Добрые феечки Нью-Йорка

Семь

– Какие все желтые, – заметила Мораг.

– Мы в Китайском квартале, – пояснила Керри.

Они отправились на свою обычную прогулку. В Китайском квартале Керри надеялась встретить цветок китайского дерева гинкго.

– Как это цветок китайского дерева попал в древнекельтский алфавит? – спросила Мораг.

Керри сама не знала. Она предположила, что кельты много путешествовали.

– Или оно росло и в других местах. Так или иначе, это как раз одна и тех редкостей, из-за которых мой алфавит так трудно составить.

Мораг осматривала окрестности в поисках гинкго. Когда она впервые услышала про цветочный алфавит, она подумала, что нужен один цветок на букву «А», один – на «Б» и так далее, но, похоже, все было несколько сложнее. Необходимые цветы соответствовали древним кельтским символам, а не буквам современного алфавита, и важен был не только вид растения, но и цвет.

Гинкго на горизонте не было, и Мораг стала разглядывать людей.

– Ну и местечко этот Нью-Йорк! Черные люди, коричневые, белые, желтые и какие-то промежуточные. Как мне это нравится!

– Мне тоже, – сказала Керри. – Но иногда эти разные люди враждуют между собой.

– Почему?

– Потому что они разного цвета.

Мораг расхохоталась.

– Какие люди все-таки глупые! Если бы феи были разных цветов, они бы никогда не стали из-за этого враждовать.

В этот день Керри проснулась в хорошем настроении, и даже операции с калоприемником ее не расстроили. Но Мораг знала, что рано или поздно это все равно случится, и размышляла, как этому помешать. Феи обладают некоторыми целительскими способностями, но на сложное хирургическое вмешательство их не хватит.

Взгляд Керри упал на маленькую брошку в виде восьмиугольного зеркальца, и она вошла в магазин, чтобы рассмотреть ее получше. Магазин был не совсем обычный – он был заполнен подержанной одеждой и украшениями, на прилавке лежало несколько книг и карт. В глубине стояли древние музыкальные инструменты. Мораг принялась их разглядывать, а Керри спросила продавца-китайца про брошку. Брошка, оказывается, не продавалась.

– Почему? – спросила Мораг, когда они вышли на улицу.

Керри пожала плечами:

– Не знаю. Сказал просто: «не продается».

Они прошли еще немного, и Керри достала брошку из кармана.

– Ты просто виртуоз! – с восхищением сказала Мораг. – Я ничего не заметила.

Мораг увидела омаров. Они плавали в большом аквариуме перед каким-то рестораном.

– Почему эти омары живут в магазине? – спросила она.

– Они сидят в этом аквариуме, пока какой-нибудь посетитель не захочет их съесть. Тогда их достают и варят.

– Что?!

Мораг была в ужасе. В Шотландии, гуляя по западному побережью, она не раз любезно беседовала с омарами. Ей и в голову не приходило, что люди их едят. Когда они возвращались домой, чтобы Керри могла поесть и принять очередную дозу стероидов, которые смягчали болезнь Крона, Мораг страшно переживала насчет омаров.

Она развернула зеленую тряпицу, в которую была завернута скрипка, и прижала инструмент подбородком.

– Какая славная мелодия, – сказала Керри.

– Спасибо. Это известная шотландская похоронная песнь. Хотя, по правде сказать, мне такие вещи кажутся скучноватыми. Не будь Хизер такой балдой, нас бы не выгнали из Шотландии, и наша радикальная кельтская трэш-группа уже как следует встряхнула бы весь народ.

От того, что Мораг стала мрачно вытворять с похоронной песней, Керри тоже сделалось очень грустно, и с наступлением сумерек они сошлись на том, что ничего не остается, кроме как лечь спать в плохом настроении, накрыв телефон подушкой.

Керри пожелала спокойной ночи своим цветам, поцеловала великолепный валлийский мак и закрыла глаза.

А тем временем в театре через дорогу Кэл устраивал прослушивания молодых актрис на роль Титании.

Хизер это зрелище привело в сильнейшее раздражение.

– Ни одна ни капельки не похожа на королеву фей, – жаловалась она Динни после. Но тот не обратил на нее внимания: он был слишком занят намазыванием толстого слоя орехового масла на шоколадное печенье.

– Вчера я следила за одной нищенкой, – продолжала Хизер. – Она уверена, что на дворе 401 год до нашей эры, сама она – Ксенофонт, афинский наемник, и идет воевать за Кира, который борется со своим братом Артаксерксом за власть над Персией.

– Как же мне надоели твои бредни! – сказал Динни. – Оставь меня в покое.

А Мораг не спалось. Она встала с решительным намерением освободить омаров.

– Бедняжки.

Она запрыгнула на машину, которая ехала в центр, и почувствовала запах приключений.

– Прямо как Джеймс Макферсон, – пробормотала Мораг. Джеймс Макферсон жил в XVII веке и был знаменитым на всю Шотландию разбойником и скрипачом. К тому же – большим другом фей, пока его не повесили.

На соседней улице взорвался фейерверк, и на тротуаре собралась небольшая толпа, но в остальном было тихо.

Она отыскала ресторан и радостно помахала омарам. Освободить их было несложно. Феи легко могут открыть практически любой замок, и вскоре омары уже плыли по канализационной трубе.

Вот это удача! Оглушительный успех. Все прошло как по маслу, без сучка и задоринки. Разбойник Макферсон, и тот не смог бы сделать это лучше.

– Это что такое? С какой такой радости ты грабишь ресторан на нашем пятаке? – послышалось у Мораг за спиной. Она резко обернулась и с величайшим удивлением обнаружила желтокожую фею с узкими глазами, гневно смотревшими прямо на нее.

Мораг пустилась наутек.

На углу Канал-стрит она запрыгнула на проезжавший мотоцикл, который несся гораздо быстрее, чем она могла лететь, и изо всех сил вцепилась в него. Позади осталась толпа разгневанных китайских фей, которые потрясали кулаками и оглядывались, нет ли где подходящего транспорта, чтобы продолжить погоню.

– Белая чертовка! – орали они. – Грабит наши рестораны!

Когда мотоцикл доехал до 4-й улицы, Мораг, рискуя жизнью, спрыгнула на землю и кинулась домой. Быстро глянув через плечо, она убедилась, что погони нет. Похоже, удалось уйти. К счастью для нее, водитель мотоцикла был сильно выпивши, поэтому несся как угорелый.

Ага, отметила Магента, которая в это время кралась по Бродвею и заметила толпу китайских фей, упустивших Мораг. Первые стычки. Артаксеркс выслал вперед Тиссаферна и одно из восточных воинств. Значит, скоро битва. Магента хорошенько отхлебнула Фицройского Коктейля из бутыли – для храбрости. От гуталина губы стали зловеще-фиолетовыми, но зато боевой дух был поднят.

Решив, что надо подыскать укрытие, Магента отправилась на Восточную 4-ю улицу и нырнула в театр.

В театре Кэл поучал исполнителя роли Тезея, герцога афинского.

– Ты – герцог. Держись царственно.

– Чушь! – заявила Магента, выходя из-за кулис. – Тезей никогда не был герцогом афинским.

– Что?

– Тезей не был герцогом афинским. Прежде всего, в Афинах не было титула герцога.

– С чего вы взяли? – возразил Кэл.

Магента выпрямилась. Жизнь на улице закалила ее. В свои тридцать пять, с коротко остриженными седеющими волосами она была довольно мускулиста и если ее рассердить, имела очень свирепый вид.

– С чего взяла? Да я там родилась.

– Вали отсюда, попрошайка, – сказал актер.

Магента нанесла ему сокрушительный удар в ухо.

– Я ухожу, – заявил исполнитель, лежа на полу. – Серьезные актеры не могут работать в таких условиях.

Мораг влетела в окно. Наконец-то дома. Керри уже проснулась и, сидя на подушке, сооружала шляпку в тон своим светло-голубым волосам, прихлебывая пиво и слушая радио.

– Чертовы желтые феи… – начала Мораг, но Керри не дала ей договорить.

– Мораг, я как раз о тебе вспоминала. Послушай новости.

Диктор описывал сегодняшние события в Бруклине: в результате стычки в закусочной отношения между корейцами и доминиканцами сильно накалились. Волнения усиливались, закусочную окружили пикетчики.

– Очередной расовый конфликт, – сказала Керри. – Какая жалость, что люди не могут быть, как феи. Как ты была права сегодня утром!

– Да-да, – ответила Мораг, глядя в потолок.

Керри выключила радио и, похоже, задумалась.

– А что значит «чертовы желтые феи»?

– Ничего. Пустяки. Так, старое шотландское напутствие. Мы часто говорим так, встретив старого друга.

Мораг добралась до виски и направилась в кровать.

– Я, пожалуй, лягу спать. Будут спрашивать – говори, что меня нет.

– А почему обязательно нужно сидеть на моем плече? – допытывался Динни.

– А что? Хорошее жирное плечо. Много места.

– У меня не жирное плечо.

– Нет, жирное.

Они стояли на перекрестке и препирались. Возможно, случись это где-нибудь еще, такая перепалка между скрипачом и невидимой феей привлекла бы чье-нибудь внимание, но на углу Восточной 4-й улицы на них никто не обращал внимания.

Вскоре они двинулись дальше, при этом Динни был мрачнее обычного, а на Хизер спор как будто и не сказался. Динни направлялся в дешевый продуктовый на Второй авеню за своим любимым печеньем.

– Мелочи не найдется? – обратилась к нему какая-то нищенка. Динни даже не ответил, и Хизер расстроилась от такой скупости. Макинтошам не пристало отказывать беднякам в помощи.

– У нее же дома нет! Это так ужасно, не иметь дома!

– А мне плевать. Если ты так переживаешь, пойди да построй ей дом. По крайней мере, перестанешь сидеть у меня на шее.

– А я и так не сижу на твоей шее. Она слишком грязная!

Шея Динни была прикрыта густыми, черными, вечно нечесаными волосами. При его росте он иной раз напоминал пещерного человека, особенно если не брился – когда от лени, а когда оттого, что горячей воды не было.

Ему совершенно не хотелось выслушивать замечания от феи, поэтому он изо всех пытался идти молча. Однако с Хизер на плече это было невозможно.

– Почему от панели поднимается пар?

– Понятия не имею. Это называется тротуар, а не панель.

– Правда? Мы уже почти пришли?

– Нет.

– Отлично. Тогда я поведаю тебе по пути одну историю. Я расскажу тебе грустную повесть о том, почему мне пришлось покинуть чудесные озера и долины Шотландии. Почему мне никогда не вернуться туда, не увидеть прекрасных холмов, покрытых вереском, снежные пики Гленко. О том, за что я навсегда лишена счастья наслаждаться вересковым элем и виски, которые искусно варят и перегоняют феи клана Макинтош, и о том, что никогда больше не увижу я милое родное церковное кладбище Инвера…

Динни заскрежетал зубами:

– Нельзя ли без подробностей, а?

– Это я для настроения. Короче говоря, однажды глубокой ночью, когда дул сильный ветер и дождь лил как из ведра, мы с Мораг путешествовали по Скаю – это такой остров у западного побережья Шотландии. Мы направлялись на знаменитый конкурс скрипачей, который устраивали феи клана Маклаудов. Дорога была трудная, но мы, Макинтоши, на такие вещи внимания не обращаем. Другое дело Мораг: она прямо изнылась вся, как ей холодно да как ей мокро. Силы воли у Макферсонов – ни на грош. Она уже готова была упасть на землю и сдаться, но тут я взяла дело в свои руки и нашла замок для ночлега.

– Вот так просто взяла и нашла? Замок?

– Замки в Шотландии не редкость. Если уж на то пошло, Шотландия прямо кишмя кишит замками. Мы нашли уютную сухую комнату. Кроватей видно не было, но на полу стоял какой-то сундук, на вид вполне подходящий, и мы туда залезли. В сундуке не было ничего, кроме зеленого куска ткани.

Мимо проползло такси, которое гудело грузовику впереди, который гудел автомобилю перед ним, которому перегородила дорогу заглохшая машина. Все, кто выстроились позади такси, тоже начали нетерпеливо сигналить, хотя понятно было, что сделать ничего нельзя, надо просто ждать. Динни направился через дорогу, лавируя между автомобилями.

– Мораг, понятное дело, продолжала ныть, что ей холодно, поэтому я, чтобы заткнуть ее, достала меч и нарезала из ткани одеял. Одеяла, надо сказать, вышли превосходные. Но знаешь, что это оказалась за ткань?

– Не знаю и знать не хочу.

– Это было славное знамя фейского клана Маклаудов!

Хизер подождала, пока Динни охнет от изумления. Но тот все не охал.

– Ты разве не поражен?

– Нет.

– Ты, что, не слыхал о славном знамени фейского клана Маклаудов?

– Нет.

Хизер чрезвычайно удивилась. Она полагала, что о нем известно всем.

– Это одна из самых знаменитых реликвий шотландских фей, имеет такое же огромное значение, как Скрипка Макферсонов и Меч Макинтошей… Примерно в XI веке феи передали это знамя людскому клану Маклаудов, и те хранили его в своем родовом замке Данвеган. Оно оберегало клан, и разворачивать его разрешалось только в случаях самой большой нужды. Баловаться с флагом Маклаудов нельзя. Его даже трогать никому не разрешается. А уж тем более нарезать из него одеяла… Короче говоря, наутро, совершенно не зная, что мы натворили, мы с Мораг продолжили свой путь. В одеяла мы завернули скрипки, подумав, что ткань еще может нам пригодиться. Но когда мы пришли на место и развернули скрипки, по толпе прокатился ропот. Феи из клана Маклаудов готовы были растерзать нас за то, что мы изуродовали их флаг. Я им объясняла, что это случайность, я не только не знала, что режу фейское знамя, я даже не догадывалась, что нахожусь в замке Данвеган, но нет: они вбили себе в голову, что мы все это нарочно устроили. Маклауды известны своей глупостью. Однако, к великому сожалению, их ужасно много, поэтому нам пришлось бежать обратно на материк верхом на дельфине… И с тех пор они от нас не отстают. Повсюду выслеживают. Им плевать на то, что мы – добрые феи, и никогда не совершали никаких злых деяний. Вот почему мы с Мораг бежали из Шотландии. И теперь никогда не сможем вернуться обратно – а все из-за этой тупицы Мораг, которая ныла, что ей холодно. Она мне всю жизнь поломала.

– Но послушай, – сказал Динни, улучив возможность ее подразнить. – Знамя-то порезала ты!

– Только затем, чтобы помочь слабому. И откуда мне было знать, что это славное Знамя Маклаудов? Зачем они оставили его в сундуке?

Динни устал. После того как он проделал путь от 4-й улицы до продуктового магазина, его мучила одышка. Он думал сейчас только о том, чтобы поскорее все купить и вернуться домой.

– Мог бы хоть немного посочувствовать, – сказала Хизер. Динни грузил в тележку печенье и тушенку.

– А мне-то что! Какое мне дело до того, что тебя выгнали из Шотландии?

– Но ведь это ужасно – лишиться дома!

– Ха.

У Динни произошла короткая перепалка с кассиршей, потому что ему показалось, что его обсчитали, после чего он отправился домой.

– Тебя-то мне и надо, – сказал сторож, стоя на пороге лестницы. – Ты здесь больше не живешь.

Динни протопал в свои комнаты и швырнул пакет с продуктами на пол.

– Мне очень жаль, – сказала Хизер, – это ужасно…

– Можешь помолчать? – огрызнулся Динни и мрачно вскрыл банку тушенки.

Альбатрос тяжело опустился на побережье Корнуолла. Его встречал Магрис. Магрис был главным королевским магом, хотя теперь он предпочитал, чтобы его называли главным инженером, и крылышки его были аккуратно сложены под длинным серым плащом.

– Вестей нет?

Альбатрос покачал головой:

– Ни в одном из королевств, над которыми мы пролетали, нет их следа. Мы видели войны, голод и чуму, корабли, поезда и машины, муравьев, верблюдов и ящериц, Псов Царства Мертвых, подземных троллей и русалок, но мы не встречали ни этих двоих, ни их друзей.

Магрис нахмурился. Он был раздражен, но не настолько глуп, чтобы критиковать альбатросов.

– Прошу вас продолжать поиски.

Птица кивнула и улетела. Альбатросы не любят пустых разговоров. Так же, как и Магрис. Он был слишком взбешен мятежником Элриком и его экономическим саботажем. По всему королевству горели склады и фабрики.

Повстанцы распространяли слух о том, что если вместо короля Талы страну возглавят Тюльпанка и Лепесток, все в королевстве наладится.

А Тюльпанка и Лепесток мирно отдыхали на полянке, окруженные густым подлеском Центрального парка, и слушали, как Мейв и Падриг играют на дудочках. Они исполняли «Баллидесмонд» и «Мэгги в лесу», а Тюльпанка и Лепесток отбивали ногами веселую польку.

– Когда-то мы снова увидим Дулин? – сказала Мейв. В Ирландии Дулин славился своими дудочками, и Мейв и Падриг не раз бывали там, чтобы поиграть и послушать. Феи немного повспоминали старые добрые времена в графстве Клэр.

ХХ век никогда особенно не привлекал Магенту. С тех пор, как ее отца убило электрическим током оттого, что он, помыв руки и хорошенько не вытерев их, сел за словопроцессор, Магента потеряла всякий интерес к современности. А также – к мытью рук.

Перевоплощение в Ксенофонта позволяло уйти от мира и поддерживало ее боевой дух, пока она пряталась от Джошуа. Когда-то они с Джошуа были любовниками, но потом Магента застала его с другой нищенкой и в отместку выкрала у него рецепт Фицройского Коктейля, прекрасно понимая, что Джошуа без него жить не сможет.

Однако теперь, бредя по тротуару, Магента решила перестать прикидываться. Воздействие коктейля ослабевало и она начала осознавать, что мало похожа на героя греческих легенд.

Вдалеке показалась фигурка феи.

– Наверное, все еще глюки.

Хизер печально смотрела на очередное мертвое тело: еще одна нищая бродяга умерла от болезней, изнеможения и безысходности. Трое за три дня. Это просто невозможно: люди угасают на улице и остаются лежать на дороге. А прохожие даже не смотрят на них. В Крукшанке такого быть не могло.

Фея должна в знак уважения к умершему положить на тело цветок, и Хизер отправилась на поиски какого-нибудь цветка. В театре, рядом с гитарой Кэла, она обнаружила великолепный мак с желтым, оранжевым и красным соцветиями и прихватила его, чтобы отнести к покойнице.

Сыграв грустную похоронную песнь, Хизер улетела.

Магента подошла к телу и с ужасом обнаружила, что мертвая нищенка была ее хорошей знакомой. Они пятнадцать лет просили милостыню вместе и были подругами.

Она мрачно села рядышком и хорошенько отхлебнула Фицройского Коктейля. Похоже, в городе все-таки жить очень неприятно.

«К черту все», – сказало Магенте подсознание. Она величественно поднялась.

– Кир умер, – объявила она ожидавшим войскам. – Мой дорогой друг и покровитель пал в бою. Греки, как же мы разыщем обратный путь? Перед нами – тысячи миль вражеской земли.

Она подобрала цветок, оставленный Хизер, и уверенно зашагала прочь.

Альбатрос тяжело опустился на побережье Корнуолла.

– Мы нашли их, – сообщил он Магрису.

– Где?

– Один воробей в Нью-Йорке видел, как кто-то из них разговаривал на улице со старухой.

– Спасибо, – сказал Магрис и расплатился с альбатросом золотом.