Дивные времена

Йордан Радичков Осёл и его тень

Шёл осёл по дороге, и настроение у него было скверное, потому что солнце припекало и нигде не было тени, чтобы укрыться и отдохнуть. Осёл без устали махал хвостом, чтобы освежиться, да много ли проку от хвоста в такую жару. Конечно, он и ушами хлопал, но, как ни велики ослиные уши, они всё равно не спасут от зноя.

Шёл осёл, шёл и увидел, что рядом идёт тень и всё время передразнивает его.

Он махнёт хвостом — и она махнёт, он дёрнет ухом — и тень дёрнет ухом.

— Ах, так! — сказал осёл. — Ну, погоди, я тебе покажу!

Вы знаете: что осёл надумает, непременно сделает.

Осёл подумал, что, если он побежит, тень останется на дороге. Пускай валяется, пускай задохнётся в горячей пыли! Бежал он, бежал, остановился перевести дух. Только обернулся, глядь, а тень рядом. Стоит и тяжело дышит как живая. Осёл топнул ногой, чтобы спугнуть её, но тень не испугалась, а сама топнула на него ногой.

— А, ты вот как! — сказал осёл. — Значит, я тебя от солнца загораживаю, от жары спасаю, а ты дразниться вздумала! Это тебе так не пройдёт!

И прихлопнул хвостом надоедливую муху. Возле тени никакой мухи не было, осёл это ясно видел, но она тоже хлопнула себя хвостом по спине, будто убила муху. Насмехалась над ним, видно.

В поле, неподалёку от дороги, осёл увидел терновник. Ему пришла в голову одна мысль, и он пошёл к колючим кустам. Оглянулся — тень тоже шагает прямо на колючки.

— Сейчас тебя проучу! — сказал осёл.

И лёг в колючий куст. Тень не успела удрать, — видно, не догадалась, — и осталась внизу, под ослом. Шипы больно кололи его и даже расцарапали ему кожу, но осёл лежал терпеливо и крепко стискивая зубы, он знал, что тени тоже больно и тяжело лежать под ним. «Так ей и надо, этой строптивой тени, — думал осёл, — пускай шипы как следует исколют её, увидим, как она после этого будет насмешничать и дразниться».

Решив, что хорошо проучил тень, осёл вылез из терновника и встал среди поля. Стал отряхивать с себя листву да колючки и тут же увидел тень: она стояла рядышком и тоже отряхивалась:

— Поди теперь, покривляйся! — засмеялся осёл и махнул хвостом.

Тень тоже махнула хвостом.

— Ах, так! — сказал осёл. — Ну, я тебе покажу.

И он пустился бежать. Осёл бежал так быстро, что тень еле поспевала за ним. Долго бежал он. Прибежал к берегу. Внизу синел омут.

— Я тебя утоплю! — сказал осёл тени.

Что осёл задумает, то и сделает.

Разбежался осёл и прыгнул в воду. Омут был глубокий, он еле выбрался на другой берег, в ушах у него было полно воды. Он присел на песок, чтобы вытряхнуть воду из ушей, и тут у него прямо горло перехватило: рядом на песке сидела тень и вытряхивала воду из ушей.

— Ах, так! — сказал осёл и задумался.

Думал он долго, у него даже голова заболела. Вы знаете, если осёл сел думать, он что-нибудь да придумает. Например, осёл придумал, как есть терновник, чтоб шипы не кололи язык, и надо сказать, что в этом деле он мастак.

Он решил, что, раз тень его разозлила, он должен разозлить её в отместку. Осёл направился к воде. Теперь тень шла впереди, и длинноухий посмеивался над ней. Она в воду — осёл за ней. Добрались до берега, но берег был крутой, и тени пришлось поплавать. Она села на берегу и начала вытряхивать воду из ушей, а осёл делал то же самое. Он даже корчил ей рожи и так смеялся, что слышно было в селе Черказка.

Потом тень побрела на луг, а осёл шёл следом и кривлялся. Как только она стала щипать траву, он тоже начал щипать траву. Набив животы, тень и осёл пошли к селу. Тень трусила впереди, осёл наступал ей на пятки, а вы знаете, как это плохо, когда вам наступают на пятки, особенно на бегу.

— Я из тебя душу вытряхну! — пообещал длинноухий.

И он шёл за ней по пятам, ни на одну минутку не давая остановиться. Осла ничуть не интересовало, что тень устала, что у неё болят ноги. Он ведь и сам устал, и у него болели ноги, но уж если осёл решит отплатить за обиду обидой, он всё вытерпит.

По дороге им повстречался старый крестьянин.

Тень остановилась и о чём-то спросила старика, а осёл сказал человеку:

— Почему ты не побьёшь свою тень? Разве не видишь, что она плетется следом и передразнивает тебя!

— Зачем её бить, — отозвался старик.

— Не я её несу, сама идёт.

— Да, но если тень тебя обижает и передразнивает, этого терпеть нельзя! Так считаем мы, ослы!

— Это дело твоё, — отвечал человек.

— Тень твоя, поступай, как знаешь.

— Я из неё душу выну, — сказал осёл.

— Целый день ходит рядом и дразнится. Мы, ослы, ужасно чувствительный народ.

И он погнал тень дальше.

Скоро он почувствовал, что в груди как будто что-то оборвалось, что он больше не может гнаться за тенью. Тень тоже еле держалась на ногах и скоро на всём скаку рухнула в придорожную канаву. Осёл упал рядом с ней. Он чувствовал, что умирает.

— То-то! — сказал осёл. — Я умру, но тень тоже умрёт.

И умер.

Потому что он был осёл, а вы знаете: уж если осёл что-нибудь заберёт в голову — непременно сделает.