Дочь предателя

Глава 47. Наше время, отъезд

Как тяжело открыть глаза. Веки словно придавлены свинцом, пытаюсь, но удается только немного приподнять. Тошнота подкатывает к горлу, и я делаю сглатывающие спазмы, чтобы ее прогнать, но ничего не получается. Резко пытаюсь встать, отчего кружится голова и становится только хуже. Сгибаюсь в болезненном спазме, содрогаясь от выворачивающих наизнанку внутренностей. Ничего нет, кроме какой-то желчи, не могу остановить этот процесс.

Чьи-то прохладные руки придерживают меня за плечи, заботливо убирая от лица волосы. Передо мной появляется пластиковое чистое судно, а рука не дает мне упасть с кровати.

— Дыши, Рита, — знакомый голос тихо звучит у самого уха, успокаивает своей твердостью и какой-то нежностью, — Врач сказал, нужно несколько глубоких вдохов сделать, ты дыши.

Делаю, как велит Артем, выплевывая последнюю желчь и губ касается пахнущая лавандой влажная салфетка, вытирая их. Спазмы стихают и руки приподнимают меня, возвращая обратно на подушку. Артем заботливо вытирает мой лоб от пота, оставляя приятный прохладный след на коже.

— Ну вот и молодец, — усмехается он, а я смотрю на мужа во все глаза:

— Что ты делаешь, здесь? — хриплю, так как горло саднит, словно я простыла.

— Ухаживаю за тобой, — улыбается он.

— Ты — ненормальный, — прикрываю на секунду глаза, тут же снова смотрю в его, такие синие, с голубыми искрами, — Как Даша?

— С ней все хорошо, вьют из меня веревки на пару с бабушкой, — с улыбкой жалуется он.

— Привези ее ко мне, я ужасно соскучилась, — в глазах вскипают слезы, и Артем хмурится:

— Рита, мы договорились без волнений. Сейчас снова поднимется температура и никакой Даши не увидишь.

— Ладно, все, — всхлипываю я, пытаясь успокоиться, — Привезешь ее ко мне? — гну свое, а Артем только вздыхает:

— Конечно, привезу, иначе, мне дома лучше не появляться. Уже не хватает обещаний, что скоро навестим маму. Тем более, через четыре дня мы улетаем в клинику, так что Дашу я тебе привезу в любом случае. И только от тебя зависит, улетим мы или нет. Если не будешь волноваться, все пройдет хорошо.

— Мы? — удивляюсь я, — Ты летишь со мной?

— Да и это не обсуждается, — строго заявляет муж.

— А как же Даша, с кем останется она?

— С бабушкой, они справятся. У них целый штат нянек, охраны и водителей.

— Так нельзя, Артем, — пытаюсь сесть в кровати, и муж помогает мне, подкладывает под спину подушки, — Моя дочь должна ехать с нами.

— Наша дочь, — поправляет меня Артем, — Ты хочешь запереть Дашу в четырех стенах, пока сама будешь в клинике? Без садика, друзей? Неизвестно, сколько пройдет времени, пока мы вернемся.

— А если я не вернусь? — задаю свой главный вопрос полушепотом, но Артем меня слышит. С его губ вырываются грубые слова:

— Бл**ть, Рита, что значит не вернешься? А какого хрена мы тогда туда едем? Ты думаешь, что я, как мужик, разбираюсь в ваших девчачьих делах? Кто с Дашкой то будет, а? Я даже не знаю, кто такая, эта Рапунцель! — ругается он и невольно вызывает у меня улыбку.

— Спасибо, — благодарю его, чуть касаясь крепкой руки. Моя кожа белая по сравнению с его загорелой, с выпуклыми венами, кисти. Контраст такой явный, что и Артем невольно смотрит на наши руки и чертыхается:

— Не нужна мне твоя благодарность, мне ты нужна, здоровая, и Дашке нужна.

Какое-то время молчим, смотрим в телевизор на стене палаты, по которому идет фильм, что-то из старого. Звук выключен, но никто и не собирается прибавлять, смотрим чисто машинально, думая о своем.

— Поезжай домой, Артем, отдохни. Мне уже лучше, я могу побыть одна. Здесь, куча персонала, — говорю, поворачиваясь снова к нему.

Он сидит на стуле, облокотившись на спинку и вытянув свои длинные ноги, сложив руки на груди. На нем джинсы и синяя рубашка в черную клетку с белой футболкой под ней. Так он выглядит каким-то домашним, родным. Легкая небритость и снова упрямо сжатые губы.

— Нет, — коротко бросает он и берет с кровати пульт от телевизора, — Ты не смотришь? Я переключу? Там соревнования по карате начинаются.

Я киваю и устраиваюсь удобнее на подушках, продолжая следить за Артемом. Мне кажется он похудел за эти пять дней, что я нахожусь здесь. Каждый день около меня, рядом. Уезжает утром на работу, приезжает к вечеру и полночи сидит за ноутбуком, что таскает с собой. Затем, каким-то образом устраивает свое длинное тело на коротком диване и часто долго смотрит в потолок о чем-то думая. Персонал уже привык к моему мужу, только восхищается его присутствием и то, как он ухаживает за мной. Знали бы они всю правду про нас, возможно, их отношение к нему поменялось не в лучшую сторону.

Под подушкой завибрировал телефон, и я достала его, отвечая на звонок дочки.

— Привет, мой котенок, — отвечаю ласково, а сердце того гляди выскочит из груди.

Слышать ее звонкий голос, слушать глупости — это сейчас мое счастье, мой лучик света. Мне уже назначили часть химиотерапии, и я чувствую себя очень плохо, но сказали, будет еще хуже. Куда хуже, если я и так не могу есть, все выходит из меня тут же, такое ощущение, что даже не доходит до желудка. На следующий день уже лучше, пока не вольют новую дозу лекарства.

— Мама, я тебя люблю, — сразу отвечает Дашка, — Бабушка сказала, что всем, кто болеет, нужно обязательно говорить эти слова, чтобы быстрее поправиться. Поэтому я буду их говорить тебе часто, все время.

— И я тебя люблю, котенок, — предательские слезы копятся в уголках глаз, а Артем сердито закатывает глаза, невольно слушая наш разговор.

— Люблю, люблю... — бормочет Дашка, — Мама, ты, когда приедешь домой?

— Папа сказал, что завтра привезет тебя ко мне, — пытаюсь отвлечь дочку от этих вопросов и слушаю радостные вопли. Дашка побежала все рассказывать бабушке.

Завтра у меня нет процедур, хочу выйти немного на улицу и там встретиться с дочерью. Около клиники небольшой парк, там сейчас по-осеннему красиво, погода эти дни стоит теплая, не дождливая.

— Мама, бабушка сказала, что мы приедем к тебе сразу из садика, — продолжает Дашка, — Ты меня подождешь? Никуда не уйдешь?

— Я всегда буду ждать тебя, — голос все же срывается, рыдания подступают и вот-вот прорвутся. Нельзя, дочка сразу поймет, что я плачу.

— Мама, я тебя люблю, люблю, — снова начинает Дашка, а я отстраняю телефон от лица, зажимая рот рукой, заглушаю всхлипы, уткнувшись в подушку, — Люблю мама...