Для крутых закон не писан

Глава 7

Утром следующего дня Николай приехал в управление и сразу отправился вместе с полковником Давыдовым на ковер к генералу Нефедову. Тот вызвал их в надежде найти объяснение неадекватному поведению капитана перед встречей с сексотом.

Бугров и Давыдов перешагнули порог генеральского кабинета и погрузились в тишину и умиротворение, царящие в нем. Это была просторная комната с видом на бывшую площадь Дзержинского, в строгом стиле, со всеми атрибутами офиса серьезного заведения, из окна которого при неблагоприятном стечении обстоятельств можно «увидеть Сибирь».

Нефедов был человеком пожилым, мудрым, властным и хитрым. Невысокого роста, плотного телосложения — и здоровьем крепок, и духом силен. Профессиональный контрразведчик, он прошел опасную школу от рядового пограничных войск до генерал-лейтенанта ФСБ, заместителя руководителя департамента контрразведки. Его худое, морщинистое лицо, коричневые маленькие глаза, небольшие, прижатые к черепу уши и аккуратный курносый нос сначала импонировали собеседнику. Но после короткого общения иллюзия рассеивалась. Нефедов был неприятным во всех отношениях человеком. Его хриплый, скрипучий голос запоминался человеку настолько, что и на следующий день после разговора он звучал в его голове.

Нефедов был отличным организатором, преданным делу служакой и не терпящим халатности и промахов подчиненных начальником. Несмотря на мягкость общения и длинные замысловатые фразы, он был жестким и даже жестоким к подчиненным и всегда добивался от них, чего хотел. Но сейчас, во время встречи с Давыдовым и Бугровым, он был зол как никогда.

Сотрудники прошли в центр кабинета и встали возле большого рабочего стола генерала, но приглашения сесть на расставленные рядом стулья не получили. Это было плохим знаком и не предвещало ничего кроме взбучки.

— Вы, капитан Бугров, — тихо начал руководитель, — вчера с шестнадцати до двадцати часов ушли от контролирующих вас, в целях вашей же безопасности, сотрудников и отправились на заочную встречу с агентом Ральфом. Если у нас в управлении что-то делается, то делается это неспроста. Если к вам приставили охрану, значит, мы имеем основания опасаться за вашу жизнь. Вы расследуете очень важное дело, и осечек в нем быть не должно. Вы же поступаете по-своему и уходите из-под опеки.

Бугров стоял по стойке смирно, слушал генерала и изредка поглядывал на полковника.

Еще утром Николай предугадал, что сегодня будет разбирательство с начальством, и подготовился. Надел чистую, белоснежную рубаху, темный выходной костюм и черные ботинки и выглядел, как голливудский актер на вручении премии «Оскар». Только вместо бабочки был галстук, а вместо смокинга — элегантная двойка.

Давыдов не знал о выходке Бугрова и поэтому был растерян и подавлен. Он держался молодцом, но годы давали себя знать. Ему хотелось побыстрее уйти на пенсию с тяжелой ответственной работы и постараться забыть про все.

— Я рассудил так, — начал свою защитную речь Бугров, — за мной, кроме наших сотрудников, могли следить и бандиты, и я предпринял меры безопасности и оторвался от их возможной слежки.

Парировать генералу было нечем, и он немного сбавил тон:

— Ну ладно, допустим. Вы имели контакт с Ральфом? — уже спокойней продолжил босс.

— Да, — ответил капитан.

— И каков результат?

Николай извлек из кармана коробочку с лазерным диском и передал ее руководителю. Нефедов взял ее, вынул диск, повертел в пальцах и спросил:

— Вы его просматривали?

— Не успел, — ответил Николай.

На самом деле он, как только вернулся вечером домой, открыл файлы, просмотрел их и самые интересные скопировал на несколько дисков. Запечатал их в письма и утром отвез в редакции нескольких газет. Полную версию информации он оставил себе — на всякий случай.

— Диск я заберу, — сказал Нефедов, — просмотрю его и после этого передам вам для анализа. А сейчас вы свободны. — Генерал встал, пожал руку сначала полковнику, затем капитану и проводил их до двери. Он был доволен тем, что диск с информацией на Тарасова был у него.

К себе в кабинет Давыдов и Бугров пришли радостные, но сообщать Толмачеву о разговоре с Нефедовым не стали.

На следующий день газеты опубликовали выдержки из нового блока компромата на Тарасова, но он по-прежнему числился кандидатом в депутаты, и комиссия по выборам даже не рассматривала его персону на отчисление. На этот раз Ральф передал информацию о посредничестве Тарасова при заключении сделки с алмазной корпорацией «Де Бирс» по явно невыгодному для России контракту. Речь шла о продаже российских алмазов. Договор на их покупку получала компания «Де Бирс», причем ее права были безусловно расширены, а права России и добывающей алмазы Республики Саха сужены. В отчете говорилось, что Тарасов в результате сделки получил как посредник полтора миллиарда долларов и эти деньги будут переведены на счет его фирмы в течение пяти лет.

Прошла неделя, и пришло время новой телефонной встречи с Ральфом. При просмотре посланного им диска Николай узнал, что через неделю он должен будет приехать на Сретенку, к дому номер четыре, и оторвать листок с номером телефона от сообщения на расположенной там доске объявлений. По этому номеру ему нужно позвонить.

Перед тем как отдать диск Нефедову, Николай стер с него информацию об объявлении, и ни генерал, ни полковник так и не узнали о новом времени и месте контакта.

Бугров догадывался, что за ним следят, и, не желая дразнить начальство, сам не решался поехать на Сретенку к доске объявлений и отрывать от записки бумажный язычок с телефоном. В телефонном номере будет закодирован номер и код ячейки камеры хранения Белорусского вокзала.

Николай сидел в своем кабинете, поглядывал на часы и думал, как поступить. Толмачев писал на компьютере отчеты, был погружен в работу и не отвлекал его.

— У тебя найдется часок-другой? — наконец спросил он Алексея.

Тот оторвался от компьютера:

— Надо закончить отчет по делу Масленникова.

— А-а, — протянул Николай, взял лист бумаги, авторучку и быстро и размашисто написал: «Выручи, сходи, забери информацию, а то я под колпаком». Он передал листок Алексею, тот прочитал и кивнул.

Тогда Бугров вновь взял у него лист и дописал: «Сегодня, в двадцать ноль-ноль, Сретенская улица, дом четыре, доска объявлений. На ней будет записка — «Сниму просторный павильон под изостудию на улице Металлургов». Там будут телефоны, оторви один, позвони мне и продиктуй его».

Алексей прочел послание и, не говоря ни слова, кивнул. Тогда Бугров смял лист, кинул в пепельницу, поднес к уголку зажигалку и надавил на клавишу. Веселое пламя облизало бумагу и быстро стало разрастаться. Через минуту остался только пепел, Николай открыл окно и сдул его на улицу. Проветрил кабинет и снова уселся в кресло.

Бугров доверял Толмачеву, но опасался, что за ним тоже могут следить. Хотя был уверен, что тот сможет уйти из-под колпака и успешно выполнит задание.