Дракон и Джинн

Глава 30

— Вот это дело! — просиял Брайен, оказавшись у помоста, на котором высился стол. — Эй, есть здесь кто-нибудь?

Брайену пришлось подождать. Наконец в зал робко, бочком, вошел слуга — совсем еще юноша, наверняка один из самых последних по положению в замке. Войдя в большой зал, слуга остановился, вытаращил глаза, открыл от удивления рот и замер.

— Вина и еды для гостей моего отца! — приказала Геронда. — Быстро!

Слуга даже не шелохнулся, тупо уставившись на сэра Джеффри.

— Ты что, не узнаешь своего хозяина? — нетерпеливо проговорила Геронда. — В замок вернулся лорд Малверн. Беги! Пусть живо накрывают на стол.

Слуга повернулся и бросился прочь из зала.

Большой зал в замке Малверн если и был меньше большого зала в Маленконтри, то совсем ненамного. А вот тягаться с апартаментами дома Мюрада или дворца Хасана ад-Димри ему было трудно. И не только размерами, но и обстановкой.

Собственно, вся меблировка состояла из трех столов и нескольких стульев, да и то лишь один из столов, высившийся на помосте, находился в собранном виде. С двух других, стоящих на полу под прямым углом к высокому столу, были сняты столешницы, громоздившиеся у одной из стен. Расставленные у высокого стола стулья, хоть и с гнутыми спинками, были всего лишь бочками, переделанными в сиденья.

Слабый свет угасавшего еще холодного весеннего дня едва пробивался сквозь узкие окна. Единственный на весь зал камин не топился, да и кто его будет топить, если хозяев нет в замке.

В зале было темно, сыро и неуютно.

— Попрошу садиться, — встрепенулась Геронда, вспомнив о своих обязанностях хозяйки дома. — Прошу вас, миледи, господа.

Приглашенные к столу вместе с Герондой поднялись на помост. Первым место за столом занял сэр Джеффри. Он поспешно опустился на первый попавшийся стул, даже не взглянув на тот, который предназначался для хозяина дома и был загодя — еще кем-то из слуг — услужливо выдвинут из-за стола. После некоторого колебания на этот стул села Геронда. Сэр Ренель занял место рядом с сэром Джеффри, а Энджи, Джим и Брайен сели за противоположный конец стола.

В зал вошли четверо слуг. Двое принялись растапливать камин, а двое других занялись столом: расстелили скатерть, расставили кубки и оловянные тарелки, разложили ложки.

Джим с Брайеном вынули ножи. Потянулись каждый к своему поясу и сэр Ренель с сэром Джеффри. И тут же сконфузились. Оба рыцаря были безоружны.

— Столовые ножи сэру Джеффри и сэру Ренелю! — отчеканила Геронда.

Один из слуг бросился в буфетную.

— Подожди! — остановил Брайен другого слугу, только что налившего ему в кубок вина. Брайен залпом выпил вино и протянул кубок слуге, который тут же наполнил его снова.

— Брайен! — укоризненно произнесла Геронда.

— К черту этикет, Геронда! — возмутился Брайен. — Я хочу пить. Разве нельзя выпить кубок вина после того, что мы пережили? Ничего не случится, если каждый из нас промочит горло по своему разумению.

Геронда сменила гнев на милость.

— Господа, — обратилась она к сэру Ренелю и сэру Джеффри, — прошу вас, не стесняйтесь, пейте вино.

Рыцари осторожно подняли кубки и благоговейно поднесли их ко рту. Оба не пили вина уже несколько лет. Отпила из своего кубка и Геронда.

Джим заметил, что Энджи не отстает от других. Воодушевленный примером жены, Джим поднял кубок, сделал несколько больших глотков и чуть не поперхнулся. Надо же, мало того, что не разбавил вино водой, так еще и переусердствовал. Хотя нет худа без добра — вино помогло Джиму немного расслабиться. Он умиротворенно посмотрел на жену. Энджи улыбнулась Джиму. Джим улыбнулся Энджи.

— Боже! — воскликнула Энджи. — Мы забыли о гоблинах!

Гоблины все еще стояли на полу, терпеливо ожидая, когда о них вспомнят. При тусклом свете они походили на двух серых кроликов.

— В буфетной топится печь, Гоб, — мягко проговорила Геронда. — Проводи туда своего гостя.

Личики гоблинов просияли от удовольствия.

— Пойдем со мной, — сказал Гоб из Малверна Гобу из Маленконтри, подавая тому руку.

Взявшись за руки, гоблины побежали к двери в буфетную.

— Проследи, чтобы их никто не обидел, — строго сказала Геронда подвернувшемуся слуге. — И пусть им ни в чем не отказывают.

— Слушаюсь, миледи, — повиновался слуга и направился в буфетную вслед за гоблинами.

Принесли еду. Постепенно языки у всех развязались. Даже сэр Джеффри и сэр Ренель нашли повод для беседы и тихо разговаривали между собой.

Тогда что говорить о Брайене! Он старался вовсю. Развлекал дам. Казалось, пир шел горой. И все-таки Джим чувствовал себя скованно. Да и, пожалуй, каждый за столом тоже. Даже в речи Брайена слышалась искусственная приподнятость.

Все дело в Геронде. Она и не думала искать общий язык с сэром Джеффри. В тех редких случаях, когда она обращалась к нему, она говорила с ним подчеркнуто вежливо, как с хозяином дома, словно тот и не был ее отцом, которого она не видела несколько лет.

А ведь рыцарю хватило бы и одного слова, которое вселило бы надежду, что когда-нибудь, пусть со временем, дочь простит отцу его прегрешения.

Джиму было явно не по себе. Казалось, он присутствует на званом обеде, где каждый старается обойти молчанием то, что у всех на уме.

Если бы не странные отношения между отцом и дочерью, праздник мог бы и получиться. У каждого было что отметить.

И хоть бы кто сказал Джиму раньше, что Геронда не в ладах с отцом. Так нет же, ни Энджи, ни Брайен, ни сама Геронда никогда даже не заговаривали об этом. Вряд ли Энджи с Брайеном не знали, что Геронда не жалует сэра Джеффри.

Но вот вроде бы все наелись, да и разговор за столом стал стихать.

— Вы, должно быть, устали, — обратилась Геронда к Энджи и Джиму. — Останетесь у нас на ночь? Разумеется, с дозволения отца, — добавила она и бросила взгляд на сэра Джеффри.

— Конечно, оставайтесь, — поспешил отозваться отец Геронды. — Прошу вас. Мы так и не нашли время толком поговорить, а я не сумел в должной мере отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Если останетесь, доставите удовольствие не только мне, но и Геронде.

Энджи бросила на Джима многозначительный взгляд. Этикет требовал, чтобы именно Джим ответил на приглашение. Энджи ясно дала понять, что оставаться в Малверне на ночь она не собирается. Джим чувствовал, что и Геронда не очень склонна заниматься гостями. Может быть, она хочет остаться наедине с отцом?

— Как ни заманчиво твое приглашение, Геронда, нам пора в Маленконтри, — сказал Джим. — Знаешь, тянет домой. Да и наши слуги не так хорошо вышколены, как в Малверне. А они долго оставались без присмотра. Наверняка в замке произошло что-нибудь малоприятное. Не знаю что, но чувствую, что-то произошло. Когда нас Энджи не бывает дома, всякое случается.

— Со слугами хлопот не оберешься, — проговорила Геронда. — Что ж, в таком случае, как бы мне ни хотелось, чтобы вы провели ночь в Малверне, не смею вас задерживать. — Она повернулась и посмотрела на сэра Ренеля:

— Мы с отцом будем рады, если ты останешься у нас, сэр, до тех пор пока тебе самому не заблагорассудится покинуть Малверн.

— Извини, Геронда, — поспешила вмешаться Энджи, — но и мы с Джимом хотим видеть у себя сэра Ренеля и будем просто счастливы, если он отправится в Маленконтри прямо сейчас, вместе с нами. После всех невзгод сэру Ренелю надо немного прийти в себя. Я думаю, позже он с удовольствием погостит у вас. Не забывай, в скором времени тебе предстоит масса хлопот. Тебе надо готовиться к свадьбе. Ты будешь винить себя за то, что не можешь уделить сэру Ренелю должного внимания.

Выслушав обеих дам, сэр Ренель улыбнулся и с видимым удовольствием пустился в хитросплетения светской беседы, по-видимому звучавшей для него благостной музыкой после долгих лет рабства.

— Я был бы счастлив остаться в Малверне, — сказал сэр Ренель, обращаясь к Геронде. — Но я надеялся побывать и в Маленконтри, у сэра Джеймса и леди Анджелы. Сэр Джеффри сообщил мне, что сэр Джеймс — известный на всю Англию Рыцарь-Дракон. Мне было бы небезынтересно побеседовать со столь знаменитым рыцарем. Леди Анджела упомянула, что тебя ждут дела, и я просто не смею докучать тебе своей особой.

— Увы, мне действительно предстоят хлопоты, — сказала Геронда. — С удовольствием приму тебя, когда немного освобожусь и у меня появится время, чтобы, не думая о делах, составить тебе компанию. Боюсь показаться негостеприимной, но, может быть, леди Анджела права и будет лучше, если ты и на самом деле отправишься вместе с ней и сэром Джеймсом в Маленконтри.

В ходе дальнейшего разговора, расцвеченного не менее изысканными выражениями, Геронда и сэр Ренель к обоюдному удовлетворению установили, что сэр Ренель ни в коей мере не считает Героиду негостеприимной хозяйкой, а та, в свою очередь, не считает рыцаря неблагодарным гостем, который предпочел компанию Джима и Энджи обществу хозяйки Малверна.

Джим улыбнулся: подобные завуалированные, а на самом деле бесхитростные разговоры, когда собеседники даже и не пытаются обмануть друг друга, он не раз слышал и в двадцатом веке...

Однако пора в Маленконтри. Гоб, наверное, уже дома. Раздобыть дым в буфетной Малверна гоблину ничего не стоит.

Хотя разве можно сейчас думать о доме? Разве можно отправиться в Маленконтри, зная, что в Малверне останется сэр Джеффри, впавший в отчаяние и оскорбленный в своих лучших чувствах, зная, что Геронда, чего доброго, начнет метать громы и молнии, не только терзая своего отца, но и терзаясь сама.

Джим разозлился. Разозлился на Геронду, на сэра Джеффри, на всех остальных, да и на самого себя. Он видел, что все уже встали из-за стола и сейчас разойдутся кто куда.

— Стойте! — крикнул Джим.

Одно резкое слово привело всех в смятение, вызвало шок. Джим явно забыл приличия!

В четырнадцатом веке подобная выходка граничила с оскорблением. Выходку можно было не заметить, а оскорбление требовало удовлетворения. Джима могли вызвать на поединок!

Впрочем, казалось, Джим ничем не рисковал. Брайен считался его лучшим другом, а Геронде ни к чему поднимать шум. Сэра Джеффри Джим освободил от проклятия, сэра Ренеля — от рабства.

И все же Энджи подошла к Джиму. Может, она посчитала, что ее муж попал в безвыходное положение. В безвыходное положение? Джим знал, таких положений не бывает, и очертя голову бросился вперед.

— Стойте! — повторил Джим. — Сэр Джеффри, расскажи своей дочери, почему ты не мог и думать о том, чтобы возвратиться в Англию, почему не мог распорядиться и толикой того богатства, которое окружало тебя в Пальмире.

Сэр Джеффри побледнел. Он не мог вымолвить ни слова.

— Расскажи ей все, рыцарь! Расскажи, или расскажу я!

Сэр Джеффри задергался, как марионетка на нитке, и наконец повернулся к Геронде.

— Я не мог вернуться в Англию, потому что надо мной тяготело проклятие, — сказал сэр Джеффри.

— Ты не мог собраться с силами? — воскликнула Геронда, чуть ли не презрительно скривив губы.

— Нет, я просто не смел.

— Не смел? Ты не смел вернуться в собственный замок?

— Расскажи ей все подробнее, — сказал Джим и, повернувшись к Геронде, пояснил:

— Сначала проклятие тяготело над Хасаном ад-Димри, а сэр Джеффри взял это проклятие на себя. Пусть скажет, зачем он это сделал.

— Хасан предложил мне в награду дом и богатство. И я не устоял. Я всю жизнь хотел разбогатеть. Но когда я взял на себя проклятие, Хасан рассмеялся мне в лицо.

— Почему? — жестко спросил Джим.

— Хасан сказал, что, если я сбегу из Пальмиры, проклятие настигнет меня даже на краю света и не я один стану его жертвой. — Сэр Джеффри замолчал.

— Расскажи дочери все, — попросил Джим, на этот раз мягче.

Сэр Джеффри опустил глаза. На Геронду он старался не смотреть.

— Хасан предупредил: если я сбегу, проклятие падет не только на меня, но и поразит моих потомков по седьмое колено. Он сказал мне: «Подумай о своих детях, о детях твоих детей. На каждого из них, рожденного по седьмое колено, падет проклятие». — Рыцарь тяжко вздохнул и, так и не подняв глаз, продолжил рассказ:

— Я верил, что мне удастся избавиться от проклятия и перевезти в Англию большую часть полученного богатства. Надеялся, что проклятие, наложенное на мусульманина, не представляет опасности для христианина. Но я ошибся, а когда понял свою ошибку, пути назад не было. Не мог я и вернуться в Англию.

— Ты сказал, что просто не посмел вернуться, — язвительно напомнила Геронда.

— Расскажи, что за проклятие ты на себя взял, — сказал Джим. Он повернулся к Геронде:

— Ты видела Ахримана, Геронда. Он представлял реальную угрозу. Проклятие, которое последовало бы за твоим отцом в Англию, тоже могло таить реальную опасность.

— Я не боюсь никаких проклятий! — заявила Геронда, гордо подняв голову.

— Расскажи все до конца, сэр Джеффри, — устало произнес Джим. — Может быть, Геронда изменит свое суждение.

Лицо сэра Джеффри исказилось от душевной боли.

— Думаю, не стоит... — выдавил из себя рыцарь.

— Разве ты не видишь, что Геронда не понимает тебя? — воскликнул Джим. — Скажи ей, что за проклятие тяготело над тобой.

Сэр Джеффри глубоко вздохнул, выпрямился и поднял глаза на дочь:

— Я не мог подвергать тебя опасности, Геронда. Я не мог привезти в Малверн проказу.

— Проказу! — разом вскричали Брайен и сэр Ренель.

Геронда молчала. Кровь отхлынула от ее лица. В Англии, как Брайен рассказывал Байджу, прокаженных не колотили палками и не прогоняли в пустыню, как в Пальмире, но и здесь с ними не церемонились: выставляли из дома, и те бродяжничали в поисках временного пристанища и случайного подаяния, оповещая встречных о своем приближении звоном подвешенного на теле колокольчика.

В средние века проказа наводила на людей ужас, и в Англии этой болезни боялись не меньше, чем на Ближнем Востоке.

— Вот, оказывается, почему сэр Джеффри не мог возвратиться в Англию, Геронда, — мягко сказал Джим.

Геронда посмотрела на Джима, хотела что-то сказать, чуть не задохнулась, перевела взгляд на отца, соскочила с помоста и бросилась к лестнице — наверх, в свою комнату.

В наступившей тишине раздался голос Энджи:

— Я думаю, ты поладишь со своей дочерью, сэр Джеффри. Но на все нужно время. Только надо потратить его с пользой.

Последовало долгое молчание.

— Да поможет мне Бог! — наконец произнес сэр Джеффри.