крики, свисты и команды были напрасны.

На всех прочих людей рыси попросту не обращали никакого внимания. И если Линка еще позволяла кое-кому гладить себя по спинке, то Mypp не допускал подобных фамильярностей и сразу же поворачивался и уходил. Чем старше он становился, тем нелюбезнее делался. Однажды Мурр, стоя возле крыльца, поедал брошенный ему кусок мяса, когда мимо проходила служанка, причем даже не очень близко — шагах в десяти от него. Вдруг зверь в бешенстве прыгнул на ничего не подозревающую девушку и, не выпуская мяса из пасти, разорвал ей когтями бедро. Пришлось Мурру примерно в годовалом возрасте перекочевать в Варшавский зоопарк. Линка же продолжала жить у Линдеманна и никогда не проявляла себя враждебно по отношению к людям. Но только к людям. Собак обе рыси злобно ненавидели и старались немедленно умертвить.

Рыси явно избегали воды. Никакими лакомствами невозможно было заманить их в какой-нибудь ручей или пруд. При этом они прекрасно умели плавать, что выяснилось во время половодья. По ночам они часто пристально, не мигая смотрели на луну. Она словно завораживала их своим колдовским светом. Тогда они часами способны были сидеть на подоконнике и, подняв к небу голову, тихонько подвывать: «У-у-у-о-о-о-у-у-у!»

Половозрелой самка рыси становится только на втором году жизни, самец — на третьем. Увидев впервые в своей жизни снег, рысята сначала осторожно его обследовали, а потом разом окунулись в сугроб и принялись с явным удовольствием в нем валяться. Во время своих прогулок с хозяином они всегда старались держаться в тени деревьев или кустарника, а не выходить в открытое поле. Пересеченную местность предпочитали равнинной. Ежели шел дождь, они становились вялыми и приходили в дурное настроение. Грозы боялись страшно: стоило блеснуть молнии и ударить грому, как они молниеносно исчезали под кроватью или еще в каких-нибудь укромных уголках.

Когда владелец выпускал их по утрам из сарая, где они теперь спали, они его неизменно радостно приветствовали: терлись головами о его руки или одежду и проводили мягкой лапой с втянутыми когтями по его ногам. Поскольку к нему они относились совсем иначе, чем к другим людям, Линдеманн решил выяснить, по каким отличительным признакам они его, собственно, узнают? Он переоделся в одежду одного из егерей, который был одного с ним роста и примерно той же комплекции, а на него надел свой костюм. Однако когда тот вошел в помещение к рысям, те все равно не стали его приветствовать, а к Линдеманну, надевшему на лицо маску, они сначала приблизились с некоторой опаской, но, дотронувшись до его рук и ног, сразу же словно преобразились. Стоило же их хозяину заговорить под маской своим голосом, они уже в полном восторге подпрыгивали возле него и урчали от удовольствия.

Однажды Линдеманн решил явиться к ним в женской одежде. Пока он молчал, потребовалось немало времени, чтобы сломить их недоверие, в особенности у Мурра. Когда же он помимо женской одежды напялил себе на лицо еще и маску, они вообще перестали обращать на него внимание и обиженно ушли. Но как только он заговорил с ними обычным голосом, они сначала робко, но затем решительнее приблизились к нему и наконец узнали.

Линке иногда разрешалось залезать к своему хозяину в постель — она это ужасно любила. Но если в кровати спал кто-нибудь посторонний, она ни за что не соглашалась там лежать. После того как Мурра пришлось отправить в Варшаву, Линка особенно сильно привязалась к своему другу-человеку. Все, что ей удавалось добыть во время прогулки, — будь то мышь или молодая косуля, — она притаскивала, клала перед ним на землю и пытливо заглядывала в глаза: ну бери же! Передней лапой она перекатывала добычу из стороны в сторону до тех пор, пока он не брал ее в руки.

Осенью следующего года кончался контракт с польским Управлением лесного хозяйства, по которому Линдеманн работал в лесничестве, и надо было уезжать. Пришлось с тяжелым сердцем отдать Линку в тот же Варшавский зоопарк. Но поскольку она была такой миролюбивой, ее там не стали сажать в клетку, а держали на тонкой цепочке, которая на колечке скользила вдоль туго натянутой проволоки, как держат многих цепных собак. И еще год спустя она узнавала своего бывшего хозяина среди сотен людей. Она поднималась на задние лапы, клала ему передние на плечи и, как во времена своего детства, принималась лизать шершавым языком это дорогое ее сердцу лицо…

Дикие животные, ставшие такими ручными, представляют собой большую ценность для этолога — ученого, изучающего поведение животных. И Вольдемар Линдеманн, работая в лесничестве, разумеется, не упустил возможности основательно использовать ручных рысей для постановки научных опытов.

Так, по его заказу была изготовлена деревянная вышка и установлена на самом высоком месте прямого как стрела шоссе, ведущего через Беловеж. Стены вышки были снабжены подвижными щитами. С высоты трех метров просматривалась вся дорога. От этой вышки тянулась вдоль шоссе электропроводка, где через каждые 50 метров были вкручены лампочки, с помощью которых Линдеманн давал команды своим помощникам. На каком-то определенном расстоянии от вышки поперек дороги протягивали тонкую проволоку. На ней подвешивались на крючках чучела разных животных, на которых обычно охотится рысь, и помощники Линдеманна, дергая за тоненький шнур, тянули их через дорогу. «Бежала» такая жертва в весьма естественной позе, и не прямо, а рывками, зигзагами, прыжками, что достигалось различным подергиванием шнура. Здесь были чучела пятнистого кролика, зайца-русака, лесной мыши и зайца-беляка. Рысь находилась вместе с исследователем на вышке, и по ее реакции определяли, на каком расстоянии она способна заметить ту или иную добычу. Во время приготовления дорогу от нее заслоняли щитом и открывали только перед самым пуском «добычи». Итак, по тому, как рысь начинала рваться и тянуть за ошейник, исследователь без особого труда мог определить, обнаружила ли она мнимую жертву или нет.

Таким способом удалось перепроверить утверждения старого доктора Конрада Геснера относительно необыкновенной зоркости рысьих глаз. И что же выяснилось?

Когда выпадал снег, Линке удавалось различить зайца-беляка только на расстоянии 25 метров; серого же зайца-русака — на расстоянии 300 метров; кролика — в 325 метрах, косулю — в 500. Даже маленькую мышку рысь обнаруживала на расстоянии 75 метров. Летом же все было наоборот: беляка она прекрасно замечала на расстоянии 350 метров, точно так же как косулю. Это только лишний раз доказывает, какую важную роль для животного, за которым охотятся, играет защитная окраска! Мышь рысь обнаруживала летом только в 50 метрах от себя, зайца-русака — в 225 метрах, кролика — в 300. Светлой летней ночью рыси удавалось еще заметить зайца-беляка, когда он «перебегал» дорогу в 200 метрах, а зайца-русака — в 125 метрах.

Между прочим, человек видел все то же самое ничуть не хуже, а иногда и лучше. Правда, следует учесть, что он знал, где именно «добыча» должна появиться.

Так что ничего уж такого сверхъестественного рысьи глаза собой не представляют и, разумеется, не способны «зрить сквозь древо и камень»…

Тем не менее Линка однажды явственно проследила (что можно было видеть, наблюдая за ее глазами и головой) канюка, описывавшего круги в небе на расстоянии 3 километров. Размах крыльев канюка около 1,2 метра.

Между прочим, еще никогда не случалось, чтобы живущая на воле рысь напала на человека. Вот собак они, правда, не боятся даже в тех случаях, когда какая-нибудь свора загоняет их на дерево. Если на собаках не надеты колючие панцири, защищающие шею и грудь, то рассвирепевшая рысь может их сильно поранить и даже умертвить.

В наши дни рысь в Польше стала снова постоянным обитателем и находится под охраной Управления лесным хозяйством. В центральных районах Швеции теперь, по причине массового переселения из деревень в города, лесные местности значительно меньше заселены и реже посещаются людьми, чем 50 лет назад. Поэтому и рысей там стало больше. Теперь их в Швеции 250 штук, около тысячи в Румынии, из Чехословакии недавно сообщили, что у них 400 голов. А финны вот начисто истребили у себя рысь как «вредного хищника». Теперь разве что изредка какая-нибудь из них забежит из Советского Союза в качестве нарушителя границ… Но другие оседлые хищники, такие, как волки, медведи и росомахи, продолжают обитать и в Финляндии.

В Европе каждая рысь «владеет» собственным охотничьим участком, иногда достигающим тысячи гектаров. Размер участка зависит от того, что в нем можно поймать и съесть. Биолог по имени Жак Саундерс между 1956 и 1961 годами отловил и поместил на Ньюфаундленде 50 канадских рысей. Тридцать одну из них он затем в общей сложности 52 раза отлавливал повторно и, кроме того, тщательно изучал их следы на снегу. Помеченные особи пробегали расстояния до 10,5 километра, но в среднем по 4,2 километра. Территории трех рысей, точно определенные по снежным тропам, составляли последовательно 15,6, 18,2 и 20,8 квадратного километра. Зимой рысь добывает в европейских лесах помимо больных и ослабевших косуль еще и белок, лис, молодых диких кабанов и с особым пристрастием преследует одичавших кошек. В бесснежные зимы ей с дикими копытными везет меньше. Тогда ей приходится переключаться на водяных крыс и рыб, оставшихся после половодья в бочажках, или на старых и ослабевших сурков, иногда на отбившихся от стада овец. В годы обильного выплода майских жуков рысь лакомится ими вовсю. На Ньюфаундленде Ж. Саундерс исследовал содержимое желудков у 206 убитых рысей, да еще в придачу 220 «кучек» экскрементов, в 116 случаях наверняка, а в 104 предположительно принадлежащих рысям. За все пять лет, во время которых проводились исследования, во все сезоны 73 процента их содержимого составляли зайцы-беляки; 21 процент составляли птицы, в основном весной и летом; мыши составляли 14 процентов, причем чаще в бесснежное время; остатки от съеденного мяса крупной дичи встречались в 20 процентах, причем в основном осенью и зимой. Остатков от поедания домашних животных не было встречено ни разу.

Во время планомерных троплений, проведенных зимой в Швеции с 1956 по 1965 год под руководством опытного охотоведа Бертила Хаглунда, было выявлено, что там основной добычей рыси служат северные олени, косули и зайцы-беляки. В одной трети случаев, как удалось «прочесть» по следам, нападения рыси на косуль оказывались безрезультатными; на зайцев — даже две трети случаев кончались ничем.

Расстояние от одной дневной лежки рыси до другой составляло в среднем 7,6 километра. За одну ночь рысь редко ловит больше одной жертвы. Подкрадывается она к ней с величайшей осторожностью и бросок свой старается совершить с расстояния, не превышающего 20 метров. Наиболее успешной, согласно наблюдениям, бывала у шведских рысей охота на северных оленей. Даже взрослый олень не в состоянии стряхнуть с себя вцепившуюся ему в шею рысь; смертельная схватка обычно заканчивается быстро: жертва не в силах бывает пробежать и 50 метров.

По охотничьему участку каждой отдельной особи ведут раз и навсегда протоптанные тропинки, там всегда есть излюбленные, привычные места лежки и водопои. У старых, сильных самцов имеются специальные площадки для брачных игр. Самки прибегают туда даже издалека, чтобы спариться с самцом. Самцы послабей не решаются приблизиться к таким местам, ревниво и злобно охраняемым их владельцами, они обходят их на почтительном, зачастую километровом расстоянии. Но зато вокруг может скопиться сразу несколько молодых, еще не вошедших в полную силу самцов, которые уж постараются сообща позаботиться о любой самке, не добившейся успеха на главной «брачной площадке». А такое случается нередко, потому что господствующие там фаворитки гарема стараются прогнать прибежавшую невесть откуда «новенькую»… Личная жизнь у рысей, как мы видим, складывается в основном из встреч и расставаний. Так, на одной такой площадке для брачных игр в Восточных Карпатах зимой было поймано в капкан 14 рысей.

У этих кистеухих хищников «свадьбы» празднуются не в мае, а с января по март. А в мае у них уже котята. Свои логова для принесения потомства самки-рыси устраивают в заброшенных барсучьих норах или в естественных нишах, например под навесом скал. Видимо, боясь, как бы их «родильные дома» не были обнаружены, мамаши-рыси никогда вблизи них не охотятся, а промышляют на километровом расстоянии от логова. Даже забредшую в окрестности логова косулю в таком случае стараются не замечать и не трогают.

У рыси, достигающей в длину 1 метра 30 сантиметров и весящей до 45 килограммов, практически нет врагов. Разве что филины или орлы способны при случае похитить детеныша рыси; впрочем, и волк может представлять опасность для рысенка (точно так же как рысь — для волчонка). Поэтому рысий род расселился бы довольно широко по свету, если бы его так упорно не истреблял его единственный и главный враг — человек. Северный вид рысей заселяет Европу, Азию и Канаду. Дальше к югу обитает так называемая пардовая рысь, несколько меньшего размера и более пятнистая. Встречается она на юге Испании и в Южной Азии. Еще дальше к югу живут совсем небольшие, стройные, однотонно-песочного цвета пустынные рыси, или каракалы. Родина этих элегантных созданий — Индия, южные районы Средней Азии, Передняя Азия и Африка.

До какого возраста способна дожить рысь, пока удалось узнать лишь из сведений, полученных в зоопарках. Так, в Аугсбургском зоопарке семнадцатилетнюю рысь пришлось усыпить по причине старческой немощи.

В зоопарке «Скансен» в Швеции парочка рысей в течение нескольких лет подряд производила на свет потомство — по два-три детеныша в помете.

В одном отношении эти кошачьи нас определенно превосходят: они слышат гораздо лучше человека. Так, рыси Линдеманна улавливали звук полицейского свистка даже на расстоянии 4,5 километра, в то время как его сеттер слышал свисток лишь за 3,5 километра, терьер и деревенские беспородные псы — за 3,2 километра, а люди улавливали эту трель только на расстоянии 2,5 километра. Что же касается обоняния, то тут рыси заслуживают, пожалуй, не более высокой оценки, чем мы с вами.

Владелец Myppa и Линки проделывал и ряд других опытов. Он построил, например, длинный зигзагообразный проход, в который выпускал своих питомцев, предварительно заклеив им глаза лейкопластырем. Вслепую они наполовину меньше натыкались на стены, чем домашние кошки. Следовательно, осязание у рысей развито особенно хорошо.

С памятью дело у них обстояло следующим образом. Когда Линдеманн на виду у Мурра и Линки прятал под одну из опрокинутых на полу мисок кусок мяса, то Линка помнила, под которой из них лежало мясо еще в течение полутора часов, a Mypp даже в течение трех. Они направлялись прямиком к нужной миске и старались лапой ее перевернуть. Один из моих волков, живущий у меня дома, в подобной же ситуации помнил только пять минут, куда я прятал мясо, а моя собака — 60 минут. Однако когда рыси сами что-нибудь прятали, то помнили по крайней мере четыре дня, куда они зарыли свои запасы.

Должен сказать, что сейчас рыси снова понемногу завоевывают свои старые позиции в Средней Европе. Даже в Дании, где последняя рысь была застрелена еще в 1689 году, один плотник, по фамилии Педерсен, зимой 1964 года в лесу возле Зюдфалстера уложил наповал крупную рысь. Рысь, видимо, перебежала туда по льду из Польши. Увеличилось количество кистеухих кошек и в Норвегии, где они были уже почти полностью истреблены. В Польше в 1963 году было учтено 330 штук. В саксонских лесах уже неоднократно были замечены следы рысей. А поскольку польские и советские специалисты отмечают, что за последние годы прослеживается явное распространение этого вида на запад, то можно ожидать, что скоро этих красивых крупных хищников снова можно будет увидеть в ГДР и в Западной Германии. Поскольку они не представляют опасности ни для домашнего скота, ни для людей, то они здесь уже заранее объявлены охраняемым видом. Так что добро пожаловать, дорогие рыси!