Днем и ночью

6

Наконец-то все разъехались. Морин вошла к себе в комнату и устало опустилась в кресло. В коридоре затих звонкий смех: Дон и Келли, пробежав по коридору, скрылись в своей комнате. Стараясь не думать о них, Морин скинула туфли на высоких каблуках и нарядное шифоновое платье с кофейным пятном на груди. Жалко платья. Если уж взялась помогать на кухне, надо было хотя бы фартук надеть. Но тогда ей это в голову не пришло.

Она почти весь праздник или крутилась на кухне, или слонялась по бесконечным коридорам, чтобы тетя Пегги не заподозрила неладное, лишь изредка заходя в зал с деловитым видом для того, чтобы внести чашки или тарелки с пирожными, или вынести пустые блюда. Несколько раз она ловила на себе напряженно-внимательный взгляд Алана, но делала вид, что не замечает его.

Морин подошла к окну. Оранжевая августовская луна тяжело висела на небе. Воздух был теплым и пах цветами из сада. Еще неделя-другая, и начнутся дожди, подумала Морин. Как хорошо, что она этого не увидит. Она запомнит Кормак-Холл вот таким — окутанным тьмой и благоуханием.

Ей было грустно и совсем не хотелось спать. Как только в доме все затихло, Морин накинула старый джинсовый сарафан, простые босоножки без каблука и выскользнула из комнаты. Неслышно пробежала по коридорам и вышла в сад.

Таинственно шелестели деревья и где-то в траве пели лягушки, сладко пахли цветы, луна висела над головой огромным апельсином. Морин медленно брела по дорожке, теребя ключик на шее, который у нее так и не хватило мужества снять. Она не плакала, но на сердце было бесконечно тоскливо. Казалось, все кончено и ничего хорошего в жизни уже не будет.

Впереди что-то темнело. Беседка, в которой она совсем недавно разговаривала с Келли, а потом с Доном. Морин зашла внутрь и села на скамью. Наверное, в таком состоянии и бросаются в омут, подумалось ей. Хорошо, что поблизости нет глубокой реки. Впрочем, может быть, ей только кажется, что ее отчаяние так велико. Откинувшись на спинку скамейки, она печально уставилась в ночное небо.

Морин сидела так уже некоторое время, не думая ни о чем. Неожиданно где-то хрустнула ветка. Девушка, вздрогнув, прислушалась. Тишина. Наверное, показалось. Но тут же снова послышался легкий шорох. Шаги. Кто-то неторопливо шел по дорожке по направлению к беседке. Морин замерла в надежде, что тот, кто прогуливается в ночи, пройдет мимо, не заметив ее.

Но надежда ее была напрасной. Вход в беседку потемнел еще больше, и внутрь вошел… Морин и сама не смогла бы объяснить, почему она сразу же поняла, что это Алан. Дело было не только в знакомом уже запахе мужского одеколона. Что-то у нее внутри екнуло, сердце дернулось и забилось быстрее…

Алан заметил ее не сразу. Он сделал несколько шагов к скамье и вдруг, сильно вздрогнув, остановился.

— Кто здесь? — глухо спросил он.

Но почему-то Морин была уверена, что он узнал ее так же необъяснимо быстро, как и она его.

— Мисс Морин? Неужели это вы? Что вы здесь делаете так поздно и совсем одна?

— А вы? — надменно спросила она.

— Бессонница замучила.

— А вы не пробовали считать своих овец? — сухо поинтересовалась Морин.

Он рассмеялся.

— Пробовал. Не помогает. Но почему вы такая сердитая? Надеюсь, я не помешал нежному свиданию?

— Нет, — ответила она коротко, вставая со скамьи, чтобы уйти.

Но Алан стоял перед ней, закрывая выход.

— Тогда что же привело вас сюда?

— Предположим, слишком яркая луна.

— Да, — произнес он медленно. — Ведь сегодня полнолуние — время сказочных существ. В такую ночь можно запросто встретить русалку у реки или фею в саду. — Он сделал шаг к Морин. — А в роще друидов внутри волшебных кругов сейчас наверняка пляшут эльфы. Может быть, и вы оказались здесь не случайно?

В лунном свете глаза его ярко блестели, а черты лица были еще более четкими, словно отчеканенными на меди.

— Не смотрите на меня так, — сказала она, прерывающимся голосом. — Я не фея.

— Но вам все же удалось околдовать меня.

— Околдовать?

— Вы заставили меня постоянно думать о вас, желать вас…

Странное чувство охватило Морин. Она забыла о своей неприязни к Алану и робости перед ним. Страсть вспыхнула в ее груди, и желание, не менее сильное, чем желание Алана, заставило шагнуть вперед и встать вплотную к нему.

— Что с вами? — жестко спросил он, хватая ее за плечо.

— Я хочу вас, — слегка задыхаясь, ответила Морин.

Ей необходимо было забыться, вытеснить из головы все мысли о Доне, погрузиться в чувственность, как в омут, которого так некстати — или кстати — не оказалось поблизости. Пусть она просто использует Алана; ничего страшного, это не причинит ему вреда. Он ведь тоже использует ее. О любви между ними нет и речи. Но ей так хотелось сейчас мужского внимания, мужского интереса…

— Ты вся дрожишь, — сказал он с удивлением.

— Ты тоже, — прошептала она, кладя руку ему на грудь и ощущая выпуклые твердые мышцы под ладонью.

— Но почему именно сегодня?

— Ты же сам сказал, сегодня волшебная ночь.

— А если честно? — продолжал допытываться Алан.

— Если честно: почему бы и не сегодня? Мы встретились здесь случайно, но я хочу тебя, а ты хочешь меня. Что может нам помешать?

Несколько секунд он пытливо всматривался в нее, потом его лицо разгладилось.

— Так ты все-таки заметила, что я неравнодушен к твоим чарам? Ты все время прикидывалась такой холодной, как снежная королева.

— Я совсем не снежная. И не королева.

С этими словами Морин быстро обняла Алана за шею. И тут же испугалась. Но было уже поздно. Алан обхватил ее лицо ладонями и, приподняв, внимательно посмотрел в ее испуганные, широко распахнутые глаза, а затем наклонился и нежно прикоснулся губами к ее губам.

Он покрыл поцелуями ее лицо и шею, а когда она застонала от удовольствия, одним движением подхватил на руки и опустил на скамью.

— Сюда может прийти кто-нибудь еще? — спросил он быстро.

— Некому, все давно разъехались, — ответила она недоуменно.

— А Келли с Доном?

— Вряд ли, — тихо сказала Морин. И сама удивилась своему спокойствию. Боль затаилась где-то глубоко в сердце, а голос ее даже не дрогнул.

— Да, ты, конечно, права, — усмехнулся Алан. — Им сегодня не до того. Это хорошо.

Он снова поцеловал Морин — сначала нежно, потом все более страстно и нетерпеливо. Ее губы послушно приоткрылись, отвечая на поцелуй, дыхание перехватывало. Она чувствовала, как колотится ее сердце, и ощущала быстрый стук его сердца у своей груди.

— Где у этого платья пуговицы? — Он говорил шутливо, но голос был глухой и задыхающийся.

— Его можно снять через голову, — пробормотала Морин, вздрагивая от ожидания.

Но Алан медлил. Он снова заглянул ей в глаза, словно пытаясь прочесть в них ответ на какой-то свой вопрос.

— Я хотел тебя с того самого момента, как увидел тогда, на перроне. Но я и сам не ожидал, что буду хотеть тебя так сильно. Все эти дни стали для меня сплошной пыткой. А после того поцелуя в пещере ты вообще отдалилась. С тобой невозможно было остаться наедине.

И к тебе невозможно было приблизиться. Ты сразу же пряталась за сестру, за тетку, еще за кого-нибудь. А держалась так надменно, так величественно; улыбалась так холодно и равнодушно… ты даже не представляешь, как мне хотелось потушить губами эту улыбку.

— Не так уж ты стремился ко мне приблизиться, — негодующе ответила Морин. — Только бросал изредка взгляды. Ты все время болтал с какими-то женщинами и даже не пытался заговорить со мной.

— Я боялся, что не выдержу и поцелую тебя при всех. Мне все хотелось проверить, действительно ли твои губы такие сладкие или это мне только показалось тогда там, в пещере.

Алан целовал ее снова и снова, заставляя забыть обо всем на свете. Морин таяла под его поцелуями и прикосновениями, растворялась от удовольствия, такого необычного и острого в своей новизне. Читая книжки о любви, она всегда считала, что чувства любовников в них сильно преувеличены. Общение с Тоби только утвердило ее в этом мнении, и потому Морин совершенно не ожидала от себя такой бурной реакции на ласки Алана.

Каждое его прикосновение заставляло ее содрогаться от наслаждения, каждый поцелуй отзывался дрожью во всем теле. И она с таким же наслаждением прикасалась к нему — к его широкой выпуклой груди, крепким плечам — и слушала его прерывистое дыхание, опалявшее ее.

Морин неуверенно дотронулась до верхней пуговицы на его рубашке.

— Ты можешь снять ее, — сказал он, наблюдая за ней из-под полуопущенных век.

Ее непослушные пальцы с трудом расстегнули мелкие пуговицы, и ладони коснулись его обнаженной груди. Морин ласкающим движением провела по ней руками, дотронулась губами до маленького темного соска и почувствовала, что он затаил дыхание.

— Нравится? — спросила она неуверенно, поднимая к нему лицо.

— Да, — хрипло выдохнул он, запуская руки в ее длинные густые волосы. — Я мечтал сделать это с момента нашей первой встречи. Мне снилось, что я лежу, обнимая тебя, и твои шелковые волосы струятся по моему телу. Ты доверяешь мне?

Морин подняла голову. Его серые глаза смотрели требовательно и жестко.

— Ну, — проговорил он. — Отвечай честно. Доверяешь?

И она вдруг поняла, что доверяет. Что никогда не зашла бы так далеко в своих отношениях с ним, если бы в глубине души не была уверена в том, что он не причинит ей зла.

— Доверяю.

Морин кивнула, и Алан медленно стянул с нее платье, прикасаясь горячими руками к обнажающейся коже. Почувствовав на себе его взгляд, она замерла, тяжело дыша. В ушах грохотало — это стучало ее собственное сердце.

Мир вокруг нее кружился, и она растворялась в этом мире и в восхитительных ощущениях, которые дарил ей Алан.

Она не испытала боли, когда он вошел в нее. Все слилось в единой круговерти — его и ее стоны, движения, губы, руки. Морин никогда не думала, что это так прекрасно, что она способна на такое полное слияние с кем-либо.

А потом все кончилось.

— Я с удовольствием пролежал бы рядом с тобой до самого утра, — сказал ей Алан, обнимая ее за плечи. — Но, думаю, это будет не очень разумно.

— Наверное, не очень, — сонно пробормотала Морин, крепко прижимаясь к нему всем телом.

Ей было так хорошо и спокойно, и уютно лежать рядом с ним. Алан с улыбкой провел рукой по ее волосам.

— А если мы полежим так еще немного, то наверняка заснем, — сказал он. — Но я хочу поговорить с тобой. Ты уже решила, куда поедешь?

— Сначала к себе, в Дублин.

Он молчал, думая о чем-то. Морин не подняла головы, чтобы посмотреть на него. Им было сейчас очень хорошо — просто замечательно. Ей повезло, что ее самый первый сексуальный опыт оказался столь восхитительным; и в этом была заслуга Алана. Но хороший секс это все-таки не любовь. Алан был прекрасным любовником, но он не нуждался в Морин. Завтра, в крайнем случае, послезавтра, они расстанутся. И, скорее всего, никогда больше не увидятся. Через неделю у нее останутся только приятные воспоминания об этой ночи. Так стоит ли смотреть на Алана, вглядываться в его черты, пытаясь понять, о чем он сейчас думает?

— Оставь мне свой телефон, — внезапно сказал Алан. — Я буду в Дублине и позвоню тебе.

Морин заколебалась. А почему бы и нет, в конце-то концов? Он предлагает ей не свое сердце, а лишь пару приятных встреч. Почему бы и не повторить сегодняшнюю ночь? Но… нужно ли продлевать это знакомство?

Может быть, не стоит? Ради ее собственного спокойствия…

В этот момент Алан снова поцеловал Морин, и дрожь вновь пробежала по ее телу.

— Перестань, — попросила она жалобно. — Когда ты так делаешь, я совершенно не могу думать.

— Вот потому-то я это и сделал, — ответил Алан, и Морин почувствовала, что он улыбается. — Не ломай свою головку прямо сейчас. У тебя есть еще весь следующий день на размышления. А чтобы ты приняла правильное решение…

Приподнявшись на локте, он покрыл поцелуями ее лицо, шею, плечи, грудь, отчего все тело девушки затрепетало.

— Не хмурься, — добавил Алан мягко. — Еще одна встреча ничего не изменит; она не стоит столь долгих и сложных раздумий.

— Твои поцелуи — серьезные доводы, — сказала она полушутя. — Но не пытайся убедить меня в чем-либо с помощью поцелуя.

— Не буду. А вот ты вполне могла бы попробовать этот способ в будущем… — засмеялся Алан. — Уверяю тебя, он окажется действенным.

Тут он посмотрел на часы.

— Уже поздно. Пора расходиться. Завтра нам предстоит уборка и прощание с заночевавшими гостями. А вечером, кажется, заедут еще какие-то родственники?

— Да, со стороны Дона.

— Значит, еще одно мероприятие. Надо хоть немного выспаться.

Алан легко поднялся со скамьи и помог встать Морин.

— Надеюсь, мы все-таки повидаемся в Дублине? — спросил он, не выпуская ее руки из своей.

Морин понимала, что он думает лишь о мимолетной встрече, и ее сердце сжималось при этой мысли. Хотя, конечно же, так будет гораздо лучше для них обоих. А отказаться от еще одной ночи, подобной этой, было свыше ее сил.

— Повидаемся, — шепнула она, глядя в сторону.

Чуть склонив голову, Алан поцеловал ее быстро и крепко.

— А теперь пойдем, — решительно сказал он.

Чувствуя неловкость, Морин поспешно натянула одежду, поглядывая на Алана, который одевался без всякого смущения.

Еще бы, подумала она с легкой досадой. Можно себе представить, сколько у него было таких встреч и таких ночей. Для него все это в порядке вещей.

Она вышла из беседки первой и без приключений добралась до своей комнаты. Лишь забравшись в постель, Морин вдруг осознала, что совершенно забыла про Дона. Что ж, значит, план ее сработал. Она сумела отвлечь себя от тяжелых мыслей и уже не прорыдает всю ночь напролет в подушку. Более того, у нее снова пробудился интерес к жизни. Вместо того чтобы оплакивать свою разбитую любовь, она с нетерпением будет ждать встречи с Аланом в Дублине.

Забавно… Такой опытный мужчина, а даже не догадался о том, что она девственница. Неужели она так хорошо притворялась?

Морин закрыла глаза, пытаясь представить Алана, вспомнить, как он обнимал ее. Хорошо, что она согласилась встретиться с ним снова. Хорошо…

Через несколько мгновений она уже крепко спала.