Дочь предателя

Глава 21. Какой у меня папа?

Забрала Дашку из садика и идем домой. Дочка что-то мне рассказывает, как прошел у нее день, что было нового. Для нее сейчас каждый день интересный, столько нового. Понимаю, что лишила ее детства, точнее общения с другими детьми, а ей так не хватало. Пока зализывала свои раны в Греции, совсем забыла, как это весело в детстве, ходить в садик, общаться со сверстниками. Внезапно, чувствую большую вину перед дочкой и останавливаюсь у детской площадки, присаживаясь на скамеечку.

— Мам, ты чего? — смотрит встревоженно Дашка, когда я сижу и молчу.

Подтягиваю к себе мою попрыгунью и зарываюсь носом в волосы, что выглядывают из-под ярко-желтой вязаной шапочки с коричневыми смешными ушками на макушке.

— Даша, можно тебя спросить? — целую ее в румяную щечку, вдыхая чуть сладкий запах. Дочка пахнет моими духами?!

— Что, мама? — Дашка притихла, обняла меня за шею.

— Во-первых — это мои духи? — свожу сердито брови.

— Нет, я не специально, — тут же выдает себя дочь.

— Дашаааа, — тяну ее имя с упреком, — Ну разве можно идти в садик и пахнуть, как взрослая женщина.

— Я хотела только понюхать, — начинает оправдываться Дашка, — Нажала, а они как брызнут мне в лицо.

— Ну конечно, причем это уже в который раз?

— Первый! — не моргнув глазом отвечает дочь, — Эти духи в первый, — тут же поправляется она. Врать, я ее точно не учила.

— А другие духи, тоже в первый были?

— Нет, другие во второй.

— И тоже случайно?

— Конечно, я же знаю, что нельзя, — ластиться ко мне Дашка, прижимаясь своей щекой к моему подбородку.

Целую ее, обнимаю, тяжело вздыхаю.

— Ты поэтому такая расстроенная? — чуть отстраняется от меня Дашка, — Я больше не буду, мама.

— Не поэтому, хотя приятного мало, — строго говорю ей, — Тебе пока рано пользоваться духами.

— А девочки в садике сказали, что уже красили ногти и ресницы, а духи у них специальные, детские, — укоряет меня дочь, — И лак для ногтей детский, мазь для ресниц тоже.

— Тушь, — поправляю машинально.

— Пусть тушь, — соглашается Дашка, — Мне срочно нужно все это купить, — заявляет авторитетно.

— Купим, — говорю ей, — Но послушай меня, хочу тебе сказать что-то очень важное.

Дашка смотрит на меня своими умненькими глазками, ждет, когда я продолжу, а я не знаю, как начать. Выбираю слова, в уме прокручиваю фразы, но как ни крути, все равно выходит не то.

— Даша, помнишь ты говорила про папу одной из девочек? — начинаю издалека, слежу за реакцией ребенка.

— Папа Кати? А, он самый клевый у нас в группе, — бесхитростно отвечает ребенок.

— Какой? — первый раз слышу от дочери это слово.

— Клевый и отпадный, — еще добавляет дочь.

— О, Господи, как можно за пару недель столько ненужных слов узнать, — возмущаюсь я, — Ты знаешь, что эти слова значат?

— Угу, богатый и крутой, — улыбается Дашка.

— Обалдеть можно, Даша, ты можешь, не все слова запоминать?

— Почему?

И правда, почему? Как объяснить ей, что это не те слова, что должен знать ребенок почти шестилетнего возраста.

— У вас все в группе так говорят?

— Угу, — дочь увлеченно теребит мою сережку в ухе, длинная золотая цепочка, на кончике маленькая жемчужинка. Подарок Сергея на прошлый новый год.

— Ладно, об этом поговорим потом, — хочу вернуться к теме нашего разговора, но не хватает смелости. Может не говорить? Но нет, лучше пусть узнает от меня.

— Дашуль, у тебя тоже нашелся папа, — ну вот, сказала, будь что будет.

— Он потерялся? — вижу, каким восторгом загораются глазенки Дашки и невольно ревную. Не хочу, но не могу. Ревную к Артему, хотя он еще даже не встречался с дочерью. Ревную к тому, что вдруг Дашка полюбит его и будет любить меня меньше?

— Лучше сказать не потерялся, а появился.

— Это как у Светы? Она всем говорит, что ее мама завела нового папу, мам, а мой новый папа подарит мне собачку? Я тоже хочу завести папу и собаку.

— Даша! — громко возмущаюсь я, — Что значит завести? Папа — это не животное!

— А почему тогда мама Светы — завела? — ребенок смотрит на меня и ждет ответа, а я в упор не знаю, что сказать. Наконец, говорю первое, что пришло в голову. Нельзя сказать, что мама Светы говорит неправильно, дети еще могу поругаться из-за этого.

— Если папа только появляется, то можно сказать, что его завели, — несу полную чушь, сама понимаю, но меня уносит, не пойми куда, — А твой папа уже был, поэтому он скорее нашелся.

— Значит, я могу сказать, что ты потеряла моего папу, а теперь нашла? Меня спросят девочки в садике, — с невозмутимым видом добавляет Дашка.

— Пусть будет так, хотя и это неверно.

— Мама, а кто папа? А он пожарник или летчик, я могу к нему поехать в гости, а на праздник? А он купит мне домик Барби, что мы вчера видели в магазине, а какая у него машина, большая и черная? Собака есть?

— Дашаааа! — взвываю я и поднимаюсь с лавки, чтобы быстрее добраться до дома, — Я тебе все расскажу, а лучше пусть это сделает он сам, думаю ты его увидишь очень скоро, — последнее произношу сквозь зубы.

Как бы мне не хотелось, но Артем явно не будет тянуть время до суда, чтобы наладить отношения с дочерью.

— А как его зовут? У него есть имя, а у меня будут теперь бабушка и дедушка, как у всех? — подпрыгивает рядом Дашка, пока мы идем к дому.

Я снова торможу и удивленно смотрю на дочь:

— Я даже не знаю, есть ли у него родители, отца точно нет.

— Значит, мой папа, как мы, совсем одинокий, — горько вздыхает дочка, — Никого у него нет, кроме нас, но теперь есть мы, да мама? — тут же радостно смотрит на меня, а мне остается только вздыхать и идти дальше. Как же все у детей просто, очень просто.