Дом на Рождество

ГЛАВА 14

Все, чего я хочу на Рождество — это ты. Мэрайя Кэри

Холли

Документы о разводе так и лежат в ящике стола в кабинете наверху с тех пор, как я приехала в бабушкин дом. Я спрятала их туда в первый же день, возможно надеясь, что так они не будут бросаться мне в глаза и я смогу полностью выбросить мысли о разводе из головы. Доев яичницу, приготовленную Итаном, и даже попросив добавки, поднимаюсь по лестнице в кабинет сама толком не зная зачем. События прошлой ночи все еще свежи в памяти, и когда я закрываю глаза, то все еще чувствую прикосновения Итана на своей коже. Это снова будит во мне почти нестерпимое желание.

У меня дрожат руки, когда я выдвигаю ящик стола, и на мгновение прикрываю глаза, прежде чем взглянуть на документ. Я еще не поставила свою подпись, как и Итан, но почему-то от этого только хуже. Это наводит на мысль, что не все кончено, что все еще есть шанс и, возможно, мы спасем наш брак.

Всхлипнув и прикрыв глаза рукой, я одним движением захлопываю ящик стола. Думать о предстоящем разводе сейчас еще тяжелее, чем когда-либо. И как бы я ни пыталась убедить себя, что это из-за истекающего срока, понимаю, что в какой-то степени, это не правда. Ребенок — вот реальная проблема, но она лишь послужила катализатором для истины, которую я знала уже давно.

Я не хочу, чтобы наш брак закончился. Моя любовь к Итану непоколебима, бесконечна. И все же, что-то в наших отношениях сломано. Но может быть все же не до конца. Можно ли спасти брак, находящийся на грани развода?

С тихим вздохом я выхожу из комнаты, закрывая дверь и оставляя документы о разводе лежать в ящике стола.

День проходит лениво, что необычно для нас, но очень приятно. Что еще более удивительно, так это то, что между нами не происходит ни одной ссоры. Черт возьми, даже разногласий нет. Я понимаю, что теперь, зная о беременности, Итан ходит на цыпочках, делая все возможное, чтобы помочь в своей манере, и это так мило. На обед он готовит нам жаркое, и наблюдая, как за окном падает снег, мы разговариваем о фирме Калеба, о предложении его родителей продать фирму моей маме, и о том, что он пропустил после отъезда из Нью-Йорка. Нельзя отрицать, что здесь он чувствует себя в своей стихии, по сравнению с Манхеттеном, и наблюдая за ним, я вижу, что в нем что-то неуловимо изменилось. Сейчас он выглядит более расслабленным и спокойным, как не выглядел уже давно.

После обеда мы вместе готовим праздничный ужин — ростбиф с молодым картофелем, салат с зеленью и булочки. В конце концов, мы перебираемся в гостиную и устраиваем просмотр рождественских фильмов перед камином до самого вечера.

Гости начинают пребывать чуть раньше пяти часов — сначала родители Итана, потом моя мама. Их шутливая беседа поднимает настроение, и я занимаюсь тем, что раскладываю оставшееся имбирное печенье и разливаю всем напитки, в то время как Итан наблюдает за происходящим, без сомнения, размышляя стоит ли предлагать свою помощь или нет.

Мы с мамой вместе накрываем на стол. Тошнота, которая, как я думала, станет для меня проблемой, кажется немного утихла, и к тому моменту, как наш ужин перемещается в духовку, я просто умираю с голоду.

— Все хорошо? — спрашивает меня Итан, подкрадываясь сзади и кладя руку мне на поясницу.

Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него.

— Да, все в порядке.

— Ты выглядишь задумчивой.

— Да, наверное, — соглашаюсь я. — Просто, так много всего происходит. — Его голубые глаза на мгновение встречаются с моими. Я смотрю на него в ответ, не желая противиться той химии, которая все еще потрескивает между нами. И так будет всегда, некоторые вещи в жизни никогда не меняются. — Хотя, возможно все из-за еды, которая на самом деле пахнет восхитительно, — добавляю я, в надежде разрядить обстановку.

— Не делай такой удивленный вид, — кричит мама с другого конца комнаты, проверяя температуру обжарки. — Твоя бабушка научила меня всему, что я знаю.

— И теперь мы пожинаем плоды, — соглашается Итан, ухмыляясь.

— Так держать, Итан, — смеется мама, хлопая его по плечу. — Знаешь же, как говорят: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок».

Я бросаю взгляд на Итана, который гладит свой плоский живот в знак согласия. Я закатываю глаза, но на моем лице играет улыбка. Дверь распахивается и, прежде чем я успеваю понять, что происходит, все перебираются на кухню.

Я вызываюсь показать отцу Итана, как правильно заправлять салат, и он как любознательный ученик следует за мной. Краем глаза замечаю, как Итан и мама расставляют на столе праздничные блюда, приготовленные по бабушкиному рецепту, пока Кэрол обсуждает планы выхода на пенсию, и меня осеняет. В моей душе разливается тепло. На моем лице медленно расплывается улыбка. Я счастлива.

Вскоре после этого мы все садимся за стол. Стул во главе стола, где должна была сидеть бабушка, остается пустым, и его вид заставляет меня ощутить грусть, пока я не чувствую под столом руку Итана на своем бедре. Это успокаивает, и я бросаю на него благодарный взгляд, зажигая свечи. Мне не нужно ничего говорить ему о том, что я думаю, он просто знает.

Как только еда разложена по тарелкам, Итан прочищает горло.

— Прежде, чем мы приступим к еде, я хотел бы поблагодарить всех, кто пришел, — говорит он. — Я знаю, что все мы потеряли ключевое звено нашей семьи, и не хочу перегибать палку, но действительно думаю, что, если бы Фиона была здесь сегодня… — он долго смотрит на меня, прежде чем продолжить. Мое сердце трепещет, как крылья колибри. Его спокойное признание подтверждает то, что я знала все это время. Он всегда будет рядом. — Думаю она была бы счастлива увидеть это. Нас. Всех вместе. — Переведя дыхание, он продолжает. — Я знаю, что это был странный год для всех нас. Он принес много перемен. Но то, что все собрались здесь сегодня, за одним столом, напомнило мне о том, что действительно важно, и я больше никогда не хочу об этом забывать. И что бы ни случилось, я рад, что сегодня мы вместе.

Итан кивает, поднимая свой бокал, и остальные делают то же самое.

— Правильно! — говорит Кэрол, сияя.

— А теперь давайте ужинать, — предлагает мама. — Мы не для того готовили всю эту еду, чтобы просто смотреть на нее.

После этого мы приступаем к еде, и на вкус она так же восхитительна, как и пахнет. Разговор от беззаботного перетекает в серьезный, но не слишком, с такой легкостью, которой не ожидаешь от двух семей, считающих, что вскоре они снова окажутся порознь.

Чувствую, как Итан смотрит на меня, пока мы едим, и в какой-то момент я ловлю этот взгляд. Та нежность, с которой он смотрит, почти доводит меня до слез. К тому времени, как Кэрол допивает свой второй бокал шампанского, разговоры вокруг становятся громче, и, хотя я отказываюсь от вина, у меня начинается истерика от того, с каким озорством она рассказывает о проблемных посетителях, а отец Итана поправляет ее, если она приукрашивает. И так же, как и раньше, ко мне подкрадывается чувство удовлетворения, сильное и неоспоримое.

Я счастлива здесь. И не только потому, что сейчас Рождество, а потому что я здесь. В Уэстоне. Рядом с людьми, которых я люблю. Рядом с Итаном.

Пустой бабушкин стул во главе стола, кажется, понимающе улыбается мне в ответ.

Позже, после того как мы поели, Итан и его родители на кухне моют посуду, а я нахожу маму в гостиной.

— Итак, — говорю я, присаживаясь рядом с ней.

— Итак, — вторит она, приободрившись.

— Неплохой способ встретить Рождество.

Она смеется.

— У меня такое чувство, что следующий год будет хорошим. — Мама хихикает, а затем снова становится серьезной. — Не знаю, почему. Просто предчувствие, — задумчиво произносит она.

— М-м. — Я делаю паузу, шестеренки в моей голове крутятся, и я поворачиваюсь к ней. — Я думаю, тебе стоит купить «Кленовый лист», мам.

— Это было бы потрясающе, — отвечает она, — но ты же знаешь, я не смогу управлять им одна. Как бы мне этого ни хотелось, это просто… невозможно.

Я протягиваю руку и накрываю ее ладонь своей, ободряюще сжимая.

— А что, если бы ты была не одна?

Она хмурится.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я имею в виду, что тебе не обязательно справляться с этим одной, — говорю я мягким голосом. — Мы можем сделать это вместе: как мать и дочь.

Уголки маминых губ приподнимаются в удивленной улыбке.

— А как же твоя работа в Нью-Йорке?

— Спишем все на праздничное настроение, — говорю я полушутя, — но, пожалуй, я задержусь в Уэстоне на какое-то время. Не уверена, что Нью-Йорк для меня. Кроме того, — добавляю я, улыбаясь, — я уже работала в закусочной раньше.

— Милая, это… — Ее лицо светится, когда она говорит. — Ты уверена?

Теперь, когда я приняла решение, я осознаю все благоприятные возможности.

— Уверена так, как никогда раньше.

— Вау. — Она проводит рукой по лбу. — А Итан знает? Ты говорила с ним об этом?

Я качаю головой.

— Ты первая, кому я сказала. Но я поговорю с ним.

Мама бросает на меня один из тех проницательных взглядов, которые говорят мне, что она уловила что-то, о чем я не сказала вслух, и понимающая улыбка расплывается на ее губах, когда она смотрит в сторону кухни, где сейчас находится Итан.

— Да, — размышляет она. — Думаю этот год может стать удачным для всех нас.

К тому времени, как гости наконец расходятся, уже перевалило за десять, они надолго задерживаются в прихожей, чтобы обменяться полупьяными прощаниями и построить планы на Новый Год. Тепло, которое я ощущаю исходит не от камина.

Когда последний из гостей покидает подъездную дорожку, Итан опускает голову, держась ладонью за ручку входной двери.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Да. — Он делает шаг ко мне, нарушая мое личное пространство, но я не отступаю. Я не могу, он как будто приковал меня к месту. — Лучше, чем просто в порядке. А ты?

— Лучше, чем в порядке, — соглашаюсь я.

— Хорошо. — Он берет мою руку и подносит ее к своим губам. — Это… хорошо. — Его губы касаются костяшек моих пальцев, от чего по спине бегут мурашки. — Я рад, что мы здесь вместе, — говорит он, проводя свободной рукой по моему животу. — Все трое.

Я придвигаюсь к нему ближе, даже не осознавая этого, и обвиваю руками его шею.

— Я тут подумала, — шепчу я ему в губы. — Тебе не обязательно проводить Рождество в гостевой спальне.

— Я думал ты никогда не попросишь. — И с этими словами он подхватывает меня на руки, смеясь над моим испуганным визгом, и несет наверх, как невесту.

Когда мы добираемся до спальни, у обоих кружится голова, мы задыхаемся от смеха, и бормочем что-то нежное друг другу. Я не спеша раздеваю его, позволяя ему делать то же самое со мной. И на этот раз, когда он погружается в меня, в его движениях нет того отчаяния, которое владело им прошлой ночью. Никакого страха. Его сменила радость, как будто все вдруг встало на свои места, как два кусочка головоломки, которые идеально подходят друг другу, и между нами теперь нет ничего, кроме любви.

Такое чувство, что мы с Итаном прошли полный круг, и впервые после возвращения в Уэстон, я думаю, что возможно в конце концов все будет хорошо.