Дочь полуночи

Глава 23

— Луи Сезар! — прокричала я во всю мощь, но клубящаяся белая стена бросила эти слова обратно.

Если француз и услышал меня, то ничем этого не выдал, зато проявился кое-кто другой.

Звенящий и слишком громкий голос Джонатана вдруг зазвучал со всех сторон, словно маг говорил в испорченный микрофон:

— Твои дружки эльфы уже снаружи, дампир. Нет, я этим путем не пойду. — Он захихикал, как будто бы торчать в доме, охваченном пожаром, было ужас как весело.

Гнев во мне сменился страхом. В большинстве словесных баталий я выходила победительницей, но никому не дано урезонить психа, в особенности зашедшего в своем безумии так далеко.

Однако выбора у меня не было.

— Джонатан! Отдай мне вампира, и мы поговорим.

Пронзительные смешки понеслись со всех сторон, словно засмеялись сами стены. Джонатан сейчас находился на пике силы, он был готов на многое. Мне предстояло добраться до него раньше, чем он решит, будто умеет летать, или выкинет что-нибудь не менее безумное, из-за чего Луи Сезар просто сгорит.

Я размяла мышцы, ощущая в ногах булавочные покалывания по мере того, как возвращалась чувствительность. На джинсах было полно дырочек, в основном прожженных падающим пеплом, однако по-настоящему я не пострадала, пребывала в полном порядке, пока в меня не попало очередное заклинание.

«Но в каком состоянии сейчас Луи Сезар? Если он без сознания, то не сможет даже смахнуть с себя летящую золу. А одного уголька вполне достаточно, чтобы прикончить вампира. Нельзя ждать, пока Джонатан решит выйти».

В дверях появилась Ольга и вопросительно посмотрела на меня. Может, она хотела узнать, есть ли у меня предсмертное желание, раз уж я застряла посреди ада?

— Джонатан здесь, — пояснила я. — Он забрал Луи Сезара. Если маг захочет выйти через эту дверь...

— То я его убью.

Я кивнула. Может, у Джонатана и оставалась в рукаве пара фокусов, но Ольга тоже кое-чем располагала. Да и его магия гораздо слабее воздействовала на представителей Волшебной страны, чем на обитателей нашего мира.

Я поднялась на ноги и ухватилась за стенку. Меня шатало, как дерево в бурю, однако ноги не подкосились. Я решительно поглядела на стену тумана. Единственное мое преимущество перед обычным человеком, если не считать способности быстро излечиваться, — это обостренные чувства, и все, больше ничего. Я слышала, что некоторые мои соплеменники с годами развивали в себе новые возможности, но сама не входила в их число. В основном по этой причине я и ненавидела темноту, как и все остальное, что лишало меня хотя бы одного органа чувств, отнимало хотя бы одно оружие из моего небогатого арсенала.

«Ну и ад! Всегда что-то бывает в последний раз».

Я вдохнула поглубже и осторожно двинулась вперед. Неестественное серое одеяло почти сейчас же поглотило все звуки и свет, как будто у меня за спиной захлопнулась дверь. Яростные языки пламени время от времени снизу прорывались сквозь туман, напоминая северное сияние в аду, однако они были недостаточно яркими, чтобы осветить путь. Глаза нисколько мне не помогали, поэтому я просто закрыла их, сосредоточилась на ощущениях, уходя все дальше от потока чуть более прохладного воздуха, веющего снаружи.

Кислый и едкий дым смешивался с туманом, мешал дышать. Я считала шаги, стараясь не обращать внимания на то, как щепки колют босые ноги. Я преодолела, как мне показалось, четверть расстояния, затем треть, но не успела дойти до середины, как что-то рванулось в поток прохладного воздуха, служившего мне ориентиром, и взбудоражило его. Затем за спиной заревело пламя, обращая доски, по которым я только что прошла, в обугленную, ломкую материю, рассыпающуюся на куски.

Я попятилась от опасного края, натолкнулась на что-то, посмотрела вниз и разглядела человеческий силуэт, окаймленный слабыми искорками, похожими на электрические. Из-за них на его лицо падал неземной свет, глаза цвета индиго, неистовые, как девятибалльный шторм, встретились с моими.

«Луи Сезар!»

Стены покачнулись. Сердце пустилось вскачь, голова закружилась. Я упала на колени, протянула руку, испачканную кровью, коснулась его щеки, погладила нежную и теплую, без единой царапины, шею. Я ничего не понимала, но и не собиралась задавать вопросы.

— Говорила же тебе — надень штаны, — произнесла я, и горло сжалось при этих словах.

В лице Луи Сезара и в изгибах его тела читалась боль, однако слабая улыбка тронула уголки рта. Я сумела разглядеть это едва заметное движение, потому что по бокам от нас снова с ревом взметнулось пламя. На мгновение на его фоне возник силуэт Джонатана, который нашел для себя безопасное местечко, пока доски, только что подожженные им, превращались в черную пыль. Участок мостков, оставшийся под нами, застонал и начал отрываться от стены. Массивные болты, поддерживавшие конструкцию, не справлялись без помощи выгоревших балок.

— Джонатан не умеет красиво проигрывать, — сказал Луи Сезар.

Я заметила, как тень мага метнулась к дальней стене. Пламя, бьющее снизу, подхватило ее и увеличило до гигантских размеров.

— Я тоже не умею.

Я достала нож Раду и взвесила его на ладони. Он не принадлежал к категории моего любимого метательного оружия, зато был тяжелым и крепким, куда надежнее моей руки, которая, к сожалению, напоминала трясущееся желе. Но с такого расстояния я вряд ли могла промахнуться.

Я следила за Джонатаном. Он увидел в дверном проеме Ольгу и замер. По причине солидного веса эта дама держалась подальше от слабеющих мостков, предпочитая балансировать на каменном пороге. Зато своим телом она почти полностью перекрыла выход, отрезав магу путь к отступлению.

Я воспользовалась моментом и метнула клинок. По доскам под нами прошла слабая дрожь, и нож пролетел в каком-то дюйме от цели. Я должна была предвидеть эту беду, но все мое внимание было приковано к магу. Мостки дрогнули очень не вовремя. Джонатан не заметил моего замаха, зато нож, вибрирующий в доске в дюйме от его носа, привлек внимание мага. Мы оба с недоверием уставились на оружие, подрагивавшее в опорной балке.

«Даже не помню, когда я в последний раз так позорно промахивалась».

Джонатан первым пришел в себя. Он засмеялся, выдернул нож из древесины, и я поняла, что выбросила наше единственное оружие. Луи Сезар силился подняться на ноги, голова у него упала на грудь, он сипло дышал. Я схватила его за плечи и уложила обратно.

— Не поднимайся! — прошипела я, когда маг отвел назад руку.

Мне оставалось лишь надеяться, что он промахнется, как и я, но узнать этого не довелось. Доски под ногами у Джонатана внезапно треснули. Он отчаянно схватился за перила и на секунду чудесным образом удержался благодаря более прочным доскам по краям. Однако же обугленная древесина не выдержала его тяжести, и маг ухнул вниз. Все произошло так быстро, что я даже не услышала его крика.

Через миг винный цех разорвался пополам. Маг не издал ни звука, зато снизу поднялся ревущий поток, как будто порожденный воздухом и огнем. Он закрутился винтом. Вся сила, украденная Джонатаном, поднялась, словно пена над кипящим котлом, перелилась через край, наполнила помещение холодным серебристым свечением, которое лучом прорезало туман и дым, посрамив своей яркостью пламя пожара. Мои глаза не сразу привыкли к этому свету, но потом я увидела змею, сотканную из чистой энергии. Громадная сияющая кобра свернулась, готовая нанести удар.

Я смотрела во все глаза, была зачарована таким количеством силы, какого никогда в жизни не видела за один раз. Я еще успела подумать: «Так вот что находится внутри мастера-вампира», прежде чем сокрушительный молот света опустился. Леденяще-жаркое прикосновение проникло в кости и кровь. Вся сила, украденная у Луи Сезара, вернулась обратно и хотела войти в свой дом. Она не стала дожидаться, пока я уберусь с ее пути.

Я очень быстро поняла, как можно обрести наркотическую зависимость от силы. Горячий серебряный дождь падал вокруг меня, на меня, стремительно напитывал энергией мое измученное тело. Внезапно я начала воспринимать все, мои органы чувств сделались невероятно восприимчивыми. Легкое прикосновение пепла к руке показалось мне похожим на шлепок, горячий воздух в легких воспринимался как открытое пламя, пространство вокруг, пузырящееся бело-синей энергией, вызывало боль во всем теле.

Я упала на колени, стараясь отделаться от ощущений, прижимаясь к грубым доскам мостков. Это была плохая идея. Старые деревяшки ожили у меня под руками. Чувство было такое, словно я проникла в них, на мгновение обрела понимание их сути. Однако при моем везении я прижалась к дереву, в которое попала молния, прежде чем его срубили. Я ощутила все, прочувствовала, как жидкий огонь распространяется по древесине, обращая живую материю в мертвые, обугленные головешки.

Луи Сезар прижал меня, трясущуюся всем телом, к своей груди, обхватил одной рукой за талию, а пальцы другой запустил в волосы, оберегая мою голову. Лучше мне от этого не стало. Вместе с клубящимся, кипящим туманом силы пришли воспоминания.

Я не смогла разобраться во всех образах, хлынувших в меня. В отличие от воспоминаний обожженного дерева, здесь были целые века любви и ненависти, триумфа и потерь, разрушенных мечтаний и отринутых надежд. Над всем этим возвышалось ощущение потери, покинутости и одиночества. Или, может быть, это были просто воспоминания, которые показались мне понятнее остальных. Мой разум мог осознать их в полной мере. Вокруг нас бушевала буря энергии, но теперь я едва сознавала это. Перед моим мысленным взором мелькали живые картины, сценки, запечатленные другими глазами.

Затем мир испарился, обратившись в сияние.

Маленький мальчик с золотыми кудрями неуверенно ковыляет слабыми ножками к богато одетой женщине, сплошь в атласе, расшитом золотом.

«Мой крошка Сезар. В один прекрасный день ты докажешь, что не зря носишь такое имя!»

Другие картины, быстрым потоком проносящиеся перед глазами, запечатлели, как мальчик день за днем прислушивался, не раздастся ли на грязной дороге топот копыт, означающий, что она вернулась. Но мать больше ни разу не появилась. Она просто забыла о его существовании, потому что он не сумел исполнить пророчество — не добился власти, вместо того был заключен в темницу своим братом, которого даже ни разу не видел.

Новая сцена. Пара бирюзовых глаз в темноте, прерывистое дыхание. Легкие, много дней остававшиеся без дела, жадно втягивают воздух. Изящная бледная рука прижимается ко лбу. В ознобе она кажется горячей, когда осторожно убирает с глаз спутанные золотисто-рыжие волосы. Медленно приходит осознание своего нового положения, недоверие уступает место надежде на принадлежность к чему-то, на приятие, на обретение в смерти того, что не давалось при жизни. Но вскоре ему становится ясно, что новому отцу он нужен не больше, чем прежней родне. Приходят воспоминания о том, как он мотался за своим хозяином по всему континенту, отыскивал его, но только для того, чтобы снова и снова быть отвергнутым.

Я оторвалась от Луи Сезара и понадеялась, что с потерей непосредственного контакта уйдет и поток воспоминаний. Но, кажется, это нисколько не помогло. Бледное тело по-прежнему светилось на фоне пожара, хотя сила быстро меркла, втягивалась обратно в вампира, снова становилась его частью. Но воспоминания не уходили вместе с ней. Они просачивались в мою кожу, пропитывали разум, пригибали меня к земле тяжестью столетий.

Доски под нами дрогнули. Сила, влившаяся в меня, сотрясала чуть живые мостки. Мне едва удалось вытерпеть жуткое головокружение, когда мы качнулись в сторону и приблизились к адскому вертепу, в какой обратился винный цех. Но я просто не могла пошевелиться, едва дышала, пока воспоминания Луи Сезара сливались с моими собственными.

Другой век, сияющие карие глаза, короткий головокружительный роман, но только для того, чтобы тут же все потерять. Проследить ее путь по улицам Парижа до одной старой двери, насквозь изъеденной временем, за которой скрывается еще более мерзкое жилище. Обнаружить Джонатана, мага, чье многовековое коварство спрятано за юношеским лицом. Он продлевал себе жизнь, выискивая незащищенных, похищая силу, текущую по их венам. Кристину надо было защитить от таких, как он. Эта обязанность лежала на том человеке, который утверждал, будто любит ее, однако же допустил, чтобы с ней приключилось несчастье.

Мы заключили сделку, договорились о возвращении, о том, что снова станем жертвой, на этот раз ради нее. Мы перенесли Кристину в безопасное место, но только для того, чтобы услышать от врача, что спасти ее невозможно. Мы пришли слишком поздно, снова проиграли, приняли решение обратить ее ради спасения и у видели ее ужас, когда она очнулась и поняла, что стала тем, чем были все мы. Она называла нас чудовищами, ругала и проклинала, а потом убежала в ночь, бросив всех.

Луи Сезар подхватил меня, когда я начала скатываться вниз. Одной рукой он держался за последнюю опорную балку, все еще прикрепленную к стене, а другой рукой сжимал мое запястье. Но на его лице явственно читалось напряжение. Он потерял слишком много крови и не мог продержаться долго.

Я попыталась вскарабкаться по его телу, чтобы ухватиться за балку, но меня захлестнула новая волна воспоминаний.

Вернуться обратно к Джонатану показалось нам почти разумным. Наверное, тюремщики были правы, когда шептали нам на ухо: «Это все, на что вы годитесь в жизни». Мы верили этому, даже когда ослепительная боль от клинка, распарывающего спину, поднималась по позвоночнику. Мы опускали глаза и видели, как окровавленное лезвие выходит из груди, как рука, касающаяся кожи между лопатками, вытягивает клинок обратно. Мы наблюдали, как пульсирующая дуга переливается в воздухе, словно нитка рубинов, как маг упивается ею, и она рассеивается, словно дым. Мы верили, потому что пытка продолжалась ночь за ночью.

К нам никто не приходил, пока в темноте не зазвучал голос, дрожавший от страха. Пока одинокая фигура не встала рядом с нами, подобно волчице, защищающей детеныша, скалясь от ярости и почти демонической одержимости, пока маг не бежал.

Раду забрал нас и спрятал. Мы выздоровели, после чего он снова нас покинул.

— Дорина! — Голос Луи Сезара прорвался сквозь туман.

Я глубоко вдохнула горячий воздух, встретилась взглядом с глазами, полными боли, но совсем не той. Я уставилась на Луи Сезара, сбитая с толку. Вино эльфов выветрилось, и он не знал, что именно я видела.

— Я не смогу тебя удержать!

Я кивнула. Голова шла кругом, пока я пыталась справиться с воздействием дезориентирующей сферы и воспоминаний. Мозг продолжал отдавать мне приказы, но конечности двигались слишком медленно, чтобы исполнить их, а глаза как будто не хотели сосредоточиться. Но вдруг все это перестало иметь значение.

Балка со звуком пушечного выстрела оторвалась от стены. Мы полетели в огонь, бушующий внизу, ударились о пол с сокрушительным треском, разбрызгивая искры. Небольшой участок мостков каким-то образом уцелел, но не мог служить сколько-нибудь достойной защитой. Он немедленно загорелся, превратившись в неровный квадрат огня, когда вино захлестнуло сухие доски. Я безумно озиралась по сторонам, выискивая хотя бы клочок еще не занявшегося пола, но не увидела ничего. Тогда Луи Сезар обхватил меня за талию и прыгнул прямо в середину винной лужи, полыхающей ярким пламенем.

— Ты с ума сошел?!

Вампир не обратил внимания на мой крик и потащил к выходу через языки пламени, доходившие до колена. Они были горячими, жаркими, голодными, лизали мне ноги, но по непонятной причине я не ощущала боли.

«Это от шока», — отстранений подумала я, когда Луи Сезар совершил последний прыжок, благодаря которому мы оказались в темном, уставленном бочками коридоре, ведущем в погребок Раду.

Луи Сезар поставил меня на пол и тяжело сполз по стене. Растрепанная грива упала ему на лицо. Я обхватила его. Руки сами сбивали пламя, которого, как я только что поняла, на самом деле на нем не было. Вампир выглядел так, словно умер раз десять, но почему-то нисколько не обгорел.

— Что ты сделал? — спросила я, надеясь, что коленки не подогнутся прямо сейчас.

— Потратил громадное количество силы, чтобы защитить нас на несколько секунд, — срывающимся голосом проговорил Луи Сезар. — Надеюсь, второго раза не потребуется. Поскольку я... несколько ослабел.

— Зато живой. — Я все еще не могла в это поверить. Луи Сезар медленно поднялся, упираясь спиной в стенку.

— Что? Неужели ты думала, будто меня в силах прикончить какой-то жалкий маг? — Он с трудом глотнул. — Какого черта?! Мы только начали разогреваться.

Я уставилась на него. «Шутит. Луи Сезар только что пошутил». От одной этой мысли у меня закружилась голова, а потом начали взрываться бочки. Те, что стояли ближе всего к адскому пламени из цеха, разлетелись с грохотом дюжины пушек, окатывая нас дождем из вина и острых щепок. Луи Сезар прижал меня к стене и заслонял своим телом, пока я не заехала ему коленом ниже пояса.

— Щепки! — выкрикнула я в его искаженное гневом лицо, выдернула длинную занозу, которая только что воткнулась ему в плечо, и помахала ею у него перед носом.

При каждом взрыве в воздух взметалась добрая сотня летающих кольев. Подвал вдруг превратился в самый страшный кошмар вампира, хотя и мне здесь тоже не нравилось.

«Если мы не выберемся прямо сейчас, то превратимся в уголья».

Луи Сезар, кажется, пришел к тому же выводу, сорвал крышку с ближайшего бочонка, обхватил меня за талию и побежал. Тяжкие удары обрушивались на импровизированный щит. У нас за спиной взрывались все новые бочки. Пламя от предыдущей охватывало следующую, стоявшую в том же ряду. Странные багровые тени тянулись к нам своими пальцами, хватали за пятки, когда мы почти летели к дверям погреба.

Я всматривалась в пол, искала Раду, но не увидела его.

«Наверное, дядю и впрямь не так просто убить, как и прочих членов нашего семейства», — подумала я, когда Луи Сезар захлопнул за нами тяжелую дубовую дверь, которую сотрясали взрывы, громыхавшие по другую сторону.

Мы стояли, тяжело дыша, привалившись к закопченной стене, едва живые, понимали, что надо убраться подальше от опасного места, но были слишком измотаны, чтобы сдвинуться хотя бы на шаг. Все завертелось передо мной, когда я оглянулась по сторонам, высматривая очередную опасность, очередную угрозу.

Но я увидела лишь гневные бирюзовые глаза, глядящие на меня из темного лестничного пролета.

— Дорина! Что ты сделала с моим вином?!

Где-то справа от меня раздался непонятный рокот. Я повернула голову и замерла, глядя во все глаза. Передо мной предстало самое странное зрелище этого весьма странного дня. Я уже падала, когда увидела Луи Сезара. Он стоял, привалившись к двери, голый и окровавленный, и хохотал.