Добрые Люди

Глава семнадцатая

Сон сморил только под утро, поэтому проснулся я когда солнце уже перевалило за полдень. Тэсс тихо сопела, свернувшись калачиком и я решил её пока не будить. Оделся, сбрил щетину и спустился вниз. Сегодня снова собирался помост на центральной площади, а в ресторане готовились к какому-то торжеству: музыканты уже репетировали партии, а управляющий гонял официантов и уборщиков заставляя по третьему разу протирать столы, полы, канделябры и прочую утварь.

Я сбегал на кухню, заказал обед, а вернее ужин и вернулся в номер. Тэсс всё ещё спала, поэтому я не нашёл ничего лучше, как сесть у окна и предаться размышлениям, попутно наблюдая за суетой на площади и редким вспышкам у кварталов Тизы, сопровождаемых глухими взрывами. Ван Аудену пока не удалось найти брешь в защите клириков. Конечно, обстреливать сам город смысла не имело и вернее всего было обрушить мощь бомбард на бастионы, но, с другой стороны, канониры рёсинарцев сковывали тем самым клириков, заставляя поддерживать защиту над городом пока сапёры ван Аудена рыли траншеи приближаясь к равелинам. Всё шло своим чередом и вряд ли кто-то из сторон пойдёт на решительные действия пока траншее рёсинарцев не упрутся к бастионам крепостей.

Я расставил пузырьки с ядами на подоконнике и аккуратно снял сургуч. Каждый флакон дополнительно закрывала каучуковая пробка, так что пришлось повозиться: портить пробки я не хотел, потому как жидкость ещё могла пригодиться. Первым из списка был капитан. Его рота стояла на квартирах, а значит и сам Сильвэ де Краст ошивался где-то по близости. Но затягивать не стоило, потому как жандармов могли призвать в гарнизон или ещё куда, так что сегодня ночью всё должно случиться.

Набрав в шприц смеси в нужных пропорциях, я запечатал пузырьки и убрал их с глаз долой, а цилиндр с иглой положил в коробку. Этой дозы будет достаточно, чтобы бравый капитан улетел в нирвану месяцев так на двадцать. Иной борец за справедливость мог сказать, что это хуже смерти и в чём-то бы оказался прав, но отправь я Сильвэ на тот свет и возникнут подозрения, а следующая цель будет уже настороже.

— Ох, — простонала Тэсс. — Уже полдень?

— Начала третьего.

— Что же ты не будешь меня?!

— Пользуйся случаем. Возможно поспать теперь не удастся вовсе.

Владеющая фыркнула и ускользнула в уборную.

— Сделай фокус, — попросил я.

— Исполнено, — донеслось из другой комнаты и звуки улицы отгородил невидимый барьер.

— Скажи, рюкзак чистого мы можем использовать?

— Ты хочешь таскать с собой этот вонючей мешок? Да от него же за лигу разит.

— Ну может есть какой-то способ?

— Я опасаюсь воздействовать на него силой. Наш мастер Ригго полон сюрпризов, как показал практика.

— Жаль терять такую вещицу.

— Я тебе сделаю новую, красивее и пахнуть будет розами.

— Ловлю на слове.

Гостиницу мы покинули около полуночи. Празднество было в самом разгаре, а потому я счёл, что можно смело передвигаться ночными улочками: парочка, шедшая под руку, не должна вызывать подозрения у гвардейцев. Сегодня цирковые исполняли номер с метанием ножей, а над площадью натянули канаты и это означало лишь одно — по этим тросам пойдёт бесстрашный эквилибрист. Не знаю почему, но меня всегда тянуло к цирковым труппам, хотя само развлечение я не любил, за исключением редких номеров. Меня привлекал их образ жизни: жизнь в дороге, путешествия, новые города. По сути, я занимался тем же самым, но признания мой труд не давал, а скорее напротив.

— О чём задумался? — Тэсс выдернула меня из мира грёз.

— Ты должна нанять дилижанс и уговорить кучера ждать за городом.

— Что-что? Дилижанс, ночью?

— Именно так.

— Почему же мы не сделали этого днём?

— Потому что это лишние риски. Кто-то да сболтнёт лишнего.

— А ночной визит на почтовую станцию подозрения не вызовет? — она повела бровью.

— Я надеюсь на твою сообразительность. Придумай что-нибудь, какую-нибудь душещипательную историю, да ливром добавь веса словам. Уверен у госпожи Арин де Силь, баронессы де Муньпади найдётся парочка историй.

— Прекрати.

— Кстати, почему алианец назвал тебя так? Это твоё настоящее имя?

— Когда-то давно было настоящим, — она отвернулась. — Та женщина умерла. Но будь уверен у владеющей Тэсс тоже имеются истории!

— Охотно верю.

— Значит ты пойдёшь один?

— Вдвоём там делать нечего.

— Хорошо. Куда прикажите подать карету, мессир?

— К выезду на восточный тракт. В твоей истории должен быть любовник, с которым ты решила убежать в, хм… что там у нас дальше на восток?

— Сумдаль.

— Оплати дилижанс до Сумдали.

— Но это чертовски крупная сумма!

— Скупой, как известно платит дважды. Нас будут искать и чем дальше будут вести следы тем лучше. Постарайся размазать тушь по лицу, сопли разотри. Желательно чтобы кучер тебя не смог опознать после. Сферы спрячь в сумку. Свети деньгами, иногда молчание дешевле купить.

— Хватит. Не надо со мной как с маленькой! Поняла уже.

У очередной развилки мы расстались. Тэсс направилась в сторону почтовой станции, а я вернулся вчерашним маршрутом к конюшням жандармов. Приют Троих, к моему глубокому удивлению, стоял на месте, мне вчера показалось, что после ухода алианца злачное заведение настигнет беда в виде пожара. Любопытство взяло верх, и я решил поверить притон, но на стук никто не отвечал. Пустое.

Квартиры жандармов размещались сразу за конюшнями, сами конюшни охранялись довольно серьёзно, правда сверху на зданиях я никого не обнаружил, поэтому поджёг поток и без труда взлетел через забор на покатую крышу. Во дворе тут же забрехала собака и мне пришлось потратить ещё какую-то часть силы, чтобы проскочить опасные участки. Добравшись до внутреннего двора, я перемахнул на соседнее здание, потом ещё на одно и вскоре оказался у центрального двора. Замер. Собаки на конюшнях вскоре угомонились, но я решил выждать ещё какое-то время, к тому же не мешало осмотреться и оценить обстановку. У меня не было абсолютной уверенности, что казармы жандармов не взяли под охрану те же церковные клирики или орден Первых, но чутьё подсказывало, что опасности нет, а ему я привык доверять.

Двор представлял из себя сильно вытянутый прямоугольник образованный стоящими под прямым углом друг к дружке трёхэтажными зданиями. Внизу царил покой: кто-то нёс охранение, и были это скорее всего пажи или оруженосцы из свиты жандармов; где-то шумел банкет — здесь тоже гуляли праздник и это при том, что в каких-то пяти-шести лигах западнее погибали защитники крепостей под пушечным огнём; кто-то бродил по двору нетрезвой походкой. Глядя на этакий бардак, я понял, что хоть роты жандармов и считались регулярной армией, но до дисциплины чёрных им было далеко. Правда, чему удивляться, ведь традиции — это крепкая зараза, которую никакими королевскими указами так просто не разрушить. Раньше рыцарь, отслуживший положенный срок — семь недель — в арриер-бане мог запросто сказать, что уходит, и никто бы ему слова не сказал. Его конечно могли уговорить остаться, да подкрепить слово делом, то есть полновесными ливрами, но дисциплина от этого не повышалась. Я, конечно, не сомневался, что жандармы на голову превосходили рыцарей прошлого в плане боевой слаженности, но тем не менее они оставались по сути своей благородным сословием: были верны старым традициям и порой вернуть в строй бросившуюся в погоню за противником роту не представлялось возможным. Далеко ходить за примерами не требовалось: рассказ де Мори был тем характерным случаем самоуправства, как результат — полный разгром роты жандармов де Кюги под Тилербором.

Я внимательно осмотрел двор, изучил окна квартир и пришёл к выводу, что капитан занимал комнаты на втором этаже дальнего строения: окна там были чище и больше, так же имелся широкий балкон, освещённый масляными фонарями; снизу у входа скучали стражники, а стену за ними украшала лепнина в виде всадников; чуть левее разместились флагштоки с реющими на ветру стягами. Где, как не там расположился бы капитан роты жандармов благородный Сильвэ де Краст?

Стоило проверить. Я стал аккуратно передвигаться по скользким конькам, стараясь выверять каждый шаг: крыши давно не ремонтировались, и замшелая черепица держалась только на честном слове. На полпути я замер. Во двор высыпала троица с фонарями, а следом выволокли бедолагу в кандалах и потянули в сторону приземистого здания с решётками вместо окон. В узнике я опознал де Мори, тот выглядел паршиво и передвигался шаркающей походкой, так что конвоиру приходилось придерживать заключённого под локоть. Видимо слова Гариуса не возымели эффект, если он, конечно, сдержал слово. Но как бы там ни было, а у де Мори были серьёзные проблемы.

Перебравшись на крышу дома с балконом, я аккуратно спустился по скату крыши к краю и выглянул — балкон находился точно снизу, но прыгать я не спешил: из близстоящих домов я буду виден как на ладони вздумай какой-нибудь страдающий бессонницей благородный подойти к окну. Убивать капитана в задачу не входило, а значит нужно было провернуть всю операцию оставаясь незамеченным, поэтому я решил идти через чердак — слуховые окна оказались не заперты изнутри.

Люк на чердак так же запереть не удосужились, что в очередной раз подтверждало отсутствие всякой дисциплины. Случись подобное на квартирах Чёрного Полка — интенданту не сносить головы. Можно, конечно, задаться резонным вопросом: что за паранойя и кто в здравом уме будет вламываться в расположение кавалеристов? И я ответил бы: дисциплина — это железное правило, она либо есть во всём, либо её нет нигде. За годы, проведённые под флагом чёрных, я уяснил, что хорошая дисциплина — залог любой военной кампании, а жандармы как никак были регулярной армией.

Я приоткрыл люк и заглянул внутрь — в узком коридоре царил полумрак. Ни души. Поскольку на чердаке не прибирались, скорее всего со времён возведения здания, тут всё было в пыли, и я решил снять обувь, чтобы не оставлять следы на ковровой дорожке, устланной в коридоре. Спрыгнул. Прислушался. Тихо. Я спустился по лестничному маршу ниже — тут тоже было темно. Следующий этаж освещался настенными канделябрами и только: я ожидал встретить хотя бы гвардейца, не говоря уже о двух, но видимо капитан счёл, что свечей будет достаточно. Удача сегодня мне благоволила.

Я достал кусок хлопковой ткани, откупорил флакон Красной Рози и обильно смочил жидкостью материю. Заткнул каучуком пузырёк и поджёг поток, хотя это было лишнее: дверь в комнату капитан тоже запирать не собирался, видимо его вера в Создателя была столь велика, что Сильвэ де Краст преисполнился чувством собственной неуязвимости. Стоило это дело поправить.

Капитана я застал врасплох. Сильвэ де Краст выводил кривые загогулины на листе бумаги и разве что успел перевести взгляд в сторону открывшейся двери, как я вихрем ворвался в комнату и прижал к его носу кусок ткани пропитанной раствором Красной Рози. Капитан дёрнулся несколько раз в вялой попытке вырваться, но против усиленной потоком крепкой хватки сделать ничего не смог и обмяк — пары раствора парализовали его. Оставалось дело за малым: перетянуть де Краста на кровать и впрыснуть жидкость тому вену.

Капитан был в сознании и бешено крутил глазами. Надо торопиться. Не хватало ещё, чтобы де Краст обмочился от ужаса, это могло спутать карты: всё должно было выглядеть естественно, будто Сильвэ сам ввёл себе наркотик. Я перетянул капитану руку его же шейным платком, поднёс масляный светильник и в тусклом его свете аккуратно ввёл содержимое шприца де Красту в кровь. Зрачки того расширились, и вскоре он уже погрузился в наркотический сон.

— Хороших сновидений, — прошептал я.

Всё. Теперь нужно так же бесшумно покинуть обитель жандармов. Я вернул светильник на место, послабил жгут и стянул с капитана сапоги. Оценил содеянное и довольный результатом кивнул сам себе.

— Что ты тут писал?

Я подошёл к столу и вгляделся в кривой почерк.

«С прискорбием сообщаю, что ваш сын — Кресто де Мори — совершил непростительный поступок и должен понести суровое наказание, но вы можете повлиять на ход дела… всего лишь каких-то пять сотен ливров и мы всё уладим…»

Я покосился на безмятежное лицо капитана. Карп подчеркнул: «исчезнуть» и «личное усмотрение», что давало мне некую гибкость в выборе методов исполнения заказа. Мне показалось, что для капитана я выбрал слишком гуманный способ, но спешно отогнал эту мысль: что сделано, то сделано. Письмо я решил забрать, дабы у дознавателей, реши они провести следствие, не возникло лишних вопросов.

Я вернулся тем же путём к конюшням и, перемахнув через забор, был таков. Приют Троих всё так же не подавал признаков жизни, следовало убираться из пригорода и мне, благо до восточного тракта от сюда было рукой подать. Я застегнул камзол и направился прочь, но уже через сто шагов замедлил шаг.

— Бесов праздник, — выдохнул я. — Это добром не кончится.

Я вытащил поддельный жетон первых и закрепил тот на груди, благо у значка имелась специальная иголка. Отряхнув одежду от пыли, я решительной походкой направился обратно, миновал конюшни и вышел ко двору квартир жандармов. Стоящие на посту караульные, заметив меня оживились, но разглядев нефритовый значок законника сразу же поникли в плечах.

Я ткнул грамоту в лицо караульным и не сбавляя шага вошёл в дом, бросив на ходу:

— Именем короля!

В коридоре возник ещё один стражник и тут же вытянулся по струнке.

— Кресто де Мори, — небрежно произнёс я, копируя манеру Гариуса. — Проводи меня к узнику. Ты оглох?!

Караульный побледнел, покосился на сослуживцев, но те сделали вид, будто не замечают меня.

— Прошу за мной, — слегка заикаясь произнёс караульный.

Пока мы пробирались ко внутреннему двору, я оценивал риски и пришёл к выводу, что волне можно обойтись без жертв. Капитан улетел в нирвану, а посему даже если найдётся кто-то смелый, который решиться пойти против воли первого и вызвать капитана, застанет очень интересную картину.

Я не раз убеждался, что значок законника способен творить чудеса. Все, кто попадался нам на пути, завидев зеленоватое свечение жетона, как-то резко меняли направление, лишь бы скорее убраться с дороги. Правда попадись нам толковый владеющий или не приведи Создатель кто-то из орденов, будь то чистые, верные или первые, то подделку эти распознают сразу.

У тюремных камер клевал носом сонный оруженосец, и не сразу понял, кто явился в час ночной. Мой сопровождающий хотел было отчитать в голос безусого юнца, но я придержал того:

— Не стоит. Доставьте де Мори. Я забираю его.

— Но… я… — замямлил страж.

— Ясно. Давай сюда старшего, — я тяжело вздохнул.

Как по команде открылась маленькая дверь и под свет фонаря выбрался лысеющий мужичок, который зачем-то напялил кирасу. Сидела она на нём как на корове седло, и я с трудом подавил смех.

— Честь имею. — Плешивый вытянулся.

— Кресто де Мори, — повторил я.

— Есть такой, — кивнул мужичок.

— Ко мне его!

— Но… нет, я не пытаюсь оспорить ваше требование, — заискивающе начал плешивый. — Но шевалье совершил тяжкое преступление, он дезертировал, а это, милсдарь, дела внутренние. Есть закон. Тут дело, знаете ли, ого-ого. Дело чести.

Я поджёг поток и окутал себя силой. На простых смертных это порой производило неизгладимое впечатление. Никаких внешних проявлений кончено не было, но человек просто на животном уровне ощущал исходящую опасность. Плешивый подавился слюной и отшатнулся.

— Это ты мне говоришь про закон? — процедил я сквозь зубы. — Де Мори единственный, кто принёс весть с юга, он ценный свидетель. Всё, что он вам говорил — правда. В осадном лагере ван Аудена сейчас дюжина еретиков. Именем короля! Де Мори к сегодняшнему утру должен быть в Тизе!

— Еретиков? — промямлил плешивый.

— Шевалье же сообщил вам о колдунах в жёлтых плащах. А что вы? — Я ухватил мужичка за кирасу и притянул к себе, прошептав тому на ухо: — Знаю я какие у вас тут внутренние дела, небось письмецо уже с гонцом в родовое поместье де Мори отправили?

Чистой воды блеф. У меня не было уверенности, что плешивый, который по всей видимости занимал некую должность в роте, участвовал в затее с выкупом, но судя по его перекошенному лицу — я попал в точку.

— Ты, конечно, можешь сбегать за капитаном и потратить моё время, но тогда, уж извиняй, мне придётся провести расследование и выяснить, почему о де Мори нам доложили третьи люди.

Я выдержал паузу и продолжил:

— Или же мы поступим по-другому: ты сейчас приведёшь шевалье, его основательно допросят в Тизе, а после вернут обратно и решайте свои внутренние дела сколько душе будет угодно.

Плешивый закусил губу, покосился на окна комнаты капитана и сдался, приказав юнцу:

— Приведи его.

Вблизи Кресто выглядел ещё хуже: на лбу его торчала шишка, под глазами залегли синяки и на правой скуле красовался кровоподтёк. Меня он узнал, но виду не подал, что сразу убрало ряд проблем, потому как я ожидал от шевалье какой-нибудь благородной выходки.

— Это так у вас дела ведутся? — спросил я у плешивого.

Тот опустил взгляд и промолчал. Всё. Дольше задерживаться не имело смысла. Я развернулся и пошёл к выходу. Провожающий поспешил следом, ведя пред собой де Мори.

— Подать вам карету? — спросил он, когда мы покинули здание.

— Дальше я сам, премного благодарен, — грубо сказал я и кивком указал Кресто в сторону тёмной улицы. — Шагай.

Как только мы скрылись за поворотом, я поджёг поток, закинул де Мори на плечо и длинными прыжками понёсся прочь из пригорода. Когда огни фонарей остались далеко позади, я сбавил ход и вернул шевалье в вертикальное положение.

— Мать честная, — выдохнул он. — Ты точно демон во плоти.

— И на том спасибо. Протяни руки.

Шевалье выполнил мою просьбу. Заклепали кандалы так себе, поэтому я без труда разорвал их, освободив сначала руки, а затем и ноги де Мори, затратив при этом минимум силы, но цифра потока всё же мне не нравилась: спасение теперь уже бывшего жандарма стоило мне двадцати единиц. Кресто зябко передёрнул плечами, переступая с ноги на ногу. Его босые ступни напомнили мне о недавних событиях, когда я оказался точно в таком же положении посреди тайги. Но сейчас по близости не было мастера Ригго, а от рюкзака чистого нам пришлось избавиться.

— Тащить я тебя больше не буду, уж извиняй, — сообщил я. — До кареты нам придётся протопать с лигу.

— Справлюсь. — Де Мори разминал кисти и оглядывался по сторонам. — Куда мы сейчас?

— В Сумдаль.

Карета ожидала нас точно за поворотом на восточный тракт: на козлах дремал кучер, закутавшись в шерстяное одеяло, сам дилижанс подсвечивался с двух сторон фонарями подле которых крутились насекомые — стояли последние тёплые деньки. Я громко кашлянул, и кучер встрепенулся. Он вскинул над головой фонарь, выкрутив фитиль на максимум, в другой руке его я заметил пистолет.

— Это он! — воскликнула Тэсс высунувшись из кареты, но завидев де Мори, добавила: — Они. Дорогой ты решил взять с собой кузена?

— Так вышло. — Я развёл руками.

— Мы так не договаривались, — буркнул кучер. — Этот кузен смахивает на забулдыгу, мне потом неделю карету не отмыть. Он воняет так, что я отсюда чую.

— Молчи, — предупредил я де Мори.

— О, дорогой месье Жак, — защебетала Тэсс, — я думаю десять ливров сверху покроют все издержки.

— Пятнадцать. — Кучер решил поторговаться, но пистолет убрал.

— Идёт, — сказал я, забираясь в карету. — Гони.

Мы выждали пока карета выкатила на относительно ровный грунт тракта и только тогда Тэсс произнесла:

— Рада видеть тебя, Кресто, мы все переживали за тебя.

— Я тоже рад вас видеть, но не думал, что наша встреча произойдёт так, — печально улыбнулся шевалье.

— Что случилось? — Слова владеющей предназначались мне.

Хороший вопрос. А ведь действительно, что случилось? Почему я вернулся за де Мори? Ответов у меня не было, поэтому я лишь пожал плечами.

— Всё прошло плохо? — встревожилась Тэсс.

— Всё прошло отлично, — улыбнулся я. — Разум капитана надолго улетел в мир грёз.

Де Мори понял всё сразу, и дёрнулся было к двери, но я был готов к чему-то подобному и, ухватив Кресто за плечо, рывком вернул того на место.

— Пусти! — вспылил он. — Я лучше буду болтаться на виселице чем стану соучастником. Это измена!

Я ткнул ему кулаком под дых.

— Заткнись, хлебни вина, а потом прочитай это! — Я вытащил из кармана помятое письмо капитана и протянул бумагу де Мори.

Тэсс передала шевалье флягу и тот от души приложился к горлышку, вытер губы тыльной стороной ладони и выругался вполголоса. Затем развернул письмо и подсев к фонарю стал читать. Я пересел к Тэсс и сдвинул перегородку маленького окошка к кучеру.

— Сколько до Сумдали? — спросил я его громко.

— Часа четыре, — прокричал он в ответ.

— Сколько постоялых дворов на пути?

— Дык, три будет.

— Останови у последнего.

— Как прикажите.

Де Мори скомкал письмо и, бросив его на пол, снова приложился к фляге.

— Ну как? — ухмыльнулся я. — Понравилось?

— Очень.

Тэсс подняла смятый клочок и развернув, прочитала строки.

— Невероятно, — выдохнула она. — И это элита наших войск.

Мы помолчали. Наконец де Мори спросил:

— И что теперь?

— Скажи, Гариус посещал тебя?

Не то чтобы меня сильно волновал этот вопрос, но не спросить я не мог.

— Не знаю, может и так. По крайней мере я его не видел.

В принципе, ничего другого я и не ожидал услышать. Даже если Гариус посещал капитана, то шевалье об это сообщать не собирались. И действительно, зачем? Ведь Сильве де Краст явно возымел планы на Кресто, который будучи человеком чести был готов понести справедливое наказание и сам явился в казармы, где был принят под белые рученьки. Да и Гариус вряд ли старался убедить кого-то в невиновности шевалье, так как и сам спешил покинуть предместья Тизы. Выходит, что я спас жизнь де Мори, потому как помощи ему ждать было не от кого. Я сильно сомневался, что капитан смог бы провернуть свой подлый план с выкупом: слишком всё серьёзно закрутилось и укрыть столь ценного свидетеля от первых де Краст бы не смог, ведь уши есть даже у стен. А вот законники вздёрнули бы уже на городской стене всю цепочку: и де Краста, и де Мори и плешивого в кирасе вместе с юным оруженосцем, и ещё парочку зевак для острастки.

— Тэсс, я думаю мы можем передать деньги Гариуса шевалье? — спросил я, развеяв картину с висельниками, вставшую перед глазами.

— Да, конечно. — Владеющая сняла с пояса кошель и протянула его де Мори.

— Я не могу это взять. — Шевалье гордо вскинул подбородок.

— Кресто, не глупи. Не для того я рисковал своей жизнью в Белых Горах, спасая твою шкуру в том числе. Давеча Гариус выдал хорошую речь и жаль, что ты её не слышал. Перестань играть в обиженного мальчика и возьми себя в руки. У тебя уже нет пути назад, хочешь ты того ли нет.

Лицо де Мори налилось краской, но отвечать он не спешил. Уже прогресс.

— Ты можешь попытаться нагнать сэра Тормика, — продолжил я. — Он говорил, что родом из баронства Суль и его поместье где-то возле замка Берон. Я неплохо знаю те края, спокойная тихая гавань, как сказали бы моряки Загу́ра. Уверен сэр Тормик примет тебя.

С минуту де Мори боролся с внутренними демонами, но сдался и принял кошель. Тэсс улыбнулась и, вытащив одну из сфер Дейлы, подсела к шевалье.

— Позволь я осмотрю тебя.

Кучер остановил дилижанс, когда небо уже успело окраситься серым. Я выглянул наружу — небольшой трактир стоял в низине средь убранных полей в сотне шагов от тракта. Мы распрощались с де Мори и выбрались из кареты. Кресто даже пожал мне руку на прощанье, а Тэсс чмокнула шевалье в щёку.

Снаружи было зябко, а с ближайших лугов тянуло сыростью. В низине всё ещё стоял слабый туман, частично скрывая строения трактира.

— Сколько ты ему дала? — спросил я.

— Де Мори? — изумилась Тэсс.

— Кучеру.

— Сорок пять ливров.

— Мало. Дай мне ещё десяток.

— Ты шутишь? Да он за полгода не заработает такой суммы.

— Не спорь.

Тэсс скорчила гримасу, но монеты мне передала. Я забрался на козлы и протянул кучеру деньги.

— От добра добра не ищут, верно? — улыбнулся я.

Кучер вздрогнул, но деньги забрал.

— Отвези пассажира в Сумдаль и сведи с хорошими людьми.

— Будет исполнено, милсдарь, — закивал извозчик.

— Но запомни, если узнаю, что навёл кого...

— Всё будет в лучшем виде, не дурак. — Лицо кучера расплылось в беззубой улыбке.

Я хлопнул извозчика по плечу и слез с козлов, а карета покатила на восток.

— Глупо. — Тэсс мотнула головой. — Если орден Первых доберётся до кучера, то это не поможет.

Я ухмыльнулся. Она начинала постигать науку.

— Согласен. Когда до него доберутся первые, никакие ливры не смогут удержать его язык за зубами. Но так мы хотя бы можем рассчитывать, что кучер не побежит при первой же возможности с доносом.

— Когда? Ты говоришь так, будто знаешь это наверняка.

— Да, рано или поздно это случится, — кивнул я. — Идём.

Я развернулся и зашагал в обратном направлении — к Тизе.

— Куда ты? Вот же трактир.

— Нет. Остановимся в предыдущем.

Она поспешила следом и догнав взяла меня под руку.

— Тебе говорили, что ты параноик?

— Да. И может поэтому я до сих пор жив.