Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980

Валерий ОБОДЗИНСКИЙ

В. Ободзинский родился 24 января 1942 года в Одессе на знаменитой Малой Арнаутской улице. Это было время, когда фашисты уже оккупировали город и установили там свои порядки. Поэтому уже через полтора года после рождения мальчик едва не погиб. Его 5-летний дядя умудрился украсть у немецкого офицера колбасу и съесть ее в один присест. Немца это так взбесило, что он выхватил из кобуры свой «вальтер» и приказал воришке и его полуторагодовалому племяннику встать к стенке. На счастье, здесь же оказалась бабушка нашего героя. Она бросилась в ноги к немцу и буквально стала целовать ему сапоги. Это и спасло мальчишек от смерти. Еще несколько минут поиграв пистолетом, немец успокоился, прорычал привычное «швайн» и пошел прочь.

В 1949 году Ободзинский пошел в школу, однако гранит науки давался ему с трудом. Это и понятно: на голодный желудок никакие задачки и примеры в голову не шли. Поэтому вместе с дворовой шпаной юный Валера почти ежедневно ходил «на дело». Что же они делали? На знаменитом одесском пляже каждый день собирались толпы отдыхающих, которые были лакомым куском для малолетних воришек. Шайка ловко «чистила» карманы фланирующей публике, причем Валере отводилась роль «отвлекалы». Обладая прекрасным голосом, он пел популярные шлягеры тех лет, зрители, завороженные его талантом, «развешивали уши», и этим успешно пользовались юные воришки. Навар затем делили поровну.

Стоит отметить, что именно воровская среда приобщила Ободзинского к алкоголю. Впервые он сильно напился в 15 лет и с тех пор долго не мог отвыкнуть от этой пагубной привычки.

Окончив школу, Ободзинский одно время работал кочегаром на пароходе, но затем ушел в творчество: стал массовиком на «Адмирале Нахимове» (том самом, который затонет в 1986 юду). В начале 60-х Валерий отправился в Томск, где поступил в музыкальное училище по классу контрабаса, а затем устроился в местную филармонию. Тогда же впервые начал выступать с концертами как профессиональный певец.

В 1961 году в Красноярске он встретил свою первую жену — Нелю. Женившись на ней, он твердо пообещал, что бросит пить. И слово свое сдержал. На собственной свадьбе он не выпил ни грамма спиртного, даже шампанского не пригубил. В этом браке у него родились две девочки — Анжелика и Валерия.

В 1964 году судьбе было угодно занести Ободзинского с концертами в Норильск. На одном из тех концертов совершенно случайно оказался Павел Шахнарович, которому выступление певца очень понравилось. Узнав его имя, Шахнарович запомнил его и вскоре уехал в Москву. А через какое-то время из столицы Валерию пришло сразу два заманчивых предложения: его приглашали в свой состав оркестры Эдди Рознера и Олега Лундстрема. Ободзинский выбрал последний.

Работа в оркестре Лундстрема научила певца многому, но главное — она сделала его профессионалом. Кроме этого, она позволила ему завести массу новых знакомств в столичной музыкальной тусовке, хотя эти знакомства не всегда приносили ему пользу. Например, маститые композиторы наотрез отказывались работать с «безродным» певцом, поэтому в основном ему отдавали свои песни молодые композиторы. Первый успех пришел к Ободзинскому с песней «Луна на солнечном берегу».

В 1967 году, видимо, устав от слишком высокомерного отношения к себе со стороны композиторской мафии, Валерий принял предложение перейти в Донецкую филармонию. В том же году он отправился в двухмесячное гастрольное турне по маршруту Красноярск — Томск — Хабаровск — Владивосток и имел огромный успех у сибиряков. Тогда же его узнала вся страна. Молодой тогда композитор Давид Тухманов отдал ему две свои новые песни: «Эти глаза напротив» и «Восточную песню». Последнюю певец исполнил в новогоднем «Огоньке» и на следующее утро проснулся знаменитым.

Ободзинский ворвался на эстрадный Олимп стремительно, оуквально в считанные дни оставив за спиной признанных корифеев советской песни И. Кобзона, Э. Хиля, В. Мулермана, Ю. Гуляева. Наверное, единственным певцом, кто мог тогда составить конкуренцию Валерию, был Муслим Магомаев. Чем же привлекал слушателей Ободзинский? Во-первых, он был одним из немногих тогдашних певцов, кто совсем не исполнял пафосных, так называемых «гражданских» песен. Основной темой певца Ободзинского была любовная лирика. Во-вторых, у него был прекрасный голос, который соответствовал его имиджу «героя-любовника», хотя в реальной жизни он никогда не блистал выдающимися внешними данными. Он был небольшого роста (поэтому всегда носил обувь на высокой подошве), курносый. Но за голос ему прощали все. Вот что рассказывает о тогдашней популярности Ободзинского директор его ансамбля П. Шахнарович: «Приведу для сравнения такие цифры: в Запорожье у Магомаева — 7 дней, 8 концертов, на круг 89 % заполняемости зала. Мы работаем 10 дней, 14 концертов, 100 % аншлаг плюс еще процентов двадцать мы продаем входных. Вот что такое тогда был Ободзинский. Конечно, основная часть публики — молодежь и особенно девочки. Девочки — это был наш бич. Мы переезжаем из города в город — за нами человек десять девочек едут всегда. Бывало, по месяцу за нами ездили. В этом отношении он был большой специалист. Говорил:

— Слушай, я от этих девок устал уже. Но ведь жалко их. У них и денег на билеты нет. Ты уж их посади.

Жена, которая ездила на гастроли с ним, относилась ко всему спокойно — а что делать?»

Первая пластинка Ободзинского вышла в конце 60-х и мгновенно стала раритетом. Однако сам певец с этого почти ничего не поимел. Судите сами. Стоила она 2 рубля 60 копеек и ее тираж был 13 миллионов. Государство на ней заработало порядка 30 миллионов, но певцу с них досталось… 150 рублей.

В то же время параллельно с небывалым успехом, который певец с каждым днем приобретал у слушателей, нарастала и его критика официальными властями. Главной претензией к нашему герою было то, что он не такой, как все. Он не поет гражданских песен, его поведение на сцене более раскованно, чем того требует моральный кодекс строителя коммунизма. Когда в 1971 году концерт Ободзинского лично посетил министр культуры РСФСР Попов, его возмущению не было предела. «И это называется советский певец! — прилюдно возмущался министр. — Я такого «западничества» не потерплю!» И тут же было отдано распоряжение соответствующим инстанциям ни в коем случае не позволять Ободзинскому давать концерты в пределах РСФСР. Длился этот запрет около года, пока в дело не вмешался заведующий отделом культуры ЦК КПСС Шауро, который любил I ворчество Валерия. На концерте в Днепропетровске он поинтересовался, почему это певец не дает концертов в Москве. И тот ответил ему как на духу: министр запретил. Шауро пообещал лично разобраться с этим вопросом, и вскоре проблема была решена в положительную сторону: Ободзинский вновь стал «въездным» в Россию.

И все же недоброжелателей у певца было гораздо больше, чем друзей. Тот же начальник городского управления культуры Москвы, узнав, что в Театре эстрады намечается месячное выступление Ободзинского, позвонил директору театра и потребовал сократить концерты до недели. «Столько концертов у нас таже Райкин не дает! — гремел в трубке голос разгневанного чиновника. — А тут какой-то Ободзинский! У него же пошлый репертуар!»

Не менее негативно относилась к певцу и министр культуры СССР Е. Фурцева. Однажды она посетила апрелевский завод «Мелодия» и, проходя по цеху, спросила у рабочих:

— Что печатаем?

— Пластинку Ободзинского, — ответили ей.

Министр вошла в другой цех и вновь спросила:

— Что печатаем?

— Пластинку Ободзинского, — последовал ответ.

— У вас что, весь завод на одного Ободзинского работает? — спросила Фурцева у идущего рядом генерального директора «Мелодии».

— Что вы, Екатерина Алексеевна! На втором этаже мы печатаем классические произведения.

Каково же было удивление и гнев министра, когда и на втором этаже на ее стандартный вопрос «Что печатаем?» ей ответили: «Ободзинского». В итоге в тот же день Фурцева наложила запрет на выпуск этой пластинки.

Еще одним противником певца Ободзинского в те годы был председатель Гостелерадио С. Лапин. Он очень предвзято относился к лицам еврейской национальности и лично контролировал их появление на голубых экранах. Нашего героя он почему-то тоже считал евреем, хотя тот был наполовину украинец, наполовину — поляк. Поэтому когда в начале 70-х Лапин увидел в одной из передач нашего героя, он заявил:

— Градского уберите!

— Но это не Градский, это — Ободзинский! — попытались объяснить председателю.

— Тем более уберите! Хватит нам одного Кобзона!

В результате на сегодняшний день в фондах телевидения не осталось ни одной записи выступления Ободзинского, кроме той, что была записана на новогоднем «Огоньке» в 1967 году.

И все же, даже несмотря на такой жесткий прессинг со стороны официальных структур, слава певца Ободзинского гремела на весь Советский Союз. Буквально каждая его песня после первого исполнения становилась шлягером. Назову самые известные из них: «Эти глаза напротив» (Д. Тухманов — Т. Сашко), «Неотправленное письмо» (С. Мелик — О. Гаджикасимов), «Олеандр» (С. Влавианос — О. Гаджикасимов), «Листопад» (Д. Тухманов — В. Харитонов), «Белые крылья» (В. Шаинский — В. Харитонов) и др.

Официальная концертная ставка у него была 13 рублей 50 копеек плюс всякие надбавки. В итоге получалось около 40 рублей за концерт. А гастролировал наш герой в те годы очень интенсивно. Причем арифметика была такая: часть концертов оформлялась официально, а часть — на «фондах» местной филармонии («левые»). Поэтому в месяц у него набегало по 3–4 тысячи рублей. Баснословные деньги по тем временам. Видимо, этому в основном и завидовали те чиновники от искусства, которые, протирая штаны в высоких кабинетах, таких денег никогда не зарабатывали. Поэтому звания заслуженного артиста РСФСР он так и не дождался, пришлось довольствоваться заслуженным артистом Марийской ССР.

В 1974 году на экраны страны вышел американский фильм «Золото Маккенны», в первоначальном варианте которого звучала песня Куинси Джонса в исполнении Хосе Филисиано. Однако эту песню решили переозвучить и доверили это дело Ободзинскому. Так в его репертуаре появился еще один шлягер — «Старый гриф стервятник» (слова Л. Дербенева). Когда сегодня я вновь и вновь слушаю на магнитофоне эту песню, я вспоминаю, с каким трудом нам, московским мальчишкам, приходилось добывать слова этой песни. Ведь о пластинке с ее записью тогда и думать было невозможно. Переносного магнитофона у нас не было, поэтому мы вооружались карандашами, садились поближе к экрану (там светлее) и в процессе ее исполнения лихорадочно записывали слова на бумагу. А потом разучивали.

По словам людей, близко общавшихся с певцом, он был необычайно музыкален. И это при том, что он никогда и нигде не учился музыке. Он даже ноты узнал только в процессе работы, та и то они не очень-то ему были нужны. Он все делал по слуху. Но его словам: «Кобзон, Лещенко — певцы с вокальной школой. С поставленным голосом. А я пою открытым голосом. Это совсем другое. Это только потом я научился чуть-чуть прикрывать (вук.

Все западные певцы поют открытым голосом. Они поют душой, и я тоже пел душой. Они правдивые. Я не хочу ругать наших, но они… Я считаю, что у нас не было эстрады, а как бы второй сорт оперы.._;»

Закат в карьере Ободзинского начался в середине 70-х. Причем приблизил его сам певец. В новогоднюю ночь 1976 года он внезапно заявил своим родным и друзьям:

— Я сейчас выпью!

Жена бросилась его отговаривать, то же попытались сделать и друзья, но Валерий был неумолим. Видимо, в нем что-то сломалось. В ту ночь он напился, хотя до этого в течение 15 лет (!) был в «завязке». С этого дня начался кошмар.

Ободзинский пил по-черному, и из-за этого большинство его концертов приходилось отменять. Бывало, концерт объявляли пять (!) раз, пять раз люди покупали билеты, и каждый раз он отменялся из-за «плохого самочувствия» артиста. Дело дошло до юго, что во время гастролей в Омске его пришлось положить в психушку, причем под чужой фамилией. На концерты его привозила медсестра, она же увозила его ночевать в больницу. Кроме нее за певцом следили еще несколько человек, так как он все время порывался выпить. Однажды не уследили, он выпил и пьяным вышел на сцену.

Между тем с каждым днем болезнь усугублялась. Певец стал нее чаще заговариваться, нести всякую ахинею. Например, объявлял себя святым или Господом Богом. Иногда посреди гастролей бросал свой коллектив и уезжал из города. Выносить пьяные выходки певца становилось все труднее, и от него стали уходить те, с кем он работал на протяжении многих лет. В конце концов от него ушла и жена.

В 1983 году Ободзинский осилил всего лишь один концерт в Москве. К тому времени он уже не только пил, но и подсел на наркотики (на «колеса»), В 1986 году он со сцены ушел. Больше о нем никто ничего не слышал. В народе тогда упорно ходили слухи, что он или уехал за границу, или умер.

Между тем Ободзинский никуда не уезжал, а жил в Москве. Если точнее, существовал. Квартиры у него к тому времени уже не было, поэтому он жил во времянке на галстучной фабрике, где работал сторожем. Пил почти каждый день. И вот в июле 1991 года судьбе угодно было послать ему чудо в лице Анны Есениной.

Эта женщина еще в начале 70-х выбрала Ободзинского себе в кумиры и не пропускала ни одного его концерта. Однако близко подойти не решалась, так как знала — у него семья, дети. Затем он пропал. И вот в начале 90-х она внезапно нашла его на галстучной фабрике. А. Есенина вспоминает: «Я была в шоке. Если бы встретила его на улице — не узнала бы. Ему там нравилось — его никто не трогал. Потом он переехал ко мне. Я его уговаривала петь, мне так хотелось, чтобы он вышел на сцену. Но он не хотел. Почему он прекратил петь? Теперь можно только строить предположения. Мне он этого не объяснил, все повторял: я тебе потом скажу. Но это «потом» так и не наступило. Я чувствовала, что он устал. С одной стороны, безумная популярность, любовь со стороны народа, бесконечные гастроли, переполненные залы, конная милиция на московских концертах, а с другой — унижение перед начальством, выпрашивание эфира на ТВ».

Жили они в маленькой квартирке Анны на окраине города, и Валерия это вполне устраивало. Он хотел, чтобы его никто не беспокоил. Но к Анне иногда заходили ее знакомые из богемной тусовки, и это сильно раздражало Ободзинского. На этой почве они иногда сильно скандалили. Ругались они и по иным поводам. Например, из-за того, что он обожал вкусно поесть и меры в этом не знал. А у него был сахарный диабет и требовалось соблюдать диету.

Когда в стране начался бум по ретро, кое-кто вспомнил и про Ободзинского. Вышло несколько аудиокассет с его старыми песнями. В 1992 году, благодаря стараниям Анны, певец вновь пришел в студию: он записал аудиокассету песен Вертинского. Но публичных выступлений он избегал. Даже когда ему предложили за 500 долларов спеть всего две песни, он отказался. Так продолжалось еще два года, пока Анне не удалось сломить его сопротивление. Буквально день и ночь она умоляла его отбросить свои страхи и амбиции и выйти на сцену. И он сдался. И сентябре 1994 года в концертном зале «Россия» состоялось первое (после 7-летнего перерыва) выступление Ободзинского. В зале был аншлаг. Когда певец спел первую песню, зал взорвался аплодисментами. Никто не мог поверить в то, что человек, прошедший через пьянство, наркотики, сумел сохранить в чистоте свой голос.

В последние годы своей жизни Ободзинский возобновил гастрольную деятельность и дал несколько концертов в разных городах России. Однако не все гладко было на этом пути. Некто Виноградов решил нажиться на славе певца и предложил ему (а также еще одной бывшей звезде эстрады Галине Ненашевой и актеру Аристарху Ливанову) создать творческую группу с целью гастрольной деятельности. Артисты согласились (хотя А. Есенина была категорически против этого) и доверились Виноградову. В результате, дав всего лишь несколько концертов, группа оказалась не у дел, так как желающих иметь дело с Виноградовым находилось все меньше и меньше. И тогда он задумал создать новую структуру — АОЗТ «Малахит», а в число учредителей включил уже знакомых нам артистов. Для чего он это сделал? Все объяснялось просто: при одном упоминании имен знаменитостей чиновники были согласны идти на любые уступки. В результате Виноградов сумел провернуть какие-то темные дела с редкими металлами, но был разоблачен и 21 ноября 1994 года арестован. А. Есенина рассказывает: «Виноградов не понравился мне сразу. Я не хотела иметь никаких дел с этим человеком. Но от него невозможно было отвязаться. А Ободзинский, Ненашева — они же артисты, они в облаках витают и не понимают людей. Я соглашалась на участие Валерия в творческом центре лишь для того, чтобы Виноградов отвязался от Валеры».

В. Ободзинский умер 26 апреля 1997 года в Москве. По слонам А. Есениной, накануне он вдруг впервые признался ей в любви. Видимо, уже что-то чувствовал. Во время отпевания в храме священник сказал:

— Умереть так, как он, мечтает каждый священнослужитель — он умер под Пасху. А это значит, что с него сняты все грехи.

Панихида состоялась в ЦДРИ, причем дирекция Дома предоставила помещение бесплатно. Москонцерт выделил на похороны 5 миллионов рублей. Проститься с Ободзинским пришло около трехсот человек, в том числе и коллеги покойного — певцы. Среди них: И. Кобзон, Л. Лещенко, А. Асадулин… Похоронили певца на Кунцевском кладбище.

Из интервью В. Ободзинского за 1993 год: «У меня нет друзей. Я в них не верю. Я не люблю ЦДРИ и знаю по опыту, что, когда человеку плохо, никто ему не приходит на помощь. Я не верю в дружбу. Человек говорит за глаза, что вы мерзавец, потом вы входите в комнату, и он с вамк целуется. Позвольте мне не верить в такую дружбу…

Люди приходили ко мне и говорили: «Валерий Владимирович, я женился, любил под вашу песню, но у нас не сложилась жизнь… И сейчас я слушаю эту песню, она для меня как сладкий мед…»

Наталья ВАРЛЕЙ

Н. Варлей родилась 22 июня 1947 года в румынском городе Констанца. Как гласит семейное предание, Варлей — фамилия валлийская. Предки нашей героини попали в Россию из Англии. Это случилось в XIX веке: некий музыкант приехал к нам с туманного Альбиона и привез с собой конюшню, в которой были два жокея — братья Варлей. Затем они женились на русских девушках и окончательно обрусели.

Детство Варлей прошло в холодном Мурманске (ее отец был капитаном дальнего плавания). С малых лет Наташа была чрезвычайно одаренной: в четырехлетнем возрасте начала писать стихи, затем училась в музыкальной школе, рисовала. Когда выучилась читать, стала запоем проглатывать одну книгу за другой. Но в то же время она была очень болезненным ребенком: у нее обнаружили ревмокардит сердца и запретили заниматься в школе физкультурой.

В конце 50-х годов семья Варлей поселилась в Москве. В один из дней мама повела Наташу в цирк. Они пришли раньше положенного времени, а тут внезапно начался сильный дождь. Мама с Наташей спрятались в кассе, и первое, что девочка там увидела, было объявление о наборе детей 11–13 лет в детскую цирковую студию. Буквально на следующий день, тайком от родителей, девочка отправилась по указанному адресу. Как это ни странно, но, обмерив Наташу вдоль и поперек, проверив ее гибкость и растянутость, педагоги студии сочли возможным принять ее к себе. Рассказывает сама Н. Варлей:

«Нас, студийцев, часто занимали на представлениях в прологах. Помню, когда был хрущевский обмен денег в 1961 году, сочинили для нас танец под названием «Копейка рубль бережет». Мы с фанерными огромными копейками по бокам выбегали на арену и радостно выкрикивали: «Копейка!», а последняя десятая «копейка» кричала: «Гривенник!» И вот в очередной раз, выбегая в победном марше несокрушимой копейки, я застряла между фителями. «Копейки» рассчитались без меня, и гривенник помучился из девяти копеек. Все очень смеялись. Кстати, на представлениях я встречалась с Юрием Никулиным».

В 1965 году Варлей окончила Училище циркового и эстрадного искусства и пришла в труппу Московского цирка на Цветном бульваре. Работала эквилибристкой. Одно время выступала 15 одном номере со знаменитым клоуном Леонидом Енгибаровым: танцевала на трапеции с кастаньетами, сидя на стульчике, играла на концертино. И именно благодаря Енгибарову Наташа попала в кино. Произошло это при следующих обстоятельствах.

Енгибаров уже несколько лет снимался в фильмах и имел множество друзей в киношной среде. Одним из его приятелей был режиссер с Одесской киностудии Георгий Юнгвальд-Хилькевич. В один из дней 1966 года он пришел на очередное представление в цирк на Цветном бульваре и увидел там Наташу. Она ему настолько понравилась, что он тут же предложил ей сняться в его новом фильме «Формула радуги». И Варлей согласилась. Ей досталась маленькая роль медсестры.

К сожалению, картину на экран тогда так и не выпустили, найдя в ней какую-то крамолу. Однако, несмотря на эту неудачу, с ьемки в этом фильме сослужили Варлей хорошую службу: именно там на нее обратила внимание ассйстентка Леонида Гайки! который в те дни готовился к съемкам фильма «Кавказская и ленница». Варлей пригласили на пробы.

На роль студентки-комсомолки Нины в фильме претендовало без малого около пяти сотен актрис, среди которых были такие звезды советского Кино, как Наталья Фатеева, сестры Вертинские, Наталья Кустинская, Валентина Малявина, Вика Фетрова и др. Однако Гайдай, после долгих раздумий, решил остановиться на никому тогда не известной цирковой артистке, 19-летней Наталье Варлей. И, как оказалось, не ошибся.

Н. Варлей вспоминает: «Я с собой на съемки все время возила 290 килограммов цирковой аппаратуры в надежде на то, что где-нибудь в перерыве от работы буду репетировать. Мне очень не хотелось расставаться с цирком даже на короткое время. Но не удалось. Хотя в картине хватало трюков. В кадре, где я выпрыгиваю из окна дачи Саахова, я прыгаю со съемочного крана, с большой высоты — висела на тонкой веревке. Раскачивалась. Меня легко могло шарахнуть и о кран, и о стену…

Потом у меня была ситуация, когда отказали тормоза, — когда я еду в машине и троица преграждает мне дорогу. Я должна была резко затормозить машину у определенной линии перед кинокамерой. Репетируем — все получается. Начинаем снимать — в последний момент тормоза отказывают, и я чудом не сбила оператора, не грохнулась сама…

Или эпизод с купанием. У Гайдая была задумка, что Нина, прежде чем прыгнуть за Шуриком в воду, сначала скачет на коне, потом на ослике. Но после того, как я на глазах у съемочной группы свалилась с коня… И Гайдай решил: хватит рисковать. Вода тем более была ледяная, легко простудиться. Сначала хотели снять каскадера — ну, это уже ни в какие ворота не шло, на такую подмену я не могла согласиться. Тогда нашли девушку, похожую на меня по фигуре, она сказала, что она мастер спорта по плаванию. Она прыгнула и… стала тонуть — не умела плавать, оказывается, но очень хотелось сняться. И в конце концов мне разрешили самой прыгать со скалы. Между прочим, мне больше запомнилось не само купание, а как мы с Сашей Демьяненко сидим после купания и дрожим. Дрожим по-настоящему. Дело в том, что мы должны выглядеть на экране мокрыми. Но день был жаркий, и влага с нас мигом испарялась. Поэтому нас водой из речки поливали, а в ней градусов семь. После этой экзекуции мне налили спирта и заставили выпить, чтобы не заболела. Как добралась до турбазы, где мы жили, не помню…

Что касается моих отношений с троицей… Они мне очень помогали, но и сильно хулиганили. Я была молоденькая, застенчивая. Когда они меня в кадре несли в мешке, то так щипали и щекотали, что я от смеха просто плакала… в мешке. Мы долго с режиссером репетировали сцену, где я хохочу над Шуриком, который залез в спальный мешок не с той стороны. На репетиции я хохочу, начинают снимать — меня «перемыкает». И тогда Гайдай договорился с Моргуновым. Они встали за камерой и одновременно с командой «Мотор!» подняли майки и почесали животы. При виде огромного живота Моргунова и впалого Гайдая у меня началась истерика…»

Премьера «Кавказской пленницы» состоялась в Москве 1 апреля 1967 года. Успех картины был оглушительным. До конца года ее посмотрели 76,54 млн. зрителей, что позволило фильму уверенно занять первое место в прокате. К Варлей пришла всесоюзная слава. С этого момента ей буквально не давали прохода возбужденные почитатели ее таланта. Когда она с цирком приехала на гастроли в Горький, возле здания, где проходили представления, собралась внушительная толпа, которая желала получить автограф у молодой звезды. Эта толпа стояла у цирка три дня, с каждым днем увеличиваясь в размерах. В конце концов машу героиню пришлось срочно выводить из цирка через черный ход и уводить подальше от этого места.

В другом городе актрису поселили на втором этаже гостиницы, и каждый вечер к ней на балкон забирались поклонники, которые настойчиво предлагали ей руку и сердце. А однажды случилось и вовсе невероятное. К ней пришел незнакомый мужчина и потребовал с нее… денег. Как оказалось, утром того дня к нему в магазине подошла девушка и, представившись актрисой Варлей, попросила у него взаймы денег. «Мне не хватает на сапоги, которые я для себя здесь присмотрела. Вы не волнуйтесь, я живу в гостинице недалеко отсюда и вечером вы можете зайти ко мне за долгом». Говорила она это с таким искренним выражением лица, что мужчина не смог ей отказать. И вот теперь мужчина требовал этих денег от настоящей Варлей. «Но я ведь не похожа на ту девушку», — пыталась вразумить своего посетителя паша героиня. «Но вы и на Варлей не очень-то похожи, — произнес неожиданно незнакомец. — У вас и волосы другие, чем у Мины в фильме». Актрисе потребовалось еще несколько минут, чтобы доказать мужчине, что она — настоящая Варлей, а девушка из магазина — аферистка.

Стоит отметить, что, несмотря на такой огромный успех фильма «Кавказская пленница», сама Варлей получила за него премию сначала в 200 рублей, плюс еще 100, когда успех повторился.

Между тем в конце октября того же, 1967, года состоялась еще одна премьера фильма, в котором Варлей сыграла главную роль. Речь идет о картине К. Ершова и Г. Кропачева «Вий». Можно смело сказать, что это был первый фильм ужасов в нашем отечественном кино: в прокате он занял 13-е место, собрав 32,6 млн. зрителей. Варлей сыграла в нем роль Панночки.

Актриса вспоминает: «На съемках этой картины мне не раз бывало страшно. Например, когда я выпала из гроба. Гроб был привязан на длинной веревке к стреле крана и на большой скорости несся по кругу. В какой-то момент я потеряла равновесие и свалилась, летела вниз головой. Даже сгруппироваться не успела. Леня Куравлев меня поймал. Проявил, можно сказать, чудеса циркового партнерства. Со мной ничего не произошло, а по стране пошел слух, что я погибла…

Вообще, только много позднее я осознала, какой был страшный грех сниматься в картине «Вий».

Когда «Вий» вышел на экраны страны, Наталья Варлей уже не выступала в цирке: летом она успешно сдала экзамены и стала студенткой Театрального училища имени Щукина (на этом же курсе, которым руководил Ю. Катин-Ярцев, учились Н. Гундарева, Ю. Богатырев, К. Райкин и другие актеры, ставшие затем звездами). Параллельно с учебой продолжала сниматься в кино. Она тогда снялась в фильмах: «Золото» (1970), «Бег», «Двенадцать стульев», «Семь невест ефрейтора Збруева» (все — 1971), «Черные сухари» (1972) и др.

В конце 60-х Н. Варлей вышла замуж за своего однокурсника — Владимира Тихонова (он был сыном Н. Мордюковой и В. Тихонова). Вот как она описывает историю своего замужества: «Володя влюбился в меня, когда увидел «Кавказскую пленницу». Он был молодым, сильным, крепким. У нас были общие дипломные спектакли, я играла Снегурочку, он — Мезгиря. Он был очень способный человек, с прекрасными внешними данными, добрый по сути. Володя четыре года ночевал на чердаке, чтобы увидеть, как я прохожу мимо. Но когда мы поженились, он стал ревновать меня к каждому фонарному столбу. Находились люди, которые говорили ему: «Я с ней был». И мы выясняли отношения через день!»

Окончив училище в 1971 году, Варлей поступила в труппу Театра имени Станиславского. Ее первой большой ролью была Роз-Мари Фей в спектакле Н. Погодина «Альберт Эйнштейн». Затем она получила еще две главные роли, однако сыграть их ей им да не удалось по вполне прозаической причине: она забеременела. Вскоре на свет появился сын, которого назвали Василием. Однако к тому времени молодая семья уже распадалась: Владимир Тихонов стал все чаще злоупотреблять алкоголем, в доме на этой почве постоянно происходили скандалы. И Варлей припала решение развестись.

Отмечу, что где-то на последнем курсе «Щуки» в судьбе Варлей появился человек, который вполне мог бы обеспечить ей пезбедное будущее далеко за пределами родины. Однако они расстались.

Вспоминает Н. Варлей: «К нам в училище приехали из Бельгии студенты театральных вузов. Возглавлял эту компанию Люсьен Хармегинс, сын министра обороны Бельгии. Мы все подружились. Потом, когда они вернулись домой, я стала получать от Люсьена письма. Приглашал погостить в Бельгию, звал на его виллу в Ниццу. А чтобы мне в голову не приходило ничего дурного, предлагал взять с собой подружку. В общем, влюбился и очень хотел на мне жениться. Но у меня тогда были совершенно другие планы. Если бы он появился в моей жизни раньше, чем Володя, возможно, все сложилось бы по-другому».

Стоит сказать, что судьба В. Тихонова в дальнейшем сложилась печально. Весьма удачно начав свою карьеру в кино в началe 70-х (он снялся в фильмах «О любви», 1970, «Русское поле», 1972 и др.), он так и не сумел побороть в себе пагубную страсть к алкоголю, а затем и к наркотикам. В середине 70-х он вновь женился, у него родился ребенок, но и это не остановило его от падения в пропасть. В 1990 году он скончался в возрасте 42 лет.

Однако вернемся на несколько лет назад. Уже через месяц после рождения ребенка Варлей вернулась на театральную сцепу. Было очень тяжело, так как приходилось разрываться между юмом и театром. Когда Василию исполнилось три года, она стала возить его с собой на гастроли постране. Почему ребенка нельзя было оставить на попечение родителей? Дело в том, что родители актрисы в тот период серьезно заболели, а родители со стороны отца ребенка — В. Тихонов и Н. Мордюкова — были заняты своими проблемами (у Тихонова за год до Васи родилась дочка Аня).

По словам Н. Варлей: «Вася рос у меня очень самостоятельным, бывало, один оставался в гостиничном номере. Я знала, что Вася никогда не сделает того, чего нельзя делать. Не откроет балконную дверь, не разожжет костер в комнате».

Отмечу, что возвращение Варлей в театр было трудным. Вот что она вспоминает: «Первая роль была вводом в спектакль за две репетиции. Я немножко вышла из формы, жутко комплексовала. В зале сидели мои родители, текста было много. И в первой эмоциональной сцене я вдруг почувствовала, что меня «перемкнуло» от волнения и я не могу вспомнить ни одного слова! Меня прошиб холодный пот. В цирке, когда душило волнение, — а я ведь безумная трусиха, боюсь высоты, — в проходах стояли мои коллеги, которые поддерживали меня внутренне, и я успокаивалась. А здесь я повернулась к кулисам и увидела глаза актеров, которые радовались моему провалу. Все они отлично знали текст. Я посмотрела в другую кулису — то же самое. Во взгляде моего партнера читалось ехидное: «Ну что, звездулька?» Все это длилось минуту. Я посмотрела ему в глаза: «Боря, я текст забыла…» Он подсказал одно слово, я за это слово зацепилась и от злости вспомнила все. Я поняла, что в театре никто тебя поддерживать не будет, как в цирке. Хотя и там тоже от зависти резали тросы, люди гибли… Но это редкость, по большому счету в цирке есть чувство локтя…»

За время работы Варлей в этом театре сменилось четыре главных режиссера, и ее положение в нем было то стабильным, то шатким. Завистники не переводились. Однажды Варлей приехала из-за рубежа и привезла оттуда красивую кофточку. В первый же день одела ее в театр, но когда после спектакля вернулась в гримерную, увидела, что на кофте кем-то из коллег прожжена огромная дырка.

В другом случае она должна была играть роль Натали в «Былом и думах». Режиссер Сандро Товстоногов пообещал, что спектакль будет идти в одном составе и если кто-то из актеров заболеет, спектакль отменят. Однако надо же было такому случиться, что незадолго перед премьерой Варлей угодила в больницу. И тут же вокруг этой роли разгорелись интриги, и в конце концов ее получила другая актриса. Про свое обещание режиссер уже не вспоминал.

В те годы Варлей снялась в добром десятке самых разных фильмов, однако большая часть этих картин не вышла за рамки средних. Наиболее удачными среди них были фильмы: «Большой аттракцион» (1975), «Мой папа — идеалист» (1981), «Не хочу быть взрослым» (1983). Последняя картина была отмечена Государственной премией РСФСР имени Н. К. Крупской.

Несмотря на то, что достойных фильмов с ее участием выходило на экраны не так уж и много, зритель продолжал любить ну актрису, ласково именуемую Ниной. Причем порой эта любовь проявлялась в самых неожиданных местах и обстоятельствах. Рассказывает Н. Варлей: «Летела я в Кисловодск на съемки. И аэропорту меня почему-то никто не встретил. Подхожу к первому же милиционеру — помогите добраться до гостиницы. Рядом стоит черная «Волга». Страж порядка говорит водителю: «Валэр, давэзешь?» — «Канэшно». Поехали. Смотрю, город уже кончается, а мы все никак не доедем. Горы кругом, ни зги не видать, я один на один с бандитом. С гонораром за прошлые съемки, который лежал в кошельке, мысленно уже попрощалась, а он спокойно так говорит: «Тэпэрь я с тобой буду дэлать все, что хачу. Изнасылую, а патом все равно убью». Ах, ну если все равно убьешь, то мне терять нечего, подумала я и приготовилась к отчаянному сопротивлению. Он все-таки решил начать с сумочки, вынул деньги, паспорт, открыл его и застонал, как раненый (верь: «Наташа, я вас не узнал, вы моя самая любимая актриса, умоляю, простите мне глупую шутку».

Как мы помним, Варлей уже в четырехлетнем возрасте начала писать стихи. Не оставила она этого занятия и в более зрелые годы и в конце концов решила получить к трем своим дипломам еще и четвертый: в начале 80-х она поступила в Литературный институт (из-за этого даже покинула театральную сцену). Когда училась на втором курсе, родила второго ребенка. Причем роды сказались преждевременными — на восьмом месяце. Варлей не сдала контрольную по истории КПСС и решила перепечатать ее ночью. Работала не смыкая глаз и утром внезапно почувствовала себя плохо. В тот же день отправилась в роддом.

Н. Варлей вспоминает: «Попала я к ассистенткам. Они болтали, курили и не обращали на меня внимания. А когда появился ребенок, поняли, что маленький срок, резус отрицательный, и забегали. Ребенок не закричал. Я лежала на носилках, наклонился молодой врач Алексей Владимирович: «Знаешь, возьми себя в руки, ребенок очень трудный». Я старалась держаться, но когда всем в палату принесли детей на кормление, а мне — нет, у меня тут же началась истерика, я рыдала часа два. А на другой дeнь Алексей Владимирович взял меня за руку и повел смотреть ребенка. Сашка лежал в кювезе, под стеклянным колпаком, с трубочками во рту, в носу… «Вот ребенок, у которого невероятная воля к жизни, он нам помогает, — сказал мне врач, — а ты своим плачем мешаешь. Надо выбрать имя по святцам и окрестить».

В конце 80-х годов Н. Варлей была удостоена звания заслуженной артистки РСФСР.

В 90-е годы актриса практически перестала сниматься в кино. Почему? Сама она так отвечает на этот вопрос: «Недавно читала сценарий, по которому мне отводилась роль женщины, рожающей в лифте. Или сценарий, по которому мне из постели не надо вылезать. Я не ханжа, но все-таки принадлежу к актерам старой школы».

Чтобы не сидеть без дела, наша героиня согласилась дублировать многочисленные сериалы, которые нынче транслирует наше телевидение. В частности, именно ее голосом говорила героиня «Дикой розы» Вероника Кастро. В этом сериале было 199 серий, и актерам, дублирующим его, приходилось сидеть в студии с 9 утра до 9 вечера. И так в течение нескольких месяцев. Согласитесь, адский труд.

В свое время многих людей, знавших актрису, да и простых граждан, шокировало то, что Варлей активно поддержала на выборах Г. Зюганова. У других такая ее позиция вызвала восхищение. Она тогда заявила: «Мои политические пристрастия определились, когда на моих глазах — я жила на Смоленской набережной — палили пушки. Более страшного я в жизни не видела. Рыдая, позвонила маме и услышала: «По радио же сказали, что там нелюди». Я поняла, что не могу быть понята своими родителями. А когда Лия Ахеджакова кричала: «Убейте!» — мир для меня перевернулся…

Бесплатно я бы согласилась выступать только за Зюганова. Человеку хочется спасти расползающееся тело страны. На молодого Зюганова вешают лагеря… Да большего коммуниста, чем Ельцин, представить себе невозможно…»

Что касается творчества, то и здесь она не в простое. Она по-прежнему озвучивает сериалы на ТВ, снимается в кино — в фильме «Волшебник Изумрудного города» сыграла сразу двух ведьм: Гингему и Бастинду. Кроме этого, выпустила сборник своих стихов и вместе с композитором Н. Шершнем выпустила два диска с песнями.

Живет Варлей в одном доме с Бари Алибасовым и его «нанайцами» (район Нового Арбата). Ее старший сын Василий сначала работал на метрополитене, затем пошел учиться (и работать одновременно) в Институт современных искусств. Женат. В мае 1995 года у него родился сын Женя. Так что «кавказская пленница» уже бабушка.

Младший сын — Александр — учится в английской школе, а также посещает воскресную школу при Свято-Даниловом монастыре.

Юрий СОЛОМИН

Ю. Соломин родился 18 июня 1935 года в Чите. Его родители были профессиональными музыкантами и с детских лет прививали своим сыновьям любовь к искусству (12 декабря 1941 года родится Виталий Соломин — ныне тоже очень известный актер). У матери нашего героя был хороший голос, но из-за осложнения после болезни она стала плохо слышать, и ей пришлось уйти с первого курса Ленинградской консерватории. Приехав затем в Читу, они с мужем устроились работать в Читинский Дом пионеров, руководили самодеятельностью.

Между тем детские годы Ю. Соломина выпали на суровое военное время. Вот что он сам вспоминает об этом: «Во время войны, когда все голодали, нас спасали своя картошка и рыба — речка рядом была. Бабка нам в течение пяти минут делала красную икру, «пятиминутка» называлась: нажмет в стакан икры из рыбы, подсолит ее и намешает с картошкой. О такой «тюре» я мечтаю уже не один десяток лет».

Когда Юре было 14 лет, он случайно увидел фильм «Малый театр и его мастера». Картина пленила его настолько сильно, что, выйдя из кинотеатра, он дал себе слово обязательно играть в пом прославленном театре. Это желание было настолько сильным, что родители Юрия, мечтавшие видеть его музыкантом или хирургом (об этом очень мечтала мама), смирились с его мечтой и даже более того — помогли ее осуществить. Дело было так.

Летом 1953 года отец юноши решил отвезти его в Москву, чтобы тот поступил учиться на артиста. Мефодий Соломин тогда руководил художественной самодеятельностью в Доме культуры железнодорожников и поэтому имел льготный билет для проезда по железной дороге. Вот по этому билету он и провез своего сына до столицы (поезд шел из Читы до Москвы восемь суток). Правда, остановились на постой они не в самом городе, а в его неблизком пригороде — в Монино, где у отца Юрия проживали знакомые.

Так как мечтой нашего героя было попасть в Малый театр, он подал документы в Театральное училище имени Щепкина. Курс набирала народная артистка СССР Вера Николаевна Пашенная. Абитуриентам предстояло пройти три тура, каждый из которых длился по семь-десять часов. К училищу Юрий приезжал вместе с отцом, после чего они расходились: сын шел на экзамены, а отец — гулять по Москве. Вечером они встречались в скверике у Большого театра.

Первый тур Соломин прошел успешно и был весьма этим окрылен. Но отец унял его восторг, сказав, что самое тяжелое еще впереди. И он оказался прав.

В один из тех июльских дней, сдав второй тур на отлично, Юрий прибежал вечером к Большому театру и не узнал своего отца: тот сидел на лавочке мрачнее тучи и на приветственный оклик сына ничего не ответил. Вскоре выяснилась причина мрачного состояния отца.

Как оказалось, проводив сына до училища, он отправился на Ярославский вокзал и там ловкие карманники «обчистили» его до нитки. Выкрали железнодорожный билет, документы, деньги. Единственное, что осталось, — кое-какая мелочь, чтобы отбить телеграмму в Читу. Но что толку отбивать телеграмму, если обоим прекрасно было известно, что у матери денег на два билета тоже нет. Положение было безвыходным. И тут им на помощь пришел Его Величество Случай.

На вокзале они встретили знакомого читинца, который, узнав про их беду, дал им дельный совет:

— Идите прямиком в МПС и оттуда позвоните в Читу в дорпрофсож. Объясните, что и как. Там ведь тоже не звери сидят. Они подтвердят, что вы действительно числитесь у них, и здесь вам выдадут билеты.

Дальше все произошло так, как им описывал приятель отца. Получив на руки два билета, отец и сын стали ждать прибытия поезда на Читу. Однако была и одна проблема: Юрий прекрасно прошел оба тура в училище и уезжать перед третьим экзаменом было крайне обидно. Отец тоже это прекрасно понимал. Но и оставаться в Москве было невозможно: денег, чтобы оплатить свое проживание, у них не было. И тогда отец придумал единственно верный ход.

— Ступай в училище и найди там саму Пашенную, — сказал он Юрию. — Объясни ей ситуацию и поставь вопрос ребром: пли вы берете меня без третьего экзамена, или я уезжаю обратно.

Предложение, конечно, было авантюрное, однако другого выхода у нашего героя не было. И он отправился в училище.

На его счастье, Пашенная оказалась на месте — в ректорате. Юрий попросил секретаря вызвать ее из кабинета. Через несколько секунд Пашенная вышла и, стоя в дверях, спросила, кто ее ищет. Наш герой несмело приблизился к ней.

— Чего тебе, деточка? — спросила Пашенная, когда Соломин остановился в нескольких шагах от нее.

И он начал рассказывать ей о своих злоключениях. Завершил он свой рассказ короткой, но резкой фразой:

— Если вы меня берете, то берите, а нет — так нет.

Пашенная молчала в течение нескольких минут. На ее долгом веку, видимо, еще не было случая, чтобы студента зачисляли в училище только после двух экзаменов. Но молодой человек был настроен так решительно и желал услышать ответ сию минуту, что Пашенная наконец приняла решение:

— Хорошо, оставайся.

И хотя Юрий мечтал услышать именно эти слова, в первые мгновения после них он стоял пораженный, не способный вымолвить хотя бы слово благодарности в ответ. Наконец ему это удалось и аудиенция на этом закончилась. Так Соломин стал студентом театрального училища.

Учеба длилась до 1957 года. В дипломном спектакле «Чайка» по А. Чехову Юрий играл Треплева, и играл так удачно, что эта роль открыла ему двери в прославленный Малый театр. Со всего курса, кроме него, туда взяли только троих: Р. Нифонтову, Р. Филиппова и В. Борцова.

Ю. Соломин вспоминает: «Первые два-три года работы в Малом театре и были нашей главной школой. Мы все стояли за кулисами и смотрели, как играли Зубов, Яблочкина, Турчанинова, Царев, Климов, Бабочкин, Ильинский — все эти грандиозные артисты. Они буквально приковывали нас своей мощью и силой. Даже если на сцене приходилось сказать всего лишь реплику в несколько слов рядом с Турчаниновой или Яблочкиной, то и такое общение стоило многого…»

Между тем уже в первые годы пребывания Соломина в Малом театре ему доверяют сыграть центральные роли в спектаклях «Неравный бой» и «Перед ужином» В. Розова, «Украли консула» Г. Мдивани. Прямо скажем, не каждому начинающему артисту выпадает такая удача.

Дебют Соломина в кино состоялся в 1959 году. Причем произошло это с легкой руки все той же В. Н. Пашенной: это она порекомендовала режиссеру И. Анненскому взять своего бывшего ученика на одну из небольших ролей в картину «Бессонная ночь». Так он получил роль молодого инженера Павла Каурова, приезжающего работать в большой сибирский порт. К сожалению, отец Юрия не дожил до премьеры этого фильма: он скончался за месяц до выхода картины на экран.

В 60-е годы судьба подарила Соломину несколько интересных ролей, как в театре, так и в кино. На сцене Малого он сыграл Хлестакова в «Ревизоре», Виктора Безайса в «Когда горит сердце», Швандю в «Любови Яровой», Треплева в «Чайке», Фигаро.

В кино на его счету были роли в фильмах: «Верность матери», «Сердце матери» (1965–1967, в обоих картинах он играл Дмитрия Ульянова), «Музыканты одного полка» (1965), «Погоня» (1966), «Сильные духом» (1967).

В последнем фильме Соломин сыграл роль резко отрицательную — гестаповца майора Геттеля. Причем попал на нее случайно. Летом 1966 года его приятель отправился отдыхать в Щелыково, звал с собой и Юрия, но тот предпочел остаться в Москве. И вскоре получил приглашение со Свердловской студии, от режиссера Виктора Георгиева сняться в роли… гестаповца. Это предложение настолько заинтриговало Соломина (ведь до этого он практически не играл отрицательных ролей), что он тут же дал согласие на съемки в этой картине.

Фильм «Сильные духом» вышел на экраны страны в 1968 году и вскоре стал лидером проката: он занял 2-е место, собрав на своих просмотрах около 55 млн. зрителей. Исполнитель главной роли в этой картине — Гунар Цилинский, который играл разведчика Николая Кузнецова — был признан лучшим актером года. Однако если бы подобное звание присуждали и исполнителям отрицательных ролей, то, без сомнения, его бы взял Соломин, исполнивший роль шефа гестапо Геттеля. Сам актер справедливо считает эту роль одной из самых удачных в своем длинном послужном списке. Судя по всему, точно так же посчитал и режиссер Евгений Ташков, который, увидев его в этой роли, без проб пригласил артиста на одну из ролей в телесериал «Адъютант его превосходительства».

Рассказывает режиссер: «Юрий Соломин был приглашен без проб на роль отрицательную — белогвардейского капитана Осипова, так как я его запомнил по картине «Сильные духом», где он сыграл гестаповца, и сыграл, на мой взгляд, очень хорошо. Хотя это и были разные характеры — шеф гестапо Геттель и капитан Осипов, — мне виделось в них что-то общее. У меня есть привычка перед началом съемок фильма составлять актерский ансамбль из фотографий. Каждое утро я рассматривал снимки с изображением будущих исполнителей, домысливая, как фотокадры в скором времени превратятся в кинокадры. Все было, что называется, на своих местах. Устраивал меня и Юрий Соломин. Но не было героя! А время подпирало: пора снимать. И вдруг, в который раз перебирая фотографии, я остановил свой взгляд на Соломине. Мне показалось, что именно он сможет стать капитаном Кольцовым. Несколько дней ходил я, обдумывая случайное впечатление, и наконец решился — вызвал Юрия на студию.

Тогда это казалось авантюрой. Мы как-то привыкли, чтобы герой, играющий подобные кинороли, и выглядел «героически» — был высоким, широкоплечим. А здесь невысокого роста человек, неброский внешне. Но мы пошли на риск. Была сделана первая проба — не утвердили. Вторая — снова отказ… Я принимаю решение снимать третью… Утвердили только шестую, и то мне пришлось уговаривать всю съемочную группу и художественный совет студии дать «добро» под мою ответственность. Так был найден Кольцов…»

А вот что говорит по этому поводу сам Ю. Соломин: «Предложение сыграть роль Кольцова было для меня в известной степени неожиданностью. В театре меня считали актером характерным, а тут вдруг предложили роль совершенно противоположную, героическую — волевого, сосредоточенного человека, умеющего все взвесить, точно и быстро оценить создавшуюся ситуацию…»

Пятисерийный телефильм «Адъютант его превосходительства» вышел на Экраны страны в апреле 1972 года и имел оглушительный успех у зрителей. Улицы городов буквально вымирали в часы, когда демонстрировался сериал. Затем он начал триумфальное шествие по странам так называемого «социалистического лагеря» — ГДР, ЧССР, Польше. В последней героя Соломина величали не иначе как «старший брат Клосса» (имеется в виду герой сериала «Ставка больше, чем жизнь»).

В 70-е годы Соломин становится одним из самых снимаемых актеров. Одно перечисление фильмов, в которых он играл в это время, заняло бы здесь слишком много места, поэтому ограничусь названиями самых известных картин: «Красная палатка» (1970), «Даурия», «И был вечер, и было утро», «Инспектор уголовного розыска» (все — 1971), «Четвертый» (1973), «Дерсу Узала», «Преступление» (оба — 1976), «Мелодия белой ночи», телефильм «Хождение по мукам» (оба — 1977), «Блокада» (1975–1978).

Самым обильным по числу наград фильмом из этого списка стал «Дерсу Узала», который снял знаменитый японский режиссер Акира Куросава. Наш герой сыграл в нем центральную роль — Павла Арсеньева. О том, каким образом он попал в эту картину, стоит рассказать особо.

Куросава задумал снимать фильм еще в конце 60-х годов, но тогда его производство было приостановлено из-за финансовых трудностей. Повторно к этой идее он вернулся летом 1973 года, когда в качестве гостя прибыл на Московский кинофестиваль. Тогда была достигнута договоренность с Госкино об этой постановке, и поздней осенью того же года Куросава приступил к подготовительному циклу съемок.

Между тем утверждение актеров на роли шло довольно споро, и лишь с ролью Арсеньева были проблемы: Куросаве отобрали трех известных советских артистов, среди которых был и Соломин. Но режиссер, естественно, никого из них не знал. Чтобы как-то восполнить этот пробел, Куросаве решили показать лучший фильм с участием Юрия — «Адъютант его превосходительства». Думали, посмотрит первую серию и сразу определится. Но Куросава после просмотра потребовал и вторую. Затем так увлекся, что одну за другой посмотрел и три остальные серии. Когда просмотр завершился, кандидатура на роль Арсеньева режиссером была определена окончательно — Юрий Соломин. В январе 1974 года его вызвали на съемки.

Двухсерийный фильм был закончен в мае 1975 года. Впереди сю ждало триумфальное шествие по экранам мира, однако нам интересно будет узнать о том, какие страсти царили вокруг этой картины после ее завершения. Рассказывает автор сценария фильма Юрий Нагибин: «Вчера (30 мая) был прием в японском посольстве в честь окончания фильма «Дерсу Узала». Еще одной иллюзией меньше. Рухнули мои представления о «великом Куросаве». Все в один голос ругают фильм, который мне даже не показали. О Куросаве говорят так: старый, выхолощенный склеротик-самодур, чудовищно самоуверенный, капризный, с людьми жестокий, а себе прощающий все промахи, ошибки и слабости. Он маньяк, а не рыцарь и даже не фанатик. Из-за его недальновидности и самоуверенности упустили золотую осень, не сняли те эпизоды, которые легко могли снять.

Прием был оскорбителен. Членам съемочной группы запретили приводить с собой жен, хотя все были приглашены с женами. Поэтому они дружно врали, что жена «приболела», «занята», «не в духах». Безобразная сцена в духе старинного русского местничества разыгралась вокруг стола, предназначенного начальству. «Иди сюда, чтоб тебя!..» — заорал на жену Сизов и, схватив за руку, буквально швырнул на стул рядом с собой. Я не мог подобным же способом усадить Аллу и добровольно покинул почетный стол. Меня никто не удерживал. О Мунзуке (он играл Дерсу Узала. — Ф. Р.) — единственной удаче фильма — вообще забыли. Он с палочками и миской риса устроился в вестибюле. Я нашел его и привел за наш стол. За него даже тоста не было. Пили за Куросаву и за Ермаша (с 1972 председатель Госкомитета СССР по кинематографии)… За полтора года совместной работы японцы научились подхалимничать перед нашим начальством почище отечественных жополизов. Куросава отнюдь не являет собой исключение, бегает за Ермашом, как собачонка…

Уродливо изогнутая перед Ермашом спина долговязого Куросавы — это более значительно и показательно, нежели выход то ли впрямь плохого, то ли непонятого нашими «знатоками» фильма».

Однако частное мнение о фильме Ю. Нагибина опровергла будущая действительность. В начале 1976 года «Дерсу Узала» оыл удостоен премии «Оскар» (в прокате США он собрал 1,2 млн. долларов), а через год получил приз «Давид Донателло».

Не менее успешно складывалась творческая судьба Соломина и в театре. В 70-е годы на сцене Малого театра он сыграл царя Федора Иоанновича в одноименном спектакле, Протасова в «Живом трупе», Кисельникова в «Пучине», Ивана Петровича в «Униженных и оскорбленных».

В конце 70-х годов осуществилась давняя мечта Соломина о собственной постановке: на телевидении он снял двухсерийный фильм по Д.-Б. Пристли «Скандальное происшествие в Брикмилле». В 1982 году снял еще одну картину — о Миклухо-Маклае.

В 1983 году Соломин сыграл главную роль — сотрудника КГБ Славина — в многосерийном телефильме В. Фокина «ТАСС уполномочен заявить».

Первоначально ставить этот фильм должна была Татьяна Лиознова (она сняла знаменитые «Семнадцать мгновений весны»). Однако против этой кандидатуры грудью встал автор сценария Юлиан Семенов, у которого с Лиозновой испортились отношения еще в период работы над «мгновениями». Из-за чего? Дело в том, что Лиознова по ходу съемок придумала много сцен самостоятельно (например, ей принадлежит авторство сцены встречи Штирлица с женой) и поэтому в конце работы она захотела поставить в титрах свою фамилию рядом с Семеновым — как сценарист. Но тот воспротивился этому, на этой почве был большой скандал. И Семенов этого не забыл.

Консультанты из КГБ согласились с его доводами и предложили выбрать режиссера самостоятельно. И Семенов выбрал Бориса Григорьева, который до этого поставил несколько фильмов по его произведениям — «Петровка, 38», «Огарева, 6». Однако едва он начал работать и отснял первые кадры фильма, как его кандидатура перестала удовлетворять КГБ. Решили заменить и его. Семенов обиделся и заявил, что в таком случае и он отстраняется от съемок. В конце концов для съемок был приглашен молодой режиссер Владимир Фокин, который только что прославился с фильмом «Сыщик». Именно он и пригласил на роль разведчика Славина Ю. Соломина. Причем без всяких кинопроб.

В 1990 году Соломин неожиданно согласился занять пост министра культуры РСФСР. О том, как это произошло, рассказывает он сам: «Все было очень просто. Мне предложил занять этот пост Иван Степанович Силаев (бывший премьер-министр России. — Ф. Р.). Мы с ним дважды на эту тему беседовали. А потом дома, на семейном совете, решили, что стоит попробовать…

Некоторые потом думали, что это я для себя занял этот пост. Но когда я стал министром, мне ничего не надо было. Я пользовался популярностью, дело доходило до комичного: покупаешь что-нибудь на рынке, а с тебя денег не берут. Или если машина ломается на дороге, мне достаточно выйти из нее и поднять капот. Через пять минут кто-то обязательно остановится и поможет.

За моим «министерством» стояло нечто иное, нежели желание властвовать. К власти в культуре приходили и приходят люди, которые никакого отношения к ней не имеют. В медицине или, скажем, черной металлургии нужно специальное образование, а в искусстве у нас все разбираются. Мне хотелось оказать фофессиональную помощь, ведь культура — это не пустячки, как некоторые считают, а, может быть, самое главное в жизни…

К сожалению, я проработал на министерском посту всего полтора года. У меня, наверное, характер дурной. Я имею глупость не соглашаться с тем, что меня не устраивает. И когда я понял, что отношение государства к культуре не смогу изменить, я сразу подал заявление об уходе. Сложно иметь дело с непрофессионалами…»

Сегодня Ю. Соломин практически редко соглашается сниматься в кино, поэтому в новых фильмах зритель его не видит. Однако он продолжает активно работать в театре (он художественный руководитель Малого театра), преподает в Театральном училище имени Щепкина. Кроме этого, он активно участвует в общественной жизни: в 1995 году Соломин возглавил фонд «Покровский собор». Благодаря стараниям этого фонда были собраны деньги для реставрации собора Василия Блаженного.

В 1996 году, к 100-летию кино, Соломину была вручена премия «Золотой Овен». Такую премию получили всего лишь несколько наших звезд: Н. Мордюкова, В. Тихонов, О. Табаков и Ю. Соломин.

Благополучно сложилась и личная жизнь артиста. Он уже много лет женат на бывшей актрисе Малого театра, а ныне — профессоре, преподавателе Театрального училища имени Щепкина Ольге Николаевне Соломиной. У них есть дети, а недавно на свет появилась и внучка.

Виктор ПАВЛОВ

В. Павлов родился 6 октября 1940 года в Москве. Его родители были сибиряками, жили в Чите: отец работал инженером, мать — врачом. Осенью 40-го они специально переехали в Москву, чтобы их ребенок родился именно здесь — в роддоме имени Грауэрмана на Арбате.

В Москве отец Виктора работал в наркомате сельского хозяйства. А мать с новорожденным сидела дома — в коммунальной квартирке в Сытинском переулке. Затем Павловы еще несколько раз меняли свои адреса: жили в Большом Комсомольском переулке, на Первой Брестской (здесь Виктор окончил 8 классов средней школы). Именно в школе он увлекся творчеством: стал играть в драмкружке. Первым спектаклем, в котором он играл, оказалась популярная тогда «Молодая гвардия».

Окончив восьмилетку, Павлов пошел работать слесарем н| завод. Затем работал радиомонтажником. Одновременно учился в школе рабочей молодежи и готовился поступать в технический вуз, мечтая пойти по стопам своей старшей сестры Софьи, кото» рая окончила МВТУ имени Баумана. Однако судьбе было угодно, чтобы он попал в театральный. Произошло это следующим образом:

В школе рабочей молодежи Виктор ухаживал за девушкой» которая буквально бредила театром и занималась в театральной студии в Доме учителя (руководил студией актер МХАТа Владимир Богомолов). Когда молодые люди встречались, девушка говорила только о театре, причем рассказывала о нем так увлечен» но, что вскоре сумела заразить этой любовью и своего приятеля. В конце концов он не выдержал и дал свое согласие поступить в эту же студию.

В 1959 году Павлов успешно сдал экзамены в Театральн училище имени Щепкина. Он учился на одном курсе с Олегом Далем, Михаилом Кононовым и другими актерами, ставшими затем звездами. Факультативно прошел в «Щепке» и курс гримера.

Окончив училище в 1963 году, Павлов поступил в труппу Театра «Современник». Играл в спектаклях: «Старшая сестра», «Вечно живые», «Белоснежка и семь гномов».

Дебют Виктора в кино состоялся в 1962 году, когда он учила на четвертом курсе училища: в фильме С. Ростоцкого «На семи неграх» он сыграл крохотную роль солдата.

А первая большая роль случилась у нашего героя в 1964 году: Леонид Гайдай пригласил его сыграть студента Дуба в «Операции «Ы». Помните студента, который сдавал экзамены по радиошпаргалке?

Однако первой значительной ролью Павлова в кино, после которой к нему пришла настоящая слава, оказалась роль разведчика Коли в телефильме Е. Ташкова «Майор Вихрь» (1967). Фильм имел большой успех у зрителей и на фестивале телевизионных фильмов в Москве был удостоен главного приза.

Во время съемок этой картины он женился. Его супругой стала актриса Театра имени Ермоловой Татьяна Говорова (Павлов пришел в этот театр в 1965 году). Вот что он рассказывает: И один из моментов я вдруг почувствовал на себе какие-то внимательные взгляды Татьяны Николаевны Говоровой, Танечки. Она очень переживала за меня и после репетиций часто говорилa: «Виктор, ты очень волнуешься и от волнения иногда даже теряешь равновесие, тебя покачивает…»

Я думал, чего это она так беспокоится? Может быть, готовит какой-нибудь подвох, хочет, чтобы меня заменили, что ли? Вот ее внимание и заставило меня к ней приглядеться. И я увидел, мо она очень хорошая актриса. А потом на гастролях в Кисловодске меня… забыли устроить в гостиницу. И вот стою я со своими вещами, все уже расселились по номерам, администрация куда-то уехала. И вдруг подходит Таня и говорит: «Я нашла тебе тут квартиру, тебя там примут, а администрация оформит твое проживание. Мы будем с тобой соседи, и если возникнут какие-то проблемы, то обращайся. Я могу приготовить поесть, чтобы не ходить в столовую. Мы можем вместе столоваться…» Вот тут я и. влюбился в нее. У меня в Кисловодске был друг, он пригласил нас к своему дяде в горы. Мы поехали, и там в горах, у костpa, я объяснился ей в своих чувствах. Помню, я очень волновался. А на следующий день подумал: зачем мне это нужно? Нам и жить-то негде, и в театре это будет отвлекать от работы. Но… все же случилось…

За все годы нашей совместной жизни моя жена ни разу меня не обидела, а сам я, случалось, обижал и ранил ее, и мне бы хотелось, чтобы она простила меня за это…»

Вскоре в этом браке родилась девочка, которую счастливые родители назвали Александрой.

На рубеже 70-х годов Павлов достаточно много снимался и был по-настоящему любим зрителями. Причем ему прекрасно давались как роли положительных героев, так и отрицательных. Например, в фильме «На войне как на войне» (1969) он сыграл танкиста Гришу Щербака, а в телефильме «Адъютант его превосходительства» (1970, в прокате 1972) он сыграл бандита Мирона Осадчего. Да как сыграл! Многие зрители затем стали отождествлять актера с этим персонажем.

В. Павлов вспоминает: «После премьеры фильма стою я в очереди в магазине. Очередь небольшая, человека четыре, а девушка без очереди лезет. Я ей культурно объясняю, что я ее пропущу, но зачем впереди бабушек лезть? Она повернулась и говорит: «Вы как в кино гад, так и в жизни сволочь».

А вот еще один случай из этой же серии. После того, как актер сыграл роль матерого уголовника, с ним случилась забавная история. Ехал он как-то в поезде, в общем вагоне. Рядом с ним сидел серенький мужичок, который в течение нескольких минут долго смотрел на артиста, после чего внезапно произнес: «Ну как там в лагере? Бугор с Купцом все еще держат зону?» Павлов не растерялся и уверенно ответил: «Да, все путем». А мужичок никак не успокаивается: «А сам-то ты давно на свободе гуляешь?» В конце концов пришлось актеру объяснить своему попутчику кто он есть на самом деле.

В 70—80-е годы послужной список Павлова чуть ли не ежегодно пополнялся новыми киноролями. Самыми известными были роли в фильмах: Васька-сеньор в «Здравствуй и прощай» (1973), Демьян Штычков в «Строговых» (1976), Игнатенко в «Схватке в пурге» (1978), Митька Лысов в «Емельяне Пугачеве» и Левченко в телесериале «Место встречи изменить нельзя» (оба — 1979), Николай Ватутин в «Контрударе» (1985).

Что касается работы Павлова на театральной сцене, то и здесь он был не менее активен. В 1969 году он перешел в Театр имени Маяковского, играл в спектаклях «Беседы с Сократом», «Человек из Ламанчи» (роль Санчо Пансо). В 1977 году он поступил в труппу Малого театра, но проработал там восемь лет, после чего вновь вернулся в стены Театра имени Ермоловой. Но и этот переход не оказался для него последним: в 1990 году он вновь очутился в труппе Малого театра.

В 1985 году ему присвоили звание заслуженного артиста РСФСР.

В начале 90-х годов Павлов попал в серьезную автомобильную катастрофу. В тот момент, когда он переходил улицу, на него внезапно наехал автомобиль. Буквально в последнюю секунду актер сумел среагировать, прыгнул на капот, но головой пробил юбовое стекло. В течение четырех последующих часов он находился без сознания. Затем потянулись долгие месяцы лечения. Когда наконец он вернулся в театр, коллеги встретили его с радостью. Режиссер Борис Морозов тут же предложил ему главную роль — Градобоева в «Горячем сердце» А. Н. Островского.

В отличие от многих своих коллег-актеров, вынужденных простаивать без работы, Павлов довольно часто появляется на съемочных площадках многих киностудий. Так, в период с 1990 по 1997 год он умудрился сняться в 37 (!) фильмах. Назову лишь некоторые из этих работ актера: «Крысиный угол» (1992), «Колечко золотое, букет из алых роз», «Мастер и Маргарита» (оба — 1994), «Воровка», «Роковые яйца, или Смешные завитки», «Крестоносец» (все — 1995), «Научная секция пилотов» (1996).

В повседневной жизни В. Павлов увлекается… голубями. На чердаке Малого театра у него даже есть собственная голубятня. Есть там и перепелки, яйца которых хорошо лечат от высокого давления. С их помощью актер вылечил свою маму и некоторых артистов родного театра. А вот голуби у него только белые — осишкинской породы. Актер рассказывает: «Я с раннего детства со (верьем возился. В пионерских лагерях, на даче, на рыбалке меня прежде всего интересовало все живое: птицы, рыбы, муравьи, лягушки. Ну и, конечно, поскольку на нашем дворе была голубятня, я в этом деле принимал самое активное участие.

Я и дочку свою к этому приучил. Когда она была маленькая, я любил с ней гулять по Птичьему рынку. Я тогда каждый раз в свое детство возвращался! Никогда оттуда мы с ней с пустыми руками не приходили. Звоним в дверь и уже с порога: «Мама, мы не одни!» И точно: в руках то хомячки, то кролики…

А голуби помогают мне отвлечься. Кроме этого, есть и еще одно обстоятельство. У меня странное отношение к смерти. Я не могу смириться, что человек исчезает насовсем. И мне кажется, что голуби — это души актеров Малого театра: Доронина, Любезнова, Кенигсона… Вот эта гордая голубка — Гоголева, а этот побвеобильный турман — Царев…»

Кроме голубей Павлов любит поработать в огороде. Уже тридцать лет они вместе с женой копают, поливают, сажают. На их участке под Москвой растут и овощи, и фрукты, и цветы.

В 1995 году В. Павлову было присвоено звание народного артиста России. Диплом ему лично вручил Б. Ельцин. При этом президент признался, что это его любимый артист.

Татьяна ДОРОНИНА

Т. Доронина родилась 12 сентября 1933 года в Ленинграде в рабочей семье. Ее родители — Василий Иванович и Анна Ивановна — были из крестьян, приехавших в город из деревни в поисках лучшей доли. Отец Татьяны был родом из семьи староверов, а у матери отец служил старостой деревенской церкви. По словам Т. Дорониной, ее родители счастливо прожили в браке 60 лет, никогда не скандалили и за все время она ни разу не слышала от них ни одного неприличного слова.

Во время войны отец Дорониной был призван на воинскую службу и воевал на Ленинградском фронте. А 8-летнюю Таню, ее сестру Галю и маму эвакуировали из осажденного Ленинграда в Ярославскую область — в город Данилов.

Т. Доронина вспоминает: «Именно там я в первый раз влюбилась. Я вообще очень рано стала влюбляться. Этот мальчик, как и мы, был эвакуированный, только из Москвы. Он поразил меня тем, что, когда учительница читала нам «Ваньку Жукова», он закрылся руками и заплакал. А так как он был при этом еще и самый хорошенький мальчик в классе, то начался мой роман. Потом все пошло по нарастающей. Я влюблялась каждый год, даже могла в течение года влюбляться в двоих».

Однако последняя фраза относится уже к будущим годам, когда Доронина вместе с семьей вернулась в Ленинград и пошла учиться в 261-ю ленинградскую среднюю школу. Жили они тогда в коммунальной квартире, в которой кроме них проживало еще семь семей.

Между тем учеба давалась Тане с трудом, особенно тяжело обстояло дело с точными науками. Однако, что касается гуманитарных дисциплин, то здесь ей в школе не было равных. Еще в начальных классах она выучила наизусть поэму К. Симонова «Сын артиллериста» и читала ее с таким вдохновением, что учителя специально водили ее в старшие классы «на гастроли». А в последние годы учебы в школе любознательность Дорониной просто не знала границ — во Дворце пионеров она регулярно посещала кружки французского языка, художественной гимнастики, художественного чтения, юннатов, пения и спортивной стрельбы. В восьмом классе пошла еще дальше — отправилась в Москву поступать на актрисы. И, что поразительно — поступила с первого захода в Школу-студию МХАТа. Однако, когда ее попросили принести из дома аттестат об окончании десятилетки, вдруг выяснилось, что абитуриентке всего лишь 14 лет. Преподаватели с сожалением развели руками и посоветовали талантливой девочке приходить к ним через два года вновь.

Сказать, что Доронина с нетерпением ждала окончания десятого класса, — значит ничего не сказать. Она буквально считала дни, почти так же, как солдат срочной службы считает дни, оставшиеся до выхода в свет приказа об увольнении. Одновременно с этим она всерьез готовилась к поступлению в театральный институт, изучая азы сценической деятельности под руководством талантливого педагога художественной самодеятельности Федора Михайловича Никитина.

Окончив школу в 1952 году, Доронина вновь приехала в Москву поступать в артистки. Экзамены она держала во все театральные вузы столицы и всюду прошла с первого захода. Но, так как ее мечтой было играть на сцене прославленного Художественного театра, Татьяна сдела выбор в пользу Школы-студии МХАТа.

Учеба в студии давалась Дорониной легко, и она довольно скоро стала любимой ученицей замечательного педагога Бориса Ильича Вершилова. Среди ее дипломных работ были героини Достоевского, Островского, Горького, Уайльда.

Учитывая собственное признание Дорониной относительно ее чрезмерной влюбчивости, вполне можно было предугадать, но годы учебы в студии не пройдут даром для ее личной жизни. Так оно и произошло. В стенах этого заведения она познакомилась с молодым студентом (он был на год моложе ее) Олегом Басилашвили и полюбила его. Олег был выходцем из интеллигентной семьи: его отец работал директором Московского политехникума, а мать была доктором филологических наук. В Школу-студию он поступил одновременно с Татьяной и окончил ее вместе с нею в 1956 году. Однако поступали они в нее совершенно не зная друг друга, а покидали ее стены уже как муж и жена.

Между тем еще в годы обучения Дорониной в студии на нее стали обращать внимание кинематографисты. Первым из них был довольно маститый кинорежиссер, о встрече с которым у нашей героини остались не самые лестные впечатления. Послушаем ее рассказ об этом: «Как-то меня вызвал на кинопробу знаменитый режиссер, успешно работающий и ныне, один из самых успешно работающих… Его помощница смотрела дипломные спектакли в Школе-студии МХАТа, и я ей очень понравилась. Она меня очень хвалила и сказала, что будет рекомендовать этому режиссеру. Я пришла к нему на «Мосфильм» — мне было двадцать с небольшим. Режиссер посмотрел на меня таким взглядом, который я определяю как тухлый, набросился на помощницу и заорал: «Вы приводите ко мне каких-то девиц без талии!» Я была поражена. Так же поразилась и помощница. Потому что талия у меня была. Я его спросила, на какой предмет он меня вызвал? Если для постели, то он не по адресу обратился. На этом наш разговор окончился. Он мне не стал объяснять, конечно, для постели он меня вызвал или для роли. Короче, меня просто выставили из кабинета. Точнее, я ушла сама. Так начинались мои взаимоотношения с кинематографом».

Однако не все маститые режиссеры того времени поступали с актрисами подобным образом. Например, Михаил Калатозов не стал придираться к талии и другим частям тела Дорониной, и в 1955 году пригласил ее на одну из ролей в свою картину «Первый эшелон». В этом же фильме дебютировали и двое других актеров, которые вскоре станут звездами советского кино: Олег Ефремов и Алексей Кожевников.

Тем временем, окончив учебу в Школе-студии МХАТа Доронина встала перед довольно непростым выбором. Ее приглашали к себе лучшие столичные театры, но работать без мужа она в них не хотела. А те, в свою очередь, не желали брать к себе «довесок» — ничем тогда не блиставшего актера Олега Басилашвили. В результате его распределили в труппу Волгоградского драматического театра и Доронина отправилась туда вместе с ним.

В городе на Волге молодую семейную пару поселили в общежитии театра, причем выделили им не самую лучшую площадь — какой-то закуток, в котором было трудно развернуться. А вскоре Басилашвили уехал на съемки фильма «Невеста» по А. Чехову, и Татьяна вовсе стала умирать от тоски. Видя, что творится с ней, ее взяла к себе на постой актриса Людмила Кузнецова.

Стоит отметить, что в те же дни (когда ее муж был на съемках) Доронина решилась прервать беременность. Об этом в группе никто не знал, кроме двух человек: ее соседки по комнате Л. Кузнецовой и актера А. Карпова, который и отвел молодую женщину в местный роддом на операцию.

Все дни, пока Доронина находилась в больнице, режиссер театра Покровский наивно полагал, что она находится где-то на съемках. Поэтому, когда в новом спектакле «Весна» шло распределение ролей, Покровский Татьяну даже не брал в расчет. Однако Кузнецова настояла на том, чтобы ее подругу сделали ее сменщицей в роли медсестры. Покровский поворчал для приличия, но просьбу молодой актрисы удовлетворил. Таким образом, когда Доронина выписалась из больницы, сидеть сложа руки ей не пришлось — ее тут же выпустили на сцену. Правда, по-настоящему развернуться в этой роли ей так и не удалось — вскоре ей пришло извещение из Москвы показаться в МХАТе. Актриса немедленно отправилась по вызову, но эта поездка завершилась неудачей. Дело в том, что руководство прославленного театра готово было взять в свою труппу Доронину, но Басилашвили — нет. Однако без своего законного супруга актриса переезжать в Москву отказалась. На этом переговоры и закончились. Доронина вернулась в Волгоград, но пробыла там недолго — неожиданно нашелся театр, который готов был взять ее с мужем в свой состав. Этим театром оказался Ленинградский Ленком. На дворе стоял конец 1956 года.

Дебютом Дорониной на сцене Ленкома была роль Жени Шульженко в спектакле «Фабричная девчонка» по пьесе А. Володина. Спектакль имел большой успех у публики и впервые открыл ленинградскому зрителю имя Татьяны Дорониной. Именно после этой премьеры на нее обратил внимание режиссер БДТ Георгий Товстоногов. В один из дней он пригласил актрису к себе, чтобы сделать ей предложение о переходе в свой театр.

Как вспоминал позднее Г. Товстоногов, к нему в кабинет явилась молодая девушка с удивительно красивым лицом и в простенькой одежде (на Дорониной тогда было обычное платье, стоптанные туфли и белые носочки). Когда режиссер сделал ей предложение перейти в его театр, она вдруг побледнела и своим удивительным голосом произнесла: «Я перейду к вам только в том случае, если вместе со мной вы возьмете и моего мужа». Товстоногов был настолько поражен этой сценой (когда девушка просит за своего мужа), что даже не стал спорить с нею и согласился взять обоих. Но он был поражен еще больше, когда девушка вдруг закончила свою мысль до конца: «Я перейду к вам только тогда, когда вы не только возьмете моего мужа, но и дадите ему роль в первом же спектакле». На несколько секунд в кабинете повисла напряженная тишина, после чего Товстоногов внезапно рассмеялся и сдался окончательно.

Первая крупная работа Дорониной на сцене БДТ — роль Надежды Монаховой в «Варварах» М. Горького. Как писал критик Б. Бялик в «Литературной газете» от 29 декабря 1959 года: «Центром спектакля, его душой, как это и должно было быть, стала Надежда Монахова, которую смело, вдохновенно играет молодая артистка Доронина. Мы помним исполнительниц, которые останавливались на внешних сторонах этого образа — на странностях характера Надежды, на ее немного смешной увлеченности героями бульварной литературы и на ее одержимости в любви. Нам известны и другие исполнительницы, которые, стремясь поднять образ Надежды и раскрыть его трагическое содержание, совсем очищали его от этих странностей, от всего смешного, от той наивности, которая делает такой неизбежной трагедию Надежды и ее гибель. Доронина не боится показать эти особенности своей героини и делает это с большой остротой, чтобы вдруг осветилась — как бы при вспышке молнии — красота ее души…»

В начале 60-х годов Доронина сыграла на сцене БДТ еще несколько прекрасных ролей, которые создали ей славу одной из самых одаренных молодых актрис советского театра. Речь идет о ролях в спектаклях: «Идиот» (1957, Настасья Филипповна), «Горе от ума» (1962, Софья), «Поднятая целина» (1964, Лушка), «Еще раз про любовь» (1964, Наташа), «Три сестры» (1965, Маша).

Однако восхождение актрисы на вершину этой славы было усыпано отнюдь не одними розами. В коллективе БДТ вокруг нее сложилась нездоровая обстановка, когда большая часть труппы откровенно выражала ей свою нелюбовь. За ее спиной всегда плелись всевозможные интриги, недоброжелатели распускали самые неправдоподобные слухи, которые любого человека могли бы вывести из себя. Однако Доронина стоически сносила все это, считая ниже своего достоинства отвечать на эти выпады. В те годы она была в фаворе у Товстоногова, пользовалась его безоговорочной поддержкой, поэтому любые интриги, замышляемые против нее, не имели никаких последствий для ее карьеры.

Между тем, в отличие от театральных подмостков, где имя Дорониной гремело уже в течение нескольких лет, на съемочной площадке дела у актрисы обстояли несколько иначе. Несмотря на то, что предложений сниматься в начале 60-х годов у нее было предостаточно, создать на экране что-то по-настоящему запоминающееся Дорониной долгое время не удавалось. Роли в фильмах: «Шли солдаты» (1959), «Горизонт» (1962), «Рабочий поселок», «Перекличка» (оба — 1966) остались практически не; амеченными широким зрителем. Казалось, что актриса так и не найдет своего режиссера в кино, как это произошло у нее в театре, где судьба подарила ей встречу с Товстоноговым. Правда, в середине 60-х судьба их внезапно и развела.

В конце 1966 года Доронина приняла окончательное решение покинуть Ленинград и перебраться в Москву. К тому времени ее брак с Басилашвили уже распался, дал трещину и творческий тандем с Товстоноговым. Несмотря на то, что режиссер собирался ставить с Дорониной пьесу Ю. О'Нила «Луна для пасынков судьбы», она заявила, что играть в этом спектакле не будет, и ушла во МХАТ. Ленинградские театралы встретили это известие с недоумением, а труппа БДТ откровенно радовалась.

Тем временем переезд в Москву весьма благотворно отразился на кинематографической карьере Дорониной. В 1966–1967 годах ее пригласили на главные роли сразу два столичных режиссера: Г. Натансон и Т. Лиознова. Первый задумал перенести на экран сразу две пьесы, имевшие успех на сцене БДТ, — «Старшую сестру» и «Еще раз про любовь» (в обоих постановках главные роли играла все та же Доронина), вторая — экранизировать рассказ А. Борщаговского «Три тополя на Шабаловке» (Лиознова перенесла тополя на Плющиху).

Фильм «Старшая сестра» появился на экранах страны в марте 1967 года и был тепло встречен публикой. В отличие от критиков, которые посчитали картину «бледной копией спектакля», зрители собственным рублем проголосовали за эту картину — 20-е место в прокате, 22,5 млн. зрителей. По опросу читателей журнала «Советский экран» Доронина была названа лучшей актрисой года.

На Международном московском кинофестивале, который состоялся в том же году, знаменитый режиссер Клод Лелюш, посмотрев «Старшую сестру», заявил: «Этот фильм не дублирован на французский язык и не субтитрован, текст мне непонятен, но проход персонажа Дорониной по Ленинграду — это гениально! Так даже Софи Лорен ходить не умеет!»

В 1968 году настала очередь двух других картин: «Еще раз про любовь» и «Три тополя на Плющихе». Первый фильм занял в прокате 12-е место (36,7 млн. зрителей), второй — 17-е (26 млн.). Причем эти фильмы принесли его создателям успех не только на родине, но и за рубежом. «Любовь» взяла приз на фестивале в Картахене, а «Тополя» — в Мар-дель-Плате. Читателями «Советского экрана» Доронина вновь была названа лучшей актрисой года.

Тем временем, в отличие от триумфального успеха на экране, на театральных подмостках Доронину сопровождал довольно скромный успех. Во МХАТе она получила роль в спектакле «Ночная исповедь» и сыграла ее хорошо, но не более того. Между тем критики и зрители ждали от нее значительных работ, сродни тем ролям, которые она играла на сцене БДТ. Однако таких ролей на сцене МХАТа у нее так и не случилось. Из наиболее удачных работ этого периода можно отметить только две: в спектакле по пьесе ее тогдашнего супруга Э. Радзинского «О женщине» и в первом спектакле только что пришедшего во МХАТ О. Ефремова «Дульсинея Тобосская» (оба — 1970).

Стоит отметить, что начало 70-х для Дорониной оказалось временем трудным и крайне противоречивым. Отношения с коллегами по театральному коллективу складывались у нее не лучшим образом, неудачи преследовали ее и на съемочной площадке. В фильме «Чудный характер» К. Воинова она исполнила главную роль — сибирячки Надежды Казаковой, однако картина оказалась настолько провальной, что 40,3 процента опрошенных журналом «Советский экран» читателей назвали ее «худшей картиной 1970 года». И это после триумфальных ролей двухлетней давности!

В конце концов личная и творческая неудовлетворенность сложившимися обстоятельствами вынудили ее покинуть труппу МХАТа и перейти в Театр имени Маяковского. Произошло это в 1971 году. После этого Доронина довольно быстро стала примой пого театра и сумела вернуть в него массового зрителя. Ее творческая карьера вновь стала меняться в лучшую сторону.

В 1974 году Доронина сыграла одну из лучших своих ролей в кино. В фильме Олега Бондарева «Мачеха» она сыграла Шуру Олеванцеву — женщину, которая удочерила дочку своего мужа от другой женщины. Как писал один из критиков об этой ее роли: «В «Мачехе» Доронина проживает на экране истинное чудо человеческой любви. Не к кровной сестре. Не к любимому. Это любовь к чужой, окаменевшей от беды маленькой девочке рождается на экране — в муках, радости и слезах материнских родов. Здесь столько правдивого, выстраданного, пережитого на наших глазах!.. Каким взглядом провожает она Светку в школу!.. Как любовно обносит светом керосиновой лампы лица всех своих, родных, близких!.. Какая ясная, прекрасная жизнь роли!»

В прокате «Мачеха» заняла 3-е место, собрав на своих сеансах 59,4 млн. зрителей. По опросу читателей журнала «Советский экран» Доронина в третий раз была названа лучшей актрисой года. На кинофестивале в Тегеране ей был вручен приз за лучшее исполнение женской роли в этой замечательной картине.

В те же годы произошли изменения и в личной жизни Дорониной — она вышла замуж за актера своего же театра Бориса Химичева. Широкому зрителю он знаком прежде всего по роли матерого рецидивиста Паленого из фильма «Сыщик» (1980), который до сих пор с успехом демонстрируется на наших экранах. Этот брак Дорониной продлился почти десять лет.

Последующие годы прошли для Дорониной под знаком сплошных театральных премьер. Она сыграла главные роли в спектаклях: «Человек из Ламанчи», «Виват, королева, виват!», «Беседы с Сократом», «Аристократы», «Кошка на раскаленной крыше».

В спектакле «Виват, королева, виват!» Доронина играла сразу две роли — Марию Стюарт и ЕлизаветуТюдор. Это было восхитительное зрелище! Уходя за кулисы в образе юной и ослепительно красивой Марии Стюарт, она через несколько секунд возвращалась на сцену, но уже в образе зловещей, старой Елизаветы Тюдор. Только Доронина была способна на такое волшебное перевоплощение. Не случайно, что после ее ухода эти роли играли уже две совершенно разные актрисы.

Что касается ролей Дорониной в кино, то здесь мы наблюдаем странную картину. Будучи актрисой крайне щепетильной в выборе ролей, она все же не сумела избежать ошибок и в дальнейшем так и не смогла создать ничего равного тому, что было ею создано в кинематографе в период с 1967 по 1973 год. Она дала согласие сниматься в фильмах «На ясный огонь» (1976) и «Капель» (1982), и оба фильма с треском провалились в прокате. Однако, даже несмотря на это, по числу зрительских симпатий Доронина продолжала лидировать среди актрис советского кино.

В 1981 году Т. Дорониной было присвоено звание народной артистки СССР.

Между тем в начале 80-х заметно осложнились отношения между главным режиссером Театра имени Маяковского А. Гончаровым и Дорониной. К тому времени творческий интерес режиссера к приме заметно упал, теперь его все больше интересовала другая актриса театра, в последнее время все громче заявлявшая о себе, — Наталья Гундарева (в Театр Маяковского они с Дорониной пришли в один год). В 1984 году конфликт достиг своей крайней точки — после очередного скандала с примой Гончаров не пришел на премьеру спектакля, где она играла главную роль. Вскоре после этого Доронина приняла решение уйти из Театра имени Маяковского. Ее вновь поманил к себе МХАТ.

Второе пришествие Дорониной в Художественный театр было для нее очень непростым. Часть коллектива выступила резко против ее возвращения, памятуя о том, какие страсти разгорались в театре вокруг ее имени всего лишь тринадцать лет назад. Поэтому голосование по поводу возвращения Дорониной во МХАТ превратилось в настоящее поле битвы. Но сторонники нашей героини все-таки победили, хотя и с небольшим перевесом — было подано 17 голосов «за» и 14 «против».

Первым спектаклем Дорониной после возвращения на сцену МХАТа оказалась «Скамейка» А. Гельмана. Чуть раньше этого актрисе удалось осуществить две премьеры на «нейтральной» территории: в театре «Сфера» она сыграла композицию по «Живи и помни» В. Распутина и в Театре эстрады — пьесу своего бывшего супруга Э. Радзинекого «Приятная женщина с цветком и окнами на север».

В отличие от прошлых лет, нынешнее поведение Дорониной внутри коллектива отличали необыкновенные кротость и послушание. Ушли в прошлое скандалы и интриги, которые всегда сопутствовали этой талантливой актрисе. Мир и покой установите и в ее личной жизни. Она вышла замуж за экономиста-международника, выпускника МГИМО. Казалось, что теперь ничто не сможет нарушить этой идиллии. Однако судьбе было угодно повернуть все по-иному.

В 1987 году встал вопрос о разделении МХАТа на два коллектива. Доронина выступила резко против этого, считая, что такое разделение погубит великий некогда театр. С ней согласилась определенная часть артистов, которые вскоре и создали оппозицию тем своим коллегам, которые сплотились вокруг Олега Ефремова. Однако сохранить единый МХАТ так и не удалось. Тогдашний министр культуры СССР Захаров издал приказ за номером 383, официально утвердивший раздвоение театра. На к а гральной карте России появилось два коллектива — МХАТ имени Чехова и МХАТ имени Горького. Художественным руководителем и главным режиссером последнего (в свое время она окончила Высшие режиссерские курсы) стала Доронина. Труппа ного театра получила здание на улице Москвина.

Между тем относительно спокойная жизнь Дорониной на ном и закончилась. В 1988 году на нее и ее театр начался откровенный «накат» в так называемой демократической печати. Все мы помним то время, когда любое несогласие с точкой зрения журнала «Огонек» или газеты «Московские новости» воспринималось как вражеская провокация. Любимым вопросом тогда пыл такой: «Вы за демократию или против?» Однако что такое демократия мало кто понимал. Доходило до абсурда. Ругаешь Сталина — демократ. Хвалишь — враг демократии. Вот на таком уровне велась полемика.

Дорониной хватило смелости поставить на сцене своего театра пьесу о Сталине «Батум» (и это в те годы!), и ее тут же назвали «сталинисткой». Критики вдоволь потоптались на этой теме, хотя спектакль был поставлен всего лишь три раза — Доронина лично сняла его с репертуара по художественным соображениям. Однако про это демократическая печать широкой публике не сообщила.

Тогда же ушла из жизни замечательная актриса МХАТа имени Горького Георгиевская. Умерла она в полном одиночестве в собственной квартире, и в течение нескольких дней никто из ее коллег по театру о ней не вспомнил. В одной из центральных газет была напечатана огромная статья об этом происшествии, в которой Доронину обвинили в бессердечии, жестокости, безразличии к сотоварищам-актерам. Между тем в дни, когда умерла Георгиевская, Доронина находилась в творческой командировке в Финляндии и помочь покойной ничем не могла. Однако про эту поездку ни одна из тогдашних газет читателей не уведомила, в результате вслед за эпитетом «сталинистка» за Дорониной закрепился еще один — «жестокий человек». Сама актриса на все эти выпады тогда заявила: «Меня столько лет лупили в печати — без малого три десятилетия! Доронина ведь притча во языцех, о ней можно написать любую чепуху — поверят!»

Чепухи о Дорониной действительно было написано много. Но были и удачные материалы. Например, летом 1996 года на телевидении вышла прекрасная, на мой взгляд, передача В. Вульфа, посвященная Дорониной. (Многие факты из нее легли в основу этой главы.) Передача, в которой не было ни оголтелой критики, ни откровенного любования героиней. А была взвешенная оценка ее творческих и человеческих качеств. И что же? Рассказывает В. Вульф: «За эту передачу и «Правда», и «Советская Россия», и «Завтра» были готовы просто меня убить. «Завтра» поместила целый подвал Марка Любомудрова, который всегда убивал. Убивал Товстоногова, убивал Ефремова. Ему не привыкать. Имя запачканное… Я прочел эту статью и подумал: «Помимо того, что эта статья — оголенный антисемитизм, рядом с которым Геббельс — ребенок, она еще и несправедлива!» Ведь самая большая боль для меня — это передача о Дорониной! Я считаю, что это лучшая моя передача. Это был анализ и театроведческий, и психологический. В ней все соединилось: и безжалостность, и любовь. В конце концов Бог с ним, что написано в этих газетах. Мне было больше всего не по себе от того, что обиделась сама Татьяна Васильевна. На вечере в Киноцентре она сказала, что хотела бы забыть мою передачу. Это горько».

В отличие от большинства ее коллег-актеров, Доронина сегодня очень редко появляется на глазах у публики, предпочитая проводить время не на светских раутах или всевозможных тусовках, а в стенах своего театра или дома. Очень редко она подпускает к себе журналистов, видимо памятуя о тех обидах, которые совсем недавно наш брат успел ей нанести. Однако иногда интервью с ней все-таки появляются в периодической печати. Одно из них (в газете «Вечерний клуб») я частично приведу на этих страницах.

Т. Доронина: «В редкий свободный вечер смотрю я телевизор. На. экране мелькают нынешние миллионеры и миллионерши, бизнесмены и политики (а чаще политиканы), ангажированные комментаторы. Каждый из них по-своему интерпретирует события, и в хаосе нынешней жизни окровавленная Югославия и взаимная бойня в Чечне чередуются с победительницей конкурса бюстов, с глупой и назойливой рекламой, с детским личиком и лепетом: «Покупайте только у нас и ни у кого другого!»

Я плачу, осознавая, что мои любимые артисты лишились ныне своего творческого дома, что Марину Ладынину не пускают в театр: двери заперты. И Николая Афанасьевича Крючкова осмелились не пустить! Их творческий дом заняла некая фирма или совместное предприятие, а Ладынина, Кириенко, Куравлев и другие не знают, «что делать», зная, «кто виноват».

Бизнес! Купили «за так» здание Театра киноактера. Подо что? Под ресторан? Стыдно…

Сегодня наши дети стали взрослыми намного раньше, чем им полагается быть взрослыми. Мы их изуродовали. Их юные души не выносят тяжести грехов своих родителей. Мы все в безумии повсеместных предательств — страны, народа, своих гениев, друг друга… Продаж, обманов, нищеты, грязи…

Я люблю раннюю осень. В это время кажется: все еще будет хорошо. К тому же ранняя осень — это очень красиво…

Мой любимый цвет — белый. Любимый запах — запах тающего снега. Любимое блюдо — любое, приготовленное не мной. Напиток? Прошу прощения, но — молоко. Праздник — Новый год.

Если бы вдруг оказалась на необитаемом острове, то предпочла бы всегда иметь там под рукой роман Булгакова «Мастер и Маргарита» и ленту Шукшина «Печки-лавочки»…»

Владимир ВЫСОЦКИЙ

В. Высоцкий родился 25 января 1938 года в Москве, в родильном доме по улице Щепкина, 61/2. Его родители — Нина Максимовна Серегина и Семен Владимирович Высоцкий — прожили вместе около пяти лет — на фронте отец Володи познакомился с другой женщиной и ушел из семьи. А через некоторое время обзавелась новым мужем и Нина Максимовна.

В середине 40-х Володя с мамой и отчимом поселились в небольшой комнатке в доме на Первой Мещанской. Жили бедно и неустроенно, как и тысячи других семей послевоенного времени. Отношения с отчимом у Володи не заладились с самого начала, и никаким авторитетом в глазах мальчишки этот человек практически не обладал. Видимо, это и послужило одной из причин того, чтобы Володя упросил родного отца взять его с собой в Германию, куда Семена Владимировича, как офицера Советской Армии, отправили служить в январе 1947 года. Отказать сыну отец, естественно, не мог.

До октября 1949 года Володя с отцом и его женой Евгенией Степановной Лихолатовой жили в военном гарнизоне в городе Эберсвальде. Затем Семена Владимировича с семьей вернули на родину — он отправился служить в Киев, а его жена и сын поселились в Москве, в доме № 15 в Большом Каретном переулке (здесь до войны со своим первым мужем, который затем погиб, жила Евгения Степановна). Собственно, именно с этого адреса и началась настоящая биография В. Высоцкого.

В. Высоцкий учился в мужской средней школе № 186, которая находилась в пяти минутах ходьбы от его дома. Учился он по всем предметам хорошо, и лишь с поведением у него порой возникали проблемы. В старших классах он получил по этой дисциплине четверку, что грозило изгнанием из школы. Однако в случае с Высоцким учителя решили палку не перегибать.

Стоит отметить, что в 7-м классе Высоцкого освободили от занятий физкультурой по причине нездоровья — у него обнаружили шумы в сердце. Врачи посоветовали родителям Володи следить за тем, чтобы он вел себя умеренно — поменьше бегал и скакал.

Начиная с 7-го класса Высоцкий стал частенько прогуливать уроки — в год у него порой набегало до месяца прогулов. Где же он пропадал в это время? Мест, где в ту пору бывал Высоцкий с друзьями, было много. Это и театр-сад «Эрмитаж», где постоянно выступали известные артисты, и ближайшие кинотеатры: «Центральный», «Метрополь», «Экран жизни», «Москва» и др. А после посещения этих мест шумная компания обычно собиралась на квартире Левона Кочаряна — это в том же доме, где жил Высоцкий, только несколькими этажами выше. Там они слушали музыку, играли в карты, выпивали. Что касается последнего увлечения, то, судя по воспоминаниям М. Влади, Высоцкий впервые пригубил вино в 13 лет именно в компании сверстников с Большого Каретного.

В июне 1955 года Высоцкий окончил десятилетку и получил на руки аттестат зрелости. В нем были проставлены отметки по 14 предметам, из которых пять были пятерки, остальные — четверки.

Тем же летом Высоцкий уехал с Большого Каретного к матери — на Первую Мещанскую. Однако свою прежнюю компанию не забыл и постоянно пропадал у друзей по старому адресу.

По настоянию отца, который хотел видеть сына при настоящем челе, Высоцкий поступил в Московский инженерно-строительный институт на механический факультет. Однако проучился он гам недолго — уже через три месяца он бросил институт с твердым намерением вскоре поступить в театральное училище. Друг семьи Высоцких Н. М. Киллерог (она тогда жила в Киеве) позднее вспоминала: «Вдруг зимой звонит мне Евгения Степановна и говорит: «Неля, мы в отчаянии! Приезжай!!!» — «Что случилось?» — «Вова бросает строительный институт, хочет поступать в театральный!»

Близкие Володи были в ужасе, пытались отговорить его от мого, как нам тогда казалось, безрассудного поступка. Когда все аргументы были исчерпаны, я нанесла ему «удар ниже пояса»: Да посмотри ты на себя в зеркало — какой из тебя артист!»

При этих словах Володя густо покраснел, глаза его наполнились слезами, и в ответ я услышала: «Вот посмотришь, ты еще оудешь мной гордиться!»

Летом 1956 года Высоцкий подал документы в Школу-студии МХАТа и, к удивлению своих близких, поступил туда с первого же захода (помогли регулярные посещения драмкружка под руководством В. Н. Богомолова). Именно там произошло его л 1акомство с девушкой, которой вскоре суждено будет стать его первой женой. Звали девушку Иза Жукова, она была на год старше Высоцкого и училась на третьем курсе. Их знакомство состоялось в тот момент, когда Высоцкий был приглашен для участия в курсовом спектакле третьекурсников «Гостиница «Астория» И. Штока, в котором ему досталась бессловесная роль солдата с ружьем. Высоцкий был захвачен этой работой и ходил на все репетиции. Одним словом, довольно быстро он стал среди третьекурсников своим парнем, что при его общительном характере было не столь сложно. Тогда и произошло его близкое знакомство с Изой Мешковой-Жуковой. Они стали встречаться, а осенью 1957 года Высоцкий окончательно уговорил Изу переехать из общежития, где она жила, к нему на Первую Мещанскую. Всего добра у девушки и было, что небольшой чемоданчик, так что переезд этот не доставил молодым особых хлопот.

Свадьбу они сыграли только в мае следующего года, когда Иза закончила учебу в студии и получила на руки диплом. Свадьба, по настоянию родителей жениха, происходила на Большом Каретном.

Стоит отметить, что Иза к тому времени была уже вполне самостоятельной девушкой, поэтому семейная жизнь для нее не была чем-то обременительным. Про 20-летнего Владимира Высоцкого этого сказать было нельзя. Даже женившись и став семейным человеком, он не изменил своим старым привычкам и продолжал посещать шумные мужские компании, в которых ему было гораздо интереснее, чем в стенах собственного дома. На этой почве у молодых вскоре после свадьбы начались первые серьезные ссоры.

В 1959 году состоялся дебют Высоцкого в кино. В фильме режиссера Василия Ордынского «Сверстницы» он сыграл крохотную роль студента театрального института. Появившись в кадре всего лишь на несколько секунд, Высоцкий произнес одну фразу: «Сундук и корыто» и больше на экране не появлялся. Но его боевое крещение состоялось.

В том же году Высоцкий впервые вышел и на эстраду. Игру на гитаре он освоил сразу после окончания школы и к тому времени успел сочинить несколько собственных песен. Их он и исполнил на сцене студенческого клуба МГУ и, по словам П. Леонидова, имел у публики успех. Правда, спеть все свои песни Высоцкий тогда не сумел — в зале находился кандидат в члены Политбюро П. Поспелов, и один из его охранников, прибежав за кулисы, потребовал прекратить выступление «хрипатого артиста».

В июне 1960 года Высоцкий с успехом окончил Школу-студию, и перед ним встала проблема выбора места работы. Так как по молодости ему хотелось новизны и остроты ощущений, то он выбрал Театр имени А. Пушкина, к руководству которого тогда пришел новый режиссер — Борис Равенских. С этим режиссером Высоцкий связывал свои самые лучшие мечты, но они, к сожалению, так и не осуществились. Равенских предложил ему роль в спектакле про колхозную жизнь «Свиные хвостики», причем роль возрастную — 22-летний актер должен был сыграть 50-летнего председателя колхоза. Это предложение повергло Высоцкого в настоящее смятение, но отказаться он не мог. А режиссер, видимо не доверяя молодому актеру, назначил на эту роль еще одного актера-дублера. В конце концов, в процессе работы Высоцкого полностью вытеснили из этой роли, и он был занят лишь в массовке. Точно такая же история произошла с ним и в следующем спектакле, что, естественно, не прибавляло молодому актеру веры в собственные силы. У Высоцкого начались срывы, и он все чаще стал пропадать из театра. Его несколько раз пытались уволить, но каждый раз от изгнания его Выручала Фаина Георгиевна Раневская, которой он нравился как талантливый человек.

Хотя к концу 60-го года Высоцкий был занят в шести спектаклях, но настоящими ролями это назвать было трудно, так как все ограничивалось несколькими, часто бессловесными, выходами на сцену. Единственным светлым эпизодом в тогдашней творческой биографии Высоцкого было его приглашение осенью того же года на съемки фильма «Карьера Димы Горина», в котором он получил роль гораздо шире и интереснее, чем в «Сверстницах». А попал на эту роль Высоцкий случайно — после того, как актер, который должен был играть роль Софрона, на первую же пробу пришел нетрезвым, режиссер Л. Мире кий его с роли снял и ввел Высоцкого.

Между тем первые месяцы 1961 года не принесли ни Высоцкому, ни его молодой жене ни творческого, ни душевного облегчения. Иза, напрасно прождав приглашения в Театр имени А. Пушкина, вынуждена была уехать из Москвы в один из драм-театров Ростова-на-Дону. Следом за ней готовился отправиться и Высоцкий, которому работа в Пушкинском театре откровенно опостылела. Однако судьбе было угодно распорядиться по-своему. Внезапно одна за другой Высоцкому стали подворачиваться эпизодические роли сразу в нескольких фильмах. В мае он снялся в телеспектакле «Орлиная степь», в июле — в картине «Увольнение на берег», в августе — в «Грешнице». А осенью режиссер Г. Никулин пригласил его на роль американского пехотинца в фильме «713-й просит посадку». Так как фильм снимался в Ленинграде, Высоцкому пришлось отправиться туда. И эта поездка перевернула его личную жизнь, потому что там он встретил молодую киноактрису Людмилу Абрамову и влюбился в нее. Она так вспоминает об этой встрече: «Когда я приехала в Ленинград, меня оформили, но на зарплату поставить еще не успели. И вскоре я уже самые последние деньги истратила в ресторане гостиницы «Европейская», в выставочном зале.

Поздно вечером я поехала в гостиницу, ребята меня провожали. У каждого оставалось по три копейки, чтобы успеть до развода мостов переехать на трамвае на ту сторону Невы. А я, уже буквально без единой копейки, подошла к гостинице — и встретила Володю.

Я его совершенно не знала в лицо, не знала, что он актер. Ничего не знала. Увидела перед собой выпившего человека. И пока я думала, как обойти его стороной, он попросил у меня денег. У Володи была ссадина на голове и, несмотря на холодный дождливый ленинградский вечер, он был в расстегнутой рубашке с оторванными пуговицами. Я как-то сразу поняла, что этому человеку надо помочь. Попросила денег у администратора — та отказала. Потом обошла несколько знакомых, которые жили в гостинице, — безрезультатно.

И тогда я дала Володе свой золотой перстень с аметистом — действительно старинный, фамильный, доставшийся мне от бабушки.

С Володей что-то произошло в ресторане, была какая-то бурная сцена, он разбил посуду. Его собирались не то сдавать в милицию, не то выселять из гостиницы, не то сообщать на студию. Володя отнес в ресторан перстень с условием, что утром он его выкупит. После этого он поднялся ко мне в номер, там мы и познакомились…»

Через несколько дней после этой встречи Высоцкий отбил телеграмму в Москву другу А. Утевскому: «Срочно приезжай. Женюсь на самой красивой актрисе Советского Союза».

О том, что муж изменил ей с другой женщиной, Иза Высоцкая узнала от своих друзей, позвонивших ей в Киев, где она теперь жила. Иза тут же позвонила в Москву Высоцкому, и между ними произошел последний и очень тяжелый разговор. После этого Иза на целых три года порвала всякие отношения с Высоцким, причем все это время он не знал ее точного адреса и местопребывания.

Изменения в личной жизни подвигли Высоцкого и к изменению своей творческой судьбы: в конце 61-го он уходит из Театра имени А. Пушкина и переходит в Театр миниатюр. Правда, и нот переход не принес ему особой радости, так как настоящих ролей ему и здесь не доверяют. И вот уже весной следующего года он уходит и из этого театра.

Давая определение тем годам в жизни Высоцкого, его жена Л. Абрамова с горечью отметит: «…начало 60-х — такое время темное, пустое в Володиной биографии… Ну нет ничего — совершенно пустое время».

Между тем, в отличие от театральных подмостков, где имя Высоцкого никому не было известно, на музыкальном поприще он уже известен довольно широкому кругу слушателей. Его первые (в основном блатные) песни — «Шалава», «Татуировка», «У тебя глаза как нож», «Красное, зеленое…» и другие — пользуются устойчивой популярностью у определенной части населения. Правда, Высоцкого они знают под его сценическим псевдонимом — Сергей Кулешов.

В марте Высоцкий сделал попытку вновь устроиться на работу и пришел в театр «Современник». В те годы там существовал так называемый испытательный срок, когда актера-кандидата на зачисление в труппу вводили в один из спектаклей и смотрели, чего он стоит. Испытали и Высоцкого. Но его игра на руководство театра не произвела никакого впечатления, и приглашения вступить в труппу он не получил. Пришлось ему после этого вновь идти на поклон к Б. Равенских в Пушкинский театр. Как ни странно, но тот его вновь принял. Дал ему какую-то роль и уже взял с театром на гастроли по Уралу. Но эта поездка не принесла Высоцкому радости, и после очередного скандала его из театра уволили. Его вновь ждала безработица и нищенское прозябание на случайные заработки. Осенью подвернулась работа в фильме А. Столпера «Живые и мертвые» (эпизодическая роль солдата), это подсуетился Левон Кочарян, с болью наблюдающий уже который год за житейской и творческой неустроенностью своего друга. В сентябре-октябре 62-го Высоцкий обитал под Истрой, где проходили натурные съемки, и вроде бы неплохо там себя чувствовал. Отснявшись в трех эпизодах, он вернулся в Москву к жене, а в ноябре у них родился первенец — сын Аркадий.

В январе 1963 года Высоцкий получает еще одну эпизодическую роль — в фильме «Штрафной удар» ему предстоит сыграть гимнаста. Стоит отметить, что во время съемок этого фильма Высоцкий получит травму (упадет с лошади), которая позволит ему избежать призыва в армию.

Тогда же, в начале 63-го, Высоцкий устроился работать в театральную студию, что располагалась в клубе МВД имени Ф. Дзержинского, на мизерную ставку 50 рублей в месяц. И хотя деньги эти и по тем временам были маленькие, рассчитывать на помощь родителей Высоцкий не хотел. Его гордый характер не позволял ему делать это. И кто знает, какие мысли посещали Высоцкого в те невеселые для него дни. Может быть, и закрадывались в его сердце сомнения относительно давнего спора с отцом и дедом по поводу выбора своей профессии. Ведь поступив вопреки воле родителей в театральную студию и получив актерскую профессию, Высоцкий к 63-му году ничего, кроме житейской неустроенности и душевного разлада с самим собой, так и не приобрел. И жена его, вспоминая те годы, горько констатирует: «Работы нет, денег ни гроша. Я потихоньку от родителей книжки таскала в букинистические магазины… Володя страдал от этого беспросвета еще больше, чем я. Скрипел зубами. Молчал. Писал песни. Мы ждали второго ребенка…»

Когда в конце 63-го Л. Абрамова сообщила мужу, что у них будет еще один ребенок, Высоцкого это известие не обрадовало. «Денег нет, жить негде, а ты решила рожать!» — пытался он увещевать свою жену. Разговор этот происходил на квартире Кочарянов, и вмешательство Левона предопределило его концовку. «Кончай паниковать! — сказал Кочарян другу. — Ребенок должен родиться, и весь разговор!»

Родившегося 8 августа 1964 года мальчика назвали Никитой.

Между тем за несколько месяцев до этого события, в мае, Высоцкий по настоянию родных впервые ложится в больницу, чтобы вылечиться от алкоголизма. К сожалению, это лечение не привело к долговременному положительному результату и лишь на несколько месяцев ввело его в нормальное состояние. Но за эти месяцы многое успело произойти.

В августе Высоцкий съездил в Айзкрауле (Латвия) на съемки фильма «На завтрашней улице», а затем, вернувшись в Москву, отправился в Театр драмы и комедии на Таганке, чтобы показаться новому руководителю этого театра Юрию Любимову. И тот его взял. Позднее Любимов так вспомнит об этом событии: «Показался он так себе… можно было и не брать за это. Тем более за ним, к сожалению, тянулся «шлейф» — печальный шлейф выпивающего человека. Но я тогда пренебрег этим и не калек» об этом».

Попав в Театр на Таганке, Высоцкий тут же был введен в спектакль «Добрый человек из Сезуана», который произвел настоящий фурор в театральной Москве. С этим успехом к Высоцкому пришла вера в собственные возможности, он впервые почувствовал в себе силы для более мощного рывка в творчестве. Не случайно, что именно тогда в его песенном репертуаре сложились военные песни: «Штрафные батальоны», «Братские могилы», «Высота», «Падали звезды».

Вспоминает В. Высоцкий: «Почему мое юношеское увлечение стихами продолжилось и дальше? Думаю, из-за того, что мне страшно повезло, что я сразу попал в театр к Любимову. Потому что он моментально стал использовать песни мои, чтобы они звучали в спектаклях. Очень это поддерживал на вечерах, всегда приглашал меня к себе, чтобы были какие-то… друзья его близкие — писатели, поэты, художники и так далее. И всегда хотел, чтобы я пел, пел, пел.

Думаю, из-за этого я продолжал: мне было неудобно, что, вот, я все время пою одно и то же — а я стеснялся петь блатные песни в таких компаниях. И таких песен у меня к тому времени было больше, чем неблатных. И я из-за этого продолжал писать».

В 1965 году Высоцкий был введен в труппу и играл сразу в четырех спектаклях Театра на Таганке: «Герой нашего времени», Антимиры» (премьера состоялась 2 февраля), «10 дней, которые потрясли мир» (премьера — 2 марта) и «Павшие и живые» (премьера — 4 ноября). Это было время, когда Высоцкий буквально v пивался театральным действом, от спектакля к спектаклю набираясь опыта и мастерства. По словам партнера Высоцкого по к атру В. Смехова: «Антимиры» возникли из-за Высоцкого, где у пего получилась самая важная роль, а в «10 днях…» Володя сменил первого Керенского — Николая Губенко, достойно сыграв по всем статьям: и по статье драмы, и пластически, и гротескно, и даже лирично…»

Песенное творчество Высоцкого также не стояло на месте: 20 апреля в ИВС АН СССР (кафе «Молекула») состоялось одно из первых его сольных выступлений перед широкой аудиторией. Нмсоцкий играл около двух часов и исполнил 18 песен. Среди них были и новые: «Корабли», «Солдаты группы «Центр», «Сыт я по горло» и др.

Кинематограф в том году предложил Высоцкому две роли: в фильмах «Наш дом» и «Стряпуха». Ролью в последнем фильме он обязан Л. Кочаряну, который был в приятельских отношениях с режиссером Эдмундом Кеосаяном. Для самого же Высоцкого роль в «Стряпухе» была, как он сам выразился, «до лампочки», впоследствии он ее даже не озвучивал. Просто смена обстановки, поездка в Краснодарский край в июле-августе были необходимы ему как отдушина, как возможность хоть на какое-то время уйти от своих домашних проблем.

Но и в этой командировке Высоцкий не нашел необходимого покоя, вновь запил, и Кеосаян вынужден был дважды выгонять его со съемок. Впрочем, Кеосаян был не первым, да и не последним режиссером кино, кто поступал с Высоцким подобным образом. Точно такая же история случилась у актера и с Андреем Тарковским в начале того же 65-го года. Тарковский хотел взять Высоцкого в свой фильм «Андрей Рублев» и назначил ему пробы. Но Высоцкий перед самыми пробами внезапно запил. Тарковский тогда ему сказал: «Володя, я с тобой никогда больше не стану работать, извини…» А ведь это был уже второй подобный инцидент между ними. В первый раз Высоцкий точно так же подвел Тарковского перед съемками телеспектакля по рассказу Фолкнера.

Между тем, видя как все дальше и глубже засасывает Высоцкого омут пьянки, родные и близкие его решились на последнее средство: они привлекли на свою сторону Ю. Любимова, человека, авторитет которого в те годы для Высоцкого был непререкаем. Любимов уговорил Высоцкого лечь в больницу еще раз. Лечащим врачом актера на этот раз был известный ныне врач-психиатр Михаил Буянов. Он вспоминает: «В ноябре 1965 года Я проходил аспирантуру на кафедре психиатрии Второго Московского мединститута имени Пирогова. Однажды меня вызвал Василий Дмитриевич Денисов — главный врач психбольницы № 8 имени Соловьева, на базе которой находилась кафедра:

— В больницу поступил какой-то актер из Театра на Таганке. У него, говорят, большое будущее, но он тяжелый пьяница. Дирекция заставила его лечь на лечение, но, пока он у нас, срывается спектакль «Павшие и живые», премьера которого на днях должна состояться. Вот и попросил директор театра отпускать актера вечерами на спектакль, но при условии, чтобы кто-то из врачей его увозил и привозил. Мой выбор пал на вас… Не отказпывайтесь, говорят, актер очень талантливый, но за ним глаз да глаз нужен. И райком за него просит…

Все прежние врачи шли у него на поводу, пусть хоть один врач поставит его на место.

И направился я в отделение, где лежал этот актер. Фамилия сю была Высоцкий, о нем я прежде никогда не слыхал.

В отделении, уже знали о моей миссии. Заведующая — Вера Феодосьевна Народницкая — посоветовала быть с пациентом поосторожнее:

— Высоцкий — отпетый пьяница, такие способны на все. Он еже сколотил группку алкоголиков, рассказывает им всякие байки, старается добыть водку. Одной нянечке дал деньги, чтобы она незаметно принесла ему водки. Персонал у нас дисциплинированный, нянечка мне все рассказала, теперь пару дней Высоцкий напрасно прождет, а потом выяснит, в чем дело, и примется других уговаривать. Он постоянно путает больницу, кабак и театр.

— Так он просто пьяница или больной хроническим алкоголизмом?

— Вначале ему ставили психопатию, но вскоре сменили диагноз на хронический алкоголизм. Он настоящий, много лет назад сформировавшийся хронический алкоголик, — вступила в разговор лечащий врач Алла Вениаминовна Мешенджинова, — со всем набором признаков этой болезни, причем признаков самых неблагоприятных. И окружение у него соответствующее: сплошная пьянь.

— Неужто домашние не видят, что он летит в пропасть?

— Плевал он на домашних. Ему всего лишь 27 лет, а психика истаскана, как у сорокалетнего пьяницы. А вот и он, — Врач прервалась на полуслове.

Санитар ввел в ординаторскую Высоцкого. Несколько лукавое, задиристое лицо, небольшой рост, плотное телосложение. Отвечает с вызовом, иногда раздраженно. На свое пьянство смотрит как на шалость, мелкую забаву, недостойную внимания занятых людей. Все алкоголики обычно преуменьшают дозу принятого алкоголя — Высоцкий и тут ничем не отличается от других пьяниц.

— Как вы знаете, Владимир Семенович, в вашем театре готовится премьера. По настоятельной просьбе директора — Николая Лукьяновича Дупака — наш сотрудник будет возить вас на спектакли. Только прошу без глупостей.

— Разве я маленький, чтобы меня под конвоем возить?

— Так надо.

На следующий день мы с Высоцким отправились на спектакль — и так продолжалось около двух месяцев.

Когда повез его в первый раз, я настолько увлекся спектаклем, что прозевал, как Высоцкий напился. Потом я стал бдительнее и ходил за ним как тень…»

Год 1966 был для Высоцкого во многих отношениях переломным. Это был год «Галилея» в театре и год «Вертикали» в кино.

Июньская премьера спектакля «Галилей» позволила Высоцкому сделать свой первый серьезный шаг к широкой сценической известности. Вплоть до этого года его имя мало чем выделялось среди других актеров Таганки, где истинными лидерами были Зинаида Славина, Николай Губенко, Валерий Золотухин. Теперь в этот ряд был вписан и Владимир Высоцкий.

Тем же летом Высоцкому пришли два предложения от кинематографистов, причем оба — с Одесской киностудии. В первом случае его решила снимать в одной из главных ролей (в роли геолога) в фильме «Короткие встречи» Кира Муратова. Стоит отметить, что первоначально на эту роль претендовал Станислав Любшин, однако тот тогда уехал на съемки другой картины в Германию, и Муратовой пришлось искать иного исполнителя. Им и стал Высоцкий.

В другом случае Высоцкому предстояло стать радистом-альпинистом в фильме С. Говорухина и Б. Дурова (это он затем снимет «Пиратов XX века») «Вертикаль». Причем по большому счету Высоцкого пригласили в эту картину не как актера, а как исполнителя прекрасных песен. Съемки фильма проходили в горах Приэльбрусья. В одном из своих писем жене (от 12 августа) Высоцкий писал: «Режиссеры молодые, из ВГИКа, неопытные режиссеры, но приятные ребята, фамилии режиссеров: Дуров и Говорухин. Фильм про альпинистов, плохой сценарий, но можно написать много песен, сейчас стараюсь что-то вымучить, пока не получается, набираю пары…»

Насколько удивительно сегодня читать эти строки, зная, что Высоцкий в конце концов «вымучил» из себя целую серию прекрасных песен: «Песня о друге», «Вершина», «Скалолазка», «Мерцал закат», «В суету городов».

О днях, проведенных Высоцким на съемках «Вертикали», рассказывает М. Сердюков: «Высоцкий жил в 317-м номере гостиницы «Иткол». Всю ночь песни, гулянка. Утром солнце и Говорухин зовут: работать пора. Но Володю не поднять. А это уже свинство! В таких нередких случаях отряжали на подвиг Хусейна Залиханова (местный егерь и инструктор-альпинист). Тот брал в руки палку и поднимался к Высоцкому: «Что же ты, падла, делаешь? Люди ждут, кино стоит, а ты — дрыхнешь!» Приходилось и шлепать слегка. Володя взвивался: «Ладно, падла, сейчас оденусь…»

Тушканчики (так в тех краях называли девушек) вокруг Высоцкого бегали стаями. Но допускались «к телу» лишь определенные Хусейном, лично. Достойна ли? И все-таки, видно, не доглядел! Уже давно съемки закончились, разъехались все, а студентка из Ленинграда прислала письмо: «Жду ребенка. Жена Высоцкого об этом и слышать не хочет. Рвет письма. Помоги, дорогой Хусейн, до Володи добраться!..»

Хусейн не помог. Тушканчик сама должна знать, кого ей ждать и откуда, считает охотник».

Между тем год выхода фильма «Вертикаль» на экраны страны (произошло это в 1967 году) и стал годом прихода к В. Высоцкому всесоюзной славы. Если до этого люди знали его всего лишь как исполнителя полуподпольных песен блатного содержания, то теперь они смогли воочию убедиться в том, что диапазон этого исполнителя намного шире блатной тематики. Даже л акая государственная организация, как фирма грамзаписи «Мелодия», поняла это и в том же году выпустила в свет первую (гибкую) пластинку с песнями Высоцкого из этого фильма.

Однако, даже несмотря на этот успех, у Высоцкого по-прежнему было много недругов. Например, в том году режиссер Геннадий Полока снял его в роли большевика-подпольщика в фильме «Интервенция», но цензура картину на экраны не выпустила во многом из-за того, что в ней снялся Высоцкий.

В другом случае Высоцкий не прошел утверждение на главную роль в картине Г. Натансона «Еще раз про любовь». Та же история едва не произошла с Высоцким и в другой картине — фильме Евгения Карелова «Служили два товарища». Начальник актерского отдела «Мосфильма» Гуревич внезапно выступил резко против кандидатуры Высоцкого на роль поручика Брусенцова. Описывая перипетии этого инцидента, Высоцкий писал жене 9 августа: «Гуревич кричал, что он пойдет к Баскакову и Романову (руководители кинематографии СССР), а Карелов предложил ему ходить везде вместе. Это все по поводу моего старого питья и «Стряпухи» и Кеосаяна. Все решилось просто. Карелов поехал на дачу к больному Михаилу Ильичу Ромму, привез его, и тот во всеуслышание заявил, что Высоцкий-де его убеждает, после чего Гуревич мог пойти только в ж…, куда он и отправился незамедлительно».

Во время съемок этой картины (она снималась в июле в Одессе) с Высоцким произошел неприятный случай, который, правда, не стал достоянием гласности и потому не привёл к новым неприятностям в судьбе артиста. В те дни он, а также его друзья Левон Кочарян, жена Левона Инна, Артур Макаров собирались на квартире подруги жены Кочаряна. Однажды в их компании оказался и 24-летний болгарский актер Стефан Данаилов, снимавшийся в те дни в советско-болгарском фильме «Первый курьер». И вот на той вечеринке, будучи в подпитии, Данаилов приказал Высоцкому: «Пой!» Тот отказался. Тогда Данаилов вытащил из кармана пачку денег и, как распоясавшийся барин, швырнул ее в лицо Высоцкому. Видевший все это Кочарян мгновенно вспыхнул гневом и от всей души врезал будущему заслуженному артисту Болгарии, будущему члену болгарской компартии и лауреату Димитровской премии по его симпатичной физиономии. В результате завязавшейся в квартире потасовки серьезно пострадал Данаилов и двухспальная тахта хозяев квартиры. Правда, раны на лице Данаилова быстро зажили, и через несколько лет советские кинозрители смогли убедиться в этом, лицезрея болгарского актера в многосерийном телесериале «Нас много на каждом километре».

Стоит отметить, что конечный результат работы в фильме «Служили два товарища» Высоцкого удовлетворил не полностью. Позднее он признавался: «Я думал, что это будет лучшей ролью, которую мне удастся вообще сыграть когда-нибудь в кино. И так оно, возможно, и было бы, если бы дошло до зрителей то, что было снято. Но этого не случилось».

Однако, поговорив о творчестве Высоцкого, самое время коснуться его личной жизни, которая в тот год была не менее богата значительными событиями. Например, в июле того года он впервые встретился в Москве с французской киноактрисой но имени де Полякофф Марина-Катрин, больше известной как Марина Влади. Эта встреча в скором времени предопределит уход Высоцкого от второй жены, на руках у которой останется чвое детей. Хотя фактический уход Высоцкого из семьи произошел, по всей видимости, гораздо раньше того дня, когда судьба свела его с Мариной Влади.

Жалуясь в одной из тогдашних бесед своему другу В. Золотухину на свою неустроенную семейную жизнь, Высоцкий говорил: «Детей своих я не вижу. Да и не любят они меня. Полчаса в неделю я на них смотрю, одного в угол поставлю, другому по затылку двину. А они орут… Разве это воспитание?

Да и с женой не лучше. Шесть лет живем, а у меня ни обедов нормальных, ни чистого белья, ни стиранных носков…»

Надо сказать откровенно, что Высоцкий и сам никогда не являл собой образец примерного мужа. О его многочисленных побовных похождениях на стороне знали многие, в том числе и жена. Не случайно в августе 1966 года, когда Высоцкий снимался в «Вертикали», в одном из своих писем Л. Абрамова не смогла скрыть своей ревности по отношению к Л. Лужиной, снимавшейся в том же фильме (Высоцкий даже посвятил ей песню «Она была в Париже»). На самом деле, по словам той же Лужиной, у Высоцкого в те дни был бурный роман не с ней, а с ее подругой, актрисой Театра на Таганке Татьяной Иваненко, у которой от Высоцкого впоследствии родится дочка Настя.

В 1967 году у Высоцкого случился очередной роман с молотой студенткой Школы-студии МХАТ, к которой он лазил на третий этаж общежития по карнизам и трубам, минуя таким образом бдительную вахтершу на входе.

И наконец в том же году он встречает Марину Влади и буквально теряет голову от любви к ней. Как же произошла их встреча?

Звезда французского кино была приглашена на очередной Московский кинофестиваль и согласно культурной программе, составленной для нее, посетила спектакль Театра на Таганке «Пугачев». Высоцкий играл в нем роль Хлопуши, говорят был в тот день в ударе, и сразу запомнился почетной гостье. Затем Марину Влади повели за кулисы, и там она впервые встретилась с Высоцким. Однако дальше дежурных комплиментов дело не дошло. Но далее хозяева повезли актрису в ресторан ВТО, и именно там произошло ее личное знакомство с Высоцким. М. Влади вспоминает: «Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек. Я мельком смотрю на него, и только светло-серые глаза на миг привлекают мое внимание. Он подходит, молча берет мою руку и долго не выпускает, потом целует ее, садится напротив и уже больше не сводит с меня глаз. Его молчание не стесняет меня, мы смотрим друг на друга, как будто всегда были знакомы…

— Наконец-то я встретил вас…

Эти первые произнесенные тобой слова смущают меня, я отвечаю тебе дежурными комплиментами по поводу спектакля, но видно, что ты меня не слушаешь. Ты говоришь, что хотел бы уйти отсюда и петь для меня. Мы решаем провести остаток вечера у Макса Леона, корреспондента «Юманите». Он живет недалеко от центра. В машине мы продолжаем молча смотреть друг на друга… Я вижу твои глаза — сияющие и нежные, коротко остриженный затылок, двухдневную щетину, ввалившиеся от усталости щеки. Ты некрасив, у тебя ничем не примечательная внешность, но взгляд у тебя необыкновенный.

Как только мы приезжаем к Максу, ты берешь гитару. Меня поражает твой голос, твоя сила, твой крик. И еще то, что ты сидишь у моих ног и поешь для меня одной… И тут же, безо всякого перехода, говоришь, что давно любишь меня…»

На следующий день знакомство Высоцкого и Влади продолжилось в пресс-баре гостиницы «Москва», где проходил заключительный банкет. Высоцкий без конца приглашал французскую гостью танцевать и на протяжении всего вечера никому из присутствующих не позволял отнять у него партнершу.

Однако трудно поверить в то, что привыкшая к многочисленным знакам внимания со стороны мужчин, куда более эффектных, чем Высоцкий, французская знаменитость всерьез приняла тогда ухаживания русского актера. Вполне вероятно, что тогда ее просто занимало это откровенное признание в любви, это почти по-детски наивное ухаживание. По воспоминаниям фоторепортера И. Гневашева, Влади потом упрашивала своих московских знакомых: «Ребята, вы его уведите подальше от гостиницы, а то он возвращается и это… ломится в номер».

Встреча с Высоцким летом 1967 года стала для Влади всего лишь забавным эпизодом и не предвещала (во всяком случае для нее) в дальнейшем ничего серьезного и многообещающего.

Более того, в те дни у Влади было более сильное увлечение, чем русский актер из Москвы. В 1966 году, снимаясь в Румынии во франко-румынском фильме «Мона, безымянная звезда», Влади познакомилась и серьезно увлеклась молодым румынским актером Кристоей Аврамом. В 1968 году он приедет к Влади в Париж, имея, по всей видимости, серьезные намерения жениться на ней (к тому времени Влади была уже дважды разведена). Но молодому актеру не повезло. Он сильно не понравился матери Марины и трем ее сестрам, которые посчитали его пустым и никчемным красавцем. Отношения с Аврамом были разорваны, что стоило Марине сильной депрессии.

Однако, отдаленный от Парижа тысячами километров, Высоцкий обо всем этом не знал и даже не догадывался. Он пишет Влади несколько тайных писем и даже звонит ей в Париж. До их помой встречи остается еще более полугода.

Начало 1968 года запомнилось Высоцкому новым скандалом в театре. 28 января он вышел на сцену в спектакле «Павшие и живые» в пьяном виде и едва не сорвал постановку. Так как подобных случаев за ним числилось уже предостаточно и терпение администрации театра иссякло, было решено положить этому конец. В результате 22 марта приказом по театру Высоцкого уволили с работы по статье 47 КЗоТ РСФСР.

Это увольнение подействовало на Высоцкого отрезвляюще. Кажется, впервые он по-настоящему понял, что период уговоров и угроз закончился, и на него всерьез обиделись коллеги по работе. Чтобы вернуть их расположение к себе, Высоцкий в апрелe лег на амбулаторное лечение к профессору Рябоконю. Проискав в больнице несколько недель, Высоцкий пришел с повинной к Любимову и попросил вновь принять его в театр. Как это ни странно, его взяли, правда, на договорной основе, с массой mi штельных для него оговорок.

Между тем в июне новая неприятность обрушилась на голову Мысоцкого. В номере газеты «Советская Россия» за 9 июня появилась статья Г. Мушты и А. Бондарюка под названием «Во имя чего поет Высоцкий?». Приведу отрывок из этой статьи: Мм очень внимательно прослушали, например, многочисленные записи песен московского артиста В. Высоцкого в авторском исполнении, старались быть беспристрастными. Скажем прямо: песни, которые он поет с эстрады, у нас сомнения не вызывают и не о них мы хотим говорить. Есть у этого актера песни другие, которые он исполняет только для избранных. В них под видом искусства преподносятся обывательщина, пошлость, безнравственность. Высоцкий поет от имени и во имя алкоголиков, штрафников, преступников, людей порочных и неполноценных. Это распоясавшиеся хулиганы, похваляющиеся своей безнаказанностью…

Во имя чего поет Высоцкий? Он сам отвечает на этот вопрос: «ради справедливости и только». Но на поверку оказывается, что эта справедливость — клевета на нашу действительность…»

В дни, когда появилась эта статья, Высоцкий заканчивал очередной курс лечения в больнице. Душевное состояние его было в те дни далеко от благожелательного: жена начала всерьез подозревать его в измене, в народе кто-то усиленно распускал сплетни о его самоубийстве. Может быть, специально подталкивали к этому? Именно в те дни из-под пера Высоцкого выходит песня «Кто кончил жизнь трагически — тот истинный поэт».

Насколько для Высоцкого тот момент был действительно отчаянным говорит его письмо в ЦК КПСС, датированное 24 июня, в котором он буквально отрекается от своих ранних песен: «…даже мои почитатели осудили эти песни. Ну что же, мне остается только радоваться, ибо я этих песен никогда не пел с эстрады и не пою даже друзьям уже несколько лет».

Статья в «Советской России» едва не поставила крест на утверждении Высоцкого на роль Рябого в картине В. Назарова «Хозяин тайги». Член художественного совета «Мосфильма» Шабанов 23 июня на заседании совета заявил: «Высоцкий — это морально опустившийся человек, разложившийся до самого дна». Но, к счастью для Высоцкого, другие члены совета посчитали иначе. В конце концов он был утвержден на роль и в июле вылетел в Сибирь в район Дивногорска.

Натурные съемки фильма проходили в селе Выезжий Лог Майского района Красноярского края. Партнером Высоцкого по фильму был его друг и коллега по Театру на Таганке Валерий Золотухин. По его словам, съемки принесли им обоим мало приятных впечатлений. Режиссер в процессе работы ушел от первоначального варианта сценария и самовольно кроил его, не считаясь с мнением актеров. В конце концов все это привело к тому, что Высоцкий разругался с режиссером прямо на съемочной площадке и долго после этого таил на него злость. Назаров и ответ на это стал попросту игнорировать Высоцкого и в дни, когда тот снимался, не приходил на съемочную площадку. Высоцкого это злило еще больше, и он в сердцах бросал Золотухину: Пропало лето! Пропал отпуск и настроение!»

Но если участие в съемках приносило Высоцкому мало приятных минут, то этого нельзя было сказать о его поэтическом и юхновении, так как именно в Выезжем Логе он пережил свою оолдинскую осень». Там в конце июля — начале августа из-под eго пера на свет появились два самых знаменитых его произведения: «Охота на волков» и «Банька по-белому». Именно с этих произведений и начался тот Высоцкий, который вскоре ворвется в 70-е как яростный обличитель лжи и фарисейства, царивших тогда в обществе. Именно эти вещи явились первым серьезным шагом Высоцкого к тому, чтобы превратиться из певца торов и подворотен в автора остросоциальных песен и стихов.

Между тем сразу после сибирских съемок произошла решающая встреча Высоцкого и Марины Влади. Тем летом она приехала в Советский Союз для участия в фильме С. Юткевича «Сюжет для небольшого рассказа» (она играла Лику Мизинову) и остановилась на квартире друзей в Москве. Высоцкий нашел ее и откровенно признался, что жизнь без нее для него не имеет никакого смысла. И Влади ответила ему своим согласием. Она вспоминает: «Всей ночи нам не хватило, чтобы до конца понять глубину нашего чувства. Долгие месяцы заигрываний, лукавых в и лядов и нежностей были как бы прелюдией к чему-то неизмеримо большому. Каждый нашел в другом недостающую половину. Мы тонем в бесконечном пространстве, где нет ничего, кроме любви. Наши дыхания стихают на мгновение, чтобы слиться затем воедино в долгой жалобе вырвавшейся на волю любви».

Так вспоминает об этом М. Влади. Л. Абрамова обошлась без высоких слов и это понятно.

«Давно это было — осенью 1968-го. Недели две или чуть больше прошло с того дня, когда с грехом пополам, собрав силы и вещи, я наконец ушла от Володи. Поступок был нужный и умный, и я это понимала. Но в голове стоял туман: ноги-то ушли, а душа там осталась…

Кроме всего прочего — еще и куда уходить? Как сказать родителям? Как сказать знакомым? Это же был ужас… Я не просто должна была им сказать, что буду жить одна, без мужа. Его уже все любили, он уже был Высоцким… Я должна была у всех его отнять. Но, если бы я знала раньше все, я бы ушла раньше…»

Некоторое время Высоцкий и Влади мыкались по разным углам, пока наконец не перебрались к матери Высоцкого Нине Максимовне, в ее двухкомнатную квартирку в Новых Черемушках.

Тем временем та осень была ознаменована для Высоцкого целой чередой новых неприятностей. Во-первых, после того, как Высоцкий отказался играть в новом спектакле «Тартюф», вновь испортились его отношения с Юрием Любимовым. Режиссер после этого даже перестал с ним здороваться. Любимов тогда заявил: «Высоцкий зажрался! Денег у него — куры не клюют. Самые знаменитые люди за честь почитают позвать его к себе в гости, пленки с его записями иметь. Но от чего он обалдел? Подумаешь, сочинил пяток хороших песен… Солженицын ходит трезвый, спокойный, человек действительно испытывает трудности, однако, несмотря ни на что, работает. А Высоцкий пьет и когда-нибудь дождется, что его затопчут под забор, пройдут мимо и забудут эти его пяток хороших песен».

В итоге с 8 ноября Высоцкого отстранили от всех спектаклей, а через неделю все та же «Советская Россия» публикует на своих страницах статью известного советского музыкального мэтра В. Соловьева-Седого под названием «Модно — не значит современно». Приведу отрывок из нее: «К сожалению, сегодня приходится говорить о Высоцком как об авторе грязных и пошлых песенок, воспевающих уголовщину и аполитичность. Советский народ посвящает свой труд и помыслы высокой цели — строительству коммунистического общества. Миллионы людей отдали жизнь, отстаивая в боях наши светлые идеалы. Но что Высоцкому и другим бардам до этих идеалов. Они лопочут о другом…»

Вновь оказавшись в эпицентре всех интриг, Высоцкий не находит ничего лучшего как снова запить. А в начале декабря он и очередной раз оказывается в больнице. При этом его состояние как никогда плохое. Врачи констатируют общее расстройство психики, перебойную работу сердца и обещают родным больше не выпускать его из клиники в течение ближайших двух месяцев. Прослышав о плохом самочувствии Высоцкого, в больнице его навещает Ю. Любимов. «Тебе надо сделать операцию и вшить химическую ампулу, — уговаривает он Высоцкого. — Врачи говорят, что если ты и дальше будешь вести себя подобным образом, то года через три наступит конец». Что же ответил ему Высоцкий? «Я не больной и ампулу вшивать не буду!» — таким был in ответ.

Врачи так и не сдержали своего слова и выписали Высоцкого из больницы в середине декабря. А 28 декабря он уже выступал с концертом в кинотеатре «Арктика». Вместе со старыми песнями и ют день со сцены звучали и новые его произведения: «Жираф», «Утренняя гимнастика», «Милицейский протокол», «Москва — Одесса».

1969 год — год, в котором Высоцкий получил первый сигнал свыше, когда впервые по-настоящему заглянул в глаза смерти. Прошлогодний декабрьский прогноз врачей чуть было не подтвердился.

В конце марта Высоцкий, в отсутствие жены, вновь сорвался «в пике». В результате этого 26 марта был сорван спектакль «Галилей». Кажется, теперь всем в театре стало окончательно понятно, что Высоцкий как актер для них потерян. На этот раз никто из труппы уже не подумал защищать его, и в тот день, 26 марта, когда на доске объявлений появился очередной приказ о его увольнении, никто из артистов не усомнился в его правильности. Театр отныне жил своей жизнью, и места для актера Высоцкого в нем уже не осталось. Высоцкий и сам это прекрасно понимал и потому не сделал никаких попыток к покаянию и примирению. В начале апреля он вновь ложится в больницу.

Между тем, как и в прошлых случаях, пребывание в больнице благотворно сказалось на душевном состоянии Высоцкого. Выписавшись из ее стен, он 29 апреля приходит к Любимову и вновь просит вернуть его в театр. Как это ни странно, режиссер опять идет ему навстречу и обещает свою полную поддержку на общем собрании труппы, которое должно состояться 5 мая. И свое слово Любимов сдержал. На том собрании он сказал: «Высоцкий — единственный из ведущих артистов, от которого я ни разу не услышал возражения на мои замечания. Он не всегда бывает в нужной форме, и, может быть, он и обидится где-то на меня, но никогда не покажет этого, на следующий день приходит и выполняет мои замечания. Я уважаю за это этого человека…»

В светлый праздник 9 Мая Высоцкий официально вернулся в стены родной Таганки. В очередной раз. С этого дня его душевное состояние постепенно приходит в равновесие. Он даже подумывает, с подачи Марины Влади, о покупке дачи под Москвой для полноценного отдыха и творчества. Но такова уж была судьба этого человека, что в момент, когда, казалось, лихая напасть уже миновала, новая беда постучалась в его двери.

В начале июля в Москве проходил очередной Международный кинофестиваль. Из Парижа вновь приехала Марина Влади, совместив приглашение на фестиваль, дубляж фильма «Маленький сюжет для небольшого рассказа» и свою туристическую поездку в единое целое.

Но в один из фестивальных дней сопровождавшего Влади Высоцкого ретивый контролер не пустил в автобус с артистами. Никакие уговоры Влади не помогли, и Высоцкий, униженный и оскорбленный, остался один на пустынном тротуаре. Домой он вернулся поздно ночью совершенно пьяным.

Вспоминая события того дня, М. Влади пишет: «Через некоторое время, проходя мимо ванной, я слышу стоны. Ты нагнулся над раковиной, тебя рвет. Я холодею от ужаса: у тебя идет кровь горлом, забрызгивая все вокруг. Спазм успокаивается, но ты едва держишься на ногах, и я тащу тебя к дивану».

Влади тут же вызывает врачей, но те, приехав и обследовав Высоцкого, наотрез отказываются увозить его с собой. «Слишком поздно, слишком большой риск», — говорят они. Им не нужен покойник в машине, ведь это повредит плану.

Но Влади в ответ проявляет непреклонную решимость и грозит врачам всеми небесными карами, включая и международный скандал. Осознав наконец, кто перед ними, врачи соглашаются.

Высоцкого привозят в Институт скорой помощи имени Склифосовского и тут же завозят в операционную. Влади осталась в коридоре, ей целых шестнадцать часов предстоит прождать в коридоре в ожидании хоть каких-то вестей.

Наконец появляется врач и успокаивает Влади: «Было очень трудно. Он потерял много крови. Если бы вы привезли его на несколько минут позже, он бы умер. Но теперь — все в порядке».

Как оказалось, в горле у Высоцкого прорвался сосуд, во время труднейшей операции у него наступила клиническая смерть, но благодаря профессионализму врачей жизнь артиста была спасена.

После выписки из больницы «лечение» Высоцкого продолжается в Белоруссии, куда его и Марину Влади пригласил кинорежиссер Виктор Туров.

Вернувшись в Москву, Высоцкий и Влади после долгих мытарств находят для себя отдельную комнату в двухкомнатной квартире милого старика с «Мосфильма», в районе станции метро «Аэропорт». Популярность его к этому времени выросла неимоверно, знакомства с ним ищут многие сильные мира сего. Б. Дидорова вспоминает: «В 1969 году — я тогда жила на проспекте Вернадского — Володя вдруг привез ко мне Галину Брежневу. Помню, что с ней был какой-то заместитель министра…»

На какое-то время Высоцкий приходит в душевное и физическое равновесие, старается писать. Правда, последнее дается ему с трудом. Если в предыдущие годы из-под его пера в год выходило до 50 произведений, то в 1969 году — около двадцати. За весь год он дал всего лишь три крупных концерта.

В том году Высоцкий снялся в трех фильмах. В двух он сыграл эпизоды («Белый взрыв» и «Эхо далеких снегов») и в одном (Опасные гастроли») — главную роль. Во время съемок одного из этих фильмов с Высоцким произошла весьма неприятная история, которая едва не стоила ему свободы.

В одном из районов Одессы была изнасилована несовершеннолетняя девочка. Совершив преступление, мерзавец скрылся, однако то, как он подходил к жертве на улице, как уводил ее, видели дети, игравшие неподалеку. Когда оперативники попросили их описать внешность насильника, все они в один голос стали утверждать, что он похож… на Владимира Высоцкого. Сыщики посчитали это нелепым совпадением, но вскоре им стало и (вестно, что знаменитый актер в эти дни действительно находился в городе. И оперативники отправились к нему в гостиницу.

Узнав, в чем его подозревают, Высоцкий, естественно, возмутился. И выложил перед сыщиками свои алиби: в тот день он был за пределами города, на съемках, и это могут подтвердить как минимум человек тридцать из съемочной группы. Сыщики учли это признание артиста, но на всякий случай попросили Высоцкого сдать кровь на анализ. Каково же было их удивление, когда кровь артиста совпала с кровью преступника (сгустки ее нашли под ногтями жертвы). Тут дело принимало серьезный оборот.

По мнению людей, близко знавших тогда Высоцкого, он был в смятении. В те годы многие искали повод, чтобы поймать его за руку на чем-то незаконном. А тут такая история. Было от чего схватиться за голову. Между тем помощь к Высоцкому пришла с неожиданной стороны.

Утром следующего дня в его гостиничный номер пришел мужчина, который представился работником милиции и давним почитателем творчества Высоцкого. Он объяснил актеру, как следует себя вести в подобной ситуации. «Главное, — сказал он, — избежать очной ставки». Преступника видели всего лишь дети, и повлиять на их показания очень легко. Поэтому актеру следовало на время исчезнуть, а режиссеру фильма требовалось немедленно дать распоряжение отпечатать фотографии сцен с участием Высоцкого, которые снимались в тот день.

Обеспечив себе с помощью режиссера алиби, Высоцкий, как ему и советовал доброжелатель, тут же уехал в Москву и там в течение нескольких дней скрывался на квартире своего приятеля Юрия Гладкова. В конце концов вскоре выяснилось, что Высоцкий к этому происшествию никакого отношения не имеет, и он благополучно вышел «из подполья».

Однако вернемся к отношениям Высоцкого с кинематографом. Несмотря на то, что фильм «Опасные гастроли» являл собой довольно слабое по художественным достоинствам произведение, он все-таки сумел стать (в основном благодаря присутствию в нем В. Высоцкого) фаворитом сезона — в прокате 1970 года картина заняла 9-е место, собрав 36,9 млн. зрителей. Говорят, что 20 копий этого фильма, еще до его выхода на широкий экран, отобрали для личного просмотра члены советского правительства.

Между тем осенью 69-го Высоцкий готовился к съемкам очередного фильма — Г. Полока собирался пригласить его в картину «Один из нас». На этот раз Высоцкому предстояло воплотить на экране ни много ни мало бесстрашного советского разведчика. Но судьба распорядилась по-своему. 2 октября на худсовете «Мосфильма» секретарь Союза кинематографистов Всеволод Санаев гневно заявил: «Только через мой труп в этом фильме будет играть Высоцкий! Надо будет, мы и до ЦК дойдем!» Но в ЦК идти не пришлось, так как и там сторонников Высоцкого не нашлось. К тому же свое веское слово сказал и КГБ, курировавший съемки фильма подобной тематики. Допустить, чтобы советского разведчика играл алкоголик, человек, бросивший семью и заведший амурную связь с иностранкой, КГБ, естественно, не мог. Восходящая «звезда» 5-го Идеологического управления, в скором времени его бессменный руководитель, Филипп Бобков так и заявил в те дни: «Я головы поотрываю руководителям Госкино, если они утвердят кандидатуру Высоцкого!»

Видимо, удрученный таким поворотом событий, Высоцкий в начале ноября вновь ушел в запой. В конце месяца он уже лежит в люблинской больнице у доктора Воздвиженской. Три месяца назад, едва не отдав Боту душу, он зарекался держать себя в руках, надеялся сам и обнадеживал других. И вот — новый запой, страшнее предыдущего. Вывести из этого запоя Высоцкого не смогла даже Марина Влади, которая вскоре прилетела в Москву. В конце января 1970 года, в канун своего дня рождения, Высоцкий устроил в квартире на 2-й Фрунзенской настоящий погром. После него он виновато каялся В. Золотухину: «У меня такая трагедия… Я Марину вчера чуть не задушил. У меня в доме побиты окна, сорвана дверь… Что она мне устроила… Как живая осталась…»

В марте Высоцкому вновь пришлось лечь в больницу, и это к чение оказало на него благотворное влияние. Оно продолжаюсь, с перерывами, до середины мая и привело Высоцкого в долгожданное равновесие. Немалое значение при этом имело и ю, что в театре Любимов приступил к постановке «Гамлета» и главную роль отдал Высоцкому. Ради успеха в этой роли Высоцкий готов был пойти на любые жертвы и воздержания.

Позднее В. Высоцкий вспоминал: «У меня был совсем трагический момент, когда я репетировал «Гамлета» и когда почти никто из окружающих не верил, что это выйдет… Были громадные сомнения — репетировали мы очень долго, и если бы это был провал, это бы означало конец — не моей актерской карьеры, потому что в этом смысле у нас намного проще дело обстоит: ты можешь сыграть другую роль, — но это был бы конец для меня лично как для актера: я не смог этого сделать! К счастью, и ого не случилось, но момент был очень такой — прямо как на лезвии ножа, — я до самой последней секунды не знал, будет ли это провал или это будет всплеск…»

В тот год состояние нервного возбуждения, балансирования на лезвии ножа» преследовало Высоцкого не только в театре. По Москве, в связи с его официальным разводом со второй женой (это случилось в феврале), поползли слухи, что Высоцкий собирается «съезжать» за границу. Ответом на это явилась песня «Нет меня, я покинул Расею», которая заканчивалась весьма лаконичными строчками:

Не волнуйтесь, я не уехал!

И не надейтесь, я не уеду!

В том же году на 40-м году жизни от рака умер один из ближайших друзей Высоцкого Левон Кочарян. Сняв всего лишь один фильм «Один шанс из тысячи» (1969), он так и не сумел ухватить этот шанс в жизни и угас преждевременно.

На его похороны пришло огромное количество народу, так как люди любили его за веселый нрав и хлебосолье. Высоцкий не пришел ни в больницу к умирающему другу, ни на его похороны. После этого многие его друзья посчитали его предателем и прервали с ним отношения. Позднее Высоцкий так объяснил свое поведение: «Я вообще не ходил к Кочаряну — ни когда он болел, ни в больницу, ни на панихиду — никуда. Я не мог вынести: чтобы он — больной…»

В 1970 году Высоцкий имел прекрасную возможность проявить себя на кинематографическом поприще в комедийнойроли — режиссер Л. Гайдай пригласил его на роль Остапа Бендера в экранизацию «Двенадцати стульев». Однако поработав с неделю, Высоцкий вновь ушел в загул и на эту роль взяли другого актера. Судя по тому, с каким желанием репетировал он роль Гамлета, как ради нее отказывался на время от собственных пороков, роль Бендера его на такие поступки совсем не вдохновляла.

Между тем, начавшись с крупной размолвки, тот год для Высоцкого и Влади закончился вполне благопристойно и торжественно: 1 декабря они наконец официально стали мужем и женой. Сразу после бракосочетания молодожены сели на теплоход «Грузия» и отправились в свадебное путешествие по маршруту Одесса — Сухуми — Тбилиси. По приезде в Москву на 2-й Фрунзенской состоялась свадьба. Среди приглашенных на ней были: Макс Леон, журналист из «Юманите» и свидетель со стороны невесты, Ю. Любимов с супругой Л. Целиковской, А. Вознесенский, В. Абдулов, А. Митта с супругой Лилей, художник З. Церетели.

Однако не успело стихнуть эхо свадебного застолья, как в середине января, после очередного конфликта с Любимовым, Высоцкий вновь запил и на три дня лег в Институт Склифосовского. Обезумевшая от отчаяния, Влади тут же собрала вещи и улетела во Францию.

«Я застегнула чемоданы и уехала из Москвы после долгого и тяжелого периода твоего этилового безумия. В то время терпения у меня было не так много, и, смертельно устав, не зная еще никакого средства, чтобы заставить тебя прекратить весь этот кошмар, я сбежала, оставив записку: «Не ищи меня». Это, конечно, было наивно. Я к тому времени недавно стала твоей законной женой, и свидетельство о браке, по твоему мнению, обязывало меня безропотно терпеть все твои выходки».

Вконец уставший от загулов «премьера», Любимов предложил главную роль в «Гамлете» Валерию Золотухину. Тот согласился. А 31 января трудовой коллектив Театра на Таганке в сотый, наверное, раз обсуждал поведение актера Высоцкого. И в сотый раз его оставили в театре, сделав последнее и решительное предупреждение.

Казалось, что в начале того года на Высоцкого навалились нее мыслимые и немыслимые напасти: ушла жена, работа в театре не ладилась, ходили слухи, что в КГБ на него «шьют» дело, и низкие друзья от него отвернулись. Во многом из всего этого имл виноват сам Высоцкий с его безволием и неразборчивостью к друзьях, большинство из которых и друзьями-то назвать было нельзя.

Видимо, от беспросветности собственной судьбы Высоцкий в начале февраля вновь запил. Видевший его в те дни фотохудожникА. Гаранин с горечью заметил: «Он испортился по-человечески: стал не тот, он забыл друзей, у него новый круг знакомств, это не тот круг».

Имея своей женой иностранку, получив через нее возможность приобретать дефицитные вещи, Высоцкий буквально в короткий срок сильно изменился. Например, А. Калягин так описал Высоцкого образца сентября 1965 года: «Неприметный молодой человек в ботинках со стоптанными под 45 градусов каблуками».

А вот как описывает Высоцкого образца лета 1967 года М. Влади: «Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек».

К лету 1971 года Высоцкий был совершенно не похож на того человека, с портретом которого мы познакомились выше. Он приобрел в личное пользование свой первый автомобиль — серые «Жигули» ВАЗ-2101, госномер МКЛ 16–55, — полностью сменил свой гардероб. О таком Высоцком В. Золотухин с недоумением писал: «Володю, такого затянутого в черный французский вельвет, облегающий блузон, сухопарого, поджатого, такого Высоцкого я никак не могу всерьез воспринять. Я не могу полюбить человека, поменявшего программу жизни».

Но если программа жизни Высоцкого менялась, то образ жизни, к сожалению, оставался неизменным. В конце февраля он вновь лег в больницу, теперь за его лечение взялся брат кинорежиссера А. Митты. Лечение длилось около месяца и завершилось победой — Высоцкий дал согласие вшить в себя таблетку «тетурама», или эспераль. В результате эта операция позволит ему почти на полтора года забыть о выпивке. Видимо, под впечатлением этого события в Москву возвратится Марина Влади. Откровенно обрадован и Юрий Любимов, который вновь видит в роли Гамлета только Высоцкого.

Премьера «Гамлета» состоялась 29 ноября. Через полтора месяца в «Литературной газете» А. Аникст так напишет об этом спектакле: «Гамлет в спектакле — затворник в ненавистной ему Дании, тюрьме со множеством темниц и подземелий. Герой задыхается от гнева против мира, в котором быть честным — значит быть единственным среди десятка тысяч. Зоркий, а не безумный — таков Гамлет Владимира Высоцкого, в одиночку борющийся против зла, воплощенного в короле, убийце и тиране, против всех, кто с Клавдием».

Без сомнения, Гамлет стал звездной ролью Высоцкого. Начинались 70-е, время, которое впоследствии окрестят «эпохой Высоцкого», и именно Гамлет сформирует его как сознательного борца с тяжелым временем безвременья, послужит серьезным толчком в его дальнейших размышлениях о смысле жизни, о своем месте в этом мире, о том пути, который он выбрал.

В 1972 году творческая активность Высоцкого продолжала набирать обороты. Концертные маршруты Высоцкого простираются от Москвы до Тюмени, и на всех концертах залы забиты «под завязку». Из-под его пера выходит целая серия песен, мгновенно ставших чрезвычайно популярными в народе: «Кони привередливые», «Мишка Шифман», «Гимн шахматной короне», «В заповеднике», «Канатоходец», «Мы вращаем Землю».

Кинематографическая карьера Высоцкого складывается неровно. На роль певца Крестовского в фильме «Земля Санникова» его не утвердили, однако он проходит утверждение на главные роли в фильмах: И. Хейфица «Плохой хороший человек» и V Столпера «Четвертый». Съемки последнего фильма проходят в августе в Кемери на Рижском взморье. Именно там Высоцкий шювь «развязывает» свою пагубную привычку. Вспоминает Г. Ганевская: «Высоцкий пил, не мог остановиться, и пришлось нам вызывать Марину из Парижа. Она была единственным человеком на свете, имеющим на него влияние, оказывающим немедленное воздействие. Марина тотчас же прилетела, бросив все свои дела. И принялась выручать его и, значит, нас. Приводила ею всеми известными ей способами в норму и сообщала нам, когда мы можем присылать за ним машину. Если ей иной раз этого не удавалось, она, человек дисциплинированный и умеющий держать слово, сообщала нам о неудаче, и мы, увы, отменяли съемки».

Стоит отметить, что в те дни у Влади случилась еще одна бедa — ее старший сын Игорь сбежал из дома и связался с наркоманами. Таким, образом, вскоре она вынуждена будет разрываться между сыном-наркоманом и мужем-алкоголиком. Незавидная участь.

В 1973 году Высоцкий впервые выезжает за пределы Советского Союза. Происходит это благодаря все той же М. Влади. Но прежде, чем это произойдет, Влади заставляет мужа сделать новое «вшитие» все той же эсперали. Вот как Влади вспоминает об ном: «Естественно, ты должен решить все сам. Это что-то вроде преграды. Химическая смирительная рубашка, которая не дает взять бутылку. Страшный договор со смертью. Если все-таки человек выпивает, его убивает шок. У меня в сумочке — маленькая стерильная пробирка с капсулками. Каждая содержит необходимую дозу лекарства. Я терпеливо объясняю это тебе. В твоем отекшем лице мне знакомы только глаза. Ты не веришь. Ничто, по-твоему, не в состоянии остановить разрушение, начавшееся в тебе еще в юности. Со всей силой моей любви к тебе я пытаюсь во зраж-ать: все возможно, стоит только. захотеть, и, чем умирать, лучше уж попробовать заключить это тяжелое пари… Ты соглашаешься.

Эта имплантация, проведенная на кухонном столе одним из приятелей-хирургов, которому я показываю, как надо делать, — первая в длинной серии (на самом деле — вторая. — Ф. Р.).

Иногда ты не выдерживаешь и, не раздумывая, выковыриваешь капсулку ножом. Потом просишь, чтобы ее зашили куда-нибудь в менее доступное место, например в ягодицу, но уже через несколько дней ты уговариваешь знакомого хирурга снова вынуть ее. Тебе ничто не мешает просто отказаться от этого принуждения, но после очередного срыва ты каждый раз возвращаешься к принятому решению».

Между тем в марте в судьбе Высоцкого происходит сразу два взаимоисключающих друг друга события — ему дают официальную визу для поездки за границу и газета «Советская культура» публикует статью, в которой обвиняет Высоцкого в том, что он присваивал нелегальные средства от «левых» концертов при попустительстве официальных лиц в провинциальных городах. Так как «Советская культура» была органом ЦК КПСС, можно было себе представить, какие силы стояли за этой публикацией. Короче, в тот момент Высоцкий всерьез подумывал о том, что никакой поездки за границу ему не дождаться. Но эти опасения, как ни странно, не подтвердились — в том же марте Высоцкий и Влади отправились в автомобильную поездку в ФРГ и Францию.

Впервые увидев роскошь и богатство «загнивающего» Запада, Высоцкий, вернувшись на родину, так прокомментировал увиденное: «После посещения Парижа в Москву возвращаешься, как в разоренный город».

Между тем, несмотря на выпад «Советской культуры», концертная деятельность Высоцкого в тот год складывалась неплохо. Более того, 1973 год стал пиком его гастрольной деятельности — он дал более 70 концертов в различных городах Союза, включая Москву, Новокузнецк, Жданов, Ташкент, Ленинград, Владивосток, Алма-Ату, Киев и даже Уссурийск и Бухту Врангеля. Его вдохновение в том году не знает границ и из-под его пера выходят около 60 новых произведений, среди которых: «Диалог у телевизора», «Про Кука», «Там у соседа…», «Инструкция перед поездкой за рубеж», «Погоня», «Что за дом притих…», «Две судьбы», «Кто-то высмотрел плод» и др.

Тем временем слава о Высоцком-певце достигает в тот год и берегов Америки. В США (раньше, чем на родине) выходят сразу два диска-гиганта с его песнями. Первую пластинку выпустила фирма «Воис рекордз», вторую — «Коллектор рекордз». И хотя большинство песен, включенных в них, уже звучали на пластинках-миньонах, выпущенных в СССР, сам факт появления гигантов вдали от родины певца говорил о многом.

Однако в СССР творчество певца официально практически не признавалось. Поэтому не случайно, что в июне того года Высоцкий осмелился написать письмо в ЦК КПСС, в котором откровенно сетовал на свою незавидную судьбу. Приведу строки из этого письма: «Почему я поставлен в положение, при котором мое граждански-ответственное творчество поставлено в род самодеятельности? Я отвечаю за свое творчество перед страной, которая слушает мои песни, несмотря на то, что их не пропагандируют ни радио, ни телевидение, ни концертные организации.

Я хочу поставить свой талант на службу пропаганде идей нашего общества, имея такую популярность. Странно, что об этом забочусь я один… Я хочу только одного — быть поэтом и артистом для народа, который я люблю, для людей, чью боль и радость я, кажется, в состоянии выразить, в согласии с идеями, которые организуют наше общество…»

Однако это письмо так и осталось гласом вопиющего в пустыне — официальные власти Высоцкого так и не признали. Более того, в начале 1974 года в КГБ всерьез обсуждался вопрос об аресте Высоцкого. Вот что пишет по этому поводу Р. Медведев:

«По свидетельству Чебрикова, вскоре после высылки Солженицына (февраль 74-го. — Ф. Р.) и многих других писателей и художников Андропов получил от высших партийных инстанций указание об аресте Владимира Высоцкого. Юрий Владимирович пыл крайне растерян: он хорошо помнил, какой отрицательный резонанс получило в 1966 году судебное дело писателей А. Синявского и Ю. Даниэля. А Высоцкий бьитгораздо более известным человеком и как бард, и как артист Театра на Таганке. Андропов вызвал к себе Чебрикова и долго совещался с ним, чтобы найти какой-то выход и избежать совершенно ненужной, по его мнению, репрессивной акции. В конечном счете им удалось переубедить Брежнева и Суслова. Думаю, что именно Суслов выступал инициатором гонений на Высоцкого, так как Брежнев иногда и сам слушал записи некоторых его песен».

Между тем гонения на Высоцкого це мешали росту его популярности в народе. Более того, чем больше создавалось запретов вокруг его имени, тем сильнее его любили. В 1974 году его концертная деятельность прошла с таким же триумфом, что и годом раньше. Например, в Набережных Челнах, после выступления Нысоцкого на КамАЗе, благодарные зрители подняли на руках пиобус, в котором находился их любимый артист.

В том же году во Франции при участии Высоцкого на фирме «Шан дю Монд» была записана его первая заграничная пластинка. Диск этот вызвал неоднозначную реакцию у друзей и знакомых певца. Ю. Любимову, к примеру, она не понравилась. Главная причина неудовольствия — плохая аранжировка, делавшая из истинно русских песен Высоцкого какой-то западный шансон вперемежку с рок-н-роллом. Но на это замечание своего шефа Высоцкий вполне резонно заметил: «Хорошо хоть такая пластинка вышла. Мне ведь выбирать не приходится».

Высоцкий знал, что говорил. Одновременно с французской пластинкой в Москве записывался диск с его же песнями на фирме «Мелодия». Однако записать его записали, но в свет, в отличие от французского, он при жизни Высоцкого так и не вышел.

Скверно складывается и кинематографическая судьба Высоцкого. Его не утвердили на роли в фильмах Г. Панфилова «Прошу слова» и Б. Рыцарева «Иван да Марья». И хотя одно утверждение он тогда все-таки прошел — в советско-югославской картине «Единственная дорога» он сыграл советского военнопленного Солодова, — но серьезной удачей эту роль назвать нельзя.

В начале осени, вернувшись со съемок на родину, Высоцкий вместе с театром отправляется на гастроли в Прибалтику по маршруту Вильнюс — Рига. У него уже новая машина — серо-голубой «БМВ», — и, кажется, что он весь полон сил и энергии. С 3 по 16 сентября театр находится в Вильнюсе и параллельно со спектаклями Высоцкий дает несколько концертов. И тут совершенно внезапно в самом конце литовских гастролей Высоцкий запил. В дневнике А. Демидовой находим строки об этом: «14 сентября — Высоцкий запил. Сделали укол. Сутки спит в номере. Дыховичный перегоняет машину в Москву».

В Риге, куда театр прибыл для продолжения гастролей 17 сентября, Высоцкого кладут в больницу. Но он совершает оттуда побег. Друзья настойчиво уговаривают его вновь вшить в себя «торпеду», но он напрочь отвергает это предложение. В очередной раз сорвав спектакль, Высоцкий вновь поставил себя вне коллектива: Любимов отстраняет его от работы.

Но, вернувшись в Москву, Высоцкий все же внял уговорам близких и 24 сентября лег в больницу. Его отношения с женой вновь напряжены. Более того, Высоцкий, кажется, серьезно хочет с ней порвать. «Раньше она давала мне свободу, а теперь только забирает», — признается он Золотухину.

Пробыв несколько дней в больнице и сделав очередное вшито, Высоцкий выписывается и уже 3 октября дает концерт в московском издательстве «Мысль». С 5 октября начинаются гастроли Театра на Таганке в Ленинграде, и Высоцкий мчится туда: Любимов в очередной раз его простил. Но на пути в Ленинград его ждет новое приключение: не доезжая 70 километров до юрода, его новенькая «БМВ», разогнавшись по воле хозяина до 00 км в час, перевернулась на мокром асфальте. Но судьба и на» гот раз оказалась благосклонна к Высоцкому — он остался жив и невредим, лишь бок автомобиля оказался сильно помят. Смерть г. новь поторопилась на свидание с Высоцким и, разминувшись с ним, в очередной раз ушла по другим адресам.

2 октября во время съемок фильма «Они сражались за Родину» скоропостижно скончался Василий Шукшин.

Рассказывает В. Высоцкий: «Когда мне сказали, что Вася умер, то я…

Я никогда не плакал. Вообще. Даже маленьким когда был, у меня не было слез — наверное, не работают железы. Честное с лово. У меня нету их, слез.

И когда мне сказали, что Вася Шукшин умер, у меня первый раз брызнули слезы из глаз.

Я приехал из Ленинграда, бросил спектакль — его отменили — и поехал на панихиду в Москву. Ехал на машине пять часов — 800 километров. Сто шестьдесят я как врезал, только заправился один раз…»

Между тем в тот год не только смерть вырывала у Высоцкого Фузей. Порой он сам отталкивал их от себя.

Кинорежиссер А. Тарковский, в середине 60-х зарекшийся не снимать Высоцкого в своих картинах, теперь решил снять в главной роли в фильме «Зеркало» его жену Марину Влади. Фильм н от, по замыслу Тарковского, должен был быть автобиографическим, и Влади в нем должна была достаться роль матери Тарковского. Марина Влади согласилась, и они вскоре выехали на кинопробы.

Участие в съемках этой картины очень нужны и Влади, и Высоцкому, ведь если Влади утвердят на главную роль, то проблема оолее длительного пребывания ее в Союзе разрешится сама собой. Но судьбе и на этот раз угодно было расставить все по-своему. Влади на роль не утвердили, а Тарковский, то ли побоявшись, то ли постеснявшись сообщить эту грустную весть друзьям, так и не позвонил им домой, оставив их тем самым в неведении относительно своей судьбы.

Вспоминая этот эпизод, Влади пишет: «Ты впадаешь в жуткую ярость. Ты так зол на себя за то, что посоветовал мне попробоваться, да к тому же ответ, который мы с таким нетерпением ждали, нам передали через третье лицо и слишком поздно. Тут уж мне приходится защищать Андрея… Ты ожидал от него другого отношения. И на два долгих года вы перестаете видеться. Наши общие друзья будут потом пытаться помирить вас, но тщетно».

Начало 1975 года было для Высоцкого многообещающим — вместе с женой они были на приеме у нового министра культуры П. Демичева, и тот пообещал им, что первый в Советском Союзе диск-гигант с песнями в исполнении Высоцкого будет наконец выпущен в свет. Однако своего выхода при жизни певца эта пластинка так и не дождалась. И во многом по вине самого автора. Вылетев в конце января за границу, Высоцкий, находясь в Париже, оказался на официальной церемонии вручения премии своему бывшему студенческому педагогу, а теперь диссиденту А. Синявскому. На том приеме в числе приглашенных были и другие диссиденты, включая Александра Солженицына. На следующий день после этого события многие средства зарубежной информации, включая и русскую службу радиостанции Би-Би-Си, оповестили на весь свет: «На церемонии вручения премии присутствовал известный артист Театра на Таганке, нелюбимый советскими властями Владимир Высоцкий». Сразу после этого события выход пластинки Высоцкого на «Мелодии» был остановлен. Она увидела свет только в 1987 году, когда артиста уже не было в живых. Единственное, на что сподобилась тогда «Мелодия», это — выпустила гибкую пластинку с четырьмя песнями Высоцкого: «Кони привередливые», «Москва — Одесса», «Она была в Париже», «Скалолазка».

До 20 мая Высоцкий не показывался в родном театре, успев за это время побывать в Англии, Франции, совершить двухнедельное турне на теплоходе «Белоруссия» по маршруту Генуя — Касабланка — Канарские острова — Мадейра. На пути из Кадиса в Севилью, когда Высоцкий, Влади и сопровождающие их лица ехали на машине, с ними едва не случилась беда. Рассказывает Ф. Дашков: «Слава Богу, у нас водитель-испанец был опытный. Получилось так, что навстречу шел автобус, и из-за него выскочил обгоняющий автобус встречный лимузин. Его водитель, увидев нашу машину растерялся — видимо, был малоопытным — поставил машину поперек дороги. Наш водитель, заметив такую ситуацию, начал тормозить и ударил его только в оок… В общем, Марина слегка повредила ногу, потому что она спала в это время и не была готова к этому удару. А мы, так сказать, отделались легким испугом… Высоцкий на этот случай реагировал нормально. У меня с собой в багажнике была бутылка водки. Мы, значит, антистрессовую терапию и провели…»

Вернувшись на родину, Высоцкий возобновил концертную деятельность, выступив с концертами в Киеве, Таллине, Харькове и Москве. Так как новая кооперативная квартира по адресу Малая Грузинская, 28 еще не готова принять новоселов, им с Нлади приходится некоторое время пожить в квартире друга Высоцкого и его коллеги по театру Ивана Дыховичного (он тогда только что женился на дочери члена Политбюро Дмитрия Полянского).

В тот год Ю. Любимов впервые надолго покинул стены театра и уехал в Италию ставить оперу Луиджи Ноно в Ла Скала и разрешил Анатолию Эфросу поставить на Таганке любой спектакль. Тот выбрал «Вишневый сад» А. Чехова (хотя Любимов настоятельно советовал ему взять «Утиную охоту» А. Вампилова). Роль Лопахина досталась Высоцкому. А. Демидова вспоминает: Высоцкий начал тогда работу в очень хорошем состоянии. Был собран, отзывчив, нежен, душевно спокоен. Очень деликатно включился в работу… От любви, которая тогда заполняла его жизнь, от признания, от успеха — он был удивительно гармоничен в этот короткий период репетиций…»

Премьера «Вишневого сада» состоится 28 ноября.

Но этот период душевного спокойствия длился у Высоцкого, vвы, недолго. Немалую роль в этом сыграли и конфликт двух замечательных режиссеров, и трения между артистами театра. Артист Театра на Таганке А. Меньшиков вспоминает: «В тот год я почувствовал… Да нет, увидел! — в труппе резкое похолодание к Высоцкому. Про него как-то не так шутили — шутили уже с нескрываемой завистью. Причем это делали люди, которые потом, после его смерти, будут охотно делиться воспоминаниями о том, как они любили Высоцкого и как он их любил… А тогда было столько язвительности».

Легко догадаться, чему в то время завидовали коллеги Высоцкого: его неимоверно возросшей популярности в народе и, самое главное, его благополучию, связанному с возможностью теперь покидать пределы страны и жить за границей. Большинство артистов театра всего этого были попросту лишены. А Высоцкий только за несколько первых месяцев этого года успел слетать в Англию, Францию, а летом намеревался отдохнуть в Южной Америке и Испании.

Не последнюю роль в непростых отношениях Высоцкого с артистами родного театра играли и личные черты характера Высоцкого, о которых А. Трофимов сказал: «Владимир в последние годы держал себя очень замкнуто… Он всегда проходил достаточно независимо, что могло показаться и высокомерным… И это, наверное, порождало в труппе — я не говорю про всех — какую-то неприязнь, даже злобу».

Между тем концертная деятельность Высоцкого в тот год не была столь бурной и активной, как в два предыдущих года: он дал всего лишь около 30 концертов. Но энергия Высоцкого-поэта не иссякала и обогащалась новыми красками. В том году он написал цикл из шести баллад к фильму С. Тарасова «Стрелы Робин Гуда». Правда, песни эти при жизни Высоцкого в фильм так и не вошли.

Тогда же выйдет одна из первых серьезных статей о Высоцком-киноактере: И. Рубанова напишет 15 страничек текста, который будет помещен в альманахе «Актеры советского кино. Выпуск двенадцатый».

Что касается кинематографа, то общение Высоцкого с ним в том году внешне было успешным. В фильме И. Хейфица «Единственная» он сыграл эпизодическую роль руководителя хорового кружка, а осенью приступил к работе над ролью арапа Ибрагима в картине А. Митты «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Однако полного удовлетворения от последней работы Высоцкий все-таки не получил. Золотухин в те дни записал в своем дневнике следующие строчки: «Митта с Вовкой не могут работать, идет ругань и взаимораздраженность. Я не могу быть союзником ни того ни другого».

В конце концов, несмотря на то, что работу над фильмом удалось довести до конца, приятельские отношения между Высоцким и Миттой испортились. Даже то обстоятельство, что они въехали в один дом на Малой Грузинской, не смогло сохранить их отношения на прежнем уровне.

Стоит отметить, что специально для этого фильма Высоцкий написал две прекрасные песни — «Купола» и «Сколь веревочка ни вейся…», — но ни одна из них в картину так и не вошла.

В конце того же года у Высоцкого вновь испортились отношения с Любимовым. Последний, в разговоре с Золотухиным, мявил: «С господином Высоцким я работать больше не могу. Он хамит походя и не замечает… Ездит на дорогих машинах, зарабатывает бешеные деньги, — я не против… на здоровье… но не надо гадить в то гнездо, которое тебя сделало…»

В результате этого конфликта 14 декабря официальным приказом по театру на роль Гамлета был назначен другой исполнитель — Валерий Золотухин. Какое-то время он будет репетировать эту роль, но довести ее до зрителя так и не сумеет.

Начало следующего года, как и заведено, началось для Высоцкого с неприятности — на этот раз он сломал ногу. Вынужденно отрезанный от мира четырьмя стенами своей квартиры, Высоцкий не находит ничего лучшего, как вновь уйти в запой. Никто не в силах его остановить, разве что Марина Влади, которая вновь вынуждена разрываться между Парижем и Москвой.

«Я запираюсь с тобой дома, чтобы отнять тебя от бутылки. Два дня криков, стонов, мольбы, угроз, два дня топтания на месте, потери равновесия, скачков, падения, спазмов, рвоты, безумной головной боли. Я вылила всю выпивку, но, если, к несчастью, где-нибудь в доме остается на донышке немного спиртного, я бегу наперегонки с тобой, чтобы вылить и это, прежде чем ты успеешь глотнуть. Постепенно ты успокаиваешься, ты урывками спишь, я стерегу тебя и бужу, когда тебе снятся кошмарные сны. Наконец ты засыпаешь спокойным сном, и я тоже могу отдохнуть несколько часов. Мне это необходимо, потому что, как только ты проснешься, начнется следующая фаза, может быть самая тяжелая. Ты называешь это моральным похмельем. Ты уже не страдаешь физически, но вернулось сознание, ты подводишь итоги. Они часто ужасны. Отмененные спектакли, ссоры с Любимовым, выброшенные деньги, потерянная или разорванная одежда, ссадины и синяки, ножевые раны, товарищи, пострадавшие в многочисленных дорожных авариях, мои прерванные съемки, моя тревога и все обидное, что ты наговорил мне, — ты будешь помнить свои слова, даже если я никогда больше не заикнусь об этом.

И тут мне надо тебя успокоить и, подавив в себе гнев, простить. Потому что тебе стыдно и, пока я не обниму тебя и не успокою, как ребенка, ты безутешен».

Как это ни удивительно, но помощь к Высоцкому в его долгой борьбе с болезнью в тот год придет не от традиционной медицины. Проводя свой летний отпуск во Франции, он вместе с художником Михаилом Шемякиным посетил на окраине Парижа тибетского монаха, который заговорил их обоих от питья. После этого визита Высоцкий около года не брал в рот спиртного.

По другой версии, воздержание Высоцкого было вызвано тем, что он в тот период впервые попробовал наркотики. Произошло это, якобы, в Горьком, во время гастролей певца. Некая женщина рассказала, что, когда у ее мужа бывают запои, он выходит из них с помощью наркотиков. И Высоцкий решил попробовать. Эффект от этого оказался настолько успешным, что он стал пользоваться наркотиками все чаще и чаще. Позднее он будет оправдывать это новое свое увлечение тем, что на Западе многие творческие люди употребляют наркотики в целях поддержания формы. Однако в скором времени случится так, что Высоцкий попадет в полную зависимость от наркотиков и к старой болезни прибавится новая — еще более страшная и неизлечимая.

Между тем появление нового «лекарства» повлияло на творческую энергию Высоцкого — если в предыдущем году он дал около 30 концертов, то теперь их число достигло пятидесяти. Из-под его пера появляются новые песни: «Был побег на рывок», «Надежда», «Мы говорим не «штормы», а «шторма» и др. Но гвоздем года стала, конечно же, песня «Дорогая передача».

Контакты Высоцкого с кинематографом в тот год были совсем минимальными. Для кинофильма «Вооружен и очень опасен» он написал тексты к песням, которые исполнила Людмила Сенчина. Была очень большая надежда на то, что Высоцкий сыграет главную роль в фильме А. Салтыкова «Емельян Пугачев». В конце мая на «Мосфильме» состоялись кинопробы, после которых многие, из видевших их, были склонны думать, что кандидатура Высоцкого на роль Пугачева пройдет без возражений. Но высокие начальники от кино рассудили по-своему. Отклонив кандидатуру Высоцкого, они назначили на роль более благонадежного актера — Е. Матвеева, несмотря на то, что консультанты фильма были категорически против «такого Пугачева».

Начало 1977 года принесло Высоцкому неприятности — в начале марта он вновь сорвался в очередное «пике». Последствия этого запоя для подорванного здоровья Высоцкого были страшными: в начале апреля его положили в Институт Склифосовского и в связи с тем, что все функции организма отключились, были подключены аппараты поддержания жизнедеятельности. За короткое время больной сильно сдал и стал выглядеть как 14-летний подросток. Одна его почка совсем не работала, вторая еле функционировала, печень была разрушена. Высоцкого постоянно мучили галлюцинации, он бредил, у него произошла частичная отечность мозга. Когда в его палату вошла Марина Влади, он ее просто не узнал. Присутствовавший рядом врач горько констатировал, что если больной еще раз «сорвется» подобным образом и не умрет, то на всю жизнь останется умственно неполноценным человеком.

Стоит отметить, что активное участие в лечении Высоцкого принимали тогда и экстрасенсы, которые согласились лечить его по фотографии. Они пообещали, что сумеют наладить нормальную жизнедеятельность внутренних органов Высоцкого, кроме одного — печени, которую даже они не брались вылечить, такой плохой она была.

Лечение Высоцкого длилось около месяца, после чего его выписали. Уже в конце мая он возобновляет свои концертные выступления и с 20 по 27 мая дает несколько концертов на Украине, в городах: Донецк, Макеевка, Дзержинск. А 28 мая выступает в Москве перед студентами МВТУ имени Н. Баумана. Всего же за тот год он даст более пятидесяти концертов во многих уголках Союза.

В ноябре вместе с Театром на Таганке Высоцкий отправился на гастроли во Францию. И, как ни странно, даже там умудрился уйти в очередное «пике». К тому времени у него, видимо, уже успела пропасть новизна от поездок за границу и его заграничные загулы ни в чем не уступают тем, что случаются у него на родине.

Накануне финального «Гамлета» Высоцкий внезапно скрылся в неизвестном направлении, и в погоню за ним бросился лично Юрий Любимов. Вместе с художником Боровским они объехали с десяток парижских кабаков, пока в одном из них не обнаружили Высоцкого. Между ним и режиссером состоялся тяжелый разговор, который все-таки завершился победой режиссера — Высоцкий вернулся в театр и сыграл Гамлета.

Отмечу, что за эти гастроли, за прекрасный спектакль «Гамлет» Таганка получила тогда специальное поощрение французских журналистов.

В 1978 году концертная деятельность Высоцкого достигает своего пика — за год он дает около 150 концертов, что было небывалым результатом за всю историю его гастрольных выступлений. Более того, впервые за последние 11 лет (со дня выступлений в Куйбышеве) он вновь получает под свои выступления такие вместительные площадки, как Дворцы спорта. Это приносит ему не только моральное удовлетворение, но и материальную выгоду — ставка за один концерт у Высоцкого достигает 300 рублей. За все время своих концертных выступлений он еще не зарабатывал таких денег.

Правда, в отличие от бурной и плодотворной гастрольной деятельности, поэтическое вдохновение Высоцкого в тот год заметно ниже — он напишет около двадцати произведений, самое минимальное количество за последние 15 лет. Причем в этом списке практически нет ни одной веселой, искрометной вещи, наличие которых в былые годы всегда было отличительной особенностью Высоцкого. В одном из этих произведений он выводит свое нравственное кредо:

Порой казалось, что все то, что тогда окружало Высоцкого, было ему в тягость. В том числе и театр, стены которого когда-то пригрели его, неприкаянного и безработного, и стали на долгие годы чуть ли не родным домом. Теперь эти стены стали подобием тюремных стен, а кое-кто из коллег по театру превратился н надсмотрщиков. Видимо, этим можно объяснить тот факт, что с тех пор, как в 1975 году Высоцкий сыграл Лопахина в «Вишневом саде», до середины 1978 года ни в одном новом спектакле Таганки он занят не был. Год назад ему предложили роль Бездомного в «Мастере и Маргарите», но Высоцкий не захотел играть этого героя и от роли отказался. В «Трех сестрах» им вновь пренебрегли — зная, что он мечтал сыграть Вершинина, ему дали роль Соленого, и Высоцкий в конце концов с «дистанции» сошел, перестал ходить на репетиции. И лишь в середине года удача улыбнулась ему — Любимов приступил к постановке спектакля «Преступление и наказание» и доверил Высоцкому роль Свидригайлова.

Еще одна удача пришла тогда к Высоцкому и в кино — 10 мая к Одессе он приступил к работе над ролью капитана МУРа Глеба Жеглова в телефильме С. Говорухина «Место встречи изменить нельзя». Хотя, правды ради, стоит отметить, что в самый последний момент Высоцкий внезапно решил отказаться от участия в этом фильме, испугавшись продолжительности съемок (124 рабочих дня). Он уже знал, что тяжело болен, что жить ему остаюсь не так много и хотел провести остаток своих дней в заграничных путешествиях. Но Говорухину каким-то чудом удалось убедить и Высоцкого, и Марину Влади в необходимости этой работы. И, как мы уже знаем, оказался прав — фильм получился прекрасный.

Между тем в последние несколько лет отношения Высоцкого и Влади заметно ухудшились. На смену любви и искренности, которые были характерны для них обоих в первые годы супружества, пришли усталость и раздражение от общения друг с другом. Если раньше невозможность часто видеться играла им на руку, укрепляла их брак, теперь это только отдаляло супругов, вносило в их отношения непонимание. Видимо, именно это и стало причиной того, что в 1978 году рядом с Высоцким появилась женщина, которая была гораздо моложе его, — 17-летняя студентка текстильного института Оксана Афанасьева. С 14 лет, благодаря собственной тете, которая работала зубным врачом и лечила многих актеров Театра на Таганке, она стала завсегдатаем театра и в его стенах познакомилась с Высоцким.

1979 год начался для Высоцкого с гастролей по США — его пригласил выступить у себя ряд колледжей. И Высоцкий приехал, причем сделал это полулегальнд, даже не уведомив ни МИД, ни Министерство культуры СССР (его гастроли организовал известный импресарио Виктор Шульман). Когда же те узнали о том, что Высоцкий из Парижа через Западный Берлин прибыл в США, начался переполох — чиновники решили, что Нысоцкий решил сбежать. Стоит отметить, что поводов для этого у Высоцкого к тому времени накопилось предостаточно. Например, после того, как за несколько месяцев до этого он дал свое согласие опубликовать ряд своих произведений в нелегальном литературном альманахе «Метрополь», отношения с властями у Высоцкого заметно осложнились.

Однако ни о каком бегстве Высоцкого с родины речь, конечно, не шла. Во всяком случае, сам Высоцкий никаких поводов к таким разговорам не давал. Когда его ноги ступили на американскую землю, к нему подбежали возбужденные журналисты и один из них спросил его об «ужасах коммунистического режима», гость ответил: «Не думаете ли вы, что если у меня есть проблемы с моим правительством, то я приехал решать их здесь?» После такого ответа задавать подобные вопросы Высоцкому у журналистов отпало всякое желание.

Отработав в течение 10 дней несколько концертов, получив за них хорошие деньги, Высоцкий вскоре вернулся на родину. И, надо отметить, вовремя. Дело в том, что Любимов, узнав про его незапланированные гастроли по США, страшно возмутился и решил отдать роль Свидригайлова в спектакле «Преступление и наказание» Вениамину Смехову. Но тот отказался ее брать до тех пор, пока в Москву не вернется ее первый исполнитель — Высоцкий и не выскажет свое отношение к подобному повороту событий. А когда Высоцкий вернулся, все вопросы отпали сами собой — эту роль он никому не отдал. 12 февраля состоялась премьера спектакля, которая прошла с триумфом.

В апреле Высоцкий вновь уезжает за границу — в ФРГ, где на заработанные во время американских гастролей деньги покупает себе роскошный спортивный «Мерседес». Как вспоминает И. Порошин: «Высоцкий очень гордился своими машинами. Показывал, как все кнопки на дверях одновременно открываются-закрываются движением ключа, — а люк на крыше, а самонастраивающийся приемник?! По тем временам чудеса пещеры 40 разбойников просто меркли в сравнении с таким автомобилем».

В конце того же месяца Высоцкий выступил с рядом концертов в Ижевске, получив за каждый концерт по 300 рублей (деньги по тем временам немалые). В скором времени участие в этих концертах выйдет ему боком — ими заинтересуется ОБХСС и заведет на всех, кто в них участвовал, уголовные дела.

В июне с Высоцким произойдет любопытный случай, весьма убедительно продемонстрировавший степень его популярности в народе. Дело было в Сочи, куда Высоцкий приехал отдыхать. В один из дней, когда он вышел в город погулять, к нему в гостиничный номер забрались воры и похитили несколько личных вещей артиста: зонт, джинсы, куртку, в которой находились паспорт Высоцкого, его водительское удостоверение, ключ от московской квартиры и многое другое. Когда пропажа обнаружимся Высоцкому пришлось идти в милицию и делать официальное заявление. Ему, естественно, пообещали помочь. Однако помощи со стороны милиции не понадобилось. Когда Высоцкий вернулся обратно в гостиницу, там его уже поджидали украденные вещи и сопроводительное письмо от воров. В нем говорилось: «Дорогой Владимир Семенович! Прости нас, мы не знали, чьи это вещи. К сожалению, джинсы мы уже продали, но куртку и все документы возвращаем в целости и сохранности».

В конце июля Высоцкий отправляется на гастроли по Средней Азии по маршруту Заравшан — Бухара — Учкудук — Навои. Имеете с ним едут и его друзья: Оксана Афанасьева, Всеволод Абдулов, Валерий Янклович, врач Анатолий Федотов. Присутствие последнего оказалось как нельзя кстати, так как во время н ой поездки (в Бухаре) Высоцкий едва не умер. Причем произошло это по вине самого артиста. Когда у него кончились наркотики, он вколол в себя лекарство, используемое при лечение зубов, и ему мгновенно стало плохо. Несмотря на то, что Федотов успел ввести ему глюкозу, дезинтоксикация не наступала, у Высоцкого остановилось дыхание, на сонной артерии не было пульсации. И, самое страшное, — полное отсутствие сердечной |еятельности. К счастью, у Федотова оказался под рукой кофеин, он ввел его прямо в сердце и стал делать искусственное дыхание — рот в рот. Одновременно Абдулов стал делать Высоцкому массаж сердца. Совместными усилиями им вскоре удалось разбудить» сердечную мышцу, и сердце Высоцкого вновь заработало. Самое поразительное, что произошло это 25 июля, то есть ровно за год до настоящей смерти Высоцкого.

Этот случай, судя по всему, впервые по-настоящему заставил Высоцкого почувствовать, что его «гонки со смертью» подходят к своему логическому концу. После этого «хождения во смерть» и возвращения обратно Высоцкий часто повторял друзьям, что к кпзни вернули другого человека.

Вспоминает Л. Сульповар: «В 1979 году мы сидели с Володей в машине и часа полтора разговаривали. Его страшно угнетало болезненное состояние, он чувствовал, что уже не может творчески работать, что он теряет Марину. Он говорил обо всем, чего уже никогда не сможет вернуть в своей жизни…

К этому времени я уже знал о наркотиках. Володя говорил, что ощущает в себе два «я»: одно хочет работать, творить, любить и второе, которое тянет его совсем в другую сторону, в пропасть безысходности. Он метался из одной стороны в другую. Два раздирающих начала делали его жизнь страшной и невыносимой».

Между тем вторая половина года выдалась для Высоцкого горячей — на его голову обрушились сразу несколько серьезных неприятностей. Во-первых, в августе разгорелся скандал вокруг альманаха «Метрополь», и, во-вторых, на Высоцкого завели уголовное дело по факту незаконного получения денежных сумм во время концертов в Ижевске. На то, чтобы отбить все эти атаки, Высоцкому предстоит потратить немало нервов и сил. А тут еще началось очередное обострение болезни. В очередной попытке справиться с нею Высоцкий в начале декабря принимает предложение своего зарубежного приятеля Майка Миша и вылетает к нему на лечение. К сожалению, победить болезнь не удалось — к тому времени она уже зашла слишком далеко.

Начало следующего года традиционно началось для Высоцкого с неприятного события — он попал в автомобильную катастрофу. Произошло это утром 1 января. События развивались следующим образом.

Встретив Новый год в компании близких друзей на подмосковной даче сценариста Э. Володарского, Высоцкий утром внезапно срывается в Москву. При этом повод для него существенный — у него кончились наркотики. В свою машину он берет В. Янкловича и В. Абдулова. А так как ездить умеренно Высоцкий никогда не умел, то и на этот раз он развивает скорость чуть ли не до 200 км в час. В результате на Ленинском проспекте на скользком асфальте его «мерс» заносит и он врезается в троллейбус.

Как это ни удивительно, но сидевший за рулем Высоцкий практически не пострадал, зато его попутчикам везет менее — у Абдулова сломана рука, у Янкловича — сотрясение мозга. К счастью, авария произошла прямо напротив Первой Градской больницы, поэтому проблемы с транспортировкой пострадавших не возникает.

В середине января Высоцкий улетает с театром на гастроли н города Курган и Пермь. Но эти гастроли не прибавляют ему ни здоровья, ни творческого вдохновения. К этому моменту его отношения с руководством окончательно разладились и разрыи г. псел на волоске. Только авторитет Любимова удерживал Высоцкого от окончательного ухода из театра, где он был занят всего шшь в одном спектакле — «Гамлете».

В том году Высоцкий всерьез намеревался заняться режиссурой и хотел поставить в телевизионном объединении «Экран» фильм «Зеленый фургон» по одноименной повести А. Казачинского. К сожалению, смерть помешает осуществиться этой мечте Нысоцкого. (Через два года на Одесской киностудии этот фильм снимет режиссер А. Павловский, музыку напишет М. Дунаевский, а роль Красавчика — именно в ней должен был сняться Высоцкий — сыграет А. Соловьев.)

22 января Высоцкий впервые снялся на центральном телевидении. Речь идет о передаче «Кинопанорама», где он спел несколько своих песен. Судя по всему, Высоцкий очень надеялся на то, что эта передача выйдет в эфир, и приехал в студию, даже несмотря на плохое самочувствие — из-за частых уколов у него распухла нога, плохо работала память, в результате чего он несколько раз забывал текст песни «Мы вращаем Землю». Однако режиссер передачи К. Маринина после записи неожиданно сообщила ему, что для выхода в эфир требуется разрешение главного идеолога Кремля М. Суслова. И Высоцкий оскорбился: «Вы же сказали, что все разрешено?! Я лично звонить никому не буду!» Обида Высоцкого была настолько серьезной, что на следующую запись, состоявшуюся на другой день (тогда в студию пришли создатели и исполнители главных ролей в фильме «Место встречи изменить нельзя»), он не явился.

Свой 42-й день рождения (25 января) Высоцкий встретил без особой радости. В тот день у него на квартире были только трое гостей: Оксана Афанасьева, Янклович и Шехтман. Именно тогда Высоцкий принял решение предпринять еще одну попытку вылечиться.

Рассказывает А. Федотов: «Мы с Высоцким закрылись на неделю в квартире на Малой Грузинской. Я поставил капельнику — абстинентный синдром мы сняли. Но от алкоголя и наркотиков развивается физиологическая и психологическая зависимость. Физиологическую мы могли снять, а вот психологическую… Это сейчас есть более эффективные препараты. Да, сила к. оли у него была, но ее не всегда хватало».

Короче говоря, и эта попытка побороть болезнь не увенчаюсь успехом.

1 февраля Высоцкий выступает с концертом во ВНИИЭТО, но чувствует себя неважно — дважды начинает петь одну и ту же песню, спохватывается, извиняется. В последующие 18 дней он нигде не выступает.

23 марта Высоцкий собирается улететь на несколько дней в Париж, однако в аэропорту у него происходит конфликт с таможенниками — они обнаружили у него незадекларированные предметы: картину и кольцо. Кроме этого, в кармане у Высоцкого ампула с наркотиком, поэтому, когда его просят пройти в помещение таможни, он раздавливает ее руками. Естественно, режет себе пальцы. И все же конфликт удается уладить — пропустив один рейс, следующим рейсом он улетает во Францию.

В начале апреля, уже вернувшись на родину, Высоцкий предпринимает новую попытку побороть болезнь. Он ложится в Институт Склифосовского, где ему делают очистку крови — гемосорбцию. Это мучительная операция, но Высоцкий пошел на нее, надеясь как на последнее средство спасения. Но и эта мера не помогла.

С 7 апреля Высоцкий возобновляет свои концертные выступления и за три недели дает 13 концертов в Москве, Ленинграде и Троицке. По числу концертов апрель стал для Высоцкого рекордным месяцем в том году. Большего достичь ему уже не удастся.

10 мая Высоцкий в очередной раз улетает в Париж, причем, сев в самолет абсолютно трезвым, к месту назначения он прилетает в невменяемом состоянии. По дороге ему попались некие доброхоты, которые подбили его на выпивку. В итоге Высоцкий вместо того, чтобы попасть в дом Марины Влади, оказывается в клинике Шарантон под Парижем.

В это же время в Польше проходят гастроли Театра на Таганке. Из-за болезни Высоцкого назначенный на 17 мая «Гамлет» отменен, готовится к отмене и спектакль, заявленный на 28 мая. Однако Высоцкий пренебрегает собственным здоровьем и покидает пределы клиники. 22 мая он летит на один день в Москву — поддержать Оксану, у которой умер отец, затем приезжает в Польшу и 26-го играет в «Добром человеке из Сезуана», 28-го — в «Гамлете».

30 мая, сразу после окончания гастролей, Марина Влади, которая только несколько недель назад впервые узнала от Высоцкого, что он «сидит на игле», забирает его на юг Франции, в мм и к своей сестры. Целых десять дней Высоцкий проводит без наркотиков, но это максимальный срок, который был способен выдержать его организм без «подогрева». У Влади опускаются руки, и она отпускает мужа. 11 июня он улетает в Москву. Живым своего мужа Влади больше не увидит.

12 июня Высоцкий прилетает в Москву, причем пьяным. Все начинается по-старому. На следующий день он едет в Институт Склифосовского за наркотиками, ему сначала отказывают (сколько можно?), но затем, видя его мучения, выдают ему «лекарство» чуть ли не на месяц вперед. Но Высоцкому этого хватит тчько на неделю — чувства меры он уже не знает.

Еще одну попытку вырвать Высоцкого из лап костлявой предпринимает Вадим Туманов. Он решает забрать друга в тайгу, на берег Печоры, и даже отдает соответствующее распоряжение своим людям — чтобы они срочно ставили домик, подвозили туда продукты. Высоцкий и сам надеется на эту меру, загорается, но этот запал длится недолго. Едва доехав до аэропорта, Высоцкий почему-то отказывается от поездки и по телефону предупреждает друга: «Я не приеду». Так была упущена последняя возможность обмануть костлявую. Часы начинают отсчет последних дней жизни Высоцкого.

Тем временем одна за другой к Высоцкому тогда приходят и радостные вести. 17 июня в объединении «Экран» его наконец утвердили режиссером фильма «Зеленый фургон», 5 июля с него сняли обвинения по «ижевскому» делу.

13 июля в Театре на Таганке состоялось 217-е представление «Гамлета». Высоцкий хотел пропустить это лето в театре, отдохнуть, но Любимов уговорил его отыграть перед гостями московской Олимпиады. 18 июля Высоцкий в последний раз выходит на сцену в костюме Гамлета. Следующее представление должно состояться 27-го, но Высоцкий до него уже не доживет.

23 июля состоялся последний телефонный разговор Высоцкого с Влади. Он говорит, что «завязал», что скоро они вновь увидятся и он уже купил билет на 29 июля. Удивительно, но известно, что в эти же дни Высоцкий сделал предложение Оксане Афанасьевой, с которой он хотел в конце того же месяца обвенчаться.

В последние несколько дней перед смертью Высоцкий выглядел очень плохо, он метался в горячечном бреду, и его крики были слышны за квартал от дома на Малой Грузинской. Все, кто находился с ним рядом в те дни, с трудом сдерживали его безумства. Вечером 24 июля ему было особенно плохо, он хватался за грудь и даже сказал своей матери: «Мама, я сегодня умру…»

Около двух часов ночи врач А. Федотов сделал ему укол снотворного и Высоцкий наконец уснул, расположившись на маленькой тахте в большой комнате. В соседних комнатах легли спать Оксана, Федотов.

А. Федотов вспоминает: «Я был со смены — уставший, измотанный. Прилег и уснул — наверное, часа в три.

Проснулся от какой-то зловещей тишины — как будто меня кто-то дернул. И к Володе! Зрачки расширены, реакции на свет нет. Я давай дышать, а губы уже холодные. Поздно.

Между тремя и половиной пятого наступила остановка сердца на фоне инфаркта. Судя по клинике, был острый инфаркт миокарда. А когда точно остановилось сердце — трудно сказать».

Позднее будут высказаны и другие Версии смерти Высоцкого, среди которых особенно усиленно муссировалась одна — что смерть наступила от удушья. Мол, Высоцкого, чтобы он не буйствовал, связали, во сне его стало рвать и он захлебнулся. В другом варианте речь шла об асфикции от языка, который во сне запал в гортань, а чтобы вытащить его рядом никого не оказалось. Однако ни одна из этих версий так и не нашла своего официального подтверждения.

Похороны Высоцкого состоялись 28 июля при огромном стечении народа. Последний раз столь массовое прощание состоялось 27 лет назад, когда умер Сталин. Однако стоит учитывать, что на этот раз Москва была закрытым городом (в связи с Олимпиадой), но это не помешало тысячам людей прийти проститься со своим кумиром.

Похоронили Высоцкого на Ваганьковском кладбище, причем могильщики специально вырыли могилу поглубже, чтобы он дольше сохранился. Гроб для Высоцкого был выбран самый лучший (так называемая «шестерка»), из тех, которые делались по специальному заказу для членов советского правительства и Политбюро.

12 октября 1985 года на могиле был поставлен памятник, выполненный скульптором Александром Рукавишниковым и архитектором Игорем Воскресенским.

P.S. Отец В. Высоцкого Семен Владимирович в начале 70-х годов ушел в отставку в звании полковника. С 1971 по 1988 год работал на предприятии Министерства связи. Затем работал директором школы Главпочтамта.

К последние годы жизни С. В. Высоцкий работал над выпуском полного собрания сочинений своего легендарного сына в 2-х томах. В предисловии к первому тому собрания за 1993 год он написал: «От меня сын перенял характер, внешнее сходство и сходку. А голоса по телефону путали даже близкие друзья… Я прошел всю войну, всякое видел. И могу сказать, что сын был храбрее меня, своего отца…»

17 июня 1997 года С. В. Высоцкий отметил свой 72-й день рождения. А на следующий день скончался. Мать В. Высоцкого Нина Максимовна живет в Москве в доме на Малой Грузинской, 28, где последние пять лет жизни прожил ее сын.

Мачеха В. Высоцкого Евгения Степановна Лихолатова трагически погибла зимой 1988 года: она выходила из подъезда, и в это мгновение с карниза ей на голову упал огромный кусок льда.

Жена В. Высоцкого Людмила Абрамова в 1972 году вышла замуж и весной следующего года родила девочку — Серафиму.

В 90-е годы Л. Абрамова руководила Государственным музеем В. Высоцкого, что на Таганке.

Старший сын В. Высоцкого Аркадий в середине 80-х окончил МГУ. В мае 1982 года (в 19 лет) женился. Живет в Москве. Младший сын В. Высоцкого Никита пошел по стопам своего отца: он окончил Школу-студию МХАТ. Причем поступил не сразу. За год до этого он предпринял попытку покорить сразу несколько творческих учебных заведений (поступал под фамилией своего друга), но его никуда не приняли — у него была очень плохая дикция. Тогда Никита отправился к врачу-логопеду, и тот в течение нескольких месяцев поставил ему речь. И на следующий год Никита все-таки поступил. На последнем просмотре с ним произошел интересный случай. Его случайно увидел О. Ефремов и, обращаясь в членам экзаменационной комиссии заявил: «Хороший парень, но, если он будет продолжать работать под отца, выгоню…» Никита тогда действительно немного подвывал «под Высоцкого».

После окончания Школы-студии Никита работал в нескольких театрах: в «Современнике», МХАТе. Делал собственный «Маленький московский театр». Снялся в нескольких фильмах. Самыe известные среди них: «Мышеловка» (1990), «Призрак» (1991), «Урод» (1992). В двух последних картинах Никита сыграл главные роли. В 1995 году снял собственный фильм «Саспенс», который критика дружно обругала, назвав его «элитарным». По словам Никиты: «Даже мой старший брат Аркадий так и не нашел для меня теплых слов после этого фильма». Однако сам Никита считает эту картину единственной, за которую ему не стыдно.

Н. Высоцкий женат во второй раз, имеет двух сыновей от двух браков.

В 1996 году Н. Высоцкий стал директором Государственного музея своего отца.

Марина Влади после смерти В. Высоцкого несколько лет жила одна. Затем вышла замуж за известного врача-онколога Леона Шварценберга. На сегодняшний день никаких отношений с семьей своего бывшего мужа она практически не поддерживает. Последний раз на могиле В. Высоцкого она была в 1992 году, когда снималась в японском фильме «Сны о России». По словам М. Влади: «На этой могиле мне вообще не хочется бывать из-за того ужасного памятника, который на ней стоит. Это оскорбление Володиной памяти, который ненавидел именно такой стиль».

1964

«Добрый человек из Сезуана» (пьеса Б. Брехта). Первый выход Высоцкого в роли второго Бога — 19 сентября. Постановка Ю. Любимова.

«Герой нашего времени» — (по М. Лермонтову). Инсценировка Н. Эрдмана и Ю. Любимова. Премьера состоялась 14 октября, но спектакль быстро сошел со сцены.

«Кем бы я мог стать?» (пьеса В. Войновича). У Высоцкого роль Бюрократа. Однако до премьеры спектакль так и не дошел.

1965

«Самоубийца» (пьеса Н. Эрдмана). Высоцкий играл роли Подсекальникова и Калабашкина. До премьеры спектакль не дошел.

«Десять дней, которые потрясли мир» (по произведению Джона Рида). Постановка Ю. Любимова. У Высоцкого сразу несколько ролей: Керенского, Гитлера, Чаплина. Премьера — 24 марта.

«Павшие и живые» (сценическая композиция Д. Самойлова, Б. Грибанова, Ю. Любимова). Постановка Ю. Любимова. Режиссер П. Фоменко. Премьера — 4 ноября.

«Антимиры» (по произведениям А. Вознесенского). Постановка Ю. Любимова. Режиссер П. Фоменко. Премьера — 2 февраля.

1966

«Жизнь Галилея» (пьеса Б. Брехта). Постановка Ю. Любимова. Высоцкий в роли Галилея. Премьера — 17 мая.

1967

«Дознание» (по пьесе П. Вайса). Постановка П. Фоменко. Высоцкий играл от случая к случаю. Через сезон спектакль был снят с репертуара цензурой.

«Послушайте!» (по произведениям В. Маяковского). Премьера — 2 апреля.

«Пугачев» (по произведениям С. Есенина). Высоцкий в роли Хлопуши. Премьера — 17 ноября.

1968

«Живой» (по произведению Б. Можаева). Постановка Ю. Любимова. Высоцкий в роли Мотякова. Спектакль был запрещен. Вышел в свет только в 1989 году.

«Тартюф» (по произведению Ж.-Б. Мольера). Постановка Ю. Любимова. Высоцкий в роли Оргона. Однако незадолго до премьеры Высоцкий от роли отказался. Премьера — 14 ноября.

1969

«Мать» (по произведению М. Горького). Постановка Ю. Любимова. Высоцкий в роли Власова-отца. Роль эпизодическая, Высоцкий ее сыграл всего несколько раз. Премьера — 23 мая.

«Час пик» (пьеса Е. Ставинского). Инсценировка В. Смехова. Постановка Ю. Любимова. Высоцкий в роли Обуховского.

Однако до премьеры спектакля Высоцкий роль так и не довел. Премьера — 4 декабря.

1970

«Берегите Ваши лица» (по произведениям А. Вознесенского). Постановка Ю. Любимова. Высоцкий исполнял песню «Охота на волков». Спектакль прошел всего три раза: 7 февраля и утром и вечером 10 февраля. После этого был запрещен.

1971

«Гамлет» (по произведению В. Шекспира). Постановка Ю. Любимова. Высоцкий в роли Гамлета. Премьера — 29 ноября.

1973

«Товарищ, верь…» (по произведениям А. Пушкина). Пьеса Л. Целиковской и Ю. Любимова. Постановка Ю. Любимова. Высоцкий в роли Пушкина. Однако до премьеры Высоцкий роль так и не довел. Премьера — 2 апреля.

1975

«Вишневый сад» (по произведению А. Чехова). Режиссер А. Эфрос. Высоцкий в роли Лопахина. Премьера — 30 июля.

«Пристегните ремни» (сценическая композиция Г. Бакланова и Ю. Любимова). Высоцкий в роли Режиссера. Однако в ходе репетиций Высоцкий от главной роли отошел и получил эпизодическую роль — Солдата. Премьера — в июле.

1977

«Мастер и Маргарита» (по произведению М. Булгакова). Постановка Ю. Любимова. Режиссер А. Вилькин. Высоцкий в роли Ивана Бездомного. Однако до премьеры Высоцкий роль так и не довел. Премьера — 6 апреля.

1978

«В поисках жанра» (композиция и постановка Ю. Любимова). Высоцкий в главной роли. Премьера — 8 марта.

1979

«Преступление и наказание» (по произведению Ф. Достоевского). Сценическая композиция Ю. Карякина. Постановка и режиссура Ю. Любимова. Высоцкий в роли Свидригайлова. Премьера — 12 февраля.

«Турандот, иди Конгресс обелителей» (по произведению Б. Брехта). Постановка Ю. Любимова. Режиссер Б. Глаголин. Высоцкий в роли гангстера Гогер Гога. Однако до премьеры Высоцкий роль не довел. Премьера — 20 декабря.

1980

«Три сестры» (по произведению А. Чехова). Постановка К). Любимова. Высоцкий в роли Соленого. До премьеры Высоцкий не дожил. Премьера — октябрь 1981 года.

1957

«Над Тиссой» (режиссер Д. Васильев, «Мосфильм»). Высоцкому 19 лет. Он пробуется на одну из ролей в этом приключенческом фильме про пограничников, но утверждения не проходит.

1959

«Сверстницы» (режиссер В. Ордынский, «Мосфильм»), Высоцкий сыграл эпизодическую роль — студент Петя.

1960

«Северная повесть» (режиссер Е. Андриканис, «Мосфильм»). Высоцкий пробовался на одну из ролей, но утвержден не был.

«Карьера Димы Горина» (режиссеры Ф. Довлатян, Л. Мирский, Киностудия им. Горького). Высоцкий в роли Софрона. Съемки проходили в ноябре.

1961

«Увольнение на берег» (режиссер Ф. Миронер, «Мосфильм») Высоцкий в эпизодической роли советского матроса Петра. Съемки проходим и летом в Севастополе.

«713-й просит посадку» — (режиссер Г. Никулин, «Ленфильм»). Высоцкий в эпизодической роли американского морского пехотинца. Съемки проходили осенью в Ленинграде.

«Грешница» (режиссер Ф. Филиппов, «Мосфильм»). Высоцкий в эпизодической роли.

1962

«Живые и мертвые» (режиссер А. Столпер; «Мосфильм»). Высоцкий в эпизодической роли советского солдата. Съемки проходили в сентябре-октябре под Истрой.

1963

«Штрафной удар» (режиссер В. Дорман, Киностудия им. Горького). Высоцкий в роли гимнаста.

«Живет такой парень» (режиссер В. Шукшин, «Мосфильм»). Высоцкий пробовался на одну из ролей, но пробы не прошел. Сыграл в массовке.

1965

«На завтрашней улице» (режиссер Ф. Филиппов, «Мосфильм»). Высоцкий в роли бригадира Петра Маркина. Ролью откровенно был недоволен.

«Наш дом» (режиссер В. Пронин, «Мосфильм»). Высоцкий и эпизодической роли радиотехника.

«Стряпуха» (режиссер Э. Кеосаян, «Мосфильм»). Высоцкий в роли тракториста Андрея Пчелки. Съемки проходили летом и Краснодарском крае у станции Усть-Лабинской. Очередное разочарование Высоцкого как актера. Роль не озвучивал.

«Я родом из детства» (режиссер В. Туров, «Беларусьфильм»), Высоцкий в роли танкиста Володи. Первый фильм, в котором звучали песни Высоцкого: «Песня о госпитале», «Песня о звездах», «В холода, в холода», «Высота».

«Андрей Рублев» (режиссер А. Тарковский, «Мосфильм»). Высоцкий должен был играть роль сотника. Однако запил перед съемками и роль досталась другому.

1966

«Саша-Сашенька» (режиссер В. Четвериков, «Беларусьфильм»). Высоцкий в эпизодической роли Актера. В фильме начала песня Высоцкого «Дорога, дорога», но в чужом исполнении.

«Вертикаль» (режиссеры С. Говорухин, Б. Дуров, Одесская киностудия). Высоцкий в роли радиста Володи. Съемки проходили летом на Кавказе. Для этого фильма Высоцкий написал целый цикл песен.

«Короткие встречи» (режиссер К. Муратова, Одесская киностудия). Высоцкий в роли геолога Максима. В фильме звучали песни Высоцкого. Одна из лучших его ролей.

1967

«Война под крышами» (режиссер В. Туров, «Беларусьфильм»). Высоцкий в эпизодической роли полицая. В фильме звучат песни Высоцкого: «Аисты», «Песня о новом времени».

«Интервенция» (режиссер Г. Полока, «Ленфильм»). Высоцкий в главной роли революционера-подпольщика Бродского. Сьемки проходили в Одессе до конца сентября. Первая по-настоящему крупная киноработа актера. Однако при жизни он ее 1ак и не увидел — фильм вышел на широкий экран в 1987 году.

«Служили два товарища» (режиссер Е. Карелов, «Мосфильм»). Высоцкий в роли поручика Брусенцова. Фильм снимался одновременно с «Интервенцией» (съемки велись в Измаиле и в дельтe Дуная). Как и «Интервенция», этот фильм стал одной из лучших киноработ Высоцкого, даже несмотря на то, что его роль пыла несколько урезана.

«Еще раз про любовь» (режиссер Г. Натансон, «Мосфильм»). И начале сентября Высоцкому предложили сыграть главную роль в паре с Т. Дорониной. Пробы прошли успешно. Однако задумка на так и не осуществилась. Вместо Высоцкого сыграл Александр Лазарев.

«Случай из следственной практики» (режиссер Л. Агранович, Одесская киностудия). Высоцкому была предложена главная роль — осужденного, но он от нее отказался.

1968

«Хозяин тайги» (режиссер В. Назаров, «Мосфильм»). Высоцкий в роли бригадира спладзщиков Ивана Рябого. Съемки велись летом в селе Выезжий Лог Красноярского края (300 км от Красноярска).

«Опасные гастроли» (режиссер Г. Юнгвальд-Хилькевич, Одесская киностудия). Высоцкий в роли большевика-подпольщика Николая Коваленко (Жорж Бенгальский). Съемки проходили в декабре 1968 и в 1969 году в Одессе.

1969

«Красная площадь» (режиссер В. Ордынский, «Мосфильм»). Высоцкий должен был играть матроса Володю. Однако после клинической смерти в июле он уехал отдыхать на Черное море, и роль досталась другому.

«Проверка на дорогах» (режиссер А. Герман, «Ленфильм»). Высоцкий должен был играть главную роль, однако чиновники от кино его кандидатуру «зарубили». Роль досталась Владимиру Заманскому.

«Один из нас» (режиссер Г. Полока, «Ленфильм»). Высоцкий должен был играть главную роль — советского разведчика. Однако начальники «Мосфильма» его кандидатуру не утвердили. Ему предложили эпизодическую роль немецкого шпиона, но он от нее отказался.

«Белый взрыв» (режиссер С. Говорухин, Одесская киностудия). Высоцкий в эпизодической роли капитана Красной Армии. К этому фильму Высоцкий написал две песни («Ну вот, исчезла дрожь в руках», «К вершине»), но Говорухин их в картину не включил, о чем позже жалел.

«Эхо далеких снегов» (режиссер Л. Головня, «Мосфильм»).

Высоцкий в роли Серого.

1970

«Двенадцать стульев» (режиссер Л. Гайдай, «Мосфильм»). Высоцкий впервые в своей кинокарьере должен был сыграть главную роль в эксцентрической комедии. Ему досталась роль Остапа Бендера. Однако Высоцкий от роли «ушел» и она досталась другому исполнителю — Арчилу Гомиашвили.

1972

«Земля Санникова» (режиссеры А. Мкртчян, Л. Попов, «Мосфильм»). Высоцкому предназначалась одна из главных ролей — ненца Крестовского. Но чиновники от кино запретили режиссерам его снимать. Роль досталась Олегу Далю.

«Четвертый» (режиссер А. Столпер, «Мосфильм»). Высоцкий в роли журналиста по имени Он. Съемки проходили на Рижском взморье в августе.

«Высокое звание» (режиссер Е. Карелов, «Мосфильм»). Высоцкий должен был сыграть главную роль — советского офицера, дослужившегося до маршала. Однако чиновники от кино кандидатуру Высоцкого отвергли. Роль досталась Евгению Матвееву.

«Плохой хороший человек» (режиссер И. Хейфиц, «Ленфильм»). Высоцкий в одной из главных ролей — фон Корена. За исполнение этой роли Высоцкий через год получит главный приз на фестивале в итальянском городе Таормина.

1973

«Воспитание чувств» (режиссер В. Смехов, телефильм). Высоцкий должен был играть главную роль — Фредерико Моро. Однако «в верхах» решили иначе и работа Высоцкого сорвалась. Роль досталась Леониду Филатову.

1974

«Единственная дорога» (режиссер В. Павлович, «Мосфильм» и «Филмски Студио Титограф», Югославия). Высоцкий в роли советского военнопленного капитана Солодова. В фильме звучит песня Высоцкого.

«Прошу слова» (режиссер Г. Панфилов, «Мосфильм»). Высоцкому была предложена роль мужа главной героини (И. Чурикова). Но пробы оказались неудачными и роль досталась Николаю Губенко.

«Иван да Марья» (режиссер Б. Рыцарев, Киностудия им. Горького). Высоцкому предложили сыграть Кащея Бессмертного, но он отказался, так как зарекся играть отрицательных героев. Но в фильме остались песни, написанное Высоцким.

«Одиножды один» (режиссер Г. Полока, «Ленфильм»). Высоцкий должен был сыграть одну из главных ролей. Но «верхи» вновь решили все по-своему и его кандидатура не прошла.

1975

«Единственная» (режиссер И. Хейфиц, «Ленфильм»). Высоцкий в роли руководителя клубного хорового кружка Бориса Ильича. В фильме звучит песня Высоцкого «Погоня».

«Бегство мистера Мак-Кинли» — (режиссер М. Швейцер, «Мосфильм»), Высоцкий в роли уличного певца Билла Сиггера. Сначала на эту роль хотели пригласить Дина Рида, но затем остановились на Высоцком. Этот фильм огорчил Высоцкого, так как многие эпизоды с его участием были вырезаны цензурой. Из девяти баллад, написанных Высоцким к фильму, была оставлена лишь одна.

«Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (режиссер А. Митта, «Мосфильм»). Высоцкий в роли арапа Ганнибала. Однако съемки в этом фильме не доставили Высоцкому особой радости. Он назвал его «полуопереттой». Две песни, написанные к нему, — «Купола» и «Сколь веревочка ни вейся…» — в фильм не вошли.

1976

«Емельян Пугачев» (режиссер А. Салтыков, «Мосфильм»). Высоцкий должен был играть главную роль — Емельяна Пугачева. Но, несмотря на то, что пробы прошли удачно, чиновники от кино кандидатуру Высоцкого «зарубили». Роль досталась Евгению Матвееву.

«Сладкая женщина» (режиссер В. Фетин, «Ленфильм»). Высоцкому предложили одну из ролей, он согласился. Но вновь вмешались «верха» и Высоцкого с ролью «прокатили».

1977

«Они вдвоем» (режиссер Марта Месарош, Венгрия). У Высоцкого эпизодическая роль. А в главной роли — Марина Влади. Съемки проходили осенью в Будапеште.

1978

«Место встречи изменить нельзя» (режиссер С. Говорухин, Одесская киностудия). Съемки фильма начались в мае 1978 года и закончились в феврале следующего года. Высоцкий в роли капитана МУРа Глеба Жеглова. Одна из лучших ролей артиста. За псе в 1981 году он получит (посмертно) приз жюри на Всесоюзном фестивале телефильмов. В 1987 году Высоцкому присудят Государственную премию СССР.

1979

«Маленькие трагедии» (режиссер М. Швейцер, «Мосфильм»). Высоцкий в главной роли — Дон Гуана. Еще одна удача актера. Увы, последняя…

Таким образом, В. Высоцкий за свою творческую жизнь снялся в 30 фильмах. Но по-настоящему удачных среди них не так много: «Короткие встречи», «Интервенция», «Служили два товарища», «Плохой хороший человек», «Место встречи изменить нельзя», «Маленькие трагедии».

Роли более чем в 20 фильмах прошли мимо него.