До самого дна (СИ)

Глава тринадцатая Конец — это всегда начало чего-то нового

Стена рухнула, будто ее снесло шаровым тараном, и на пол со звонким неприятным шумом посыпались поломанные кирпичи. В комнату старалась просунуться гигантская клешня Алфавита в попытке поймать и раздавить хоть кого-нибудь живого, но защитное поле очень сильно ему в этом мешало.

— Ты ведь не ожидал этого, не так ли? — потратила я все оставшееся у меня спокойствие на вопрос и рванула к выходу, а следом за мной поспешил и Михаэль, бормоча что-то вроде «Признаться, не ожидал». Мор сначала летел позади, а потом догнал меня и спрятался в капюшон.

Похоже, нас нашли гораздо раньше, чем мы успели приготовиться, составить подробный план и заявить о себе. Хорошо еще, что мы не спали. И как они так быстро?.. Впрочем, наверняка этому есть простое объяснение. Однако, думать о таком сейчас, сбегая вниз по лестнице, не очень-то и хотелось. Куда важнее — понять, что делать дальше. Ну и сделать это, соответственно.

Мы выбежали на улицу и наткнулись на темноту и еще двух Алфавитов, а также неторопливо идущую к нам из темноты Елизавету.

— Михаэль, а вот и ты. Хотела сообщить радостную новость первой, я же успела?

— Ну у вас и финансирование, столько дорогого хлама, — перебила ее я.

Она, похоже, заметила меня только сейчас, и гневно глянула на меня сверху вниз. А я, как и всегда во время стресса, несла всякую околесицу.

— Твой отец, — она перевела взгляд обратно на моего спутника, — отдал приказ. Все кончено. Он окончательно в тебе разочаровался и…

Она остановилась, так и не закончив фразу. Все остановились. И немец тоже. Я дотронулась до него, и он разморозился.

— И, видимо, приказал тебя убить. Идем быстрее.

— А я и забыл, что ты так умеешь…

Мы ринулись дальше по улице, стараясь выбирать в качестве пути узкие улочки и подворотни, куда не протиснулся бы корпус Алфавита. Время уже давно продолжило свой ход, а мы все бежали. Мы, бегущие в панике и не особо разбирающие дороги, смотрелись неуместно на фоне предновогоднего шарма. Праздничные украшения клялись, что в следующем году все будет лучше чем просто замечательно, но чем дальше мы заходили, тем меньше в это верилось. Наконец я выдохлась, и бежать дальше стало просто невозможным.

— Хотела бы я ей сейчас перерезать горло, но пришлось бы это делать вручную… Печальная истина: во время таких задержек времени я не могу пользоваться способностью доставать из ниоткуда ножи и метать их в людей. А резать руками слишком долго. Обидно, правда?..

— Ты не представляешь насколько. Но не переживай. Мы не в состоянии драться сейчас. Кроме того, нас застали врасплох. Неприятно признавать, но это так.

— Эй, — я обратила внимание Михаэля на дверь черного хода одного из домов, — а это не?..

— Похоже на то.

Мы остановились. Я нерешительно сделала пару шагов к двери и вновь остановилась.

— А вдруг она переехала?.. Ну, это бы объяснило частое отсутствие Бэзила — он мог помогать ей переносить вещи.

Михаэль молча подошел к двери и постучал пару раз. По ту сторону двери не раздалось и шороха, однако дверь-таки открыли.

— Да? — вопросила Елена через щель в двери. Похоже, она еще не ложилась спать. Возможно, уже около четырех суток.

— Елена, нам…

— Нужно спрятаться, за вами гонятся Алфавиты и та тучная женщина, и вы собираетесь устроить переворот. Входите.

— Слабо сказано. Ну, что она тучная, — вырвалось у меня, когда я проходила внутрь.

— Не обращай внимания, это у нее от стресса.

— Ясное дело. С такой-то душевной травмой. Я считаю чудом, что она не убила себя.

— Я тоже считаю это чудом, — вставила я.

— Так, — подал голос Бэзил, вышедший в коридор, чтобы проверить, кто же все-таки пришел. — Вы, ребята, от меня совсем не отстаете.

— Вообще-то, мы просто мимо проходили. Но, раз уж ты тут, отправишь нас в Подпол?

— В Подпол? Но разве мы не… — Михаэль хотел было еще что-то сказать, но вдруг замолчал.

— Я что, похож на общественный транспорт?

— Скорее, на такси, — поправила я.

— Бэзил, — укоризненно произнесла Лена.

— Ай, ладно. Черт с вами. Идите сюда.

Мы образовали замкнутую цепь из рук, и нас перенесло в Подпол. Как исчез Бэзил, я не заметила. Зато заметила знакомую меблировку своей комнаты.

— Зачем нам в Подпол?

— Здесь относительно безопасно. И тебе нужен, как бы странно это ни звучало, наставник-Наставник.

— Зачем? Разве ты не можешь мне помочь?

— Нет. Ничем. Нужен кто-то, кто понимает в этом больше меня.

— А чем твой объем знаний нас не устраивает?

— Ну, начнем с того, что все это время, пока я обладала силой, я имею в виду, я гоняла балду. Ничего полезного. Я даже своей способности как таковой не осознавала. А теперь ее и вовсе у меня нет. Как мне объяснять тебе, что нужно делать, если я сама теперь ни черта не могу? Именно поэтому нам нужен прошаренный Наставник, и именно Наставник, а не то, чем я сейчас являюсь.

— Тогда нам следовало бы попасть обратно к Хранительницам горы. Или ты знаешь другого Наставника?

— Знаю. И нам надо как можно скорее найти его.

С этими словами я направилась к выходу из комнаты, Михаэль быстро нагнал меня. Мор с интересом наблюдал за быстро меняющейся обстановкой вокруг и периодически щелкал стальным клювом. Спустя пару пролетов мы достигли дверей лазарета. За столом, к моему удивлению, сидел совершенно незнакомый мне паренек, а не Валерия или Иван.

— Иван Алексеевич здесь?

— Н-нет, — ответил паренек, изрядно перепугавшись нашего внезапного появления.

— У себя?

— Нет, он ушел. Из Подпола. Сегодня днем.

— И не сказал, когда вернется?

— Нет…

— Черт-черт-черт, — протараторила я, потирая с силой виски и хмурясь, так как надавливала на голову я слишком сильно. Птица вновь щелкнула клювом у меня над ухом, и меня осенило. — Да. Точно. Ты абсолютно прав, Мор.

Я замахнулась и резким жестом вытянула Ивана Алексеевича из разлома в пространстве. Выглядело это, будто воздух стал более плотным и треснул, а потом, извергнув из себя человека, снова затянулся.

— Какого черта?! — возмутился Наставник.

— Да-да, все вы говорите одно и то же. Хоть что-нибудь новое придумали бы.

— Видимо, ты все же не послушала моего совета, — сказал он, заметив, что немец со мной. — Жаль.

— Попробовал бы ты сам держаться подальше от заповедника Югыд ва, получилось бы, как думаешь?

— Хм. Алиса, разве тебе не говорили, что вторгаться в личную жизнь других людей — неприлично? — процедил он сквозь зубы. К нам молча подошел Михаэль и положил руку Ивану на плечо. Что-то зачесалось у меня в носу, и я машинально заткнула нос рукавом куртки. Ткань медленно стала пропитываться кровью. Вот она — дань проклятию.

— Не, не припомню такого, — как ни в чем не бывало ответила я. — Кроме того, ты — не человек. У Наставников нет и не должно быть личной жизни. Твоя жизнь принадлежит этому миру.

— Да, не отрицаю, — он глянул мельком на немца и отошел на шаг, — но что, если бы…

— Если бы что? Если бы ты спал? Ел? Пил? Занимался сексом? — на этом слове у Ивана начался еле заметный нервный тик. — Михаэль бы вернул тебе назад твое пальто, чтоб голый не слонялся. Ничего страшного и непоправимого бы не случилось. Единственное страшное и непоправимое здесь — возможная гибель тысяч невинных. И в твоих силах это изменить. Отныне общество твоя любовница, а Вася, как неприятно бы ни было мне это признавать, подождет.

— Кхм… М-да, — только и сказал он, поправив ворот рубашки. Видимо, на него не так часто обрушивается поток подобных изречений. Надо ему чаще общаться с психопатами, может, былая стрессоустойчивость еще вернется. — Ты, — он повернулся к парнишке, сидящему все это время за столом и внимательно слушавшему наш разговор с открытым ртом. — Ты. Ничего. Этого. Не запомнишь, — он махнул рукой в его сторону и размашистым шагом направился к выходу.

— Эй, а ты ничего не забыл? — окликнула я его самым наглым образом.

— Не понял, — повернулся он к нам.

— А на ком он учиться-то будет? Не на тебе же, — я показала большим пальцем себе за спину, на паренька, до сих пор не пришедшего в себя после промывки мозгов.

— Да, пожалуй, материал нам пригодится, — серьезно заметил он, тоном разбирающегося в данной области человека. Затем он вернулся к парню, взял его под руку и скомандовал идти. Теперь они направились к двери вдвоем. Мы старались не отставать и шли следом.

— Материал? — тихо начал Михаэль. — Но он же… Живой человек… Что если я что-то не так с ним сделаю?..

— Сотрешь личность что ли? Пф, подумаешь какая ерунда. Ну что ж, вернешь все на место. Не переживай так, Иван будет контролировать все действия. Если не сможешь исправить какие-либо моменты, он все сделает. Не первый год со своей силой живет ведь.

— Кстати об этом. Как давно ты знаешь, что он — Наставник?

— Ну, начнем с того, что с какого-то момента время для меня потеряло всякий смысл…

— Алиса.

— Я не знаю. От двух до пяти дней, наверное. Около того. Я действительно не знаю, какое сегодня число. И сколько времени я тут пробыла тоже. Такое уж состояние, сам понимаешь.

— Да. Точно. Вот почему ты меня не могла вытащить так же, как сейчас вытащила его?

— Не знаю. Не получалось. Почему-то тебя никто отследить не может. Понимаешь, на тебе что-то вроде защитного поля. Связные, вроде Марии, могут ставить такие поля. Но не на всю же жизнь. Даже на год опустить такой занавес — очень тяжело. А тут…

— И как же ты меня тогда нашла?

— Понятия не имею. До конца думала, что карта ошиблась. Она даже не точное местоположение показывала. Но рискнуть и проверить стоило.

— Как и всегда безрассудно. А если бы это была засада?

— Если бы, если бы… Да даже если бы там меня встречали сотни Алфавитов, все равно бы полезла проверить. Интересно же. Да и ждать у меня времени особо и нет.

— Сюда, — Иван открыл дверь, видимо, своей комнаты и невозмутимо запихнул туда парнишку.

— Иди, — обратилась я к немцу и кивнула на дверь.

— А ты?

— А меня учить не надо, я не Наставник. Больше. И у меня еще есть дела, так что увидимся позже.

— Просто не убейся до того, как я закончу.

— Постараюсь, — улыбнулась я.

Он вошел внутрь, и дверь за ним закрылась на замок. Я развернулась уже готовая идти, но ноги начали подкашиваться, и я осела на пол. Голова страшно кружилась, и я приложила небывалые усилия, чтобы не упасть во время разговора. Лоб зачесался, и я, не задумываясь и не осознавая произошедшее, начала чесаться. Когда я закончила, то заметила кровь на руке. Я пропустила момент, когда красная жидкость стала стекать по носу до самого подбородка, а оттуда уже капала на подставленную руку. Хорошо, что он ушел. Хорошо, что не видит. Он болезненно бы это воспринял.

Я пересилила себя и поднялась на ноги, покачиваясь. Ближайшая раковина находилась в туалете. До него было не меньше пятидесяти метров. Не так много, если подумать. Я принялась делать небольшие шаги, и чем больше их было, тем шире они становились. Со временем мне стало легче идти, но покачиваться я не перестала, даже когда достигла дверей туалета. Плечом толкнув дверь, мое тело ввалилось внутрь. Кровавая полоса оказалась крупнее, чем я ожидала увидеть в зеркале. Я хорошенько умылась пару раз прохладной водой и вновь посмотрела в зеркало. Жалкое зрелище. Щеки впали, под глазами синяки темнее обычного. Губы потрескались. Я устало вздохнула, закрыла кран и вытерла об куртку мокрые руки. Судя по моему виду, я не близко к смерти, а уже давно ее миновала и нахожусь на последней стадии разложения. Рука сама потянулась во внутренний карман и достала карту. Я собрала всю злость и сконцентрировала на одной личности. Карта показала мне район без каких-либо опознавательных именований. Не были проставлены числа домов. Не было названий улиц. Все это походило на секретный государственный объект, и я совсем не удивилась. Прячется, зараза. Я не хотела доводить все до этого, но делать нечего. Придется. Положив карту на раковину, я облокотилась на нее же и собралась с мыслями, отчего в столовой исчезли все ножи и вилки, из подвалов и катакомб исчезли оторванные куски арматуры и осколки стекла. Но мне было мало. Боль в голове пульсировала, я буквально слышала ее уханье внутри черепа. Она, словно паразит, подселенный Елизаветой, пыталась пожрать меня изнутри. Все колюще-режущие орудия, а также гвозди, острые куски металла и все, чем можно ранить человека, исчезло из Новороссийска. Я потеряла равновесие и начала падать, но меня тут же поймали за капюшон. Пришлось облокотиться на стену, чтобы меня отпустили, но как только это произошло, я сползла вниз и села на пол.

— Зачем ты здесь? — я услышала свой хрипящий голос и откашлялась, но это не сильно помогло.

— Меня попросила Лена кое-что сделать, — с неестественно серьезным для него видом заявил Бэзил, садясь на корточки. — Она же знает, как ты мыслишь. Просканировала тебя и сделала копию у себя… в этом… в своем поле, помнишь?

— Ага… — я прикрыла глаза. Горящая лампа накаливания у потолка невероятно резала глаза.

— Она сказала, что ты умрешь. Если пойдешь одна. Поэтому я здесь.

— Я все равно туда попаду.

— Я пойду с тобой.

— Хочешь помочь мне?

— Честно признаться, не очень, — он ухмыльнулся. — Но все равно помогу. Кстати, я не один. Привел старого друга. Он за дверью, снаружи.

— Хорошо. Спасибо. То место, на карте…

— Я знаю, куда нам надо, — он взял карту с раковины, свернул и отдал мне. — У меня же есть самый надежный в мире источник информации.

— А, ну да. Все время забываю об этом.

Он подал мне руку и помог подняться. Боль ушла на второй план, двигаться тоже стало чуть легче. И на том спасибо. Когда я выходила, совсем не ожидала увидеть там Михаила. Он накинулся на меня с объятиями, и боль отступила насовсем. Из капюшона вывалился Мор и отлетел от нас на дюжину метров. Михаил, похоже, даже не заметил этого.

— Что с тобой случилось? — пробасил он удивленно. — Выглядишь неважно.

— Да, нарвалась на проклятие, ничего особенного, — я улыбнулась ему.

— Ну что, как раньше? — Бэзил протянул нам руки. Мы кивнули и тут же ухватились за них, погружаясь в смазанный вихрь грязных цветов и искр. Расцепились мы уже на истоптанном ногами снегу. Сквозь следы от обуви виднелся гладкий асфальт. Впереди возвышалось строение десятка два этажей в высоту. Оно было каким-то мрачным, как и все здесь. По дороге к нему возвышались не то склады, не то ангары, разделенные лысыми деревьями, укутанными в снег, а огораживал все это сетчатый высокий забор с колючей проволокой.

— Так это… оно? — тихо спросил Миша.

— Как много тебе известно о том, что мы сейчас будем делать?

— Разоружать, — коротко ответил он.

— Ну, в целом, верно, — мы двинулись к большому зданию. К тому, которое было в самом центре карты. Она точно там. — А еще по совместительству спасать мою шкурку от мучительного умирания. Но это по возможности. И да, на вас — маханика, на мне — люди.

— С каких это пор ты атакуешь?

— Долго объяснять.

— Стой! Кто идет?! — раздалось откуда-то справа, и туда с неприятным чавком влетел нож.

— Вот это да. Ну и реакция.

— Ладно, команда, смотрим по сторонам, не болтаем.

Мы уперлись в огромные ворота здания. Миша махнул рукой, словно сказал воротам «Идем!», и они вылетели на улицу. Взрыв, только без него самого. Нам открылось темное пространство, вроде коридора, в конце которого был лифт.

— Один часовой на всем отрезке? Странно.

— Видимо, нам на самый последний этаж. Либо последний вверх, либо последний вниз: все самые секретные разработки всегда в подвалах, — предложила я им свой вариант дальнейших действий. Они промолчали.

Мы двинулись вперед, и со всех сторон нас окружил шум работающей техники. Лампы на высоком потолке начали включаться по очереди, мигая и добавляя шума. Пространство походило на склад Алфавитов. Я вдруг поняла, что не могу двигаться. Все тело трясло. Вот же, накаркала я про сотню Алфавитов! Они одновременно издали короткий писк и сдвинулись с места. Две машины, находившиеся ближе всего к нам, тут же отправились в свободный полет к потолку и в сторону, рухнув на другие. Какие-то уже горели и даже оплавлялись в местах, где пламя достигало особо высоких температур. Я краем глаза заметила фигуру, заходящую в лифт.

— Нашла! — крикнула я и сорвалась с места по направлению к Елизавете.

Ко мне потянулась металлическая клешня, и я увернулась, проскользив пару метров по полу и снова вскочив на ноги. Повязка слетела с глаза. Главное — думать об этой Лизе, а не об Алфавитах, а то снова онемею.

До цели оставалось совсем немного, не больше полдюжины метров, и я отправила в нее два десятка ножей разом, чтобы наверняка. Однако все они, приблизившись к лифту, стали замедляться и просто рухнули на пол.

— Да к черту! Руками тебя убью! — я почувствовала, как губы расходятся в безумном оскале.

Я достала нож из воздуха и метнулась к ней, вваливаясь в лифт, перерезая ей горло как можно глубже, от уха до уха. Так как была я много ниже нее, кровь брызнула мне в лицо. На нож я надавила слишком сильно, и, когда он вышел за пределы ее плоти, я не успела остановиться и ударилась обеими руками об лифт, оставляя на стенке алую кляксу. Елизавета сползла на пол, булькая и захлебываясь кровью. Нож выпал из моих рук, но до пола не долетел и исчез раньше, лязга я так и не услышала. Я развернулась чтобы выйти, но двери захлопнулись прежде, чем я успела сделать хотя бы шаг. Лифт поехал. Я хотела было нажать на какую-нибудь кнопку, но их не было. Совсем. Яркий свет подрагивал от перепадов напряжения. Дрожь во всем теле вернулась.

Я приподняла чужое, еще теплое тело и передвинула к дверям. Те распахнулись, и я с силой вытолкнула труп наружу. Он плюхнулся на пол, и я вдруг заметила свое отражение в зеркале на задней стенке лифта. Казалось, я была вся в ее крови, лицо и одежду покрывали красные брызги. Я попыталась вытереть кровь рукой, но только еще больше размазала ее по лицу. Руки-то тоже были в крови.

— Ну же, входите, — послышался мужской голос снаружи лифта.

Похоже, это и правда был самый последний этаж. Я вышла в просторную комнату с большими окнами, из которых было видно светящийся в ночи город. Посередине стояли кожаные кресла и письменный стол. На нем я заметила стакан, наполовину наполненный чем-то отдаленно напоминающим виски. В неярком свете настольной лампы стакан чарующе поблескивал. У окна спиной ко мне стоял мужчина.

— Хотел поговорить с Вами, — его голос казался хрипловатым и уставшим.

— О, ты… Э-э… Не помню твоего имени, прости, чувак, — кривая улыбка все еще держалась у меня на лице. Дрожь усилилась, переходя в тряску.

— Это все неважно. Важно то, кто Вы. Вы — Алиса Лисова. Учредитель организации, именуемой себя «Подпол», — он повернулся, подошел к столу, не смотря при этом на меня, и кинул папку, в которой, похоже, содержалось мое личное дело, затем взял стакан и отпил из него немного. — Присаживайтесь.

Я осталась на месте. Сесть — автоматически сделать себя его жертвой. Психологически. Сам-то он остался стоять. И все же как Михаэль похож на него внешне…

— Ну, как хотите… Так вот, ближе к делу. У меня для Вас предложение.

Я истерически рассмеялась, и он, наконец, посмотрел на меня. Посмотрел пустым, абсолютно скучающим взглядом.

— Я сказал что-то смешное? Или на Вас такой эффект произвели Альфа-Бета? Мне известно, что в прошлом…

— Ни хрена тебе не известно, раз ты до сих пор надеешься, что я пойду на мирное соглашение с тобой, — оборвала его я.

— Я знаю. Поверьте мне. И между прочим, я ради нашей встречи пожертвовал ценным сотрудником, — он указал рукой со стаканом на труп Елизаветы, все еще лежащий на полу и хорошо освещаемый лампами в лифте. — Проявите уважение, госпожа Лисова. Я могу дать Вам и Вашим… друзьям должности в своей организации. Вас больше не будут преследовать и пытаться убить, вы станете уважаемыми членами общества. За вами будет будущее, мы…

— Нет.

— Может, пожалеете Ваших друзей? Единственное, что удерживало нас от нападения на ваш «Подпол» — надежда на будущее сотрудничество. Чего Вы добиваетесь Вашими отказами? Чтобы я стер Вам память и записал все так, как мне угодно? Вы знаете, я могу это сделать хоть сейчас. А еще могу просто убить вас. Всех. До единого.

— Как так получилось, что у тебя появилась сила Наставника? — я проигнорировала его угрозы, переводя тему.

Он помолчал, оценивающе глядя на меня, а затем выдал:

— Классика. Я для Вас — злодей, а вы, конечно же, все поголовно, — герои. А для меня, вот, все с точностью до наоборот. Хотите узнать мою историю, как я стал таким, каким стал? Разве могу я Вам отказать в подобном? — он сделал еще глоток. — Мой сын, наверное, уже рассказывал о том, что рос он без матери, а может и нет. Она-то и обладала такими способностями. Способностями Наставника. В силу своей женской слабости и склонности делиться секретами, она сама мне об этом рассказала. Она так радовалась, когда я сказал ей, что принимаю ее любой, но я всего лишь оставил ее на потом. И занялся поисками способа, как же эту силу из нее… вынуть, — он поставил стакан обратно на стол. — А потом появился Михаэль. К тому времени я дорабатывал технологию, делал последние штрихи. Первый и последний эксперимент был… неудачным. Точнее сказать, пятьдесят на пятьдесят. Да, я забрал силу Наставника, но вместе с силой я забрал и ее жизнь. Мне было жаль ее, но не настолько, чтобы начать жалеть о содеянном. Приблизительно тогда же я обнаружил, что сила не наследуется поколениями. Выборка абсолютно случайная. Это стало для меня настоящей проблемой. Пока я не наткнулся на вашу связь. Тогда я собрал очень много силы. Об остальном не вижу смысла рассказывать. О содеянном можно разговаривать целую вечность. Поэтому я спрашиваю Вас в последний раз. Вы будете на меня работать?

— Не-а.

Он, до этого не обладая какими-либо отличительными магическими пятнами, как и все люди, вдруг начал чернеть от головы. Я буквально видела, как он использует украденную силу, как та сопротивляется, но не может ничего с этим поделать.

— Ты будешь на меня работать. Разве ты помнишь свою жизнь? Нет. Ты всегда на меня работала, так тебе кажется. Ты…

— Эм, — перебила его я, понимая, что он пытается сделать. — Мне не хотелось бы Вас прерывать, все же, речь у Вас довольно уверенная, хорошо поставленная, аха-ха… Но… По-моему, ничего не выходит.

Его взгляд наконец-то потерял это безразличие ко всему и теперь упирался точно мне в глаза. Он был удивлен.

— Ты работаешь на меня, — чуть ли не по слогам произнес он.

— Э, нет, это вряд ли. Я скорее поверю, что пять лет проработала балериной в Большом театре, чем на вас… И все же, как вас там?..

Он уже откровенно ничего не понимал. Тогда он достал откуда-то пистолет и направил его на меня. Из ниоткуда, вопреки ожиданиям этого неудавшегося отца, на меня выскочил Бэзил и утащил за ворот в круговорот пространства. Послышался протестующий крик того немца, выстрел, похоже, мимо, а после я обнаружила себя стоящей на главной площади подпола, а рядом запыхавшегося американца.

— Вернер. Я вспомнила его имя. Наконец-то. И да, спасибо, — тихо сказала я другу. — Ты все этажи проверил, чтобы меня найти?

— Лена бы меня не простила… — выдохнул он, нагнувшись, упираясь руками в колени и смотря в пол.

— А Миша где?

— Домой отправил, как тебя от нас отрезали. Времени не было с этими жестянками разбираться.

— Спасибо, — снова сказала я, уже громче. — Они знают об этом месте, Би.

Он поднял голову и посмотрел мне в лицо.

— Они не нападали, потому что надеялись, что мы переметнемся на их сторону. Надо всех уводить. И тебе тоже лучше уйти.

— Куда?

— К Лене.

— Нет, уводить всех куда? Куда им идти? Ночью… Дальше в горы?.. Не вариант же.

— Не знаю…

— Я не смогу вытащить их всех, если перемещать их с помощью моей силы.

— Поднимай тревогу. Пусть в горы. Может, повезет и оторветесь. Я за Хансом.

Я думала, мы успеем поднять тревогу и вывести хотя бы половину. Я думала, кого-то удастся спасти. Я так думала.

Проломив решетку, на нас обрушилось что-то горящее и разлетелось со страшным грохотом, снеся ударной волной меня и Бэзила. Меня отшвырнуло к стене, и я сразу же попыталась подняться, облокотившись на бетон, игнорируя боль в спине. Бэзил стоял ближе к точке взрыва, и вектор удара был перпендикулярен стене, а не наискосок, как у меня. Он ударился головой так, что на стене остался кровавый след. Я торопливо доковыляла до него, присев и начав измерять пульс.

— Нет… — прошептала я одними губами.

Пульса не было. Стоило ожидать, черт, учитывая, что удар пришелся на голову. В голове крутилась, даже накручивалась одна мысль. Они убили его. Убили моего друга. Эти твари убили его. Убили. Его убили. Он мертв. Бэзил, мать его, Браун мертв.

Змея сползла с моей шеи и уползла куда-то за спину. Я поднялась, осматриваясь вокруг. Все будто двигалось медленнее обычного. Прямо посреди площади валялась груда изогнутых раскаленных железок, отколовшиеся от них части валялись вокруг. Все было в огне. Из комнат на этажах стали выходить перепуганные люди. Вот они ошарашенно оглядываются вокруг, кто-то из них тут же начинает истошно кричать, а вот они все рванули к выходу. Толпясь и давя друг друга, они прорывались по лестницам на самый верх.

— Посмотрите, — раздалось сбоку от меня, и я вздрогнула от неожиданности. — Посмотрите хорошенько, Алиса. Это сделали Вы.

— Ты… Ты за это заплатишь, — зашипела я и было двинулась на Вернера, но он направил на меня пистолет.

— Вот, собственно, полюбуйтесь, — он указал свободной от пистолета рукой на себя. — Я, наконец, разобрался, как забирать у магов их силы. Считайте, со смертью Елизаветы я ничего не потерял, даже наоборот, Вы мне очень помогли, Алиса. Поэтому я даю Вам второй шанс. Вы будете на меня работать?

— Гори в Аду! — в него полетело с полсотни ножей. Все они, как один, остановились в метре от него, и рухнули бесполезным мусором, как тогда, в лифте. Немец разочарованно посмотрел на все это.

— Жаль я не добил тебя полтора года назад, — он прицелился мне в голову.

Вдруг на него бросилась змея и серебряным шнуром обвила его руку. Послышался хруст костей и приглушенный хриплый крик, Вернер выронил пистолет, змея, извиваясь, упала на пол и уползла в тень у стены. Полтора года назад… Полтора… Года…

Воспоминания яркими вспышками принялись освещать мне мое прошлое. Это был он. Он стрелял. И не из дробовика вовсе… Из того же самого пистолета, что и сейчас. Это он. Он забрал мою силу. Изрезал, вывернул и исковеркал мою память. Полтора года назад…

Я, пнув его пистолет подальше, медленно подошла к нему, сидящему на коленях и смотревшему пораженно себе на руку, будто доселе не знал или не верил, что ее вообще можно сломать.

— Не-ет, ублюдок ты такой, смерть для тебя — это слишком милосердно… Ты же это понимаешь, да?

Он зло посмотрел на меня и оскалился, и я, не дожидаясь действий с его стороны, замахнулась и пнула его ногой по голове. Он упал на спину, шипя и кряхтя от боли, до сих пор держась за сломанную конечность. Левой рукой взяв его за воротник и приподняв, я начала бить его по лицу правой. Так был сломан нос, выбита челюсть, получены множество синяков и ссадин. Рука моя тоже не осталась невредимой — я разодрала костяшки, но боли пока что не ощущала. Она придет позже.

Позади раздался скрежет металла и грохот — это упал один из мостов, на котором было слишком много людей. Видимо, он не выдержал веса и обрушился. Путь к свободе для тех, кто остался по другую его сторону, включая меня, был отрезан. И огонь не собирался потухать, нет, он, явно почувствовав ужас толпы, стал разгораться сильнее. Вернер сипло засмеялся, и я отпустила его. Он упал на пол.

— Алиса!

Михаэль стоял на мостике, на два этажа выше площади, на которой мы находились с Вернером. Тот, заметив сына, стал покрываться невидимыми для большинства темными пятнами. Я хотела вновь помешать ему воспользоваться своей силой, но на него вылетел Мор, хлопая металлическими крыльями ему по лицу и царапая когтями, и пятна пропали. Вернер вскрикнул. Похоже, Мор все-таки выклевал ему глаз. Глаз за глаз.

Там, где стоял Михаэль, струился мягкий белый свет. Хватило мгновения, чтобы этот свет превратился во второе солнце и почти ослепил меня. Но я не отводила взгляд от вспышки. Точнее, я думала, что это вспышка. Только вот она все не гасла.

— Контроль потерял, — прошептала я.

Не смея ждать ни секунды, я сорвалась с места в сторону лестницы, минула два пролета и выбежала на мостик. Я шла на свет. Он резал мне глаза, повсюду мелькали цветные пятна, но не мои, магические, а те, которые появляются, если посветить фонариком прямо в лицо. Рука сама потянулась и схватила немца за рукав.

— Михаэль! — в моих глазах застыли слезы.

— Чего ты хочешь? — повернулся он на мой голос.

— Чего… хочу… — по обеим щекам вовсю катились слезы. — Чтобы между магами и людьми не было вражды, — не без нотки истерики заявила я. — Чтобы мы могли уехать куда-нибудь и жить там… не зная… бед… Михаэль?..

— Мира во всем мире? Как благородно, — в его тоне мелькнули нотки сарказма. — Что ж, будет тебе мир…

Сияние усилилось, я перестала различать что-либо вообще. Исчез мост, на котором я стояла, исчезли тело Бэзила, Вернер и Михаэль, исчезла я сама — все исчезло в плотном потоке белого света. Ничего не осталось.

Я открыла глаза и обнаружила себя сидящей за столом на просторной кухне. Через широкое окно с переплетом лился солнечный свет прямо на столешницу здорового стола, которая была сделана из цельного среза благородного дерева. Что это было за дерево, сказать было трудно, но смотрелось очень дорого. Кроме меня за столом сидел Михаэль и пил кофе, бегая глазами по строчкам книги с потертой обложкой.

— На выходных снова приедет мой отец, — не отрываясь от книги молвил он.

— Он еще жив?

— Он тебе, конечно, с самого начала не понравился, но пока что он живее всех живых, — ухмыльнулся Михаэль и отпил немного кофе. — Ладно, он до сих пор злится на меня, что я не пошел по его стопам в политику, а тут ты… Думаю, он разочаровывается во мне с каждым днем.

— Что это за место?

— В последний раз, когда ты меня об этом спросила, я полностью перестроил гостиную и очень надеялся, что на этом все закончится…

— Это твой дом?

После такого вопроса он все же поднял на меня взгляд.

— Ты в порядке?

— Честно, думаю, не очень.

— Что-то случилось?

— Я только что хотела спросить у тебя об этом.

— О чем?

— О том, что сейчас произошло.

Он молча посмотрел на меня, будто ставил мысленно мне диагноз, облизнул задумчиво губы и направился к настенному шкафчику.

— Неужели у кофе срок годности истек… — тихо пробормотал он себе под нос так, что я еле расслышала слова, и принялся крутить в руках банку из-под кофе. — Да нет, так быстро бы не подействовало, всего несколько минут прошло… Нет, срок годности в норме, — он поставил банку на место и вернулся ко мне. — Может у тебя жар? Что чувствуешь?

— Нет, жара у меня нет, — я поднялась и подошла к зеркалу у раковины. Глаза были обычные. Никакого черного проклятого глаза не было.

— Наркотики? — выдвинул он догадку, и я посмотрела на него так, будто это он сейчас умом тронулся, а не я.

— Издеваешься? Меня бы жаба задушила.

— Так… Так. Ты еще считаешь, что это мой дом?

— Или это мой дом?

— А никакого смежного варианта ты не находишь?

— Наш дом?

Он молча кивнул.

— Ладно, — начала я рассуждать вслух. — Я либо потеряла память о последних годах жизни, либо ты сделал это.

— Сделал что?

— Не перебивай. Допустим, у тебя получилось, и ты действительно перестроил весь мир по кирпичику… Если это так, то ситуация с магами должна была в корне измениться. Так как тут с магами?

— С какими магами? — Михаэль выглядел испуганным.

— Да с боевыми, провидцами, хиллерами — со всеми.

Он молча прижал губы к моему лбу.

— Странно. Жара действительно нет. Значит, все-таки, наркотики.

— Не думаю, что какой-то наркотик мог бы отхреначить мне часть памяти. И зрачки у меня нормальные.

— Хм. Тоже верно.

Он задумчиво смотрел на меня, как смотрят критики на предметы современного искусства. Оценивающе, пытаясь понять, увидеть что-то сквозь меня.

— Так значит, у вас нет магов?

— У нас — нет. А у вас?

Теперь пришла моя очередь молчать. А что. Это выход. Войн между людьми и магами не будет, если магии не существует. Пусть так. Все честно.

— Алиса. Я очень тебя люблю, и, пожалуйста, скажи, что все это — шутка.

— Я тоже тебя люблю, Михаэль, а потому не буду врать. Я явно мало что помню.

— Так, ладно, где заканчиваются твои воспоминания? Что последнее ты помнишь?

— Думаю, наши воспоминания будут сильно различаться…

— Изложи свою версию, — он уселся на стул и жестом указал присаживаться и мне тоже. Я подчинилась.

— Ну, вообще наше знакомство начинается с того, как я чуть ли не умираю. Сумасшедшая старуха всадила мне ржавый гвоздь в плечо, и я бы окочурилась на месте от заражения крови, если бы не ты. Ты… вроде как мне спас жизнь. Правда перед этим напугал до смерти, но это было даже забавно, — я хохотнула, а Михаэль не сводил с меня внимательного взгляда. Далее я в общих чертах изложила ему весь наш нелегкий путь от начала и до конца, не забывая вставлять шутки и комментарии по поводу и без. — И, судя по всему, у тебя получилось, — заключила наконец я.

— Думаешь, я переписал воспоминания всех людей в мире, включая себя?

— Нет, не просто воспоминания, ты весь чертов мир стер и создал заново.

Он хмыкнул и потер переносицу большим и указательным пальцами.

— Тогда почему твои воспоминания не стерлись?

— А ты смог бы их стереть? Не физически, физически смог бы, а в плане эмоциональном? Я думаю вряд ли.

— Вполне возможно, что тот я их оставил из любви к тебе. Может, он не хотел, чтобы ты забыла…

— Не говори так, будто он — это не ты. Ты и он — один и тот же человек. И, я тут подумала, когда ты учился управлять своей силой, тебе это не понравилось. То есть тебе был неприятен сам факт изменения человека. Вторжение в его голову. И полное его уничтожение.

— Да, уничтожить тебя я бы вряд ли смог. Это верно.

— А что происходило у вас?

— Ну, у нас не все так захватывающе…

— Давай-давай, колись, как мы познакомились?

— Это было два года назад. Летом. Я… попал в перестрелку. Вел одно дело и попал. Мне пулей пробило горло. Я упал на спину, думал, это конец. Стрелявший, конечно же, удрал. Вокруг меня собрались люди, кто-то вызвал скорую, но она бы не успела. Ни за что не успела бы. И появилась ты. С криком «Я — врач!» протискиваясь сквозь толпу. Я не верил, что меня удастся вытащить. При мне люди умирали и от меньших повреждений. Но у тебя получилось. Встать ты мне не позволила, и я все то время пытался запомнить твои глаза. Они потом еще долго мне снились. Не только они, я имею в виду, ты целиком…

— Да, глаза во сне без своего обладателя больше напоминают кошмар, — поддержала его я, и он улыбнулся.

— Очень тяжело было разглядеть твое лицо. Солнце палило нещадно и выжигало мне глаза своим светом. А потом ты заслонила его собой. Ты тогда приложила руку мне ко лбу. Она была холодной. И я подумал, что не хочу, чтобы это прекращалось. Я хотел сказать тебе хотя бы спасибо, но вместо этого наружу вырывались хрипы.

— Да, с пробитой трахеей не поговоришь, — я деловито кивнула.

— А потом приехала скорая, и меня забрали в госпиталь. А ты осталась там. Я думал, я никогда больше тебя не увижу. Все ходил по зданию госпиталя и выискивал тебя глазами. Думалось, если ты врач, ты обязана быть там. Но тебя не было. Стрелявшего к тому времени уже поймали. Потом меня выписали, но с больничного не отпустили. И я не раз возвращался на то место, где в меня выстрелили.

— Но меня там не было, не так ли?

Он отрицательно покачал головой.

— Ну да, я бы, скорее, наоборот… Ну, держалась бы оттуда подальше. Стремное место, в людей стреляют…

— Я уже был готов составлять фоторобот и подавать в розыск, когда выйду на работу. Но в этом отпала необходимость. Когда я пришел на работу, мои коллеги сразу же поинтересовались, видел ли я нового коронера при участке. Понимая, что поработать они мне в тот день не дадут, я пошел поздороваться.

— И? Там была я?

Михаэль кивнул с закрытыми глазами. Так, пожалуй, делают мудрецы, когда их ученики выдвигают правильные догадки.

— Я тогда встал, как статуя, ничего не говоря, а ты поинтересовалась, как мое горло, не болит ли. Извинилась, что все сделала криво, потому что не привыкла работать с живыми. Но мне было все равно. Я тогда понял, что нашел тебя, и тебе от меня никуда не деться.

— Довольно жутко для хэппи энда.

— Ты думаешь, на этом все закончилось? Ха. С тобой куда сложнее, чем ты думаешь. Я добивался свидания с тобой полгода. И готов был добиваться еще полгода, год и всю оставшуюся жизнь.

— Н-да, но я внезапно согласилась.

— Ну, не так уж и внезапно. Все-таки полгода…

— Скажи честно, тебя повысили или я заставила тебя уволиться?

— Меня повысили.

— Предсказуемо. Зачем ты мне мертвый нужен?

— Ты мне так и отвечала все шесть месяцев. Я из кожи вон лез ради повышения. Боялся, что ты тогда еще что-нибудь придумаешь или просто откажешься. Но сразу после того, как я перестал таскаться по всяким подворотням, и стал занимать высокую должность, ты согласилась.

— Тебя вообще ничего не смущало?

— Смущало, конечно же. Я боялся, что ты будешь со мной из-за денег.

— Ты уволился?

— Подделал приказ об увольнении и дал тебе. Уже был готов к истерике, но… Ты не расстроилась. Потом я, конечно же, признался. И тогда ты тоже не расстроилась. Тебя вообще очень тяжело расстроить. Не знаю, как низко мне пасть, чтобы ты начала во мне разочаровываться.

— По-моему тебе следует этому радоваться, — неуверенно заметила я.

— Я и радуюсь, — он улыбнулся.

— Так значит, ты до сих пор на опасной работе?

— Она теперь менее опасная. Я почти не появляюсь в местах возможных перестрелок. Преимущественно работаю с бумагами для высшего руководства. Иногда даю комментарии журналистам. Ничего особенного.

— И давно мы живем вместе?

— Месяца два.

— С переездом я тебя тоже динамила что ли?

— Нет. Просто я не хотел, чтобы ты перебиралась в мою квартиру. Хотел поднакопить, продать ее и купить дом.

— Я б с тобой даже в коробке от холодильника жила.

— Знаю, но я бы не позволил.

— Высокий уровень притязаний, ничего не скажешь, — я пожала плечами. — Подожди-подожди, вот про первое свидание я поняла, а про первый раз?

— Хочешь узнать, какой у нас был секс, или понравилось ли мне? — в его глазах что-то блеснуло, будто он внезапно осознал нечто важное. — Стало быть, и этого ты не помнишь… Можем повторить этот момент нашей жизни.

— Сейчас?

— А почему нет?

— Мы еще не во всем разобрались, ты не думаешь?

— Хм… Действительно… Взять хотя бы тех магов… Может, тебе стоит провериться?

— Я не сумасшедшая. Ну, может немного. Уж если твой отец не смог мне психику перекроить… Наставники не могут изменить искаженную психику. Сильно искаженную. Вообще, все люди немного психи, знаешь.

— Просто то, как уверенно ты заявила о том, что магия существует…

— Ну, ее нет. В этом мире. Точнее, теперь нет. Была раньше. Минут двадцать-тридцать назад.

Он молча поднял одну бровь, и теперь до меня дошло. Простой способ расставить все на свои места.

— Так, окей, я, кажется, поняла.

Я оглянулась по сторонам.

— Что, правда что ли? — не без доли сарказма поинтересовался Михаэль.

— Михаэль, где все ножи?

Он нехотя посмотрел в сторону подставки для ножей. Их там не оказалось. Не дожидаясь его ответа или, скорее, вопроса, я продемонстрировала ему один из ножей.

— На, возьми. Можешь положить перед собой или спрятать за спину.

Немец принял нож и убрал его за спину, не ожидая ничего впечатляющего от предстоящих событий. Я вытащила этот же нож из ладони левой руки.

— Ты не говорила, что умеешь делать фокусы.

— Я и не умею. Забери, — вновь попросила я его, и он снова убрал нож за спину, а я вновь достала его из руки.

— Как ты это сделала? — спросил он с зарождающимся интересом.

Я наклонилась поближе к нему.

— Это магия.

— Нет, по какому алгоритму ты это делаешь? Магии ведь больше не существует, ты сама сказала.

— Тогда я на мгновение забыла о своем существовании. Я ведь не изменилась. Я помню.

Я положила руку на стол и принялась вытаскивать из нее все наши ножи. Михаэль молча наблюдал, нахмурив брови.

— Еще могу метать их точно в цель. Но не руками. Я бы показала, но жалко стены. И мебель.

— Нет-нет, не надо, я видел достаточно. Может, это я схожу с ума?..

— Это вряд ли. Коллективные галлюцинации, ты серьезно? Нет. Не-а. Совсем нет.

— Убедила…

— Послушай, — я взяла его за руки, — ты не псих. И что бы ты обо мне ни подумал…

— Я не думаю о тебе ничего плохого. Это я, скорее, о себе…

— И о себе тоже в таком ключе не думай. Просто прими это. Ладно?

— Ты останешься со мной, если окажется, что я все-таки псих?

— Останусь. Просто имей в виду, что ты не больший псих, чем я.

— Будем лежать в одной психиатрической лечебнице?

Я засмеялась.

— Почему бы и нет?