Добрая Старая Англия

Лондонский Монстр

Это жуткое происшествие случилось в самое неподходящее время. 19 января 1790го года королева справляла день рождения, и Лондон бурлил весельем. На августейший бал были приглашены все горожане, одетые более-менее прилично, хотя в саму бальную залу пускали только избранных. Народ попроще толпился на галерке, восхищаясь или насмешничая над дамами, разодетыми по последней моде. Среди тех, кто не удостоился королевского приглашения, оказались и 21летняя Анна Портер и ее сестра Сара. Девушки были дочерьми некого Томаса Портера, содержавшего гостиницу и баню. Хотя в те годы бани зачастую были синонимом борделя, заведение Томаса Портера, называвшееся "Баня Перо" в честь предыдущего владельца, считалось вполне приличным.

Девицы наслаждались праздником, но к их величайшему разочарованию королева покинула залу рано, в 11 вечера, так что торжества пришлось свернуть. Сестры Портер предварительно договорились с отцом, что он заберет их в полночь, но теперь, посовещавшись со своей дуэньей миссис Мьель, решили отправится домой сами, тем более что до бани было совсем близко, а в честь праздника улицы были хорошо освещены.

С этого момента история развивается как настоящий триллер. Буквально у самого дома незнакомый мужчина вышел из тени и направился к сестрам. Заглянув Саре в лицо, он воскликнул "О, да это ты!" и со всего размаха ударил ее по голове. Девушка подалась вперед, но сумела удержаться на ногах. Она тут же закричала, чтобы ее попутчицы поторапливались, и перепуганные женщины рванулись к дому, Сара впереди, за ней компаньонка и Анна. Но когда Сара заколотила в дверь, незнакомец одним рывком оказался рядом и ударил Анну Портер по бедру. Затем он отступил на несколько шагов и, ухмыляясь, продолжал наблюдать за своей жертвой. Он не сдвинулся с места и когда Джон Портер, брат Сары и Анны, открыл дверь и даже осведомился, не провожал ли этот господин его сестер. Как только сестры ввалились в дом и за ними захлопнулась дверь, они заметили что платье Анны с одного бока было пропитано кровью, теперь стекавшей на пол. Немедленно послали за доктором, который и установил, что девушке была нанесена рана в 15 см длиной и 6 сантиметров глубиной. Нападавший использовал какой-то острый предмет, вроде ланцета или перочинного ножа. Когда через несколько дней Томас Портер отправился сообщить о произошедшем в полицию, он узнал что его дочери были далеко не первыми жертвами маньяка, которого молва уже прозвала "Лондонским Монстром."

Как оказалось, до сестер Портер Монстр уже нападал на нескольких женщин, нанося им удары по бедрам и ягодицам. Считается, что его первой жертвой была миссис Марайя Смит, которую он порезал ножом в середине мая 1788 года, причем тоже на крыльце ее собственного дома. Впоследствии она описывала нападавшего как худощавого мужчину среднего роста с узким неприятным лицом. В нападениях Монстра прослеживался определенный сценарий – он охотился по вечерам, предпочитая одиноких молодых женщин. Выбрав жертву, маньяк некоторое время преследовал ее, осыпая оскорблениями и угрозами, после чего нападал, причем иногда у самого дома жертвы. Удар он обычно наносил по бедрам или ягодицам, хотя иногда мог пырнуть женщину в грудь. Хотя раны и были глубокими, к счастью ни одна из жертв Монстра не погибла. Поистине чудесным спасением можно назвать случай с мисс Фелтон – маньяк полностью распорол ей платье на боку, но яблоко, оказавшееся в кармане, приняло на себя силу удара и девушка не пострадала. Это происшествие было увековечено в сатирических стихах, утверждавших что яблоко погубило праматерь Еву, но спасло современницу.

Впрочем, в некоторых случаях Монстр отклонялся от излюбленной тактики. Так, в январе того же 1790го года служанка некой миссис Гордон стояла неподалеку от дома, когда без какого-либо предупреждения к ней подбежал мужчина и, выкрикивая проклятия, пнул ее несколько раз. Когда женщина пришла в себя от шока, она обнаружила глубокие раны на поверхности ягодиц. Судя по всему, какой-то острый инструмент были прикреплен к колену нападавшего. Еще более странным кажется инцидент с другой служанкой, которой неизвестный мужчина предложил понюхать бутоньерку, которую он держал в руках. Склонившись понюхать цветок, девушка почувствовала острую боль в носу. Как оказалось, в бутоньерке Маньяк прятал лезвие. Похожее происшествие повторилось еще с несколькими женщинами.

Нападения Монстра отличались удивительной дерзостью, но все это время ему удавалось уйти безнаказанным, хотя несколько раз он был очень близок к задержанию. Летом 1788 года он набросился с оскорблениями на миссис Франклин, в девичестве Уиллер, дочь трактирщика Парсло Уиллера, отличавшегося взрывным темпераментом. Хотя миссис Франклин не пострадала физически, но грубияна она запомнила надолго. Пару дней спустя она прогуливалась по Сент-Джеймс парку вместе с сестрой и отцом и вдруг заметила, что ее "знакомец" вновь идет за ней по пятам. Сообразительная миссис Фракнлин тут же сообщила об этом отцу, который велел дочерям идти впереди, чтобы он мог самолично пронаблюдать за негодяем. Когда тот подошел к девушкам и осыпал их скабрезностями, трактирщик накинулся на него и повалил на землю. Тем временем возле этой компании начала собираться толпа. Поскольку Парсло Уиллер слыл драчуном, прохожие встали на сторону "пострадавшего." Когда дело начало принимать серьезный оборот, Китти Уиллер убедила мистера Уиллера отпустить грубияна, опасаясь что толпа вот-вот поколотит ее отца. Впоследствии она еще не раз наблюдала, как Монстр прогуливался у нее под окнами с тем же нахальным выражением.

Другую свою жертву, мисс Мэри Форстер, Монстр пырнул ножом в бедро, в результате чего она потеряла почти литр крови. Но вскоре после нападения девушка увидела маньяка в одной из лож Ковент Гардена. Заметив мисс Форстер, он усмехнулся и вышел из ложи, громко хлопнув дверью. Девушка тут же обратилась к мужчинам в соседней ложе, которые и задержали Монстра в вестибюле. Тем не менее, господам не хотелось пропускать спектакль, поэтому они передали задержанного из рук в руки билетерам. У тех не было полномочий задерживать мужчину без судебного ордера, так что они просто отпустили его на все четыре стороны.

Пользуясь безнаказанностью , в период с марта 1788 по июнь 1790 года Лондонский Монстр напал приблизительно на 50 женщин.

К апрелю 1790 года лондонцы были разочарованы беспомощностью полиции. Решено было взять правосудие в свои руки. Так, богатый страховой брокер Джон Энгерштейн – кстати, родившийся в России в 1734 году – посетил жертв Монстра и составил подробный отчет тактике маньяка, характере повреждений и т.д. 15 апреля 1790 года он открыл подписку для всех желающих бороться с "бесчеловечным чудовищем," в результате чего уже на следующий день газеты взорвались сенсационными новостями – Энгерштейн предлагал 50 фунтов за поимку Монстра и еще 50 после того, как маньяк будет осужден. 100 фунтов – по тем временам сумма солидная, так что от охотников на маньяка не было отбоя. Кто-то привел в полицию своего хозяина. Кто-то задержал мясника, увидев у того в руках окровавленный тесак. По Лондону прокатилась волна гражданских арестов.

Среди первых пострадавших от этой массовой истерии стал лейтенант Уолтер Хилл, который в пятницу 7го мая славно погулял в кабаке. Как следует залив глаза, после полуночи он отправился восвояси, а по дороге начал буянить и стучаться в двери. В этом квартале давно уже привыкли к таким выходкам. Никто не обратил бы внимание на гуляку, если бы несколькими днями ранее неподалеку Монстр не напал на прачку Элизабет Дэвис, возвращавшуюся домой после рабочего дня. В этом случае маньяк опять предложил женщине понюхать бутоньерку. Женщина отказалась, поскольку цветок показался ей искусственным, после чего маньяк ударил ее по бедру. Интересно, что прачка была даже польщена тем, что ее скромной персоне уделил внимание сам Монстр, который обычно нападал на красавиц. Так или иначе, но уже несколько дней жители квартала приглядывались к чужакам, поэтому лейтенанта Хилла тут же забрали в участок. Проспавшись, бедняга понял что его подозревают в преступлениях Монстра и пришел в ужас. В понедельник он предстал перед магистратом, но суд превратился в фарс как только вызвали первую свидетельницу, Джейн Рид. Увидев посудимого, девушка взвизгнула и упала в обморок. После она объяснила причину своего испуга – "Он так похож на Монстра, который напал на меня!" На вопрос, является ли подсудимый тем самым Монстром, он ответила отрицательно. Нет, он не маньяк, просто очень похож на маньяка. Лейтенанта пришлось отпустить.

Между тем, истерия продолжалась. Строились версии, одна абсурднее другой. Кто-то считал, что на самом деле монстров несколько – довольно правдоподобный вариант, если учесть что жертвы по-разному описывали его костюм. Чтобы так часто менять одежду, маньяк должен быть или человеком обеспеченным, или же у него были сообщники. По одной версии, эти кровожадные негодяя поклялись истребить всех лондонских красавиц. По другой, более прозаичной, обиженные мужья устроили заговор с целью запугать жен, чтобы те сидели дома и не рыпались. Ну а кто-то полагал, что Монстр был злым духом, который мог исчезать или менять обличье.

Страх сковал лондонцев. Например, в это время в общество "Вестминстерский Форум" проводило дебаты на самые злободневные темы. Комитет, состоящий из дам, долгое время пытался протолкнуть вопрос про Монстра и наконец им удалось присоединить его к обсуждению аболиционизма. Вопрос звучал так: "Что является худшим позором для человечества – монстр, который за последнее время напал на многих женщин, или же негодяи-работорговцы, которые отрывают несчастных африканок от родного дома и семьи?" Увы, результаты этих дебатов неизвестны.

Криминальные элементы повернули массовую истерию себе на пользу. Так, 10го мая банда карманников напала на богатого господина, но когда несчастный предпринял попытку вернуть награбленное, воры закричали, "Сюда! Монстр! Он только что женщину порезал!" План сработал на славу – преступники скрылись, а пострадавшего еще долго гнала по улицам разъяренная толпа. Возможно, что это происшествие стоило бы ему жизни, если бы его не заметил один из знакомых. Он втащил ослабевшего друга в кофейню, которую тут же осадили охотники на маньяка. К счастью, обоим джентльменам удалось сесть в карету и уехать, а толпа, в которой насчитывалось до тысячи человек, тем временем разгромила кофейню. Теперь достаточно было указать на любого встречного и крикнуть "Монстр!", чтобы на беднягу тут же накинулись прохожие.

Все это значительно осложнило жизнь молодым людям, которые любили бродить по улицам и перемигиваться с проститутками. Жрицы любви уже не отвечали на заигрывания, а с ужасом бежали прочь. Один смышленый молодой человек предложил организовать клуб "не-монстров," члены которого стали носить значки с надписями "Я не монстр." Это движение тут же подверглось газетной критике за трусость. Лондонский Монстр оказал и еще одно влияние на моду – некоторые дамы заказали медные кирасы, которые стали носить под пышными юбками для защиты от ножа. Те, кто победнее, привязывали к ягодицам сковородки.

В это же время появилось множество карикатур, довольно цинично высмеивающих как монстра, так и его жертв. Некоторые изображали старых дев, которые только и мечтали о том, чтобы Монстр пришел по их душу и обратил внимания на их пикантные части тела. Теперь, когда преступления маньяка были растиражированы, наступило время для подражаний. 2 мая некая мисс Б., дочь торговца фруктами, заявила что к ней подошел неизвестный мужчина и нанес несколько ударов по бедру. Не удовлетворившись этим злодеянием, на следующий день он вновь напал на девушку и ударил ее под другому бедру. На несколько дней мисс Б. стала знаменитостью, а в лавке ее отца торговля шла как никогда, потому что всем хотелось поглазеть на новую жертву. Но как показало медицинское расследование – вызванное тем, что доброхоты принялись собирать деньги для "пострадавшей" – мисс Б. сама поцарапала себе бедра с целью привлечь внимание. Установить это было довольно просто, сравнив порезы на ее юбках (6 см) и на теле (3 см). Газеты называли девушек, занимавшихся подобным членовредительством, "новыми монстрами."

Май 1790 года положил конец деяниям маньяка. В это время Англия готовилась к войне с Испанией, а для войны нужно было пушечное мясо. Вербовщики разгуливали по городу, чтобы найти как можно больше кандидатов в матросы. Их любимыми аргументами были кружка пива и сильный удар по голове, так что многие забулдыги просыпались утром с головной болью и уже на корабле. Поскольку именно в мае нападения на женщин сошли на нет, вполне вероятно что Лондонский Монстр оказался в числе этих моряков поневоле.

…13го июня 1790го года, после сытного воскресного ужина, Анна Портер отправилась на прогулку с матерью, двумя сестрами и своим женихом Генри Колманом, 22летним торговцем рыбой. Разговор у них зашел, разумеется, о Монстре – ну правда, о ком еще? Анна сказала, что уже несколько раз видела Монстра на улице, но всегда теряла дар речи от ужаса. Генри попросил возлюбленную указать на маньяка, случись ей еще раз встретить его, и чудо! -уже через несколько минут Анна вскрикнула – "Вот он – негодяй!" Увидев, на кого указывала невеста, Генри решил самолично задержать маньяка. Увы, юноша не отличался храбростью, так что он не бросился на негодяя с кулаками и даже не закричал, предпочитая тихонько следовать за подозреваемым.

Мужчина еще долго бродил по улицам, заходил в магазины. Все это время Генри Колман плелся на безопасном расстоянии. Смеркалось, и теперь почти не оставалось надежды созвать толпу криками "Монстр! Монстр!" Тогда новоявленный сыщик изменил тактику и решил вызнать у подозреваемого имя и адрес. Для этого Генри не нашел ничего лучшего, чем спровоцировать ссору. Он забежал вперед и направился к маньяку, дерзко глядя тому в глаза. Мужчина никак не отреагировал и продолжал идти по своим делам, в то время как Генри бегал вокруг, размахивал руками и орал "Бу!" ему в лицо. Как впоследствии сообщал подозреваемый, он посчитал Генри Колмана содомитом, который пытался поухаживать за ним столь оригинальным способом.

Наконец погоня прекратилась – мужчина постучался и вошел в дом на улице Саус Молтон. Подумав, Генри решил последовать за ним. Слуга привел его в темную гостиную, где у камина сидели двое. Теперь сыщик вел себя более обдуманно. Отозвав хозяина дома, он сказал что его гость оскорбил даму и теперь Генри намерен требовать сатисфаксции, для чего ему и нужно узнать имя и адрес грубияна. Подозреваемый вел себя спокойно. Он даже согласился последовать в дом Портеров для опознания, а так же сообщил свое имя – Ринвик Уильямс. Интересно, что в этот момент Генри Колман узнал его – как оказалось, в прошлом они уже встречались в пабах.

Втроем мужчины отправились к сестрам Портер, но как только они вошли в гостиную, Сара и Анна закричали "Господи, да это же тот негодяй!" и дружно хлопнулись в обморок. Тут же к Ринвику подскочила мамаша Портер, банщица по профессии, и, размахивая кулачищем, сказала что стоит ему только пошевелится, и он об этом пожалеет! Как Ринвик Уильямс не настаивал на своей невиновности, тем же вечером он очутился за решеткой. Квартиру Уильямса обыскали, но никаких острых орудий так и не нашли.

14 и 15го июня газеты пестрели сообщениями о том, что наконец-то задержан гроза лондонских дам. Маньяком оказался 23летний Ринвик Уильямс, уроженец Уэллса, который зарабатывал на жизнь изготовлением искусственных цветов. Его профессии стала объектом насмешек – неужели Лондонский Монстр не мог выбрать более мужественную карьеру? Кроме того, многие были удивлены и тем, что маньяк оказался вовсе не опустившимся типом, а молодым человеком с хорошим образованием. По профессии Ринвик был скрипачом и танцором, но потерпев неудачу на творческом поприще, занялся изготовлением цветов в мастерской мсье Мишеля на Довер Стрит. Там он проработал с 1789 года, но уволился в июне 1790го.

Во время допросов Ринвик Уильямс утверждал, что знать ничего не знает про Монстра, а в ночь, когда было совершено нападения на сестер Портер, он допоздна задержался на работе. Подозреваемый был очень испуган, и не зря! Когда его переводили из здания суда в тюрьму, на карету напала толпа, так что охране пришлось организовать кордон и быстро провести Уильямса по тюремному двору. Во время последующих допросов показания пострадавших разнились довольно сильно. Некоторые женщины не могли опознать Уильямса, другие же готовы были клясться на Библии, что именно он и есть маньяк. Все это время за дверями суда бесновалась толпа, требовавшая выдать подсудимого. А после антикатолических выступлений 1780го года под руководством лорда Гордона, к толпам в Лондоне относились серьезно. В любой момент мог вспыхнуть новый мятеж.

Ухудшало положение и то, что судьи не могли определиться, какое обвинение предъявить Уильямсу. В то время между тяжким преступлением (felony) и мелким преступлением (misdemeanor) существовала большая разница. Первое каралось смертной казнью или высылкой из страны, второе – тюремным сроком, колодками, публичной поркой и т.д. Проблема заключалась в том, что не существовало судебного акта, определявшего нанесение телесных повреждений как тяжкое преступление. Иными словами, Уильямса могли приговорить разве что к тюремному сроку, но судьи опасались общественной реакции – уж слишком многие хотели увидеть Монстра на виселице. В конце концов, отыскали акт 1721 года, по которому тяжким преступлением признавалось… нападения на человека с целью повредить его одежду! Этот акт был принят чтобы наказать ткачей, которые протестовали против ввоза индийских материй и брызгали кислотой на тех, кто носил платья из этих тканей. Удивительно, что преступление против одежды каралось тяжелее, чем преступление против человека!

Первый процесс над Ринвиком Уильямсом протекал вполне закономерно. Прокурор Пиго рьяно взялся за дело, пригласив множество свидетелей со стороны обвинения. Тем не менее, и у Уильямса были защитники. Так, рабочие из мастерской мсье Мишеля, включая самого хозяина, явились чтобы дать показания в пользу подсудимого. Согласно этим показаниям, рабочий день Уильямса обычно длился с 9 утра до 9 вечера, но в день рождения королевы ему пришлось задержаться из-за срочного заказа. Таким образом, он покинул мастерскую только в 12:30 ночи и никак не мог бы напасть на девиц Портер в 11:15. Но суд заподозрил свидетелей в сговоре, так что их показания пользы Уильямсу не принесли. Его признали виновным, но председательствующий судья Буллер перенес вынесение приговора на декабрь. Теперь единственной надеждой Уильямса был хороший адвокат, и он действительно нарисовался на горизонте.

Уильямса взялся защищать Теофилиус Свифт, потомок Джонатана Свифта, человек с довольно склочным характером, который проводил время за написание сатирических памфлетов. О его семейной жизни свидетельствует такой анекдот – однажды он читал жене свое новое творение, неприличный памфлет "Женский Парламент," в котором сумасшедшие бабы возомнили себя ровней мужчин. Разозленная донельзя, миссис Свифт вытащила своего маленького сына из колыбели и с размаху швырнула им в мужа-мучителя. Еще много лет спустя Теофилиус вспоминал, как ему было больно, когда он получил по голове родным сыном. С тех пор Свифты предпочитали жить раздельно.

Что касается Ринвика Уильямса, Свифт посчитал его жертвой предрассудков и поклялся восстановить справедливость. Ознакомившись с показаниями свидетелей со стороны обвинения, он обнаружил противоречия и начал готовиться ко второму процессу. Например, он пригласил некую миссис Смит, которая утверждала что Ринвик Уильямс спас ей жизнь. Во время прогулки она упала и повредила большой палец на ноге, а Уильямс донес ее до дому. Согласно Свфиту, человек, способный на такие добрые поступки, просто не мог причинить вреда женщинам. Хотя адвокат и признавал, что Уильямс не пропускал ни одной юбки и нередко приставал к дамам на улице, это еще не повод считать его маньяком. Точно так же он объяснял и происшествие с Анной Портер – мол, Анна и Ринвик были знакомы раньше, он сделал ей непристойное предложение, она отказалась, а потом решила отомстить.

К началу второго процесса стала ясно, что Ринвика Уильямса невозможно обвинить в тяжком преступлении, потому что совершенно очевидно, что Монстр нападал на женщин не ради их одежды. Узнав эти новости, подсудимый воспрянул духом и даже устроил в тюрьме вечеринку, на которую пригласил свою семью, друзей и сокамерников. Несколько часов подряд гости угощались едой и вином, пели и плясали, праздную хотя маленькую, но все же победу. Тем не менее, сам процесс не принес Уильямсу освобождения. У Теофилиуса Свифта были довольно странные методы общения со свидетелями. Так, он старался всячески доказать, что Анна Портер была проституткой, а "Баня Перо" – тайный бордель. Эта тактика лишь раздосадовала судей, искренне сочувствовавших жертве Монстра.

Тем не менее, вмешательство Свифта все же сыграло свою роль – вместо виселицы Уильямса приговорили в 6 годам тюремного заключения, которые он и провел в тюрьме Ньюгейт. Там он мастерил цветы, которые продавал зевакам, пришедшим поглазеть на поверженного маньяка, и время от времени слал письма в газеты, утверждая что пал жертвой клеветы. Интересно, что сразу же после второго процесса Анна Портер вышла замуж за Генри Колмана, так что 100 фунтов в их семейном бюджете были не лишними. До сих пор невозможно с точностью ответить, был ли Ринвик Уильямс тем самым Монстром, или же его просто подставили.

Источник информации – Jan Bondeson, "The London Monster – A Sanguinary Tale."