Донор

ШЕСТНАДЦАТЬ

Стивен молча сидел за столом, чувствуя, как нарастает напряжение. Он точно знал, что операцию по пересадке почки Аманде Чепмен нужно остановить, однако не мог этого сделать, потому что у него не было повода. Если он попытается остановить операцию, все сочтут его назойливым безумцем, в лучшем случае спишут его требование на внезапный нервный припадок, но вероятнее всего решат, что он совсем рехнулся, раз наговаривает на невинных людей.

Люди не станут его слушать, и их нельзя в этом обвинить — просто потому, что со стороны ситуация выглядит замечательно. И все ополчатся против него — больница, отделение трансплантологии, родители Аманды, «Сай-Мед», все до единого! Даже если ему удастся остановить операцию, Аманда все равно умрет, потому что другой подходящий орган вряд ли найдется вовремя, в то время как — и остальные не преминут на это указать — такой орган уже найден. Данбара назовут убийцей девочки, потому что при ее состоянии надеяться на благополучный исход не приходится.

Стивен понимал, что до тех пор, пока он не выяснит точно, чем занимается Росс, — а сделать это надо до прибытия из Женевы донорской почки, — ему придется сидеть тихо и ничего не предпринимать. Но если у Аманды начнется отторжение органа, как у Эми Тисдэйл и Кеннета Лайнхэма, смерть девочки все равно будет на его совести, потому что он ничего не сделал, чтобы ее предотвратить. Он оказался между Сциллой и Харибдой. Его проклянут, если он станет что-то предпринимать, и проклянут, если будет сидеть сложа руки. Выругавшись, Стивен принялся расхаживать по кабинету.

Он снова и снова переставлял в уме кусочки информации, пытаясь получить целостную картину, но они по-прежнему не складывались. Может быть, этих кусочков было недостаточно, а может, слишком много, и не все они имели отношение к делу.

От размышлений его отвлек шум мотора автомобиля, остановившегося у главного входа. Стивен выглянул в окно и увидел еще одного человека с медицинским саквояжем в руке. Определенно, сегодня вокруг пациентки «омега» развили бурную деятельность. А скоро такая же суета начнется вокруг Аманды Чепмен. Стивен нахмурился и снова спросил себя: какая между ними связь?

Аманду возили в крыло для пациентов «омега», чтобы провести не нужную ей костномозговую пункцию. Ему не удалось выяснить, зачем, но по крайней мере он знал теперь, что анализ не был продублирован просто по ошибке. Эми подверглась той же процедуре, причем Росс настаивал на ее проведении. Что там сказал Тернер? Возможно, ему нужны были стволовые клетки для научной работы по иммуноподготовке…

Внезапно перед Данбаром забрезжил свет. Эти анализы делались вовсе не в интересах пациентов. Росс не собирался их дублировать. Ему нужно было взять у пациентов стволовые клетки с другой целью, а вовсе не для проверки их иммунологического профиля. Это был вовсе не анализ!

Стивен ощутил дрожь возбуждения — наконец-то он кое-что нащупал. «Иммуноподготовка»… Где-то он уже встречал это слово совсем недавно, до того, как его упомянул Тернер. Если бы только получилось вспомнить… Зазвонивший телефон прервал цепочку размышлений. Крякнув с досады, Стивен ответил на звонок. Кто-то ошибся номером.

Данбар попытался сосредоточиться снова, но ничего не получалось — момент был упущен. Он решил оставить бесплодные попытки, чтобы не терять времени. Через ноутбук Стивен связался с «Сай-Мед», намереваясь узнать, что им удалось выяснить в отношении Росса.

Его любопытство было удовлетворено сразу же: обнаружилось кое-что, связанное с деятельностью Росса в Женеве. Причина отсутствия информации заключалась в том, что поначалу не удавалось установить наличие больницы или филиала «Медик Интернэшнл» в Женеве — просто потому, что таких не существовало, и «Медик Интернэшнл» совершенно не интересовалась Женевой. Росс ездил туда по своим личным делам, кроме того, приобрел там три года назад недвижимость — виллу с видом на озеро, заплатив за нее два миллиона долларов.

— Вот это да! — прошептал Стивен. Значит, здесь действительно замешаны деньги. И большие деньги. Такой дом не купишь при годовом доходе в восемьдесят тысяч долларов. В письме от «Сай-Мед» содержалась дополнительная информация. У Росса были какие-то дела со Швейцарским агентством по трудоустройству под названием «Роше Дюбуа». Оно специализировалось на подборе высококвалифицированного персонала для частных клиник по всей Европе. Врачи, медсестры, технические работники всех видов могли найти высокооплачиваемую работу, если были достаточно хорошими специалистами. Агентство работало в открытую и имело хорошую репутацию. Основным направлением деятельности был поиск рабочих мест для врачей и медицинского персонала из Америки, по какой-то причине желающих работать в Европе, хотя проживающие в Европе тоже могли получить хорошую работу.

Данбар задумался, каким образом это относится к его расследованию. Может быть, Росс набирал персонал в личных целях? Он вспомнил о врачах-американцах, которые прибыли в крыло для пациентов «омега». Неужели вся эта секретность, охранники с каменными лицами и странные медики, снующие туда-сюда, объяснялись необходимостью соблюдать пресловутую конфиденциальность? Нет, за этим крылось что-то другое.

И целью всей этой чертовой затеи были именно пациенты «омега»! Нет, приносимый ими доход вовсе не использовался для того, чтобы покрывать расходы на пациентов, проходящих по госстраховке. Наоборот, эти «омеги» каким-то образом извлекали пользу из бесплатных пациентов. Должно быть, именно поэтому Ингрид прикинулась, что ничего не знает, когда он предположил финансовую связь между пациентами «омега» и бесплатными пациентами, поступающими в отделение трансплантологии. Она знала, что происходит на самом деле, и то, что Стивен обратил внимание на эту связь — хотя и исходил из неверных предпосылок, — заставило ее занервничать.

Впрочем, это открытие пока никак не помогло Стивену продвинуться дальше. Единственной связью, которую ему удалось установить, была костномозговая пункция, проводимая Аманде Чепмен в крыле для пациентов «омега», и тот факт, что в больнице находились пациенты «омега» одновременно с Эми Тисдэйл и Кеннетом Лайнхэмом.

Кто же, черт возьми, такие эти пациенты «омега», со злостью подумал Стивен. Для чего они на самом деле находятся в больнице? У него возникло четкое ощущение, что времени остается совсем мало. Нужна информация, и как можно скорее. Пришло время сменить тактику. Хватит ходить вокруг да около — он поднимет шум, начав открыто задавать вопросы. И пусть даже он не сможет остановить операцию Аманде, зато наверняка создаст впечатление, что знает гораздо больше, чем на самом деле. Это может испугать тех, кто за всем этим стоит, — испугать достаточно, чтобы привести к такому же результату. Однако игра эта была очень опасной — незнание никогда не бывает позицией силы.

Стивен снял трубку и позвонил в кабинет Ингрид.

— Будьте добры, зайдите ко мне.

Через минуту она появилась в дверях.

— Вы что-то хотели? — спросила Ингрид с улыбкой.

— Я хочу знать, кто такая эта пациентка «омега». Мне нужно ее имя и цель ее пребывания в больнице. Кроме того, я хочу знать, где она находилась до того, как поступила сюда, и кто направил ее в «Медик Экосс».

Ее улыбка померкла.

— Не уверена, что смогу это сделать, — ответила она, запинаясь. — Строгая секретность, окружающая…

— Мне нужна эта информация, — перебил ее Данбар. — Будьте добры, предоставьте мне ее как можно скорее.

Ингрид явно пребывала в растерянности.

— Мистер Данбар, вы уверены? — спросила она. — Простите, что высказываю свое мнение, но, по-моему, это не имеет прямого отношения к контролю и проверке финансового состояния…

Данбар был готов к такому сопротивлению.

— Напротив, — сказал он сухо, — у меня есть причины считать, что истинный доход от лечения пациентов «омега» утаивается.

— Но вы же видели цифры! — опешила Ингрид. — Доход больницы исчисляется тысячами фунтов.

— Я видел заявленный доход, — согласился Данбар. — Но хотел бы посмотреть сам, откуда эти цифры берутся. Для этого мне нужно знать все о пациентке «омега», находящейся в больнице в данный момент, — кто она и для чего здесь, и мне нужно подтверждение ее состояния из внешнего источника, желательно из той больницы или клиники, которая направила ее к вам.

— Понимаю, — сказал Ингрид. — Однако сомневаюсь, что мистер Джиордано и доктор Кинчерф согласятся выполнить вашу просьбу.

— Если они откажутся, я подам официальную жалобу в Министерство на то, что мне чинят препятствия, и предложу немедленно привлечь к расследованию Отдел по борьбе с крупными мошенничествами.

Ингрид попыталась вызывающе посмотреть Данбару в глаза, но через несколько секунд отступила.

— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, — тихо сказала она, явно потрясенная тем, что Данбар неожиданно проявил себя с другой стороны.

Дверь за ней закрылась, а Стивен продолжал неподвижно сидеть в кресле, размышляя, насколько хорошо ему удалось сыграть свою роль. Сдадутся они и предоставят ему требуемую информацию — или попытаются максимально протянуть время? Приходилось признать, что последнее более вероятно. Враг уязвим только пока пациентка «омега» находится в больнице. Как только она покинет «Медик Экосс», затерявшись в просторах чужой страны, те, кто за всем этим стоит, будут в безопасности. Единственной надеждой Стивена было то, что Ингрид передаст его угрозу обратиться в Отдел по борьбе с крупными мошенничествами. Кинчерф и Джиордано могут решить, что его по-прежнему интересует только финансовый аспект, и согласятся предоставить ему информацию, которую он запросил. В конце концов, данные по теперешней пациентке «омега» ему действительно не давали. Внезапно Стивену пришло в голову, как можно извлечь пользу из того факта, что его монитор просматривается.

Он сел за компьютер и принялся составлять письмо в Министерство с предложением обратиться в Отдел по борьбе с крупными мошенничествами на том основании, что ему отказано в доступе к файлам, которые, как он считает, могли содержать информацию о мошенничестве.

Примерно через полчаса Ингрид вернулась, неся в руках папку.

— Вот информация, которую вы просили, доктор, — сказала она ровным голосом. — Меня попросили еще раз напомнить вам о необходимости соблюдать строгую секретность. Пожалуйста, сообщите мне сразу, как только закончите работать.

— Разумеется.

Ощущая дрожь возбуждения, Данбар открыл папку и начал читать.

Пациентка была тридцатилетней гражданкой Саудовской Аравии, женой шейха, имеющего огромное нефтяное влияние и соответствующий уровень доходов. Женщина была беременна третий раз. Два первых ребенка были мертворожденными вследствие врожденного порока сердца. Шейх, безумно любивший свою жену, настоял, чтобы всю беременность она находилась под круглосуточным врачебным наблюдением. Эта задача была возложена на «Майо Клиник» в Рочестере, штат Миннесота, но после того, как с использованием новейшего оборудования было установлено, что плод страдает от такого же порока сердца, что и предыдущие, женщину перевели из «Майо Клиник» в «Медик Экосс». Сразу после рождения ребенку планировалось провести операцию по устранению порока сердца.

Данбар записал имя лечащего врача в «Майо Клиник» — доктор Гордон Хассельхоф, и закрыл папку. За всем этим определенно скрывалось нечто большее, чем трудные роды, но чем это могло ему помочь? Какая связь существует между маленькой Амандой Чепмен и акушерским наблюдением тридцатилетней женщины из Ближнего Востока? Вздохнув, Стивен позвонил Ингрид и сообщил, что закончил работать с бумагами. Она забрала папку через несколько минут без каких-либо комментариев.

Стивену не давал покоя еще один вопрос — хотя, возможно, он не имел отношения к его расследованию: зачем эту женщину перевели в «Медик Экосс»? «Майо Клиник» — одно из известнейших медицинских учреждений в мире. Трансатлантический перелет и психологическая травма от переезда в незнакомую страну вряд ли могли способствовать спокойствию пациентки. Чем была вызвана такая необходимость? Может быть, в «Майо Клиник» возникли какие-то разногласия по поводу лечения? Какая-то скрытая проблема?

Вначале Данбар не собирался связываться с направившим врачом или больницей. Он запросил эти данные, желая подстраховаться от того, чтобы администрация «Медик Экосс» не подсунула ему ложную информацию. Но теперь он решил разобраться в этом, поскольку не мог позволить себе упустить из виду ни одну деталь. Стивен взглянул на часы. Учитывая разницу во времени, в Миннесоте сейчас около десяти утра. Он попросил секретаря соединить его с «Майо Клиник».

— Доброе утро, «Майо Клиник». Чем могу помочь? — сказал хорошо поставленный женский голос.

— Я бы хотел поговорить с доктором Гордоном Хассельхофом.

— Могу я узнать, кто звонит?

— Доктор Стивен Данбар. Я звоню из Глазго.

— Пожалуйста, подождите.

Несколько минут линия оставалась открытой, и на заднем фоне Данбар мог слышать все обычные больничные звуки. Затем зазвучала музыка, и его перевели в режим ожидания. Было немного странно слышать «Зеленые рукава»,[11] звучавшие с другого побережья Атлантики.

— Алло, вы на линии?

— Да.

— Доктор Хассельхоф в настоящее время находится на конференции. Вы предпочитаете оставить сообщение или перезвонить позже?

— Попробую позвонить позже, — сказал Данбар.

— Всего доброго, доктор.

— И вам того же.

Стивен подумал, что лучше услышать «всего доброго» от человека, которому на самом деле все равно, чем «проваливай!» от того, кто именно это и имеет в виду.

Он положил трубку и принялся наводить на столе порядок. Увидев, что письмо в Министерство до сих пор болтается на экране, он решил скопировать его на диск. Взяв первый попавшийся диск, Стивен вставил его в дисковод. На экране высветилось название «Результаты исследований. Диск первый», которое он дал, чтобы исправить свою ошибку, когда чуть не вывел на экран один из дисков Росса. Глядя на эти слова и размышляя об исследованиях Росса, он вдруг вспомнил, где встречал термин «иммуноподготовка» — так называлась одна из научных статей Росса, та, которую он отложил, пока читал остальные. Папка со статьей осталась в гостиничном номере. Схватив свой пиджак и портфель, Стивен помчался на стоянку.

Войдя в номер, он увидел на кровати пакет с чистым бельем, к которому был приколот бумажный конверт. Данбар испугался, что это окажется жалоба от администрации гостиницы по поводу состояния вещей, которые он отдал в стирку после неудачного похода с Джимми Дугласом. Он открыл конверт. Это была не жалоба. Ему вернули связку ключей от автомобиля, которые остались в кармане брюк. Данбар взглянул на них — это были ключи от «лендровера» Джимми. Нужно придумать, как вернуть их хозяину.

Достав из папки «Сай-Мед» статью Росса, Данбар обратил внимание, что она написана три года назад. Это его огорчило. Могло ли то, над чем работал Росс три года назад, быть связано с нынешними событиями? Если эти исследования были успешными, почему он не опубликовал другие статьи на эту тему за прошедший период времени? Стивен сел в кресло и принялся за чтение.

Вначале ему пришлось продираться сквозь иммунологическую терминологию, но вскоре он начал понимать смысл и он уже бегло просматривал большинство поднимаемых вопросов.

Вначале приводился факт, что собственная иммунная система человеческого плода не начинает функционировать с самого зачатия. Если плоду ввести биологический материал из чужеродного источника прежде, чем начнет развиваться его собственная иммунная система, он приживется. Но гораздо более важно, что, когда у ребенка наконец разовьется иммунная система, он будет воспринимать ткани из этого источника как свои собственные на протяжении всей жизни. Эксперименты на животных с использованием стволовых клеток… Данбар с трудом сглотнул, прочитав эти слова… показали состоятельность этой теории. Мыши, которым во внутриутробном периоде, до развития иммунной системы, вводились стволовые клетки человека, рождались впоследствии с иммунной системой человека наряду со своей собственной.

Далее в статье говорилось, что с помощью этой процедуры можно «приготовить» плод путем хирургического внедрения в его организм стволовых клеток предполагаемого донора в тот период, пока он находится в утробе, и тем самым избавиться от иммунологических проблем при пересадке органа ребенку после его рождения. Не будет необходимости предупреждать отторжение тканей с помощью гормонов и других иммунодепрессантов. Ткань донорского органа будет иметь стопроцентную совместимость с организмом реципиента. Фактически это будет идеальный трансплантат.

Фактор, ограничивающий применение этой методики, как указывал Росс в своей статье, очевиден. Подобным образом можно будет пересаживать только те органы, которых донор может лишиться без ущерба для здоровья, как, например, половина или целая почка. Если плоду понадобится пересадка печени или сердца, то, конечно, о доноре-человеке не может быть и речи. Следовательно, разработку процедуры «иммунизации» плода с целью предотвращения отторжения будущего трансплантата целесообразнее всего ориентировать на животных в качестве источника донорских органов. Кроме того, необходимо усовершенствовать методику хирургического вмешательства в организм плода, чтобы стволовые клетки можно было вводить, не вызывая риск преждевременных родов.

Когда картина стала ясна, у Данбара волосы встали дыбом. Он обнаружил нечто настолько ужасное, что мозг отказывался это воспринимать. Стивен снова проглядел текст и нашел слова «о доноре-человеке не может быть и речи». Эта фраза словно загипнотизировала его. Он мысленно продолжил ее: «о доноре-человеке не может быть и речи… если только ставка не будет достаточно высока, чтобы частью процедуры сделать убийство». Так вот для чего проводились эти эксперименты на беременных обезьянах! Росс практиковался на них, чтобы научиться вводить стволовые клетки в организм плода. Господи! Теперь все встало на свои места. Кеннет Лайнхэм, Эми Тисдэйл, а теперь и Аманда Чепмен были приняты в «Медик Экосс» вовсе не для того, чтобы им пересадили орган. Они сами являлись донорами!

Данбар потер лоб, пытаясь осмыслить свое открытие. Костномозговая пункция проводилась Аманде для того, чтобы получить стволовые клетки, которые затем вводились внутриутробно будущему ребенку пациентки «омега». Вот для чего девочку возили в то крыло! За прошедшие недели у ребенка сформировалась иммунная система, и теперь он был готов воспринять ткани Аманды как свои собственные. Данбар догадался, что роды посредством кесарева сечения должны проводиться тогда, когда размеры плода позволят пересадить ему сердце семилетнего ребенка.

Теперь нетрудно было понять, почему Росс послал запрос на «черный рынок» донорских органов — он знал, что почка найдется быстро, если предложить за нее достаточно высокую цену. В какой-то момент накануне или во время проведения операции Аманде он заменит человеческую почку на свиную, зная, что она будет отторгнута и ребенок умрет. Затем он похитит сердце девочки для того, чтобы пересадить его ребенку пациентки «омега». Во время посмертного вскрытия он вернет совместимую почку в тело Аманды, заметая следы. Ее смерть, как и смерть Эми и Кеннета, спишут на очередное несчастное стечение обстоятельств… если только какая-нибудь медсестра не потребует расследования!

Данбар мысленно вернулся к отчету Макуэя о вскрытии Эми Тисдэйл. Он сказал, что у нее была удалена не только почка, но и сердце — оба органа извлекли во время положенного посмертного вскрытия. Макуэя попросили исследовать пересаженную Эми почку. Эх, если бы его попросили исследовать и сердце! Он наверняка обнаружил бы, что это сердце новорожденного ребенка. Нет сомнений, что сердце Эми сейчас бьется в отпрыске бывшей пациентки «омега», живущем в другой стране. Это можно было бы доказать, проведя повторную эксгумацию Эми, но Данбар очень хотел обойтись без этого. В настоящее время главной его задачей было спасти жизнь Аманде Чепмен.

Первой его мыслью было сообщить о своих выводах «Сай-Мед» и в полицию. Это моментально остановило бы все происходящее. Проблема была в том, что это «все» включало в себя шансы Аманды получить донорский орган вовремя. Ведь, несмотря на все остальное, настоящая совместимая почка действительно была найдена. Просто Росс собирался пересадить ее, когда девочка умрет. Должен быть какой-то способ добиться, чтобы эта почка прибыла вовремя и была пересажена Аманде! Стивен решил посоветоваться с Клайвом Тернером, но сначала надо было разобраться с последним вопросом. Он еще раз набрал номер «Майо Клиник» и попросил соединить его с доктором Хассельхофом.

— Кто это? — спросил мужской голос с американским акцентом.

— Меня зовут Стивен Данбар. Я звоню из больницы «Медик Экосс» в Глазго.

— И у вас хватило наглости? — возмутился Хассельхоф.

— Простите? — не понял Данбар.

— В медицине хватает проблем и без таких авантюристов, как вы!

— Простите, но вы, должно быть, путаете меня с кем-то. Я действительно не понимаю, о чем вы говорите, доктор. Я звоню по поводу одной вашей пациентки, которую перевели сюда из «Майо Клиник».

— Я понял это, — сказал Хассельхоф. — Вы, ребята, наобещали этой семье то, что невозможно сделать. Никакая операция не может спасти их ребенка! Порок сердца слишком серьезный, чтобы хирургическим путем устранить его, но вам удалось убедить их в обратном. А это, сэр, в моем понимании — чистое мошенничество! И теперь у вас хватает наглости спрашивать у меня совета!

Данбар уже собирался объяснить Хассельхофу, что звонит не для того, чтобы просить совета и вообще не является сотрудником «Медик Экосс», но передумал. Времени уже не было. Он задал последний вопрос:

— А если ребенку пересадить сердце?

— Пересадить? Ребенок не проживет настолько долго, чтобы для него нашелся подходящий донор. А даже если и прожил бы — необходимость гормональной терапии с целью подавления собственного иммунного ответа сделает его уязвимым для любой инфекции. Это невозможно!

— Спасибо, доктор, — сказал Данбар. — Я вам очень признателен за консультацию.

Положив трубку, он пробормотал себе под нос:

— О, это вполне возможно, доктор Хассельхоф, если вы знаете, как заставить организм ребенка воспринять пересаженный орган как собственную плоть и кровь, чтобы не пришлось использовать стероиды и если вы готовы пойти на убийство донора, чтобы заполучить его сердце.

Данбар позвонил в детскую больницу и попросил позвать к телефону Клайва Тернера.

— Доктор Тернер находится в операционной, — ответили ему.

Стивен в отчаянии выругался, но тут же постарался взять себя в руки. Паниковать нельзя. Поразмыслив, он решил первым делом выяснить, где собираются оперировать Аманду.

Он просто вернется в «Медик Экосс» и спросит это в открытую. Уже собравшись выходить из номера, Стивен задумался, не упустил ли чего. У него возникло неприятное ощущение, что где-то он допустил ошибку, но в настоящий момент никак не мог сообразить, где именно. Стивен решительно взял портфель с ноутбуком и сунул в карман записную книжку. Как только выяснится, когда прибудет почка из Женевы, он разработает план действий, как перехватить ее. Решительно закрыв за собой дверь, он приготовился сыграть последний акт в этом кошмаре.

Однако дойти ему удалось только до автомобильной стоянки. Вставив ключ в замок, он вдруг ощутил резкую боль в бедре — и мир опрокинулся. Тошнота… ощущение падения… В последний момент, перед тем, как потерять сознание, Стивен наконец сообразил — в «Медик Экосс» знали, что он звонил в «Майо Клиник»! Первый раз он звонил туда из больницы, и звонок наверняка был зарегистрирован. Он выдал себя, показав, что его интерес к пациентам «омега» лежит не в финансовой сфере.

Данбар очнулся в полной темноте. Он чувствовал ужасную разбитость во всем теле, голова раскалывалась от боли, но отчасти это было вызвано запахами, наполнявшими помещение, — странная смесь испражнений и… размоченное зерно было единственным, что пришло на ум. Да, пахло кормом для животных. И животными.

Несмотря на оглушенность, Стивен мгновенно понял, что находится на ферме «Флюгер». Он попытался сесть, но головная боль стала невыносимой, и он снова откинулся назад. Лежа неподвижно, он принялся размышлять. Ощупав тело, Стивен понял, что одет — рубашка, брюки, туфли. Левый рукав рубашки был оторван, плечо саднило. Черт! Ему делали инъекции, и не один раз. Теперь невозможно определить, сколько он пролежал без сознания. Может, несколько часов, а может, и дней. Аманда Чепмен могла уже умереть!

Затем Стивен задумался — зачем вообще ему позволили прийти в себя? По ошибке или намеренно? Организм человека быстро вырабатывает устойчивость к наркотикам, следовательно, нужно повышать дозу, чтобы добиться нужного эффекта. Не в этом ли дело? Может быть, он очнулся как раз перед тем, как ему должны сделать следующую инъекцию? Если так, то у него, вероятно, мало времени. Стивен перекатился на живот и пополз, на ощупь пытаясь определить, где находится.

Вскоре он наткнулся на мешок из грубой дерюги, явно наполненный чем-то. Сунув руку внутрь, Стивен вытащил горсть твердых круглых шариков. Принюхавшись, он понял, что это корм для животных. В мешке также обнаружился металлический черпак, который Стивен положил в карман, решив, за неимением альтернативы, воспользоваться им в качестве оружия.

Видимо, это помещение было продовольственным складом. Кроме мешков с кормом, Стивен обнаружил какой-то агрегат — судя по всему, кормоперерабатывающую машину. В верхней ее части имелась загрузочная воронка, а снизу из передней стенки выходила труба с решеткой на конце. Стивен нащупал контрольную панель с двумя кнопками — одна выступала, вторая была утоплена, что, должно быть, означало: «Включено в сеть». Обычная мера предосторожности на всех промышленных устройствах.

Вдруг Данбар застыл — в коридоре послышались мужские голоса. Хотя разговаривали довольно громко, он не мог разобрать слов. Сначала он списал это на свою одурманенность наркотиками, пока не сообразил, что говорят не по-английски. Судя по гортанным звукам, язык был арабский. Говоривших было двое — видимо, они пришли, чтобы сделать ему очередную инъекцию или кое-что похуже. Еще не до конца пришедший в себя, вооруженный только черпаком, Стивен вряд ли мог их остановить.

Зазвонил мобильник, и говорившие замолчали, затем один снова забубнил, явно отвечая по телефону. Когда разговор закончился, стало понятно, что одного из мужчин куда-то вызвали. Голоса удалились, и Данбар услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Он замер в ожидании звука шагов — ждать пришлось недолго. Шансы немного уравнивались тем, что противник теперь был хотя бы один. Стивен снова лег, спрятав за спину руку с зажатым в ней черпаком. Эх, хоть бы в голове немного прояснилось… Он чувствовал себя так, словно находился в пьяном угаре.

Когда замок щелкнул и дверь открылась, Стивен чуть приоткрыл глаза. Он различил силуэт высокого, атлетически сложенного мужчины, который держал в правой руке шприц. Казалось, он стоял в дверном проеме вечность — как палач, созерцающий шею своей жертвы в ожидании окончания церемонии.

Данбару отчаянно захотелось сглотнуть, но он не осмелился. Зажегся свет, и он закрыл глаза. В следующие несколько мгновений решится его судьба. Свет, который он видел сквозь закрытые веки, померк — это на его лицо упала тень вошедшего. Данбар почувствовал, как тот опустился на колени слева от него. Он мог слышать дыхание, пропитавшие одежду запахи чужой пищи.

Стивен почувствовал, как его крепко, но без лишней грубости, схватили за руку. Мужчина пока ничего не заподозрил. Теперь самым главным было правильно выбрать момент. Едва игла коснулась руки, Данбар ловко перекатился в сторону, чтобы не дать ей проткнуть кожу. Выдернув из-за спины черпак, он обрушил его на голову противника. Раздался глухой стук, мужчина потерял равновесие, но Данбар знал, что удар не был достаточно сильным, чтобы лишить его сознания. Араб тут же начал приходить в себя, а Данбар уже истратил весь свой адреналин на борьбу с воздействием наркотика.

Подстегиваемый паникой, он с трудом встал на колени и занес правый кулак для удара, но рука словно была налита свинцом, и удар получился очень слабым. Араб легко отразил его и ухмыльнулся, когда Данбар снова упал на пол. Пробовать напасть еще раз не было смысла. Он вскочил и попятился, собираясь по крайней мере дорого продать свою жизнь. Араб поднял шприц и неторопливо проверил его, а затем двинулся вперед.

Отступая, Стивен споткнулся о мешок с кормом для животных, и часть корма высыпалась наружу. Он схватил пригоршню шариков и швырнул их под ноги арабу. Это казалось бессмысленным, но неожиданно сработало: араб потерял равновесие и качнулся вперед. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться о заправочную воронку перерабатывающего станка. Почти не размышляя, Данбар протянул руку к кнопке включения на панели управления — на это у него ушла доля секунды, показавшаяся вечностью, — и нажал ее.

Аппарат ожил и руку араба затянуло во вращающиеся лопасти. К счастью, он потерял сознание, не успев даже вскрикнуть. Станок застопорился. Данбар нажал кнопку выключения, и в помещении воцарилась тишина.

— Справедливость восторжествовала, — пробормотал Стивен. — Руку за руку.