Добрые Люди

Глава двадцать вторая

Милид пятился и виновато улыбался от чего изуродованное его лицо походило на жуткую маску — маску смерти. Я стоял как вкопанный. Тело не слушалось. Человек в сутане вёл себя так, словно не замечал нас. Он подошёл к столу, взял грамоты и поднёс к свече.

— Я могу идти? — очень тихо спросил Милид.

Человек сделал небрежный жест рукой, и шулер выбежал из кабинета, заперев за собой дверь на замок. Я прикидывал шансы и результат всегда был один — к утру моё тело выловят у пирсов. То, что этот незнакомец не имел никакого отношения к клиру, хоть и носил их одежды, я понял сразу: моя кожа не светилась от воздействия его силы. Колдун или владеющий? Впрочем, это уже значения не имело.

«Как глупо я попался».

Колдун изучил бумаги, поводил рукой над печатями, и они рассыпались, а текст на бумаге вспыхнул и стал меняться. Незнакомец взял дополнительный канделябр, поджёг свечи и обойдя стол сел в кресло. Он продолжал игнорировать меня. Чего уж там, ясное дело: меня он определённо записал в покойники.

Раздался грохот, стекла задрожали. Затем ещё один, а потом и вовсе звуки взрывов слились в сплошную какофонию. Тизу снова обстреливали. Колдун отложил бумаги и наконец удосужился взглянуть в мою сторону. Из-под узких бровей на меня смотрели красные глаза, человек моргнул и зрачки его стали цвета изумруда. Два зелёных огонька словно проникали в самую душу.

«Чистый!»

Зеленоглазый убрал бумаги в рукав и высоким голосом сказал:

— Извини, но так будет проще.

Он выставил ладонь и сделал жест, будто пытался взять пригоршню воздуха. Мой поток в мгновение ока улетучился. Пустота поселилась в груди, а ноги в раз сделались ватными и лишь благодаря сдерживающей силе чистого, скрутившей тело параличом, я не упал. Незнакомец выждал ещё, а после его чары развеялись. Я ухватился за спинку стула, но удержаться не смог и завалился на бок. В какой-то момент стул частично закрыл меня от глаз зеленоглазого и я, сорвав с груди медальон Дейлы, сунул серебряную пластинку в рот.

Чистый смотрел на меня молча. Наконец я совладал с приступом слабости и сумел подняться с пола. Но ноги всё ещё плохо слушались, пришлось поднять стул и сесть. Так стало гораздо легче. В глазах немного прояснилось.

— Добрые Люди, — чистый произнёс это так, будто пробовал на вкус каждое слово. — Согласись. Ваша сила в неведении, но она зачастую выступает в роли вашей слабости. Исполнители не знают заказчиков, посредники не знают исполнителей, и так далее. Мне всегда было интересно, что можно вытянуть из Лунного человека, попадись он? Видит Создатель — очень мало. Ведь с кругом вы общаетесь исключительно через письма, которые никто прочитать не может. За это ручаюсь. Лично пробовал — сложные связи, двойная структура потоков, две сферы… жуть. И получается, всё что ты можешь сообщить — кличку пройдохи, — он кивнул в сторону двери, — Милида. Ну, быть может, ещё несколько вымышленных имён таких же исполнителей как ты да посредников. Как удобно. Поговаривают, что вы даже способны менять внешность. Сколько ваших попало в лапы законников? Двое? Трое?

Я молчал, так как вопрос был риторический.

— Поговаривают, что вы даже прошлого своего не помните. Некоторые предполагают, что барство лишает вас памяти после каждого заказа.

Чистый отчасти был прав, но я своё прошлое помнил. Это тайну я нёс тяжким грузом с посвящения и до сегодняшнего дня. Никому не говорил об этом, боялся, что у меня отнимут прошлое — единственное, что не давало мне скатиться, превратиться в демона, в безжалостного убийцу. Стать тем, кем пугают детей и не без основания, потому как некоторые из братства даже мне казались сущими порождениями Тьмы. Но ещё больше пугало меня то, что если я попадусь, то выдам на допросах, — а я обязательно выдам, тут сомневаться не приходилось — всё, что помнить не должен.

Я переложил тонкую серебряную пластину под язык, чтобы иметь возможность отвечать чистому. Раскусить впаянный в медальон шарик с ядом я всегда успею.

— Зачем ты мне всё это говоришь? — спросил я.

— Мне любопытно. Обратная сторона медали: Милид, зная всю вашу кухню изнутри, сдал тебя клирикам, смело полагая, что раз концы в воду, то на него не выйдут. Каков гадёныш.

— Ты не из клира.

— Увы, — он улыбнулся. — Твоё счастье, что я всегда серьёзно отношусь к делам и имею привычку лично следить за ходом, так сказать, событий.

Я нахмурился. Либо чистый просто издевается, либо во всей этой истории была некоторая путаница. Зеленоглазый верно расценил хмурое выражение моего лица, а потому сказал:

— Я уже извинился. Обезоружить тебя проще, чем доказывать что бы то ни было. Так уж вышло, что заказ на бумаги ван Сота выдал лично я.

«Бесов праздник! Что же за напасть такая?!»

— В который раз убеждаюсь, что личный контроль в таких делах не прихоть, а необходимость, — хмыкнул чистый. — Благо, что шулер не сильно разбирается в церковной и орденской иерархии и принял меня, видимо, за брата ордена Первых.

— Хрен редьки не слаще, — буркнул я.

— В твоём случае, окажись тут первые вместо меня… — он картинно закатил глаза.

Я молчал, переваривая услышанное. Собеседник же смотрел на меня изучающе.

— Впрочем, мы засиделись, — нарушил тишину чистый. — До меня дошли слухи, что Милида сегодня ночью зарежут, а утром его тело подбросят на Храмовую площадь с приколотой запиской к трупу.

— И что же там будет написано?

— От добра добра не ищут.

Я кивнул. Это было в духе братства.

— Это сделаешь ты?

— Этого всего лишь слухи, — он улыбнулся. — Слышал, что у шулера куча недоброжелателей.

Естественно, я ему не верил.

— Советую покинуть Тизу как можно скорее, — посоветовал чистый.

— Уж без тебя я бы не догадался.

Чистый ухмыльнулся, спрятал руки в широкие рукава сутаны и неторопливо вышел из комнаты через скрытую дверь. Шкаф за ним с тихим шелестом задвинулся.

— Как глупо, — прошептал я, вынимая серебряный диск изо рта.

Нащупал на шее порванную шёлковую нить и, продев её в ушко медальона, завязал узел. Встал. Мышцы слегка отошли, но слабость из груди никуда не делась, а лишь разрасталась. Стоило спешить. Опустошённый поток вскоре свалит меня с ног.

Я открыл окно и выглянул наружу: накрапывал дождь, а порыв ветра враз затушил свечи. Погода портилась. Покидать дом терпимости чрез парадный вход — плохая идея. Скорее всего для амбалов у входа я был уже покойником, и разубеждать их в этом я не собирался. Выбираться стоило через окно, но без потока это сделать весьма проблематично.

Хоть высота казалась небольшой, но ногу я всё-таки подвернул. Дождь усиливался. Юркнув в ближайшую подворотню, я проскочил тёмный переулок и вышел на узкую тихую улочку. Завернул в заброшенный двор-колодец и подставил лицо под струи дождя. Следовало всё обдумать. Мне жутко не нравилось, когда кто-то вмешивался в работу.

«Итак. Что мы имеем?»

«Милид».

Шулер решил сыграть по-крупному. Рискованно, но вполне в духе азартных игроков, коим он безусловно являлся, несмотря на то что предпочитал играть нечестно. На что он рассчитывал? Как собирался выйти сухим из воды? Сдав меня клирикам, шулер был уверен, что я исчезну без следа и нигде более не всплыву, в буквальном и переносном смысле? Как он собирался объяснятся перед братством? «Не знаю, не видел, пропал…» Тут я, пожалуй, соглашусь с чистым — вовлечённость в заказ у Милида была минимальная, он не мог знать о прочих целях, а со мной могло произойти всё, что угодно. Братство конечно проведёт расследование, но в Тизе Милид чувствовал себя как рыба в воде, так что тех, кто, возможно, видел мня в «Осётре» найти не удастся.

Не сходится. Если Милид столь ненадёжен, то Карп должен был мне сообщить. Добрые Люди очень скрупулёзно следят за такими как Милид. Что могло сподвигнуть шулера к предательству? Ведь всегда оставался риск. В конце концов меня могли страховать, и тогда одноухому конец, причём не самый приятный. Он должен был это понимать как никто другой. Что? Деньги? Судя по всему, у него их в избытке. Страх? Кого шулер мог бояться больше, чем братства? Не складывается.

«Чистый».

Тут немного проще. Этот тип явно не из местного клира: его сила не повлияла на меня, ещё цвет глаз, да и не слышал я, чтобы первые или клирики могли вот так запросто лишать нашего брата потока. На подобное способны лишь Ловчие братства. Нет. Этот зеленоглазый супчик точно из ордена Чистых. Впрочем, это всё могло быть хитрой игрой: меня отпустили специально, дабы я вскрыл остальных, в данном случае Тэсс. Не сходится. Милиду я сказал про «Белую Розу» давеча, а значит, если следили и я не заметил, то Тэсс уже берут или взяли в оборот. Тогда зачем отпустили меня? Нет. Чистый заинтересованное лицо и возможно сказал правду. Он выдал заказ братству и вёл стороннее наблюдение. Это больше похоже на правду. Вот только сложно представить, как он умудрился выйти на Милида в обход первых и клира? Сложно.

«Думай. Кто ещё? Какие контакты?»

Но в голову ничего больше не приходило. Вероятнее всего чистый сказал правду. Милид, впечатлённый происходящим вокруг Тизы, решил под шумок провернуть дельце: заказал в тёмную игру и… залез в гору; чистый же оказался третей дамой на руке вистующего. Что ж, бывает. Такое я мог принять. Азарт лишает людей разума и некоторые проигрывают порой земельные наделы, а кто-то и жизнь. Милид не мог напрямую сунуться к клирикам, а действовал скорее всего чрез третьих лиц. А это всегда риск, так как третьи лица на то и третьи, потому что работают сразу на всех. «И вашим и нашим», — как поговаривают в Довуре. Чистый вполне мог обезопасить себя. Так что, когда прошёл слух о неких документах со святыми печатями, то зеленоглазый отреагировал первым, представившись Милиду клириком или законником. Правда цвет глаз. Впрочем, орден Чистых имеет самое, что ни на есть прямое отношение к церкви Создателя и Храму в том числе. Для шулера, что чистый, что первый, что простой клирик — звенья одной цепи. Какая разница кто платит деньги?

Впрочем, всё могло быть гораздо прозаичнее: чистому так срочно нужны были те бумаги, что он решил действовать напрямую; Милида убрал из игры, как опасного свидетеля, меня же трогать побоялся, дабы не накликать на голову гнев Добрых Людей. А вот это вполне версия! По шулеру никто тосковать не станет. Возможно, не Милид вышел на чистого, а наоборот — одноухий даже не почесался, решив, что игра стоит свеч.

— Как же херово всё складывается, — бросил я в темноту и покинул переулок.

К «Белой Розе» я вышел через час весь промокший и продрогший. У ворот меня встретили все те же стражники и привратник в длинном пальто видимо из жировой кожи, так как вода собиралась крупными каплями на полах и скатывалась вниз. Стражники прятались от непогоды под хлипким навесом. Завидев меня, они сначала напряглись, перехватили алебарды, но узнав — расслабилась.

— Месье Вальдо! — изумлённо воскликнул привратник. — Как же так? В такой час, под дождём. На вас напали? Вызвать сержанта гвардии?

— Нет, — я сдавлено улыбнулся. — Просто заблудился. Кучера в комендантский час не найти.

— Вам срочно нужно выпить рюмку рябиновой настойки и принять горячую ванную, — любезно посоветовал усатый привратник.

— Всенепременно, Арин здесь? — спросил я затаив дыхание.

— Да, госпожа де Силь вернулась ещё до заката.

От души отлегло. Значит чистый не соврал.

— Благодарю.

— Вас проводить?

— Не стоит.

Тэсс не спала. Когда я постучал в дверь номера, владеющая открыла почти сразу. В камине трещали дрова, а на столе стояла початая бутылка вина. Я разделся до гола, закутался в шерстяное одеяло и сел напротив очага.

— Вальдо, что случилось? — Тэсс протянула мне бокал.

— Чистый, — выдохнул я. — Случился чистый.

— Город стоит на ушах. Купеческий квартал оцеплен гвардейцами. Я думала у тебя всё получилось.

— Ты можешь проверить меня?

— В смысле?

— Чистый мог что-то сделать. Какая-то метка или что-то в этом духе. Он хорошенько приложил меня, выпил поток до дна одним махом.

Тэсс округлила глаза и метнулась в дальний угол комнаты, взяла в руки сразу две сферы Дейлы и села рядом со мной.

— Мне надо приготовиться, — сказала она. — Ты можешь рассказать, что случилось.

Пока владеющая водила руками над сферами, сыпала белую пыльцу, выводя узоры на паркете, я рассказывал. Решил ничего не утаивать, за исключением серебряного медальона и шарика с ядом. Тэсс хмурилась, качала головой и шипела ругательствами в сторону Милида. Наконец она завершила приготовления и сомкнула ладони. Прозрачный купол тут же укрыл меня, а узоры на полу пошли голубыми искрами. Тэсс закатила глаза, замерев. С минуту ничего не происходило, а после купол со звоном лопнул. Пыльца с шипением растаяла, не оставив следов на дубовых клёпках.

— Ничего, — выдохнула Тэсс. — Ты… ты будто неживой.

— Краше в гроб кладут, — подмигнул я ей.

— Не смешно, — фыркнула она и отнесла сферы обратно.

Я подлил себе ещё вина, и подкинул дров в камин.

— Что у тебя? — спросил я, когда Тэсс села рядом.

— Фон Герха убили.

— Бесов праздник! Есть информация?

— Нет, — она отрицательно мотнула головой. — На встречу пришёл его помощник. Испуганный, зажатый. За ним приглядывали законники, не так чтобы активно, но крутились поблизости.

— К тебе были вопросы?

— Нет.

— Слежка?

— Вроде нет, но я в таких делах не очень.

Я рассмеялся.

— Что? — Тэсс улыбнулась в ответ, но улыбка вышла сдавленной.

— Чистый будто знал, — осенило меня.

— Не говори загадками. Я уже вообще перестала понимать, что происходит.

— Наш незнакомец, вот только не знаю намерено или нет, сделал нам услугу, лишив меня потока. Ближайшие сутки я буду лежать пластом и видеть кошмары, так что если к нам заявятся первые, то…

— И что тут смешного?! Нам нужно срочно искать другое убежище на эти дни.

— Не стоит. Без потока я для клириков обычный человек.

— То есть…

— То есть да, не будет белого света.

— Но ты всё равно… другой, не стоит недооценивать церковь.

— Я знаю. Но что-то мне подсказывает — нас не будут проверять столь скрупулёзно.

— Ох… — она приложила пальцы к вискам.

— Что с графом? Может и этот отправился на встречу в Создателем?

— Де Вард здравствует.

— Точно?

— Я не очень наглела с расспросами, но, по всей видимости, граф всё-таки на плавучих батареях.

— Тем лучше для него. Сутки я проваляюсь, а после… а после у нас будет всего два дня, чтобы покинуть Тизу. Заказ отменяется. Слишком много палок в колёса нам наставили. Тут что-то явно не так. Нужен прямой контакт с кругом.

Она кивнула.

— Что-нибудь удалось выяснить по фон Герху, что сказал помощник? — спросил я.

Тэсс разворошила кочергой угли в камине.

— Ничего такого. Мямлил в основном. Сказал, что купца нашли мёртвым в собственной постели. Слушай, а может кому-то ещё выдали заказ? Будто нас кто-то опережает.

— Исключено. Тут нечто другое. Быть может, ван Ауден, если, конечно, за этим заказом стоит он, подстраховался и привлёк иные силы. Впрочем, тоже маловероятно.

Тэсс взяла второе одеяло, села рядом и закутавшись в него положила голову мне на плечо. Так мы просидели какое-то время. Молча. Наблюдая за игрой огня в камине.

— Может жёлтые плащи? — спросила владеющая.

— Эти могли, — согласился я. — Но тоже маловероятно. Колдуны нужны в лагере ван Аудена. Не стоит исключать и простого стечения обстоятельств: люди, указанные в заказе весьма высокородны, Тиза в осаде, времена лихие, быть может, кто-то сводит старые счёты.

— Создатель шельму метит?

— Можно и так сказать.

Мы помолчали ещё. Окна вздрогнули от близких разрывов, кто-то вскрикнул на этаже.

— Ты не использовала заклинания? — спросил я.

— Я слегка изменила смещения струн у третей сферы. Теперь мы можем слышать, а нас нет.

— Удобно, — согласился я.

— Ты оказался прав насчёт жандармов.

— Это вполне очевидно.

— А ты не задумывался над тем, что можно было как-то сообщить маркизу де Вильбо о расстановке сил, о жёлтых плащах. Всё то, что нам стало известно?

— Нет, — честно ответил я. — Добрые Люди вне политики.

— Это как-то неправильно.

— Я не считаю ни Тизскую марку, ни Цван, ни Рёсинар, ни прочих врагами или друзьями. Монархи полны амбиций. Встань сегодня на сторону Тизы и завтра придётся бежать к ван Аудену, чтобы помогать Рёсинару.

— Мне пока сложно принять эту философию. Я слишком долго служила королю.

— Но тем не менее, — продолжил я, — я бы не стал мешать Гариусу, реши тот доложить о ситуации.

— Вы с ним в чём-то похожи. Он тоже не пропитан духом патриотизма.

— Я верен братству.

Она вздохнула. Дрова частично прогорели и я, отпив вина, подбросил ещё парочку поленьев.

— Мы можем сразу после того, как разберёмся с этим весьма странным заказом, поехать в Верно? — Тэсс заглянула мне в глаза.

— Можем, — я привлёк владеющую к себе и поцеловал. — У меня там как раз остались вещи. Наш алианский друг закинул меня в леса Эльхо прямо из гостиницы. Стоит ему напомнить об этом.

— Если потоки восстановятся, то я и сама могу нас переместить туда, — улыбнулась Тэсс.

— Давай не будем загадывать.

Остаток ночи я ворочался на простынях периодически проваливаясь в дрёму. Сон пришёл лишь под утро, вернее это был не сон, не кошмарные образы к которым привыкнуть невозможно, а воспоминания.

Пятнадцатилетний я шёл через горные перевалы в компании обритых наголо худосочных юнцов: «Кожа и кости», — как называл нас брат Пьенцо. Вокруг вздымались к небесам горные пики Тьомэ, увенчанные снежными шапками — край мира, за которым начиналось ледяное море. В Цван только-только пришла весна, а в тёплых низинах долины Килоса омываемых горячими источниками должно быть уже распустились яблони. Жаль, что мне тогда так и не удалось рассмотреть всю эту красоту, вдохнуть полной грудью запах цветов: старший наставник запретил покидать крытый фургон, и даже выглядывать в разрывы полога, а мне жутко хотелось, но учителя я боялся, как огня, впрочем, не я один.

К тому времени все из моей группы, и я в том числе, получили д`арэ-санто — так в братстве называли силу, — но управлять ей пока никто не умел. Однако уже тогда ни холод, ни болезни нам не были страшны — наш отряд передвигался через горные заснеженные перевалы быстро не отягощённый грузом, ночую порой под открытым небом. Было страшно. Особенно просыпаться под снегом во тьме. Но мы обвыклись за пару дней. Кто-то находил это забавным и весёлым, ведь мы были детьми.

Это уже спустя десятилетия, проведя несколько лет среди алианских владеющих, я понял, что д`арэ-санто — всего лишь один из многочисленных потоков, который был связан с телом напрямую. «Отравленная кровь», — как выразился одни чернобровый старец из цеховых владеющих Западной Алии. Добрые Люди говорили, что такие как я — избранные, что сам Создатель наделил нас даром, но утверждение старца мне казалось честнее. Мой дар мало чем отличался от дара владеющих или клириков, просто таким как я не повезло или повезло, тут уж с какой стороны посмотреть. Пугало одно: что, если этот дар извратили настолько, что теперь в душе моей живёт Тьма?

Но тогда, в горах Цвана, о подобном никто из нас не задумывался. Во сне я снова видел лица друзей: весельчака Милко — он не пережил второго круга посвящения; братьев Ульмэ и Тордо — пали в Войне Гнева; краснощёкого Талика и рослого Палька. Многих из них уже нет на белом свете. Те же кто выжил не помнят дней, проведённых в Обители Сота у одноимённого пика, не помнят меня, не помнят друг друга. Я же помнил всё.

— Дурень! — кричал наставник. — Не черпай сразу всё! По крохам. А ты, Талик? Ты-то уже разобрался ведь, зачем взял всё?

— Чтобы опередить Ульмэ, — отвечал парень. — Его д`арэ-санто сильнее.

— Д`арэ-санто — не бездонный колодец. Нельзя вычерпывать его полностью. Иначе вы лишитесь дара, и тогда даже деревенский дурачок сможет забить вас ногами.

В те дни мы жгли потоки почём зря. Не зная, не понимая, как верно применить силу. Выпивали себя досуха в один присест. Я вспомнил, как однажды Палька, а его д`арэ-санто был сильнее остальных, не рассчитал силу и вылетел с тренировочной площадки, сверзившись с обрыва. Три дня мы искали его, думали конец, но парень выжил. Жив Палька и по сей день. Кажется, он добился места в круге старейшин.

— Вы должны совладать с д`арэ-санто, сродниться с ним, — учил наставник. — Вот это целое яблоко, — он откусил кусок, — сколько осталось. Ролэн, отвечай!

Я встрепенулся, услышав своё имя.

— Э-э-э… две трети?

— Ульмэ? — наставник перевёл взгляд на ученика.

— Четыре седьмых!

— Талик?!

— Половина.

— Вот вам задача. Двадцать шагов. Одним прыжком. Представьте, что вы кусаете яблоко, когда черпаете из д`арэ-санто. Делать ровно столько попыток, чтобы на дне осталось для прыжка на десять шагов. Вперёд!

И мы прыгали, «кусали яблоки». Ошибались. Перепрыгивали, не допрыгивали. Я сжёг поток со второй попытки. Дольше всех продержался, конечно, Палька. Наставник снова собрал нас на заснеженной площадке через неделю, продолжая напутствовать:

— У каждого из вас свой предел. Д`арэ-санто — это дар. У кого-то он может быть мощным, но непродолжительным, у других же слабым, но выносливым. Кто-то способен за раз пробить каменную стену, кто-то может бежать днями, подпитывая тело крохотными выбросами силы. А кому-то удаётся подчинить время.

— Время? — спросил Палька.

— Да. Вам ещё придётся многому научиться. Испытания будут сложными, и до третьего круга дойдут не все.

— Ульмэ точно не дойдёт! — выкрикнул Милко.

— Заткнись! — Ульмэ в ответ пихнул друга локтем.

— Помните главное: д`арэ-санто нельзя расходовать безрассудно, всегда должен быть ясный контроль. Сколько понадобиться на действие, сколько останется. Вы должны быть всегда на несколько шагов впереди. Палька побеждает вас силой — его д`арэ-санто очень мощный, но Ролэн сумел победить Палька вчера используя выверенные малые выбросы силы.

Палька бросил в мою сторону злобный взгляд. Я ответил ухмылкой.

— Представьте вишню, — продолжал наставник. — Низкую, с пышной густой кроной. Дерево уродило на славу. Сколько на нём плодов? Две сотни? Пять? Ваш д`арэ-санто должен стать такой вишней. Вы должны знать каждую ягодку, знать сколько их потребуется и сколь останется.

— У меня пока получается разделить д`арэ-санто на двадцать частей, — расстроился Милко. — Сотни? Такое возможно?

— Цифра не так важна, — улыбнулся наставник. — Важно понимание.

Я хотел остаться тут ещё — в горах Цвана, у края мира, за которым начиналось ледяное море, но кто-то настойчиво теребил меня за руку, вырывая из сна.