Днями-ночами

Завершение

Беспокойная ночь породила новые мысли. Во многом из-за того, что Гарри проснулся около семи утра и еще пару часов пялился в белый потолок, снова и снова прокручивая в воображении последние полтора месяца своей жизни. До встречи с Драко Гарри жил как в забытьи, крутясь между домом, работой и посиделками с друзьями. Не то чтобы Поттер был несчастлив или разучился радоваться мелочам — вовсе нет. Но все же раньше ему чего-то не хватало. Случайное столкновение, а потом и совместная работа с Драко оказались тем самым, что впервые за долгое время взволновало гриффиндорское сердце. Конечно, изначально потому, что Малфой жутко раздражал Гарри своей отстраненностью и холодностью, а потом — потому что оказался чертовским засранцем, сочетающим в себе какое-то невероятное количество чувств. Но на самом деле Малфой всегда был таким. В его юношеских глазах еще в школе бурлила жгучая ненависть, любопытство и превосходство — именно поэтому Драко казался совершенно другим за маской отрешенности. А теперь Гарри удалось ее снять — и это самая прекрасная победа в его жизни.

Рядом с Драко было тепло — от его мягких улыбок, тихого смеха и краснеющих кончиков ушей. И оттого безумно обидно, что Гарри — не его судьба. Если бы Поттер мог перемещаться во времени, он бы обязательно отправился в прошлое, куда-нибудь на третий курс, когда все еще можно было изменить: Гарри бы растолковал мальчику в круглых очках и красной одежде, что ему срочно нужно подойти к Малфою и выразить сочувствие из-за нападения гиппогрифа (может быть, это и не сработало, но точно ввело бы Драко в ступор); на четвертом курсе Гарри мог бы искренне попросить помощи у Малфоя с подготовкой к заданиям Турнира Трёх Волшебников; на пятом — стал бы старостой вместо Рона, чтобы больше видеться с Драко и убедить его не совершать ошибку на следующий год, когда тот принял метку, возложив на себя обязательство убить профессора Дамблдора. Может, следовало принять дружбу этого гадкого белобрысого мальчишки еще на первом курсе, — все действительно могло быть по-другому. Тогда магия соулмейтов обязательно взяла бы во внимание все обстоятельства, весь опыт их взаимодействия, и у Драко появились бы инициалы Поттера, а не кого-то там еще. Но Гарри не мог переместиться в прошлое — Гермиона рассказывала, что все маховики времени уничтожили; да и если бы нет — вряд ли бы маховик ему помог.

Гарри посмотрел на свое предплечье. Он давно не обращал своего внимания на инициалы, потому что, живя с Драко, он привык прятать их под одеждой. Буквы «Д.Л.М.» оставались такими же тонкими и аккуратными, будто бы написанные рукой аристократа. Гарри хмыкнул себе под нос: если его судьба Малфой, он, похоже, действительно идиот. Линия размышлений снова плавно перебросилась на бледные руки, темную метку и буквы, спрятанные под рукавом: чьи инициалы выведены на предплечье Драко?

Малфой был жутко популярен в школе среди слизеринцев и, наверняка, имел большое количество поклонников и поклонниц. Но сам Драко общался с немногими — Блейз Забини, Нотт, Панси, Крэбб и Гойл. Панси отпадала сразу из-за своей принадлежности к женскому полу. Крэбб — мертв, а возлюбленный Драко — жив, поэтому Винсент — тоже мимо. Гойл, Нотт и Забини — чистокровные волшебники (Гарри помнил это еще со второго курса, когда вместе с друзьями пытался разгадать, кто является наследником Салазара), а судьба Малфоя — полукровка. На этом догадки прерывались: выбирать не из кого. Вероятно, возлюбленный Драко оставался за ширмой и никак не взаимодействовал с ним на публике. Обидно.

Гарри тяжело вздохнул: Драко сказал, что не полюбит другого, потому что предан тому человеку. Но, судя по его печали в голосе, Малфою действительно ничего не светит с его судьбой. А значит, Гарри мог — вполне мог — попробовать? Драко любезен с ним, внимателен и смеется над его глупыми шутками — может ведь быть такое, что тот испытывает к нему легкую симпатию? Во всяком случае, они спали вместе, и Гарри его обнимал. А Малфой не из тех, кто позволил бы с собой такое вытворять, будь Поттер ему противен.

Гарри хотел верить, что у него есть шанс.

Слушание дела прошло отлично, хоть и длилось несколько утомительных часов: Драко дал ряд показаний и предоставил суду свои жуткие воспоминания (к нему присоединилось еще несколько свидетелей), благодаря чему практически всех членов преступной группировки приговорили к Поцелую дементора. Подобной участи удалось избежать только одному — но и его ждал Азкабан. Результат ошеломительный.

Гарри стоял рядом с Роном в коридоре министерства недалеко от двери в зал суда, наблюдая, как Драко, находившийся в центре аудитории, разговаривал с одним из адвокатов — седоволосым мужчиной с длинной бородой. Гарри сегодня еще не удалось поговорить с Малфоем, но, когда их взгляды пересеклись утром при встрече, Драко ему приветливо улыбнулся, и Гарри улыбнулся в ответ, обнаруживая, что тот все же остановил свой выбор на классической черной водолазке (зачем тот брал с собой столько вещей в лазарет — загадка). В процессе слушания Поттер правда пытался не смотреть на Малфоя лишний раз, чтобы не вызвать подозрений, но тот буквально притягивал к себе взгляд: тем, как вскидывал голову, разводил руками или облизывал сухие от волнения губы. Гарри будет дураком, если не попробует хотя бы сохранить то, к чему они пришли.

— Как дела? — спросил Рон.

— У нас все хорошо, — Гарри кивнул, особо не задумываясь, о чем конкретно его спросил друг.

— Я имел в виду, как дела с Дианой? — слегка раздраженно протянул Рон.

— О, — Гарри посмотрел на Драко. Тот что-то увлеченно записывал в блокнот под диктовку адвоката. Поттер вдруг подумал, что информация о влюбленности в Малфоя просто убьет Рона. — Мы решили, что не подходим друг другу.

— Понятно, — кратко ответил Уизли и замолчал.

— Хотя, знаешь, — Гарри вздохнул, наконец отводя взгляд от Малфоя спустя несколько десятков секунд. — Я не понимаю, правда. Я думал, это она, потому что мою руку чертовски жгло всякий раз, когда я был рядом с ней.

— Жгло? — Рон беспокойно нахмурился, и Гарри сразу понял: жжение совершенно не означало, что человек ему подходит. Он смутился, почувствовав себя настоящим идиотом — это стоило бы выяснить раньше.

— Ну да.

Уизли неопределенно застонал.

— Я до последнего надеялся, что это не так, — покачал головой Рон. — Ну вот почему Гермиона всегда права?

— О чем ты? — Гарри совсем не понимал, к чему тот клонит. Рон как-то странно на него посмотрел, а потом вдруг резко обхватил его за талию и притянул к себе, наклоняясь ближе и ухватывая за шею другой рукой, начавшего сопротивляться Поттера. — Ты что творишь?! — ошарашенно зашипел Гарри, как никогда прежде желая зарядить своему лучшему другу между глаз. Но Рон лишь наклонился к его уху, прижимаясь ближе и удерживая его сильными руками:

— Жжет? — кратко спросил он. Поттер, испуганно сглотнув, кивнул: неприятные ощущения в руке усиливались. — А теперь посмотри на Малфоя, — Гарри медленно перевел взгляд с рыжих волос в сторону, натыкаясь на изумленного Драко: разумеется, тот был в шоке от действий Рона (собственно, как и Гарри). — Выводы делай сам, — фыркнул Уизли и выпустил Гарри из своих рук, отстраняясь и поправляя помявшуюся рубашку.

— Чего? — тупо спросил Гарри.

— Можно я не буду этого говорить? — отчаянно спросил Рон. — Мне все еще нужно время, чтобы это переварить.

— Да о чем ты говоришь? — в голове Гарри разве что шестеренки не скрипели.

Рон вздохнул.

— Малфой тебя ревнует, — недовольно пробурчал он.

— Чего? — повторил Гарри, не совсем понимая, с чего бы Драко его ревновать.

— Мерлин, — Рон взмахнул руками, заставив Поттера чуть отшатнуться. — Вот, почему Гермиону так бесит, когда я туплю, — он посмотрел на Гарри. — Это действительно жутко раздражает.

— Я не понимаю, — признался Поттер, а Уизли закатил глаза: ходячая копия своей супруги.

— Надпись реагирует на ревность Малфоя, потому что ваши инициалы совпадают, — нехотя проговорил Рон и снова вздохнул: — Я приму это, но дай мне время.

Гарри шокировано уставился на друга.

— Этого не может быть.

— Я не собираюсь тебя переубеждать, — Рон качнул головой в сторону: Драко подошел к ним. Он выглядел немного усталым — и немудрено, почти четыре часа провести в зале суда достаточно трудно, особенно тому, кто в прошлый раз находился на скамье подсудимых.

— Уизли, — вежливо кивнул Драко, и Гарри не смог сдержать легкую улыбку. Рон кивнул ему в ответ:

— Малфой.

— Ты в порядке? — мягко спросил Гарри. Драко перевел на него взгляд, и холодные серые глаза вдруг наполнились теплом.

— Да, спасибо. Немного болит голова.

— Не хочешь пообедать?

— Я был бы рад.

Драко вернул свой взгляд на Уизли, вероятно, ожидая и его согласия.

— Без меня, ребята, — Рон дружелюбно хлопнул Гарри по плечу. — Мне нужно забрать документы и сделать еще кучу дел, — придумал он. Поттер знал наверняка, что Уизли на сегодня тоже уже свободен. — Присоединюсь к вам в следующий раз.

— Жаль, — учтиво протянул Драко, но никто ему не поверил. Рон на это лишь хмыкнул и, развернувшись, отправился в зал суда — видимо, забирать несуществующие документы.

Гарри посмотрел на Малфоя, в глазах которого заплясали чертики, будто радуясь чему-то своему. Очаровательно. Если у Драко его имя на предплечье, то почему тот так уверен, что у Гарри его нет? Когда Малфой видел его руку? И, вообще, точно ли прав Рон? Ведь он так много раз выдавал свои фантазии за факты, что поверить ему сейчас было бы опрометчиво — если Гарри ошибется и сделает шаг не в ту сторону, на их маломальских отношениях с Драко можно смело поставить крест. Если чему и научился Гарри, так это тому, что со слизеринским принцем нужно действовать аккуратно, будто ходишь по тонкому льду. Но при этом его гриффиндорское начало требовало решительности — оставалось найти баланс.

— Какую кухню предпочитаешь? — спросил Гарри, протягивая руку Драко для аппарации.

— Мою.

Сидя за небольшим столом в квартире Малфоя, Гарри пытался затопить в себе чувства, застрявшие где-то посреди груди. После осознания своей влюбленности стало еще труднее наблюдать, как домашний Драко бродит от шкафчика к шкафчику, захватывает длинными пальцами специи, поправляет тыльной стороной ладони выбившуюся челку — все это буквально невыносимо. Гарри не знает, был ли он когда-нибудь так влюблен. Может, что-то подобное происходило с Чжоу — он тоже забывал все слова, когда они сталкивались в коридорах, а однажды даже пролил себе на штаны сок, засмотревшись на девушку. С Джинни все было совсем иначе — Гарри ее любил, правда, но как сестру — ни больше, ни меньше. Но, казалось, Драко не был похож ни на кого. Его просто не хотелось ни с кем сравнивать.

Драко возился со сковородкой по меньшей мере сорок минут, пока Гарри пытался унять свои бурлящие мысли. Когда Малфой закончил, он выложил на тарелки обжаренные стейки с соусом и, поставив одну тарелку перед Гарри, неожиданно сел не на свое привычное место — не с другой стороны стола, а рядом.

— Приятного аппетита, — кратко сказал он, надрезая свой кусок ножом. Гарри улыбнулся, повторяя это движение. Кусочек мяса буквально растаял в его рту, и, если бы Драко не был магом, Поттер мог бы сказать, что Малфой — волшебник.

— Божественно, — протянул он, ловя легкую улыбку в ответ.

На какое-то время воцарилась тишина, позволяя Гарри как следует насладиться обедом.

— Что нашло на Уизли? — вдруг спросил Драко почти будничным тоном, когда доел свою порцию.

— О чем ты? — Гарри сунул в рот последний кусок.

— В министерстве он вел себя странно, — заметил Малфой, откладывая столовые приборы.

Если теория Рона верна, то когда Гарри начал бы говорить что-то, что способно вызвать ревность, его руку бы закололо. Но Поттер не замечал подобного за разговорами о Диане: видимо, это не всегда работало именно так. Гарри хотелось, чтобы в этот раз Рон был прав.

— Он сошел с ума, — хмыкнул Гарри, пытаясь подобрать что-то, что могло бы заставить Драко ревновать, но ничего путного не находилось. Поэтому он просто решил задать вопрос о жжении надписи самому достоверному источнику, которого знал. — Кстати, ты не знаешь, что значит, когда инициалы горят?

Драко вдруг дернулся, удивленно посмотрев на Гарри. От Поттера не укрылось и то, как Малфой метнул всего на долю секунды свой взгляд на предплечье. Черт. Попытка быть аккуратным провалилась, так, по сути, и не начавшись.

— Драко, что написано на твоей руке? — честно спросил Поттер. Малфой испуганно хлопнул глазами, — и Гарри четко осознал: если сейчас эта тема закроется, они больше никогда не поговорят об этом, и их так и не начавшиеся отношения завершатся прямо здесь, за этим столом.

Гарри — полукровка, они учились в одной школе и не могли быть вместе просто потому, что ненавидели друг друга — по крайней мере Поттеру так казалось до недавнего времени. Малфой прятал свою руку от него, пытался общаться с его друзьями, перестал скрываться за маской безразличия, позволял себя нежно обнимать по ночам и дарил пусть редкие, но теплые взгляды. Всё сходилось идеально. Кроме одного.

— Почему ты думаешь, что у меня нет твоего имени? — уверенно спросил Гарри.

Драко повернул голову к окну.

— Не понимаю, о чем ты.

— Драко, не будь дураком, — Гарри повел себя неосторожно: он потянулся к руке Малфоя, на самом деле собираясь просто сжать холодную ладонь, чтобы вернуть его внимание, но Драко расценил это движение иначе. Он вскочил со стула, мгновенно вытащив волшебную палочку из кармана брюк, и направил ее на Гарри.

— Не трогай меня, — прошипел он. Гарри хмыкнул. Все было как в школе: Малфой, слегка растрепанный, гневно смотрел на него, угрожая расправиться с ним магией — разве что белой рубашки и зеленого галстука не хватало. Но они больше не в школе: и они не для того начинали выстраивать отношения практически с самого начала, чтобы сейчас Гарри поддался на этот блеф. Он медленно поднялся со стула, наблюдая, как Драко вместе с ним поднимает руку, целясь ему аккурат в голову, и шагнул вперед. Палочка Малфоя уткнулась ему в шею. — Не подходи, Поттер, — снова зашипел Драко. — Иначе я…

— Что? — Гарри сверкнул глазами, чувствуя, как адреналин в нем бьет через край. Поттер никогда так не был уверен в своей правоте. Кроме того, он не сомневался в том, что Драко не способен всерьез навредить ему. — Убьешь свою судьбу?

Малфой замер на долю секунды, услышав то, чего явно не ожидал, — и этого хватило, чтобы Гарри перехватил его волшебную палочку и направил ее же на Драко в ответ. Тот вмиг вытянулся по струнке, остервенело посмотрев в глаза Поттеру. Гарри молча покачал головой и, легко перевернув палочку в ладони, протянул ее Драко обратно.

— Я видел твою руку, — тихо сказал Драко, сунув свою палочку в карман. В его голосе сквозило едва уловимое отчаяние, и Гарри почувствовал, как в ушах зашумело его собственное сердце. Это все означало лишь одно: Малфой признал — у него действительно на предплечье инициалы Поттера.

— Когда?

— Два года назад, — Драко сглотнул, его взгляд забегал по кухне, и он смотрел куда угодно, только не на Гарри. — Мы встретились на приеме, если ты не помнишь.

Гарри помнил. Правда его мозг как-то обошел эту информацию стороной. Мероприятие проходило на улице, было душно, и солнце жутко пекло. Он помнил, как Малфой, разодетый во все черное с ног до головы, подошел к нему, чтобы оскорбить. Гарри посчитал его сумасшедшим, потому что самому было до того жарко, что он снял обувь и закатал рукава рубашки. Он закатал рукава. Мерлин. Все становилось на свои места.

— Когда у тебя появилась надпись? — тихо спросил Гарри, смягчая напор, потому что Драко выглядел так, будто его поймали за самым худшим делом в мире. Но это неправда. То, что Малфой любил его (еще со школы!) — лучшее, что случилось с Гарри.

— На мое двадцатилетие.

— Моя появилась в этом году, — сказал Гарри, с уверенностью расстегивая пуговицу на запястье своей рубашки и заворачивая рукав до локтя, демонстрируя предплечье Драко. Тот шокировано уставился на надпись.

Какое-то время Драко молча стоял, не отводя взгляда от руки Гарри. И Поттер дал ему это время — наверняка, невероятно больно увидеть, что у твоей судьбы нет твоего имени. Спустя минуту Малфой шагнул ближе к Гарри и осторожно провел двумя пальцами по надписи, словно не веря тому, что видит перед собой, и проверяя, не стираются ли буквы.

— Но почему? — Драко задал вопрос, на который Гарри не знал точного ответа. Малфой ведь говорил о непредвиденных обстоятельствах, и Поттер десятки раз думал о них, гадая, почему у Драко нет его имени, но сейчас вдруг родилась мысль, которая походила на правду больше всего:

— Возможно, потому что я умирал.

— Умирал? — Драко слегка нахмурился, наконец оторвавшись от руки Гарри и посмотрев на него.

— Да, — Гарри кивнул. — Об этом не особо известно, но ведь Волан-де-Морт меня тогда действительно убил, — Драко недоверчиво свел брови сильнее, и Гарри широко улыбнулся, лишь только сейчас понимая, как близко они стоят друг к другу: — Но я воскрес.

— Ты что, супергерой?

— Типа того, — шутливо протянул Поттер, поражаясь знаниям Малфоя о существовании поп-культуры, и заметил, как Драко слабо улыбнулся, снова опуская свой взгляд на предплечье Гарри. — Есть только один способ проверить, правда ли это ты.

Драко сглотнул. Его ресницы слегка трепыхались, и сейчас Гарри хорошо мог разглядеть веснушки, едва видимой россыпью разбросанные по его носу. Гарри поднял ладонь, поправляя белую прядь, постоянно выбивавшуюся из идеальной прически.

— Могу я тебя поцеловать? — тихо спросил он. Драко, поколебавшись всего пару секунд, слабо кивнул.

Мерлин.

Гарри чуть наклонил голову, улавливая сладкий ягодный аромат, и осторожно, боясь, что Малфой вдруг сейчас исчезнет, коснулся своими губами его губ, прикрывая глаза. Драко шумно вздохнул, почти задрожав под поцелуем, и Гарри не выдержал: он положил руку на шею Драко, прижимая его ближе и целуя глубже, ощущая, как внутри него самого кружится вихрь из чувств. Целовать Драко — волнительно, волшебно, невероятно. Мысли путались, образуя неясный клубок, и Гарри просто сосредоточился на ощущениях под руками; на том, как кололись кончики его пальцев, туманилась голова, а по спине снова и снова пробегали мурашки, стоило Драко опустить свою холодную ладонь на его шею. Предплечье приятно защекотало, и Гарри вынужденно отстранился, опустив на него взгляд, а Драко принялся чесать свою руку сквозь черную водолазку — там, где, Гарри знал наверняка, тонкими линиями выведено «Г.Д.П.».

Гарри мягко улыбнулся, завороженно наблюдая, как «Д.Л.М.» окрашивается в яркий золотой цвет.