Днем и ночью

12

Она плохо помнила, как бежала по дорожке к джипу, кажется, рядом с ней была Мария; как они ехали до аэродрома. Вдалеке уже виднелось взлетное поле, а на нем — самолет, как-то странно завалившийся на бок. Вокруг суетились люди. Потом Морин вдруг поняла, что кусок искореженного металла, валяющийся рядом с самолетом, — это отвалившееся крыло.

Боясь даже думать о том, что увидит, она, расталкивая людей, бежала к самолету. Когда до него оставалось всего несколько шагов, кто-то резко преградил Морин путь, схватив ее за плечи.

— Пустите! — крикнула она, задыхаясь и пытаясь вырваться.

— Простите, сеньорита, туда нельзя, — строго произнес полицейский, продолжая удерживать ее. — Утечка горючего…

На миг Морин показалось, что земля и небо поменялись местами. Но сейчас не время было падать в обморок.

— Отпустите меня, — слабо сказала она. — Я не убегу.

— Их сейчас вытащат из самолета, — участливо сообщил полицейский, придерживая ее за локоть. — Они живы, но сеньор Макинтайр все время теряет сознание. «Скорая помощь» вот-вот будет здесь.

В воздухе явственно распространялся запах горючего. Только бы их успели вынести прежде, чем самолет загорится, мысленно взмолилась Морин. Стиснув руки, она, не отрываясь, смотрела на темный провал выхода, из которого должны были появиться спасатели.

Вот кто-то появился в дверях. Морин окаменела. Это был пилот, он шел самостоятельно, хотя и пошатываясь. Рядом спускался человек в форме, поддерживая его под руки. Прошло еще несколько бесконечных минут, и появились люди с носилками. Спустившись по трапу, они прошли несколько шагов и опустили носилки на траву.

С трудом передвигаясь на негнущихся ногах, медленно, словно во сне, Морин, не замечая никого вокруг себя, приблизилась к носилкам. Алан лежал, закрыв глаза, очень бледный, весь в крови. Она не сразу поняла, что кровь течет из раны на голове, заливая лицо и шею.

Было страшно видеть этого сильного, энергичного человека неподвижным и беспомощным как младенец.

— Что с ним? — прошептала она.

Медсестра, которая помогала в самолете укладывать Алана на носилки, а сейчас торопливо разрывала упаковку с бинтом, быстро вскинула голову.

— Не бойтесь, все не так страшно, как кажется. Он может пошевелить пальцами на ногах, а это значит, что позвоночник не задет. Переломов, похоже, нет. Скорее всего, сотрясение мозга.

В этот момент Алан открыл глаза и посмотрел прямо на Морин. Пересилив страх, отчаяние и желание зарыдать, она улыбнулась ему непослушными губами. Алан попытался что-то сказать, и Морин тут же присела около носилок, осторожно положив ладонь на его руку.

— Не надо, не говори ничего. Это может быть вредно для тебя.

Морин просидела так, держа его за руку и не отводя от него взгляда, еще минут пятнадцать, пока наконец не появился маленький вертолет, который должен был доставить Алана в больницу Буэнос-Айреса. Подбежавшие врачи оттеснили ее, и только тут она заметила пилота. Он сидел, завернувшись в одеяло, весь дрожа и все еще в шоке.

— Как сеньор Макинтайр? — спросил он, стараясь сдержать дрожь.

— С ним все будет в порядке, — ответила Морин, хотя вовсе не была уверена в этом. — А вы как?

— Все нормально. Но я никак не могу понять, что произошло… Почему отказал двигатель?

— Главное, что вы оба живы, — ответила она, бессильно опускаясь рядом с пилотом.

Люди вокруг носилок вдруг засуетились. Морин увидела, что Алана несут к вертолету. Один из врачей подбежал к пилоту.

— Идемте. Мы забираем в больницу вас обоих.

— Но со мной все в порядке!

— Обследование должны пройти оба пострадавших, — ответил тот строго. — Вы еще сами до конца не понимаете, что с вами случилось.

— Я поеду с вами! — вскочила Морин.

— Извините, но… — вежливо начал врач.

— Я невеста сеньора Макинтайра, — перебила его Морин. — Я должна быть с ним.

Врач колебался, но Морин смотрела на него с такой отчаянной решимостью, что он не выдержал.

— Ну хорошо, идите. Места должно хватить.

Заслоняясь от ветра, который поднимали лопасти вертолета, она залезла в салон, куда уже занесли Алана.

— С Богом, сеньорита! — закричала ей Мария, махая рукой.

Морин кивнула в ответ и, повернувшись, присела около носилок. Через минуту вертолет взлетел. Алан тихо лежал с закрытыми глазами. Рана на голове уже была перебинтована, и кровь отерта с его лица.

— Алан, — чуть слышно проговорила Морин.

К ее удивлению, глаза его тут же открылись, и он слабо шевельнул губами, пытаясь произнести ее имя.

— Все будет хорошо, — прошептала Морин, чувствуя, как слезы текут по щекам, падая на Алана. — Все в порядке…

— Вы можете взять ее за руку? — спросил Алана врач, который разрешил Морин лететь с ними.

Алан взял ее за руку, и врач рассмеялся.

— Руки-ноги шевелятся, значит, ничего страшного, — сообщил он. — Но, конечно, вам придется пройти основательную проверку прежде, чем вернетесь домой.

Алан держал Морин за руку всю дорогу до больницы. Потом она долго ждала в коридоре, пока его осматривали и производили все необходимые процедуры. Наконец, когда Алана разместили в палате, ей позволили пройти к нему.

— Как ты? — спросила она робко, присаживаясь на кончик стула рядом с его кроватью.

— Врачи сказали, все на месте. Отделался легким сотрясением мозга и несколькими ушибами и порезами. В общем, все в порядке. А как ты?

— Значит, я тоже в порядке, — ответила Морин дрожащими губами, с трудом удерживаясь от слез.

— Я не планировал столь шумное прибытие, — сказал он со слабой усмешкой.

— Надеюсь, ты не собираешься в будущем повторять этот трюк? — попыталась пошутить Морин, глотая слезы.

Тут дверь открылась, и в палату торопливо вошел врач.

— И вам, и пилоту здорово повезло, — сказал он. — Считайте, что вы родились в рубашке. Если сегодняшняя ночь пройдет спокойно, ваша невеста сможет забрать вас домой уже завтра утром.

Когда врач ушел, Алан с интересом посмотрел на Морин.

— Невеста? — переспросил он.

— Мне пришлось сказать это, чтобы меня пустили в вертолет, — пробормотала она, краснея.

— Понятно. — Несколько мгновений он лежал молча, с закрытыми глазами. Потом снова посмотрел на нее. — Ты плачешь?

— А что тебя удивляет? — всхлипнула Морин, отворачиваясь. — Я же люблю тебя!

— Ничего не скажешь, ты выбрала удачный момент, чтобы признаться мне в этом, — заметил он, морщась от боли.

— Не думай об этом сейчас, — ответила она, вытирая слезы. — Тебе надо набираться сил. Лучше поспи.

Алан послушно закрыл глаза и через несколько минут задремал. Морин просидела рядом с ним до вечера, давая ему попить, когда он просыпался, и просто глядя на его бледное лицо, когда он спал.

Вечером она позволила врачу отвести ее в подсобное помещение и уложить на небольшом диванчике. Уже засыпая, Морин в очередной раз с тоской подумала, что не стоило признаваться Алану в любви.

Утром ее разбудила Мария. Морин испуганно села на диване, не понимая, где она.

— Что случилось?

— Все в порядке, сеньорита. Сеньора Алана выписывают домой. Он уже ждет нас.

События вчерашнего дня медленно всплывали у Морин в памяти. Голова была тяжелая, снова слегка подташнивало. Вчерашнее возбуждение не прошло даром.

— Но… как вы сюда попали? — удивленно спросила она Марию. — Вы же остались на станции?

— Приехала ночью на поезде, сеньорита. Давайте, я помогу вам встать.

— А как же мы поедем обратно? — спросила Морин, умываясь в маленькой раковине, подвешенной к стене напротив дивана.

— Друг сеньора Алана обещал нам помочь, — ответила Мария, подавая ей полотенце.

Алан был все еще довольно бледным, но вполне бодрым. Повязка на голове придавала ему совершенно разбойничий вид, и Морин в который раз поняла, что любит его до безумия. Но рядом с ней стояла Мария, а около Алана сидел незнакомый мужчина — видимо, тот самый друг, который обещал помочь им добраться до дому. При виде Морин он вскочил и вежливо поклонился.

— Это Серхио, — представил его Алан. — Мой партнер по бизнесу.

— Очень приятно. — Серхио галантно поцеловал Морин руку. — Я так рад, что Алан наконец-то встретил женщину, которую вскоре назовет своей женой.

Морин, вспыхнув, бросила яростный взгляд на Алана. Тот, едва заметно пожав плечами, ответил насмешливой улыбкой.

— У меня есть небольшой спортивный самолет, — сообщил Серхио. — Вы трое там прекрасно поместитесь.

— Как? Опять самолет? — Морин испуганно посмотрела на Алана.

Но тот смотрел совершенно спокойно.

— Я хорошо знаю пилота, который поведет самолет, — ответил он на ее невысказанный вопрос. — Думаю, что на этот раз полет пройдет успешно.

В самолете Морин всю дорогу держала Алана за руку, а он весело шутил, болтал на общие темы с ней и с Марией и, вообще, вел себя так, словно ничего не случилось, — самолет не разбивался, Морин ему в любви не признавалась.

Он был таким далеким и вежливо-чужим, что к концу полета Морин снова с трудом удерживалась от слез. Вчера, когда она держала его за руку, ей казалось, что между ними что-то изменилось, снова натянулась та ниточка взаимопонимания и нежности, которая связывала их на берегу океана. Но, видимо, ей это только казалось.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала Морин озабоченно, когда они наконец оказались дома.

— Я отлично себя чувствую, — ответил он, слегка хмурясь. — А вот ты выглядишь неважно. Отдохнуть нужно тебе.

— Так я и сделаю, — согласилась Морин.

У себя в комнате она устало села на кровать и закрыла глаза. Перед мысленным взором мелькали обрывки вчерашнего: завалившийся набок самолет, Алан на носилках, его окровавленное лицо и губы, шепчущие ее имя. Она призналась ему в любви, но как он поступит с этим признанием? Что с ними будет дальше?

Почти весь день Морин провела у себя: спала, бродила по комнате, подходила к окну. Алан так и не зашел к ней. Кажется, он был очень занят. В его отсутствие накопилось множество дел и вопросов, которые необходимо было срочно решить. Но и за ужином он вел себя точно чужой, а после еды почти сразу же ушел к себе. Морин уже не знала, что думать.

Но за завтраком на следующий день Алан внезапно предложил ей съездить к морю.

— К морю? — Морин недоверчиво вскинула голову.

Они будут там наедине. Что он ей скажет? Может быть, заявит, что передумал жениться? Одно дело — нечто вроде делового соглашения, о котором шла речь раньше. Другое дело — женитьба на влюбленной в тебя женщине. Эта никому не нужная любовь только осложнит и запутает ситуацию.

— Возьмем с собой термос и бутерброды и проведем там день, — сказал он, видя, что Морин сомневается.

— Хорошо, — кивнула она. — Но тебе, наверное, нельзя сейчас скакать на лошади?

— Мы возьмем машину.

— Только поведу ее я, — тут же вставила Морин.

Алан, не выдержав, улыбнулся.

— Как скажешь.

Они выехали сразу после завтрака и через час уже были на месте. У Морин сжалось сердце при мысли о тех восхитительных днях, которые они провели вдвоем на этом самом берегу.

— А ты хорошо водишь машину, — заметил Алан.

— Спасибо, — улыбнулась Морин. — Как твоя голова? Не болит?

— Только не сегодня.

Алан бросил на Морин взгляд, значение которого она не могла разгадать. Но сердце ее вдруг забилось быстрее, разрываясь между отчаянием и надеждой.

Продолжая говорить о пустяках, они расстелили на песке одеяло и сели, глядя на океан и вдыхая соленый свежий ветер. Морин, подставив лицо солнцу, рассеянно пересыпала песок из ладони в ладонь, чувствуя на себе взгляд Алана.

— Когда ты поняла, что больше не любишь Дона? — спросил он вдруг.

Морин вздрогнула, и песок просыпался из ладоней.

— Я никогда не любила его, — ответила она, отряхивая одеяло. — И уже давно поняла это. Мне всегда хотелось быть такой, как Келли, и я во всем ей подражала. Даже в этом. А может быть, я боялась настоящей любви…

— А любить Дона было безопасно.

Морин кивнула.

— С ним вообще было хорошо и спокойно. Но, наверное, в глубине души я всегда знала, что он — не мой мужчина.

— Но, когда ты узнала о свадьбе, ты так переживала…

— Я снова почувствовала себя одинокой и брошенной. Пока был жив отец, он окружал меня такой заботой и лаской, что я никогда не думала о себе как о сироте. После его смерти я оказалась совсем одна, никому не нужная. Мне было страшно.

— И тут появился Тоби? Ты не любила его, но он давал тебе ощущение безопасности.

— Да. К счастью, я вовремя поняла, что не могу выйти за него. Я сделала бы несчастным его и была бы несчастна сама. — Морин покосилась на Алан. — Надеюсь, у него все в порядке.

— Представь себе, да, — ответил Алан, растягиваясь на одеяле. — Он окончательно пришел в себя после вашего разрыва. И даже завел себе новую девушку.

— Откуда ты знаешь? — изумленно спросила Морин.

— Я встречался с ним, когда летал в Британию после пожара.

— Как встречался? Он что, уже вернулся из Индии?

— Он никогда там не был.

Морин уставилась на него во все глаза.

— Но ты же сам сказал! Тогда, в первый день, когда только приехал в Кормак-Холл!

— Он просто не хотел встречаться с тобой, — усмехнулся Алан. — Побоялся, что над ним будут смеяться.

— Смеяться? Какая глупость! Я хотела помириться с ним!

— Он чувствовал себя неудачником, — объяснил ей Алан. — Неудачником во всем. И в работе, и в личной жизни. Теперь он нашел себе другую работу и другую девушку.

— Он ушел из фирмы отца? — воскликнула Морин.

Алан кивнул.

— Мы долго беседовали. И он много о чем рассказал мне. В том числе и о ваших отношениях. Думаю, на этот раз он был со мной более откровенен, чем в прошлый. Он сказал, что ты ни в чем не виновата. Что ты вела себя благородно по отношению к нему и никогда не пыталась обмануть.

Морин опустила глаза.

— Бедный Тоби. Я рада, что он выпутался из этого клубка, в который сам себя запутал.

— Я должен извиниться перед тобой, — медленно произнес Алан. — Я оскорбил тебя, обвинив в том, в чем ты совсем не виновата.

— Забудем об этом. — Морин смущенно передернула плечами.

Они помолчали.

— Ты отказала Тоби, когда он хотел заняться с тобой любовью, — сказал Алан, глядя на ее тонкий профиль. — Скажи, почему ты согласилась заняться любовью со мной?

— Не смогла сдержать своего желания, — честно ответила Морин. Лицо ее раскраснелось, но она прямо посмотрела Алану в глаза. — Я презирала себя за то, что, как я тогда думала, люблю одного, а отдаюсь другому, но ничего не могла с собой поделать.

— Это физическое влечение, но не любовь, — заметил Алан, не сводя с нее взгляда.

Морин глубоко вздохнула. Как ей убедить Алана, что она любит его?

— Я прекрасно знаю разницу между влечением и любовью, — сказала она, снова принимаясь пересыпать песок из ладони в ладонь. — Встретившись с тобой… проведя с тобой ночь, я вскоре поняла, что не люблю Дона по-настоящему. Но отказаться от этой привычной мысли было очень трудно и… страшно.

— Ты думаешь, что любишь меня, потому что я стал твоим первым мужчиной, — упрямо произнес Алан. — У нас с тобой изумительный секс, но ты обманываешь себя, если думаешь, что любишь меня.

Морин беспомощно посмотрела на него, не зная, что еще сказать, что сделать, чтобы он поверил ей.

— Неужели ты думаешь, что я не могу почувствовать разницу между сексом и любовью? — сказала она с отчаянием. — Я помню, что сначала именно захотела тебя, и только потом полюбила. Может быть, я и неопытна в любви, но не глупа.

— Конечно, ты не глупа, — тут же ответил Алан. — Просто ты очень темпераментная и страстная женщина, которая боится собственного темперамента и все время пытается контролировать себя и окружающих.

— На себя посмотри, — по-детски огрызнулась Морин.

Алан продолжал следить за ней из-под полуприкрытых век, и понять, о чем он думает, было невозможно. Морин растерянно сжала руки.

— Ты заинтриговал меня с первого дня нашей встречи. Я все время думала о тебе: где ты, что ты делаешь, о чем ты думаешь. Я физически, всем телом ощущала твое присутствие. Мне с тобой всегда было интересно, даже когда я на тебя злилась. Ты изменил меня.

Она помолчала, глядя на океан, над которым носились чайки.

— А что касается секса… Вчера, когда я бежала к самолету, когда сидела около твоей постели… Неужели ты думаешь, что я беспокоилась о том, как мне будет не хватать секса?

Но Алан по-прежнему молчал. Он не верит мне, подумала Морин. Он мне никогда не поверит. Я не могу выйти замуж за человека, не способного довериться мне.

— Прости, если не смогла убедить тебя, — сказала она тихо. — Я очень старалась. Но, если не вышло, то, боюсь, и наша совместная жизнь не сложится. Я не выйду за тебя замуж.

— Тогда я расскажу Дону, что все эти годы ты была в него влюблена.

— Ты не посмеешь! — вспыхнула Морин. — И, потом, это уже ничего не изменит! Ты просто сделаешь мне больно лишний раз, а мне за последние дни столько раз было больно, что уже все равно.

Слезы медленно покатились из ее глаз, но Морин даже не вытирала их. Все было кончено. Последняя надежда на счастливое примирение почти угасла.

— Ну почему ты не можешь мне поверить? — всхлипнула она, шаря по карманам в поисках носового платка. — Почему ты так уверен, что видишь меня насквозь, можешь читать в моих мыслях то, чего я сама не знаю. Что я должна сделать, чтобы ты мне поверил? Расписаться кровью? Не пойду я за тебя замуж! — крикнула она вдруг дрожащим голосом, и слезы хлынули ручьем.

— Когда ты поняла, что любишь меня? — спросил Алан без всякого выражения.

— Откуда я знаю! — Морин лихорадочно попыталась вспомнить, когда же все это началось. — Наверное, тогда, когда я увидела тебя на перроне, такого самоуверенного, и ты сначала улыбнулся мне, а потом, когда узнал, что я не Келли, а Морин, состроил такую ужасную рожу. Ты меня сразу же удивил. И озадачил. Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, и не представляла, как это бывает. Но с момента твоего появления вся моя жизнь перевернулась. И это меня напугало. Ты напугал.

— Ты меня тоже пугала, — ответил вдруг Алан. — Я видел перед собой очень красивую женщину, которая свела с ума, а потом бросила Тоби; понимал, что должен держаться как можно дальше от тебя, а сам притягивался, как магнит к железу.

— Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь выглядел испуганным, — буркнула Морин. — Разве что в глубоком детстве.

— Послушай же меня, Морин, — сказал Алан терпеливо. — Я только пытаюсь объяснить, что тебе не из-за чего так плакать и убиваться.

Она не слышала, как он сел, но внезапно его руки крепко обняли ее сзади за плечи. Она ощутила спиной его горячее сильное тело, и чувство надежности окутало ее, заставляя расслабиться и успокоиться.

Алан нежно поцеловал Морин в затылок, и по всему ее телу разлился жар.

— Нам с тобой слишком хорошо вместе, чтобы ломать голову над тем, что это такое — сексуальное притяжение или любовь. Какая, в конце концов, разница? — пробормотал он. — Если не требовать слишком многого, у нас будет прекрасный брак.

— Ты безнадежен, — сказала она с отчаянием. — К тебе невозможно пробиться. Ты не слышишь меня.

— Поверь мне, — сказал Алан мягко. — Я женюсь на тебе, чего бы это ни стоило. И я буду тебе хорошим и верным мужем и отличным отцом нашему ребенку. Не понимаю, почему тебе так важно, чтобы я поверил в твою любовь?

— Не знаю! Наверное, это задевает мое самолюбие. Я не ребенок и в состоянии разобраться в собственных чувствах!

Пылая от негодования, Морин со всей силы ударила кулачком по земле. Алан молниеносным движением схватил ее за руку.

— Прекрати! — приказал он и, не в силах совладать с собой, поцеловал сжатый кулачок.

Глаза Морин снова наполнились слезами.

— Извини, — пролепетала она. — Я сама не знаю, что со мной. И вообще, обычно я не реву по любому поводу.

— Ничего, — сказал Алан нежно, крепче прижимая ее к себе. — Не плачь. Не плачь, говорю тебе.

— Вечно ты выводишь меня из себя! — Морин яростно вырвала у него руку.

— Только не бей меня, пожалуйста, — попросил Алан, не разжимая объятий.

— Я и не собиралась, — возмутилась Морин.

Она легонько дернулась, но руки Алана держали крепко, и, уже сдаваясь, Морин откинулась головой на его плечо. Он осторожно коснулся губами ее щеки, виска, шеи. Морин молча наслаждалась его поцелуями, стараясь делать вид, что ничего не чувствует, но уже понимая, что проиграла Алану. Понимая, что никуда от него не денется.

— Все произошло слишком быстро для нас обоих, — тихо сказал ей Алан. — Мы с тобой знакомы меньше месяца, и еще не успели ни понять, ни осознать того, что с нами случилось. Но, знаешь, когда падал наш самолет, я думал только о том, что больше никогда не увижу тебя… и только это приводило меня в отчаяние.

Морин в ответ всхлипнула.

— Перестань бороться с собой. И со мной, — шепнул Алан. — Мы будем прекрасной парой. Я хочу, чтобы ты и наш ребенок были счастливы.

Она повернула голову, чтобы ответить, но Алан не дал ей заговорить, поцеловав в губы.

Жар охватил их тела, заставляя забыть о ссоре и обо всех разногласиях. Они были вдвоем, были счастливы, и не хотели расставаться ни за что на свете.

— Мы должны пожениться как можно скорее, — решил Алан, когда они лежали рядом на одеяле, обнявшись, и смотрели на розовеющее вечернее небо.

И Морин больше не стала спорить. Она поняла, что уже не в силах оставить Алана. Может быть, потом она горько пожалеет, что поддалась на его уговоры, но это будет когда-нибудь потом, а сейчас ей так хорошо рядом с ним… и не хочется думать ни о чем.

— Только сначала давай все-таки убедимся, что я беременна, — предложила она покорно.

— Да это же и так совершенно очевидно, — сказал Алан. — Во всяком случае, мне.

— Интересно, каким образом?

— От тебя исходит такое мягкое и теплое сияние, — ответил он. — Какого не было раньше. Ну и твоя сонливость и тошнота, конечно, дополняют картину.

Морин с улыбкой прижалась щекой к его груди.

— Где ты хочешь пожениться? — спросил он. — В Буэнос-Айресе? Или, может быть, в Рингсенде?

— Я хочу пожениться здесь, — спокойно ответила Морин. — Мне нравится это место. И тут так мало народу. Пусть наша свадьба будет как можно скромнее.

— Будет так, как ты пожелаешь, — пообещал Алан. — Но только скажи, и мы закатим свадьбу на весь мир.

— Только не это! — испуганно взмолилась Морин. — Я не хочу никого видеть, кроме тебя.

— А как же родственники? Келли? Ей ты скажешь?

— Да, наверное, — подумав, ответила Морин. — Она обрадуется за меня. Тем более что Келли с самого начала уверяла меня, что мы с тобой отлично смотримся вместе.

— Вот как? Приятно это слышать. Думаю также, что она будет рада, что ты наконец-то переключила свое внимание с Дона на другой объект.

Морин в ответ только рассмеялась.

— Посмотри, какое небо красное! Завтра будет ветрено.

— Да, — согласился Алан. — Начинает темнеть. И правда, ветер поднимается. Пора ехать.

Он поднялся с песка и протянул руку Морин.

— Обратно машину поведу я, — решительно сказал Алан.

Они ехали уже не меньше получаса. Морин с тревогой подняла голову. Их с необычайной скоростью нагоняла густая черно-желтая туча. Ветер швырял в окна машины пыль. Алан молчал, но лицо его было мрачно.

— Алан! Посмотри вокруг! — сказала она испуганно. — Мне кажется, это не просто ветер.

— Похоже на песчаную бурю, — ответил он сквозь зубы. — Что-то рановато в этом году. Обычно они приходят позже. Попытаемся ее обогнать, а если не получится…

— Тогда что?

Алан промолчал, и Морин снова обернулась, со страхом глядя на наползающую черноту.

Машина мчалась вперед, но Алан уже почти не различал дорогу перед собой.

— Подними все стекла, — велел он Морин.

Она поспешно подняла, и шум ветра немного стих, зато стало слышно, как песок и мелкие камешки дробно застучали по окнам.

— Все! — объявил Алан, останавливая машину. — Дальше ехать нельзя! Ничего не видно. Так и заблудиться недолго. Будем пережидать бурю здесь.

Он перебрался на заднее сиденье и уселся, крепко обхватив Морин за плечи. Она прижалась к нему, испуганно глядя в окно, за которым яростно кружились и бились тучи песка.

— Вода у нас есть, — мрачно сказал Алан. — Еда тоже. Мы сумеем переждать бурю. Не бойся.

Морин покачала головой.

— С тобой я ничего не боюсь, — неуверенно ответила она. — И часто у вас такое бывает?

— В конце лета случается иногда, — ответил Алан хмуро.

— А сколько эта буря будет продолжаться?

— Возможно, пару часов.

Ему не хотелось пугать Морин, но, на самом деле, буря могла продлиться гораздо дольше. Он внимательно вслушивался в рев ветра в надежде, что шум постепенно начнет стихать. Но за окнами все так же страшно выло, и тьма ничуть не расступалась, а, кажется, только сгущалась сильнее и сильнее.

Усталая Морин задремала, припав головой к его плечу. Иногда она тихо всхлипывала во сне, и тогда сердце Алана сжималось от странной нежности. Он и сам не понимал, что он чувствует по отношению к этой девушке.

Раньше было проще. Алан считал ее непорядочной особой и был уверен, что она привлекает его только сексуально. Он и сам не заметил, когда успел привязаться к ней настолько, что боялся даже представить свою жизнь без нее. Сегодня он допытывался у Морин, когда она поняла, что любит его. А когда влюбился он сам? В какой момент это произошло? Может быть, в тот миг, когда он увидел на перроне высокую черноволосую девушку с синими глазами… А может быть, тогда, когда она улыбнулась и заговорила с ним, — и он впервые услышал ее голос. Или тогда, когда первый раз прикоснулся губами к ее губам.

Гадать теперь было бессмысленно. Он любит ее. Только боится признаться — и себе, и ей. Боится проявить слабость, показать Морин, что она имеет над ним власть. Конечно, когда-нибудь он признается ей, но только не сейчас — позже, когда привыкнет к своему чувству, научится жить с ним.

Он всегда, сколько себя помнил, был один и ни в ком не нуждался. Отныне ему придется думать не только о себе, жить не только для себя. Алан озабоченно нахмурился, но, покосившись на спящую Морин, не выдержал и нежно улыбнулся. Ради нее он был готов на все. Только она об этом не узнает. Во всяком случае, пока.

Морин тихо застонала и открыла глаза.

— Душно, Алан.

— Дать тебе попить? — поспешно спросил он, протягивая ей пластиковую бутылку с минералкой.

Она сделала несколько глотков и снова откинулась на спинку сиденья. Алан с растущей тревогой заметил, как она побледнела.

— Буря еще не кончилась? — слабо спросила Морин.

Алан прислушался. Кажется, вой за окном начинал стихать. Он немного опустил стекло. Ветер еще дул, но уже не так сильно. Алан бросил взгляд на часы. Половина одиннадцатого! А они выехали в девять. Неудивительно, что за окном так темно. По идее, можно попробовать завести машину и потихоньку ехать вперед.

Оставив окно приоткрытым, чтобы Морин было чем дышать, Алан перебрался вперед и завел машину. Мотор чихнул несколько раз и смолк. Алан тихо выругался и, не думая больше о буре, выскочил из машины. Снаружи оказалось не так уж и страшно. Ветер почти стих. Кажется, они отделались легким испугом. Вот только машина была вся засыпана песком.

— Что случилось? — спросила Морин, приоткрывая дверцу.

— Песок набился в двигатель, — неохотно ответил он. — И засыпало по колеса.

Что же делать? Будь Алан один, он бы дождался утра, а потом попробовал добраться до дома пешком. Но с Морин, особенно в ее теперешнем положении, это невозможно. Она не сможет пройти такое расстояние. Тем более есть риск заблудиться.

Интересно, как скоро Мария начнет волноваться и поднимет тревогу? Она может подумать, что Алан с Морин решили переночевать в домике на побережье и приехать на следующий день. Значит, самое раннее, когда она позвонит в полицию, — завтра в полдень.

Ну что ж, вода у них есть, это самое главное.

— Что мы будем делать? — Морин смотрела на Алана тревожно, но внешне страха не выказывала.

— Ждать рассвета, — ответил Алан, снова усаживаясь рядом с ней и доставая из сумки одеяло. — А завтра Мария вызовет полицию.

Он опустил руку в поисках бутылки с водой. Бутылка показалась ему подозрительно легкой. Наклонившись, как будто поправляя сумку, Алан посмотрел на бутылку. Черт! Она была пустой! Он сам забыл как следует закрыть ее, когда давал Морин пить.

Ни слова не говоря, Алан укрыл Морин одеялом, и она, доверчиво прижавшись к нему, вскоре снова заснула. Но Алан спать не мог. Всю ночь он прокручивал в уме разные варианты спасения. Морин не сможет без воды. Она и сейчас еле держится. Придется идти самим. В крайнем случае, он сможет нести ее на руках, пусть не всю дорогу, но хотя бы часть пути.

Алан забылся тревожным сном только под утро.

— Алан, проснись, Алан!

Он с трудом разлепил глаза. Морин взволнованно трясла его за плечо.

— Вертолет!

Моментально забыв про сон, Алан выскочил из машины, замахал руками. Но в этом уже не было необходимости — машину заметили с воздуха.

Через несколько минут вертолет стоял на земле, а к ним бежали люди.

— С вами все в порядке?

— Да, — кивнул Алан. — Вы заметили нас случайно или искали?

— Ваша домоправительница подняла тревогу еще вчера вечером, как только началась буря. Но искать вас тогда не имело смысла. Мы начали с рассветом. Вы знаете, что ехали в совершенно противоположную сторону?

Алан, почти не слушая, помог Морин выйти из машины и сесть в вертолет.

Вечером они сидели на веранде, обнявшись, и смотрели на сад.

— Я так испугалась! — призналась Морин.

— Я тоже, — неохотно сказал Алан.

— Ты? Вот уж не заметила.

Алан крепче прижал Морин к себе.

— Если бы с тобой что-нибудь случилось, я не простил бы себе этого до конца своих дней. Я люблю тебя, Морин.

Она повернула голову и изумленно уставилась на него.

— Что ты сказал? Повтори!

— Я люблю тебя, Морин, — улыбнувшись, произнес Алан.

Морин молча обняла его за шею и крепко поцеловала.

— И когда же ты влюбился в меня? — спросила она, слегка отодвигаясь, чтобы видеть его лицо.

— Думаю, тогда же, когда и ты, — засмеялся он.

— И ты столько времени молчал! — воскликнула она возмущенно.

— Зато сейчас преподнес тебе сюрприз, — ответил Алан. — Ну теперь-то ты не откажешься выйти за меня замуж?

— Теперь-то точно нет, — твердо сказала Морин. — Надеюсь, наш сын вырастет не таким скрытным и упрямым, как ты.

— Надеюсь, наша дочь вырастет такой же красавицей, как ты, голубка моя, — засмеялся Алан и снова поцеловал Морин.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.