Дитя любви

Глава 13

Оказавшись у себя в комнате, Мэгги заперла дверь на ключ, задвинула засов и, собираясь с мыслями, прислонилась к стене. Затем торопливо принялась стаскивать с себя одежду, словно она жгла ее. Сбросив шелковые туфли, она сняла колготки и оставила их на ковре, небрежно швырнула на стул вечернее платье за четыре тысячи долларов, не глядя сорвала длинные бриллиантовые серьги и, достав из гардеробной, надела черные брюки, черную водолазку, спортивные туфли и черную кожаную куртку. Быстро проведя щеткой по волосам, сколола их на затылке заколкой и подошла к окну.

Еще несколько лет назад, в отчаянии пытаясь найти способ выйти из дому незамеченной, она обнаружила, что к верхним окнам сигнализация не подключена. С самых первых дней замужества, объясняя это соображениями безопасности, Лайл настоял, чтобы Типтон возил ее повсюду, на тот случай, если какому-нибудь ненормальному вдруг вздумается похитить ее. Поначалу она противилась, и иногда ей удавалось брать машину и ездить одной, отец в то время был еще жив, и она навещала его и тетушку Глорию. Ради возможности хоть изредка видеться с единственными близкими ей людьми, она даже преодолевала страх перед Лайлом.

Сначала она ездила к ним открыто – либо сама, чибо с Хилтоном, думая тем самым успокоить Лайла. Иногда даже привозила с собой маленького Дэвида навестить дедушку Хорхе, и тогда Лайл приходил в бешенство и – как следствие – всякий раз после этих поездок находил разные способы, чтобы наказать ее. Способы были изощренные и жестокие, хотя со стороны все выглядело так, словно не имеет никакого отношения к поездкам, а если она брала с собой Дэвида, то Лайл умудрялся причинить ей и физическую боль. Вскоре это превратилось в настоящую пытку, и Мэгги перестала брать Дэвида; постепенно ее визиты стали редкими настолько, что отец попенял ей, считая, что она просто забыла о них. Позже, обнаружив упущение в сигнализации и, соответственно, возможность убегать через окно в спальне, а потом узнав и о существовании «Леди Дансер», она решила воспользоваться своими открытиями, чтобы продолжать поездки к отцу и тетушке Глории.

«Леди Дансер» представляла собой небольшую, около пяти метров длиной, моторную лодку, вот уже лет двадцать стоявшую на приколе у пристани на Уиллоу-Крик, частично протекавшей по территории Уиндермира. Лодкой пользовался только Херд, поскольку любил рыбачить в этом небольшом, впадавшем в реку притоке, а нередко и выходил по нему на саму реку. Летом Луэлла часто готовила на ужин принесенную им рыбу. Мэгги была уверена, что Лайл давно забыл о существовании лодки, так как теперь у него была огромная роскошная яхта, где он устраивал приемы; яхта стояла на отдельном причале километров на семь выше по реке.

Мэгги ненавидела яхту и обожала «Леди Дансер». В этой роскошной яхте она видела немое воплощение всего, чем так гордился Лайл, – богатства, социального положения, власти; яхта как бы олицетворяла образ ненавистного мужа, поэтому она была на ней буквально считанные разы. К счастью, он не настаивал. Люди, которых Лайл приглашал на «Айрис», были исключительно его гостями.

Пора уходить, подумала Мэгги. Она выключила свет, и спальня погрузилась в темноту. Отодвинув в сторону тяжелые бархатные темно-бордовые занавеси, которые, по утверждению дизайнера, прекрасно гармонировали со стенами, оклеенными бледно-розовыми обоями (у Мэгги на этот счет было противоположное мнение), она слегка приоткрыла узкую створку крайнего левого из шести окон спальни. Ниже находились огромные, с покатым верхом эркеры окон библиотеки. Расположенные попарно многостворчатые эркеры служили величественным украшением дома, и крыша одного из них начиналась как раз сантиметрах в шестидесяти ниже ее окна.

Окна спальни были высокими – около двух с половиной метров, и узкими, не более шестидесяти сантиметров, и, хотя Мэгги приоткрыла створку всего на чуть-чуть, вылезти, как оказалось, было совсем легко. Мэгги не раз приходило в голову, что через такие окна воры могли бы проникнуть в дом без особого труда. Хотя – и здесь Мэгги отдавала должное инженеру по установке сигнализации, за чьи услуги Лайл заплатил немалые деньги, – забраться в дом снаружи без предварительно открытых окон было бы намного сложнее, чем вылезти.

Присев на корточки, Мэгги просунула в приоткрытую створку ногу и, нащупав крышу эркера, протиснулась наружу. Прижавшись к стене, она оглянулась и с удовольствием вдохнула прохладный ночной воздух, чувствуя, что вновь оживает, оказавшись за стенами своей тюрьмы.

Сверху открывался великолепный вид. Высоко в небе плыли редкие перистые бледные облака, а еще выше мерцали первые звезды; узкий белоснежный серпик молодой луны низко повис над темными купами деревьев, заливая призрачным светом каменный внутренний двор. Чуть поодаль, за низкой оградой, черными стрелами выделялись высокие нераспустившиеся розовые кусты, все еще присыпанные холмиками перегноя на случай весенних заморозков, а между ними – та самая белая чугунная скамейка, на которой, счастливо улыбаясь, сидела их дружная семья, изображенная Дэвидом на своем рисунке… Сейчас, в неверном лунном свете, голая скамья выглядела как нелепый скелет. Лужайка вокруг, покрытая недавно зазеленевшей травой, казалась серебристой. Чуть повернув голову, Мэгги посмотрела в сторону темной стены леса.

Никого. Вжавшись спиной в выемку окна, Мэгги как можно плотнее прикрыла створку и, присев на край покатой крыши, осторожно начала спускаться вниз, нащупывая ногой выступы в каменной кладке. Больная рука тут же дала о себе знать, но Мэгги не обращала внимания на боль. Двенадцать лет жизни с Лайлом научили ее терпеть и не такое.

На стыке эркера и стены камни были неровные, образуя небольшие выступы и углубления, и за эти годы она хорошо изучила их. Через минуту она уже стояла на земле, спрятавшись за высокими кустами, образующими естественную изгородь позади дома.

Вокруг тишина, нарушаемая лишь звуками ночных обитателей леса да шорохом деревьев. Было довольно тепло, но Мэгги знала, что позже станет холоднее.

Стараясь ступать осторожно, она пошла по лужайке вдоль подъездной дорожки, затем, боясь, что собаки могут почуять ее присутствие и залаять, сделала небольшой крюк вокруг сарайчика и направилась к тропинке, ведущей в лес. Сначала надо выкопать «подарок» Ника.

От луны была довольно светло, но, как только Мэгги углубилась в лес, она вынула маленький фонарик. Приходилось идти почти на ощупь, так как держать его постоянно зажженным она боялась: могли заметить Типтон или другие соглядатаи Лайла, поэтому время от времени она освещала себе путь вспышками. Один раз она ошиблась, сойдя с тропинки не в том месте, но, вернувшись на несколько шагов назад, вскоре нашла дерево, под которым, закопала сверток. Включив фонарик, она убедилась, что полусгнивший ствол, который она положила сверху, лежит на том же месте, и, облегченно вздохнув, убрала фонарик и принялась разрывать землю.

В лесу было намного темнее, чем на лужайке. Бледный свет луны почти не проникал сквозь ветви деревьев, и обступившие ее черные тени казались угрожающими, почти зловещими. Прервавшись на минуту, она оглянулась, напряженно всматриваясь в темноту и стараясь отогнать невольный страх. «Как нелепо, – подумала она, – ведь я никогда не боялась темноты. Так в чем же дело? Почему мне должно быть страшно сейчас?»

В лесу шла невидимая ночная жизнь, и он был полон странными, непривычно пугающими звуками. Где-то что-то скрипело, потрескивало, совсем рядом слышались шорохи, а некоторые звуки напоминали жалобные стоны… Среди прошлогодней травы и сухих листьев в окружающих зарослях стрекотали какие-то насекомые, вдруг вскрикивала птица, иногда слышалось хлопанье крыльев, перебегая с места на место и шурша листвой, скреблись в земле маленькие, невидимые днем животные. Да, днем было бы забавно и интересно понаблюдать лесную жизнь, подумала Мэгги, но ночью от этих звуков у нее по спине пробегали мурашки.

Решительно отогнав от себя страхи, она вновь взялась за работу и через минуту уже держала в руках сверток. Пленка, фотографии, конверт – все было на месте. Похоже, Лайл и его приспешники не так уж и вездесущи.

С облегчением вздохнув, Мэгги встала на ноги.

Расстегнув куртку, она принялась засовывать сверток во внутренний карман, как вдруг тишину ночи разорвал резкий звук. От страха и неожиданности она даже подпрыгнула на месте, потом ей стало стыдно. Ну конечно, ей просто показалось. Наверное, какое-то крупное животное наступило на сухую ветку. Но что же это за крупное животное в уиндермирском лесу?

Звук послышался слева. Застегивая «молнию», она оглядывала темно-серые заросли кустов, пытаясь понять, что может скрываться за ними, но кусты отбрасывали такую черную тень, что, хоть глаз выколи, ничего не видно. Она различала лишь темные стволы дубов и кленов и чуть дальше – орешника и уходящих ввысь сосен. За ними – непроглядная тьма.

Звук повторился, она не ошиблась, так ломается сухая ветка, когда на нее наступают. Мэгги была почти уверена в этом. От страха ей показалось, что у нее даже волосы встали дыбом. Кто-то или что-то неизвестное находится сейчас поблизости. Она чуяла это нутром. Она даже не могла решить, что было бы лучше: столкнуться лицом к лицу с Лайлом и его помощниками или с ужасным ночным чудовищем. Но, вспомнив про пленки и фотографии, поняла: уж лучше с чудовищем. Словно кролик, внезапно ослепленный светом фар, она стояла так, застыв на месте, минуты две, затем, крадучись, быстро стала отступать назад. Взгляд ее не отрывался от черной тьмы за кустами, где притаилась опасность.

Когда она отступила метра на полтора, звук снова повторился, на этот раз немного правее, но зато гораздо ближе. Мэгги резко повернула голову и пыталась что-то разглядеть. Кровь стучала в висках, сердце выскакивало из груди. Теперь она не сомневалась: кто-то или что-то прячется в темноте, и очень близко.

Прижав для надежности рукой засунутый под куртку сверток, она перевела дыхание и повернулась, а затем со всех ног бросилась бежать.

И тут же перед ней возникла огромная черная фигура.

Не в силах совладать с собой, она закричала что было сил. Через секунду кто-то обхватил ее сзади, и невидимая рука крепко зажала ей рот.