Дорога на Рейншедоу (ЛП)

Эпилог

Сердечко колибри, наверное, бьётся ненамного быстрее, чем билось сердце Люси, когда такси свернуло на Рейншедоу-роуд и направилось к Фолс-Бей.

За прошедший год Люси бесчисленное множество раз наведывалась из Нью-Йорка в Пятничную гавань, и Сэм навещал её не менее часто. Но эта поездка, в отличие от всех предыдущих, не должна была закончиться расставанием.

Люси вернулась на остров на два дня раньше, чем планировала. Целый год их с Сэмом разделяли тысячи километров, и она ни минутой дольше не хотела оставаться вдали от него.

Они освоили искусство поддерживать отношения на расстоянии. Научились жить по календарю, согласовывая расписания встреч и перелётов. Они обменивались фотографиями и пространными письмами по электронной почте и связывались по скайпу.

– Как ты думаешь, мы будем так же много болтать, когда окажемся вместе? – спросила однажды Люси.

– Нет. – В этом ответе Сэма явственно послышались распутные нотки.

Если возможно меняться вместе, живя по отдельности, думала Люси, именно это они и делали. И усилия, затраченные на то, чтобы поддерживать отношения на расстоянии, заставили её понять, что слишком многие воспринимают время, проведённое с любимыми, как данность. А им с Сэмом приходилось выкраивать каждую драгоценную минутку общения.

В Нью-Йорке, в Митчелловском центре искусств, Люси вместе с другими художниками работала над созданием концептуальных творений, применяя разнообразные техники: такие, например, как эмалевая роспись по стеклу – красками, полученными путём смешения стеклянной крошки с различными пигментами – или мозаика, складываемая из мелких осколков стекла и пёстрой мозаичной смеси. Конечно же, в основном она работала над витражами, используя природные мотивы и экспериментируя с различными цветовыми эффектами при разном освещении и преломлении. Авторитетный искусствовед написал про витражи Люси, что «свет, пронизывая, оживляет стеклянные картины, наполняя их волнующим цветом и ощутимой энергией». По итогам участия в программе «Приглашённый художник» Люси удостоилась внимания комиссии, занимавшейся витражами для общественных зданий и церквей, и, к собственному удивлению, получила предложение на создание театральных декораций и костюмов для труппы «Тихоокеанский Северо-Западный балет».

Между тем виноградник Сэма разрастался и процветал, и выдал две тонны урожая с акра по крайней мере на год раньше, чем ожидалось. Качество ягод, как гордый винодел сообщил Люси, обещало превзойти самые смелые надежды. На исходе лета в хозяйстве планировался первый разлив по бутылкам.

– Славное местечко, – заметил таксист, когда Рейншедоу-роуд вывела их к винограднику, пронизанному золотисто-оранжевыми лучами.

– Да, так и есть, – прошептала Люси, глазами впитывая дом цвета заката, с фронтонами и балюстрадами, позолоченными вечерней зарёй, и кусты роз и белые гортензии в кипени соцветий. И ряды лоз с тяжёлыми гроздьями. Воздух, врывавшийся в открытое окно автомобиля, нёс прохладу и свежесть океанского бриза, напоённого ароматами молодой и сильной виноградной лозы.

Конечно, она могла попросить Джастину или Цоэ забрать её из аэропорта, но, стремясь поскорее увидеть Сэма, не захотела ни с кем тратить время на разговоры.

Наверняка, думала она, посмеиваясь над собой, он не ожидает её досрочного возращения и вполне может оказаться в отлучке. Но на подъезде к дому Люси заметила знакомую фигуру Сэма, идущего от виноградника с бригадой рабочих. Улыбка растянула её губы, когда Сэм, увидев такси, прибавил ходу.

К моменту остановки машины Сэм уже был рядом и распахнул дверь. Прежде чем Люси успела сказать хоть слово, он выдернул её из такси. Вспотевший от работы на жаре, мужественный и разгорячённый, он накрыл её губы пожирающим поцелуем. За последние несколько недель Сэм нарастил ещё несколько фунтов мышц и до того загорел, что зелёно-голубые глаза сияли ярче, чем прежде.

– Ты приехала раньше, – пробормотал он, покрывая поцелуями её щёки и подбородок, и кончик носа.

– А ты не побрился, – захлебнулась смехом Люси и погладила колючую щеку.

– Я собирался привести себя в порядок для тебя, – сказал Сэм.

– Давай помогу тебе принять душ, – и, поднявшись на цыпочки, Люси прошептала в самое ухо: – Позабочусь о твоих труднодоступных местечках.

Сэму пришлось ненадолго отпустить её, чтобы заплатить таксисту. И потратить ещё несколько минут, чтобы попрощаться с ухмыляющимися рабочими и сообщить им, что не покажется до завтрашнего полудня.

Занеся в дом чемодан Люси, Сэм взял её за руку и повёл наверх.

– Ты приехала на два дня раньше по какой-то особой причине?

– Ну, мне удалось закончить дела и упаковаться немного быстрее, чем я планировала. А когда я позвонила в авиакомпанию, чтобы улететь другим рейсом, с меня даже не взяли денег за замену авиабилета, потому что я сослалась на чрезвычайную ситуацию.

– Что за чрезвычайная ситуация?

– Я сказала им, что мой парень обещал сделать мне предложение, как только я доберусь до Пятничной гавани.

– Это не чрезвычайная ситуация, – фыркнул Сэм.

– Чрезвычайной является ситуация, которая требует немедленных действий, – просветила его Люси.

Сэм задержался на лестничной площадке для очередного поцелуя.

– Так ты собираешься? – стояла на своём Люси.

– Сделать тебе предложение? – Она губами почувствовала его улыбку. – Не раньше, чем приму душ.

Люси проснулась на рассвете. Её голова лежала на твёрдом мужском плече, нос щекотали волосы на груди, в которую она уткнулась. Тёплые руки Сэма легонько поглаживали, заставляя поёживаться.

– Люси, – прошептал он, – не думаю, что смогу позволить тебе оставить меня снова. Тебе придётся взять меня с собой.

– Я не собираюсь уезжать, – тихо ответила она, скользнув ладонью на середину его груди. Обручальное кольцо сверкнуло в утреннем свете, разбросав по стене танцующие блики. – Я поняла, где мне следует быть.

Люси теснее приникла к Сэму, его сердце сильно и ровно билось под её рукой, и ей показалось, что они, как пара дальних звёзд, притянуты на общую орбиту силой, которая превыше удачи, или судьбы, или даже любви. Не существовало названия для чувства, соединившего их... но она была им переполнена.

Пока Люси лежала, погружённая в счастье, и размышляла о безымянных чудесах, стёкла в ближайшем окне потихоньку выбрались из деревянной рамы, изменили очертания и стали пронзительно синими.

И если бы какой-нибудь прохожий глянул в этот ранний час в сторону залива, то увидел бы стайку танцующих лазурных бабочек, воспаряющих в небо от белого старинного дома в конце Рейншедоу-роуд.