Днем и ночью

8

Сидя рядом с Морин в тесном кресле своего личного маленького самолета, Алан искоса поглядывал на ее тонкий профиль. Вот щеки ее слегка порозовели — она почувствовала его взгляд. Чуть встряхнув головой, словно откидывая за спину волосы, Морин как бы невзначай отвернулась, так что теперь Алану было видно лишь очертание скул и маленькое ухо, над которым вился непослушный завиток черных волос.

Алан сжал челюсти. Как все получилось? Он давал себе слово держаться подальше от этой сомнительной особы, а вместо этого позволил себе увлечься ею до такой степени, что провел с ней ночь, а теперь еще и везет к себе домой.

Неужели она настолько хитра и опытна, что обвела его вокруг пальца, а он даже и не понял, как и когда? Но Морин, как ни странно, не производила впечатления опытной женщины. Она казалась искренней и ужасно доверчивой, несмотря на то, что умело скрывала свои эмоции. Хотя, может быть, именно в этом умении казаться искренней и заключалась ее хитрость?

Алан понял, что окончательно запутался. Точно он знал только одно — он хочет эту женщину, хочет страстно, как мальчишка; он теряет голову при виде нее, забывая про всякую осторожность. До сих пор он всегда очень ловко и вовремя обрывал отношения с женщинами, не позволяя себе привязаться и не давая им возможности привязать себя. Как только легкая приятная связь начинала перерастать во что-то более серьезное, Алан сразу же умело закруглял роман. Он привык контролировать эти романы от начала и до конца.

Но отношения с Морин как-то сразу стали развиваться сами по себе, без его, да и без ее на то согласия. Словно они попали в бурный поток, который тащил их вперед и вперед, не давая опомниться и выплыть на безопасный берег.

А ведь он почти ничего не знает об этой женщине. Она очень красива и довольно сдержанна. Она оскорбила и бросила его друга; она имела виды на другого его друга, только что женившегося. И это не помешало ей провести бурную ночь с Аланом. О чем она думает, к чему стремится? Он не понимал. Хотя до сих пор всегда считал, что очень неплохо разбирается в женщинах. Она его словно околдовала. Заморочила.

Единственное, что Алан знал про нее точно, так это то, что Морин желала его не меньше, чем он желал ее. Этого она скрыть не могла, ее выдавало собственное тело.

— Как называется твоя станция? — спросила вдруг Морин, оборачиваясь.

Алан вздрогнул от неожиданности.

— «Гнездо голубки», — ответил он, тут же приходя в себя.

— Почему?

— Прежние хозяева разводили голубей. Сейчас у нас осталась небольшая голубятня, и есть мальчик, который смотрит за птицами, но специально я этим не занимаюсь и новых птиц не покупаю.

— Жалко, — спокойно сказала Морин. — Это так красиво, когда в небе кружат белые голуби. Отец Дона… — Голос ее дрогнул, но она спокойно продолжила: — Отец Дона когда-то разводил голубей. Мы часто лазили на голубятню…

Алан бросил на нее раздраженный взгляд. Опять Дон. Это начинало надоедать. Но Морин уже снова отвернулась к окну. Она смотрела на крошечные заплатки полей, мелькающие, как в калейдоскопе. Потом глаза ее сами собой закрылись, и она задремала.

Ее разбудил сильный толчок. Самолетик приземлился. Мотор смолк, и стало удивительно тихо. Морин сидела, не смея открыть глаза. Сейчас она увидит дом Алана. Увидит станцию, на которой ей предстоит жить какое-то время. Сейчас начнется новая жизнь, и возврата к старой уже не будет.

— Морин, мы прилетели.

В наступившей тишине голос Алана казался чрезвычайно громким. Морин кивнула и прикрыла рот ладонью, не в силах сдержать зевка.

— Может быть, тебя понести? — засмеялся Алан.

Морин вздрогнула и торопливо открыла глаза.

— Нет, спасибо, — ответила она с достоинством. — Я сама дойду. И вообще, обычно я не такая соня.

Она отстегнула ремень безопасности и быстро поднялась, но тут же пошатнулась и наверняка упала бы, если бы не Алан, который подхватил ее за талию. Их глаза встретились, и Морин вновь ощутила, как все ее тело охватила какая-то странная томительная слабость, хотя сердце колотилось как сумасшедшее. Но тут Алан отпустил ее, отступая на шаг, чтобы она могла пройти.

— Спасибо, — пробормотала Морин непослушными губами.

— Не стоит благодарности.

Его голос был абсолютно бесстрастен. Морин опустила глаза, задетая его равнодушием, и, не оглядываясь, выбралась из самолета.

Она стояла на крошечной взлетной полосе, а вокруг расстилалась коричневая степь — пампа. Солнце палило вовсю, и Морин захотелось немедленно скинуть джинсовую куртку. Но под курткой была совсем тонкая и сильно обтягивающая футболка, и, бросив косой взгляд на Алана, Морин не решилась ее снять.

В нескольких шагах от взлетной полосы стоял джип, весь заляпанный красной глиной. А за рулем сидела молодая и красивая женщина примерно одного возраста с Морин; может быть, чуть постарше. Она радостно приветствовала Алана и, как и Антонио, вежливо кивнула Морин, успев при этом, чисто по-женски, окинуть ее всю, с ног до головы, одним-единственным взглядом, от которого у Морин зачесалось все тело.

Женщина выскочила из машины и открыла багажник. Антонио, с помощью Алана, вытащил из самолета сумки и погрузил их в джип. Только тут Морин сообразила, что тоже могла бы помочь. Но было уже поздно: эти трое, похоже, не первый раз проделывали подобную процедуру, и все у них шло как по нотам. Морин явно была здесь лишней.

Стараясь скрыть глупую обиду, Морин оглянулась вокруг. Всюду до горизонта тянулась степь. Горячий ветер теребил волосы, дышал в лицо пылью и землей. Все здесь было не так, как в Рингсенде, в Ирландии. И Морин здесь совсем не нравилось. Она уже хотела домой.

— Залезай в машину. — Алан распахнул перед Морин заднюю дверцу, а потом помог ей сесть.

Сам он уселся впереди, рядом с женщиной.

— Познакомься, Морин, это Солидад, моя первая помощница.

Женщина снова кивнула Морин и тут же повернулась к Алану. Сквозь шум мотора Морин слышала, как Солидад ему что-то расстроенно объясняла. Алан недовольно качал головой и, кажется, морщился. Морин был виден только его профиль. Потом он заговорил — быстро, решительно. Теперь Солидад то кивала, то качала головой.

Машина неслась по пампе, поднимая тучи пыли. Потом Морин увидела овец. Они были крупные, с какой-то грязно-серой шерстью, вовсе не белоснежные английские овечки. Овцы ей тоже не понравились. Все было не такое, как надо. И потом, у нее опять закрывались глаза и кружилась голова. Отвратительный климат. Неожиданно в лицо ей дунул свежий ветер и запахло солью. Ах, да, ведь Алан говорил, что станция расположена неподалеку от океана.

Показался высокий серый каменный дом. Джип затормозил. И это станция, удивилась про себя Морин. Она представляла что-то более значительное. Но тут к ней обернулась Солидад.

— Я уже приехала, Морин. До свидания. До скорой встречи. Пока, Алан.

Алан сверкнул дружеской улыбкой.

— Увидимся.

У Морин ревниво сжалось сердце. Кто она Алану, эта красивая помощница? И в чем заключается ее помощь?

Алан между тем пересел на водительское место.

— У тебя все в порядке? — спросил он Морин.

— Да, — ответила она тихо.

Джип снова рванул с места. Примерно через полчаса машина выехала на узкую дорогую, засаженную по обеим сторонам платанами. А еще через несколько минут перед Морин возник широкий двор — и огромный белый дом с галереей.

— Как красиво! — проговорила она изумленно. — После всей этой коричневой и серой земли вдруг — белоснежный дом.

— А какой за домом сад! — с улыбкой подхватил Алан. — Ничуть не хуже того, в Кормак-Холле.

Морин бросила на него быстрый взгляд исподлобья, но, похоже, он ни на что не намекал.

— Ну наконец-то мы дома. — Алан выключил двигатель. — Сейчас отдохнешь, а то вид у тебя совершенно измученный, — сообщил он Морин.

— А ты, что, совсем не устал? — спросила она негодующе.

— Я уже привык к этим перелетам и быстро акклиматизируюсь. А тебе это все непривычно. Перелет был долгий. — Он бросил на Морин вопросительный взгляд. — Ты сама сможешь дойти?

— Ну конечно! — сказала она возмущенно, выбираясь из джипа.

Алан распахнул перед ней входную дверь, и они очутились в просторном и прохладном холле. Тут же откуда-то из боковой двери торопливо вышла пожилая, полная женщина. При виде Алана она просияла улыбкой.

Как же они все его любят, мельком подумала Морин.

— Знакомьтесь, — сказал Алан. — Морин, моя новая секретарша. Мария, моя домоправительница.

— Добро пожаловать в наше Гнездо, — нараспев произнесла Мария, ласково касаясь руки Морин. — Разве Алан не сказал вам, как называется станция? — добавила она, заметив удивленный взгляд девушки.

— Ах, да, — сообразила Морин. — Гнездо голубки.

— Да, да. Как вы доехали? Не очень устали?

— Нет, что вы, совсем не устала, — заверила ее Морин.

На самом деле она просто валилась с ног.

— Да что же вы в холле стоите! Проходите, проходите в гостиную, — засуетилась Мария.

Большая светлая комната была обставлена по последней моде, при этом она казалась удивительно уютной и очень подходила своему владельцу. Да, подумала Морин, глядя на абстрактную картину на стене, это комната Алана.

— Как красиво! — сказала она с улыбкой, оглядываясь на Алана.

Но он, кажется, принял это за очередную светскую любезность.

— Я обязательно передам дизайнеру, что тебе понравилось, — ответил он ехидно.

Морин прикусила губу, но тут же взяла себя в руки.

— А давно ты здесь живешь?

— Три года. — Он повернулся к Марии. — Я отведу Морин в ее комнату.

Поднявшись по лестнице, они прошли до конца коридора, и Алан распахнул одну из дверей, пропуская Морин. Комната понравилась ей с первого взгляда, — такая же светлая, современная и уютная, как и гостиная.

— Твои вещи сейчас принесут. Мария подойдет чуть позже, чтобы распаковать их.

— В этом нет никакой необходимости, — воинственно ответила Морин. — Я умею открывать дорожные сумки и вынимать из них вещи, а вон там я вижу предмет, сильно напоминающий шкаф. Уверяю тебя, Алан, я способна разобраться в этом без помощи Марии.

Он усмехнулся.

— Ну хорошо. А сейчас советую принять душ и немного отдохнуть. Ужин у нас в шесть, но я все это время буду занят у себя в офисе. Если проголодаешься, Мария принесет тебе перекусить.

— Нет, спасибо…

— Хотя бы попей чего-нибудь. Здесь гораздо жарче, чем в Ирландии, и организму требуется больше жидкости. А перед ужином я могу показать тебе своих лошадей.

Алан смотрел ей прямо в глаза, и Морин невольно потянулась рукой к подвеске, но, тут же вспомнив, что ключик прячется в сумке, быстро отдернула руку. Кажется, Алан заметил этот жест.

— У тебя здесь и лошади есть? — спросила она, чтобы отвлечь его от созерцания своей шеи.

— А как же? Какая станция без лошадей. А теперь, извини, мне надо идти.

Как только дверь за Аланом закрылась, Морин глубоко вздохнула и опустилась в кресло. В голове звенело от усталости, ее чуточку покачивало, словно она все еще летела на самолете. Посидев пару минут с закрытыми глазами, она все-таки заставила себя подняться и прошла в ванную комнату. Надо же! До сих пор ей еще не приходилось мыться в ванной из розового мрамора! На столике лежали большие пушистые полотенца, мыло и шампунь благоухали, как дорогие французские духи.

Сразу видно нувориша, подумала она невольно, но тут же ей стало стыдно за собственные мысли. До сих пор Алан не производил впечатления человека, которого волнуют мелочи быта и который намеренно обставляет себя роскошью, чтобы кому-то что-то доказать. А это вообще была гостевая комната, и вряд ли именно Алан продумывал детали ее обстановки. Скорее всего, это дело рук дизайнеров.

Морин потерянно провела рукой по розовой раковине и снова подавила глупые слезы. Ничего, все обязательно образуется. Когда начинаешь какое-то новое дело, сначала всегда бывает страшно. А она сейчас начинает новую жизнь… Ничего, она привыкнет к этому дому и к этой стране. Все уляжется… ей просто надо немного отдохнуть.

В этот момент постучали в дверь, и Морин, выглянув, увидела пожилого мужчину с ее сумками.

— Спасибо. Поставьте вот сюда.

— Меня зовут Пабло, — дружелюбно улыбаясь, представился мужчина. — Мария просила передать: если что-нибудь понадобится, позвоните по телефону, и она мигом придет.

— Ну что вы, она, наверное, слишком занята для того, чтобы бегать туда-сюда по лестницам, — покачала головой Морин. — Я сама спущусь, если что.

— Вообще-то у нас есть лифт, — заметил Пабло. — А насчет Марии не беспокойтесь; если она будет занята, то так и скажет, стесняться не станет.

Они оба рассмеялись.

Кивнув головой, Пабло ушел.

Через пару часов Морин уже распаковала, погладила и разложила по местам все свои вещи, даже успела принять освежающий душ. Похоже, с водой в этом доме было все в порядке. Поначалу у Морин возникла мысль, что летом здесь, наверное, часто случаются засухи, и потому должна ощущаться нехватка пресной воды. Она уже приготовилась к тому, что ее попросят экономить воду.

— Мне удалось прорыть скважину к подземным водам, — пояснил ей Алан за ужином. — Кроме того, у нас есть специальные цистерны, способные вместить столько воды, что можно пережить не одну засуху. А засухи здесь не редкость. Зато зимой льют проливные дожди, в это время и наполняются цистерны.

— Значит, отсутствие душа мне не грозит? — пошутила Морин.

— Душа! В первую очередь тебе не грозит смерть от жажды. А что касается душа: плескайся на здоровье, хотя расходовать воду зря я бы не посоветовал.

Услышав про смерть от жажды, Морин невольно отпила минеральной воды из высокого бокала на длинной ножке. На столе стояло прекрасное французское вино, и Алан пил его с явным удовольствием. Но Морин сегодня совсем не хотелось вина.

Прикрываясь бокалом, она посмотрела на Алана. На столе горели свечи, и их свет играл на хрустале и серебре, блики падали на лица. Дрожащий свет подчеркивал его классический профиль, волевой подбородок, твердый рот. Морин вспомнила, как эти губы касались ее губ, и дрожь пробежала по ее телу.

Сейчас они снова были наедине, впервые с той ночи. Она почувствовала, как неуловимо растет возбуждение, попыталась перестать думать о близости с Аланом. Думай о чем угодно, только не об этом, приказала себе Морин.

— А что, вашим овцам хватает корма в этих полупустынях? — поинтересовалась она, слегка осипшим голосом.

— Вполне. И это вовсе не полупустыни, здесь есть прекрасные пастбища, хотя трава, быть может, не такая мягкая, как в Британии. — Тут Алан с улыбкой посмотрел Морин прямо в лицо. — Но это не самая интересная тема для беседы.

— Ну почему же, — начала она. — Дон…

И тут же замолчала, потому что взгляд Алана внезапно стал ледяным.

— Дон? — переспросил он вежливо, одним глотком допив вино из бокала и со звоном поставив его на место.

— Дон всегда обсуждал с нами свои дела. — Морин старалась говорить спокойно, хотя ей ужасно хотелось спрятаться от этого взгляда как можно дальше. — У него есть небольшой участок земли…

— Теперь он обсуждает это только с Келли, — с чуть заметной усмешкой произнес Алан.

— Да.

Морин опустила глаза. Зачем он напомнил ей об этом? Чтобы унизить? Посмеяться? Но какое он имеет на это право? Ее любовь, ее чувства Алана не касаются. Ему нужно только ее тело. А это он получил.

Но почему же мысль об этом вызывает у нее такую обиду? Неужели ей хочется от Алана большего, чем просто физическая близость? Хочется, чтобы он был не так безразличен…

— Извини, что не показал тебе сегодня лошадей, — сказал Алан. — За время моего отсутствия накопилась куча дел. Да еще секретарша ушла. Солидад просто не могла сделать все за двоих.

— Надеюсь, я быстро войду в курс дела.

— Ну конечно.

Алан улыбнулся так недоверчиво, что Морин сразу поняла, что он не верит в ее секретарские способности и с самого начала не возлагал никаких надежд на ее помощь. Ее пригласили совсем для другой цели.

Морин вспыхнула от гнева.

— У тебя будет возможность убедиться в том, что я умею работать.

— Мы поговорим об этом завтра, — невозмутимо ответил Алан.

— Обязательно. А если я не справлюсь, не забудь меня уволить, — фыркнула Морин.

Ему не удастся выставить ее беспомощной и бесполезной дурочкой!

— Договорились. — Алан протянул ей руку.

Морин нерешительно пожала его сильную ладонь. В тот момент, когда она уже хотела откинуться на спинку стула, Алан неожиданно потянулся над столом и легко поцеловал ей руку. Твердые, теплые губы нежно коснулись ее кожи, и сердце забилось как бешеное. Затем Алан быстро перевернул ее руку и, поцеловав ладонь, сомкнул ее пальцы в кулачок.

— А вот и Мария, — сообщил он, выпуская ее ладонь из своих рук.

Морин испуганно положила кулак с зажатым в нем поцелуем на колени, словно действительно боялась разжать руку, как будто поцелуй мог выпорхнуть и улететь. И весь вечер она ощущала след этого поцелуя на своей ладони.

А ночью ей опять снился Алан, и она вздрагивала и вздыхала во сне, пока не проснулась посреди ночи, сгорая от желания. Потом она снова провалилась в сновидения и проснулась только утром от того, что прямо в лицо ей били солнечные лучи и за окном громко пели птицы.

Некоторое время Морин просто лежала, слушая птичий щебет, а потом не выдержала и, вскочив, подбежала к окну. Птиц она не увидела. Зато на лужайке перед домом гарцевал всадник на прекрасном скакуне. Мужчина настолько ловко и естественно держался в седле, что издали конь и всадник напоминали кентавра.

Это был Алан. Морин, затаив дыхание от восторга, следила за ним. Где он научился так ездить на лошади? Он был изумителен. Уж она-то знала. Морин с раннего детства посещала одну из самых лучших школ верховой езды во всей Ирландии.

— Ты гениальный наездник! — восхищенно сказала она Алану за завтраком.

— Я научился сидеть на лошади раньше, чем ходить. Моя мать работала на конюшне.

— А отец?

— Я его никогда не знал.

— Извини.

Морин подумала о своей матери, умершей так рано.

— А я жила вдвоем с отцом.

Алан поднял на нее вопросительный взгляд.

— Мама умерла, когда я была еще совсем маленькой.

— Мой отец бросил мать еще до моего рождения. Она так никогда и не вышла замуж. Мне кажется, она всю жизнь любила его одного.

— Хотела бы я познакомиться с твоей матерью.

— Вы бы не понравились друг другу. Она была женщина простая и суровая. Когда представилась возможность отдать меня бесплатно в хорошую школу-интернат, она отдала, не раздумывая, и с тех пор мы с ней почти не виделись.

— А сейчас?

— Она умерла несколько лет назад в собственной квартире на окраине Лондона. Так и не согласилась переехать ко мне, когда я ее звал. И не брала у меня денег. Она все не могла поверить, что я действительно стал богатым человеком. Ей все казалось, что это так, ненадолго, случайно.

Они оба замолчали, думая каждый о своих родителях. Потом, незаметно, характер тишины изменился. Между ними снова повисло напряжение. Казалось, воздух насыщен электричеством.

Наконец Алан допил кофе и со стуком поставил чашку на блюдце. Морин вздрогнула.

— Ну что ж, жду тебя через час у себя в офисе, — сказал он, бросив взгляд на часы.