Дорога к себе

Глава 7. Сквозь стены

— Что будем делать? — спросила Эльдалин, проснувшись на следующее утро.

В лесу стояла тишина. Привыкшие к темноте звери обходили костер десятой дорогой, а здешние птицы, как видно, вели ночной образ жизни. После захода солнца Ломенар слышал какое-то курлыканье над головой, шорох в ветвях; с рассветом же все это затихало и исчезало.

Над вопросом девушки он раздумывал недолго:

— Я не знаю, от чего ты бежишь, но на твоем месте я бы вернулся.

— Я не могу, Ломенар, правда. Честно говоря, я и не хочу.

— Слушай, у себя ты явно важная персона, это ты уже сама не отрицаешь. Судя по твоим словам, ты дочь правителя. Не представляю, что заставило тебя сбежать из дворца, зато знаю, что тебя ждет, если ты не вернешься туда. Единственное место в землях людей, куда ты можешь податься, это Виарен. Там тебя, по крайней мере, с ходу не поднимут на колья, все-таки принц Риолен при отсутствии влияния Измиера времени даром не теряет. С другой стороны, даже там ты особо никому не нужна, так что на гостеприимство не рассчитывай. На твое высокое происхождение всем будет плевать — точнее, тебе просто не поверят. И чем ты будешь там жить? Какую работу сможешь выполнять? Объясни мне, что ждет тебя дома столь ужасного, если ты готова бежать в этот чуждый мир?

— Я не хочу даже вспоминать.

— Мне ты можешь доверять, я ведь тебе открылся, а уж мне было что скрывать.

Девушка молчала, отвернувшись. Ломенар думал, что она уже и не ответит. Какая-то его часть порывалась сказать ей что-то резкое, например чтоб выбиралась отсюда сама, раз не хочет довериться ему. Он не хотел ее обижать, и, хотя оставлять на произвол судьбы не собирался, стоило ее подхлестнуть, напомнить, насколько все серьезно. В то же время он не мог заставить себя быть грубым с этой хрупкой девушкой. Уже то, что она не испугалась забраться в эту чащу, заслуживало уважения.

— Ты прав, — вдруг сказала она тихо, по-прежнему не глядя на него. — Хотя после твоей истории моя не покажется тебе интересной.

И она коротко рассказала, что с ней случилось.

— Ты уверена, что смерть твоего брата умышленна? Что дома тебе точно угрожает опасность? — обеспокоенно спросил Ломенар.

— Подслушав разговор Триана с сыном, я в этом не сомневаюсь.

Полуэльф вздохнул, невольно любуясь изящной девушкой: ее черными волосами, в которых, казалось, вспыхивали искры, светлыми сияющими глазами. Она была так не похожа на человеческих женщин; да, пожалуй, ее не стоило сравнивать даже с самыми красивыми из них — это все равно что сравнивать живой цветок и драгоценный камень. Сейчас, глядя на Эльдалин, он словно возвращался к тому юному Лоэну, который радостно изучал амдарский язык и грезил о чудесах иных времен и встрече с иными народами. Иные народы в Ультуне ему уже встретились, вот только облегчения это в итоге не принесло. С чего же теперь все должно быть иначе?

Ломенар мимолетно представил себя рядом с ней и горько усмехнулся. В Ультуне женщины, конечно, жили, многие весьма привлекательные, и многие искали его общества, и многим он не отказывал… вот только что он при этом чувствовал? Он сам, а не просто его тело? Неужели он никогда не мечтал о любви? Да уж наверное, мечтал, как любой парень, и, наверное, именно о такой девушке; и сейчас в присутствии Эльдалин ему было почти больно дышать от тех ощущений, которые он, казалось, давно похоронил под личиной ультунского наемника. Похоронил, потому что Ломенару было слишком больно оставаться Лоэном, и теперь он оказался не готов к их возвращению. Однако все равно смотрел на нее. И боль временами отступала.

Он с силой растер ладонями лицо и отвернулся.

— Ладно, собирайся, идем. До опушки тебя точно провожу, а там придумаем что-нибудь.

Удивительно, но Ломенару не приходилось ждать или поторапливать Эльдалин. Правда, он и сам не очень-то спешил, но был готов к тому, что она будет отставать или часто останавливаться передохнуть. Иногда они шли по еле заметным звериным тропкам, но обычно приходилось шагать по кочкам и камням, обходя лишь самые непролазные заросли и чащобы. Эльдалин невесомо скользила рядом с ним, не спотыкалась, не задевала головой низкие ветки, не визжала, угодив лицом в паутину, — в общем, изо всех сил старалась показать, что подобная прогулка по лесу ей нипочем. Он видел, что на самом деле ей нелегко, а потому взялся вести за собой ее коня. Умное животное почти не доставляло хлопот, но все же время от времени приходилось оглядываться, следя, чтобы Арелат не переломал ноги на сложных участках пути. Также Ломенар нес за спиной котомку девушки — впрочем, почти пустую.

За весь день они лишь раз остановились на привал. После шли еще довольно долго, и даже когда совсем стемнело — при свете парящего огонька, созданного Эльдалин.

Наконец девушка все-таки зацепилась за какой-то корень и растянулась на влажном мху.

— Тьма поглоти этот лес! — прошипела она сквозь зубы.

— Да куда ж еще темнее? — усмехнулся Ломенар. Впрочем, тут же опомнился и протянул ей руку.

— Ничего смешного. Было довольно больно, — с досадой проворчала Эльдалин, но тут же смутилась: — Прости, от брата нахваталась, он порой выражался и покрепче. Конечно, среди людей ты такое вряд ли слышал, но должен понимать, какие у амдаров отношения с темнотой.

— Не знаю, я люблю гулять по ночам, видно, в этом случае человеческая кровь сильнее, а может, просто желание скрыться от чужих глаз пересиливает даже амдарскую тягу к свету. Я смеялся не над тем, что ты упала, и даже не над самим ругательством, а, скорее, над тем, каким тоном ты это произнесла. Так непохоже на тебя, впервые видел тебя разозленной! — не удержавшись, он усмехнулся еще раз, потом все же убрал улыбку с лица. — Думаю, ты просто устала. Торопиться нам вроде все равно некуда, так что на сегодня все, отдыхаем.

Новый день облегчения не принес. Идти становилось все труднее, даже едва намеченные тропки исчезли. Повсюду попадался непролазный кустарник. Чаще встречались деревья с толстыми стволами, а тонкие сплетались между собой, как и кривые ветви, преграждая путь.

— Не нравится мне здесь, — в который раз пожаловалась Эльдалин. — Ты уже видел подобное в этом лесу?

— Нет, я шел другим путем, и лес там казался примерно одинаковым.

— Так, может, вернемся и пройдем твоим путем? Здесь все равно быстрее не получится, ползем как улитки, всю одежду изодрали, к тому же, того и гляди, Арелат среди веток застрянет.

Ломенар покачал головой.

— Бесполезно. Это Заповедный лес. Он ведет тебя так, как ему вздумается. Сколько ни петляй, выйдешь не туда, куда хотел. Так что мы тут и в безопасности: невозможно найти того, кто сам не знает, где находится.

Деревья расступились, когда они окончательно выбились из сил. Солнечный свет больно резанул по глазам, заставив обоих зажмуриться. Наконец, проморгавшись и вытерев слезы, Ломенар разглядел, где они оказались, и это не был выход из леса.

— Ого! Неужели это правда?

— Что?.. Ой! — Эльдалин, тоже наконец обретя способность видеть, уставилась на дом впереди.

Точнее, руины. Каменное здание посреди обширной поляны явно когда-то было приличных размеров особняком, но кто-то разрушил его, а останки потрепало время. Крыша отсутствовала, стены второго этажа сохранились лишь частично, первый уцелел, но высокие окна топорщились осколками витражей, похожих на схваченные морозом цветочные лепестки. Дом просел — нижние окна оказались почти над самой землей, тут и там по стенам змеились трещины, проходя по всей высоте. Странно, но ланов на двадцать вокруг него не росли ни деревья, ни кусты, даже трава пробивалась редко. Несмотря на яркое солнце, здание выглядело мрачным и пугающим; даже лес за спиной казался более привлекательным.

— Что это? — прошептала девушка.

— А что ты знаешь о Заповедном лесе? — так же негромко отозвался Ломенар. — Откуда он взялся?

— Ну, я слышала сказки, — пожала плечами Эльдалин, и Ломенар залюбовался изяществом этого движения. — Вроде его очень давно создал злой маг, чтобы скрыться от кого-то.

— Не совсем так. По легенде, маг Гвендаль совершал немало злодеяний, а еще поклонялся демонам, поэтому никто не мог с ним справиться. Однажды чаша терпения людей все же переполнилась; тогда собрались сотня лучших магов того времени, и с ними немало воинов. Они преследовали Гвендаля, и он скрылся в своем доме. Несколько дней продолжалась осада, много людей погибло. Днем их убивала его злая магия, а ночью являлись демоны и пили их кровь. В конце концов стены не выдержали, и люди ворвались внутрь; маг не смог справиться со всей толпой, хоть и изрядно поредевшей, и его убили. Но перед этим он успел проклясть это место, и демоны за одну ночь вырастили лес. С тех пор сюда могут войти лишь те, кто бежит от кого-то или чего-то. Их преследователи или просто любопытные, решившие здесь погулять, далеко не уйдут — любые пути и тропы вскоре выведут их обратно. Даже река, протекавшая здесь прежде, изменила свое русло и теперь обходит лес стороной, чтобы нельзя было пройти лес насквозь, двигаясь вдоль нее.

— Вот уж точно сказки! — фыркнула Эльдалин. — Демонов не существует! Может, среди магов и встречаются злые люди, но такой власти у них быть не может.

— Мой учитель говорил, что все было иначе, — Ломенар улыбнулся ее горячности. — Гвендаль существовал на самом деле, но он был хорошим человеком, причем настолько, что Стихии помогали ему. Люди позавидовали его силе и приписали ее демонам, которых на самом-то деле и не существует, тут ты права. А когда его загнали в собственный дом, боги, хоть и хотели ему помочь, все же отказались проливать кровь людей. Тот и сам не хотел никого убивать, ему просто не оставили выбора, и все эти дни, сколько длилась осада, он держался один. Когда он погиб, Стихии создали этот лес в память о нем как знак уважения к своему другу. Но даже у них на это ушла не одна декана. Если бы они могли сотворить лес за ночь, они бы сделали это раньше, позволив магу ускользнуть от недругов. Руины, которые ты видишь, по всей вероятности, и есть то, что осталось от его дома. Мы в самом сердце Заповедного леса.

Несмотря на угрюмый вид, здание странным образом притягивало, и Ломенар медленно двинулся к нему. После всех дней, проведенных в чаще, на открытом пространстве он ощущал себя голым; мурашки пробегали по спине, словно от чьего-то недоброго взгляда.

— Я бы не стала туда заходить, — сказала Эльдалин за его спиной. — Это наверняка опасно.

— Мне самому тут неуютно, но жаль упускать такую возможность. Мало кто вообще бывал в Заповедном лесу, а этот дом за все время, что он стоит здесь, и вовсе видели единицы, и то если верить их словам. Мне не хочется уходить, не взглянув поближе. Да и кого бояться? Ни мертвых, ни живых тут нет; впрочем, я предпочел бы встречу с мертвецами. Живые очень любят причинять боль.

— Вижу, тебя не отговорить, — ее нарочито тяжелый вздох заставил его насмешливо хмыкнуть. — Тогда я с тобой. Одна я тут и подавно не останусь. Спокойно, Арелат! Жди нас.

Внутри пахло пылью и сухим камнем, но воздух был на удивление чистым — никаких признаков сырости, разложения или плесени. Дневного света, проникавшего сквозь уцелевшие оконные проемы и трещины в стенах, не хватало, чтобы все подробно разглядеть; Ломенар потянулся было за огнивом и факелом, но Эльдалин уже создала перед собой небольшой голубоватый огонек. Ломенар уже не впервые наблюдал, как она это делает, и все же…

— Меня так научишь? — небрежно спросил он.

Она удивленно повернулась; огонек тоже сдвинулся, по-прежнему держась у ее груди, и от этого все тени будто ожили: в тусклом голубом сиянии это выглядело пугающим, но и волшебным.

— Это же проще всего. Ты умеешь исцелять, но не можешь создать парящий огонек?

— Как-то ни к чему было.

— Покажу, когда выйдем, а пока поглядим, что тут интересного.

Интересного оказалось немного: камни, выпавшие из стен и потолка, — некоторые покрыты искусной резьбой или обрывками надписей на разных языках (Ломенар узнал амдарский и хаммарский), осколки оконных витражей, битая посуда — стеклянная и глиняная, редкий блеск потускневших изделий из золота и серебра… На второй этаж вела выщербленная лестница без перил, будто упиравшаяся прямо в небо. Верхние ступеньки слабо искрились в лучах солнца.

В конце лестницы их встретил свободно гуляющий между обломками ветер, наверняка частый гость на протяжении многих лет, — лишенные пыли плиты оказались разноцветными. Похоже, когда-то на отделку этой комнаты ушли все возможные виды камня: хаммарский жемчужный мрамор, крапчатый гранит из Бьёрлунда, кварцит из Сехавии, переливающийся на солнце всеми оттенками красного и коричневого, и даже умопомрачительно редкий гиорит — красивейший зеленый с лучистыми вкраплениями камень, которым в древности отделывали только избранные храмы и дворцы.

Они были в доме и в то же время под открытым небом; теперь Ломенар не чувствовал опасности. Эльдалин восторженно озиралась, широко улыбаясь.

— Вот бы можно было остаться тут, вдали от всех, восстановить дом, вырастить сад под окнами… — прошептала она.

Они стояли рядом у полуразрушенной стены; ее рука лежала на краю бывшего оконного проема, и Ломенар, ощутив прилив внезапной храбрости (хотя, скорее, безрассудства), протянул руку и сжал пальцы Эльдалин. Она повернулась и взглянула ему в глаза; руки не отнимала, но смотрела пристально, изучающе. Их разделял всего шаг, и Ломенар шагнул навстречу, склоняясь к ее лицу… и она не отшатнулась, а сама потянулась к нему. Поцелуй вышел легким, они почти невесомо соприкасались губами, нежно лаская друг друга; сначала девушка лишь повторяла его движения, но потом осмелела: вместе с ее дыханием в Ломенара словно струился ручеек света и тепла, и он бы не удивился, окажись это правдой — ведь не зря амдаров зовут Детьми Света…

Наконец Эльдалин отстранилась и отвела взгляд, прохладный ветер охладил их разгоряченные лица.

— Прости… — тихо сказал Ломенар. Хотел что-то добавить, но на ум приходило что-то банальное, вроде «ты так обворожительна, что я не удержался». Фрах его сожги, пусть он и не особо искушен в любовных делах, но все же как к девушке подойти, как посмотреть, улыбнуться, польстить, чтобы ей понравилось, — знает, а тут словно оцепенел. Так и не найдя выхода из положения, уставился в пол, на драгоценные плиты под ногами.

— С ума сойти… — радуясь возможности избавиться от неловкости, пробормотал он, присаживаясь и проводя кончиками пальцев по отполированному полу. — Как это все не разграбили?

— Что ты говоришь? — возмутилась Эльдалин. — Красть у мертвых — кощунство!

— Ну, те, кто напал на Гвендаля, вряд ли отличались высокой моралью! Думаю, все, что могли унести, унесли в тот же день, прочим не хватило духу даже подойти к дому.

Задумавшись, Ломенар продолжал безотчетно ощупывать гиоритовую плиту и потому вздрогнул, когда та подалась под пальцами и немного отъехала в сторону. Открылось углубление.

— Ничего себе! Смотри!

Эльдалин торопливо опустилась на колени рядом. В углублении лежал небольшой предмет, бережно завернутый в несколько слоев промасленной ткани. Лишенная воздействия ветра, дождя и солнца, ткань сохранила некоторую мягкость и легко развернулась. В руках Ломенара оказалось удивительно тонкой работы серебряное ожерелье: витая цепочка была выполнена в виде переплетенных стеблей плюща, а в центре в идеально круглой оправе сверкал большой бриллиант.

— Какая красота! — ахнула принцесса, потянувшись к ожерелью.

— Королевское украшение для дочери короля. Тебя дожидалось, не иначе, — Ломенар расправил драгоценность и разомкнул замочек. — Давай надену.

Эльдалин просияла было, но вдруг отшатнулась:

— Нет, я не могу!

— Что за ерунда? Думаю, хозяин был бы не против. Чего ты боишься?

— Ты забыл, что простым амдарам запрещено носить украшения с камнями? Я не имею на это права! Если я его надену, это значит… значит, что я выступаю против власти своего отца! — Эльдалин чуть не плакала.

— Слушай, ты уже и так нарушила кучу запретов: ослушалась короля, отказалась от жениха, сбежала из дома, а после этого еще и целовалась с парнем, которого знаешь пару дней! — Ломенар беззлобно усмехнулся, его изрядно позабавило смущение Эльдалин; та же ярко покраснела и отвернулась. — Что тебе уже терять? Если ты не собираешься возвращаться, эти запреты тебе уже не помешают!

Она не ответила, но после небольшой заминки перекинула волосы на грудь, чтобы ему было удобнее застегнуть ожерелье.

— Правильно ли мы поступаем? — тихо проговорила она.

— Правильно для кого? — ответил он вопросом на вопрос, поднимаясь и подавая ей руку. Она молча последовала за ним вниз, к выходу.

На пороге Ломенар вдохнул полной грудью — воздух вдруг показался необыкновенно вкусным. Заждавшийся Арелат приветствовал их негромким радостным ржанием.

— Ну что, пойдем? Надо выбираться отсюда. Обстановка, правда, изысканная, — пошутил он, — но нельзя вечно в лесу сидеть.

Они были уже неподалеку от Виарена, хотя теперь направлялись не к нему. Так решил Ломенар.

Пока они пробирались сквозь чащу, Эльдалин учила спутника создавать парящий огонек, а он подробно рассказывал ей о мире людей, о Виарене, как себя нужно вести, чтобы не привлекать внимания, поправлял ее, когда она сбивалась, пытаясь построить на языке людей сложные фразы. И все это время принцесса осознавала, что их пути, скорее всего, разойдутся, едва они покинут лес, и все вспоминала его поцелуй там, в заброшенном доме. Ей не стоило думать об этом — что общего у амдарской принцессы и беглого преступника? Мимолетные интрижки явно не для нее, а какое у них будущее? Да и вообще, не могла же она влюбиться в первого встречного! Однако мысли возвращались, и дело было вовсе не в самом поцелуе. Ей нравился Ломенар, нравилось смотреть на него, говорить с ним и просто быть рядом, она хотела его прикосновений и ничего не могла с этим поделать. Сам Ломенар вел себя подчеркнуто вежливо и сдержанно: можно было подумать, что та нечаянная близость ей приснилась, но время от времени Эльдалин замечала взгляды, которые тот бросал на нее украдкой, и в них легко читалась та же жажда, что испытывала она сама.

Они почти добрались до опушки, и, хотя Ломенар обещал, что еще немного проводит ее (подходить к столице близко он опасался), им оставалась последняя ночь в лесу — наедине, вдали от лишних глаз. И когда настало время ложиться и юноша пожелал ей доброго сна, амдари промолчала, ответив лишь взглядом, постаравшись вложить в него все, что чувствует, надеясь, что он сможет это прочесть, хоть и боялась этого.

Но вот Ломенар подался навстречу — и она позволила обхватить себя, прижалась к нему, открылась его ласкам, отбросив все сомнения и мысли, потому что не могла, не желала отпускать его, ни разу не испытав этого. От страха не осталось и следа, по телу пробегала сладостная дрожь. В самый разгар их близости она начала делиться с ним сверкающим потоком своей энергии, своих эмоций, как умеют только амдары, словно восторга уже от того, что он касается ее, сжимает в объятиях, овладевает ей, недоставало, чтобы ощутить полное блаженство. Увы, он, похоже, не мог ответить ей тем же — в этом его человеческая кровь оказалась сильнее амдарской. Ей, однако, было вполне достаточно наблюдать, как он захлебывается неведомыми ему ощущениями, содрогается, чувствуя тысячи крошечных иголочек, пронзающих его тело, как вспыхивают его темные глаза, наполняясь светом до самой глубины… То, сколько удовольствия она доставляет ему, невероятно ей нравилось, возбуждало сильнее его пальцев и губ и дарило безумное наслаждение.

И когда он наконец отпустил ее и они лежали в сладкой истоме, он погладил ее по щеке и сказал, что не позволит ей уйти, ведь в столице Арденны так опасно находиться одинокой девушке. Обещал, что они найдут место, где смогут навсегда остаться вдвоем.

Несмотря на эти слова, Эльдалин по-прежнему не думала, что у них что-то получится. Здесь их, беглецов без прошлого и будущего, объединяло многое, а там, во внешнем мире, у него осталась своя жизнь, и неизвестно, найдется ли в ней место случайной попутчице. Впрочем, сейчас все это не имело значения: они были вместе, и Эльдалин была счастлива. У нее перед глазами стояло преобразившееся во время их близости лицо Ломенара, и девушка втайне надеялась, что, может быть, теперь он избавится от преследующих его кошмаров и снова будет радоваться жизни. Она держала Ломенара за руку, чувствуя его тепло; и можно было ни о чем не говорить, просто идти вдоль зеленых лугов, где, утопая по колено в сочной траве, паслись стада коров и овец.

Они выбрали узкую и грязную дорогу в стороне от основного тракта, ведущего к Виарену, поэтому люди им почти не попадались, лишь несколько раз вдалеке Эльдалин замечала местных селян. В полдень путники пересекли небольшую реку, пополнив запасы воды, а вот вяленое мясо животных Заповедного леса подходило к концу, и вскоре нужно было где-то раздобыть еще еды.

Когда солнце коснулось верхушек деревьев, они вышли к маленькому поселению, и Ломенар постучался в дверь крайнего дома.

На пороге появился мужчина средних лет, всклокоченный и неряшливо одетый. Неприязненно оглядев их, он грубо поинтересовался, что им тут надо. Ломенар объяснил.

— Уж не взыщи, парень, но с виду вы как два оборванца, — хмуро заметил хозяин. — Хочешь чего-то купить — покажи деньги.

Юноша кинул ему несколько монет; тот, ловко поймав их, внимательно осмотрел, попробовал на зуб, потом задержал взгляд на лице гостя, словно решая, можно ли ему доверять… Наконец улыбнулся, показав кривые зубы, и предложил зайти.

Они оказались в довольно просторной, но заставленной мебелью и всяким хламом и оттого тесной комнате, служившей также и кухней.

— Гринна, эти вот хотят купить у нас еды! — крикнул он полной женщине, хлопочущей у печи. — Собери чего-нибудь, да и ужинать пора, — и добавил, обращаясь к гостям:

— Это жена моя. Меня Риганом звать.

— Садитесь, — приветливо сказала она, кивнув на дубовую лавку. — Откуда идете?

— Я Литон, а это моя жена Лина, — Ломенар вежливо улыбался, и Эльдалин восхитилась про себя его способностью лгать, не запинаясь и не меняясь в лице: сама она так не умела, хотя, судя по всему, учиться придется, и быстро. — Идем из порта на Эйслинде. Жизнь там совсем унылая стала, торговля на море еле-еле идет, ни работы, ни еды толком. Вот и решили в столицу податься, здесь-то, говорят, принц порядок навел.

— Уж и не знаю, к добру или к худу такой порядок, — вздохнула хозяйка, споро накрывая на стол. — Вы-то, поди, не слыхали, Риолен-то в город нелюдей пустил. Теперь гномы эти на каждом углу свой товар предлагают, мне подруга сказывала. Муж у нее портной, да не из худших, так говорит, такую одежду нелюди привозят — залюбуешься. Я уж не утерпела, съездила в город — и правда, хоть и нелюди, а толк в одежке и обувке знают. Сыну вот обновок купила, жениться ему уж пора, не дело в обносках ходить…

Поболтать Гринна явно любила, однако между разговорами на столе появились тарелки с дымящимся супом, жаркое, орехи, и хозяйка пригласила отужинать с ними.

Готовила Гринна вкусно, Эльдалин уже и отвыкла от домашней пищи. Тем временем хозяин принес из погреба три головки сыра, вяленое мясо, достал с полки четыре буханки хлеба. Ломенар придирчиво осмотрел припасы и, судя по всему, остался доволен, потому что не торгуясь доплатил Ригану, сколько тот хотел, попросив сложить купленное в мешок. За едой Гринна продолжала болтать, делясь нехитрыми подробностями жизни в деревне. Когда ужин закончился, Ломенар учтиво поблагодарил хозяев и взял Эльдалин за руку, собираясь на выход, как вдруг Риган сказал:

— Куда ж вы на ночь глядя-то? А вдруг ливень? Видали, какие тучи? Оставайтесь до утра, я за ночлег недорого возьму. И задаром бы приютил, да время нынче нелегкое.

Эльдалин он не нравился, его сердечность не казалась искренней — встретил-то он их отнюдь не приветливо. Однако небо за окном затянуло плотно, к тому же она устала спать снаружи. В лесу это было вполне терпимо, даже уютно; но на лугу, где им пришлось остановиться в предыдущую ночь, на виду, без защиты ставших такими привычными деревьев, она ощущала себя неспокойно. В конце концов, ей же не предлагают здесь жить, ей даже не придется общаться с хозяином дома, а его напускное дружелюбие — лишь желание заработать лишнюю монету. Подобрел-то он, лишь когда увидел деньги.

Ломенар, вероятно, думал так же. Поколебавшись, он взглянул на нее, она кивнула, и юноша согласился.

— Вот и замечательно! Тогда я пока вашу лошадку пристрою.

Эльдалин вскочила было, чтобы помочь ему с Арелатом, но тот замахал руками:

— Что ты, что ты, красавица, сиди спокойно. Неужто я с лошадью не полажу?

Спать их положили на деревянной лавке, они с трудом поместились там вдвоем, и хозяин извинился, что не может предложить чего-то получше. Впрочем, пока рядом был Ломенар, принцессу устраивало и это.

Ломенар разбудил свою спутницу на границе ночи и утра. Горизонт уже светлел, но солнце еще не показалось.

— Эли, вставай, — прошептал он. — Думаю, задерживаться тут не стоит.

— Что случилось? — Эльдалин резко вскинула голову, но, увидев, что все спокойно, снова опустила ее на подушку.

— Просто предчувствие, — Ломенар сполз с лавки и уже натягивал куртку. — Мне весь вечер что-то покоя не давало, а сейчас проснулся и сообразил. Как думаешь, для чего им вообще вторая лавка? Кто на ней спит? Не думаю, что гости у них часто бывают, а лишнюю мебель в столь тесной комнате держать просто так глупо. Да и хозяйка про сына неженатого говорила… Если он еще своим домом не живет, так должен тут быть, вряд ли у друзей заночевал, — он кинул ей плащ.

— Уже уходите? — раздался из угла голос хозяина.

— Да, нам давно пора. По правде, только из-за дождя тут и остановились. Спасибо за гостеприимство.

— Не в обиду будет сказано, что ж вы по-тихому, как воры, наладились? Добрым людям попрощаться следует по чести, уважить хозяев, — он произнес это не слишком уверенно, глядя на Ломенара так, будто боялся его, но не хотел подавать виду. Впрочем, тут же добавил:

— Если вы честные люди, уж не держите зла, а мешок свой покажите.

Маг остолбенел. Вором его назвали впервые в жизни. Хоть крестьянин и пытался быть вежливым, но он и так был ему неприятен, а уж подобные обвинения и вовсе приводили в ярость. Ломенар-ультунец, не задумываясь, схватился бы за оружие или по меньшей мере приложил бы обидчика хорошим ударом, а то и первым, что под руку попадет, но ему хотелось верить, что тот Ломенар остался в прошлом. Проглотив обиду, он лишь буркнул:

— У меня нет на тебя времени. К тому же тут и взять-то нечего, — и потащил Эльдалин к выходу.

— Я сейчас соседей кликну! — закричал Риган, выбегая за ними во двор.

Не обращая на него внимания, Ломенар направился к конюшне и тут услышал стук копыт.

— Седлай Арелата, — бросил он, оборачиваясь на звук. Хозяин дома смотрел туда же, про своих недавних гостей он словно забыл.

Из-за невысокого пригорка верхом на коренастой гнедой кобылке выехал молодой парень. Несмотря на небольшой рост, шла лошадь бодро. Позади него показались двое виаренских стражников, и за ними, судя по звуку копыт, ехали еще люди. Ломенар убедился, что его подозрения оправдались, жаль только, что он догадался обо всем слишком поздно. Сходство между появившимся парнем и Риганом было несомненным: ясно, что хозяин дома узнал Ломенара и отправил сына в город привести стражу. Не было времени гадать, откуда этот человек вообще о нем услышал и как сообразил, кто он.

Может, Ломенар и решил измениться, но старые привычки забыть сложно: едва заметив на прибывших знакомые плащи, он вскинул руки, пальцы нащупали нити еще до того, как он сам толком это осознал…

Яркая вспышка огня, возникнув прямо у его головы, опалила волосы.

— Не стоит, юноша, — произнес пожилой мужчина в мантии мага Светлого Совета, появившийся из-за пригорка. Рядом с ним ехал другой маг, помоложе.

Затем заговорил первый из стражников, представительный седоусый мужчина, командир, судя по поведению и выправке:

— Лоэн Эрслен, нам известно, кто ты, мы знаем о твоих преступлениях и представляем, на что ты способен. Будешь сопротивляться — умрешь. Так что просто отдай нам оружие, опусти руки и сдайся правосудию.

За спиной говорившего возникали все новые воины, их уже было больше десятка. Ломенар напряженно прикидывал свои возможности, но по всему выходило, что выхода у него почти нет. Маги были готовы обрушить на него мощь стихий, а четверо стражей уже натянули свои луки. Ломенар обернулся: испуганная Эльдалин стояла позади с оседланным Арелатом. Если бы кто-то угрожал ей, он бы рискнул потягаться в скорости и ловкости со всеми, чтобы задержать, позволить уйти… но девушка стражников не интересовала, и бросаться на них было самоубийством. Он кинул теру на землю и безвольно опустил руки.

— Свяжите его, — приказал командир. Эльдалин тихо вскрикнула.

— А деньги? — вдруг подал голос Риган. — Где моя награда?

Командир не глядя кинул ему маленький тугой мешочек. Двое стражников связали пленнику руки между собой так, чтобы он не мог ими шевельнуть, обездвижили даже пальцы.

— Эй! Риолен обещал по крайней мере в десять раз больше! — не унимался за спиной Риган, звеня полученными монетами.

— Вот у него и спрашивай! — рассмеялся кто-то из стражей. Командир и вовсе ухом не повел.

Уже привязанный к седлу Ломенар вскинулся и процедил сквозь зубы:

— Риолен! Сгори в пламени Фраха, проклятый принц!

С Эльдалин он прощаться не стал, не желая привлекать к девушке лишнее внимание.