Дракон всегда прав (СИ)

27. Авария

Это утро было особенным. Маша давно уже не чувствовала такой лёгкости в теле. Душа пела. Хотелось постоянно улыбаться. Улыбаться до боли в щеках.

Она, облокотившись, смотрела на спящего рядом мужчину. Её мужчину. Он был красив как бог… Нет, не как бог. У него была живая красота. Красота, которую хотелось трогать.

Провела пальцем по татуировке. Слегка шершавый контур. Задумалась. Она не помнила её. Неужели настолько была поглощена собой, что не заметила такой большой рисунок на плече парня?

— Машка, — он потянул на себя. — Жена моя. Скажи мне, что я женюсь на человечке по собственной воле и буду этому рад до макушки, ни за что бы не поверил. Ты маленькая ведьма.

Теперь она лежала у него на груди, сложив руки под подбородком.

— Я ещё не жена. Амелинда же поставила условие. Ты у меня теперь каждый день будешь крылья разминать.

— Машка, — снова потянул он. — Это неважно. Древняя предсказательница сказала, что я полечу, когда буду спасать жизнь самого близкого мне человека. Ты умирала на яхте, а я так и не полетел, пришлось делать перекачку магии. Тебя обстрелял Стальной, я снова не полетел, а просто накрыл крылом. Я надеюсь, что больше ты не собираешься умирать. Дракон с ними, с этими крыльями. Главное, что ты рядом. Разве для любви важен статус? Машка, я тебя зацелую до смерти, — и он подхватил девушку и потянул на себя.

Лицо Маши стало серьёзным:

— Ты же знаешь, что с момента зачатия моя жизнь встала на отсчёт в обратном порядке.

— У каждого живущего на земле с момента рождения жизнь отсчитывает назад. День ото дня к смерти ближе. Давай не будем об этом.

— Алекс, а куда ты вчера меня хотел отвезти на вертолёте и почему передумал? Я боялась попасть в инкубатор.

— Вот какая же ты недогадливая, Машка. Я был у Великого перед днём рождения и просил освободить меня от Киры, тем более что она давно этого хотела, да семья была против. Боялись, что неформат моей невесты пагубно скажется на бизнесе. А после того, как Стас повёл нечестную игру, зелёные волосы Киры оказалось детским лепетом. И просил разрешения на брак с тобой. Я планировал взять тебя с собой к Великому, чтобы мы могли вместе умолить его. Когда же он прилюдно освободил меня от Киры, я понял, что он дал добро на наш брак.

— Но как? Он мог освободить, но обязать женится на другой драконихе.

— Мог, если бы было время. Но времени нет. Ребёнок должен родиться в семье. А на то, чтобы найти другую пару, которую примет не только дракон, но и магия, требуется время, порой годы уходят на этот поиск. То есть, без вариантов.

— А если бы я отказалась?

Алекс засмеялся:

— Маша, ты меня не смеши, ладно? Она бы отказалась. Да ты с любой другой сорвала бы венец и напялила на себя. Ты ревнивее любой драконихи.

Она лежала на нём, обхватив его голову руками, бёдра ногами и осторожно, словно слизывала росу, проводила языком по его губам. Алекс хотел казаться равнодушным, но его нижний товарищ явно решил проявить непослушание и уткнулся всей своей мощью во внутреннюю сторону бедра девушки, вытянувшись по всей длине, словно пытался достать до заветной дверцы.

Бескрылый пыхтел от удовольствия: «Моя девочка, сладкая. Алекс, давай тумана. Я хочу её».

«Бескрылый, мне кажется, что нас в постели трое, сгинь и не подглядывай».

«Алекс, не будь жадиной»…

Если бы Маша умела копаться в голове у Алекса, её бы очень рассмешило перепихивание дракона с человеком. Но дракон одолел.

И синий морок снова затянул сознание девушки. Она приподнялась на Алексе, прижала крепко колени к его бёдрам и оседлала его, впустив в себя источник наслаждения.

«А… — восторгался бескрылый. — Я лечу…»

«Заткнись, бескрылый, она моя!» — стонал человек.

Маша прикрыла глаза. Она парила. Парила в облаке чувств и наслаждений. Он и она были словно единое целое. Он заполнял её настолько, что ей казалось, доставал до горла изнутри. Так и хотелось изогнуть язык и попробовать.

Маша открыла рот, откинула голову назад, прогнувшись в пояснице, сжала ноги, втянула живот, и восторг… Нет, не восторг, желание ещё чего-то более мощного волнами пробежала по телу, начиная от точки их соприкосновения и расходясь волнами, как круги на воде. Её высокий голос звенящим звуком взлетел к потолку.

— Ма-а-а-ашка, бес-с-с-стыжая, — выдыхал Алекс.

Его сжимали, не позволяя покинуть ни на секунду. Он щедро поил её лоно, и оно не желая ни с кем делиться, вбирало в себя всё, до единой капли удовольствия.

Она улыбалась. Её волосы налипли на влажный лоб. Её налившиеся груди вторили ритму тела. Её язычок облизывал пересохщие губы. Из горла вырывались протяжные звуки наслаждения.

— Я хочу, чтобы каждое утро так начиналось, — прошептала она, обессилено упав ему на грудь.

Он поцеловал влажный лоб:

— Вот так, думаешь, что берёшь скромницу, а получаешь ненасытную волчицу.

— Что, дракон сдался?

Алекс улыбнулся: «Драконы не сдаются, но умеют вовремя остановиться».

И всё-таки, какое-то напряжение между ними чувствовалось.

Перед Алексом стояла дилемма: сказать или нет Маше, что она запечатана. Или подождать визита к Стасе. Или для начала поговорить с матерью.

Он лежал на кровати, закинув руки за голову, и с улыбкой смотрел, как Маша примеряет на себя новое платье.

— Алекс, так красиво? — она крутанулась перед зеркалом. Перекинула волосы через плечо, заплела косу.

— Угу, — ответил он с улыбкой.

— А так? — она надела другое платье и распустила волосы.

— Угу.

— А какое платье лучше? — Алекс баловал свою девочку. За то время, пока она жила у него, он ей собрал приличный гардероб. И сейчас она прикладывала то одно, то другое.

— Маша, лучше всего без платья, — засмеялся он и быстро поймал летящую в него подушку.

Потом встал.

— А мне так красиво? — спросил он.

Маша обернулась и… прыснула от увиденного. На его возбуждённый член было надето колье.

— Госпожа, это для вас, — он подошёл к девушке и усилием мышц заставил своего друга сделать небольшой поклон.

Маша по-собачьи наклонила голову вбок: «А ещё подёргай им».

— Да пожалуй. У меня есть палочка, выручалочка, — пропел он, подыгрывая себе на этом странном инструменте.

Семья встретила пару радушно. Амелинда больше не называла Машу куклой.

— Привет, несостоявшаяся невестка, — оптимистично поприветствовала женщина девушку, которая почему-то вдруг оробела под взглядом как бы свекрови.

Маша двумя руками вцепилась в руку Алекса и спряталась за его плечо. Ещё не так давно она дерзила драгине, дерзила при всех. А сегодня… Она искала во взгляде этой красивой статной женщины презрение, недовольство, но увидела лишь искорки смеха.

Ник же радостно подбежал и буквально повис на Маше:

— Ура! Я уже все машинки вынес в сад, там будем играть. А потом я покажу тебе свои крылья. А ты мне покажешь свои?

— У Маши нет крыльев, она не дракон. — Алекс мягким, но в то же время волевым движением «снял» своего брата с невесты. — Ник, Маше нельзя носить тяжёлое. Пожалуйста, запомни это. Ты же у меня самый замечательный брат.

На какое-то время Ник нахмурился, а потом широко улыбнулся и убежал, как это делают все дети, когда у них в голове возникает новая задумка на шалость.

Отец присоединился к компании только за обедом. Маше казалось, что балом правит мать. Но приглядевшись, она поняла, что родители Алекса друг друга стоят. В первую очередь бросалось уважение родителей как друг к другу, так и к детям. Маше было немного жаль Ника, когда Амелинда его одёргивала. Заметив неодобрительный взгляд Маши, женщина спросила:

— Представь, что так себя ведёт Алекс, ты бы посчитала это нормальным? — Маша подумала, что Алекс не стал бы руками из тарелки вылавливать самые вкусные кусочки. Но ведь Ник больной. — Так почему это можно Нику? Чем он особенный? Такой же дракон. Мы не требуем с него, чтобы он работал, но во всём остальном… Я и Алексу могу дать подзатыльник…

Эта фраза почему-то рассмешила девушку. Она представила, как мать дотягивается до затылка Алекса.

Они стояли около окна и смотрели, как Маша играет с Ником. Девушка скучала по своему брату и сестре. Но Алекс сказал, что ей нельзя туда, где нет магии. Он пообещал, что привезёт обязательно её родных. Надо только подождать те самые три месяца, на которые был заключён дос. Таковы условия контракта. Тем более что прооперированных малышей пока было желательно не трогать.

— Мать, ты чего упираешься? Даже Великий дал добро. — Алекс стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину.

— Алекс, я сказала: как полетишь, так и окольцуешь свою дорогую. Вот и посмотрим, кого ты больше любишь: её или играть в догонялки с ней. Любому дракону вскружило бы голову, что от него убегают. Охотничий инстинкт. Я уже и не помню, чтобы человечки бежали от дракона, а не прыгали к нему в постель с широко разведёнными ногами и оттопыренными карманами для оплаты. А когда ещё и на турнире побиться или на аукционе поторговаться, вообще адреналин скачет. А ты в реальной жизни, когда один день сменяет другой, без приключений и подвигов, сможешь её любить? Скоро у неё вырастет живот, не будет больше той точёной фигурки, и переваливаться станет, как утка. Ты будешь её любить такой? А ты готов идти с ней до конца? Быть рядом, когда она будет умирать? Ты сможешь сохранить любовь, когда тебе самому придётся заботиться о ребёнке, потому что мамы больше нет? Ты готов?

Алекс привычным жестом провёл руками по волосам:

— Мама, почему ты уверена, что она умрёт? И ты же знаешь, ребёнок должен родиться в полноценной семье. Если ты не дашь добро, мне срочно придётся жениться на какой-нибудь перепончатокрылой.

— Шансов умереть у Маши гораздо больше, чем выжить. Она выживет, если, как гласят древние легенды, твоя магия возьмёт под контроль её тело и плод, и размягчит скорлупу до состояния человеческой плаценты. Я не знаю, сын, но у наших детей есть жёсткие крылья и хвост, а ещё огненное дыхание. Скорлупа защищает мать изнутри. И ребёнок твой родится не через полтора года, а гораздо раньше. Ты понимаешь, что сейчас ты должен её постоянно закачивать магией, чтобы плод созревал быстрее. Как это отразиться на ребёнке и на Маше? Я не знаю, — ещё раз повторила Амелинда и вздохнула. — И Великий не знает. Он надеется, что будет всё хорошо, что природа знает, что делает. Размер не важен, но он должен в ней сформироваться… Потому что ровно через девять месяцев плод будет достигать тех размеров, каких достигают человеческие зародыши. Ты понимаешь, что это значит?

— Ребёнок родится неполноценным?

— А кто его знает. Ты записал Машу в инкубатор?

— Мама, она будет жить рядом со мной. Я не хочу никакого инкубатора, — Алекс глянул на мать.

Та смотрела на Машу, а в глазах стояла тоска. Та самая тоска, когда мы знаем о скором конце, но хочется выть от бессилия.

— Алекс, в инкубаторе работают специалисты, и там есть техника. Может, они чем и помогут. Необязательно стационар, я думаю. Объясни всё Маше. Она девочка умная.

Алекс выдохнул. Посмотрел на полянку. Маша помахала ему рукой. Девушка светилась от счастья. Его сердце пронзило сразу несколько игл. Боль была такой сильной, что стало невозможно дышать. Как же в этот момент он ненавидел свои крылья. Бесполезные устаревшие атрибуты. Неужели нет иного выхода?

— Мать, ты зачем её запечатала? Мы бы сделали кесарево… Ты же знаешь, человечки всё это делают.

— Сын, она носит не просто дракона, она носит наследника. Ты сам знаешь, что мир на наших землях держится благодаря драконьей магии. Власть Великого ослабеет, если этот ребёнок не родится. А это значит, что земли снова будут раздирать междоусобные войны. Жизнь одной Маши…

Но они не договорили. На поляне что-то засверкало, да так ярко, что стало больно глазам.

Амелинда, Алекс и Драйк, который всё это время молча стоял рядом, выскочили в сад.

Ник достал свои тоненькие прозрачные крылышки. Маша провела по ним рукой:

— Они у тебя похожи на крылья стрекозы. Знаешь, стрекоза летает, только когда тепло?

— Значит, я стрекоза?

Девушка расправляла крылья Ника. А тот пытался обернуться и посмотреть.

— Да не крутись же ты, — она засмеялась. — Какой же ты красивый. Тебе очень идут эти крылья. Ты похож не на стрекозу, а на принца-эльфа. У меня в детстве была такая книжка. Хочешь, я попрошу Алекса, и он найдёт для тебя такую?

Вот эти-то четыре красивые овальной формы крыла и сверкали на солнце.

— Маша, ты такая добрая. Ты одна меня любишь, — простодушно протянул Ник.

— Неправда. Тебя очень любит Алекс. Тебя любят мама с папой. Родители не могут не любить своих детей.

— Мама меня бросила. Амелинда не мама. Она меня воспитывает. Но не любит. А папе любить меня некогда. Он деньги зарабатывает.

Маша задумалась. Когда-то и ей казалось, что родители только воспитывают её, а не любят. Лишь с годами она поняла, что это не так.

— Ник, если бы Амелинда не любила тебя, разве ты бы жил здесь? Или она бы занималась с тобой? Ты думаешь, что у Амелинды нет денег на няньку?

Если бы чёрная кожа умела краснеть, то щёки драгини стали бы пунцовые.

— Ага, она зализывает мне коленки, когда я упаду. Знаешь, как больно?

— У тебя нет регенерации?

— Есть, но слабая. У меня слабый оборот.

— Вспомни, Драйк не занимался тобой? Ничему не научил?

— С Драйком классно кататься на лыжах с горы или на волнах. Он научил меня ставить крылья как парус или тормоз. Однажды я упал и чуть не утонул. Вот Амелинда ругалась на Драйка, — Ник тепло улыбнулся, вспоминая этот случай. — Да, наверно, ты права, они любят меня. Просто… Я очень ревную к Алексу. Его наказывают больше, чем меня. Однажды папа поставил брата в угол за то, что он раздавил мою самую любимую машинку.

— Я же не специально. Я не увидел её…

Ник и Маша только сейчас заметил семейство, стоящее в тени живописной арки из пёстрых роз.

— Папа, мама, Алекс, я вас так люблю! — вдруг закричал Ник и побежал к семье. Он раскрыл руки, словно торопился обнять. Вдруг его нежные крылышки затрепетали, и Ник оторвался от земли.

Алекс первый пришёл в себя:

— Мама, Ник полетел!

И правда, Ник полетел. И пусть невысоко, и это не полёт дракона, но он полетел над полянкой, словно мотылёк. Нежные крылышки пульсировали на ветру.

Амелинда стёрла слезу, соскочившую с реснички.

— Драйк, он впервые нас назвал мама и папа… — оказывается, эта надменная и гордая драгиня может быть такой же сентиментальной, как самая обыкновенная женщина.

— Маша, подойди ко мне, — неожиданно приказала драгиня.

Девушка вздрогнула, словно плётка прошлась по её спине. Но совладала с собой. Вскинула гордо голову, прищурила глаза. Подошла.

— Покажи ладонь. — Девушка протянула руку, повернув кисть ладонью вверх. — Алекс, сделай ракушку.

И как это было в хрустальном шаре во время их прощального свидания с Алексом, молодой человек заключил в свои ладони кисть девушки. А когда он раскрыл «створки», то на ладошке плясало пламя.

— Мать, я тебе говорил, что её приняла моя магия.

— Тем более учись летать, — удовлетворённо проговорила драгиня. — Я своё слово не меняю.

Стася в очередной раз осмотрела Машу. Сделала какие-то записи и попросила подождать в коридоре.

— Алекс, вам теперь не ко мне. А в инкубатор, — сказала врач, когда притворилась дверь за девушкой. Стася провела ладошкой по ширинке, вопросительно посмотрела в глаза. В её зрачках горело неудовлетворённое желание. Но Алекс властным жестом убрал её руку, надавил на плечи.

— Стася, давай не будет начинать. Ты видишь, не стоит. У меня теперь только на Машу реакция. Найди себе хорошего любовника. Ты красивая, сочная. Не думаю, что будут проблемы. Давай по делу. Я не собираюсь отправлять Машу в инкубатор. Она мне, будем считать, жена. Согласие матери — чисто формальность.

— Я же не сказала, оставить. Там есть вся необходимая аппаратура. Мне не просветить скорлупу. Я не знаю, что с зародышем. Никто насильно у тебя Машу не заберёт. Они собаку съели уже на «курочках». Наверняка были случаи запечаток. Не думаю, что Амелинда оказалась оригинальной.

Маша подошла к двери. Она хотела предупредить, что в кафе будет ждать Алекса.

В этот момент, как специально, у Стаси упала на пол папка.

Маша увидела фигуру Алекса со спины. Он стоял, широко расставив ноги. Руки за спиной. Перед ним склонилась Стася. Странный звук привлёк внимание девушки. Она замерла. И вдруг, словно удар молота:

— Значит, в инкубатор… Хорошо, запиши на ближайшее число. Мы подъедем.

Маша отскочила как ошпаренная. Сомневаться не приходилось. Как она могла поверить дракону? Он наигрался с ней. Она ему больше не нужна. Он усыпил её бдительность. Всё было спланировано. Кнут и пряник. Великий — добрый, женитесь, драгиня — злая, летите. Теперь в инкубатор. Их всех волнует только наследник. Поэтому он не хочет отправить её в Хивернию, где она будет жива, но ребёнок родится человеком.

Маша заскочила в лифт. Вряд ли она соображала, что творила. Она забыла, что они договорились доверять друг другу. Она хотела жить. Она хотела быть счастливой! Она хотела семью! А если и предстоит умереть, то не провести последние месяцы в больничных стенах, но так, чтобы было что вспомнить!

Слёзы застилали глаза. Она выскочила из здания и понеслась, не разбирая дороги. Перекрёсток. Зелёный для машин. Она оглядывается назад. Этот чёртов браслет дракона, он выдаст её. Надо в аэропорт, там, где нет магии, она снимает его. Что же так долго… Жёлтый. Наконец-то. Машины начинают притормаживать.

«Миленькие, скорее останавливайтесь». Там к остановке, что через дорогу, подходит экспресс, прямо до аэропорта. Это знак судьбы.

Кровь набатом звенит в ушах. Она не слышит шума улиц. Она не слышит сирену скорой помощи. Она видит зелёного человечка. Ноги рванули наперерез машине.

Поворот головы. Жёлтые фары приближались на огромной скорости. Скрип тормозов, но слишком быстро двигалась машина, чтобы смогла остановиться. Шины дымятся.

Удар… И тело взлетает над капотом.