Дорога на Рейншедоу (ЛП)

Глава 16

Следующие два дня Сэм обращался с Люси неумолимо дружелюбно. В разговорах уклонялся от личных тем, а если приходилось прикасаться к своей нечаянной пациентке, то вёл себя как можно более отчуждённо. Понимая его решение установить между ними безопасную дистанцию, Люси из всех сил старалась приспособиться к его поведению.

Сэм неприкрыто наслаждался работой на винограднике, собственноручно полол и с вообще превеликим терпением ухаживал за лозами, вкалывая, как каторжный. После его объяснений о процессе выращивания винограда Люси стала больше разбираться в искусстве подбора почвы и выборе нужного сорта винограда для выращивания на каждом конкретном – уникальном – участке земли. Существовала разница, объяснял Сэм, между восприятием виноградарства как чисто технического процесса и подлинным общением с землёй, истинной взаимоотдачей.

Живя рядом с Ноланами, Люси видела, что все трое братьев держатся одной любящей и дружной семьёй. У них установились определённые порядки, режим дня, и было очевидно, что благополучие Холли – главная забота её дядей. Хотя приёмным отцом девочки считался Марк, в сердце Холли оставалось место и для Сэма. Каждый день после уроков малышка безостановочно щебетала, рассказывая ему о занятиях и друзьях, о том, что случилось на перемене, перечисляла содержимое пакетов для завтраков своих школьных друзей, пытаясь убедить Сэма разрешить ей съесть хоть какой-нибудь фаст-фуд. Люси одновременно смешило и трогало то, с каким терпением Сэм выслушивает девчушку.

Из рассказов Холли о Сэме, Люси поняла, что он заразил их импровизированную семью тягой к приключениям. Малышка рассказала, что Сэм брал её с собой исследовать мелководье Фолс-Бея и плавать на каяке на западную оконечность острова, чтобы посмотреть на дельфинов-косаток. Именно Сэм придумал вытащить Холли и Марка строить крепость из плавника, вынесенного на берег Джексон-бич. Все трое взяли себе пиратские имена – Капитан Цинга, Беззубый Мак-Замарак и Пороховая Герти – и жарили хот-доги на костре.

Как-то после возвращения из школы Холли сидела вместе с Люси в гостиной у телевизора. Сэм отправился наверх разобрать мусор, оставшийся после ремонта чердака. Люси лежала на зелёном диване, подняв ногу, и они с Холли поедали овсяное печенье, запивая его яблочным соком.

– Это особенное стекло, – рассказывала Люси, держа в руке небольшой старинный рубиново-красный стакан для сока. – Такой цвет можно получить, только добавив к стеклу хлорид золота.

– А почему стенки такие бугристые? – спросила Холли, разглядывая свой стакан.

– Это называется техникой сапожного гвоздя, в честь гвоздей, которыми подбивали обувь. – Люси улыбнулась, видя живой интерес малышки. – А знаешь, как определить, что стакан сделан вручную? Просто поищи на донышке след от понтии[44], маленький шрам, оставшийся от стержня стекольщика. А если такого следа нет, то стакан сделала машина.

– Ты знаешь о стекле всё? – спросила Холли, и Люси рассмеялась.

– Достаточно, но постоянно узнаю что-то новое.

– А я могу посмотреть, как ты мастеришь что-то из стекла?

– Конечно. Когда я выздоровею, ты сможешь прийти ко мне в студию, и мы сделаем что-нибудь вместе. Небольшого ловца солнца, например.

– Да-да, я хочу сделать такой! – воскликнула Холли.

– Можем начать прямо сейчас, ведь сначала нужно нарисовать его. Есть у тебя карандаши и бумага?

Холли побежала к своему шкафчику, достала карандаши и бумагу и поспешила обратно к Люси.

– Я могу нарисовать всё, что захочу?

– Всё что угодно. Может быть, позже нам придется упростить проект, проверить, что все детали подходят по форме и размеру для резки… Но сейчас дай волю воображению.

Холли встала на коленки рядом с кофейным столиком и положила на него стопку бумаги. Бережно отодвинула в сторону аптечную банку-террариум с декоративным папоротником внутри, мхом и белыми миниатюрными орхидеями.

– Ты всегда хотела стать художником по стеклу? – спросила она, перебирая карандаши.

– С твоего возраста, когда мне было столько же лет, сколько сейчас тебе. – Люси, чтобы Холли могла лучше видеть, осторожно сняла у неё с головы розовую бейсболку и водрузила обратно, повернув козырьком назад. – А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

– Балериной или хозяйкой зоопарка.

Люси с удовлетворением смотрела на Холли, сосредоточившуюся на рисовании, на маленькие ручки, держащие карандаши. Как естественно для детей самовыражаться через искусство! Люси подумала, что могла бы устроить детскую художественную мастерскую в своей студии. Возможно ли как-то иначе удостоить чести своё мастерство, как не поделиться им с ребёнком? Для начала можно попробовать заняться с несколькими учениками и посмотреть, как пойдёт.

Замечтавшись, обдумывая эту мысль, Люси вертела в руках пустой рубиново-красный стакан, проводя большим пальцeм по выпуклому рисунку. Внезапно пальцам стало горячо, а стакан стал менять форму прямо в её руке. Испуганная, Люси пошевелилась, чтобы поставить стакан, но в следующую секунду он исчез, и маленькое живое существо вспорхнуло с её ладони и с громким жужжанием стрелой пронеслось по комнате.

Холли вскрикнула и запрыгнула на диван, отчего Люси поморщилась от боли.

– Что это?

Оглушённая, Люси обняла девочку.

– Все хорошо, милая, это просто… колибри.

Прежде ничего подобного не происходило в присутствии других людей. Как объяснить это Холли? Крошечная красная птичка билась в закрытое окно в попытках улететь прочь, ударяясь о стекло хрупким тельцем и крошечным клювиком.

Стиснув зубы, Люси наклонилась, чтобы схватиться за оконную раму и попытаться сдвинуть её вверх.

– Холли, ты можешь мне помочь?

Они вместе боролись с окном, но рама не двигалась. Колибри летала туда-сюда, вновь и вновь ударяясь о стекло.

Холли снова крикнула:

– Я приведу дядю Сэма!

– Подожди… Холли…

Но малышка исчезла в мгновение ока.

Раздавшийся с первого этажа крик заставил Сэма выпустить из рук мешок с мусором. Кричала Холли. Слух Сэма уже стал подготовленным, и теперь дядя всегда мог сразу же определить, что выражал крик племянницы: счастье, страх или злость. «Как будто я понимаю язык дельфинов», – однажды поделился он с Марком.

Этот крик прозвучал испуганно. Неужели что-то случилось с Люси? Сэм бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

– Дядя Сэм! – кричала Холли. Она встретила его у подножия лестницы, взволнованно качаясь на носках. – Помоги нам!

– Что случилось? Ты в порядке? Люси… – когда он заходил за племянницей в гостиную, мимо уха что-то прожужжало, что-то размером с шарик для гольфа. Сэм едва сдержал крепкое словцо. К счастью, он не выругался, потому что когда существо устремилось в угол потолка и врезалось в стену, Сэм увидел, что это колибри. Птичка негромко попискивала и бешено махала крылышками.

Люси сидела на диване, сражаясь с окном.

– Прекрати, – коротко сказал Сэм, в три шага преодолевая разделявшее их расстояние. – Тебе же больно будет.

– Она всё бьётся о стены и стекло, – задыхающимся голосом проговорила Люси. – А я не могу открыть это дурацкое…

– Влажность. Рама разбухла. – Сэм дернул раму вверх, открыв окно, чтобы колибри вылетела наружу.

Но крошечная птичка металась, резко бросаясь из стороны в сторону, и раз за разом колотилась о стену. Сэм задумался, как бы направить пичугу к окну, не повредив крылышко. При таких условиях птичка может умереть от усталости или напряжения.

– Дай мне свою шапочку, Холлс, – сказал он, снимая с головы девочки розовую бейсболку. Пока бедная колибри билась в углу комнаты, Сэм попытался осторожно поймать её кепкой и вскоре почувствовал, как птичка упала в неё.

Холли издала невнятный вскрик.

Сэм бережно взял колибри в ладонь и подошёл к открытому окну.

– Она умерла? – беспокойно спросила Холли, залезая на диван к Люси.

Сэм покачал головой.

– Просто отдыхает, – прошептал он.

Все трое смотрели, как Сэм вытягивает сложенные ковшиком руки за окно, и ждали. Постепенно птичка пришла в себя. Её сердечко размером не более семечка подсолнуха тихо и часто забилось. Пичужка вспорхнула с ладоней Сэма и улетела, исчезнув в винограднике.

– Как она попала в дом? – спросил Сэм, переводя взгляд с Люси на Холли. – Кто-то оставил дверь открытой? – Он с интересом заметил, что на лице Люси отразилось смущение.

– Нет! – восхищённо сказала Холли. – Это сделала Люси!

– Что она сделала? – спросил Сэм, обращая внимание, как побледнела Люси.

– Птичку! Из стакана для сока! – воскликнула Холли. – Он был у неё в руке и превратился в птичку. Да, Люси?

– Я… – Очевидно взволнованная, Люси подбирала слова, беззвучно открывая и закрывая рот. – Я не совсем поняла, что произошло, – наконец сумела произнести она.

– Птичка выпорхнула из твоей руки, – пришла ей на помощь Холли. – А твой стакан исчез. – Она подхватила свой стакан и вытянула руку вперёд: – Может быть, у тебя получится ещё раз.

Люси отпрянула:

– Спасибо, нет, я… Лучше держи стакан, Холли.

Она выглядела такой виноватой и так покраснела от беспокойства, что её вид лишь придал веса безумной мысли, пришедшей Сэму в голову.

– Я верю в волшебство, – однажды сказала ему Люси.

И теперь он знал, почему.

Не имело значения, что это противоречило здравому смыслу. Собственный опыт Сэма научил его, что правда не всегда кажется логичной.

Глядя на Люси, он пытался распутать клубок чувств и мыслей. Всю свою взрослую жизнь он держал свои чувства в идеальном порядке, совсем как некоторые хранят ножи в подставке, лезвиями внутрь. Но с Люси вести себя так было невозможно.

Он никогда никому не рассказывал о своей собственной способности. Ни разу не представлялось случая. Но так уж удивительно сложились события, что она стала основой для связи с другим человеком. С Люси.

– Неплохой трюк, – спокойно произнес он, и Люси побледнела и отвернулась.

– Но это не трюк! – запротестовала Холли. – Всё было на самом деле!

– Иногда, – сказал племяннице Сэм, – настоящее кажется волшебством, а волшебство – настоящим.

– Да, но…

– Холлс, сделай доброе дело, сходи на кухню и принеси Люси лекарство. И воды.

– Хорошо. – Холли спрыгнула с дивана, отчего Люси вздрогнула и поморщилась от боли. Напряжения вследствие всех этих событий оказалось для неё явно чересчур.

– Через минуту-другую я поменяю компрессы, – заверил её Сэм.

Люси кивнула, почти дрожа от боли и беспокойства.

– Спасибо.

Сэм присел рядом с диваном на корточки. Он не просил объяснений, а просто позволил тянуться долгой минуте. Молча взял руку Люси, перевернул ладонью вверх и гладил бледные пальцы, пока они не порозовели, как лепестки.

Краски схлынули с лица Люси, только алела, выделяясь, полоса, пробежавшая через скулы и переносицу.

– Что бы ни сказала Холли, – сумела выговорить она, – это не то…

– Я понимаю, – сказал Сэм.

– Да, но я не хочу, чтобы ты думал…

– Люси. Посмотри на меня. – Он подождал, пока она не поднимет глаза. – Я понимаю.

Она недоумённо покачала головой.

Желая прояснить ситуацию, но почти не веря тому, что делает, Сэм протянул свободную руку к стоящему на кофейном столике террариуму. Миниатюрные орхидеи, всегда цветущие, начали увядать и коричневеть. А когда ладонь Сэма задержалась над сосудом, цветы и папоротники устремились к ней, и к лепесткам вернулась кремовая белизна, а зелёные растения ожили.

Молчаливая и испуганная, Люси перевела взгляд с террариума на лицо Сэма. Он разглядел удивление в её глазах, блеск непролитых слёз, прокатившуюся по горлу судорогу. Она крепче сжала его пальцы.

– С тех пор, как мне исполнилось десять, – ответил Сэм на её немой вопрос. Он почувствовал себя обнажённым, и сердце в груди забилось тревожно. Только что он поделился чем-то сокровенным, чем-то очень важным, и его вдруг обуяло беспокойство, когда он понял, что не жалеет о содеянном. И Сэм не был уверен, что сможет сдержаться и не поделиться с Люси даже бóльшим, испытывая невыносимое желание стать ей ближе.

– А я – с семи, – прошептала Люси и на её губах робкой тенью мелькнула улыбка. – Какие-то осколки превратились в светлячков.

Он смотрел на неё, заворожённый:

– Ты можешь этим управлять?

Люси покачала головой.

– А вот и лекарство, – весело пропела Холли, возвращаясь в комнату. Она принесла бутылочку и большую пластмассовую чашку с водой.

– Спасибо, – пробормотала Люси. Приняв лекарство, она прочистила горло и осторожно начала: – Холли, я подумала, сможем ли мы сохранить это в тайне… То, как колибри оказалась в комнате…

– О, я уже знаю, что никому не надо рассказывать, – заверила её Холли. – Большинство людей не верят в магию. – Она разочарованно покачала головой, словно говоря: «Тем хуже для них».

– Почему колибри? – спросил Сэм.

Люси затруднилась ответить, словно сражаясь с новизной обсуждения того, что она никогда не осмеливалась облекать в слова.

– Не уверена. Нужно подумать, что бы она могла означать. – Немного помолчав, она предположила: – Потому что не стоит на месте, наверное. Всё время двигается.

– Береговые салиши[45] говорят, что колибри появляются, когда человек испытывает боль или горе.

– Почему?

Забрав у Люси бутылочку, Сэм закрыл крышку и ответил будничным голосом:

– Они говорят, её появление означает, что всё скоро наладится.

– Холли, ты пират от бизнеса, – сказал тем же вечером Сэм, протягивая стопку банкнот «монополии» хихикающей племяннице. – Я проиграл.

После ужина, состоявшего из лазаньи и салата, все четверо – Сэм, Люси, Марк и Холли – сели в гостиной поиграть в настольные игры. Атмосфера была лёгкой и непринуждённой, и все вели себя так, как если бы ничего необычного не случилось.

– Когда выпадает возможность, нужно всегда покупать железную дорогу, – заметила Холли.

– А теперь ты скажи, – Сэм осуждающим взглядом посмотрел на свернувшуюся в уголке дивана Люси, – я-то думал, что как банкир ты бы могла мне поспособствовать.

– Прости, – усмехнулась Люси. – Правила есть правила. Когда речь заходит о деньгах, цифры не лгут.

– Из чего вытекает, что ты совсем ничего не понимаешь в банковском деле, – заметил Сэм.

– Мы ещё не закончили, – запротестовала Холли, увидев, что Марк убирает фигурки и здания с игрового поля. – Я ещё не всех победила.

– Пора спать.

Холли тяжело вздохнула:

– Когда я вырасту, я никогда не буду ложиться спать.

– Как это ни странно, – возразил ей Сэм, – но когда ты вырастешь, ты будешь любить ложиться спать больше всего на свете.

– Мы уберём игру, – с улыбкой предложила Марку Люси. – А ты можешь отвести Холли наверх, если хочешь.

Малышка наклонилась вперёд, чтобы пощекотать Сэма ресничками, и они потерлись носами.

Когда Марк и Холли отправились наверх, Люси и Сэм рассортировали детали игры и разноцветную игровую валюту.

– Она такая милая, – сказала Люси.

– Нам повезло, – ответил Сэм. – Вик хорошо справилась.

– Как и вы с Марком. Видно, что Холли счастлива и о ней хорошо заботятся. – Люси перевязала пачку «денег» резинкой и протянула Сэму.

Сэм закрыл коробку и нарочито дружелюбно улыбнулся Люси:

– Хочешь вина?

– Пожалуй.

– Давай выпьем на улице. В небе клубничная луна.

– Клубничная луна? Почему она так называется?

– Полнолуние в июне. Время собирать спелую клубнику. Я думал, ты слышала это определение от отца.

– Я росла, слушая множество научных терминов, а не шуток. – Люси, улыбаясь, добавила: – Я так расстроилась, когда папа рассказал, что звёздная пыль – это космический мусор. А я-то воображала, будто это сверкает пыльца фей.

Через несколько минут Сэм перенес её на веранду и усадил в плетёное кресло, примостив ногу на оттоманку. Вручив Люси бокал вина, которое оставляло после себя ягодное послевкусие и отдавало лёгким ароматом дыма, Сэм сел на стул подле неё. Ночь была ясной. Отчётливо виднелись тёмные бесконечные пространства между звёздами.

– Мне нравится, – сказала Люси, поняв, что Сэм налил вино в старомодные баночки для джема. – Я помню, как пила из таких, когда приезжала к бабушке и дедушке.

– В свете недавних событий, – пояснил Сэм, – я решил не доверять тебе стеклянную посуду. – Он улыбнулся в ответ на её гримаску.

Отведя взгляд от его глаз, Люси заметила, что один из ремешков на шине расположен неровно. Она неловко потянулась, чтобы поправить его.

Не сказав ни слова, Сэм помог ей.

– Спасибо, – поблагодарила Люси. – Иногда я чересчур зацикливаюсь на порядке.

– Знаю. Тебе ещё нравится, когда шов на носке расположен ровно поперек пальцев. И не нравится есть руками.

Люси застенчиво посмотрела на него:

– Неужели настолько заметно, что у меня обсессивно-компульсивное расстройство?

– Не совсем.

– Но это так. Я Кевина с ума сводила.

– Я весьма терпим к ритуалистическому поведению, – сказал Сэм. – Это преимущество в эволюции. Например, привычка собак крутиться на месте, перед тем как лечь, идёт ещё от их предков, которые высматривали на земле змей и прочих опасных существ.

Люси рассмеялась:

– Я не вижу никакой пользы от своих привычек, они всех только раздражают.

– Если они помогли тебе избавиться от Кевина, – возразил Сэм, – то я бы сказал, что это чистой воды польза. – Он откинулся на спинку стула, созерцая Люси. – А он знает? – внезапно спросил он.

Понимая, о чём он спрашивает, Люси покачала головой:

– Никто не знает.

– Кроме меня и Холли.

– Я не собиралась это делать у неё на глазах, – извинилась Люси. – Прости меня.

– Всё нормально.

– Иногда, если я о чём-то сильно переживаю, а неподалёку находится стекло… – голос Люси утих, и она передёрнула плечами.

– Это вызывается эмоциями, – скорее констатировал факт, чем спросил, Сэм.

– Да. Я смотрела, как Холли разукрашивает рисунок, и думала, что было бы здорово основать художественную мастерскую для детей. Показывать им, как мастерить поделки из стекла. И эта идея вселила в меня невероятную… надежду. Счастье.

– Конечно. Когда ты чем-то страстно увлечён, нет ничего лучше, чем делиться тем, что тебя так увлекает.

С полудня что-то между ними изменилось. И этим добрым, безопасным чувством Люси хотела насладиться. Отдавшись на волю случая, она посмотрела на Сэма:

– А эмоции играют роль в том, что делаешь ты? Ну, в твоей способности.

– Это больше похоже на энергию. Едва различимую. И я теряю её, когда уезжаю с острова. Когда я жил в Калифорнии, то наполовину убедил себя, что мои способности – просто плод моего воображения. Но потом я вернулся сюда, и мой дар ко мне тоже вернулся, сильнее чем когда-либо.

– Как долго ты жил в Калифорнии?

– Два года. Работал помощником винодела.

– Один? Я имею в виду… ты с кем-нибудь встречался?

– Одно время гулял с дочерью хозяина виноградника. Она была красива, умна, и, так же как я, любила виноградарство. – Он ушёл в свои мысли, и в голосе зазвучала тихая задумчивость: – Ей хотелось заключить помолвку. Мысль о браке с нею была очень соблазнительной. Мне нравились её семья, виноградник… Всё могло бы произойти легко.

– И почему же ты не согласился?

– Я не хотел её использовать. И знал, что у наших отношений не было ни единого шанса сохраниться надолго.

– Откуда такая уверенность? Как можно узнать, если не попытаться?

– Я понял это в ту же секунду, как только мы с ней начали обсуждать возможный брак. Она была уверена, что если мы просто начнём, полетим в Лас-Вегас и распишемся, то всё будет хорошо. Но для меня это звучало так, будто кто-то бросает рулон бумажных полотенец и банку глазури в печь и говорит: «Знаешь, я думаю, есть неплохой шанс, что из этого получится шоколадный торт».

Люси не смогла сдержать смех.

– Но это просто значит, что она не твоя женщина. И не факт, что ты не можешь жениться на ком-то другом и жить счастливо.

– Поговорка про риск и шампанское меня никогда не вдохновляла.

– Потому что ты познал худшую сторону любви, пока рос.

– Ага.

– Но если следовать принципу вселенского равновесия, то где-то же должна быть и лучшая сторона любви.

Обдумывая это, Сэм поднял свою банку в беспечном тосте:

– За лучшую сторону любви, чем бы она ни была.

Когда они чокнулись и выпили, Люси подумалось, что в мире наверняка существует множество женщин, которые восприняли бы взгляды Сэма на брак как вызов и понадеялись бы изменить его мнение. Но она никогда не поведёт себя так глупо. Даже если она не согласна с убеждениями Сэма, она всё равно будет уважать его право иметь их.

Прошлый опыт научил её тому, что любимого мужчину всегда нужно принимать таким, какой он есть, зная, что пусть повлиять на некоторые его привычки или вкус в галстуках и возможно, изменить его истинную сущность не выйдет никогда. И если повезёт, то вам удастся встретить мужчину, который будет относиться к вам так же.

Именно это, подумала она, и есть лучшая сторона любви.