Долгая дорога в небо

— Меня зовут Алекс Кареев. Кстати о монетах. Вам цену сказали?

— Да. Держи свои шесть сотен — и Смит полез в кошелек. — Хью, не стой столбом, давай сюда свои триста экю.

— Добро пожаловать на борт — кивнул я в сторону двери, убирая деньги в кошелек. Пассажиры дисциплинированно полезли внутрь, пропустив вперед даму.

— Ситуация с сидячими местами плохая, так что занимайте спальные — продолжил я свой спич, указав рукой на ворох пустых теплоизолирующих сумок. — И еще один момент. Все оружие — в ящик.

— Вот как? — удивился тезка известного оружейника. — А почему так?

— Нормы безопасности ИКАО — флегматично пожал я плечами в ответ.

— В первый раз с таким сталкиваюсь.

— Все когда-то бывает впервые — философски отозвался я, распахивая крышку упомянутого ящика.

Убедившись, что пассажиры устроились в салоне, я с облегчением выдохнул и приступил к запуску. Еще через несколько минут мой «Дефендер» оторвался от полосы и лег на курс 80. Руки и ноги делают уже ставшей привычной работу, глаза обегают панель, самолет уверенно идет в наборе. Можно и подвести промежуточные итоги.

Заработал я в этот раз тринадцать с копейками тысяч. Из них почти половина уйдет на топливо. В сухом остатке семь с копейками. Благодаря пассажирам на аккумуляторы для дома я заработал, так что эти доходы и затраты просто не считаем. На оставшиеся шесть тысяч надо купить аэродромный дизель-генератор и компрессор. Заказ на них я Вулфу уже сделал, так что по возвращению в Дели уже буду знать точный ценник. Но должно хватить. Теперь бы еще вопрос с доставкой решить, потому как это все добро в самолет не влезет. Но с этим я уже в Порт-Дели разбираться буду. А в Наполи что-нибудь мне еще надо? Пожалуй, что да. Имеет смысл здесь взять макарон пару мешков, да и оливкового масла прикупить можно будет. Обойдется явно дешевле, чем в Рино или Порто-Франко.

А ветерок-то задувает! И ладно бы попутный — против него я ничего не имею. Но здесь идет довольно сильный боковичок, который меня прилично снесет в сторону. Если не принять мер, конечно. Можно обойтись простым доворотом, но это не выгодно что по расходу топлива, что по выработке ресурса. Придется искать эшелон с более подходящим ветром. Благо здесь их выбор большой — разница в направлении ветра градусов в тридцать здесь вполне обычное дело. В Старом Свете это явление тоже порой присутствует, но реже и разница в направлении заметно меньше.

Более-менее подходящий мне ветер обнаружился аж на шестнадцати с хвостиком тысячах футов. Что меня весьма порадовало. Ведь чем больше высота — тем меньше расход топлива. На легком самолетике с минимумом оборудования на такой высоте было бы уже весьма некомфортно, но мне достаточно просто увеличить отбор воздуха от двигателей. Вот чем больше летаю — тем сильней мне мой «Дефендер» нравится. Ему бы убирающиеся шасси и ВСУ[100] — просто золотой самолетик был бы! Хотя он и без того неплох, в общем-то.

Почти три часа полета до Аламо прошли в штатном режиме, как им и положено проходить. Я даже автопилот врубать не стал — решил потренироваться. Потому что когда он помрет — не факт, что у меня сразу найдутся деньги на его ремонт. Не говоря о времени доставки необходимых запчастей и материалов. Так что какое-то время мне придется летать исключительно «на руках». И к этому нужно быть готовым. Хоть данная перспектива у меня не вызывает ничего, кроме желания громко ругаться матом. Видимо, я еще недостаточно хорошо летаю для того, чтобы получать удовольствие от процесса.

В начале третьего часа полета до меня начал добивать аламский радиомаяк, что здорово облегчило мне жизнь. В здешних степях с характерными ориентирами дела обстоят не особенно хорошо, а управлять самолетом и одновременно вести штурманскую прокладку, в которой будет учтен ветровой снос, я пока не могу. Да, блуканул. Километров на восемьдесят к югу уклонился. Нехорошо, конечно, кто б спорил. Но для меня — вполне в пределах допустимого. Вот если б я промахнулся мимо всего радиуса действия аламского привода — это был бы повод озадачиться вопросом «Что я делаю не так». Разумеется, после того, как аэродром будет найден.

Что можно сказать про Аламо… Да только процитировать древний анекдот, в котором летчика спрашивают, понравился ли ему Париж. «Хороший город, полоса три пятьсот». А если обойтись без бородатых баек, то полоса тут хорошая. По местным меркам асфальтобетон — уже здорово. Приводные маяки, опять же. Самолетов штук пять стоит на стоянках. Так что вполне себе приличный аэроузел. А если к земным делам переходить — то ничего сказать про этот городок не могу. Ну кроме того, что вся округа живет скотоводством — стада тут весьма немаленькие по степи шляются, даже с высоты хорошо заметны. Ну а город — пищевая промышленность и торгово-логистический центр для окрестных хозяев ранчо и их работников. Последнее, правда, мои предположения, но как может быть по-другому — я слабо себе представляю. Конечно, можно было спросить об этом у владельца местного аэродрома — дочерна загорелого бородатого мужика в возрасте, представившегося Уиллом, но я не стал. Мне интересно было не в экономику Аламо вникать, а высадить пассажиров, выгрузить почту из Рино, загрузить почту местную, заправиться и по-быстрому улететь отсюда. День-то здесь хоть и длинный, но все ж не резиновый. А мне хотелось бы сегодня еще в Наполи свои дела урегулировать.

Про пассажиров до Наполи я, правда, спросил. Ну а почему бы нет, раз занесло меня в эти палестины. Но таковых не оказалось. Даже почта, за которую платят в общем-то копейки, своим объемом не радовала — всего-навсего пара килограмм. Для сравнения — сюда я привез шестнадцать кило корреспонденции. Ну а раз ничего финансово интересного для меня тут нет — можно улетать с чистой совестью. Только ушедшую перекусить пассажирку позвать надо. Ведь вряд ли кто-то оценит, если я оставлю ее на пол пути.

К чести девушки надо отметить, что она оказалась пунктуальна и подошла как раз в тот момент, когда я уже собрался идти за ней в здешнюю харчевню. Обрадовавшись тому, что не надо переться через половину аэродрома по солнцепеку, я кивнул на открытую переднюю правую дверь:

— Прошу.

— Спасибо. А отчего теперь в кабину, а не в салон?

— Потому что в Рино вас было трое.

Удивленно хмыкнув и поведя плечом, Паола забралась на место «правака». Видимо, не поняла моей логики. А на самом деле все просто. Я не люблю незнакомых людей за спиной. Когда пассажиров у меня было трое — другого выхода у меня не было и я счел оптимальным всех загнать назад. Исключительно для того, чтобы при попытке дать мне по башке и захватить самолет, один из угонщиков был занят девушкой. А теперь, когда ситуация поменялась — я лучше посажу синьорину рядом, где мне будет проще ее контролировать. Паранойя? Возможно. Но лучше подстраховаться. Я пока не слышал о том, чтобы здесь практиковали захваты и угоны самолетов, но ведь все когда-то случается впервые. И я очень не хочу войти в историю в таком качестве.

После взлета я решил немного побыть джентльменов и протянул своей спутнице гарнитуру. Лететь долго — отчего б не поболтать немного? Тем более, что в Наполи я не бывал и информация о городе лишней точно не будет.

— Давно здесь? — вот за что я люблю этот мир, так это за то, что не надо думать о том, с чего начать разговор. Здесь этот вопрос входит в число рекомендуемых при знакомстве, как у англоязычных — «Как дела?» при любой встрече.

— Чуть больше года. Мы с родителями сюда в седьмом месяце перешли. Как раз успели до начала дождей до Наполи добраться и обустроиться. А ты?

— Еще меньше. Но мне повезло в том, что я в начале сухого сезона сюда попал. Успел спокойно наладить жизнь и теперь спокойно готовлюсь к зимним ливням. Кстати, не подскажешь, чем тут люди зимой занимаются?

— Да кто чем. Мужчины в основном по барам сидят. Читают много. Гораздо больше, чем на Старой Земле. В домашние кинотеатры ходят, в гости друг к другу. Да мало ли занятий? Хотя к концу дождей это все уже надоедает.

— Занятий, действительно, можно много найти. Было бы желание. — Согласился я. — Ты говорила, что в Наполи живешь? А в Нью-Рино тебя как занесло? Если не секрет, конечно.

— Никакого секрета. В Наполи у меня с работой не получилось — не нужен там еще один медик. Знакомая предложила в Рино попробовать. Так что сейчас я там живу.

— А сейчас решила родителей навестить?

— И родителей тоже. Ко мне жених приезжает. Позавчера телеграмму прислал, что прошел через «ворота».

— Даже так? — удивился я. — Как же он тебя отпустил сюда?

— С трудом. — улыбнулась Паола. — Но нам с родителями надо было уезжать, а он еще обучение не закончил. Сейчас отучился и приехал.

— Здорово. И кто он у тебя по профессии?

— Агроном.

— Ну, здесь он точно не пропадет. Очень нужная специальность.

— Конечно. Слушай, а расскажи, как ты здесь летчиком стал?

А вот это засада! Кто ж тебя просил такие неудобные вопросы задавать. Но виду подавать нельзя, поэтому я ответил максимально обтекаемо:

— Да как и все, наверное. Купил самолет и начал летать.

— Я когда в прошлый раз домой летела, мне такой интересный пилот попался. Весь полет рассказывал, как он всю жизнь хотел летать, но не мог накопить на обучение. А когда родители умерли, он продал дом, отучился, купил самолет и переехал сюда. У тебя похожая история?

— Не сказал бы — улыбнулся я. — Я авиатехником был «за ленточкой» и меня это устраивало. А летать я уже здесь учился.

— А почему ты так решил? Профессия у тебя была хорошая, без работы бы не остался. Или ты путешествовать любишь?

— Путешествовать люблю. Но не так. Вот толку с того, что мы в Аламо были? Что я там увидел, кроме аэродрома?

— Обязательно побывай еще раз и погуляй по городу. Это просто как в вестерн попасть! Кто любит их — просто в восторге!

— Даже так? Надо будет заглянуть при случае.

Так мы разговорами и коротали все пять с лишним часов до Неаполя. Навигация тут простая — срезать излучину Аламо-Крик, выйти на Мормонскую, по ней пройти до Вако, а оттуда уже — вдоль дороги. Так что пили себе «полетом ворона» и ни о чем не думай. Я так и делал, разве что некоторые углы срезал. Погода тоже вполне пристойная — разве что над Меридианным хребтом неплохо так потрясло, но это в горах нормально. Уж очень причудливые воздушные потоки образуются над ними. А в остальном — без происшествий.

Сам Неаполь мне понравился. Хороший такой городок, в котором найдено близкое к моему идеалу соотношение активности и спокойствия. Есть промышленная часть, состоящая из порта с прилагающимися к нему складами и нефтяным терминалом и аккумуляторного завода, на который я и прилетел. Там же что-то вроде «биржи грузоперевозчиков» и автосервис. Там все довольно шумно и активно. С поправкой на провинциальность этого населенного пункта. А остальная часть — жилой сектор, состоящий в основном из одноэтажных деревянных домов, хотя встречаются и двухэтажные, причем как деревянные, так и каменные с кирпичными. Человек попутешествовавший, несомненно, нашел бы аналоги в Старом Свете, а мне вспомнилась деревня, показанная в «Укрощении строптивого». Примерно те же впечатления. И даже пыхтящая на противоположной от моря окраине маслобойка это впечатление нисколько не портила. Много зелени в самом городе, вокруг — масса виноградников и садов, заметных даже с воздуха.

Правда, при общении с местными выяснилось, что это не сады, а оливковые рощи. Ну правильно, какая же Италия без оливок? Правда, плодоносить начали только первые деревья, причем — очень недавно, так что мое желание прикупить дешевого оливкового масла оказалось трудновыполнимым. Зато домашнего вина купить — нет никаких проблем. Ну а кто покупает домашнее вино, не попробовав? Я уж не говорю о том, что в этом случае вас просто не поймут. Так что до аккумуляторного завода я в тот день не добрался. Только издали посмотрел на него. О чем не сильно-то и жалею.

Очухался я ближе к полудню следующего дня и принялся подводить итоги. Жить в Наполи — вполне можно. Но вот вести здесь какие-то дела — сущее мучение должно быть. И ярко иллюстрирует это пример моего нового знакомого Витторио. Он встретил меня, помог зачехлить самолет, после чего спокойно закрыл аэродром и двинулся в город. Как он заявил — «я не могу позволить тебе купить вместо вина непонятно что». Мои попытки сперва сходить на аккумуляторный вызвали у него лишь бурный смех — «там ты уже никого не найдешь — все закончили работу». И потащил меня к «дядьке Филиппе». Потом — к какому-то Джакомо. Потом — еще куда-то. В общем, начался алкотур, когда все вокруг пьют, ты хлещешь наравне с народом и одновременно пытаешься не потерять из виду своего единственного знакомого во всей этой круговерти. При этом что происходит вокруг — я понимал лишь отрывочно. Итальянский-то в список известных мне языков не входит. Отдельные знакомые по испанскому слова, не более того. Но, несмотря на это, веселье кипело. Мне понравилось. Так куда лучше, чем просто накачиваться в баре, как я периодически делал. Нет, сюда надо будет заглянуть еще, однозначно.

Во второй день я тоже покинуть столь гостеприимный город не смог — после вчерашнего меня еще порядочно штормило. А садиться в таком состоянии за штурвал — увольте. Мне пока что жить не надоело. Так что не спеша забрал свои аккумуляторы (насладившись часовыми поисками куда-то запропастившихся грузчиков), прошвырнулся по местному базару, где накупил макарон, подсолнечного масла в высоких стеклянных бутылях — из похожих обычно разливают самогон в фильмах про Гражданскую войну, копченого мяса и всевозможных соусов. Ну а уже на следующее утро покинул полюбившееся мне местечко. Правда, для этого пришлось сперва вечером уговаривать Витторио встать пораньше, а с утра вылить на него литр воды и насладиться «непереводимой игрой слов и местных идиоматических выражений», но это мелочи. Однозначно, как заколебет меня все — рвану снова в Наполи дней на несколько. Уж очень хороший тут отдых. Пусть бесхитростный и простой, но позволяющий сбросить усталость и здорово зарядиться позитивом. Чего лично мне от отдыха и хочется.

18-й день 9-го месяца 24-го года.

Лусон, Филиппины.

Проставив наработку, я облегченно выдохнул и с громким звуком захлопнул бортовой журнал. Если кто-то думает, что в отсутствие контроля можно забить болт на всю эту бюрократию — то пусть обходит меня стороной. Потому как зашибу. Эту систему ведь совсем не дураки придумали и отнюдь не от нечего делать. И принцип «сделал — запиши» — он не оттого, что кому-то очень нравится процесс бумагомарания. Просто в этом случае открываешь журнал и сразу все понятно. Если ты специалист, конечно. Ну а неспециалисту сюда и лезть нечего.

Но на сегодня хватит. Утомил меня очередной рейс до Нью-Рино порядочно. Еще и садиться пришлось под дождем, в условиях ограниченной видимости. Нормально зайти на полосу удалось только с третьего раза. А ведь дальше будет только хуже — зима-то приближается. Зима, правда, весьма условная — три с хвостиком месяца проливных дождей, морозов со снегом тут не бывает. По крайней мере, в заселенной части мира. Где-то севернее наверняка они есть, но туда люди ан-масс еще не добрались. Хватает еще мест и с более приветливым климатом.

Хотя, чувствую, меня и здешний, весьма теплый, климат еще до печенок достанет. Когда сухо — еще ладно, а после дождя — полное ощущение захода в подостывшую парилку в бане. Слоем липкого пота покрываешься мгновенно. А с другой стороны — лучше потеть, чем мерзнуть. Как говаривал один мой сослуживец — «ошпаренных меньше, чем обмороженных». И с этим высказыванием трудно не согласиться.

Перебравшись с командирского места в салон надеваю дождевик, беру фонарик и выпрыгиваю под струи продолжающегося дождя. Не торопясь осматриваю самолет и только после этого направляюсь к своей временной резиденции, то бишь жилому контейнеру. Как раз надо рассортировать поднакопившееся барахло и подготовить его к переезду. Дом-то мой уже практически готов. Осталась внутренняя отделка, электрика и мебель. По первым двум пунктам — работы дня на три, как заверяет Руперт. С мебелью, наверное, побольше выйдет, но здесь я сам виноват — упустил из виду этот момент. Завтра с утра займусь этим вопросом. А пока у меня в планах ужин с двумя моими компаньонами по сидению на аэродроме и полноценный здоровый сон.

Выспавшись — во время рейса это совершенно излишняя роскошь — я задумался, заняться ли сперва хозяйственными делами или сначала выбраться в Лусон. Поразмыслив, выбрал второе. Нечего время в дугу гнуть. Пусть местный мебельщик, столяр или как он тут называется, к работе приступает. Заодно и позавтракаю в поселке, чтобы готовкой не заморачиваться.

Сказано — сделано, благо пешком по джунглям переться не надо. Прыгнул в машину — и езжай. Грунт пока еще крепкий, так что завязнуть где-то весьма затруднительно. Правда, расслабляться это не повод, так что «змеебойку» я в машину закинул. Ну и неизменная парочка — «таурус» в кобуре на виду и «маузер» под рубашкой. Патронов запас у меня в машине имеется, рация там тоже стоит, так что не пропаду точно. Так что я со спокойной душой забрался в свою "Антилопу-Гну" и направился в поселок, получив на прощание наказ привести обратно лумпии.

Лумпия — это такая филиппинская шаурма, только поменьше и более круглая. Хотя не обязательно. Вариантов приготовления масса. Может содержать кроме овощей мясо, рыбу, морепродукты, может быть с водорослями. Подаваться может как в листе теста (отсюда и аналогия с шаурмой), так и свернутой в рулет. Но «на вынос» — только первый вариант, в основном. Не знаю, как на старосветских Филиппинах, а здесь лаваш делают из рисовой муки и заворачивают в него смесь всего, что оказалось под рукой у повара. В любом случае это довольно остро и, как правило, вкусно (если невкусно — можно добавить побольше острого соуса и вкус вообще перестает различаться). А еще — дешево и сытно. Хорошая и удобная штука, в общем. И уплетает ее Руперт за обе щеки. Джок — тот нет. Этот любит не торопясь сесть за стол и медленно сжевать что-то основательное, типа хорошего куска мяса или рыбы, сопровождая процесс мыслями вслух на тему вечно спешащей и оттого жрущей не понятно что молодежи.

Джип шустро бежит по полосе плотного прибрежного песка, воздух насыщен солью и запахом водорослей, а в голове моей шебуршатся мысли. Надо будет к алькальду зайти. И мебельщика искать через него проще, и про корабль узнаю. А то намечается у меня кучка барахла, которое я по воздуху не перевезу никак. И если спарку пулеметов еще можно раскидать на составные части и как-то пропихнуть в двери «Дефендера», то с генератором и компрессором такой номер не пройдет, даже если снять их с колесного шасси. Не пролазят они в дверной проем, хоть ты тресни.

После завтрака в китайской забегаловке (стандартные рис, рыба, морской салат. Жил бы на острове безвылазно — уже бы взвыл он пищевого однообразия), я направился к Маркосу. Сеньор алькальд, как и ожидалось, был дома. Ну или на рабочем месте. Можно и так, и так сказать — у него кабинет в одной из комнат собственного жилья. Но вот занятие его было неожиданным. Обычно я видел Маркоса беседующим с кем-то, а сейчас он разложил на столе карту (хотя скорее — склейку аэрофотоснимков) Лусона, что-то измерял циркулем с линейкой и записывал полученные результаты. Я тихонько пристроился на предназначенном для посетителей стуле, не желая прерывать мыслительный процесс. Но местный глава тут же отвлекся от своих вычислений и обратился ко мне:

— Доброе утро, Алексис! Очень удачно, что Вы ко мне зашли. А то я уже собирался искать Вас.

— Доброе, сеньор Маркос. Что-то случилось?

— Нет-нет, ничего чрезвычайного. Просто нужна Ваша консультация по одному вопросу.

— По какому же? — выразил легкий интерес я.

— Ну смотрите — алькальд развернул карту ко мне.

Как вы, наверное, помните, остров Лусон имеет форму наподобие цифры 8, верхняя окружность которой заметно меньше нижней и прилично скособочена относительно центральной оси, градусов как бы не на сорок пять. Поселок Лусон находится на берегу большей окружности, а на соединяющем эти окружности перешейке стоит мой аэродром. Так вот, Маркос договорился о переселении с некоторым количеством филиппинских мусульман. Именно их представителей я не так давно привозил на Филиппины. И эти самые мусульмане пожелали поселиться отдельно, как раз на меньшей окружности "восьмерки". Но между поселениями должно быть какое-то транспортное сообщение, то есть дорога. И алькальд интересуется, не будет ли мне мешать эта дорога, если она пройдет по восточному краю перешейка.

Формально — никаких проблем. Мешать мне дорога не будет совершенно, как бы она не проходила. Хоть между берегом и приводным радиомаяком, хоть между приводом и аэродромом. Но вот иметь в довольно близком (километров десять — пятнадцать) соседстве толпу мусульман меня как-то не вдохновляет. Похоже, не зря я послушался умных людей и купил пулемет. Только не факт, что он меня спасет. Нет, отбиться-то мне спарка, несомненно, поможет. А вот сохранить рассредоточенное по изрядной площади имущество — совсем не факт. Надо что-то думать. Серьезно думать. Хорошо, что время пока еще есть — осуществляться эти планы начнутся только весной. Но мерами противодействия надо озаботится уже сейчас. Ладно, запомним. А сейчас надо перейти к более актуальным делам.

— Сеньор Маркос, мне нужен рейс в Порто-Франко. Сможете организовать?

— Разумеется. Я сам хотел Вас просить об этом. Надвигается сезон дождей, необходимо пополнить запас медикаментов. Мало ли случиться может?

— Конечно. Случиться может все, что угодно. В наших условиях долгой изоляции от мира запас лекарств лишним не будет.

— Я рад, что Вы со мной согласны, Алексис. Сколько Вы возьмете за перевозку?

— У нас с Вами долговременное сотрудничество, так что цена будет символической. Полтора экю за килограмм Вас устроит?

— Вполне. У Вас какие планы на сегодня?

— Я собирался найти мастера по изготовлению мебели. — последние три слова прозвучали на английском. Не знаю я, как будет мебельщик по-испански.

— Fabricante de muebles? — уточнил алькальд.

— Наверное — пожал плечами я.

— Ну это нетрудно. Вы же знакомы с Родриго Лопесом?

— Конечно. — еще бы я не был знаком с одним из своих помощников по охотничьим делам.

— Знаете, где он живет?

— Знаю.

— Через два дома от него живет Хуан Негрос, наш лучший carpintero. Я советую обратится к нему.

— Спасибо за совет. А carpintero — это что означает?

— Человек, работающий с деревом. Woodworker.

Понятно. Странно, что я сразу не сообразил. Ведь прямая аналогия с английским «карпентером». Правда, у меня это слово исключительно с фамилией ассоциируется. Но это специфика "ангельского" языка. Смит — тоже ведь для русскоязычных звучит как английская фамилия, хотя это кузнец. Под конец разговора узнав о том, что еще один корабль из Дели на архипелаг в этом сезоне точно будет, примерно через недельку или дней десять, а распрощался с алькальдом, я отправился искать упомянутого Ивана Чернова.

Сделать это оказалось не просто, а очень просто. Где примерно искать — мне сказали. А на местности все оказалось проще пареной репы. Ведь не нужно иметь ведро мозгов для того, чтоб догадаться, что в добротном деревянном доме с серьезным забором высотой примерно по шею и красивой деревянной беседкой живет именно плотник. Особенно если большинство соседних строений — халупы, построенные по принципу «я тебя слепила из того, что было, причем кое-как». Не удивительно, впрочем. Мало кто здесь может себе позволить строить дом по проекту, изначально учитывающему низкую квалификацию работников. Строят «на глазок», «как получится». Получается зачастую не очень — перекошенные двери и окна, заметные даже с приличного расстояния щели в стенах. Хотя возможно, что последнее так и задумывалось. Эдакая импровизированная вентиляция, чтобы постройка не гнила.

Подойдя к жилищу плотника, я решительно постучал кулаком в ворота. Никакой реакции не последовало. Неудивительно, впрочем. Доски на ворота пошли довольно толстые и мой стук расслышать с приличного расстояния было весьма непросто. Кричать мне не хотелось, поэтому в следующий раз я стучал уже по солидной железной воротной петле рукоятью револьвера. Получилось куда лучше. Во всяком случае — громче.

Секунд через десять в поле мое зрения появился здоровенный мужик возрастом где-то от сорока до шестидесяти лет. Хозяин был среднезагорел (по местным меркам), местами сед и гол выше пояса. Последнее позволяло рассмотреть идущие по всему телу жгуты из переходящих одна в другую мышц. На пузе — приличных размеров деревянный крест. Серьезный дядя. Я бы с таким на кулачках сходится не стал, хоть и раза в два помоложе.

— Что-то хотели? — поинтересовался хозяин, кладя руки поверх воротины. Ну и грабли у него, должен я заметить. Такой затрещину влепит — сотрясение мозга запросто может быть.

— Хотел. Сеньор Негрос, правильно понимаю?

— Да. Я слушаю Вас.

— Мебель в дом хочу заказать.

— Что-то конкретное или вообще?

— Конкретного пока нет. Я же еще не знаю, что Вы сможете сделать, а с чем будут трудности. — пожал я плечами.

— Ну проходите в дом, обсудим, заодно и посмотрите какую мебель я делаю.

Пройдя во двор, где под навесом стояли козлы, лебедка и еще какие-то незнакомые мне приспособы для работы с деревом, я проследовал в дом. А неплохо, на самом деле. Мебель товарищ ладит монументальную, себе под стать, двигать такую упреешь. Но все даже с виду крепко и надежно.

— Как видите, делаю я все, что нужно. Что именно Вы хотите? — сделал круговой жест рукой плотник, приглашая оценить его изделия.

— Рабочий стол сделать можете? Для работы с железом. С зажимами всякими и прочим. — ну не знаю я, как верстак по-испански будет. Да и по-английски тоже.

— Сложно будет — железных деталей у меня подходящих нет. — сходу ответил Хуан. — Но подумаю. Что еще нужно?

— Обеденный стол. Человек на шесть. Два стола письменных. Пара кроватей. Тумбочки к ним. Два одежных шкафа и шкаф для оружия. В кладовку полки. Стулья — штук десять. На кухню два шкафа висящих и стол с ящиками.

— Это не проблема. Размеры есть или в доме смотреть будем?

— Смотреть — односложно отозвался я.

— Ну тогда подождите минут пять — я возьму все нужное и пойдем. Заодно и цвет посмотрю, чтобы нормально сочеталось.

Спустя обещанные пять минут Негрос появился уже в свободной рубашке и широкополой шляпе, с вместительной заплечной сумкой из какой-то грубой ткани, похоже — домашнего изготовления.

— Уже здесь сделали? — ткнул я пальцем в сумку.

— Ага. Жена и дочь Цзо шьют. Он им машинку швейную купил «из-за ленточки», ткань покупает уже здесь. Тут многие с такими ходят, не обращали внимания?

— Как-то не доводилось. Я же далековато живу, в поселке не так часто бываю.

— Ну тогда понятно — хмыкнул плотник.

Спустя примерно три часа, потраченных на дорогу, замеры и обсуждение, я снова стоял около мэрии. Полезно пообщался, внес некоторые коррективы. Кровати обзавелись стоящим в изголовье чем-то вроде узкого сундука, шириной примерно чуть меньше метра, сделанного из самого твердого здешнего дерева. Плотно набью эту штуку глиной и буду спать спокойно, не боясь, что какая-то падла влупит из автомата или "ручника" наугад и пристукнет меня, мирно спящего. На окна заказал толстые, закрывающиеся изнутри ставни с крючками в верхней части, чтобы можно было повесить что-то тяжелое. Мешок с песком, например. Да-да, паранойя, она самая. Но лучше уж подстраховаться, особенно с такими соседями, как у меня в следующем году появятся. А бойницы в ставнях я уже сам проковыряю. Ни к чему так явно информировать местных о том, что я готов к труду и, особенно, к обороне. А то могут воспринять как-то неадекватно.

Оказавшись в поселке, я набрал еды на обед и ужин всей своей компании. После чего задумался о вечном. Подумал и решил сходить в церковь, облегчить душу. Шучу, конечно. Плоскопараллельны мне все мировые религии, разве что представителей одной не люблю за нежелание жить как все нормальные люди и стремление нагнуть все окружающее. Но это проблема не веры, а людей. Но в церковь я все равно заглядываю. Потому как здешний священник в обществе пользуется немалым авторитетом, да и просто помелькать там совсем не лишнее. Посидел там минут пятнадцать на лавочке с максимально одухотворенной физиономией, да и свалил на аэродром. У меня по хозяйству дела еще есть.

После обеда разгребанием этих дел я и занялся. Начал с того, что заправил машину, заодно и бочку с дизелем добил. Я и раньше задумывался о том, как все всю зиму хранить различные сыпучие и не только продукты. Делиться ими с местными грызунами и тараканами мне совсем не хочется. Во-первых — самому мало. А во-вторых — вслед за мышами обязательно придут охотящиеся на них змеи. А такого соседства мне точно не надо.

Вообще различные сыпучие вещи можно хранить в стеклянных или пластиковых бутылках. Но обилия что одних, что других здесь не наблюдается. Да и расфасовывать мешок крупы по бутылкам — дело довольно долгое и муторное. Так что я решил поступить по-другому. Взять бочку из-под топлива — их у меня хватает, да и освободить не проблема, если что, срезать верхнее дно, выпарить на солнышке, отмыть и загрузить туда мешок целиком. А сверху накрыть деревянным щитом, поставив на него что-нибудь тяжелое. Ну чтобы всякая мелкая живность гарантированно крышку не сдвинула.

Реализацией этот идеи я и занялся. Удлинитель, болгарка и вперед. Правда, аккуратно срезать крышку с первого раза у меня не получилось, но не расстроился я совершенно. Потому как и запоротой бочке у меня применение найдется. Как говориться, в кулацком хозяйстве — и бычий хвост веревка.

Закончив со складской тарой, я принялся за самую первую испорченную бочку, с которой срезал дно, а получившуюся трубу распустил на продольные полосы, шириной сантиметров по сорок. После чего, вооружившись топором, сходил в прилегающий лесок, откуда вернулся со стволиком сантиметров пятнадцать в диаметре. Мне от него нужно где-то полметра всего, но не бросать же остальное. На дрова пойдет, в крайнем случае.

После того, как я ножевкой отхватил от стволика нужный мне кусок, закипела работа. Мне нужно было выровнять обрезки бочки. Соответственно, кувалда в руки и вперед. Чтобы зря не терять времени, свистнул себе на помощь Джока, вручил ему молоток, первый выровненный кусок бочки, приготовленную деревяшку и сказал обернуть второе вокруг третьего. Потом получившийся С-образный кусок отрезать болгаркой и повторить процедуру с оставшимся листом.

Когда число С-образных железяк достигло десятка, наступил следующий этап работы. Теперь надо было от оставшегося материала отхватить кусок длиной в эти же полметра и шириной сантиметров пятнадцать примерно. Но если чуть больше — тоже ничего страшного. Потом этот кусок вставить в прорезь имеющейся заготовки и все это заварить.

Получилась на выходе кучка таких небольших труб, перечеркнутых по диаметру металлической пластиной. После того, как я сходил за лопатой и мы направились в сторону стоянок, ворчавший на тему страдающей непонятной хренью молодежи Джок замолчал на пару минут, после чего выдал:

— Так это колодцы заземления будут?

— Долго думаешь, старина — я не преминул вернуть ему должок за все недавно прозвучавшие «теплые» слова в мой адрес.

— А не проще было в землю штырь с ушком вбить?

— Проще. Дал бы мне такие штыри — я бы и вбил.

— Дал бы… Как будто они у меня есть.

— Ну так в чем проблема тогда?

— Кто из нас босс? Ты? Вот и думай, ищи, если надо. А то и сам упрел, и меня заколебал, и все по нежеланию думать.

Не обращая особого внимания на ворчание Джока — он может гундеть часами по малейшему поводу — я приступил к копанию ямы под один из изготовленных колодцев. И вот тут уже действительно ощутил себя идиотом. Копать хорошо утрамбованную землю — занятие не из легких. Тут бы кирку или мотыгу надо, но у меня нет ни того, ни другого. Разве что ломом землю рыхлить. За ломом я Джока и отправил — пусть полезное что-то сделает, а не компостирует мне мозги. А я покурю пока да водички попью.

27-й день 9-го месяца 24-го года.

Лусон, Филиппины.

Выстрел! Выстрел! И еще один. И еще. И так до тех пор, пока патроны в барабане не кончатся. После очередной серии я выдохнул, и осторожно, чтобы не поскользнуться, направился к прикрепленным на деревья мишеням. Вот всем хороши резиновые сапоги в такую погоду, но по мокрой траве скользят только в путь. Я уже один раз навернулся, после чего сделал выводы — стал осторожнее и сократил походы к мишеням. Раньше после каждой серии бегал, теперь же вешаю сразу несколько листов с концентрическими кругами и прогуливаюсь к ним раз в три-четыре серии.

Результат, должен заметить, удручающий. Ну да, ведь любой навык без тренировки сильно ослабевает, и стрелковых навыков это касается тоже. Если с автоматом все более-менее пристойно, то вот с личным оружием все грустно. Сорок восемь и пятьдесят из семидесяти на двух десятках шагов — было бы неплохо, если бы не было в медленном темпе. А стоит ускориться — результаты падают до тридцати очков в среднем. Правда, меня несколько оправдывает то, что наган для стрельбы с приличной скоростью приспособлен плохо — уж очень тяжелый самовзвод. С тем же «таурусом» или югославским ТТ результаты должны быть повыше. Но к ним патроны куда дороже и тратить их в тренировочных целях мне не хочется. Причем «не хочется» — это про «Заставу» сказать можно. А если речь идет про «таурус» или «маузер» — куда уместнее будет сказать «жаба душит». Ну действительно накладно получается. Вот и мучаюсь с наганом, благо к нему патроны проходят по категории «дешевле только даром». Полтинник за цинк, в котором их тысяча с небольшим хвостиком. Из очередного вояжа в Порто-Франко я себе припер пару ящиков, создав хороший запасец на зиму. Ну а что? С двухсот экю я не обеднею явно, а запас карман не тянет. Негде этих патронов здесь взять кроме орденской базы «Россия». Да и на той запасы явно не бесконечны. Патрончик-то уже не производится с позднесоветских времен.

В очередной раз тяжко вздохнув, я собрал мишени и направился к дому. Думал, схожу пострелять, грусть-тоску развею — а вот фиг вам. Еще больше расстроился. Одна надежда на чистку оружия — она меня всегда успокаивает и настраивает на философский лад. Ну хотя бы дух переведу, а то крайняя неделя у меня прошла в режиме белки в колесе.

Помимо полета в Порто-Франко я перетащил на Лусон ранее заказанное техническое имущество — наземный генератор (слегка бэушный «Хоучин»), установка для получения азота и компрессор для закачки его же в баллоны. Если за генератор с меня слупили весьма умеренно, то все остальное влетело в копеечку. Но деваться-то мне некуда. Не будешь же в амортизаторы воздух закачивать! Не, я легко поверю что и такие "умники" найдутся, но меня подобные эксперименты не вдохновляют. Да и колеса лучше азотом качать, а не воздухом. Хотя и последнее вполне допустимо. Ну и на закуску — топливный вопрос.

По стандарту керосин должен храниться два года. По крайней мере, отечественный. За всякие буржуйские "джеты" не знаю. Но только где эти стандарты, а где местное топливо? Я даже не знаю, что в нем с парафинами, а это достаточно важный аспект. Плохо работает западная техника на русском керосине с высоким их содержанием. А отечественная — напротив, быстрее положенного помирает на заграничном беспарафиновом топливе.

В общем, надежда на то, что завезенное мной топливо выдержит пару лет и не окислится, у меня довольно слабая. И перспектива понести определенные убытки перед глазами стоит вполне явственно. Не будешь же окислившееся топливо в баки лить!

Но выход есть. Умные люди уже довольно давно придумали азотирование. Это когда в емкость с топливом закачивается азот. Химических подробностей не знаю — не ГСМщик все же — но после процедуры керосин хранится значительно дольше. Что мне и требуется. Правда, есть вероятность, что бочки, в которых я керосин храню, не выдержат такого вандализма, но это можно лишь опытным путем выявить. Ну и переходник потребуется. Это колеса можно и без штуцера качать, через ветошь. А в данном случае подобный номер не пройдет, к сожалению. Но ничего. Чертеж с размерами я за вечер сварганю, а работающих с металлом кустарей в Дели хватает. Так что вопрос решаемый.

Помимо перевозки и размещения наземного оборудования, под которое пришлось ставить специальный навес, у меня и других занятий хватало. Достраивал дом, обставлял его мебелью. Теперь, закончив с этим, могу наслаждаться комфортом. Свет, горячая вода, и прочие прелести цивилизации. Правда, пришлось помучиться, затаскивая внутрь мебель, а особенно — водружая на башенку такую необходимую в хозяйстве вещь, как пулеметная спарка. Зато теперь можно жить в комфорте и спокойствии. Ну почти. Имеется еще одна нерешенная проблемка.

Состоит она в том, что рыба в рационе мне уже несколько надоела. А поскольку мясо на Филиппинах даже не дорогое, а очень дорогое, и при том дефицит, я решил проблему, притащив сотню килограмм говядины из Порто-Франко. Звучит дико, но на самом деле обошлось мне даже дешевле, чем здешняя свинина. Ну так вот. Сейчас это самое мясо лежит в термосумках. В которых я звериный ливер на продажу таскаю. Впечатлительные могут кривить носы открыто и не скрывать рвотные позывы — мне подобные мелочи аппетит не испортят.

Изначально планировалось, что это мясо полежит в сумках вперемешку со льдом пару дней, пока я ледник не построю и не введу в эксплуатацию, то бишь льдом не забью. Но сперва я закрутился с другими делами (хорошо хоть лед менять не забывал — а то стухло бы все нафиг), а потом меня ждал неприятный сюрприз.

Ледник я, не долго думая, решил делать в виде погреба. Совершенно очевидное решение, благо землеройная техника у меня есть. Надо-то с помощью Джока повесить на трактор ковш, да пару раз им копнуть. Ну а потом перекрыть получившуюся яму и забить ее льдом из холодильника. Ну и опционально добавить полки и ящики для льда. Казалось бы, что может пойти не так в столь простом деле?

Но вот пошло. С копанием ямы проблем действительно не возникло. Я даже не поленился с помощью лопаты ее подравлять и облагородить — экскаваторщик то из меня чуть получше балерины. После завершения этого этапа работ я полюбовался плодами своего труда и с чистой совестью пошел спать. А на утро долго и разнообразно ругался на трех языках, стоя на краю заполненной водой ямы. Ну вот как так?

В теории можно было сделать гидроизоляцию. Более того, я уверен, что нормальные люди с растущими откуда надо руками и работающими в нужную сторону мозгами именно так и поступают. Но вот беда — я не имею ни малейшего понятия о том, как и из чего эту гидроизоляцию делать. Краткий опрос Руперта показал, что он знает не сильно больше моего. Нет, знать-то он знает, но применить на практике его знания у нас не получится из-за отсутствия нужных материалов. Из которых большая часть, к тому же — «заленточные».

Вот тут я уже серьезно задумался. Обожаю, блин, эту свою привычку — шевелить мозгами только после того, как облажался. Посидел, позанимался самоуничижением, скурил четверть пачки, после чего таки родил решение. Раз ледник заливает — значит его уровень надо поднять. Ставить сарайчик и мастырить на нем теплоизоляцию — хлопотно, муторно и материалозатратно. Причем материалы придется из Дели тащить. Так что этот вариант был отложен на крайний случай. А в ход пошел план А.

Ведь у меня есть трактор! А к нему — куча навесного оборудования, включая и бульдозерный отвал. Вот и родилась у меня гениальная идея с помощью ковша и этого отвала соорудить небольшой искусственный холмик, а уже в нем копать погреб. Так что весь вчерашний день я занимался возведением «скифского кургана», озадачив Джока заготовкой подпорок для будущего погреба.

Дело оказалось несколько сложнее, чем я думал. Пришлось сперва самому покататься по автодоступной части острова в поисках подходящего грунта, а потом цеплять к трактору прицеп и этот грунт таскать. Ну и предварительно содрать верхний слой земли на месте планирующегося холмика. Получившуюся воронку я засыпал песком, чтобы просочившаяся вода более-менее нормально уходила. И только после этого занялся сгребанием в кучу заготовленной глинистой почвы. Была идея ее еще катком утрамбовать, но потом я от нее отказался по двум причинам. Во-первых, катающийся туда-сюда по воздвигаемому склону трактор и так ее неплохо поддавит. А во-вторых, мне же это потом копать. А копается плотная глина крайне паршиво. А самому создавать себе трудности — занятие, конечно, увлекательное, но совершенно неумное. Так что я решил ограничиться просто насыпанием холмика и естественной усадкой почвы. Пару дней пусть постоит, усядется. А я, тем временем, получившийся холм дерном обложу. Так что и завтра мне скучать не придется. Ведь помимо возни с дерном надо еще в поселок за досками смотаться. Заодно и обрезков на дрова прикуплю. А то как-то неохота мне их самолично заготавливать.

28-й день 9-го месяца 24-го года.

Лусон, Филиппины.

Говорят, труд сделал из обезьяны человека. Сложно не согласиться с очевидной истиной. Мне вот понадобилось несколько часов работы лопатой и кувалдой для того, чтобы понять всю глубину своего идиотизма. Ну вот нахрена было громоздить курган и потом в нем копаться, будто крот, отрывая погреб? Ведь куда проще было бы сперва поставить сруб, а потом засыпать его землей. Но нет — мы не ищем легких путей. Так что продолжаю уныло копаться, проклиная свою глупость. Бросить все и начинать заново ведь не хочется — жалко уже потраченных времени и сил. В общем, нашел я себе развлечение на ближайшие несколько дней. Или плюнуть на все и нанять пяток местных? Самому-то ковыряться в земле уже поднадоело. Пожалуй, так и сделаю. Все равно вечером я собираюсь в поселок — надо двери для погреба заказать. Заодно и работяг найму.

Ну а если все равно нанимать людей — нафига я буду тут сам корячиться? Тем более, что Джок уже весь мозг выел. А отправить его заниматься чем-то еще и работать в одиночестве не получиться — для установки подпорок минимум двое нужны. Решительно выдохнув, я воткнул лопату в мокрую землю, вытер руки о штаны — плевать, все равно уже грязный по уши — и полез под дождевик за сигаретами. Компаньон бросил на меня очередной ехидный взгляд, но промолчал. Видимо понял, что я сейчас могу взорваться и наговорить массу «приятных» вещей.

— Все, старина. Хватит на сегодня.

— Слава тебе, Господи! — отозвался американец. — Додумался, наконец! В такую погоду дома сидеть надо!

Погода, действительно, не радовала. Каждые час-два ветром приносило очередной дождевой заряд, срывавшийся на наши головы. Потом пара часов затишья — и по новой. И уже ко второму циклу я был весь мокрый. Дождевик-то влагу не пропускает в любом направлении, не только снаружи. Вот и получается такая «самоходная сауна». И сейчас меня это окончательно достало. Последней каплей стал порыв смешанного с дождем ветра, замочивший сигарету.

— Да вались оно все пропадом! — прорычал я, отбрасывая бычок. Порыв ветра тут же швырнул мне его обратно в лицо, вызвав очередную серию матюгов и проклятий. Попавшаяся под руку лопата улетела в произвольном направлении на пару десятков метров. Кувалда по понятным причинам пролетела меньше. Ну нет во мне столько здоровья, чтобы двухпудовыми предметами лихо кидаться. Выплеснув эмоции, я собрал инструмент и пошлепал к дому под аккомпанемент лупящих по дождевику водяных струй и чавкающей под ногами грязи.

Смыть с себя грязь под тугими струями душа, выпить большую чашку горячего чая — что еще нужно человеку для счастья в такую погоду? Да ничего больше. Было б чем заняться — так бы дома и остался. Но слушать очередную нравоучительную историю Джока или воспоминания Руперта об очередной «cool party» у меня желания нет никакого. Можно, конечно, врубить на ноуте какую-нибудь игрушку — я их из Порто-Франко припер целую кучу. Причем купил за копейки — не пользовались они почему-то спросом у тамошнего народа. И когда я поинтересовался их наличием — мне обрадовались как родному. Видимо, отчаялись уже избавится от этого барахла. И отдали по символической цене в один экю за диск. Но, подозреваю, подобный досуг на сезон дождей успеет мне надоесть. Так что пока нужно общаться с местным народом. Ну и дела никто не отменял.

Сняв с приделанной над обогревателем вешалки дождевик, я повернулся к ведущим в комнату дверям и громко поинтересовался:

— Руперт, в поселок едешь?

— Ага, сейчас — отозвался англичанин.

— Ну давай. В машине ждать буду.

Короткая перебежка под струями дождя до шедевра индийского автопрома придала мне бодрости, а уверенно урчащий двигатель настроил на активный лад. Минут через десять на соседнее кресло плюхнулся Руперт. Дождевиком он не обзавелся, так что успел слегка подмокнуть и сейчас стряхивал воду со своих длинных волос. И не жарко ему такие патлы таскать? Да и хлопот и ними… Я-то короткую стрижку предпочитаю, еще с армейских времен. Правда, здесь начал косить под товарища Котовского. Просто, когда я в цивилизованных местах — мне в парикмахерскую идти лень, а машинку для стрижки тут так просто не купить. Если только под заказ с соответствующей наценкой. А я дочь миллионера не люблю, чтоб так деньгами разбрасываться. Вот и получается, что проще всего взять одноразовый станок (в том же «Кливленде» они в ванной среди прочего имеются) и побрить голову. Правда, видок при этом у меня, как у только откинувшегося уголовника, особенно в сочетании с несколькодневной щетиной. Но меня подобные мелочи не смущают, а всех впечатлительных просят удалиться.

За этими нехитрыми мыслями я вырулил на побережье, где воткнул третью передачу. Плотный песок мягко ложился под колеса машины, стрелка спидометра колебалась около отметки в сорок миль, Руперт завел рассказ об очередном своем хиппанутом приятеле. У него их огромный запас и все, как один, о том, как плохо смешивать алкоголь с травкой. На мой взгляд, по крайней мере. Вообще, чем дольше я с родственником моего инструктора общаюсь — тем сильнее не люблю хиппи. Они, правда, сейчас модно именуют себя дауншифтерами, но я особой разницы не вижу. Как были совершенно никчемные людишки полвека назад, так и сейчас остались таким же биомусором. Хорошо, что в этом мире подобные типажи появятся очень нескоро.

Ну да черт с ними, с патлатыми бездельниками. В конце-концов, именно благодаря им я практически нахаляву получил что-то понимающего в строительстве специалиста. А то под моим чутким руководством местные бы понастроили. И пришлось бы мне жить, как Чебурашка, в контейнере. Так что нет худа без добра. Да и добра без худа тоже. Потому что своей неуемной общительностью Руперт способен доконать даже мертвого. Если б не моя оттренированная годами службы в армии способность общаться с любыми людьми, включая откровенно неприятных — у юного британца уже давно был бы некомплект зубов. А мне еще с ним весь «мокрый сезон» под одной крышей жить! Не знаю, как я это выдержу.

К моему удивлению, народа в забегаловке Цзо было заметно меньше обычного. Да и те, что были — какие-то невесёлые, будто бы чем-то придавленные. Увидев знакомую физиономию столяра, я подхватил со стойки свой стакан с тем, что хозяин оптимистично называл пальмовым вином, и пересел к нему за стол.

— Добрый день, сеньор Негрос.

— Добрый. Решили выбраться к людям? — с легкой улыбкой поинтересовался столяр.

Ну да, по понятным причинам у меня здесь репутация затворника. И живу далеко, и особой общительностью не страдаю. Так, существую автономно.

— В общем да. Ну и к Вам зайти думал.

— Что хотели?

— Дверь хотел. Размеры вот. — на стол легла страничка из блокнота с цифрами.

— Дверь наружная или в помещении стоять будет?

— Наружная. А что?

— Ну просто там краска другая нужна, более водостойкая. Или Вы сами красить будете?

— Да зачем?

— Вот и я так думаю. Какой материал брать и в какой цвет красить?

— Неважно. — отмахнулся я. — Лишь бы не сильно дорого.

— Ну это Вы зря… — обиженно протянул мой собеседник. — Здесь каждый знает — Негрос лишнего не возьмет.

— Нисколько не сомневаюсь — примирительно поднял руки я. — Но материал ведь разный бывает, и краска тоже.

— Из поделочного дерева я Вам дверь делать не стану, не беспокойтесь — улыбнулся здоровяк. — Так что не разоритесь. Двадцать пять экю будет стоить вместе с покраской.

— По рукам.

Завершив деловую часть, я приступил к утолению своего любопытства:

— Как-то здесь сегодня малолюдно… — закинул я удочку.

— Ну так неудивительно. — пожал плечами мебельщик.

Дьявольски информативный ответ, должен заметить. Я лично ничего не понял. О чем и постарался вежливо сообщить собеседнику. Тот сделал поправку на мою неосведомленность с поселковой жизни и уточнил:

— У старого Каррисо дочка рожает. Так что все родственники, друзья, знакомые — все там.

— Рожает — это хорошо — с интонацией лешего из мультика произнес я. Но дон Хуан прикола не понял, по всей видимости.

— Да чего ж хорошего? С самого утра девка мучается. Там уже и фельдшер наш, и отца Серхио позвали недавно.

— А его зачем? Сразу же вроде не крестят? — удивился я.

— Да тут как бы отпевать не пришлось — буркнул плотник. Я глубокомысленно промолчал.

Атмосфера всеобщего уныния меня пробрала довольно быстро. Веселья явно не получается, а возвращаться обратно на аэродром пока тоже не хочется. Ноги принесли меня к дому, у которого, не смотря на дождь, кучковалась приличная толпа. Знакомых в ней я не увидел, так что просто решил послушать. Ну, в меру своего разумения испанского, которое от совершенства еще достаточно далеко.

Обсуждалась все та же животрепещущая тема, что неудивительно. Подозреваю, это будет главная новость на ближайшую неделю. Так что имеет смысл постоять и послушать. Мне, правда, здешние сплетни сто лет не интересны, но надо же хоть иногда изображать участие в «общественной жизни». Так, для приличия. А то с одиночкой могут различные эксцессы случиться, причем все, как на подбор, нехорошие. Мне оно надо?

Ну да, риторический вопрос. Так что стоим и изображаем живейший интерес и участие. Актер, правда, из меня — как из борца сумо балерина, но кто там ко мне присматриваться будет. А чтоб не скучно стоять было — буду пытаться услышать и запомнить кто есть кто. Хотя бы по именам, благо они в разговорах частенько проскакивают.

Минут через пять я уже пожалел, что сюда приперся. Уж слишком сильным было общее настроение тоскливого ожидания без особой надежды на лучшее. Я, конечно, скотина толстокожая, но толпа есть толпа и ее настроение захватывает всех присутствующих. Только ну его нафиг такое настроение. Уж лучше слушать рассказы Руперта о его друзьях-имбецилах! Так что буду я помаленьку отсюда сваливать. Сперва сделаю вид, что отошел покурить, а потом за угол сольюсь и только меня здесь и видели.

Но реализовать свою в высшей степени разумную идею я не успел. На крыльце появился отец Серхио, на которого тут же обрушился шквал вопросов. Однако падре их все проигнорировал и хорошо поставленным голосом призвал:

— Дети мои, молитесь за здоровье больной Исабель и просите Господа послать ей здоровье и облегчить ее муки!

Сказано — «молитесь» — значит надо молиться. С верой здесь не шутят. Мне это не особо нравится, но поскольку я здесь зарабатываю деньги — приходится мириться. Так что я с постной рожей уставился наверх и зашлепал губами, одновременно созерцая тучи и небольшой просвет на краю неба.

СТОП! Нахрен молитвы, у меня есть дела поважнее! До представительства Ордена от дома, возле которого кучковался народ, было минут пять спокойным шагом. Я это расстояние преодолел за минуту.

Дверь орденской халупы с грохотом впечаталась в стенку. Ну а как иначе, если ее в целях экономии времени открывали душевным ударом ноги. Была б на стене штукатурка — обязательно бы посыпалась. Но и без этого получилось впечатляюще. Сидевший за ноутом Гарри подскочил как ужаленный.

— Что случилось?

— Привет, Гарри. У меня мало времени. Погоду в Дели дай мне! Фактическую и прогноз на четыре часа.

— Привет — отозвался успокаивающийся орденец. — Сейчас запрошу. А что случилось-то?

— Ничего пока. Шевелись, Гарри, шевелись. У меня очень мало времени.

— Да кто ж за тобой гонится? — возопил через раз попадающий по клавишам представитель Ордена.

— Никто не гонится. Но времени мало. Ты не представляешь, насколько у меня мало времени.

Так, ну и что мы тут имеем? Горизонтальная видимость тысяча футов, нижняя кромка облаков — пятьсот. Час назад было так же и в прогнозе то же самое. Противно, но терпимо. Ну а тогда какого я тут стою?

К дому я подлетал, будто персонаж американского боевика, швырнув машину в хороший такой занос. Правда, в отличие от киногероев у меня это получилось совершенно случайно. Ну много для меня шестьдесят миль. Да и погодка не способствует покладистому поведению автомобиля. Не глуша мотор выскочил наружу и заорал, будто мишка по весне:

— Джоок!

Мой сотрудник в поле видимости появился через пару минут за которые я успел издать еще десяток аналогичных воплей.

— Чего кричишь?

— Давай в машину и лети в поселок. Там какая-то девка рожает. Хватай ее в охапку и тащи сюда. Всех несогласных посылай нахрен. Вопросы?

— Эмн…

— Нет вопросов! Ну а чего стоишь тогда? Шевелись!!!

Убедившись, что вредный старикан отправился в нужном направлении, я рванул к полосе. Совсем размыть ее не должно было, но глянуть надо. И заодно определиться, что мне важнее — запас топлива или небольшой взлетный вес. Заодно и с салоном разберусь — прикину размещение сопровождающих и все лишнее вытащу. Было бы неплохо еще лежанку какую-нибудь для больной соорудить, но этим я уже заморачиваться не буду. Обойдется чехлами. Их и стирать проще, если что.

Обернулся Джок часа за полтора. Я за это время уже успел сделать штурманский расчет, снять подвесные баки, долить три бочки топлива, выкурить полпачки, сгрызть ногти до локтей и проклясть всех, имевших несчастье попасться мне сегодня на глаза. Прибыл мой помощник, естественно, в компании родственников больной. И как эта толпа под десяток рыл на моей «тате» уместилась? И сейчас все они движутся ко мне. Так, вот этого моя нервная система точно не выдержит. Надо срочно их всех застроить, иначе мозг мне вынесут капитально.

— Стоять! — рявкаю на все доступные мне децибелы. — Берем больную и несем в самолет! — и показываю рукой на открытую дверь. Народ с настроя несколько сбился и это хорошо. Теперь надо продолжать в том же духе, не давая им опомнится.

— Что сказано было? Да шевелитесь вы, culos!

Пара молодых парней, секунду протормозив, ринулись обратно к пикапу. Представители старшего поколения замерли, пытаясь въехать в ситуацию. Упитанная тетка лет сорока с хвостиком явно собирается открыть рот, и не для того, чтобы сказать что-то конструктивное. Уж этот типаж я вряд ли с чем-то перепутаю. «Базарная баба» как она есть. И ее надо срочно заткнуть. Криком и руганью не получиться точно. Надо с настроя сбивать.

— Простыни взяли?

— Взяли — отвечает «базарная», явно проглотив длиннющую нецензурную тираду.

— Ну так несите! Погода пропадет — никуда не полетим.

Отмазка, конечно, идиотская — за несколько минут погода кардинально не изменится. Но в таком состоянии люди редко задумываются. Особенно если не давать им на это времени. Тут надо просто уверенным тоном отдавать хоть сколько-то разумные команды и не давать времени на осмысление своих действий.

— Врач кто? — интересуюсь я ужасно деловым тоном.

— Я фельдшер — отзывается молодой мужчина лет тридцати-тридцати пяти с пижонскими усиками.

— Ну контролируйте размещение больной. Да помогите же вы этим двум балбесам! Они ее сейчас уронят!

Поклеп наглейший, честно говоря. Но сработало. Все сразу же ринулись к роженице и совместными усилиями загрузили ее в самолет.

— Вы тоже внутрь — повернулся я к медработнику. — И Вы — ткнул пальцем в выглядевшего наиболее спокойным мужика. — Быстрее, companeros, быстрее.

Убедившись, что выбранные двое внутри, я захлопнул пассажирскую дверь и повернулся к остальным:

— В сторону отойдите — вот теперь надо максимально спокойно, можно даже ласково. Чтобы контраст посильнее был. А народ в ступоре, что и требуется. Но возиться мне с ними некогда. Поэтому обращаюсь к Джоку:

— Дружище, убери посторонних с летного поля.

После этого быстро обхожу самолет и ныряю в кабину. Все, теперь меня отсюда не выковыряют. Можно и глянуть, что там снаружи происходит. Судя по жестам, Джок весьма экспрессивно объясняет провожающим, куда именно им нужно пройти. Ну а они возражают. Дохлый номер, конечно. Вредности и язвительности в Джоке припасено на троих, так что через пару минут народ сваливает на безопасное расстояние, а мой ассистент идет к самолету с СПУ в руках.

— Кабина — земле.

— На связи. Прошу запуск левого двигателя.

— Окей.

Характерно гудит электростартер и уже через минуту движок уверенно молотит на малом газу. Вскоре к нему присоединяется правый.

— Огня, дыма, течи жидкостей не наблюдаю. Перехожу на визуальную связь слева.

— Принято.

Включив фары, осторожно загружаю винты. Разборки с людьми позади, так что можно осторожно выдохнуть. И тут же снова вдохнуть, потому что сейчас начнется феерический аттракцион. Честно скажу — с таких говен мне взлетать не приходилось. Так что чувствую сейчас себя сапером на минном поле.

Осторожно вырулить со стоянки и проехать до торца полосы. Обычно я этим не заморачиваюсь, но сейчас каждый метр разбега может оказаться решающим. Вот и торец. Теперь надо как-то развернуться. Ага, как-то. Управляемость-то ни к черту, реакция на тормоза аналогичная, да и на поворот передней стойки самолет реагирует специфически — с запозданием и подтормаживая. Так что на осевую я смог вырулить только со второй попытки. Ну, поехали!

Движки надсадно ревут, а скорость растет куда медленнее, чем должна. И что самое мерзкое меня тянет вправо. Аккуратненько притаптываю левую педаль, чтобы это исправить. Ах ты бога в душу мать! Рука без участия головы рвет РУДы, убирая в ноль тягу, ноги вдавливают педали в пол. Звездец, мля! Какой я молодец все же — такую широкую полосу сделал! Только благодаря этому сейчас и не вылетел. Так, успокоиться. Аккуратно, только двигателями, развернуться и снова зарулить на исполнительный. Там снова выполнить акробатический номер «корова на льду», направив нос по направлению взлета. Вроде получилось.

Решительно щелкаю рычажком стояночного тормоза и плавно, почти не дыша, начинаю добавлять тягу двигателям. Да знаю я, что я варвар и вообще так нельзя. Но деваться некуда. Так, вот самолетик медленно поплыл вперед. Причем поплыл практически в буквальном смысле этого слова. Выключаю стояночный, разблокируя тем самым колеса. Ага, набор скорости повеселее пошел. Теперь главное чтобы в сторону не повело. Но вроде нормально пока. Вот и скорость принятия решения. Поднялась передняя стойка! Отрыв! Какой я молодец! Теперь выдержать угол набора. И что там у нас с температурой масла? Около красной зоны? Не удивительно. Радиаторы-то наверняка грязью залеплены. Так что надо лезть выше — там холоднее. Ну и режим убрать, разумеется.

Температура стабилизировалась, это хорошо. Высота помаленьку растет, что тоже радует. Так что ложимся на курс 286 и пилим до Порт-Дели. Промахнуться не получиться при всем желании. Можно выдохнуть и глянуть назад. Живы там мои пассажиры или окочурились уже от страха.

Живы. Правда, взятый за спокойный вид мужик выглядит так, что краше в гроб кладут. Глаза закрыл, обхватил колени руками и весь трясется, бедный. Ну да ладно, за пару часов придет в себя. Лишь бы с Кондратием не познакомился. Но у меня на борту медик есть, не допустит, я думаю.

А помянутый медик-то нормальный парень, хоть и вид имеет гламурно-слащавый. По крайней мере, о своих обязанностях помнит. Склонился над девкой и что-то сосредоточенно выслушивает. Молодец.

Следующие два часа прошли нескучно. Был бы один — залез бы тысяч на пять, где болтанки поменьше. Но нет у меня уверенности, что рожающая женщина нормально перенесет нехватку кислорода. Мне-то, молодому и здоровому, там не шибко комфортно. А отбор воздуха от двигателей я включать не хочу. И так температура масла в верхних пределах нормы. Так что практически все время полета я старался найти компромисс между удобством и нормальным охлаждением двигателей. И не уверен, что нашел. Да и черт с ним. Все равно я масло ближе к весне поменял бы. Выгорит — и ладно. Тут просто долететь бы.

Долетели. Правда, километров за триста до Дели диспозиция изменилась. Старательно перекрикивающий двигатели «пижон» передал мне настоятельное пожелание ускориться — уж очень хреново больной стало. Можно, конечно, было проигнорировать данную информацию, но тогда нафига я корячился? Увеличивать тягу двигателей мне не рекомендуется, так что просто чутка отпустим нос и пойдем в плавном пикировании. Градус-два, не больше. Потеря высоты в этом случае не сильно заметна, а вот скорость набрать можно. Ну, если сможешь самолет на прямой удержать, что та еще задача. Но попробовать стоит. Примерно таким образом немцы Лондон бомбить летали — набирали над Францией высоту, а потом медленно меняли ее на скорость. И если верить читанным мной авторам — чуть ли не сотню километров в час выигрывали. У меня, правда, и дистанция, и запас высоты гораздо скромнее, но отчего б не попробовать?

— Порт-Дели-Контроль, Браво-Новембер-Дельта, высота тридцать шесть, курсом триста два. Прошу метео.

Слышимость, конечно, паршивая, но ответ разобрать можно. Наврали-таки синоптики. Восемьсот футов видимость и кромка облачности на трехстах. Переводя в привычные мне величины и форма — двести пятьдесят на сто. Хреново, очень даже. Но садиться как-то надо. Мне не проблема поболтаться еще часика полтора в воздухе, но смысла в этом нет ни малейшего. Погода-то на ухудшение повернула.

— Порт-Дели-Контроль, Новембер-Дельта, прошу посадку. И «амбуланс» на стоянку.

— Разрешаю. «Амбуланс» принял. Полосу найдете?

— Попробую.

Глаза бегают между приборами. Курс, положение самолета, скорость снижения, температура масла. Черт, прозевал направление! И в подтверждение в наушниках раздается голос диспетчера:

— November-Delta. go around!

— Roger — недовольно буркаю я в ответ. Зачем так орать-то? На второй круг — так на второй.

— Новембер-Делта, повторяю, уходите на второй круг!

— Wilco.[101]

Наворачиваю круг в зоне ожидания в соответствии с крайними указаниями диспетчера. Неприятно, конечно, но ничего страшного. Пока они вопрос со «скорой» решат, пока она доедет — времени пройдет прилично. Так что можно не переживать по поводу задержки.

— Новембер-Делта, разрешаю заход. О выполнении сообщите.

— Принял.

Снова строю круг, ориентируясь на примерное положение аэродрома и известное мне направление полосы.

— Дели-Контроль, Новембер-Дельта, выполняю заход.

— Хорошо, Новембер-Делта. Даем красные ракеты с торца полосы с интервалом в десять секунд., наблюдайте. Повторите.

— Продолжать заход. Наблюдать красные ракеты с торца полосы.

— Оставайтесь на связи.

— Принято.

«Наблюдайте», ага. Пришедший с моря очередной шквал зло лупит струями дождя по остеклению кабины и видимость близка к нулю. Попробуй тут рассмотри чего-то! Но особого выбора у меня нет, так что щурюсь, пытаясь что-то рассмотреть за мокрой пеленой.

Но вот прямо по курсу на границе видимости мелькают какие-то красные отблески. Иду правильно, это радует. Теперь надо только профиль снижения выдержать. Ну и диспу сообщить.

— Наблюдаю красную ракету, продолжаю заход.

— Сообщите удаление до ракет.

— Пятьсот метров.

— Выше глиссады. Уходите на второй круг.

На колу висит мочало — начинай сначала. Меня изначально эта хрень не шибко радовала, а теперь я просто готов взорваться. Но надо стиснуть зубы, успокоиться и снова пытаться сесть.

Ракеты взлетают теперь парами. Это они хорошо придумали. Надеюсь, миллионный счет за эту услугу мне потом не выкатят. «Высокая температура масла» — раздается в наушниках безразличный ко всему мерзкий голос. Твою ж мать! Вот тоже «оповещалку» сделали! Отечественная «Рита»[102] чутка поприятней будет. Хотя тоже ничего хорошего. Надо садиться. Иначе будут проблемы с движками, которые я не факт, что разгребу. И подбил же меня черт на этот полет!

Вот она, полоса! Кривовато вышел, но вышел! Теперь выравнивание и собственно посадка. Касание получается жестким — потерял скорость на довороте. Ну да ладно. Без «козла» обошелся — уже хорошо. А то совсем уж непристойное надругательство над техникой получилось бы. Теперь связаться с «вышкой», получить указания и рулить в указанном направлении.

Разгоняя струями воздуха лужи (хотя тут правильнее было бы говорить об одной большой луже), заруливаю на стоянку. Красные флажки в руках встречающего просматриваются еле-еле. Хорошо хоть можно оглянуться назад и по виду в иллюминаторах попытаться угадать положение хвоста — на стоянке он или еще на рулежку торчит. На другом самолете этот номер бы у меня не прошел, но «Айлендер» и сделанный на его базе «Дефендер» имеют салон как у автомобиля. На «Айлендере» сходство усиливается тем, что каждый пассажир садится через собственную дверь. Это у меня самолетик в девичестве патрульный, с одной большой дверью в салон, а там — «летающая легковушка» в чистом виде…

Все, хорош. Флажки скрещены над головой, я останавливаю самолет. Включаю стояночный тормоз, вырубаю двигатели и сразу же флюгирую винты. Они на пробеге способны крутится довольно долго, а встав кромкой вперед остановятся быстрее. Открываю дверь и выпрыгиваю на улицу, подхватив с места «правака» валяющиеся там на полу колодки. Времени мало — машина медиков уже подъезжает к стоянке, а кого-то чужого к самолету подпускать не хочется. Так что одну пару колодок бросаю под носовую стойку, а потом, обходя самолет по дуге, сзади подбираюсь к основным и тоже подпираю колеса колодками.

Нельзя так делать? Нельзя, согласен. Пока двигатели полностью не остановились — вообще нечего даже на стоянку заходить. Но если бы я делал только то, что можно — уже б давно занимался чем-то другим. Потому что вся гражданская авиация — это гонка за временем, о чем красочно написал Сент-Экзюпери. В теме был товарищ. И ради того, чтобы выиграть пару минут, я делал разное. Увидь кое-что из этого проверяющие — в лучшем случае поседели бы. Так что вот это — просто мелочи.

Винты, наконец, замедляют свое вращение до безопасной скорости. Приложить и сейчас лопастью может знатно, но отрубить ничего не отрубит. Так что я энергично машу руками, требуя от водителя «скорой» подъезжать. Тот разворачивается и аккуратно сдает задом, останавливаясь метрах в пяти от самолета. Ближе подгонять мне уже опасливо. Блин, надо будет для таких случаев дополнительными колодками обзавестись. Но пока их нет, так что выдергиваю пару из под носовой стойки и забиваю под колеса медицинского «Форда». А то мало ли что? Неисправность тормозов или дурак-водитель — и покатится машина прямо на самолет. И стану я гордым владельцем кучу бесполезных железяк. Нафиг-нафиг.

Из боковой двери выскакивают трое: интеллигентного вида пухлый мужичок-европеец с чемоданчиком и два амбала-индуса с носилками. Открываю им дверь и запускаю внутрь. Что там происходит — мне толком не видно, слышу лишь шебуршение, вскрики и звуки толкотни. Потом наружу выскакивает родственник больной. Спустя несколько минут один из амбалов выбирается наружу и принимает носилки. Подхватываю показавшийся из люка второй край и даю возможность выбраться наружу его напарнику. Следом ртутным шариком выкатывается доктор и, обгоняя своих подручных, распахивает задние двери фургона. Не обделенные здоровьем ребятишки лихо закидывают носилки внутрь. Следом за ними в машину закатываются мужичок и филиппинский фельдшер. Ребята захлопывают заднюю дверь и запрыгивают в боковую, около которой недоуменно топчется мой крайний пассажир. Но продолжается это лишь несколько секунд. Изнутри высовывается рука одного из амбалов и затягивает его внутрь, как соринку в пылесос. Дверь захлопывается и машина срывается с места, перескочив через лежащую под задним колесом колодку. А я стою, порядком офигев от такой оперативности и пытаясь осмыслить происходящее.

31-й день 9-го месяца 24-го года.

Порт-Дели.

«Ни одно доброе дело не останется безнаказанным» — говаривал один из моих коллег. Вот примерно так у меня и выходит. И то, что я застрял в Дели — это пол беды. Уже притерпелся. С утра на аэродром, взять метеосводку, потом позвонить на телеграф чтобы связаться с Джоком и узнать, какая погода на Лусоне. Через пару часов повторить. И так до конца дня. Надоело, конечно, но зимовать в Дели меня совершенно не тянет. Как и лететь на Филиппины в расчете на русский авось.

Но это ладно. В конце концов, сезон дождей пока только начинается и «окно» в погоде я рано или поздно поймаю. Это же не зимний Ванкарем, в конце концов, в котором можно погоду месяц ждать. Тут-то явно проще и быстрее все будет.

Бесят меня мои пассажиры. Которых я имел глупость сюда притащить из внезапно прорезавшегося гуманизма. Не знаю, откуда он во мне вообще взялся, но вот вылез. Что характерно — боком. Знал бы что будет вот так — пристрелил бы нахрен эту Исабель прямо в поселке! Все равно ж померла, сволочь! А я, получается, зря корячился, зря рисковал самолетом, зря тратил топливо и зря сейчас терплю мозгоклюйку на тему «Боярин, вертай меня обратно». Уже хочется послать канючащих, (желательно набив при этом морду), но нельзя. Во-первых, люди в чем-то правы. Это ж я их сюда притащил по собственной инициативе. Значит, мне и возвращать их домой. А во-вторых, подобный афронт будет воспринят на острове без малейшего понимания. Особенно учитывая, что я там чужой, а эти вот засранцы — свои. Но даже если не брать этот аспект — оставить поселок на всю зиму без единственного медика было бы крайне нехорошо и неправильно.

Да и ребенка надо все же сдать на руки отцу и дедушкам с бабушками, а то сейчас он на попечении дяди по материнской линии и фельдшера Энрике. Хоть какая-то радость людям будет. А мне — еще один геморрой. Я ведь буду крестным этого мелкого засранца. Ну не отказывать же соседям (хоть и достаточно условным) в такой мелочи? Правда, меня один момент смущает: крестить мальца будут, естественно, по католическому обряду, а я не католик ни разу. Даже по официально озвученной версии прохожу как униат. А реально — крещеный в православии атеист.

Но с этим пускай разбирается уважаемый патер. Если отец Серхио мою кандидатуру заблокирует по формальным основаниям — я только лишь вздохну с облегчением. Решит не обращать внимания на подобные мелочи — тоже неплохо. Лишь бы перекрещиваться не потянул. А то как-то не испытываю я желания подвергаться этой процедуре. Но это проблема не сегодняшнего дня и рассуждаю я о ней исключительно от скуки. Ну нечего мне делать! В Старом Свете я в подобные моменты что-нибудь читал на телефоне, но здесь с интернетом до сих пор не сложилось, а вся скачанная литература у меня на ноуте. Который, естественно, остался дома. Конечно, можно покурить от нечего делать, но весь день пыхтеть как паровоз — не хватит никаких легких. Поболтать здесь можно только с барменом, а ему я надоел еще позавчера, подозреваю.

От бродящих в голове различных мыслей меня отвлек завибрировавший в кармане «Сименс». Меня хотел услышать абонент, подписанный как «Телеграф».

— Да, слушаю — отозвался я, нажав кнопку с зеленой трубкой.

— Мистер Кареев? — уточнили на том конце провода.

— Да, это я.

— Вам поступила телеграмма.

— С Лусона? — уточнил я. Хотя вопрос риторический — больше я никому не нужен.

— Совершенно верно. Вы придете за ней или Вам зачитать текст?

— Зачитайте, если возможно.

— «Видимость 900 экс 400 футов, ветер юго-восточный, 15–20 футов в секунду, порывы до 30, слабый дождь, периодические шквалы с ветром до 50. Полоса ОК. Джок.»

— Спасибо, я принял информацию.

— Не за что. Были рады помочь Вам.

— И еще вопрос: у Вас почта на Лусон есть?

— Посмотрим. Если есть — подвозить?

— Если за час успеете — то везите. Если нет — ждать не стану.

— Хорошо, я понял. Всего хорошего.

Хм, а жизнь налаживается, похоже. Видимость более-менее нормальная, ветер сильноват, но тоже в пределах. Полоса, по уверениям старины Джока, тоже в норме. Приходящие с моря шквалы, правда, смущают. Но при полной заправке топлива у меня будет полно, могу и в воздухе очередной переждать. Так что надо лететь, пока есть погода и здесь, и на острове. А то дождусь того, что полоса станет полностью непригодна. И останемся тогда мы все здесь зимовать. За мой счет, на секундочку. Денег-то с собой никто из моих пассажиров не взял. А я в гробу видал подобное меценатство. Мне деньги с неба не падают, чтобы я их тратил на совершенно чужих мне людей без видимой для себя пользы.

Так что не убираю телефон и тут же совершаю еще один звонок. Мобильная связь моим спутникам, разумеется, не по карману, но способ до них достучаться есть. Вызываемый абонент отвечает на каком-то тарабарском наречии.

— По-английски можно? — холодно интересуюсь я.

— Можно. Слушаю Вас — отвечают мне так же «приветливо»

— Передайте ребятам из четвертой комнаты, чтобы выезжали. Они знают куда.

После этого бросаю трубку и сую телефон в карман. В том, что информацию моим спутникам передадут, я не сомневаюсь. Потому что в противном случае я заявлюсь в этот клоповник, находящийся в арабском секторе, нарвусь там на кого-нибудь и спровоцирую его на погром, после чего успокою. И мне за это ничего не будет. Местная полиция набрана из индусов, руководят ей англичане. Уважение к европейцам и неприязнь к арабам испытывают и те, и другие. Ну а хозяин этот момент отлично понимает и иллюзий не испытывает. Тем более, что ему за подобную услугу заплачена полновесная десятка. Ну а тон общения… Я не люблю арабов. Я не люблю барыг по жизни. Я не люблю наглых. А этот, с позволения сказать, отельер, подходит по всем названным критериям.

Ну да к черту этого удода! Мне надо в аэродромный офис. Расплачусь за стоянку, закажу заправщик и пойду готовить самолет к вылету. Как раз к приезду пассажиров успею. А то и раньше управлюсь.

Спустя пятьдесят минут я уже рассадил пассажиров в салоне и запрашивал запуск. Вылет мне разрешили без всяких проблем, разве что пожелание удачи было очень искренним и совершенно не дежурным. За что диспу огромное спасибо — удача мне сегодня понадобится.

Взлет прошел в штатном режиме, хоть полоса и была покрыта водой. Вообще-то с полосы в таком состоянии взлетать нельзя, но после крайнего вылета с Лусона меня такими мелочами уже не смутить. Что очень плохо, кстати говоря. Потому что значительная часть авиационных происшествий — они от самоуверенности и потери осторожности. Остерегаться надо и избегать любого лишнего риска. Но у меня сейчас ситуация как в том анекдоте: «Хоть тушкой, хоть чучелом, но ехать надо». Потому что зимовка в Порт-Дели вчетвером пробьет в моем бюджете очень серьезную пробоину. А сделанная по недомыслию подстава с увозом единственного фельдшера не даст мне ее залатать. Потому как погонят меня с Филиппин за такое пинками. По крайней мере, так бы на месте Маркоса потупил я. И в свете таких перспектив некоторый риск потерять сцепление с поверхностью, вылететь с полосы и поломать самолет проходит по категории «неизбежное зло».

Ну ладно, взлететь я взлетел. Можно включить отбор воздуха и подогреть салон до комфортных градусов эдак двадцати пяти по Цельсию. Все же маленькие дети заболевают очень легко, а на высоте, мягко говоря, не жарко. Я планирую идти «по потолкам» — это и по топливу выгоднее, и болтает там меньше. А на шести-семи километрах температура градусов двадцать-двадцать пять. С минусом, естественно. Тут за пару часов и взрослый околеет в легкую, если без теплой одежды. А у меня грудничок на борту.

Примерно пол часа мне потребовалось для того, чтобы залезть наверх и найти там если не попутный, то относительно спокойный слой воздуха. Причем второе было заметно сложнее первого и я во время процесса снова вспомнил родео, попутно помянув массой нехороших слов здешнюю погоду. Но пробился. И началась обычная рутинная работа. И чего некоторые с нее так прутся? Романтику там видят, красоту… Не знаю, где они ее находят здесь. Чувство прикосновения к огромной мощи — это есть, но не здесь. Красота — да, бывает. Ночной аэропорт своеобразно красив, но это опять-таки не про малую авиацию. Возможно, кого-то вдохновляет вид с высоты, не знаю. Пейзажи на южном берегу Залива шикарные, не спорю. Это не унылая северная степь. Но меня красоты в духе рекламы «Баунти» не трогают совершенно. Вот и остается просто работа. Которую я люблю за две вещи. Во-первых, мне нравится ковыряться в авиационных железках. Почему-то именно авиационных. Ну и оружейных еще. Те же автомобили совершенно не трогают, к примеру. А во-вторых, авиация — это самый быстрый способ перемещения из точки А в точку Б. Ну а я люблю все делать быстро. Не мое это — время в дугу гнуть. Хотя порой и приходится. Блин, не загнуться б с тоски за зиму! Чувствую, это будет суровое испытание для моей нервной системы.

Но до этого испытания еще нужно дожить. Сейчас у меня в планах снижение и посадка. И если снизиться — не проблема, то вот сесть будет сложнее. Не нравятся мне эти облака. Их тут сразу два слоя — кучевые километрах на полутора и под ними, метрах на пятистах, мощные кучево-дождевые. Но пробивать надо. Возвращаться в Дели было бы как-то глупо.

Верхний слой облачности прошел нормально. Снижался, конечно, крутовато, но лучше подскочивший к гландам желудок, чем обледенение. Возможностей набрать льда на самолет у меня еще будет предостаточно, так что лучше преждевременно не обмерзать. Противообледенительная система, разумеется, включена, но выяснять предел ее возможностей я не хочу совершенно.

Что внизу — совершенно не видно. Если судить по радиокомпасу с ДИССом[103] меня ветром утащило западнее. Но это не точно. Надо выйти к земле и проверить. Визуально-то я в районе аэродрома сориентируюсь, а вот так, лишь глядя на приборы, без нормальной штурманской прокладки — смогу лишь примерно предположить свое местонахождение.

Осторожно, буквально по пол метра в секунду, вхожу в нижний слой облаков. В кабине сразу резко темнеет, за стеклом — непроглядная пелена. Но это не важно — я туда сейчас не смотрю. Мои глаза бегают между высотомером и вариометром. Самолетик начинает кренить, я парирую момент штурвалом и продолжаю снижение. Правый крен почему-то не убывает, я доворачиваю «рога» еще. А крену, такое ощущение, что пофигу! Упираюсь взглядом в авиагоризонт и продолжаю давить. А крен все растет.

Да чтоб твою на все четыре! Резко перекладываю штурвал в противоположную сторону, выправляя тот крен, который сам же и создал. Что на вариометре? А хреново на вариометре! Упустил вертикальную скорость. Тяну штурвал на себя, пытаясь ее погасить. Тот бьется в руках как живой. Даже не глядя на скорость дергаю ручку выпуска механизации. И в совершенно непонятном положении вываливаюсь из облаков. Радиовысотомер надрывно орет, сигнализируя о том, что под крылом меньше сотни футов. Пытаясь совладать со ставшей такой непослушной машиной добавляю тяги двигателям и самолетик меня снова возносит в пелену облачной мути. Да мать жеж твою!

Так, спокойно. Выровнять машину, и перевести ее в режим установившегося полета. На авиагоризонте полоски совпадают? Совпадают, ровно иду. Скорость постоянная? Ну, примерно. Механизацию убираю, надеясь на просадке[104] вывалиться из облаков. Нет, не судьба. Ну значит снова аккуратно вниз, в этот раз уже контролируя свое положение в пространстве.

Ага, сигнальная лампочка загорелась. Ну здравствуй, обледенение. По-хорошему бы ускорить снижение, но мне что-то стремно. Так что идем как идем. А вот и белый свет.

Ну и где это я? Внизу куча островов, но знакомых очертаний береговой линии я не вижу. И что это значит? А только то, что я проскочил вглубь архипелага и сейчас удаляюсь от Лусона. Показания радиокомпаса это предположение подтверждают. Ну ладно. Сейчас заложу вираж и выйду с правильной стороны. Только решу, лезть наверх или здесь, под облаками, крутнуться?

Наверное, наверх. Разворот «блинчиком», без крена (а крены закладывать на сотне с хвостиком метров — идея не лучшая) потребует кучи времени. А керосин у меня не казенный. Да и лед на элементах конструкции напрягает. А наверху у меня будет время оттаять и обсохнуть. Так что перевожу самолетик в набор высоты, одновременно разворачиваясь.

Десять тысяч футов высоты. Больше и не надо, я думаю. Теперь отойти на северо-восток и снова строить снижение и заход. Отойти лучше подальше, с запасом. Избавиться-то от излишка высоты достаточно просто, а срочно ее набрать несколько сложнее. Пока есть время, кладу на коленку планшет и начинаю прикидывать новый профиль снижения, отличающийся от расчетного большей пологостью.

Ну, как-то так. Должно получиться. Еще пару минут тем же курсом, потом разворот и погнали вниз. Если не налажал в расчетах — должен буду как раз к торцу полосы выскочить. Секунд на десять кладу штурвал влево, после чего выравниваю самолет и аккуратненько посылаю его вниз. Совершенно никуда не спеша, всего-то по два фута в секунду. Вот кучевые облака пошли, это нормально. Главное — справиться с болтанкой, самому при этом не раскачав самолет. А то ведь запорю заход. Но вроде нормально, прошел верхний слой без проблем и особо не отклонившись. Теперь километровый примерно просвет и самое сложное. Но пока полет нормальный, идем дальше.

Снова за стеклом темнеет и эта темнота давит на нервы. Ну недостаточно моей квалификации для слепых полетов! Мне бы, по-хорошему, только простые метеоусловия и с опытным командиром. Но нет ни того, ни другого, так что придется самому. Стрелка радиокомпаса лихо прыгает на сто восемьдесят градусом. Высота? Девятьсот пятьдесят высота. Млядь! Двигаю РУДы от себя, а штурвал, напротив, тяну к себе. Ну а что еще делать если я выше глиссады на полторы сотни метров выскочил? Это даже разворотами не сбросишь. Вот и остается только уход на второй круг.

И снова планшет на коленку и опять расчеты. Получается, с таким углом захода мне надо было километра на три дальше отойти. Ну вот сейчас и отойду. Ну а пока — снова лезем вверх, к солнышку.

И снова снижение, и опять глаза обшаривают приборную доску. При этом одним из них я пытаюсь заглянуть в переделанную схему. Не знаю, правда, зачем — в этот раз болтает куда сильнее и моя траектория вместо линии больше похожа на синусойду. Снижаться дальше или сразу уходить? Попробую дальше — вдруг получиться. Пока дальний привод не пройден — уйти на второй круг можно совершенно спокойно. А вот и он! Высота шестьсот пятьдесят, это почти нормально. Попеременно выжимаю педали, сбрасывая скорость скольжением и тут же добираю потерянное за счет более крутого снижения. Нормально сбросил. А вот и полоса! Чутка поправить курс и можно целиться. Закрылки в посадочное, нос приподнять, вертикальную скорость погасить. И плавненько-плавненько вниз. Есть касание! Двигатели сразу на малый газ, тормоза даже трогать не буду от греха подальше.

Остановился примерно на середине полосы. Ну и плевать. Водило есть, трактор есть — отбуксирую потом самолет куда надо. Главное, что долетел. Не обращая внимания на дождь выбираюсь из кабины, отхожу метров на двадцать от самолета и жадно закуриваю, чувствуя при этом как расслабляются натянутые нервы. Потом, конечно, мне будет сыро и мерзко, но сейчас смывающие пот с лица струю дождя доставляют просто огромное удовольствие. От дома отъезжает джип и несется к самолету. Примерно через минуту около меня стоят Руперт и Джок. Первый быстро идет ко мне, но отчего-то сбивается с шага.

— Ничего себе! От тебя прикуривать можно.

— От меня все можно — устало отзываюсь я. — Я сейчас на все согласен.

— Ну как? — это уже Джок.

— Дерьмо, старина. Чуть не убился.

— Как?

— В облачности пространственную ориентировку потерял. Вывалился из облаков в пикировании с креном. Думал, уже не успею вывести. За малым в воду не воткнулся.

— Авиагоризонт сломался? — осторожно поинтересовался дед.

— Нет, просто не уследил.

— А как ты через облака-то шел? — тон сменился на недоуменный.

— По ощущениям.

— Тупая задница. Тупая очень везучая задница.

— Да я уже понял — не спорю с очевидным я. — Старина, там в салоне двое и ребенок. Их в поселок отвезти надо.

— Нет проблем. Садись, пока не заболел.

— Не, мне еще послеполетный осмотр делать. Сейчас приду в себя и займусь.

32-й день 9-го месяца 24-го года.

Лусон, Филиппины.

Тьфу, блин! — выплюнутый бычок летит на землю и я с остервенением его затаптываю, как будто желая растереть в совсем уж невидимую пыль. Примерно такую же, в виде какой носится в воздухе вода в периоды затишья. Интересно, тут влажность меньше ста процентов зимой в принципе бывает? Надо будет выяснить. Все равно заняться нечем.

Собравшийся народ выжидательно смотрит на меня. Неплохо изучивший мои привычки Джок держит паузу, понимая, что сейчас меня лучше не трогать. А остальные берут с него пример. Остальные — это братья Родриго с Родольфо, их родственник Иньиго — пацан лет пятнадцати на вид, и тракторист Хорхе. Последний на меня косится с ярко выраженным недовольством. Для которого у мужика есть некоторые основания. Я на него сегодня знатно поорал на шести языках — английском, испанском, немецком, польском, русском и матерном. С явным преобладанием последнего. Ну так и было за что! Этот криворукий самец обезьяны умудрился за сорок минут чистого рабочего времени сломать три срезных болта!

Для тех кто не понял — поясню. Сейчас вся наша толпа занимается тем, что пытается поставить мой «Дефендер» в ангар. Хорхе рулит трактором, я контролирую процесс, Джок сидит в кабине самолета чтобы при нужде нажать на тормоза, а братья смотрят за тем, чтобы самолет крылом не за что не зацепился. Это так, общая диспозиция, после которой можно перейти и к вызвавшим мое негодование деталям.

Детали состоят в том, что самолет и тягач (у нас вместо него трактор, но это не принципиально) соединены между собой жесткой сцепкой, которую русскоязычный авианарод зовет водилом. По большому счету — это железная труба с замками на концах. Но есть нюансы. С той стороны, которая ближе к самолету, в трубе есть вилка, в которую вставляется своеобразный вкладыш. На котором уже размещен цепляющийся к самолету замок. Соединяются вилка с вкладышем двумя болтами. Причем болты там специальные, рассчитанные на разрушение при определенной нагрузке. Именно их и называют срезными. Вот один из них мы сейчас и поломали.

Зачем такие изгибистости? — спросите вы. Исключительно для того, чтобы при превышении допустимых нагрузок они уходили на слом болтов, а не ломание передней стойки самолета.

В общем-то поломка болта — ситуация рядовая. Достаточно просто его заменить, осмотреть стойку и можно продолжать буксировку. Но проблема в том, что у меня было всего лишь два запасных болта. Которые уже стоят на водиле. Точнее — теперь уже стоит один. Обломки второго упорхнули куда-то в заросли, после того как я хорошенько наподдал по ним ногой. И теперь перед нашей гоп-командой встает один из извечных русских вопросов. Да-да, именно тот что в свое время озвучил Чернышевский. И я следую примеру классика, правда несколько изменив формулировку.

— Ну и что делать будем?

— А нельзя его руками закатить? — осторожно поинтересовался Родолфо. — Людей побольше набрать и затолкать?

Руками, говоришь… Ну сейчас самолет весит тонны три, а то и больше. Если снять подвесные баки, слить большую часть топлива, то можно почти тонну скинуть. Придется поморочиться, правда, но особого выбора у меня нет. Хотя и не нравится мне эта идея. Даже не из-за лишних хлопот. Просто из-за несогласованности легко можно зацепить крылом стенку ангара. Есть у меня аналогичный, но, к счастью, менее разрушительный опыт. Мы тогда под борт высокую стремянку ставили для осмотра рулей направления. Ну и немножко перестарались. В итоге — вмятина, скол краски, куча звиздюлей и пара месяцев без премии. А тут негативных последствий может быть куда больше. Так что надо крепко подумать.

В принципе, что мне мешает снова посадить Джока на тормоза, а самому контролировать процесс и при нужде дать команду «Стоп»? Да ничего не мешает. Вот только что потом? Гидроаккумулятора хватит на одно торможение. Чтобы его накачать — придется запускать двигатель. Это что, мне после каждой неудачной попытки мотор гонять? А попыток таких будет много. Я иллюзий на тему толковости аборигенов и своих руководительских талантов не испытываю. И получится, что я ради сбережения техники ее же и ушатаю. Нагрузки-то при запуске пиковые. Была б наземная насосная станция — затея имела бы смысл. А так — фигня получается. Не стоит оно того.

Народ тем временем безмолвствовал, в точном соответствии с еще одним классическим произведением. Нет, ребята, так дело не пойдет. Окинув оценивающим взглядом самолет, я перешел от риторических вопросов к вполне житейским.

— Брезент здоровый где взять можно?

— Думаешь? — неуверенно протянул Джок.

— Старина, у тебя есть идея получше? — дарю я своему помощнику голливудскую улыбку. Хотя скорее там вышло что-то вроде оскала Дракулы.

— У меня есть идея включать мозги заранее!

— Отличная мысль — подавляя желание рявкнуть на противного деда, отозвался я. — Так что на счет брезента?

— Нуу… — неуверенно тянет Родолфо.

— Точнее — подбадриваю его я.

— У старого Хайме вроде большое полотнище было. Только он собирался им лодку накрывать.

— Ну посмотрим, попробуем договориться.

— Переговорщик нашелся — бурчит Джок.

— А кто сказал, что договариваться я буду? — старикан получает от меня очередной оскал. — Этим у нас ты займешься.

— Ты задолбал! Башкой ни черта не думаешь, а потом мне разгребать!

— И много ты уже разгреб? Человек-бульдозер нашелся! Ладно, хватит ругаться. Поехали в поселок.

Поселок был уныл — другого определения мне не подобрать. Уныл настолько, насколько может быть унылой сборище халуп, энное количество дней поливаемых дождем. Хорошо, что я живу не в нем, а то от таких пейзажей не знаешь, уйти в запой или сразу застрелиться. Покрытые толстым слоем грязи различной консистенции узкие улочки, покрашенные непонятно чем (если вообще покрашенные) развалюхи… Тоска, в общем. В таких декорациях хорошо какое-нибудь депрессивное артхаусное кино снимать, а вот жить в них… Да ну нафиг здесь жить! Даже если создать себе сколько-то приемлемые условия существования. От общего фона ведь никуда не денешься. Я скотина достаточно толстокожая и на ранимую психику не жалуюсь, но через сотню с чем-то дней созерцания подобного зашедшим за ролики шарикам не удивлюсь. И как местные тут выживать будут? Я не знаю.

Не самое радужное и прежде настроение плавно проседало дальше к нулевой отметке. Причем даже не столько из-за окружающей обстановки, сколько из-за того, что нужный нам Хайме проживал в дальнем от берега конце. Не знаю, почему он так решил и как таскает к воде свою лодку — но это не мое дело. Мне от него только брезент нужен, которым он эту лодку накрывает.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк — громко чавкает под сапогами грязь. Приходится тщательно выбирать, куда поставить ногу — дорога гладкостью не отличается, и глубина конкретной лужи может сильно варьироваться. К тому же, надо стараться стараться держать равновесие, чему висящий на каждом сапоге килограмм исправно скользящей грязюки совсем не способствует. Засыпать бы все это щебенкой или гравием и сделать что-то похожее на нормальную дорогу. Только вот денег на это у местных властей нет. Да и вообще, покажите мне, у кого здесь эти деньги есть. Посмотреть в зеркало можно не предлагать. Так что осуществимым этот проект может стать только лет через несколько, когда анклав более-менее встанет на ноги. И то, если в процессе вставания не появится куча более насущных потребностей. Хорошо, что идти нам всего метров двести — не успею сильно измазаться. Можно, конечно, эти двести метров и проехать было, но на этой узкой извилистой улочке машину не развернуть. Мне, по крайней мере. А сдавать эти же сотни метров задом по далеко не прямой траектории — тоже занятие, у меня энтузиазма не вызывающее.

Шедший впереди нас с Джоком Родриго остановился и, вытянув левую руку, указал ей на ничем не выделявшееся на фоне соседей домовладение. Собранная из примерно полутораметровых колышков оградка категории «от честных людей», причем только со стороны улицы, небольшой домик со стенами из тех же жердей, разве что длиннее раза в три и заметно потолще, где-то с руку примерно. Ну и хозяйственная постройка типа «сарай». Правда, наши селяне постыдились бы называть данный объект таким гордым именем — уж очень непрезентабельно выглядел сей «объект современного новофилиппинского зодчества» со стенами и крышей из веток с какими-то разлапистыми листьями, каждый из которых не сильно уступал размером среднестатистическому лопуху.

Не хочется делать далеко идущих выводов, но есть ощущение, что прав был профессор Преображенский — «Разруха в головах». Потому что даже на этом забытом богом острове в заднице мира можно нормально обустроиться и жить по-человечески. Ведь есть нормальные дома в поселке! Даже не беря жилища алькальда Маркоса и «торгового китайца» — оба местных плотника поставили себе нормальные деревянные дома, да и кроме них еще два-три десятка нормальных построек наберется точно. А остальные… Мне плакать хочется от их вида! А еще больше хочется поскорее уехать обратно на аэродром и как можно дольше сюда не возвращаться.

И соваться внутрь мне тоже совершенно не хочется. Так что отправляю на переговоры Родриго и Джока, а сам остаюсь стоять у забора, задумчиво глядя вдоль улицы. А ведь дожди только начались! Однозначно, надо придумывать себе какое-то интеллектуальное занятие на «мокрый сезон», иначе отупеешь полностью. При царе ссыльные революционеры языки учили, чтобы мозг в тонусе держать. Не самая плохая идея, кстати. Английского и испанского здесь, в общем, хватает, но для общения с более-менее образованными людьми. Народ попроще же в разговоре часто срывается на смесь английского или испанского с коренным тагальским. Ближайшая понятная мне аналогия — встречающийся среди наших эмигрантов «рунглиш» в самой лютой его вариации, с перлами вроде «зачарджить» или «смувиться». Я покупать брезент отправил Джока в том числе и потому, что носитель английского, да еще в Азии хорошо поживший, скорее поймет эту «смесь французского с нижегородским». Я могу нормально разговаривать с алькальдом, с Кирино, со священником и еще пятком представителей местной то ли интеллигенции, то ли элиты. С парнишкой, который за бармена в забегаловке Цзо. С «братьями Р», которые когда-то на американской военной базе работали. Но вот люмпены из трущоб Манилы или крестьяне из филиппинской глубинки меня практически всегда ставят в тупик. Правда, я с ними контактирую очень редко, так что проблемой это не является. Но идею все равно обдумать стоит. Или лучше до Руперта докопаться, чтобы он меня архитектуре поучил? Сопромат с теоретической механикой мозг в форме удержат ничуть не хуже.

Но это я потом обдумаю. За спиной слышатся шаги и обернувшись, я наблюдаю Джока со странным выражением лица, одновременно злым и довольным, что ли… Шустро подойдя ко мне, мой сотрудник озвучил итоги переговоров:

— Он согласен продать брезент. Сейчас поедем в его лодочный ангар смотреть.

— И почем?

— Три сотни — радостно улыбается мой компаньон.

— Скоко, блядь??? — на миг опешиваю я.

— Триста. А если не устраивает — можешь поискать дешевле. Но торговаться пойдешь сам.

Офигенная мысль! Я найду, да. Ну ладно. Запомним. И при случае обдерем со всей капиталистической беспощадностью. И даже не обязательно конкретно этого персонажа. А то возникает ощущение, что меня тут за богатого лоха держат. Быть которым я решительно не согласен. Но вот беда — конкретно сейчас мне некуда деваться. Так что остается только затаить зло и когда-нибудь поквитаться.

— Тащи сюда этого коммерсанта. У него минута времени. Не успеет — пойдет пешком. — бросил я через плечо, направляясь к «Тате».

— Он не пойдет — ухмыляется Джок. Я этого, разумеется, не вижу, но по интонации догадаться нетрудно. — Ему и так нормально. Это же тебе брезент нужен, а не ему деньги.

И не возразишь. Не в том положении я, чтоб выпендриваться, тут Джок прав полностью. Но как же хочется орать матом от такого беспардонного выкручивания рук!

Продавец соизволил появиться минут через десять, за которые я успел сжевать третью сигарету и придумать десяток мучительных казней для алчной скотины. Но пришлось ограничиться лишь мелкой местью, отправив его в кузов. Ну не Джока же туда сажать, в самом деле. Мне с ним рядом еще целую зиму жить, а как американец умеет выносить мозг я уже знаю. Нафиг-нафиг такие перспективы.

По дороге меня подмывало поддать газку и заложить поворот покруче, чтоб наглое рыло из этого кузова выпорхнуло, но удержался. Нет, не из гуманизма. Побоялся во что-нибудь врезаться. Хотя на подъезде к берегу, наверное, уже можно было. Но тогда вряд ли бы состоялась сделка. А брезент мне позарез нужен. Тут этот сморщенный коричневый старикан держит меня за горло. В фигуральном смысле, разумеется.

Добравшись до бухты, я свернул направо, к нагромождению сараев, в которых местные жители хранили свои лодки и прочие мореходно-рыболовецкие причиндалы. Сараев хватало, так что, доехав до первого я открыл окно и, слегка в него высунувшись, поинтересовался, который, собственно, нам нужен. Однако старикан Хайме в склочности и мстительности мне, похоже, не уступал и старательно притворился глухим. После третьей попытки мне пришлось вылезти под дождь для того, чтобы получить ответ на свой вопрос. Ну ладно, хочешь так — пусть будет так. Я захлопнул за собой дверь машины и развернулся в сторону кузова:

— Веди.

Пару минут потупив, бородатое чудовище бомжатского облика выбралось из кузова и с независимым видом заковыляло вдоль линии сараев. Пройдя метров сто, Хайме остановился около очередной постройки, больше всего смахивающей на прямоугольный шалаш, материалом для которого послужили все те же ветки с «лопухами». Дверь отсутствовала как класс — ее замещал кусок полиэтиленовой пленки, придавленный снизу камнем. Видимо, чтобы ветром не мотыляло. Махнув рукой и буркнув что-то вроде «ждите здесь», наш спутник решительно сунулся внутрь. Отсутствовал он минут пять, отчего я снова начал нервничать.

— И что это за хрень? — меланхолично поинтересовался я, созерцая представленный мне на обозрение товар.

— Брезент. — отозвался Джок.

— Гребаное дерьмо это, а не брезент! Старина, ты меня выбесить сегодня решил? Вот скажи, как нам накрыть самолет куском брезента двадцать на пятнадцать футов? А? Просвети меня, мне интересно!

— Как накрыть? Частично. — не остался в долгу Джок.

— Ну тебя к черту! Поехали отсюда!

— Не спеши. Брезент-то купи.

— Нахрена он такой нам? — удивился я.

— Кабину накрыть, дубина! — сорвался на крик ветеран Вьетнама. — Когда ты научишься головой думать, скажи мне!

Хм, ведь он прав. А я вот непростительно туплю. Со мной такое бывает, когда раздражен. Действительно, надо успокоиться и начать думать головой. Потому что прикрыть морду самолета — это полумера, полностью мою проблему не решающая. Но что-то лучше, чем ничего. Так что надо брать.

— Ладно, складывай брезент и садись в кабину. — отозвался я, лезя в висящую на ремне сумочку с деньгами. Расставаться с тремя сотнями было жалко до слез. Поймите меня правильно — я не принципиальный жлоб. Но такое наглое выкручивание рук ужасно раздражает. Ну ничего, сочтемся при случае.

Закинув покупку в кузов пикапа, я призадумался. И получил тычок в бок от Джока:

— Чего завис? Поехали?

— Не вопрос. А куда?

— К Цзо, естественно. Или ты знаешь где еще здесь можно найти linseed oil[105]?

— Какое масло? — не понял я.

— Да не масло! Это краска.

— Ты собрался красить самолет заборной краской? Да еще в дождь? Дружище, с тобой все хорошо? — я от такой идеи, признаться, офонарел.

— Ну да. — не понял моего недоумения Джок. — А что такого?

Тут я схватился за голову. От своего напарника подобного идиотизма ожидать я никак не мог. Все же человек авиатехнику не только из окна аэропортовского терминала видел.

— Ты понимаешь, что после такой покраски сопротивление возрастет? И расход топлива тоже. А это деньги, причем заметные. Процентов пять накидывать можно смело!

В ответ на эту тираду Джок посмотрел на меня, как на законченного идиота.

— Тебя что, кто-то с этим летать заставляет?

— Не понял. — честно признался я.

— Да нечего тут понимать. Сейчас покрасим, чтобы от ржавчины металл защитить, а как дожди кончатся — смоем. Керосина у нас полно, паре пацанов местных по трешке дашь — они тебе за пол дня все сделают.

— Вот теперь понял. Поехали.

— Подожди. Хайме захватим.

— Пешком дойдет — буркнул я, поворачивая ключ зажигания.

— Зря — отозвался Джок.

— С фига ли зря? — удивился я. — Он меня раздел просто, а я его еще катать должен?

— А ты бы на его месте потупил как? — задал встречный вопрос Джок. Хороший вопрос, на самом деле. Дающий пищу для размышлений.

— Нахрен бы послал. Не продается и все.

— Он так и делал. Ну а если бы не отставали?

— За дверь бы выкинул.

— Ты можешь, да. Ну а если нельзя по какой-то причине?

— Цену бы зарядил сумасшедшую.

— Ну так чего бесишься?

А ведь он прав. Пожалуй, стоит несколько пересмотреть свой взгляд на ситуацию. Ну или, по крайней мере, подбросить Хайме хотя бы до лавки Цзо. С меня не убудет, а человеку приятно.

— Ладно. Ждем Хайме и поехали за краской. И к Негросу потом за дровами заскочим.

33-й день 9-го месяца.

Лусон, Филиппины.

— А прикольно — хмыкнул я, взирая на свой некогда синий комбез. Родной цвет еще местами проглядывал, но вообще одежка теперь больше смахивала на какой-нибудь пустынный камуфляж. Пятен различных оттенков желтого на ней имелось в избытке. Да и на мне самом их было не меньше. Ну, судя по доступным для обзора частям тела. Хотя чего я, собственно, хотел-то? Малярные работы вообще чистоте не способствуют, а уж если красить на ветру и под дождем… Зато на душе чуть спокойней стало. Три слоя масляной краски, по идее, должны уберечь мой «деф» от коррозии. Правда, с салоном посложнее будет, но все двери и форточки я на совесть законопатил герметиком, а внутри разослал мешки с рассыпанной на них солью. Надолго этого, разумеется, не хватит, но все равно придётся хотя бы раз в неделю самолет вскрывать и гонять двигатели. Ну а раз так — почему бы заодно не просушить салон и не заменить отработавший влагопоглотитель?

Конечно, в этой роли куда лучше бы выступил силикагель. Но кто-то (не будем показывать пальцем) банально не сообразил купить мешок-другой этого весьма полезного вещества. И теперь целую зиму будет морочиться с эрзацами. Но делать уже нечего. Хорошо хоть с солью здесь проблем нет — море под боком. А как бы я в прериях какого-нибудь Техаса выкручивался? Прав Джок, надо включать голову и думать наперед, а не решать проблемы по мере их возникновения. Так явно проще и эффективней будет.

А вот и он, легок на помине. В целом старикан выглядит почище меня, но вот руки у него сейчас по локоть черные. Я его загрузил профилактикой автотракторной техники, в которой он понимает куда больше меня. А там нагара, копоти и просто грязюки куда больше, чем в самолете.

— Полей керосина.

— Сам справишься — отвечаю я, продолжая разглядывать своих рук дело.

— Будешь много разговаривать — обниматься полезу.

— Напугал — хмыкаю я в ответ. — Сам же будешь грязный по уши, а не только до локтя.

— Не начинай, а?

— Ладно. Иди сюда.

34-й день 9-го месяца.

Там же.

Жизнь — очень норовистая штука. И очень любит подбросить подлянку, когда ты ее не ждешь. Примерно так бы я выразился вчера вечером, если бы был в настроении философствовать. Но такового у меня не имелось. Исключительно потому, что устал, как собака. Да и стянутая, сухая и чешущаяся после мытья в керосине кожа благодушному настроению не способствовала. Да и запах… Я к нему отношусь более чем терпимо, но всему же должно быть свое место. И стойкий аромат авиатоплива дома — это, на мой взгляд, не то, к чему должен стремиться разумный человек. Так что надо устраивать мытье со стиркой. Хорошо, хоть потратился на бойлер со стиралкой!

Только от наличия в доме данных атибутов комфорта легче мне не стало. Потому что оба высокотехнологичных устройства напрочь отказались включаться. Щелчок выключателя подтвердил первоначальное предположение — света нет. Почему? А кто ж его знает. Надо разбираться. Но делать это за неполный час до наступления темноты — не совсем разумно, на мой взгляд. Так что пришлось отложить это дело и заняться организацией помывки и стирки с откровенно «дачных» условиях.

Эх, как же хорошо мне жилось до попадания сюда! Зашел в ванную, открыл кран — и вот тебе горячая вода. Причем независимо от наличия электричества! А здесь и сейчас — фигушки. Растопи дровяную печь, водрузи на нее сваренный из стального листа бак литров эдак на двадцать, наполни водой и жди. А когда она нагреется — черпай и мойся. Блин, надо было хоть кран какой-то в него врезать. Но ведь не догадался. Хорошо, хоть дрова в охапке таскать не надо — подсказали умные люди хорошее решение. Всего-навсего прорезь в стенке, в которую врезан вместительный ящик, перемещающийся на роликах по направляющим наружу и внутрь. Ну и подпорки под эти направляющие, разумеется. Далеко не самая сложная конструкция, но жизнь упрощает заметно. Перед тем, как топить печку, вышел на улицу, закидал в ящик лежащие под навесом дрова, пнул его ногой — и запас топлива у тебя уже внутри. Не надо таскать поленья охапками, а потом подметать пол от коры и щепок. Элементарное решение, но сам бы я до него не допер. Просто потому, что не сталкивался раньше с такими вопросами. Как и большинство избалованных современной цивилизацией горожан.

Благодаря раннему отбою проснулся я с самого утра. Быстренько (ну, насколько это возможно на дровах) сварганил себе яичницу с чаем и приступил к сборам. Все тот же комбез, летняя куртка от него, резиновые сапоги, дождевик. Поверх перепоясаться ремнем с револьверной кобурой и «змеебойкой». Взять сумку с инструментом, повесить на ремень рацию. Ну и Джока разбудить, потребовав быть на связи. Мало ли что там приключилось и какая фиговина для ремонта понадобится?

Джок, против своего обыкновения, недовольства не выразил. Ну да, жить без света грустно и ему в том числе. Так что, получив пожелание «побыстрее справиться с этой долбанной хренью» я направился в сторону своей мини-ГЭС. При этом надеясь, что проблема в ней. Уж очень не хотелось мне выкапывать и проверять идущий от нее к дому кабель. Потому как объем земляных работ там вырисовывался абсолютно негуманный.

Знакомая дорога всегда кажется короче, и этот раз не стал исключением. Так что всего через час продирания по джунглям я наблюдал остатки своего сооружения. На первый взгляд ничего фатального не произошло. Просто лопнул один из двух заведенных с берега тросов, удерживавших плавучую основу генератора посреди речушки. Видимо, не выдержал возросшей нагрузки — поток-то из-за постоянных дождей заметно увеличился. Причем, в строгом соответствии с законами коллеги Мерфи, оборвался именно тот трос, по которому шел на берег кабель. Ну и всю конструкцию, естественно, прибило к противоположному берегу чуть ниже по течению.

Надо сказать, не самый плохой вариант. Тут нужно-то взять новый трос, завести на плот и притянуть его на прежнее место. Ну и кабель потом взять на скрутку и заизолировать. Да, трудоемко, но вполне выполнимо. Было б куда хуже, если бы приказал долго жить сам генератор, к примеру. Сомневаюсь, что я сумел бы его починить. А так — отделался малой кровью, можно сказать. Надо будет только новый трос заводить сложенным вдвое, чтобы увеличившиеся нагрузки выдерживал. Ну и уцелевший заменить, разумеется. Прикинув дальнейшие действия, и потянулся к поясу за рацией.

Но в этот момент боковое зрение фиксирует некое движение. Еще не успев понять, что происходит, я попытался отпрыгнуть в сторону. Но поехавшая на грязи нога этого сделать не дала. А что-то, ударившее в бок, заметно ускорило мое падение.

Правую сторону обожгло дикой болью и сверху навалилась тяжесть. А я, свалившись на землю, с неким отстраненным удивлением обнаружил вцепившегося мне в бок примерно полутораметрового крокодила. Рефлекторно отмахнувшись, я заехал твари локтем промеж глаз. Скотина в ответ замотала башкой, немилосердно раздирая зубами мой организм. Еще один удар! И еще! А крокодилу глубоко пофиг! Он крутится пытается, при этом не отпуская меня!

Хорошо, что правая рука оказалась над пастью. Еще раз заехать локтем в нос и вытащить из висящей слева рукоятью вперед, на манер немцев из кино, кобуры, револьвер. Еще один рывок хищника! Твою ж мать! Едва револьвер не выронил! Зато рука с ним оказалась справа от туловища. Приставить ствол к мотыляющейся чешуйчатой башке и нажать на спуск. Нна! На еще! И еще! Кушай, не обляпайся! Еще выстрел! Блядь, да у тебя в башке мозги вообще есть?!

Вроде мотыляния прекратились. Кой-как разжимаю левой рукой челюсти рептилии и выворачиваюсь из ее поцелуя. Откатившись на пару метров, принимаю минимально устойчивое положение, целюсь затихшему аллигатору в глаз и снова стреляю. Надо же, почти попал. Неплохо в моем состоянии. Ну и еще разок, для уверенности. Все? Нет, еще один патрон в барабане. Был. Зато теперь я полностью спокоен — проклятая, едва не спровадившая меня на тот свет тварь гарантированно сдохла. Теперь надо самому рядышком не помереть на радость здешней живности. А то хлещет из меня, как из дырявой бочки. Где там рация?